Аннотация: Несколько рассказов из ненаписанного ещё цикла "Штрихи"
Встреча
Герман Иванович Недопанов, чиновник средней руки из городской администрации, отпуск свой проводил на даче, в Подусовке.
Деревенька маленькая и глухая Подусовка культурными развлечениями дачников не баловала. Забавы всё более старинные: преферанс и шахматы с соседями, ежевечерняя бутылочка сладкой наливки да разговоры до полуночи. Германа Ивановича это вполне устраивало. И когда он с видимым удовольствием устраивал своё брюшко перед шахматной доской, всем окружающим становилось понятно, что иного отдыха ему и не нужно.
А на все реплики о пользе бега трусцой, о необходимости занятия физкультурой он живо откликался и сообщал: "Именно голубчик! вот я посещаю наш подусовский пруд регулярно. И такая знаешь, по телу бодрость разливается! Проплывешь до другого берега и обратно - прямо ух!!" - И Герман Иванович энергично потрясал сжатыми кулаками.
Забавно это смотрелось от человека маленького роста с просторной блестящей плешкой на голове и рыжими кудряшками на груди.
Однако Герман Иванович ничуть не грешил против истины, и говорил правдиво и искренно: он действительно каждый погожий день ходил на пруд купаться. Собственно встреча, о которой идет речь, и произошла во время такого раута...
Герман Иванович Недопанов, с женой своею Ритой Моисеевной возвращался уже с пруда. В благостном расположении духа, заложив большие пальцы за лямки майки, он вышагивал, потешно выбрасывая вперед ноги, и философствовал. Рита Моисеевна, как обычно, подтрунивала над мужем, посмеиваясь над его "немужественным" видом и смешной походкой. "Ну ты прямо гусь у меня", - Рита Моисеевна предпочитала мужчин подтянутых, с военной выправкой, и элегантных.
Солнце к двенадцати часам припекало уже изрядно. Тени деревьев подобрались, и лесная тропинка золотилась в лучах опавшей сосновой хвоей и редкими лужами. Разговор мало-помалу сошел на нет. Тела плавились и просили передышки.
- Жарко сегодня, - чета, не сговариваясь, отвернула к бревну в стороне от тропинки.
И только Герман Иванович присел, только вытянул ноги (дорога от пруда к даче составляла километра три-четыре), только вдохнул полной грудью смолистого воздуху, только выдохнул блаженно "Хорошо!", только Рита Моисеевна презрительно хмыкнула "Хм!" и оправила на коленях ситцевое в голубой горошек платье, как кусты на противоположной стороне громко и подозрительно зашевелились. Супруги насторожились.
Раздвинув орешник руками, на тропинку вышел охотник. Залитый солнечными лучами он показался Рите Моисеевне богом охоты - до чего был хорош! Двустволка наперевес, сапоги с резным верхом, замшевая куртка, перепоясанная патронташем, и дивная шляпа с пером.
"Бог мой!" - Рита Моисеевна только всплеснула руками.
На Германа Ивановича охотник тоже произвел впечатление, но уже инкрустацией на прикладе ружья, кожаным, тонкой выделки подсумком и двумя с жаканами патронами.
"Франт! - подумал он про себя с изрядной долей зависти. - Будто из книжки Тургенева явился".
Рита Моисеевна не сводила с охотника восхищенных глаз. Герман Иванович взревновал.
Охотник, между тем, приложил козырьком ладонь к глазам, осмотрелся и подошел к бревну, на котором расположились наши супруги.
- Ух, - он выдохнул негромко, будто бы про себя, и повесил шляпу на сучёк. Лицо охотника показалось Герману Ивановичу пыльным и уставшим. - Загонял он меня. - Пояснил охотник, видя внимание к своей персоне.
Он чинно присел, достал из подсумка трубку черного с резьбой дерева, стал набивать её.
"Ну точно пижон", - подумал Герман Иванович. "Какой элегантный молодой человек", - подумала Рита Моисеевна.
- С утра он меня по лесу гоняет, - охотник выпустил вверх густую струю ароматного дыма.
- С утра! - Полувопросительно вырвалось у Риты Моисеевны.
- С семи утра. - Охотник переломил двустволку, скинул хромовые сапоги. - Ухайдокал меня уже! Пять часов уже за ним иду.
"За зайцем видно идёт, - подумал Герман Иванович. - Не завидую косому, когда он его нагонит. Такому и из двух стволов пальнуть не жалко будет. Ради забавы-то".
- Ох устал, - продолжал охотник, - ну и устал! И ведь не отпустишь его, окаянного. Я-то охотник! Честь охотничьего цеха, гордость ну и всё такое прочее...
- Ну да, ну да, - супруги понимающе закивали головами. - Без этого никак.
- Или плюнуть? - Охотник постучал трубкой об ствол дерева, выбивая пепел. - А вдруг кто узнает? Позор! Нет, надо идти.
Охотник натянул сапоги, щелкнул двустволкой. Попросил у Риты Моисеевны глоток воды - в его красивой фляжке оставались капли.
- Пойду, - сказал, прощаясь, поправил усы. - Может к вечеру нагоню его мерзавца!
- Кого? - Герман Иванович не выдержал, - Кого вы загоняете, скажите нам, пожалуйста. Зайца или, может быть, лису? Нам очень интересно!!
Рита Моисеевна умоляюще сложила руки на груди.
- Да какого зайца? - Охотник презрительно сплюнул в пыль тропинки. - Стал бы я за каким-то зайцем пять часов круги по лесу резать!! Кабель мой от меня ушел. Зараза!! Его жена две недели не кормила, а сегодня только я его с поводка спустил - он пулей, и поминай как звали. Двести пятьдесят рублей за него заплатил. Охотничья порода. Э-эх!!