Интересно, что чувствует человек, когда ему выносят смертный приговор? Страх, гнев, жалость к себе, сожаление о потраченном в пустую времени? Или все это вместе взятое? Как бы то ни было, приговор вынесен, остается только одно, - ждать...
- Доктор, скажите честно, сколько я еще протяну?
Врач внимательно посмотрел на пациента сквозь стекла съехавших на кончик носа очков. Перед ним сидел мужчина лет сорока-пяти: поджарый, мускулистый, массивная нижняя челюсть, глубоко посаженные глаза, немного резковат в движениях, но чувствуется военная выправка, возраст выдает только редкая проседь на висках.
- Вы уверенны, Олег Игоревич, что хотите это узнать?
Мужчина в ответ только криво ухмыльнулся.
- Знаете, доктор, говорят, что перед смертью не надышишься. К тому же, я ее столько раз в лицо видел...
- Ясно... - Олег сжал кулаки и ударил ими об колени. - Спасибо, доктор, за честность! Полгода, значит полгода.
Он пружинисто встал с кушетки и направился к выходу из кабинета.
- Подождите! Я настоятельно рекомендую Вам лечь в стационар. Поддерживающая терапия...
Олег молча оглянулся. Врач увидел его спокойное лицо, холодные серые глаза и осекся.
- Спасибо, не стоит. Мне и так мало осталось. Хочу провести это время с толком. Прощайте!
В детстве Олег слышал, что ужаленная змеей собака уходит умирать из деревни в лес. Вот и его, словно смертельно раненого зверя, внезапно потянуло подальше от суеты города, от его правильной просчитанной до мелочей геометрии. Только куда? Всю свою жизнь он промотался по военным гарнизонам, жена не выдержала постоянных переездов и пять лет назад ушла. Родители давно умерли, а оставшиеся в живых дальние родственники не очень-то будут ему рады, - большого состояния не нажил, детьми не обзавелся, только пенсия по инвалидности да казенная квартира.
По дороге домой Олег остановился у киоска "Роспечати" и купил пару местных газет. Бегло просмотрев заголовки статей, он открыл лист с объявлениями. "Алтайскому заповеднику требуются госинспектора", - гласило одно из них. Как раз то, что надо! Он тут же позвонил по указанному в объявлении номеру телефона, и уже через несколько часов покупал билет из Новосибирска до Бийска в один конец.
- Работа у нас, Олег Игоревич, интересная, но сложная, можно даже сказать, опасная, - немного прокашлявшись для солидности, начал разговор начальник отдела охраны заповедника, - Госинспекция выполняет одну из основных задач существования заповедника - сохранение природы в первозданном виде. Поэтому бороться, в первую очередь, приходится с браконьерством. Для этого вся территория заповедника разбита на большие участки - лесничества - находящихся под ответственностью старших госинспекторов, которые живут непосредственно на территории, на кордоне. Они охраняют прилежащий к кордону участок от вторжений охотников и случайных людей.
Начальник охраны остановился у окна и, нервно потерев подбородок, продолжил.
- Но этого, как Вы понимаете, порой бывает мало. Поэтому часть наших людей занимается регулярным патрулированием территории заповедника. Для этих целей в госинспекции по охране существуют патрульные группы, которые несколько раз в год совершают рейды в отдаленные, наиболее посещаемые браконьерами места и проводят оперативное задержание нарушителей, конфискацию добычи и оружия.
- Это понятно, - коротко отрезал Олег.
- Я обязан также Вас предупредить, что существуют определенные риски. Работа патрульной службы не простая. Приходится совершать очень дальние рейды: рекордный выход длился 46 дней в зимних условиях. И это не из спортивного интереса - это связано со сложностью и недоступностью многих уголков заповедника. Плюс за последний десяток лет было несколько стычек со стрельбой, но, к счастью, никто не пострадал. Один раз нарушителей так и не удалось задержать, так как они начали отстреливаться, и группа прекратила задержание.
- Это тоже понятно. Мне, Сергей Владимирович, не привыкать. Я во всех "горячих" точках побывал, начиная с Афгана.
Начальник охраны одобрительно закивал головой.
- Есть еще одна проблема... - он замялся, - в основном все держится на энтузиастах, а их число сокращается... Две патрульные группы - это очень маленький штат, явно не соответствующий территории и реальным проблемам охраны заповедника. Поэтому мы набираем людей, чтобы было, как минимум, четыре таких группы. Однако, у нас низкая зарплата. И главное - это отсутствие жилья. Со временем мы, конечно, Вам что-нибудь подберем...
- Я человек одинокий, семьи нет. Жить привык в любых условиях, так что...
Сергей Владимирович не выдержал и благодарно затряс Олегу руку.
- Как раз таких людей, как Вы, Олег Игоревич, мы и ищем: принципиальных, энергичных, смелых, решительных, хорошо обученных и, что немаловажно, независимых от связей с местным населением.
- А что не так с местным населением?
- Видите ли, основные нарушители режима заповедника - местные жители из ближайших населенных пунктов. Бороться с ними силами госинспекторов на кордонах практически невозможно: трудно избежать давления со стороны нарушителей, все друг друга знают. Поэтому местное население - алтайцы, тувинцы - сейчас не очень боятся инспекций. К тому же патрульный выход - явление все-таки редкое, а нарушения приняли массовый характер.
- Понятно.
- Вот и славно! Тогда даю Вам несколько дней на адаптацию, поживете у кого-нибудь из ребят. А потом в рейд!
Над Телецким озером повисла легкая дымка. Трава к середине осени совсем пожелтела и пожухла, но гряды Саянских гор по-прежнему покрывала густая зелень хвои. Лишь местами, как бы напоминая о себе, вспыхивали редкие оранжево-желтые пряди березняка.
Олег любил это время года и с детским упоением глотал своими больными легкими короткие, морозные порции свежего воздуха.
С алтайцем Темелкеем (Тимофеем Ивановичем) они еще засветло покинули очередной кордон и углубились в чащу леса. Госинспекторам предстоял долгий путь, по черным охотничьим тропам. Под копытами небольших пегих жеребцов равномерно потрескивал хворост, Темелкей что-то напевал на своем родном языке, и на душе у Олега было спокойно и светло.
Внезапно из самой глубины кедровника послышался звук выстрела, затем еще один.
- Куницу бьют, - прислушавшись к приглушенным кронами деревьев отзвукам, сказал Темелкей.
- Так чего ждем? Пошли ловить!
- Э-э-э, не спеши! Ты знаешь, сколько там человек?
Но Олег его уже не слышал, пришпорил коня и поскакал прямо на выстрелы. Спустя некоторое время он заметил двух охотников. Они укладывали в походные мешки подстреленных куниц, неподалеку в кустарнике стояла пара гнедых. Заметив приближение инспектора, браконьеры ловко оседлали коней и, отстреливаясь, помчались в разные стороны. Какое-то время Олег их преследовал, но очень скоро потерял из виду. Охотники ушли по одним им известным горным тропам, оставив новоиспеченного охранника на развилке трех дорог.
- Тьфу ты, напасть! - в сердцах ругнулся он, - И от Темелкея отстал, и этих двух не догнал! Где теперь его искать?
Только сейчас Олег заметил, что в перестрелке его легко ранили. Пуля слегка задела мягкие ткани левой руки, но кровь из раны уже успела пропитать рукав куртки. Надо было сделать перевязку.
Он спрыгнул с коня, достал из рюкзака бинты, остановил кровь и уже собирался ехать на поиски напарника, когда тот сам выехал к нему на поляну.
- Э-э-э, глупый ты человек! Зачем под пули бросаешься? Жить надоело? - по-отечески отчитал его Темелкей и даже прищелкнул от негодования языком.
- Да ты не злись, Тимофей Иванович! Мне, откровенно говоря, терять нечего. Днем раньше, днем позже...
Темелкей недовольно насупил брови, его узкие темные глаза превратились в крошечные щелочки, а на широких азиатских скулах заиграли желваки.
- Плохо говоришь! Неправильно! Тебе жизнь дали, вот и живи!
- Да не живу я, Темелкей, а так, доживаю... - Олег тряхнул головой и замолчал.
Где-то высоко в небе просвистел сокол, фыркнула лошадь и недовольно взрыла прелые листья копытом.
- Рак у меня, понимаешь? Афган прошел, Чечню, - ни одной царапины... А здесь... - Олег умоляюще посмотрел на напарника, - Ты меня, Тимофей Иванович, не ругай. Лучше уж от пули, чем так!
Темелкей недовольно покачал головой.
- Э-э-э, какой глупый! Ладно, уже, поехали. Нам засветло до перевала дойти надо.
Он ловко вскочил на коня и снова негромко запел.
Когда они добрались до горного перевала, заходящее солнце едва заметно окрасило верхушки деревьев в кроваво-красный цвет, но лес уже притих и затаился в ожидании ночи. Лишь шум небольшой горной речки нарушал эту по-осеннему тревожную тишину.
Место для временной стоянки Темелкей выбирал долго и тщательно. Оглядывал горные уступы, ломал на деревьях ветки, поднимался то на один, то на другой холм. Наконец, недалеко от речки он нашел возвышенное сухое место, на котором и решили разбить лагерь.
Между двумя деревьями, которые стояли друг от друга на расстоянии примерно двух метров, мужчины уложили прочную жердь. А затем с обеих сторон под углом к ней прикрепили с помощью гибких прутьев еще по пять коротких жердей, один конец которых упирался в землю. Сверху это нехитрое сооружение они покрыли брезентом, корой лиственницы и лапником. Внутри шалаша выложили подстилку из сухого мха, а вокруг выкопали неглубокую канаву для стока воды.
- Вот тебе и квартирка со всеми удобствами! - усмехнулся Олег. - Ты чего, Тимофей Иванович, здесь зимовать собрался?
- Бревен лучше для нодьи (таежный костер) набери, - неохотно ответил ему Темелкей и отправился на речку.
Олег пожал плечами и пошел в ближайший валежник. Когда он вернулся, волоком таща за собой бревна, возле шалаша уже весело потрескивал небольшой костерок, а в котелке кипела вода.
- Клади бревна одно к другому стенкой, прямо поверх костра. Тогда жар во все стороны будет и на всю ночь хватит, да чтобы загорелись быстрее, надруби их поглубже по всей длине, - давал распоряжения Темелкей, а сам тем временем разливал уху по мискам.
- Когда это ты рыбы наловить успел?
- Долго ли умеючи... Ты давай, давай не спи, работай, а то ночью застынем.
"Ишь, ты, раскомандовался!" - беззлобно подумал про себя Олег, потому что прекрасно понимал, что без такого проводника в тайге пропадет.
- Значит, умирать сюда приехал? - попыхивая длинной узкой трубочкой, поинтересовался Темелкей, когда они, покончили с ужином.
- Не знаю я, зачем сюда приехал... Потянуло вдруг что-то, да так, что аж внутри все защемило. Вот и приехал.
- Это тебя великий бог Алтай-ээзи позвал, - уверенно заключил Темелкей. - Лечить тебя хочет.
- Да хоть бог, хоть черт, - ничего мне не поможет. Не верю я во всю эту чепуху!
- Не верь, - выпуская изо рта тонкие кольца табачного дыма, спокойно ответил алтаец. - Жить хочешь?
- Хочу.
Темелкей одобрительно кивнул головой.
- Хорошо, - он снял у себя с пояса небольшую жестяную флягу и протянул Олегу. - Пей.
- Это что, спиртное?
- Травы. На Алтае знаешь сколько лечебных трав? Только люди ленивыми стали, лекарства делать разучились.
Олег отвинтил крышку фляги и осторожно понюхал настой. Жидкость имела неприятный резкий запах. Он невольно поморщился, но все же сделал один большой глоток. В первую секунду Олегу показалось, что к нему в рот попал кусок раскаленной лавы, но это ощущение столь же стремительно исчезло и по всему телу разлилось приятное внутреннее тепло.
- Хорошо, - снова сказал Темелкей и плотно притер крышку фляги.
Они замолчали, только уютно потрескивал костер, да ухала где-то невдалеке одинокая сова. Темелкей неспешно докурил трубку, аккуратно выбил из нее пепел, спрятал в рюкзак и достал из кармана куртки маленький серповидный металлический предмет.
- А это еще что такое? - поинтересовался немного одурманенный травяным настоем Олег.
- Комус, - инструмент такой для музыки. Вот, слушай, - Темелкей прижал металлическую пластинку к губам и указательным пальцем правой руки задергал за тонкую нить у ее основания.
Инструмент вздрогнул и стал издавать тихие мелодичные звуки. Они напоминали то топот копыт, то голоса животных, то крики птиц. Мелодия была совсем простой, но обладала каким-то странным резонирующим эффектом. Уже спустя несколько минут Олег стал ощущать странное пульсирующее биение ритмов комуса во всем своем теле. Ему даже показалась, что каждая отдельно взятая клеточка его организма завибрировала в такт этой странной мелодии и сдвинулась со своего места, закружив в первобытном животном танце.
- Что-то у меня голова закружилась, - сказал он и не узнал свой голос. - Пойду-ка я спать...
На ватных ногах дошел он до своего спального мешка, с трудом в него залез и уснул.
Олег проснулся от холода. "Наверное, костер погас",- подумал он, зябко поеживаясь в спальном мешке, - "Следующий раз наберу бревен потолще". Он вытащил из мешка руку для того, чтобы открыть молнию, и задохнулся от ужаса.
Несколько секунд он лежал неподвижно, боясь пошевелиться, а потом медленно поднес руку к лицу. Ее не было. Вернее сказать, она стала полупрозрачной. Сквозь мутновато-желтую жидкость, которая теперь заменяла кожу и мышцы, легко просматривалась тонкая сеть кровеносных сосудов и фаланговые кости.
Олег снова закрыл глаза. "Сон, просто дурацкий, кошмарный сон. Сейчас я досчитаю до трех, открою глаза, и все станет на свои места", - трясясь от страха, уговаривал он себя.
- Раз, два, три, - медленно сосчитал он вслух и открыл глаза. Рука по-прежнему оставалась прозрачной. Олег не выдержал и закричал, что было сил.
- Что случилось?! - перепуганный Темелкей подбежал к нему, сжимая в руках двустволку.
- Вот! Смотри! Что это со мной?! - Олег показал напарнику свои полупрозрачные руки.
Несколько минут Темелкей внимательно их рассматривал, а потом довольно улыбнулся.
- Все хорошо, скоро будешь здоровый.
- Как здоровый?! Я растворяюсь, ты, что не видишь?!
- Вижу, - очень спокойно ответил Темелкей. - Так надо.
- Кому надо?!
Темелкей ничего не ответил, тихонько запел и вышел из шалаша.
Некоторое время Олег сидел неподвижно, обхватив голову руками. Он ничего не понимал. Потом задрал штанину и убедился, что с ногами у него происходят точно такие же метаморфозы, как и с руками. "Счастье, что у меня нет зеркала", - чуть не плача подумал он. Но всплеск эмоций постепенно угас и он начал размышлять: вчера вечером он выпил какой-то настой, после чего ему стало дурно. Настоем его напоил Темелкей, значит, он должен знать ответ.
- Темелкей! - закричал Олег и выбежал из шалаша вслед за напарником. - Темелкей, ты должен мне объяснить, какого черта со мной происходит!
Он присел рядом с мирно покуривающим свою длинную трубку алтайцем и умоляюще заглянул к нему в глаза.
- Ты что, шаман, да?
- Э-э-э, взрослый человек, а такие вещи говоришь! - недовольно покачал головой Темелкей. - Какой я шаман? Просто я добавил в тебя то, чего не хватало, а потом настроил, как радио, на нужную волну. Вот и все.
Олег был ошарашен и совершенно сбит с толку. Хорошо, пусть Темелкей говорит правду и он на самом деле каким-то образом сумел запустить механизм перестройки организма... Нет, это слишком странно. Хотя...
Олег вспомнил теорию структурированной воды. Если учесть, что организм человека на 80% состоит из этой самой воды... Бред. Он снова поднял свою полупрозрачную руку.
- И как долго это будет продолжаться?
- У всех по-разному, - выпуская изо рта тонкие струйки дыма, ответил Темелкей. - У кого неделя, а у кого и месяц.
Олег беспомощно опустил руку.
- Мы для этого строили шалаш?
Темелкей утвердительно кивнул головой.
Два следующих дня Олег практически не вылезал из своего спального мешка. Любое движение давалось ему с большим трудом, к тому же, сильно знобило.
- Ничего, ничего, - успокаивал напарника Темелкей и отпаивал его своими травяными отварами, - Скоро пройдет...
Олегу было все равно, часами он лежал совершенно неподвижно, бездумно уставившись в одну и ту же точку. Но постепенно силы начали к нему возвращаться. Опираясь на руку Темелкея, он доходил от шалаша до костра, садился на бревно и с радостью прислушивался к шуму реки и гомону птиц в кронах деревьев.
- Послушай, Тимофей Иванович, а тебе не страшно на меня смотреть? - однажды, не выдержав, спросил у своего 'доктора' Олег.
Темелкей несколько минут молча попыхивал трубочкой и щурился на пламя костра.
- Есть такая древняя сказка, - наконец, ответил он, - про рыбака, который однажды поймал на крючок женщину-скелет. Сначала он очень испугался ее и попытался убежать. Но скелет запутался костями в снастях. Не заметив этого, рыбак притащил свой страшный улов домой. Хотел выбросить женщину-скелет вон из своего дома, но пожалел, укутал в шкуры и оставил ночевать. А ночью скелет ожил, начал бить в бубен и петь, и напел себе плоть и волосы и глаза и все то, что необходимо живому человеку...
Темелкей снова замолчал, лишь потрескивали поленья в костре, да пересвистывались где-то синицы.
- Жизнь и смерть - это две части человека. Если не знаешь, что такое смерть, не знаешь, что такое жизнь...
В тот день выпал первый снег и накрыл белой пеленой перевал и зеленые верхушки кедров. Он падал, медленно кружа над землей, и таял, соприкасаясь с быстрым течением не замерзающей на зиму реки.
Олег подставлял летящим снежинкам мозолистые ладони и полной грудью вдыхал морозный утренний воздух. Теперь он был совершенно здоров и не просто это ощущал, а точно знал. Поэтому и на душе у него было особенно светло и спокойно, как у человека, который наконец-то нашел то, что так долго искал.
Темелкей сидел верхом на коне и издали наблюдал за своим напарником, как обычно, что-то тихо напевая. Наконец, Олег подошел к нему и спросил:
- Ну что, поехали?
- У нас говорят, что души не рожденных детей висят, как листья на ветках святой березы и если их стряхнуть, то они упадут на землю и скоро родятся...
Олег засмеялся, подошел к одной из припорошенных первым снегом раскидистых берез и затряс ее, что есть сил. Комья снега, сорвавшись с тонких ветвей, закружили в воздухе радужным дождем.
Олег вскочил в седло, в последний раз оглянулся на реку и радостно закричал: