Борисова Ольга : другие произведения.

Казнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Немного жестоко, немного... всего немного. Концовка смазана. Извиняйте.
    Так бывает - ты симпатичная девушка, отказывающаяся жить по навязанным обществом правилам, хорошо знающая травы и энергопотоки...
    Так бывает - ты не понимаешь, что происходит и почему ты оказалась там, где сейчас стоишь...
    Так бывает - тебя захотели убрать, и ты умираешь не одна...

   Беснующаяся толпа там, чуть ниже эшафота. Лица, лица, лица... Среди них уже не разберёшь каких-то отдельных черт и не найдёшь ни одного знакомого лица. Если тебе это вообще нужно. Хоровод, кавалькада лиц, смешавшихся между собой, переполненных презрением, злостью и жаждой зрелищ. Пугающие, испуганные, безразличные. Людям плевать, зачем они сюда пришли, им плевать на ту, что сейчас стоит и смотрит на них с высоты деревянного помоста. Они знают лишь одно - сейчас время чужой боли, их развлечения, вседозволенности и безнаказанности.
   Казнь - это одно из тех зрелищ, куда приходит куча народа, где можно позволить себе потешить своё самолюбие и завуалировать жажду прилюдного совокупления. Ведь в такой толпе и толчее мало кто обратит внимание к "случайному" прикосновению к "запретным местам", пока они не станут более явственными, нескрываемыми.
   Как же противно. Смотреть в эти никчёмные лица озверевшей толпы, в которых не осталось почти ничего человеческого, только инстинкты и жажда крови. Как же противно видеть в свои последние моменты, как на главной площади города, позабыв стыд и опасения, как будто в насмешку над той, которой суждено исчезнуть, двое почти совокупляются в углу стоящих рядом домов.
   Не смотреть. Отвести взгляд. Но куда? Вновь на обозлённые, расплывающиеся перед глазами лица? Лучше закрыть глаза, чтобы не видеть.
   Шум. Практически гвалт. То, что зачитывает глашатай даже мне не слышно, хотя он стоит в нескольких шагах от меня. "Ведьма!" "Сжечь ведьму!" "Приспешница Сатаны!" "Шлюха Люцифера!"
   Кто бы говорил! Да уж лучше бы я была любовницей вашего пресловутого Падшего Ангела, чем тем, что вы есть на самом деле - скопище тупого скота, живущего лишь жаждой питания, испражнения и размножения. Всё, что в вас есть человеческого - это зависть и месть. Желание уничтожить того, кто отличается от вас, очернить, обвинить.
   Забавно наблюдать за вами, выкрикивающими проклятия в мой адрес, за вами, что приходили ко мне с просьбами о помощи, когда заболевали ваши дети, жёны и мужья, когда гноящиеся нарывы покрывали вашу плоть. А ведь я помогала. И тогда вам было плевать - с кем я сплю, в кого верю, кому поклоняюсь, как и чем добиваюсь вами желаемого, чем плачу. Тогда вас интересовал только результат.
   - Дьявольское отродье! - Плевок едва долетает до деревянного помоста.
   Как же воняет. Как же отвратительно воняет этот город, потонувший в отбросах, нечистотах и запахе немытых человеческих тел. Серые камни, кажется, впитали в себя все запахи этого города: запах мочи, испражнений, ароматы духов, которыми пользуются богачи, дабы заглушить вонь собственного тела; запах пота, сбежавшего молока, навоза, помойной ямы, ароматы свежевыпеченного хлеба, запах разврата и похоти, лицемерия и искренности, ладана и гниющей плоти - всё смешалось в одну удушающую какофонию, напрочь забивающую нос и заставляющую скучать по свежему ветерку и аромату лесных трав. Как же ноет сердце, когда перед глазами встаёт мой дом на лесной поляне. Хорошо ещё, что собака не сидит на цепи и вполне сможет раздобыть себе пропитание, когда сожгут и это "пристанище дьявольского отродья".
   Чем я вам помешала, люди? Что такого сделала, что вы обрекаете на столь мучительную смерть? За что?
   Как бы я хотела вернуться в детство, туда, на золотистые поля пшеницы и зелёные пастбища, туда, где звучал детский смех - мой собственный смех - и ему вторили звонкие голоса соседский детей. Туда, где мама выпекала хлеб, и можно было с удовольствием съесть горячий кусок, намазанный тающим сливочным маслом. Туда, где она рассказывала много всяких интересных историй и сказаний, когда укладывала нас с младшим братом спать. Туда, где она расчёсывала мне волосы и заплетала в тугую косу, напевая какую-то песню. Как жаль, мама, что ты умерла. Может, тогда всё было бы по-другому...
   Резкий рывок цепей, которыми скованы мои руки и ноги, вырывает из приятных воспоминаний, заставляя окунуться в неприглядную действительность.
   - Топай, ведьма, - бурчит один из стражников, тянущий меня к высокому столбу, под которым уже разложили сухой хворост.
   Откуда-то из толпы прилетает камень, врезающийся болью в моё плечо. Но разве это может сравниться с болью, что таится в небольшой жаркой комнате за тяжёлой дверью, там, где принимает своих "гостей" палач?
   Однако второй брошенный камень попадает в одного из стражников, тот так прочувственно ругается, что дальнейшей ожидаемой "каменной тучи" не следует. Не спеша поднимаемся по ступеням к столбу; мне поднимают руки в железных браслетах вверх и приковывают к какому-то крюку, расположенному так высоко, что приходится стоять вплотную к столбу, дабы не тревожить ещё больше нанесённые в пыточной раны. Стражники уходят, также, не спеша, спускаясь по приставленной лестнице, я вновь оглядываю площадь и собравшихся на ней людей. И тут мой взгляд натыкается на устремлённые на меня внимательные глаза высокородной дамы, что прячется в темноте своей кареты. Неужели?..
   - ... приговаривается к смерти через сожжение. Да простит Господь её душу.
   Хворост обильно поливают горючей смесью и подносят к нему чадящий факел, жадный язык огня лижет новую пищу, сдобренную особой приправой, и, почувствовав приглашение и свободу, с готовностью начинает поедать сухие ветви. В лицо дышит жаром, как от мирного костра, разведённого в холодной ночи. Только на этом костре сгорю я. Мысли и образы проносятся по краю сознания, а я всё не перестаю смотреть в глаза той, что, несомненно, стала причиной моего положения. Неужели ты так его желаешь? Так желаешь, что жизнь человека для тебя пустой звук? Я никогда не держала его, он всегда был свободен в своих решениях и пристрастиях. Ты так и не смогла с этим смириться. Так и не смогла успокоиться, получив его в мужья. Так и не смогла пережить то, что его сердце отдано не тебе.
   Воздух дрожит от жара, искажается, мешая смотреть и опаляя кожу. Становится сложно дышать. Холщовая нижняя сорочка трепещет в потоках воздуха так и норовя коснуться ярких алых язычков, постепенно нагреваются холодные металлические браслеты на ногах. Толпа стоит, замерев в каком-то всепоглощающем трансе. Или мне так только кажется? Ведь сейчас нет ничего, кроме меня и этих глаз на бледном надменном лице. Оковы на ногах уже жгут кожу, а руки затекли и единственное, что чувствуют - жар от металлических кусочков, что обвивают запястья.
   Не кричать.
   Боль прожигает кожу, загорелось платье. Запахло палёной кожей...
   Не отводить взгляда.
   Браслеты на ногах и руках прожигают до мяса. Из-за боли уже ничего не видно.
   КАК ЖЕ БОЛЬНО! Не кричать! Не сметь! Нужно вспомнить и сосредоточится на чём-нибудь хорошем и приятном...
   Кажется, на голове больше нет волос, всё тело горит, охваченное пламенем...
   Тёплые влажные губы щекочут кожу на шее, дразня, заигрывая, волнуя. Руки обнимают и прижимают к себе. Он откидывает волосы со спины и легонько прикусывает шею. Кладёт руки на мой живот. Теперь он знает, что мы не одни. Он тихо смеётся мне в ухо...
   Прости, малыш, я не знала...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"