Фоос-Седов Юрий : другие произведения.

Фоос ( Седов) Юрий. Была весна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из книги стихов " Была весна", Челябинск, 2006.


  
   БЫЛА ВЕСНА. ( Из книги стихов).
  
   * * *
  
   Шопена зыбкая баллада,
   и ночь, и снег во всё окно...
   Какая странная награда
   за дни, минувшие давно.
  
   Я снова слышу поезда
   сквозь жизнь летящие куда-то,
   волнующие города
   весенней радостью возврата.
  
   И вот разъято лет кольцо!
   Неудержимее, чем горе,
   былого грустное лицо
   врывается в меня, как море.
   ***
  
  
   Я ночью шел по старому мосту.
   Свет уходил от снега в высоту.
   Лишь фонари глядели в темноту
   воды, промывшей чёрную черту
  
   на безмятежном пологе реки.
   Мне было видно в этой черноте,
   как там мерцали тускло светляки,
   напоминая сердцу о мечте,
  
   о той земле, где, греясь на ветру,
   трава и пальмы вспыхивают страстно,
   и солнце к небу поднимают властно,
   и морю кланяются по утру.
  
   Я улыбнулся им: когда умру,
   я продышу сквозь снег лазейку к ночи,
   и будут мне мой вечный сон морочить
   вот эти звёзды, чьих лучей игру
   я увидал, когда, обняв мечту,
   один стоял пол ночи на мосту.
   **
  
  
   Сверкает тускло иней,
   торчком стоят дымы,
   запутавшись, как в тине,
   в предчувствии зимы.
  
   И кровь твоя моложе,
   чем вечером вчера,
   вершит свой труд под кожей,
   старается сестра.
  
   Приходит память в чувство.
   Ты вновь не одинок.
   Душа взлетела люстрой
   под белый потолок.
  
   В трамвайном разговоре
   сквозь суеты прибой
   пробился - каплей в море -
   восторг души живой:
  
   в плечо отцу ребёнок
   доверчиво сказал:
   - Меня вчера телёнок
   в плечо поцеловал.
   ***
  
  
   Слишком холодно.
   Слишком серьёзно.
   Холод в длинном луче от окна,
   и в стекло ударяет морозно
   веткой старого клёна весна.
  
   Спор окончен.
   Тянуть невозможно.
   Улыбнуться - проститься - уйти!
   Одиночество жизни тревожно
   ляжёт белой Невой на пути.
  
   И по ладожским льдинам ступая,
   тень моя отойдёт от меня.
   Красный вечер, спокойно сгорая,
   гасит солнце напрасного дня.
   ***
  
   Зима. Гляжу в окно
   и вижу - ночь на свете.
   Вверху темно, черно,
   и - ветер, ветер, ветер.
  
   А там, внизу пуста
   в снегу лежит дорога.
   Шуршит листком с куста
   ночной земли тревога.
  
   Ни одного огня.
   Темно и незнакомо
   взирают на меня
   глаза чужого дома.
  
   Позёмка. Третий час.
   Громада неземная -
   тоска придет сейчас,
   всё на пути сминая.
  
   Я тихо от окна
   к подушке возвращаюсь,
   и лбом к ладони сна
   с молитвой прижимаюсь.
   ***
  
   "Владимир Луговской"
  
   Дышало грустью сумрачное море.
   Был дождь с утра. На пляжном пятачке
   бродили чайки, утверждая осень,
   мерцали мрачно дети старины -
   седые валуны. О, эмбрионы
   грядущего, что помнит ваша плоть?
  
   В шестнадцать двадцать белый катерок
   вернул весну безлюдному причалу,
   но - ненадолго. К вечеру волна
   взялась качать несчастную скорлупку.
   И это был - поэт, отец "Венгерки
   курсантской" чудной. Сыпал серый дождь.
  
   В иллюминаторах качалось небо
   ненастной вечности, и густобровый
   поэт внимал живым ударам волн,
   швартовых скрипу, ветра завыванью.
  
   А где-то звуки музыки метались,
   и ныла боль - лишь именем одним
   касаться пьяных волн, солёной жизни,
   ждать и не верить, что она прошла.
   ***
   Смолкает дом и сердце слышит:
   шумят деревья в тишине,
   как будто дождь идёт по крыше,
   как будто листья на огне
  
   трепещут, радостно сгорая,
   забыв, как им светло жилось,
   своим беспамятством смиряя
   огня неистовую злость.
  
   Но вот и дерева смолкают,
   и лишь одни в тиши ночной
   часы бессонные шагают,
   как часовые за спиной.
   ***
  
   Путешествие
  
   Наш пароход тонул в кромешной мгле,
   как будто путь лежал ко дну речному.
   Дождь сыпал так по всей ночной земле,
   что никакому светочу земному
  
   не дотянуться было бы до нас,
   надумай он сиять в глуши таёжной.
   Лишь звук воды назойливый, острожный
   стеной стоял, невидимый для глаз.
  
   И, добавляя дёгтя к черноте,
   бессонный кто-то спьяну петь пытался,
   но с первой строчки в темень оступался
   и дальше плыл без слов к своей мечте.
  
   Я вспоминал, что где-то здесь прошло
   начало лет моих, благие годы.
   Я видел детства радужные своды,
   вдыхая тундры пряное тепло.
  
   Ещё чуть-чуть и мокрый пароход,
   толкнув причал,гудком тот мир разбудит...
   Но мёртвым сном вокруг дышали люди,
   во сне стирая с лиц тяжёлый пот.
  
   Они-то знали, что посёлок мой
   давным-давно по брёвнышку раскатан.
   Дождь замолчал... Наверно, этой тьмой
   был мой порыв отчаянный разгадан.
  
   Но за стеной дождя вставал туман.
   В нём голос баржи прокатился хмуро.
   На мостик вышел белый капитан,
   и в пустоту звездой скользнул окурок.
   ***
  
   В лесу опустевшем ни звука.
   Зачем, одиночка, зачем
   ты хочешь, чтоб старая мука
   тебя доконала совсем.
  
   Но, стиснув холодные руки,
   он прежнее имя твердит.
   И падают жалкие звуки
   на скальный замшелый гранит.
   ***
  
  
  
   Вдоль железной дороги
   в стремительном ветре вагонов,
   в сумасшедшем мельканье колёс,
   раскаляясь на камнях,
   серебристый кустарник цветёт.
   Золотая дремота отягчает упрямые ветви,
   медовый дымок
   из цветочных сердец поднимается...
   Что же так быстро
   пролетают вагоны,
   глаза к полотну опустив?
  
   Улетают, стихают,
   уносят всегда и послушно
   своё косное время
   к бетону перронов пустых...
   Но цветет серебристый кустарник,
   и дарит наивно
   оглушённые рельсы
   сияньем спокойным своим.
  
  
   В небе весны
  
   Там, в гуще облаков, такая синева!
   Нет силы трезво жить.
   Нет крыльев, чтоб подняться
   за горы облаков, туда, где сон-трава
   и синяя заря сошлись, чтоб обвенчаться.
  
   Какая тишина! Как веет тьмой ночной,
   дождями давних лет, влюблённостью забытой!
   Там, за горами лет росинкою разбитой
   ещё горят глаза, оставленные мной.
  
   Но как она близка! Вот - запах и слова,
   вот - губы и руки рассеянная нежность...
   О, небо, дай опять
   обнять твою безбрежность!..
   Какие облака! Какая синева!
  
   ***
  
   Вечные вопросы
  
   Поставлены вопросы
   и надо отвечать.
   - Откуда папиросы? -
   допрашивает мать.
  
   - Кому записка эта?
   Не рано ли, шельмец? -
   и долго ждёт ответа
   уже седой отец.
  
   Сестра: - Ну, сколько можно
   скитаться по земле? -
   И смотрит осторожно:
   что? отошёл в тепле?
  
   Стоят в сторонке братья.
   Что надо, тополя?
   - На братские объятья
   не дашь ли три рубля?
  
   И оба к магазину,
   и долго не идут.
   Я жёлтый тюль раздвину:
   зачем я снова тут?
  
   Шагнул и ахнул в пропасть,
   как чёрный самолёт,
   в грозе сломавший лопасть.
   Лечу который год.
  
   Лба не остудят росы.
   И снится сон опять:
   гремят, зудят вопросы,
   и надо отвечать.
   ***
  
  
   Ты кружишься задумчиво и медленно,
   вникая в музыку губами и ресницами.
   Ты кружишься, как ёлочные шарики,
   рассеянно заверченные пальцами.
  
   Как форточка, повисшая на петельке,
   ты в странном танце ускользаешь медленно.
   Ты, словно зеркало, куда-то молча клонишься,
   но только клонишься куда-то и не падаешь.
  
  
   Скажи, куда тебя уносит эта музыка?
   Кому ты губы закрываешь пальцами?
   Кого ты вспомнила, увидев тень за окнами,
   на снег упавшую, как ёлка после праздника?
  
   Ты кружишься задумчиво и медленно,
   вникая в музыку губами и ресницами,
   когда медлительные ёлочные шарики,
   застыв в окне, давно с тобой не кружатся.
  
   * * *
  
   "Поэзия - созвучие смыслов"
   М. Цветаева
   Её уводит звук... Согласных стычка,
   скольженье гласных, смыслов очерк слабый.
   Зарницы памяти... Смятенье славы...
   Стихи - свидание, а жизнь - привычка,
  
   не лучшая к тому ж. А звук уводит,
   уносит, тянет ввысь, где гор молчанье -
   как опрокинутых небес венчанье
   с землёй, расчерченной резцом разводий.
  
   А ветер рвёт пространства, листья гладит,
   ласкает плечи, в душу льётся снова,
   льнёт, и трепещет странной смерти ради -
   застыть в губах и ... обернуться словом.
  
   И, кажется, что жизнь опять готова
   творить себя из смуты чувств ответных.
   Сошлись, сплелись, и после слов приветных -
   столбняк восторга.
   Всё! Молчим! Ни слова!
   ***
  
  
  
   Ни слова о медленном снеге,
   о дрёме домов, о своём
   вчерашнем нелепом набеге
   на старый, родительский дом!
  
   О том неуюте старенья,
   забвенья, нахлынувшем вдруг
   в мгновение прикосновенья
   растерянных старческих рук.
  
   О жалкой тщете фотографий,
   о пятнах вина на стене,
   о том, что я лестью потрафил,
   сказав, что, мол, крепки вполне.
  
   Ни слова о том, что, не узнан
   никем, промелькнул во дворе!
   Ни слова о тополе грузном:
   в его почерневшей коре
  
   мой тополь-подросток томится,
   взыскуя былые долги.
   Ни слова!
   Пусть крыш черепица
   на отзвуки дня не скупится,
   ссыпая нам наши шаги.
  
   * *
  
  
   Не догоню. Отстану. Пусть летит.
   Там, в небе ей привычней. Что напрасно
   взывать вдогонку к пустоте безгласной?
   Высок и светел неба синий щит.
  
   Летящая, она - вверху, ты - здесь
   на серой пыльной ленте тротуара.
   Наивна спешка. Время есть. Ты взвесь
   минутный пыл, свой плен.
   Нет, вы - не пара.
  
   Она вверху, ты - здесь. Она прошла,
   ты - уцелел, ты жив, и эта смута -
   твоё богатство... А она - была,
   и нет...
   О, улетевшая минута!
  
  
   * * *
  
   Так щедро одарить! Так просто обездолить
   и памятью потом так искушать!.. Зачем?
   Июльский светлый день горит, и пламя боли
   уносит сердце ввысь. О, если б насовсем!
  
   К чему же было всё маняще так, мгновенно,
   и мимолётно так, так по сердцу, но - вкось?
   Пришла - ушла. И вот шипит и жалит пена.
   Шторм вяло ворожил: гаданье не сбылось.
  
   Я выплыл и живу, но дни стоят на месте.
   Качается в волнах разбитое весло.
   Когда-то счастье здесь на миг свело нас вместе,
   дразнило, грело, жгло, и - так легко ушло.
  
   * * *
  
  
   Уедет, возвратится вспять...
   Но, выпавшему из оправы,
   ему уж больше не видать
   ни новой радости, ни славы.
  
   Оглохнет от родимых вьюг,
   от пыли цепкой задохнётся,
   и ночью, просыпаясь вдруг,
   тяжёлым стоном отзовётся
  
   на голоса другой весны,
   другой земли, иного счастья:
   - О, Боже, у себя украсть я
   рискнул звучание струны
  
   единственной! Я в старый дом
   вернулся, чтоб пустые стены
   мне пели о сверканье пены
   на светлом берегу морском.
  
   Но стены не поют - молчат.
   Одни лишь ходики шальные
   бегут, торопятся назад,
   как будто мне помочь хотят...
   А по стеклу, туманя взгляд,
   сползают слёзы дождевые.
  
   * * *
  
   Пока идём, луна преобразится,
   из тёмно-красной станет золотой,
   и высветит из мрака наши лица,
   из чёрной ночи жаркой - нас с тобой.
  
   Пока идём, земля вперёд умчится,
   уйдут под самый купол тополя,
   бесплотным пухом в пустоту пыля.
   Пока идём, перегорит денница,
  
   придёт заря, и пробегут года...
   Как видно всё теперь! Роса ложится
   на травы пустыря. Всё, что тогда
   промчалось, память нам вернёт сторицей.
  
   Пока идём, успеем разлучиться
   и жизнь прожить... Далёкие сейчас,
   мы слышим врозь: вот вековая птица
   поёт о том, как чудно время мчится
   в том далеке, где ночь венчает нас.
  
   * * *
  
   Зачем же он приходит?
   Всякий раз
   войдёт, молчит, и смотрит, и уходит.
   Его молчанье остаётся здесь,
   и взгляд по стенам ещё долго бродит.
  
   Он оставляет на столе цветы...
   Кто он такой, чтобы смущать мечты,
   сон прогонять, и наполнять молчанье
   своим тревожным взглядом?
   Всякий раз
  
   он входит молча. Вот сейчас вошёл -
   и руки опустились мне на плечи...
   Кто он такой, чтоб замирали свечи
   в тревожном ожидании движенья?
  
   Пришел, ушел. И гаснет на стекле
   звезда неповторимого свиданья.
   Нет, нет! Я слышу зной его молчанья.
   Он здесь опять! Опять он весь во мне.
  
   * * *
  
   Останутся мои цветы.
   Я их в далёкий день осенний
   принес тебе, чтобы и ты
   узнала грусть степных растений,
  
   печаль Азова, золотой
   огонь на неподвижной глади...
   Тот день был терпкий и густой,
   и ветра медленные пряди
  
   бродили по сухой траве,
   и возвращались в небо. Глухо
   шумели камыши над ухом,
   пока виденьем в голове
  
   грядущий намечался день,
   в котором снег хоронит тени
   так нежно пахнущих растений,
   холмы пустынные, и сень
  
   шиповника...
   Средь суеты
   в провидческом огне заката
   к тебе потянутся цветы,
   мной принесённые когда-то.
   ***
  
   Степной, пустой, осенний полустанок -
   вот жизнь моя, её двойник. Спеша
   уйти долой, сорваться, как подранок,
   вдогон за ветром тянется душа.
  
   И... отстаёт... Бегут, темнеют тучи.
   День замирает. Поезд подойдёт,
   уйдёт через минуту. Снег колючий
   затмит мой путь на целый год вперёд.
  
   О, господи, что времени длиннее?
   Иду, иду - и нет ему конца.
   Навстречу мне грядущий день бледнеет,
   но я не разгляжу его лица.
   ***
  
   Рассеется сетка ненастья,
   просохнет трава на земле,
   дыханье тепла и участья
   сотрёт на оконном стекле
  
   все капли, и лист улыбнётся,
   воскресшего солнца лучом,
   и клён золотой разогнётся,
   и небо поднимет плечом...
  
   И что теперь бредни ночные?..
   Душа уцелела. Живу!
   ... Как долги поклоны земные
   берёз, отряхнувших листву.
   ***
  
  
   У костра
  
   Словно степная дорога,
   долгая песня сверчка.
   Лес засыпает. Отлого
   свет начертил облака.
  
   Листьев ольхи трепетанье.
   Сумерки. С края земли
   медленной ночи дыханье
   сны наяву принесли.
  
   Друга ли вспомнишь, отгадку ль
   счастья услышишь во мгле -
   словно пригубишь с устатку
   памяти, спящей в золе.
  
  
   * * *
  
   Как первый стих,
   приходит новый снег.
   Вот шумный день затих,
   как человек,
   ошеломлённый вдруг
   дыханьем белизны.
   У тишины из рук -
   журчанье новизны,
   сиянье новых дней
   и вдохновенье,
   и праздничных ветвей
   оцепененье.
   Как лёгок снег!
   Его летучий бег
   приветствует рука:
   - О, не кончайся, благо!..
   Весь этот божий день,
   всю ночь сегодня - снег.
   И вот - душа легка
   и не черна бумага.
   Иди под эту сень!
   Забудь о днях других,
   как будто этот снег -
   твой самый лучший стих.
  
   * * *
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"