Аннотация: 19 место на "Наше дело правое" Камши&Перумова в номинации ФАНТАСТИКА О людях, как всегда, но не как обычно :)
Обремененные жизнью
Хорошо живет на свете Винни-Пух,
От того поет он эти песни вслух...
Раз, два, три, четыре.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
Иногда мне начинается казаться, что это сон. Тягуче медленный, мутный черно-белый сон из разряда тех, в которых приходится просто и без затей двигаться из одной точки в другую. Единственное, что меняется на протяжении сна - окружающие тебя странные клубящиеся тени и размытые силуэты.
Мы просто движемся из пункта А в пункт Б. Как в школьной задачке.
Иногда мы останавливаемся, чтобы пострелять. Иногда - чтобы полежать на камнях, выкурить по паре крепких дешевых сигарет, завернувшись в плащ-палатку и слушая, как в ущельях завывает ветер.
Но в основном мы бежим.
Бежим по хрустящим камням и щебню, по песку, по снегу, по редким полотнам потрескавшегося асфальта.
Хорошо живет на свете Винни-Пух,
От того поет он эти песни вслух...
Марс бормочет эти строчки снова и снова - при беге помогает удержать правильное дыхание. На самом деле нам положено называть его "товарищ старший лейтенант", но так уж повелось, что все мы зовем его Марсом. Он у нас настоящий бог войны, наш старлей. Раз, два, три, четыре. Носом - вдох. Ртом - выдох.
Передо мной бежит, топая по камням кроссовками, прапорщик Шмайсер. Он из Риги, после армии мечтает стать поваром. Очень любит готовить.
Слева от меня - закадычный друг Леха Тарасюк, Тарас. Он родом из Николаева. Я на бегу оборачиваюсь к нему. Он моего взгляда не замечает - прищурив глаза, вглядывается вперед, в сумрак.
Позади Тунгус, который, кстати, на самом деле тунгус, сосредоточенно пыхтя, тащит на себе тяжеленную рацию.
Старший прапорщик Крокодил, поравнявшись со мной, ощеривает в ухмылке железные зубы и весело мне подмигивает. Точнее, я догадываюсь, что он мне подмигивает, потому что Крокодил даже сейчас, ночью, не стаскивает с носа темные очки. Уж такая у него привычка. Я улыбаюсь в ответ.
Бежать легко и даже приятно. Мы уже привыкли к таким марш-броскам, поэтому бегут все слаженно, быстро и практически бесшумно. По пологому спуску. Из одной точки в другую. Это гораздо лучше, чем часами лежать на солнцепеке на какой-нибудь раскаленной добела сопке, сдувать с рукава заползающих на него жуков и глазеть на пустую трассу в ожидании очередной колонны "чертей".
Мы бежим из точки А в точку Б. Как в школьной задачке.
Очень тихо - на километры вокруг - скалистая тусклая серая пустыня под тусклым серым предрассветным небом. Только шорохи мелких камешков под подошвами кедов и кроссовок и негромкое бормотание Марса.
Хорошо живет на свете Винни-Пух,
От того поет он эти песни вслух...
Марс замедлил бег. Мы спустились в широкую лощину, густо поросшую какими-то колючками.
- Привал, - коротко бросил он через плечо.
Можно и передохнуть. Хотя мы вовсе не устали. Остановка рассчитана на Тунгуса. Сейчас он на пару с Марсом примется колдовать над рацией, теребить длинную гибкую антенну, что-то там подкручивать и перещелкивать, ловя в какофонии змеиного шипения, протяжных завываний и лихого свиста человеческие голоса и перестук морзянки.
Мы сели на землю, подложив под зад набитые ранцы. Автоматы никто из рук не выпускал - все время начеку.
Крокодил навис над Тунгусом, упершись ладонями в колени. Он пристально следил за его движениями сквозь темные стекла. Как ему удавалось что-то разглядеть в них - ума не приложу. Он и в радиотехнике вообще-то ничего не понимает, но ему любопытно.
Привал. По кругу пошли фляжки в защитных чехлах.
Шмайсер, пристроив укороченный трофейный автомат на коленях и стащив с себя рюкзак, извлек оттуда консервную банку без этикетки. Ловко вскрыв ее здоровенным зазубренным ножом, довольно улыбнулся и, подхватив изрядный кусок мяса лезвием, отправил в рот.
И то верно - чего даром время терять - если можно перекусить?
Поймав мой взгляд, Шмайсер кивком предложил попробовать и мне.
- Нет, спасибо, - я ухмыльнулся и помотал головой.
Пожав плечами, Шмайсер вернулся к незамысловатому завтраку.
- Захватить бы караван со жратвой! - пробормотал он с набитым ртом. - Задолбали уже эти консервы!
- Деликатесов захотелось? - радостно оскалился Красавчик, расположившийся по соседству, подложив руки под голову. Он, как всегда, мечтательно пялился в небо, на звезды, щуря лукавые карие глаза.
Шмайсер, не переставая жевать, пихнул его локтем в бок, но Красавчик ловко увернулся, подставляя под удар ранец.
- Второй день уже движемся. - недовольно пробурчал за спиной Тарас. - Пора бы уже делом каким заняться! Скучно.
Я хмыкнул: ему бы только "дело" какое! Тарас - он, вообще, отчаянный парень, лихой до безрассудства - лишь бы пули, взрывы, пыль столбом и щепки во все стороны. Здесь, за линией фронта, таких больше всего. Мы же не регулярные части. Мы - элита. Спецуха. Появляемся всегда там, где не ждут - как снег на голову. Как учил старик Суворов, берем не числом, а умением. Бьем в самые больные места. И уходим в никуда, не оставляя следов.
Я проглотил табачный дым, по привычке прикрывая тлеющий огонек сигареты ладонью. Обвел взглядом лица ребят. Говоря откровенно, раньше, на гражданке, с большей частью из них я не хотел бы и встретиться. Хоть в темном переулке, хоть среди бела дня.
Иногда я думаю - как бы отреагировал на них, встреться мы до войны? Не будучи знакомым и не пройдя еще с ними плечо плечу сквозь все круги ада?
Вот Марс, к примеру. Офицер до мозга костей. Даже тут, в этой пропахшей потом, гарью и кровью дыре - неизменно подтянут, собран, внимателен. Короткая стрижка, аккуратная щеточка усов под носом - и как он, черт побери, со всей этой беготней бриться успевает?
А Крокодил или Шмайсер - прожженные вояки, все повидавшие и все испытавшие на своей шкуре в свои двадцать четыре - двадцать пять лет. Или Пьеро, который, если бы не война, возможно, сейчас поднимал бы на бабки очередного бизнесмена или топтал бы зону. Для таких, как они, человеку шею свернуть - все равно, что высморкаться. Веселые, сильные, неунывающие парни. Вот когда мы всей бригадой попали в котел под Кривым ручьем и меня зацепило осколком, Шмайсер с Пьеро, помню, как раз меня тащили. Шипели, матерились сквозь зубы, но тащили. Почти сутки подряд.
А вот - Красавчик, раздолбай и бабник, когда-то - увлеченный музыкант. Файр - не меньший раздолбай и футбольный хулиган, для которого раньше главными увлечениями были драки стенка на стенку и пиво. Толстый - избалованный великовозрастный оболтус, выгнанный из института и в свое время отдавший должное наркоте и ночным клубам.
Мы не просто команда, как обычно говаривали в американских боевиках. Все они, здесь присутствующие, для меня - от первого до последнего человека - не просто друзья, не просто боевые товарищи. Они - мои братья.
- Чего грустишь, Грей? - подмигнул мне Толстый. - Небось придумываешь чего-нибудь. Расскажешь?
Те, кто сидели поблизости, поддержали Толстого дружным гулом.
Уж так повелось давным-давно, что меня все время просят что-нибудь рассказать. Сначала в дело шли бородатые анекдоты, институтские приколы и сюжеты популярных фильмов. А в последнее время запасы мои иссякли, и я начал сочинять истории сам. Уж и не знаю, какой из меня рассказчик и что они в моих историях находят, но на каждом привале весь отряд слушает только меня. Даже Марс иногда присоединяется, пряча в усы улыбку. Но от него я ни одного отзыва так и не дождался.
Когда я заканчиваю рассказывать, все негромко хлопают, выражая свое одобрение, а Крокодил, как правило, бьет меня по плечу и растрогано бормочет вполголоса: "Классно, блин, умеешь, зараза...". А Шмайсер каждый раз прочит меня в великие писатели и лауреаты Нобелевской премии. Я лишь улыбаюсь - что ж, поживем-увидим.
И вот, когда я только собирался открыть рот, Тунгус неожиданно вскинул вверх правую руку.
- Погоди, Грей... Я нашел. На первой частоте. Марс?
Марс склонился над передатчиком.
Ребята, конечно, недовольны, что я даже начать не успел, но с другой стороны всем ужасно интересно - что там с эфиром? Какие новости принесет нам очередная ночка? Я чувствую тоже самое. В конце концов, все мы здесь только ради одного. И каждая новая вылазка приближает нас к концу всей этой трижды проклятой заварухи.
Марс некоторое время вполголоса бормотал что-то в передатчик, прижимая к голове наушники. Наконец он отдал гарнитуру рации Тунгусу и, встав в полный рост, объявил:
- Отдых закончен, появилось небольшое дельце. Так что отрываем задницы от земли и вперед!
- Ну, Слава Богу, - пробормотал за спиной Тарас. - Я уж думал, сегодня скучать придется...
Небо над головой вспыхнуло алым и погасло. Зарево словно сожрало маленькие фонарики звезд, однако я знал, что это не так.
Просто безлуние.
Никакой магии.
Новый залп обрушился сверху. Я вскинул голову: по невидимой полусфере стекали нити пламени. Словно и не огонь это вовсе, а струи дождя, упавшие на купол собора.
Вспомнился собор нашего города... Боже, и когда я снова увижу его? Когда весь этот кошмар - бессмысленная, глупая война, - придет к концу?
Черт меня дернул вступить в ряды контрактников! А ведь мог спокойно насиживать геморрой в офисе какой-нибудь фирмы, время от времени подписывая бумаги и набирая по мобильному номер любовницы. Не жизнь - сказка!
Но я выбрал грязь окопов, холод скал... Точнее, выбирал я защищать Родину. А попал - на вражескую территорию. И сидел, подыхая среди горных вершин.
Уже пятый день кряду мы держали перевал, через который вражеские отряды намеревались попасть в наши земли. Нас всего-то осталась, по пальцам одной руки - Женя Гром, Василек, Чура, Пятнистый да я.
Но врагов было больше, и они уверенно жали. Если бы не Пятнистый, нас бы давно расстреляли: пятеро против отряда из сорока человек, где четверо магов - это даже не смешно.
Маги... Раньше я думал, что они бывают только в сказках. Или фильмах. Невсамделишные, в общем.
Но волшебники оказались самые настоящие. Что стало неожиданностью для всех нас.
Кроме Пятнистого.
Я оглянулся на веснушчатого товарища: кто бы мог подумать, что этот худосочный парень - самый настоящий колдун, назначенный к нам в отряд по велению спецслужб.
Пятнистый был в нашей армии... секретным оружием, что ли? По крайне мере, никто из нас о его таинственных способностях не подозревал. Может, старшие знали, ну да где они сейчас? Лежат, горемыки, с изрешеченными пулями телами на холодном камне гор.
Царство небесное...
Еще одна вспышка, и на купол обрушилась молния. Да, без Пятнистого нам бы тяжко пришлось, тяжко... Это ведь он выставил защиту против вражеских колдунов и держал ее вот уже пятый день - с того самого времени, как мы укрепились на перевале.
Жаль только, что магический купол не защищал от пуль: левая рука Женьки до сих пор висит тряпкой, а Чура не может встать из-за раздробленной выстрелом кости...
- Малой! - крикнули меня, и я обернулся.
Возле припал к земле Василек - голубоглазый блондин с голливудской улыбкой, которой позавидовала бы любая звезда киноиндустрии.
И как его сюда, на войну, занесло-то? Ему бы в фильмах сниматься, в театре играть... не понимаю...
- Чего тебе? - буркнул я, косясь в сторону вражеского укрытия. Однако из-за поворота никто не бежал, не палил.
Только над головой разлетелся очередной шар огня, да Пятнистый болезненно поморщился - бедняга, и как он все это терпит?
- Смена! - лаконично сказал Василек.
Я облегченно вздохнул: наконец-то можно хоть немного поспать.
Хотя, в принципе, самый долгий сон в моей жизни не за горами - смерть уже слепит бликами мертвенного света в лезвии острой косы. Помощи ждать некуда, провизии почти не осталось, а у вражеской стороны на смену подбитых нами солдат приходят новые, крепкие и полные веры в то, что это их дело - правое.
Полный пипец, как говорил наш преподаватель по русскому языку, когда я в очередной раз - уже нарочно - делал четыре ошибки в слове "еще"...
А молнии и шары все падали, сменяя друг друга и пытаясь добраться до Пятнистого...
Вспышка, другая - исчо и ичсо...
Полный пипец!
Я прополз еще чуть-чуть и, прислонившись к уступу, провалился в сон.
***
На рассвете мы вышли к кишлаку. Уродливые домики, будто бы вылепленные из пластилина школьником-неумехой, примостились на обрывистом и крутом склоне горы. Здесь все горы обрывистые и крутые.
С одной стороны ущелье, с другой узкий горный серпантин, на котором, разумеется, присутствует блокпост и компания из пятерки бородатых молодчиков. Так просто не подобраться. Но мы - должны. В горе присутствует пещера, в которой "черти" устроили военный склад.
Марс, оторвавшись от бинокля, коротко приказал:
- Шмайсер, Грей, Тарас - берете блокпост в обход! Подберетесь по скале. Крокодил, бери Толстого, Пьеро и Файра - пошумите как следует. Я с Тунгусом и Красавчиком вас прикрою. Работаем...
Тут уже не до шуток и прибауток. Все предельно внимательны и собраны. Начинается работа.
Не могу сказать, что очень уж люблю скалолазание, но за последний год пришлось и кое-чем посложнее заниматься.
Сосредоточенно пыхтя, закинув автоматы за спину, сцепив зубы, мы с прапорщиком и Тарасом ползем по скале. Цепляемся за камни. Очень-очень аккуратно, потому что каждый камушек так и норовит быстро поскакать вниз, вызвав за собой маленький, веселый, а самое главное шумный камнепадик. Передвигаемся шаг за шагом, раскорячившись на утесе, как здоровенные ящерицы.
Крокодил со своей частью отряда скользнул за колючий кустарник вдоль дороги.
- Марс, это Крокодил. Вышли на позицию, - раздался приглушенный и скрипучий голос в наушнике. Слава Богу, со связью проблем нет. Один раз мы из-за этого уже имели удовольствие влипнуть, что назвыается, по самые гланды. Впрочем, выкарабкались.
Ни Шмайсера, ни Тараса уже не было видно. Скрылись за выступом. Если что - вытащить будет некому.
Напрягая все силы, я подтянулся вверх. Плавно. Осторожно.
Вскоре мне удалось найти более-менее широкий уступ. Прислонившись любом к гладкому камню, я отдышался, и рывком перебросил себя, через неровный гребень. Наконец-то твердая земля.
Потом пробежался к краю обрыва. Отсюда на кишлак открывался отличный вид. Прямо хоть садись с этюдником и пиши картину! Хотя, какие тут, к черту, этюдники?
Я легонько постучал пальцем по бусинке микрофона.
- Марс, я Грей. Вышел на позицию.
"Черти" внизу, на расстоянии выстрела, переговаривались о чем-то на своем лающем наречии. Один, молодой, в бежевом камуфляже и здоровенной черной чалме на башке, одной рукой держась за приклад автомата, другой водил из стороны в сторону перед носом у жирного бородача в круглой шапке. Что-то ему втолковывал, уж не знаю что. По языкам у нас Марс специалист. Ему в этих краях уже не раз бывать приходилось. Еще в первую кампанию.
- Марс, я Шмайсер. На позиции.
- Марс, это Тарас. На точке.
- Позабавимся, ребята, - скрипнул в наушнике Крокодил.
Я навел автомат на цель. На этого самого молодчика в черной чалме.
- Начали! - коротко скомандовал Марс.
Со стороны дороги донесся слитный треск автоматных очередей: Крокодил сотоварищи привлекал к себе внимание "чертей".
И те купились: вскидывая автоматы, побежали к укреплению. Там же у них стоял раздолбанный "уазик" со снятой крышей.
- Грей, Тарас - веселимся! - пробасил Шмайсер.
Мы вступили в дело. Хлесткие очереди безжалостно резали вражеских бойцов. "Черная чалма", нелепо взмахнув руками, обрушился в дорожную пыль.
Взревел, набирая скорость, "уазик", и тут грянул взрыв, он заполыхал, перевернувшись, покатился с обрыва. Тарас вовремя воспользовался подствольным гранатометом.
Я вместе с ним и со Шмайсером сбежал вниз, добить оставшихся. Со стороны дороги уже неслись с "калашами" наперевес Крокодил и остальные. В своих свободных пятнистых комбинезонах они почти сливались с местностью: выделялись только их загорелые до черноты сосредоточенные рожи.
Застрекотали очереди, вздыбили дорогу возле "чертовского" блокпоста, в клубах пыли попадали, роняя оружие, остатки наших врагов.
За поворотом дороги, за спинами у бегущих к нам товарищей, раздалась новая серия выстрелов.
- Марс, что у тебя? - с легким нажимом спросил Шмайсер.
Легкий шорох помех. Напряженное ожидание...
- Все отлично, парни, - наконец ответил Марс. - К вам тут хотели присоединиться гости в автобусе. Мы их не пустили - у них не было приглаистельных.
Путь к кишлаку был открыт.
- Сейчас начнется самое веселье, - Крокодил поправил очки и продемонстрировал свою фирменную стальную улыбку.
Проснулся я в холодном поту.
Надо ж такому присниться!
Виделось, что я иду по темному тоннелю к слепящему глаза ярким светом выходу. Стены расписаны матами, пошлыми стишками и прочей глупостью; под ногами хрустят пустые упаковки чипсов, жвачек, кальмаров, ставриды и чего-то еще, что в полумраке тоннеля не представлялось возможным.
Откуда-то сверху раздавались странные звуки, похожие на крик раненого зверя. С каждым новым вскриком я вздрагивал и с опаской поглядывал на потолок: а ну как треклятое чудище решит свалиться на меня, будто снег на голову?
Однако железные листы казались прочными и на время успокаивали меня.
Самое странное, заставившее меня проснуться, случилось, когда до выхода оставалось всего ничего: громко ухнув, потолок все же обрушился. Железные листы невообразимым образом разлетелись на кусочки, бетон раскрошился и ухнул вниз, едва не зацепив меня. Хорошо, что я успел отпрыгнуть, иначе меня бы просто-напросто завалило.
Но, как оказалось, радовался я рано.
Из образовавшейся дыры на пол спрыгнуло огромное существо - черное, все перемазанное побелкой и... дерьмом. По крайне мере, воняло подобающе.
Больше всего чудовище напоминало огромную кошку - нечто вроде саблезубых тигров из учебника истории. Но те тигры вымерли миллионы лет назад, а этот стоял, злобно скалясь и рыча, напротив и был живее всех нынешних кошек и собак.
Руки и ноги мои сковал ранее невидный страх. Нет, разумеется, не раз и не два я чего-то боялся или даже ужасался, но такого еще не чувствовал. Я сейчас напоминал героя какой-нибудь компьютерной стрелялки в тот самый момент, когда перед ним появляется очередной "босс" и игра неожиданно зависает, совершенно не реагируя на нажатие клавиш.
Конечно, сравнение с игрой было очень глупым, но что еще может прийти в голову человеку, с раннего детства и до самой армии увлеченно проходящего игру за игрой? И кличка "Малой" ко мне прицепилась совсем не случайно...
Все это прокрутилось в моей голове за какие-то доли секунды. Большего чудовище давать не собиралось.
И, рыкнув так, что коленки мои предательски задрожали, оно прыгнуло на меня, раскрыв огромную пасть, и...
Я проснулся.
Первым делом ощупал горло: вроде бы не укусила, тварь... Потом бросил взгляд на часы - три ночи. Ну, сволочной тигр, ну, паскуда! Руки с ногами болят, будто я по несуществующему тоннелю ходил год или два. Без передыху.
Что делать дальше, я не знал. Понимал только, что больше мне не заснуть. Ибо еще одной кошки я не выдержу.
Решение нашлось быстро: с того места, где лежал сменивший меня Василек, послушались тихие всхрапы.
Осторожно, чтобы не разбудить остальных, я пополз к напарнику. Осторожно тронул его за плечо, одновременно зажав ладонью рот: только крика нам не хватало!
Я шикнул на него и мотнул головой в сторону: мол, давай сменю, иди поспи немного.
Василек такому раскладу обрадовался и, вручив мне автомат, уполз.
Я положил оружие перед собой и, улегшись поудобней, принялся буравить взглядом валун, из-за которого в любой момент могил выбежать орущие горцы с автоматами.
Однако нам везло: враги тоже спят. И - тоже ночью.
- Малой! - неожиданно окликнули меня.
Я перевернулся на спину и увидел Пятнистого. Он сидел возле меня в позе турецкого султана, добродушно улыбаясь.
- Что случилось, Пятнистый?
- Ничего. Просто... поговорить захотелось.
- Понимаю. Просидеть пять дней молчком, без еды, питья, сна... Я бы не смог!
- Смог бы, Малой. Если бы знал, чем грозит прорыв горцев в Россию.
- И чем же?
- Школа, в котором тренируют таких, как я, также ведет статистику...
- И что? - перебил я Пятнистого. Мне было непонятно, к чему клонит маг.
- Дай договорить! - нахмурился напарник.
- Хорошо, хорошо...
- Так вот... Они провели глобальное исследование вверенной горцам земли и установили, что в распоряжении их войск находится три сотни высококлассных магов. Этого хватит, чтобы провести армию от скал до самой столицы практически без потерь.
- Но в России же тоже есть маги?
- Да, около пятисот. Только вот они, по большей части, разбросаны спецшколой по границам. Собрать такое количество волшебников вместе - задача не дня и не недели. Уйдет около года, чтобы собрать всех магов в столице. А за это время можно горцы смогут не только перебить всех живущих там людей, но и убраться восвояси - словно и не было ничего.
Самое страшное в том, Малой, что маги, против которых я сейчас держу купол - всего лишь третий сорт. А теперь представь, что будет, когда им на помощь придут настоящие заклинатели - так называемая, элита... и тебе станет понятно, для чего нам нужно совершить невозможное.
Я лежал, тупо глядясь в звездное небо.
Как же недолго мне осталось им любоваться!..
День, два. От силы - три. А потом - сильнейшие маги, долгая и мучительная смерть под огненными дождями и градом сверкающих молний...
Совершить невозможное... Эх...
Спасти может только помощь свыше.
Разобравшись с блокпостом, мы начали зачистку кишлака. Классический сюжет, многажды воспетый "миротворческими" корреспондентами и наблюдателями от "союзного контингента". У них, правда, все выглядит по-другому - звери-садисты-палачи в тельняшках и пятнистых комбинезонах врываются в дома мирных жителей, пинками и ударами прикладов сгоняют стариков, женщин, детей и даже домашних осликов на главную площадь, а затем зверски расстреливают или сжигают заживо. В таком духе.
Наша группа на пути к складам не встретила ни детей, ни осликов, ни женщин в паранджах. В кишлаке мы повстречались лишь с обдолбанными "чертями", беспечно дрыхнущими с автоматами в обнимку. Завязалась короткая перестрелка, после которой кишлак превратился в кладбище, на огромном пространстве которого, среди домов-надгробий остались лежать два десятка "чертей". Уродливые здания под завязку набиты контейнерами, бочками и ящиками с маркировкой латиницей - явно подарки от миротворческого "союзного контингента".
Шмайсер довольно зарычал - жратвы здесь столько, что хватит на дивизию. Оружие также предостаточно.
А самая колоссальная находка - в подвале на окраине кишлака мы нашли двух живых "миротворцев". В полном боевом, в громоздких кевларовых жилетах, на нашивках пестрели звезды и белые орлы. Оба не могли дотянуться до прислоненных к стене навороченных штурмовых винтовок - обкурены были анашой до такой степени, что, завидев нас, лишь тупо захихикали и радостно оскалились превосходными белыми зубами.
Связав "миротворцев", мы направились к складу, под который отведена была "чертями" пещера в склоне горы. Охранники валялись тут же - в пыли. Их сняли Крокодил и Пьеро, которые теперь пытались разобраться с кодовым замком.
Тунгусу, нашему универсальному "технарю", на вскрытие бронированных дверей - явно "союзнички" ставили, помогая несчастным мирным жителям в борьбе за независимость - потребовалась пара минут.
Итак, мы оказались под сводами склада. Вдоль обоих стен тянулись стеллажи с внушительного размера ящиками.
Шмайсер занялся одним из ящиков.
- "Редлайны", - коротко прокомментировал он. - Как будто то только сейчас с конвейера. Вот чем они наши истребители снимают, говнюки!
Крокодил присвистнул.
- Это мы удачно зашли, - сказал он, оглядывая ряды ящиков.
- Проверить следующий зал, - приказал Марс. - Аккуратнее, мало ли какие у них тут сюрпризы.
Я с Тарасом и Красавчиком поднялся по железным ступеням, ведущим в следующий зал склада. Оттуда явственно веяло холодом.
На пороге мы остановились, с изумлением глядя на открывшуюся нам картину, страшную в приглушенном свете красных ламп.
- Ты когда-нибудь такое видел? - вполголоса спросил Красавчик.
Я лишь помотал головой.
- Ни хрена себе, - выдал Тарас, выплевывая изо рта треснувшую зубочистку, которую он жевал последние минут пять.
Весь зал был заполнен узкими стальными столами, в четыре ряда. Часть столов пустовала, на остальных же лежали черные клеенчатые мешки, по поводу содержимого которых сомневаться не приходилось - тем более, часть из них была небрежно расстегнута, открывая нам бледные синюшные тела.
Трупы. Целый зал, забитый гниющими трупами.
- Зачем? - хрипло спросил Тарас.
- Пошли посмотрим, чего там в конце возвышается, - сказал я, игнорирую вопрос товарища.
Мы двинулись вперед, вцепившись в автоматы и стараясь ступать по голому бетонному полу как можно тише. В это странном зале малейший звук отдавался оглушительным эхом от высоких стен.
Тел тут было не меньше двух сотен. Странно, но никакого запаха мы не чувствовали. Иначе, в окружении пары сотен мертвецов, мы немедленно попадали бы в обморок от удушающего "аромата" распада. Но нет - в зале было прохладно, воздух свободно циркулировал под потолком. И чувствовалась лишь один аромат - слабый, смутно знакомый.
- Ладан, - пробормотал Тарас, и голос его мигом подхватило эхо. - На ладан похоже. И вроде воском еще пахнет...
Мы дошли до конца зала. Перед нами возвышался грубо сколоченный помост. Он был сплошь заляпан воском и еще чем-то темным, липким.
Казалось, еще совсем недавно на этом помосте велись какие-то химические работы - в паре мест он был прожжен, а на стене рядом были процарапаны грубые схемы. Будто бы какой-то сумасшедший алхимик с вдохновением работал тут, попросту спятив в этом чудовищном морге.
Я вгляделся в письмена на стене - странные это были символы. Какие-то многолучевые звезды, завитушки и пиктограммки. Некоторые были процарапаны на камне, некоторые - выведены чем-то темным, грубо и небрежно, будто бы пальцем.
- Что же они, мать их, тут делали? - спросил вслух Красавчик.
Я не успел ответить. Позади послышался тихий шорох. Я мгновенно обернулся, а обернувшись, замер на месте.
Застегнутый мешок, лежащий на одном из ближайших столов, мелко подергивался, поскрипывая клеенкой, будто бы его содержимое пыталось вырваться на свободу.
А с другой стороны зала выдвинулся навстречу нам тот, кто до этого момента скрывался во тьме. Тот, кого не смогли сразу заметить даже мы, со всеми въевшимися в плоть и кровь навыками "спецухи".
- Не пытайтесь мешать, - ухмыльнулся он.
Старый, очень старый. С лицом, похожим на сморщенное гнилое яблоко. С плохими редкими зубами. Он в чем то был похож на человека, хотя мы все чувствовали, ЧЕМ на самом деле веет от него. Затянутый в белый саван, легкий, невесомый, он не шел - скользил по полу, задевая его лишь длинными полами своего одеяния.
- Все кончено, - ухмыльнулся он. - Мы сильнее вас. Мы старше...
Не сговариваясь, я, Тарас и Красавчик, открыли огонь.
Пули отшвырнули странное существо к стене, он дергался и бился, а новые очереди продолжали терзать его, и черная кровь забрызгала стены. На звук подбежали Марс с остальными, стали тоже палить по "белому савану", и стреляли до тех пор, пока не кончились обоймы.
- Вот же дерьмо, - пробормотал Шмайсер.
А потом в зал вбежал Тунгус, все это время колдовавший над доставшимся нам от "миротворцев" "Баттл-нетом" - специально разработанным для координации действий армейских подразделений на поле боя портативным компьютером, который в последнее время больно уж часто стали использовать в своих "партизанских действиях" "черти".
- Ребята, - начал Тунгус, - тут такое дело. В двух милях отсюда "черти" зажали отряд наших. Их там, судя по всему, всего ничего. А вот гадов вражеских там до фига.
Мы стояли и молчали, глядя на изрешеченное пулями тело "белого", а потом Марс негромко и властно сказал, вытаскивая из портсигара папиросу:
- Крокодил, собрать трофеи. Шмайсер - убрать следы. Выдвигаемся через пять минут.
Выходя из зала следом за прапорщиком, я в последний раз бросил взгляд на давешний клеенчатый мешок - он неподвижно лежал поперек стола.
Бывают в жизни такие мгновения, когда ты напрочь забываешь о себе. Забываешь о том, что "моя хата с краю", и "главное, чтоб мне было хорошо". Что-то подсознательное, спрятанное на самом дне сердца, заложенное в генах, неожиданно просачивается наружу. Когда кричат "помогите" или "наших бьют", и ты, вдруг позабыв о себе любимом, срываешься вперед, чтобы спасать кого-то, в сущности, совсем тебе незнакомого, чужого...
Раздолбанный грузовик с трудом вписывался в повороты. Тарас выкручивал руль, а мы лишь крепче сжимали в руках автоматы.
Еще немного... Главное - успеть. Будь что будет - но мы должны сделать это. Должны вытащить наших парней!
Говоря начистоту, ребята наши попали в полную задницу. Сопка была оцеплена со всех сторон. В вечерней мгле маячили силуэты "чертей", они перебегали с места на место, палили по развалинам, возвышающимся на вершине возвышенности.
Грузовик, визжа тормозами, затормозил посреди скопления бойцов в чалмах и камуфляже, увешенных с ног до головы пулеметными лентами. Это было дерзко, безумно. Но это было неожиданно - это было то, чего от нас не ждали.
Один из "чертей" подбежал к кабине, что-то лопоча на своем лающем наречии.
Ответом ему был одиночный выстрел из-за распахнувшейся дверцы.
Марс и Тарас одновременно спрыгнули на дорогу.
И Шмайсер, вскакивая с лавки и рывком сдергивая предохранитель, взревел "Гаси уродов!"
То, что было со мной потом, словно подернула вязкая дымка. Словно во сне, в забытье, мы кинулись вперед. Настоящее боевое безумие, ярость берсерков - вот, наверное, как можно было это назвать.
Мы бежали, захлебываясь криком, спотыкались, вскакивали, снова бежали, стреляя длинными очередями по маячащим впереди силуэтам - от души, в охотку. Швыряя гранаты и отчаянно матерясь, бежали вперед, лишь ради одного - перебить их всех. Убить их всех к чертовой матери.
Вот Крокодил, отбрасывая автомат, выхватывает нож, кидаясь на какого-то бородача.
А вот я сам, когда заканчивается второй по счету автоматный рожок, не помня себя, впиваюсь в чью-то глотку, и давлю, давлю, давлю... Покуда он, враг, не закатывает глаза, уходя прочь из этого мира.
И это было отлично, просто отлично. И лучше быть не могло, потому что мы бежали вперед, перли напролом, сметая этих чертовых козлов и спасая наших ребят.
И рядом со мной бежали мои друзья. Бежал с перекошенным лицом Пьеро, парень с городских окраин. Бежал, паля из автомата, любимец девчонок и виртуозный игрок на гитаре, Красавчик. И на ходу менял рожок футбольный хулиган Файр, и надсадно кричал клубный раздолбай Толстяк.
А потом я замер, жадно хватая ртом воздух. Замер на месте, потому что открывшееся мне зрелище потрясало воображение. Я словно на миг вышел из этого опьянения, из этого нашего кровавого безумия.
Такого мне не приходилось видеть никогда в жизни. Такого я не мог придумать даже в своих историях, которые привык рассказывать нашему отряду на привалах.
Над сопкой, переливаясь всеми цветами радуги, высилась полупрозрачная сфера. Эдакий гигантский мыльный пузырь. А с четырех сторон на этот пузырь, разрывая воздух, неслись огненные струи. Неслись, разбиваясь мириадами искр, стекая каплями жидкого огня. И ничего они не могли сделать этой защитной сфере, не могли пробиться через нее и достать наших братишек.
- Господи... - пробормотал рядом со мной Пьеро. - Что это?
И тогда я понял, что нужно делать.
- Вперед!!! - заорал я.
И я первым кинулся к сфере.
А из-за каждого пригорка, из-за каждого камня, навстречу мне поднимались они - синие, распухшие, такие же, как и тот, в пещере, так и не сумевший выбраться из своего мешка. Но теперь их поднимала и вела вперед чья-то воля. И они подчинялись ей.
Мы били их прикладами, наотмашь, со всей дури. Мы кромсали их штык-ножами. А они вставали вновь и вновь - казалось их были тут тысячи, в этих серых скалах, - этих несчастных, поднятых из могил чьей-то волей, даже после смерти не нашедших покоя, вновь оказавшихся на переднем крае бесконечной войны. Нашей войны.
Они тянули к нам покрытые трупными пятнами скрюченные руки, страшно скалили обтянутые кожей черепа, утробно выли, стараясь хоть как-то задержать, хоть уцепиться зубами за рукав, хоть ухватить костлявыми пальцами за ботинок, но задержать нас...
И когда мы прорвались, и прямо передо мной оказался один из этих непонятных, чуждых нашему миру существ в белых саванах, из тех, что поливали наших ребят огнем, я остановился.
Я отбросил прочь ставший уже ненужным автомат. Я нарочито медленно стащил с себя бронежилет-разгрузку.
И злобно сплюнул в песок, с хрустом разминая плечи.
Он опустил руки, словно принимая игру. Прекратил тот странный танец, что вели его пальцы, извлекая вроде бы из ничего сокрушительную силу. Он повернулся ко мне и улыбнулся.
- Чудеса закончились, - сипло сказал я. - Тебе звиздец, волшебник!
Он засмеялся. Будто бы понимал по-русски, будто бы мои слова показались ему очень смешными.
Я ударил, вложив в движение руки всю ненависть, которая вскипела во мне за последние четверть часа.
Он, смеясь, пропустил удар, захлебнулся своим визгливым смехом, закашлялся, покачнулся, переступил ногами...и рухнул навзничь.
Такой страшный, такой загадочный. Он ведь казался мне непобедимым...
Он упал на землю, вздымая клубы пыли, и я кинулся на него сверху - и принялся бить его - куда попало, забыв про все, чему нас учили в "учебке". Лупил, как в детстве, во время школьных драчек на переменах - неловко, но со всей злобой, на какую был способен.
А потом Крокодил оттаскивал меня от него - от этого запыленного куля, скрючившегося на песке, - и говорил мне что-то, шептал на ухо, сжимая своими ручищами, не пуская вперед, а мне хотелось только одного - бить, бить, снова бить этого гада, который жег наших парней своим магическим пламенем. Непостижимым. Нереальным.
Невозможным.
Крокодил держал меня, а я брыкался и кричал, повторяя одно: "почему, ну почему ваши чудеса такие злые? Почему вы направляете их против нас? Почему ваше волшебство несет только смерть?!" и это было по-детски глупо, наивно, безумно и страшно одновременно, но мне было все равно.
Потом я устал бороться с прапорщиком, и он, почувствовав это, выпустил меня.