Всю дорогу до убежища Ланакэн старался запутать незнакомку, возвращаясь к тайному городу окольными путями, петляя, кружа. Нгдаси сообразил это и спокойно брёл, будто ни в чём ни бывало. Из-за сложных манипуляций весь путь занял гораздо больше положенного срока. При приближении к Убежищу мужчины ещё ощутимее занервничали, однако представительница цивилизованной нации шествует кротко потупившись, покорно исполняя волю спасителя. Так и прибыли в сумрачный мир гротов, полных самых крепких надежд на существование человечества. И тут произошло то, чего меньше всего ожидал Осилзский: им попался на полдороге Риул. Он пристально глянул на непривычно нарядную гостью подземного поселения и весело полюбопытствовал:
- Ты на совсем к нам, красавица? Или заглянула с вежливым визитом? Тут здорово, тебе понравится... И откуда у тебя такие роскошные одеяния? Словно бы ты какая-нибудь высокородная барышня али ограбила кого!
Помня о строгом наказе оберегавшего, ещё ниже склонила лохматое чело, залившись густой краской застенчивости. Надо как-то выходить из создавшейся ситуации.
- Оставь её, Шоу! Не до того! - постарался вставить слово Ланакэн, но любитель позубоскалить не унимается.
- А что? Разве мне нельзя уже познакомиться с будущей соседкой? А чего она норовит скрыть личико? Кажется, отнюдь не уродина. А? Ну, нельзя же быть столь стеснительной! Заинтриговала меня таинственностью, кокетка!
- Не обращай внимания на этого шута. Всё в порядке! - отрезал вынужденный покровитель. И тут произошло неожиданное: весь разговор картограф крутил между пальцами какой-то маленький инструмент для обработки камня (он пару дней назад решил попробовать свои силы в ваянии), и вот теперь отвлёкся и уронил крошечный предмет на пол, под самые ноги женщины. Со свойственной только ему стремительностью, отточенной многократными сражениями за своё существование, встретивший их торопливо наклонился и случайно глянул вверх, в попытке не толкнуть ненароком незнакомку... Она не успела отвернуться или зажмуриться, отчего боец буквально отпрыгнул в сторону, осознав, кому в зрачки посмотрел. Ноги привычно встали в стойку, готовя тело к предстоящей атаке.
- Да похоже, что красавица ещё и григстанка! Вы уж не под внушением ли? - у весельчака сверкнуло будто из ниоткуда воплотившееся короткое лезвие. Бесшабашность буквально ветром сдуло. Опасливо, но быстро развернул посетительницу пещер за подбородок к себе и отпрянул, убедившись в яркой зелени радужки, вполне соответствующей бледности.
- Постой! Я не под гипнозом. Я же даже не смотрю на неё! Она с нами! Это всего лишь сумасшедшая! Не трогай её! - всполошился Осилзский, однако картограф отнёсся к этому отнюдь не с восторженным единодушием. А его возглас привлёк окружающих - начала собираться толпа.
- Ты хочешь сказать, словно бы по доброй воле привёл григстанку? В наш новый дом? Ты хоть ведаешь, что творишь?! - гнев сделал обычно тёплый карий взгляд Шоу тяжёлым. Так его внешность меняется лишь в предвкушении боя, когда начисто стирается маска легкомысленности.
Откуда-то из толпы со свистом прилетел довольно крупный камень. Девушка едва успела увернуться (обнаружив кстати отменную реакцию). Это стало последней каплей. Создатель Убежища буквально кожей ощутил: ещё пара вздохов и незнакомку разорвут на клочки. Пришлось обнажить оружие против соплеменников.
- Я на правах предводителя приказываю вам опустить мечи. Эта женщина безумна! Она столь же много пострадала от своих соплеменников, как и мы!..
- Не сравнивай! - вокруг сверкает всё больше стали. Если бы не широкая грудь человека, кто-нибудь, конечно, уже постарался бы рассечь непрошеной пришелице горло. Ситуация осложнилась дальше уж некуда. Разозлённые люди с нарастающим гамом наступают на неадекватную пару. Соул хмуро пробормотал ругательства, занимая позицию около и украдкой заметил:
- Вот уж не думал, что благодаря тебе умру, как предатель и защитник врага!
- Именно ты проповедовал Эру Равноправия, насколько я помню? Вот и вводи теории в жизнь! - недовольно пробурчал в ответ друг, хотя про себя констатировал - Нгдаси прав. В создавшейся ситуации кроме благодарности к врачевателю сложно что-то испытывать ещё. В сущности, агитатор встал с ним плечом к плечу из прежних отношений, совершенно не соглашаясь с неприемлемым поведением. Напротив застыла поражённая Сиано. Погонщица нгутов выглядит, словно бы вдовец пырнул её ножом в живот. Нежелание верить и усваивать происходящее постепенно превращается у наездницы во взрывоопасную смесь разочарования и зарождающейся ненависти. Откуда-то вынырнул Тални, к всеобщей растерянности, уверенно принявший сторону предводителя. Парень вряд ли умеет фехтовать на достойном сложившегося положения вещей уровне, однако решительно притащил приличный клинок. Вероятно, искренне надеется повлиять своим поступком на поведение опекуна и друга, только вот Шоу лишь болезненно скривился, словно от зубной боли.
- Нас становится больше! - язвительно произнёс лекарь.
- Мальчик, шёл бы ты отсюда, пока цел! Тебе простят этот поступок! - негромко предложил Ланакэн.
- Вы руководите нами. Я думаю, не зря именно на Вас остановил выбор Шамул. Следовательно, Вы правы. К тому же не вижу особой угрозы в этой девчонке, - отозвался новый сторонник. Разубеждать его на всякий случай никто не стал, только на лицах старших появилась лёгкая насмешка с оттенком горечи. Вот они как раз и лицезреют огромную угрозу, нависшую над поселением из-за прихода представителя вражеского племени. Хуже того, ибо угрозы две, а не одна: раскрытие самого города и раскол среди живущих в нём. Откуда-то старается протолкаться к ним старая Кринт, успевшая не только узнать о небывалом происшествии, но и рассмотреть спутницу прибывших. Сквозь окружающий народ пробраться стало весьма трудно, однако Саон сумела и хрипло воскликнула:
- Держись, детка! Старейшина идёт! Он рассудит, а Аюту ещё пока-что жив! Не стоит его списывать со счетов! - судя по фамильярному обращению, откуда-то немолодая женщина явно уже знает юную носительницу беды. И, что удивительно при поведанной когда-то собственной судьбе, испытывает к иноплеменнице очевидную симпатию. Но разбираться некогда. К счастью, старухины слова являются чистейшей правдой. Люди слегка приутихли, пропуская вперёд одного из членов Совета Старейшин, состоявшего здесь всего из трёх мудрецов. Лун лениво пробился к крошечной группке нарушителей общественного покоя и громко осведомился, хотя в курсе, наверняка, всего до мельчайших подробностей:
- Что тут происходит? А? Кто эта григстанка, откуда она здесь? Молчать всем посторонним! Я хотел бы слышать слово того, кого над нами поставил Шамул. Пока что народ во всём поддерживал нового предводителя, вероятно, кое-кто здесь поспешил, не разобравшись в происходящем?
- Эта женщина безумна. Она пыталась покончить с собой. Её заставили наблюдать за пытками соплеменники, а это оказалось слишком для столь слабого рассудка. Я всего лишь постарался спасти её. К тому же мы вели её окольными путями: точное место расположения Убежища ей всё ещё неведомо, - очередное повторение причины случившегося далось с грандиозным трудом. И сам отлично знает неубедительность, да и красноречием не страдал никогда. Какую сторону примет старейшина? От него зависят целиком и полностью жизни всех, кто посмел закрыть собой григстанку. Чтобы порох страстей вспыхнул во всё разрушающем взрыве, не хватает лишь крошечной искры. Как именно постигнет их неординарная гибель? Лучше не рассуждать о предстоящем!
- Что ж... Я думаю, многие здесь согласятся, если я скажу: прежде нами всегда безошибочно верно руководил Шамул. Он выбрал тебя. Не стало ли это его единственной ошибкой? Тут многие попрекают тебя, будто бы желаешь лишить нас нового приюта, забывая, однако, что ты нам его и дал, став Создателем Убежища. И всё же... Думаю, здесь решающую роль сыграть смогут слова только одного человека. Аюту доживает последние дни, однако его ум совершенно трезв. Моя воля достаточно ясна? Я хочу услышать прежнего руководителя Сопротивления. Если он будет на стороне приемника, то мы все здесь смиримся с необходимостью терпеть рядом григстанку, если же нет... Тогда только смерть рассудит нас!
Толпа одобрительно загудела, а старец чуть заметно усмехнулся обвиняемым: умирающий никогда не пожелает гибели любимому ученику. К тому же неординарный поступок нового руководства грозит вовсе не только переменами к худшему, но и возможным приближением легендарной Эры Равноправия. Не зря же столько твердили предсказатели! Кринт со смирением глубоко поклонилась и ласково улыбнулась растерянной малышке:
- Всё в порядке, они на нашей стороне!
Её шёпот услышали лишь те, кому следовало расшифровать происходящее. Тални облегчённо вздохнул - слова Луна показались ему куда менее обнадёживающими, чем было на самом деле. А, сколь огорчительным ни является разлад с Риулом, но от своего суждения отступать не намеревается.
В свете факела на ложе фигура накрытого тёплыми серыми покрывалами человека смотрится мрачным напоминанием о скоротечности всего сущего. Шамул приподнял отяжелевшие от слабости веки.
- Признаться, уже наслышан. И кого же ты там приволок к нам? Стоит обсудить твоё воззрение на казус, - устало отметил бывший предводитель. С их последней встречи будто бы минуло много лет. Морщины словно бы глубже впились в посеревшую кожу.
- Тебе уже сказали, что она григстанка, я прав? - уточнил ученик. Надо отыскать необходимые фразы для объяснения.
- Да-да... И то, что ты назвал её безумной, тоже. И то, что она красива, разумеется. Безумная григстанская красавица... И Дитя Леса принял вашу сторону... Это всё правда? - и ведь редко используемый статус Кама озвучен скорее всего неспроста... Согласно легендам, сами Духи Леса породнились с ним и подсказывают изредка истину и... удачу.
- Да. Она пыталась покончить с жизнью, чтобы успокоиться. Её кто-то заставлял наблюдать за истязаниями нескольких человек. Не знаю, зачем, но теперь девочка с трудом понимает происходящее. Ей нужна помощь. Она не хочет возвращаться обратно, скорее убьёт себя.
- А мнение твоего друга таково же? - поинтересовался Аюту.
- Нет, - нехотя признал Ланакэн.
- Я хотел убить её. Я не прав, но... это слишком уж... Привести её сюда! - прямо ответил Соул, недовольно поёжившись в углу: совсем не хотелось признаваться в жестокой слабости.
- Хороший друг. Не согласен более чем абсолютно, однако встал плечом к плечу, когда потребовалось защитить незнакомку из чужого рода. А могу я посмотреть на этого то ли монстра, то ли доброго духа? - измученно вздохнул учитель. Его бледные черты приняли сосредоточенное выражение. Нгдаси неприязненно подтолкнул к нему девушку, ожидавшую в соседней комнатке. Бедняжка смущённо остановилась в паре шагов от постели больного. Потупилась, не смея глянуть на столь уважаемую здесь личность, не представляет, какую роль способны сыграть её слова, а про себя давно уже убеждена: вскоре кто-нибудь произнесёт приговор, и гибель, наконец, успокоит неровно бьющееся сердце. Теперь уже сомневается в правильности собственного импульсивного поступка. Не из-за большой вероятности близкой кончины. А из-за осознания навлечённой беды на сжалившегося незнакомца. Однако в воздухе вновь повисло ожидание. Наконец Шамул попросил:
- Подойди ко мне, малышка! Не бойся! Я хочу досконально рассмотреть тебя, а сил вглядываться у меня уже нет.
Посетительница несмело приблизилась вплотную и склонилась над старцем, ожидая дальнейших распоряжений. Бывший предводитель дотянулся и деликатно привлёк головку гостьи как можно ближе к себе:
- Что же гнетёт тебя, дитя?
Хрипло вздохнула, почти всхлипнула, поднимая несмелый взор на почитаемого здесь судью. Он научился многому, в том числе и разгадыванию чужих мыслей и эмоций. Глубина её страданий заставила старика грустно кивнуть собственным размышлениям. Успокаивающе провёл ладонью по детски нежной щеке и едва слышно отметил:
- Сложно смотреть широко открытыми глазами туда, куда все смотрят сквозь пелену. Больно душе бывает. Печально, но что поделаешь. Однако... Стоит ли всё кардинально менять? Как ты думаешь?.. Не знаешь... А я знаю... Может, сменишь невыносимое, на ещё более тяжкое, однако там может что-то отыскаться, от чего самое большое мучение станет легче из-за цели. Запомни! И запомни просьбу мою последнюю... Много он пережил от твоих сородичей, однако тебя спас. Видимо, куда больше других рассуждать способен. Только у него никого не осталось, быть может, кроме тебя. Позаботься о Ланакэне Осилзском. Он и сам не предполагает, как ты ему нужна! Больше просить тебя мне не о чем. Иди! Моё распоряжение будет однозначным. Покойника не ослушаются поначалу.
Поклонилась и вышла, покусывая мягкую губу. Не смогла облачить ни в единое слово переполняющие чувства. Мудрец долго о чём-то думал, а затем громко, на сколько хватает сил, позвал:
- Риул! Ты же здесь где-то!
- Да, предводитель! - с готовностью отозвался из своего угла Шоу. Он весь разговор простоял в сторонке, откинувшись на стену и скрестив руки на груди. Судя по сумрачному настрою, искренне раскаивается, что успел уже привязаться к не настолько и давно влившемуся в ряды подчинённых Аюту пахарю. После всего его мучит глубокое разочарование в том, кем искренне восхищался, и колкая обида за сбитого с правильного пути опекаемого последние годы юношу.
- Почему меня так назвал? Разве не при тебе я последнее моё распоряжение отдавал? Здесь не я уже руковожу, а Ланакэн! Запомнить тяжело? Его воля - моя воля. Я знал, кого выбирал. Именно потому на нём и остановился: только этот мой ученик способен разглядеть несчастье не только у соплеменника, но и у врага, да не обрадоваться, а помочь. Он на десяток шагов вас опередил. Догоняйте! Вот иди и отнеси им мой приказ: пусть почитают за равную Безумную Григстанскую Красавицу. Впрочем... Все идите. Осилзский пусть со мной ещё останется. Разговор есть.
Все вышли. Едва различимо потрескивает огонёк на столе. Умирающий долго глядел в пространство, словно бы и позабыл уже, что ещё не один. В полумраке слишком блеклые черты в ореоле коротких выбеленных возрастом волос создают впечатление лика призрака, решившего проявиться в сём мире для чьего-то устрашения собственной реальностью. Едва одолевает дыхание, настолько ослабел от потери крови. Но разум столь же остр, как и прежде. Обдумывает ситуацию.
- В чём-то они правы. Я не должен был приводить сюда григстанина, но ситуация вышла из-под моего контроля. Безразлично наблюдать за её гибелью я не смог, - невнятно начал оправдываться наследник.
- Говори честно: сейчас ты бы поступил так же? Или уже нет? Теперь знаешь всеобщее мнение, последствия...
- Всё равно... Она же всего лишь беспомощная женщина, буквально ребёнок! - упорно отмахнулся бывший крестьянин. Явно следует ожидать укоров и наставлений, хотя и самому ясно: все доводы разрушаются при упоминании о возможных потерях.
- Вот-вот. Знаешь... Григстанин и человек в одинаковой мере животное. Одинаково жестокое и одинаково испытывающее наслаждение от чьей-то гибели или поражения. Только не говори остальным никогда. Это между нами, - Аюту недовольно следит за приемником. Сказанное произвело гнетущее впечатление. Пауза затянулась.
- Вы хотите сказать, будто бы мы одинаковые, однако мы не поступаем, как они, - возразил молодой собеседник, отчего наставник придушенно рассмеялся.
- Просто у нас это отвергается законами, а их законы пока позволяют им всё запретное. Так выгодно князю. Иначе все заметят, насколько он уже не годен к правлению. Да и боятся нас они не на шутку. Между собой григстаны вполне миролюбивы. Мы надоедливые тупые животные на их дороге, поэтому они нас и хотят истребить. Если б нас было больше, возможно, мы бы хотели того же. Не думал над этим? Вон насколько жадно наши соплеменники стремились учинить расправу над крошкой. Даже этот певец Эры Равноправия... Всем надо было видеть кровь малышки. Видели ли они в ней разумное существо? Спроси себя, - вновь молчание. Говорить раненому становится сложнее с каждым прожитым ударом сердца. Иногда создаётся впечатление, будто уже едва ли измеряет окружающее стандартными мерками. Смерть заждалась. Судя по измождённости, к вечеру должен наступить самый горестный миг для всего Сопротивления, которого с тревогой ожидают ныне. Ланакэн тяжело вздохнул и негромко спросил:
- И как же Вам удавалось все эти годы прожить, сознавая столь горькую истину? Не бросить нас всех, не отвернуться?
- Так же, как придётся и тебе. Разве ты уйдёшь в создавшейся ситуации? Бросишь всех их... Подумай хорошенько! Потом уже будет поздно, ибо от принятой миссии будет, ох, сколь не легко избавиться!
- Да, я понимаю. Но мне всё-таки не хочется так думать о соратниках... Хотя таким образом словно бы всё стало на свои места. Следовательно... Эра Равноправия реальна? Если мы настолько одинаковы, как Вы говорите? - немыслимые выводы, но...
- С тобой - да. Без тебя - нет. Только ты принял под свой кров зеленоглазую. Здесь долго ещё будут попрекать тебя. Береги её. Стоит отвернуться, и чей-нибудь нож непременно достанет из-за угла твою беспомощную подопечную. Помяни моё слово! Даже мой наказ не сдержит! Только твои внимательность и упёртость. Не выпускай ситуацию из хватки. Иди. Я очень устал от вас всех. Настолько устал, насколько ты себе и представить не сможешь. Сможешь, впрочем, со временем. Иди. Я больше не встречусь с тобой здесь никогда. Надеюсь, встретимся в другом месте. Где-нибудь ещё. Я верю в тебя, Ланакэн. К сожалению, только в тебя нынче и верю... Не оставляй её. И... помнишь, я сказал тебе однажды... Судьба умеет посмеяться! Вот теперь её шутка очевидна... Кто-то мне говорил однажды: хочет убивать... А вышло совсем наоборот. Оставайся таким. Прощай, - глаза старика закрылись. Не в силах оказался продолжать утомительные речи. Хочется лишь спать, хотя сон и должен стать последним. Поэтому Аюту притих, сберегая жалкие остатки энергии ещё хоть до рассвета. Нельзя сказать, чтоб очень уж цеплялся за жизнь. Всего лишь боится: вскоре снова может оказаться необходим. Всё ещё не смеет сбросить груз ответственности, полностью отдать всю власть последователю, не тревожась за судьбу народа, которому передал всю свою силу и знание.
В тоннеле уже заждались. Соул тихонько поинтересовался:
- Что он сказал?
- Нечто такое, о чём другим лучше не знать. Довольно рассуждений. Где Кринт? Помоги обустроить новенькой комнату рядом со мной. Как можно ближе! - распорядился Ланакэн и знаком велел девушке следовать за собой. Надо пока укрыться от посторонних, насколько это здесь вообще осуществимо, чтобы не злить людей, не освоившихся пока с непривычным соседством. Врачеватель решил побыть один и куда-то удалился, спеша по дороге ознакомиться с местом жительства. Ему ещё потребуется подключиться к лечению Аюту - никто иной не сумеет сделать больше, дабы облегчить последние тайи умирающего. До поры всё утряслось.
Хозяин жилища понуро вошёл, зажёг масляный светильник на крошечном столе и сел на постель. Григстанка осталась в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. Уже не знает, что её ожидает. На диво, оставили жизнь. Спаситель задумчиво созерцает, словно экспонат в музее. Надо бы начать разговор, но с чего и о чём говорить - неясно. Наконец, он вспомнил о необходимости познакомиться.
- И как же тебя зовут, нелепое создание?
- Силион. Силион Окналзски, наследница Руали.
Всё будто потемнело. Только глубочайшая ненависть. Чувство ослепило и оглушило, одурманило и лишило нормального восприятия окружающего. Её имя... Чудовищное совпадение сделало чудовищем. Едва осознал происходящее лишь тогда, когда пальцы уже начали сжиматься на тонкой шее. Грандиозным усилием овладел собой. Потерянный из-за столь разительной перемены взгляд скользит по искажённым чертам мужчины. Ланакэн напряжённо перевёл дыхание и заставил себя обрести разум.
- Никогда... Слышишь?! Никогда больше не произноси при мне своего имени! Просто Силион. И только Силион. Запомнила? Иначе я однажды не сдержусь и прикончу тебя прежде, чем сумею остановиться, - с невероятным трудом процедил сквозь зубы. Бешенство постепенно улеглось. Остался один ужас, едва сдерживаемый маской спокойствия. Девушка покорно кивнула, соглашаясь. Неловко умолкли.
- Запомни, где я нахожусь, и обращайся по любому поводу. И без повода. Как что-то понадобится. Не бойся. Я постараюсь держать себя впредь. Больше подобное не повторится. Но не забывай моё пожелание! Хорошо?
Тихий стук камня о камень сообщил о чьём-то визите. За порогом топчется Саон, торопливо сообщившая, где будет ютиться новая жительница Убежища. Уже через несколько вздохов остался наедине с горькими воспоминаниями. И вновь в уме звучит странная фраза наставника, запавшая когда-то в мозг: "Судьба умеет посмеяться". Умеет. И ещё как. Ибо теперь под одной крышей с ним будет жить оберегаемая им сестра убийцы всей его семьи, дочь хозяина ферм, где на мясо разводили стада человеческих особей. Полумрак крохотной кельи напоминает состояние души. До последнего мгновения создатель подземного поселения не подозревал о радикальности принятого решения. Всё внутри сжимается: совсем недавно не без основания всё вибрировало от жажды мести, и вот чем завершилось! Учитель прав во всём. Теперь даже сам Ланакэн не знает, чего от себя ожидать. Хотя, как будто, совесть и остаётся чистой, иной раз представляется, будто бы совершил предательство, изменил памяти жены, рано и трагично ушедшей из его судьбы. Вина не угасла. Однако даже она не имеет столь же глубоких корней в сердце, как жалость, бередящая все душевные раны.
Наступил вечер. Силион постаралась не попадаться никому в поле зрения. Лишь когда покровитель уже ложился спать, кто-то осторожно ступил через порог. Осилзский поспешно обернулся навстречу непрошеному посетителю и обнаружил григстанку. Неестественно бледная и несколько потусторонняя в свете маленького огонька свечи. Словно соткана из утреннего тумана над заводью.
- Зачем пришла? Чего-то хотела? - хозяин каморки ненароком выдал неспокойное настроение раздражённым тоном. Высокородная сделала пару шагов к нему, но нерешительно остановилась. Длинный грубый халат из толстого растительного волокна придаёт ей особенно беспомощный вид, чрезмерно контрастируя с непривычно нежной и светлой кожей. Долго собиралась с духом, а затем решительно скинула с плеч жёсткую ткань. К немалой растерянности Ланакэна, под этой одеждой на теле нет даже нитки. Её заметно трясёт. Никакая сила теперь не смогла бы заставить сделать даже крохотное движение пальца.
- Зачем ты делаешь это? - в недоумении поинтересовался бывший земледелец. Надо признать - для представительницы своего племени Силион настоящая красавица, но предводитель человеческого Сопротивления сосредоточился на ином, стараясь вникнуть в смысл происходящего.
- За всё надо платить. Кто-то должен ответить за всё... Я слышала, что там происходило... Слышала... Я понимаю... За всё, - сникла, уже едва держась на ногах.
- Мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Ага? - её спаситель довольно равнодушно поднял одежду гостьи и аккуратно накинул на покатые плечи. На крохотное мгновение она коснулась его лица благодарным взглядом. Бедняжка не ожидала великодушия от единственного друга. Маленькие пальчики торопливо завязали непослушный пояс.
- Благодарю Вас, господин мой. Вы могли бы сделать со мной всё, что угодно, но... Спасибо...
Голос сдал. Сорвался от глубины переживаний. Боец пожал плечами и недовольно добавил:
- Я для тебя не господин, а просто Ланакэн. Какая ерунда... Это у вас любят рабов и господ. Здесь все равны. Все! Ясно?
- Да, господин. Только мне так будет проще. Извините, господин, - хрипло пробормотала она, ещё ниже склоняясь.
- Ну тебя! Как хочешь, - отмахнулся человек, рассматривая свою ладонь, покрытую чем-то липким. И наконец распознал, что это. Растерянно обернувшись, Создатель Убежища вовремя заметил, как неудавшаяся самоубийца стала медленно оседать на пол. Едва удалось подхватить. Бережно усадив странное создание на край своего импровизированного соломенного ложа, убрал распущенные волосы с её худой шеи. На коже всего лишь крохотная царапина. Совсем незначительный надрез, оставшийся после провалившейся попытки зарезаться утром. Однако крови на узкой спине столько, словно от глубокой и серьёзной раны.
- Что это? Ты больна чем-то? - заволновался предводитель Сопротивления. Закралось подозрение: уж не подослали ли к ним заразную, дабы распространить мор среди ничего не подозревающих дикарей.
- Да. У меня плохо свёртывается кровь. От рождения, - невнятно отозвалась бедняжка. Явно фраза далась от слабости уже через усилие.
- Почему? - строго настаивает собеседник.
- Я... не чистокровная григстанка... Я... - она осеклась, стыдясь признаться.
- Договаривай уже. Чего тянешь! - прикрикнул властно: колебаться, судя по всему, некогда.
- Я - гибрид. Моя мать только наполовину григстанка. Она родилась от человеческой женщины. Она была падшей. А, когда отец узнал о моём рождении, сказал, что ребёнок его крови не смеет даже приближаться к такой, как она. Он увёз меня. Но у меня плохая кровь, - жалобно прозвучавшее признание для самой чудовищно унизительно. Подобное откровение далось с огромным трудом. Слишком позорно для благородной девушки, какой растили Силион. Братья, скорее всего, не раз попрекали низким происхождением. Возможно, именно поэтому и обошлись столь жестоко, заставив наблюдать за казнью дальних соплеменников. Всё становится очевидным.
- Ясно. И надо же не заметить... Сейчас остановим, и всё будет в порядке. Следовательно, ты полукровка? Это хоть чуть-чуть меня утешает, - нервно рассмеялся человек. Она вопросительно обернулась, стараясь угадать, не насмешка ли сказанное. Однако произнесённое оказалось вполне серьёзным.
- И Вы не находите мерзким? - прорвалось вкрадчивое удивление.
- Нет. Странно, правда? - накладывая повязку, отозвался импровизированный лекарь. - Вот, кажется, и всё. Должно помочь. Я туго затянул. Посиди пока. Если кровь всё же проступит, я позову Соула. Если ещё не в курсе - мой друг тут единственный нормальный врачеватель. Но лучше бы не надо. Сама знаешь, насколько он тебя любит.
Смущенно кивнула. Пользуясь предоставившимся шансом, постаралась лучше оглядеть новоявленного опекуна. Впервые так близко воочию исследует дикого представителя его вида. Непривычно. Высокий. Смуглый, словно бы кожу подкрасили. Слегка зауженный разрез светло-карих умных глаз под длинными ресницами. Непривычный оттенок ему удивительно идёт, придавая едва уловимую мягкость жёстким угловатым чертам. Впалые щёки под острыми скулами словно бы подчёркивают резко выступающую почти квадратную челюсть. Широкоплечий. Мускулистый. Если и не всегда был воином, то постоянно занимался каким-то довольно тяжёлым физическим трудом. Да и грубые крепкие лапищи свидетельствуют о том же. Густые волосы по плечи, но не в дань моде, а всего лишь потому, что не уделяет времени собственной внешности больше, чем требуется. Одевается в обыкновенные холщовые штаны и рубаху, практически как обыкновенный селянин. Только рукава оторвал для удобства. Ещё носит широкие кожаные браслеты над обоими запястьями. Судя по остальному облику - не украшение. И с ремнём на поясе не гармонируют. Либо носит в качестве памяти о каком-то событии, либо... Нет. Столь суровый, решительный и гордый человек не мог быть никогда рождён в неволе!
Другая помощь ей не понадобилась. Вскоре удалилась к себе приводить в порядок хаотичные рассуждения, где отнюдь не самое последнее место занимает личность Ланакэна Осилзского - человека, велевшего продолжить жить и... лишившего её второго имени. Почему же он пренебрёг шансом овладеть ею? Его аскетичный образ жизни не укладывается в уме рождённой в баронском замке. Впрочем... Человеческие женщины всегда ценились всеми за куда большую соблазнительность, а с её весьма посредственным телом... Наверняка, не способна заставить испытать даже слабую тень вожделения. Неприятно себе признаваться, но зато смогла избежать унизительной близости, противопоставить чему не имела ни малейшего права ничего. И всё-таки щедрость мужчины и его великодушие восхищают...