В приемной адмирала Йоргенна Шолле раздался звонок: передавали важную радиограмму из бункера фюрера. Когда радиограмма была доставлена адмиралу, тот быстро прочитал ее, и глядя на фотографию сына, погрузился в размышление. Радиограмма была секретной, но информация о ее содержимом уже начала распространятся по штабу. В радиограмме говорилось, что сегодня 30 апреля 1945 года, вождь нации Адольф Гитлер, покончил жизнь самоубийством . Согласно политического завещания вся власть в стране переходит гросс-адмиралу Карлу Фон Деницу - он становился президентом страны и верховным главнокомандующим. Карл Фон Денниц был не только шефом адмирала Шолле, он был еще его другом. Адмирал не отрываясь смотрел на фотографию сына, и обдумывал свой план. Затем, он велел собрать всех сотрудников в конференц-зале штаба, через пятнадцать минут.
-Как все-таки, он похож на мать!- Проговорил адмирал разглаживая пальцем фотографию сына. На фотокарточке был запечатлен молодой человек двадцати трех или двадцати пяти лет. Он был в морской форме низших офицеров рейха.
- Господин адмирал! - прервал его размышления адъютант - Согласно вашему приказанию, все служащие собрались в конференц-зале.
-Иду!- быстро отрезал Шолле и стал одевать китель.
В конференц-зале штаба военно-морского флота собралось человек сто. Тут были штабные работники от телефонистов, до высших офицеров ведомства, которое возглавлял Шолле.
Когда адмирал вошел в зал, все обернулись к нему и вскинули правую руку в приветственном нацистском салюте. Он им ответил, как отвечают высокопоставленные чины рейха, небрежно поднеся руку к правому виску, как бы закрываясь от солнца. Он смотрел на собравшихся коллег и пытался уловить их настроение: Кто -то смотрел на своего шефа с тревогой и надеждой, кто-то с пустотой в глазах думая о чем-то своем, кто-то с раболепной преданностью, кто-то с едва скрываемой ненавистью и раздражением.
Шолле начал свою речь:
-Сегодня я получил телеграмму в которой говорилось что вождь нации Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством. Он сделал паузу, дав восклицаниям и эмоциям собравшимся вырваться наружу. Когда зал утих, он продолжил:
Война закончилась. Мы ее проиграли.
-Это неправда! - раздался истеричный крик из зала - Генерал Венк на подступах к Берлину! Он разобьет русских и отбросит их от нашей родины.
Служащие штаба расступились около говорящего. Голос принадлежал юному телефонисту, который недавно был принят в штаб, из Гитлерюгенд. Шолле помнил, что этот молодой человек подбил несколько русских танков на подступах к Берлину, но был ранен. После госпиталя, его взяли телефонистом в штаб, как особо отличившегося бойца. На самом деле, люди разбегались на глазах. Они уходили из Берлина в провинцию, надеясь скрыться от авиабомбежек. От авиа налетов союзников гибло много людей, и заменить их было просто некем. Поэтому Шолле не возражал, что во вверенном ему штабе, работают патриотически настроенные юноши.
Шолле ответил на реплику тяжело вздохнув: Атака Вальтера Венка захлебнулась в Померании. Сейчас его войска отступают к Берлину. Я не хочу Вас обманывать насчет нашего будущего, но самое позднее, через неделю русские будут в Берлине. Все что нас ждет это позор и осуждение! Я не знаю, что с нами будет! Незнаю, как нас будут судить победители, поэтому, призываю вас готовится к самому худшему. Он говорил спокойно , в полголоса и поэтому было слышно, как начал всхлипывать юный телефонист, который только что потерял веру в фюрера и в Великую идею национал- социализма.
Все что я могу сейчас сделать - продолжал адмирал - это отпустить Вас домой, к вашим семьям. Идите и проведите последние часы с ними... Если у Вас есть родственники на западе Германии, уходите со своими семьями к ним. Лучше сдаваться в плен американцам или англичанам. Русские никогда не простят нам то, что мы сделали на них земле. Он закончил, и под гробовое молчание коллег покинул конференц - зал. Он знал: они последуют его примеру.
Поднявшись к себе в кабинет, он долго думал, что ему взять из кабинета в который он больше никогда не вернется. Все секретные документы он предупредительно вывез в архив и теперь рассуждал, что из личных вещей взять с собой. Из кабинета он вышел с фотографией сына, и намеревался спустится вниз в гараж.
-Какие будут указания?- спросил адмирала пожилой адъютант.
-Никаких Ральке! Вы же слышали: Ступайте домой и проведите время с семьей! Убирайтесь отсюда, здесь нечего делать - сказал адмирал и намеревался уйти, но остановился, увидев в глазах своего старого, верного адъютанта слезы.
-Мне некуда идти! Моя семья погибла во время бомбежки Берлина! - захлюпал Ральке
-Когда это произошло!?-спросил Шолле
-Вчера во время авианалета! - ответил адъютант - Теперь у меня нет ни дома, ни семьи, ни работы!
Адмирал крепко сжал плечо адъютанта и выдавил из себя : Мои соболезнования. Крепитесь! Больше адмирал ничего не мог сделать для своего верного адъютанта, который служил ему верой и правдой.
***
Он спустился в ведомственный гараж, сел в служебный автомобиль и на огромной скорости вылетел на дороги Берлина. Адмирал жил в Мариендорфе. Обычно дорога от ведомства до дома не занимала более получаса, но теперь, когда дороги были изрыты авиабомбами и засыпаны развалинами дорог, адмиралу каждый день приходилось выбирать новый маршрут. Водителя у адмирала не было. Несколько дней назад, он просто не пришел на работу. Что с ним случилось, погиб он или дезертировал, адмирал разбираться не стал. Он просто сам стал ездить на служебной машине, не утруждая кадровую службу подбором нового водителя.
Адмирал подъехал к воротам дома. Апрельский сад начинал цвести, разнося в воздухе торжество весны и зарождение новой жизни. Глядя на сад, казалось непостижимым, что где-то идет война.
Жена встретила его в гостиной: Йоргенн ! Сегодня Воистину счастливый день!
-Что случилось? -начал отвечать улыбкой на озаренное счастьем лицо жены
-Ну ,во- первых ты впервые приехал так рано домой, и я очень рада тебя видеть! - ответила кокетливо супруга..
-А во вторых? - спросил, поддаваясь радостному настроению супруги адмирал?
Погоди секунду, ответила она и убежала на кухню.
-А где Тильда? - спросил он удаляющуюся на кухню супругу.
-Тильда ушла проведать родственницу, придет только под вечер.
Тильда была домработницей в доме Шолле много лет. На ней было ведение хозяйства, воспитание детей, приготовление пищи. Что касается самой хозяйки, то она занималась лишь чтением книг и посадкой цветов. Именно благодаря супруге адмирала Шолле, сад в их доме помогал забыть все мысли о войне. Когда-то старая Тильда была няней Виктории Шолле , которая в девичестве была баронессой фон Вороб. Адмирал любил свою жену до беспамятства. Она была для него самым дорогим человеком на свете, и он очень боялся ее расстроить. Все что адмирал Шолле делал в этой жизни, он делал ради своей супруги, ради ее спокойствия, ради ее улыбки. Спокойная и безмятежная жизнь супруги - были жизненным кредо адмирала и он делал все чтобы она не знала никаких неприятностей.
Как Виктория заботилась о цветах в теплице, давая им самое необходимое и ограждая от сорняков и причуд погоды свои цветы, так и адмирал оберегал свою жену от житейских потрясений, делая жизнь супруги похожей на жизнь сказочной принцессы.
Из кухни супруга принесла серебряный поднос, на котором стояла бутылка красного вина, два фужера из богемского стекла и тарелка с швейцарским сыром.
А во вторых - продолжила Виктория прерванный диалог, расставляя на столике посуду с подноса - у нас сегодня праздник. Пришло письмо от сына. Он пишет что мы скоро увидимся.
Если супруга была смыслом жизни для адмирала, то сын был смыслом жизни для Виктории Шолле. Сын, также как и отец выбрал карьеру военного моряка. Он закончил военно-морское училище во Франкфурте, и служил в четвертом флоте рейха, который базировался в Норвегии.
Виктория обожала своего сына и любила его больше жизни. Это была всепоглощающая материнская любовь, которая безоговорочно готова были принести в жертву все, даже любящего супруга, ради собственного ребенка. В семье Шолле был один ребенок, и если мать безумно любящая собственное дитя баловала своего любимца как только могла, то отец воспитанный в спартанских условиях пытался как мог привить мальчику сдержанность и нагрузки. Со временем , мальчик стал сторониться матери и ее заботы. И даже став взрослым мужчиной, сын знал, что мать по нескольку раз за ночь заходила в его комнату, проверяя, тепло ли он укрыт одеялом. Виктория, страдала когда сын уехал во Франкфурт учится в мореходную школу. Она упрашивала адмирала оставить службу в Берлине, и переехать вместе с ней во Франкфурт, чтобы быть рядом с сыном. Все доводы мужа, что мальчик уже вырос и ему нужно учится быть самостоятельным, она отметала прочь. И только когда сын попросил мать не приезжать, потому что ее приезд вызовет смех среди сокурсников, Виктория смирилась. Она стала замкнутой, и как только раздавался телефонный звонок, она со всех ног бежала к телефонному аппарату, в надежде услышать голос сына. Она тщательно скрывала, но адмирал знал, что она плачет. В ее глазах появлялись слезы когда во время прогулки им навстречу попадалась пара с детьми, вспоминая, как она была счастлива когда сын был с ней. Она плакала, когда смотрела на нарисованный корабль, видимо представляя, что на таком же корабле находится ее сын. Она плакала, когда шел дождь: воображение рисовало ей что ее мальчик без зонта стоит на капитанском мостике.
Когда началась война, Виктория приставала к мужу чуть ли не с ежедневными отчетами, где ее сын, не было ли морских сражений, в которых принимал участие фрегат на котором он служил. День, когда от сына приходили письма был настоящим праздником в семье Шолле. В эти дни Виктория была просто счастлива.
Виктория улыбаясь мужу закивала головой
- Что он пишет? Как у него дела? - спросил адмирал свою счастливую супругу.
Виктория развернула , уже много раз прочитанное ею письмо, и начала читать его вслух.
Адмирал, внимательно слушая супругу, между тем откупорил бутылку и разлил по бокалам красное вино.
Едва супруга прервала чтение, перелистывая страничку письма , адмирал предложил тост:
-Давай выпьем за то, чтобы быстрее закончилась война и наша семья воссоединилась как в старые добрые времена!
Он бережно поднес свой бокал к бокалу супруги , и они тихо чокнулись бокалами, издав красивый мелодичный звук.
Виктория сделала пару глотков, и вновь принялась читать письмо, потому что сейчас это письмо было самым главным для нее в мире.
Она прервала чтение письма: - Что-то у меня кружится голова! - произнесла Виктория и села на кровать.
***
Молчание длилось более пяти минут. Адмирал подошел и сел рядом с ней на кровать, а затем взял ее холодную руку и поцеловал.
-Помнишь, когда нас венчали в Фридрихсхафене, я перед Богом и людьми дал тебе клятву, что постараюсь сделать все, чтобы ты никогда не страдала. Я сдержал эту клятву. Я старался ограничить тебя от всего, что могло бы тебя расстроить в этой жизни. Для того чтобы сдержать новобрачную клятву, мне приходилось тебе лгать . Я старался быть честным с тобой, но у меня это не всегда получалось.
Адмирал помолчал, собираясь духом и выдавил из себя признание: Виктория! Наш мальчик погиб два года назад, его эсминец подорвался на мине в Пиллау. Его уже нет два года. Наш сын мертв. Письма, которые ты получаешь, пишет каллиграфист моего ведомства. А почтовые штемпеля, поставить не сложно. Я скрыл от тебя правду, зная что правда убьет тебя. А у меня в этой жизни были только Вы с сыном. Завтра война закончится, и я уже не могу скрывать от тебя правду, поэтому я решил именно сегодня поставить точку в затянувшемся обмане.
Он продолжал сжимать ее руку и посмотрел на нее. Ее глаза улыбались, в них была вершина блаженства. Ни один ее мускул не дрогнул после признания мужа. Виктория была мертва.
Покаявшись отравленной супруге в своей мучительной тайне, адмирал немного успокоился.
А когда его дыхание стало совсем ровным , Шолле продолжил : Я рад, что ты умерла счастливой. Вся моя жизнь состояла из двух этапов. Сначала я искал тебя, а когда нашел, я оберегал тебя .
И все таки мой последний тост, чистая правда - я обещал что скоро мы будем вместе. Так и вышло. Уверен, что яд в вине был сладким и быстрым и ты встретила нашего сына ..и сейчас наверняка ваши души вместе. Подождите меня ...Я иду к вам.
Адмирал Шолле поднялся с кровати и подошел к шкафу. Он одел свой белый парадный адмиральский китель, увешанный многочисленными наградами. Этот китель так любила Виктория.
Из кобуры он достал наградной пистолет, который ему вручил лично Фюрер и снял курок с предохранителя.