Бондаренко Андрей Евгеньевич : другие произведения.

Метель 4-6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   "Метель", главы 4-6
  
  
   Глава четвёртая
   Венчание и развалины
  
   Пётр, совершенно ничего не понимая, потоптался на месте, бестолково рассуждая вслух:
   - Так - волей-неволей - можно и в чудеса поверить! Или, наоборот, в окончательное и бесповоротное торжество науки. Например, уфологии.... То бишь, произошли некие судьбоносные магнитные аномалии, за которыми последовал несанкционированный пробой-пролом во Времени. Ага! Ну, а Глеб с Ольгой туда успешно и провалились.... Невероятный горячечный бред? Может быть, и так. Вполне, даже, может.... Но что-то я, хоть убей, не вижу других правдоподобных и логичных объяснений. Не вижу, и всё тут! Тройки - с бешеными ямщиками на облучках - ещё разъезжают, не пойми, куда и откуда...
   Минуты через три-четыре он двинулся дальше - на свет далёкого огонька. Метель - как-то незаметно и неожиданно - изменилась, став плавной, медленной и - визуально - чуть-чуть сиреневой. А ещё, при этом, совершенно бесшумной.
   - Ерунда какая-то, блин! - непонимающе возмущался (в этой абсолютной тишине) Петька. - Аж, давит на уши. И барабанные перепонки пощипывает, даже слегка покалывает.... Сиреневый снег? Да, прав профессор Иван Павлович: непростые здесь места. Совсем, даже, непростые...
   Вокруг немного посветлело. Очевидно, приближался рассвет, что подтверждал звонкий петушиный крик, изредка доносившийся со стороны деревни.
   Когда Пётр вошёл в Шадрино, метель снова - неуловимо и внезапно - изменилась, став обыкновенной: белой, резкой и неприятно-визгливой. Несколько неприметных домиков-развалюх под чёрными камышовыми крышами, парочка покосившихся сараев, неуклюжий колодец-журавль, кривые треугольники погребов.
   "Идеальное место для дельных "реконструкций" восемнадцатого-девятнадцатого веков!", - решил про себя Петька. - "Надо будет потом потолковать на эту тему с Нефёдовым. А что такого? Из исторических документов точно известно, что Малоярославец в октябре 1812 года восемь раз переходил - из рук в руки - от русских к французам и, наоборот. Вот, пусть деревенька Шадрино и сыграет роль городка Малоярославца! Да и местным жителям дополнительная денежка пригодится.... Кстати, сугробы-то вокруг - избыточно высокие какие-то. Будто бы и не первые, октябрьские, а уже зимние - матёрые, январские...".
   Светло-оранжевый огонёк оказался весёлым и трескучим костерком, бодро постреливающим возле низенького крыльца симпатичной бревенчатой церквушки.
   "Да, настоящий антиквариат!", - восхищённо отметил Пётр. - "Памятник большой исторической ценности. Наверняка, находится под охраной нашего государства.... Эге, похоже, что в церкви есть люди! Вон, тусклый свет мелькает в окошке. Кому, интересно, не спится? Может, проходит эта, как там её.... Всенощная служба?".
   За церковной оградой стояло несколько саней, тихонько и коротко похрапывали, словно бы переговариваясь между собой, невидимые лошади, по паперти ходили какие-то люди.
   - Эй, сюда, сюда! - глухо долетели сквозь завывания метели взволнованные мужские голоса.
   К нему на встречу бросился высокий и костистый старикан - в тулупе до земли, с потрёпанным заячьим треухом на голове.
   - Барин, родимый! Давай, я тебе помогу! Хватайся за моё плечо! Крепче хватайся! Заждались тебя уже...
   - Это Шадрино? - спросил Пётр.
   - Оно самоё - Жадрино!
   - Помилуй, где ты замешкался, братец? - подбежал к ним полненький господинчик, едва различимый в темноте и говорящий с характерным немецким акцентом. - Мы с Дравиным все извелись. Уже и не знаем, что думать. Невеста почти в обмороке. Поп не знает, что делать. Мальчишка-улан советует ехать домой. Входи же скорее! Входи!
   "Жадрино? Ненарадово? Дравин? Мальчишка-улан?", - пронеслось в Петькиной голове. - "Эге, это же наши задумали провести "реконструкцию" повести А.С. Пушкина "Метель"! Сходится всё.... Молодцы здорово придумали! Надо, пожалуй, подыграть немного...".
   - Не волнуйтесь вы так, мой любезный Шмидт! - легкомысленно усмехнулся Пётр. - А Марью Гавриловну я успокою, не переживайте.
   - Что у тебя с голосом, Владимир? - обеспокоенно спросил "пушкинский" землемер.
   - Ерунда, немного простыл. Но, как известно, простуда женитьбе не помеха...
   На крыльце он тщательно отряхнул снег с плеч а, войдя в тесные сени, расстегнул тулупчик.
  
   В церкви было откровенно темновато и мрачновато, три тощие восковые свечи неубедительно и лениво боролись с тёмно-фиолетовым сумраком. Пётр, подыгрывая "реконструкторам", спрятал лицо в поднятый воротник полушубка.
   В дальней части церковного помещения о чём-то негромко переговаривались между собой старенький священник, верзила средних лет в партикулярной одежде и шестнадцати-семнадцати летний юнец в форме улана. В правом - от входа - углу на лавочке, безвольно опустив руки, сидела молоденькая девушка, одетая в длинное, явно старомодное платье. Другая девица в одежде простолюдинки, стоя рядом с лавочкой, старательно тёрла сидящей дворянке виски. Увидев вошедших, служанка, недовольно покачав головой, принялась ворчать:
   - Слава Богу! Насилу вы приехали. Чуть было не уморили бедную барышню....
   "Всё по Пушкину! Учитывают даже мельчайшие детали!", - мысленно восхитился Петька. - "Почему же я не знаю этих ребят? Ах, да, Глеб говорил вскользь, что должны подъехать новенькие. Кажется, из Питера...".
   В слух же он, откашлявшись, объявил - важно и солидно - как и полагалось "пушкинскому" Бурмину:
   - Господа, я прибыл!
   - Прикажете начинать? - оживился седобородый священник.
   - Начинайте, батюшка, начинайте! - барственно и надменно процедил Петька. - Рассвет приближается...
   "А вот это совпадение фамилий? У Пушкина, понимаешь, Бурмин, я - Бурмин...", - подумалось слегка обеспокоенно. - "Очередная, блин магнитный, странность.... Ладно, будем надеяться, что это обычное совпадение. Без всякой задней мысли и судьбоносности...".
   Землемер Шмидт и юноша в форме улана бережно подняли барышню в дворянском платье на ноги и подвели к аналою. Петька встал рядом, заглянул девице в лицо и удивился про себя: - "Она же слегка похожа на Ольгу! Точно такой же нос-кнопка, задорно вздёрнутый вверх, соболиные чёрные брови. Только волосы светлые, да личико покрыто милыми веснушками. Глаза? Нет, не рассмотреть! Надёжно прикрыты густыми и пушистыми ресницами...".
   Обряд венчания прошёл как-то буднично и на удивление быстро. Старенький батюшка нудно шепелявил что-то неразборчиво-дежурное, противно пахло курящимся ладаном и вековой затхлостью.
   "А если священник - настоящий?", - запоздало забеспокоился Пётр. - "Шутки шутками, то бишь, "реконструкция" - дело, безусловно, благородное и поучительное....Но, так и доиграться можно. Раз, два и окрутили - на всю оставшуюся жизнь...".
   - Поцелуйтесь, чада мои! - радостно велел батюшка. - Да возрадуется Господь наш всеблагой...
   Петька тяжело вздохнул и, смущённо облизав губы, вытянул их "трубочкой". Девушка обернулась, её шикарно-пушистые испуганно ресницы дрогнули и широко распахнулись.
   "Какие потрясающие глаза!", - пронеслось в его голове. - "Лазурно-синие, огромные, глубокие, задумчивые.... Чудо чудное! Я, похоже, пропал...".
   - Ай, не он! Не он! - в соответствии с Пушкинским текстом звонко воскликнула девица и упала (картинно?) без памяти - прямо в объятия жениха, то есть, уже законного супруга.
   - Эй, Шмидт, Дравин, бездельники! - непринуждённо позвал Пётр. - Помогите! Примите у меня Марью Гавриловну!
   Сдав подбежавшим "землемеру" и "корнету" - с рук на руки - их "соратницу", он пошёл к выходу: у "реконструкторов от литературы" было принято соблюдать событийные сценарии самым тщательным и щепетильным образом.
   - А вы, собственно, кто, сударь? - робко спросил юноша в форме улана, стоящий у дверей.
   - Гусарский подполковник Пьер Бурмин, естественно. Прошу любить и жаловать! - криво улыбнулся Петька, останавливаясь и невольно прислушиваясь к происходящему возле аналоя.
   - Ой, как же у неё побелело лицо! Матушка моя заступница! Как бы ни померла часом! - жалостливо воскликнула крестьянка.
   - Глубокий обморок! - подтвердил кто-то из мужчин. - Доктор обязательно нужен.... Да, вот, где же его взять?
   Пётр, неуверенно потоптавшись у дверей, тихонько вздохнул и двинулся обратно, на ходу доставая из правого внутреннего кармашка ментика пузырёк с нашатырным спиртом. Не то, чтобы он поверил в "глубокий обморок" (актёрские штучки, понятное дело!), просто очень уж хотелось заглянуть в те незабываемые глаза. До дрожи в коленях - хотелось, до холодной испарины...
   Невежливо растолкав в стороны "реконструкторов", Пётр склонился над девушкой, неподвижно сидящей на досчатом некрашеном полу, прислонясь спиной и затылком к тёмным брёвнам стены. Отвинтил с флакона крышечку, зубами, задержав дыхание, вытащил резиновую пробку и поднёс пузырёк к веснушчатому носу-кнопке.
   Опять - бесконечно мило и беззащитно - дрогнули длинные и невероятно пушистые ресницы, и вот перед ним снова они - незабываемо-прекрасные, лазорево-синие глаза-колодцы.
   - Кто вы, милостивый государь? - чуть слышно прошептали карминные, изысканно очерченные губы.
   - М-м-м! - беспомощно и смущённо замычал Петька.
   - У вас во рту зажата какая-то чёрная штука. Выньте её, пожалуйста, - добросердечно посоветовала девушка.
   Он, благодарно помотав головой, разжал зубы, выплюнул пробку на ладонь, вставил её - подрагивающими непослушными пальцами - в горлышко склянки, завинтил крышечку, и, убрав флакон в карман, вежливо представился:
   - Гусарский подполковник Пьер Бурмин! Получается, что ваш, сударыня, законный муж - перед Богом и людьми. "Реконструированный", понятное дело...
   - Муж, как странно..., - задумчиво протянула синеглазая барышня. - Муж.... А вот это ваше последнее длинное слово - на букву "р" - мне совершенно незнакомо, извините...
   - Я очень рад нашей внезапной и неожиданной встрече, милая, э-э-э, Мария Гавриловна! - бестолково, но искренне заверил Петька. - И искренне надеюсь - на продолжения знакомства с вами.... Но сейчас вынужден откланяться. Извините, дела!
   - Позвольте, милостивый государь! Как это - откланяться? Какие ещё дела? - решительно вмешался детина в партикулярном. - Извольте объясниться в произошедшем! Тысяча чертей! Я не позволю...
   - Отставить, корнет Дравин! - прикрикнул Пётр.
   - Откуда вы меня знаете?
   - Естественно, из книги. Как и всякий человек, любящий классическую литературу.... Потом поговорим - более подробно и содержательно - в стационарном лагере. А сейчас мне надо идти. Видите ли, в этой дурацкой метели заблудились два человека...
   - В-в-владимир? - начала заикаться девушка. - В-в-владимир Н-н-николаевич?
   - Ну, он-то найдётся скоро, не успеете соскучиться. Часа через два его приведёт молодой крестьянин, если я правильно помню текст великого классика.... Глеб Нефёдов и Ольга пропали бесследно. Их ведь здесь не было? Вот видите! Пойду искать...
   - Конечно, конечно! - заволновалась Марья Гавриловна. - Нельзя бросать своих товарищей в беде.... Нельзя! Глеб Нефёдов? Это не тот, который пропал без вести под Аустерлицем?
   - Ну, можно и так сказать, - Пётр принялся нещадно лохматить затылок. - В определённом смысле, конечно.... Кстати, к Ненарадову надо поворачивать направо, или налево?
   - Направо...
   - Ага, спасибо! Ну, господа мои, всех благ! А с вами, Марья Гавриловна я не прощаюсь. Мы ведь увидимся сегодня в Ненарадове?
   - Конечно же, обязательно, как вам будет угодно, - покорно прошелестел в ответ смущённый голосок.
  
   Выйдя из церкви, он, для чего-то трижды перекрестившись на маковку, украшенную скромным деревянным крестом, бодро зашагал направо. Конечно же, у "реконструкторов" имелись сани с запряжёнными в них лошадьми. Но.... Во-первых, Пётр не любил - по поводу и без оного - стеснять незнакомых и малознакомых людей. Во-вторых, вдруг, Глеба и Ольгу сбило с ног сильным ветром, и их бесчувственные тела лежат на обочине дороги, слегка припорошённые октябрьским снегом? Маловероятно, но всё же.... Куда-то же они, в конце концов, подевались? Ведь не улетели же, в самом деле, а? На конной повозке запросто можно - с попутным ветерком - промчаться рядом и ничего не заметить.... В-третьих, много и старательно ходить пешком - очень полезно для здоровья. Особенно людям избыточно полным, то есть, откровенно жирноватым.... И, в-четвёртых, ему хотелось немного побыть одному: подумать о прекрасных глазах Марии Гавриловны, наметить некие планы на будущее - относительно возможного завоевания её девичьего сердца.
   - Впрочем, какая она - "Мария Гавриловна"? - неуверенно бормотал Петька себе под нос. - "Мария Гавриловна" - это роль из "реконструкции" пушкинской "Метели".... Надо же было познакомиться с симпатичной девушкой, узнать её настоящее имя. Эх, что же это я такой - тупой и несообразительный?! Зла не хватает...
   Метель опять окрасилась в непривычные сиренево-фиолетовые тона, став совершенно бесшумной. Он - в полной тишине, не обращая на эту перемену декораций никакого внимания - расслабленно брёл по просёлочной дороге и рассуждал (мысленно) о всяких важных разностях: о смысле своей бестолковой жизни, о редких любовных историях, которых, по сути, и не было, о призрачных и неверных перспективах на Будущее. Ну, и не забывал посматривать на придорожную обочину. Вдруг - что....
   Незаметно и ненавязчиво наступило утро, снег перестал сыпать с небес, ветер почти стих. Серые облака трусливо отступили к югу, обнажив ярко-голубое, наивно-бесстыжее небо. Из-за восточной линии горизонта неторопливо и рассеянно выбралось ленивое, неприлично белёсо-жёлтое октябрьское солнышко.
   - Смотри-ка ты, а здесь снега совсем мало! - поделился Пётр своими наблюдениями с упитанными нежно-розовыми снегирями, беззаботно перепархивающими с ветки на ветку в придорожных кустах. - В этом Шадрино-Жадрино будет в пять-семь раз побольше...
   Когда было пройдено порядка пяти с половиной километров, впереди послышался гул мотора и скоро из-за поворота показался белый микроавтобус.
   Пётр поднял вверх руку, автомобиль послушно остановился, распахнулась шофёрская дверца, и на снег вылез-выпрыгнул пожилой мужичок - по всем внешним признакам - "фээсбешник" ("кагэбэшник"?) в отставке.
   - Здравствуйте, Великий Магистр Пьер! - без тени улыбки поздоровался мужичок. - Вы меня, конечно же, не помните? Я - Николай Николаевич, управляющий Глеба Сергеевича Нефёдова. Мы видались-знакомились в прошлом году, на Чудском озере, когда ваш дружный коллектив "реконструировал" Ледовое Побоище.... Помните?
   - Ну, да, помню! - искренне обрадовался Петька. - Вы же тогда меня спасли, то есть, вытащили из ледяной воды, когда я провалился под лёд.... Спасибо вам, Николай Николаевич! Обязан по гроб жизни!
   - Не стоит, право, господин Магистр, не стоит! Обычная работа. Должностные обязанности, так сказать.... Называйте меня просто - Николаичем.... А где Глеб Сергеевич?
   - Они с Ольгой разве не появлялись в Ненарадове?
   - Нет, не было. Вчера ещё ждали, но.... И их мобильники молчат. Вернее, всяческая телефонная связь отсутствует. Я уже начал волноваться.... Что-то случилось? Давай, Магистр, излагай! И, пожалуйста, без вежливых сантиментов и дурацкого "выканья"...
   Пётр подробно рассказал "что случилось": про то, как они глупо и бездарно заблудились - в паутинках дорог, отвороток и канав будущего газопровода, про красную палатку профессора-самогонщика, про пьяную аварию, нежданную метель и таинственное исчезновение - на ровном месте - Глеба и Ольги. А вот про "реконструкцию" венчания в деревенской церкви он не обмолвился ни единым словом. Собственно, зачем? Ведь это не имело ни малейшего отношения к заблудившимся друзьям...
   - Ай-яй-яй! - обеспокоенно покачал головой Николаич. - Это всё Ольга, не иначе. Я ей никогда не доверял. Такая беспокойная и непутёвая особа - это что-то! И выпить любит, меры не зная.... Залезайте, Магистр, в машину! Поедем, всё осмотрим на месте.
   - Как же гости? - спросил Пётр. - Может, стоит и их привлечь к поискам? Хотя бы - поставить в известность?
   - Какие гости? А, "реконструкторы".... Ещё никого нет. Завтра с утра все начнут съезжаться - в соответствии с расписанием ваших игр...
   "Откуда же тогда взялись ребята из Питера? Или они - сами по себе? В том смысле, что не знакомы с расписанием? А лошади, запряжённые в сани? Арендовали в каком-нибудь другом поместье?", - удивился Петька, но ничего - по наитию - спрашивать не стал...
   Перед глазами мелькнула неприметная табличка - "Шадрино" (и, всё же, Шадрино, а не Жадрино!), микроавтобус резко повернул, и по обеим сторонам от дороги обнаружились - вблизи и в дали - вполне современные домики и коттеджы: кирпичные, оштукатуренные, обитые декоративным сайдингом...
   "Ничего не понимаю! Бред, бред, бред! Ещё полтора часа назад здесь не было ничего похожего. Не было, разрази громом! Я бы обязательно заметил...", - Пётр удивлённо завертел головой во все стороны и заторможено спросил:
   - А где же.... Где же деревенская церковь?
   - Церковь? - непонимающе переспросил Николаич. - Нет в Шадрино никакой церкви. Ближайшая - только в Жабино.
   - Как же так? Я же сам, э-э-э,.... Сам читал, что есть...
   - Была, не спорю. Причём, какая-то приметная и чем-то там знаменитая. Только очень давно. Её снесли ещё в двадцатые-тридцатые годы прошлого века.... Мы сейчас будем проезжать мимо церковного фундамента. Если надо, то я могу и притормозить.
   - Притормози, - согласно мотнул головой Пётр, отметив про себя, что и в Шадрино нигде не наблюдалось серьёзных зимних сугробов. Так, сущее баловство...
  
   Микроавтобус остановился около неприметного холмика, слегка занесённого снегом.
   - Пошли, полюбопытствуем? - предложил управляющий Нефёдова.
   Какие-то серые, грубо-отёсанные (бетонные?) глыбы, гладкие и ребристые гранитные булыжники, крупные, непривычно рыжеватые и тёмно-бордовые кирпичи.
   - Николаич, может, это не та церковь? - с надеждой спросил Петька. - Я читал про деревянную, то есть, про бревенчатую...
   - Та, Магистр, та! - усмехнулся собеседник. - Действительно, в девятнадцатом веке на этом месте стояла бревенчатая церквушка. Потом, как и полагается, сгорела. На её месте отстроили уже капитальную, серьёзную, кирпичную. Потом и её очередь - в соответствие с марксистко-ленинским материализмом - наступила.... Ага, вспомнил! Тут мне кто-то из местных мужиков втулял с гордостью, что, мол, про бревенчатую церковь, которая здесь была когда-то, сам великий Пушкин писал, который Александр Сергеевич. В своей бессмертной повести - "Метель".... Книжку-то я не читал, каюсь. Но кино смотрел. Там ещё мелодия такая - чудесная и запоминающаяся. Кажется, композитора Григория Свиридова...
  
  
   Глава пятая
   Честный обмен
  
   Дальше они уже поехали по бесконечно-белому полю, вдоль наполовину занесённой цепочки Петькиных ночных следов. Бездонное голубое небо, лёгкий весёлый морозец, снежная рассыпчатая пыль, вылетающая из-под колёс автомобиля.
   - Тормози, стой! - скомандовал Пётр. - Вон оно, то место, где обрываются следы...
   Микроавтобус остановился, управляющий Нефёдова и Петька выбрались наружу, медленно, внимательно глядя под ноги, подошли к прямоугольному приметному камню.
   - Ерунда какая-то! - через три-четыре минуты расстроено подытожил Николаич. - Шарада хитрая и неразрешимая! Ребус без правильного решения. Впрочем...
   - Что, есть предположения?
   - Да, как сказать, Магистр. Как сказать.... Понимаешь, Глеб Сергеевич, он большой мастер - на всякие заковыристые шутки и розыгрыши. Остаётся только предположить, что они с Ольгой, шагая задом наперёд по своим следам, вернулись назад...
   - Зачем? - опешил Пётр.
   - Например, чтобы тебя, олуха доверчивого, пошло разыграть. Видишь, метров через сто семьдесят-восемьдесят тропинка проходит рядом с густыми кустами ракитника?
   - Вижу. Вы думаете, что...
   - Вот именно! Они вернулись и спрятались в кустах. Сидели себе и наблюдали, давясь от смеха, как ты, Магистр, сходишь с ума от беспокойства. У Ольги-то с чувством юмора - немного того.... В том смысле, что без ограничений и всяческих тормозов...
   - Глеб и Ольга четыре с половиной часа просидели в заснеженном кустарнике? В метель и холод? Чтобы слегка подшутить надо мной? Не верится что-то, ей-ей...
   - Не вижу ничего странного! С этой сладкой парочки станется, - понимающе ухмыльнувшись, заверил Николаич. - Дело-то молодое! Они, надо думать, не просто так лежали. А, рачительно подстелив на снег пышного елового лапника, занимались - со всем нерастраченным пылом - разными горячими современными глупостями.... Метель и холод? Наоборот, очень даже романтично и необычно. В том смысле, что будет потом о чём рассказать друзьям и подружкам...
   Впрочем, после тщательного осмотра кустов ракитника эта смелая и логичная версия рассыпалась - в пух и прах: никаких следов пребывания Глеба и Ольги там обнаружено не было.
   - Ладно, пойдём на макушку вашего холма! - расстроено вздохнув, решил Николаич. - Может, они незаметно вернулись к машине и, пользуясь метелью, спрятались где-то там?
   - А потом, дождавшись, когда я уйду в Шадрино, спокойно завелись и уехали? - понимающе подхватил Петька. - Типа, джип вовсе не ломался и был на ходу? Так, что ли, получается?
   - Запросто!
   "Ничего и не запросто!", - мысленно возразил Пётр. - "А как же тогда быть с "реконструированным" венчанием, состоявшимся в церкви, которая уже много лет как лежит в развалинах?".
  
   На вершине холма их ожидал очередной сюрприз: японского внедорожника нигде не было видно, а на его месте лежал на боку, прислонившись широкими полозьями саней (вернее, обломками полозьев) к стволу старой рябины, неуклюжий возок, оббитый чёрной плотной кожей. Из крыши возка торчала, слегка перекосившись, толстостенная чугунная труба, оснащённая жестяным искрогасителем.
   - Зимний вариант, даже предусмотрено печное отопление, - уважительно отменил Николаич, осматривая громоздкое сооружение. - Смотри-ка ты, а труба-то ещё тёплая! Следовательно, крушение транспортного средства произошло совсем недавно.... Господи, а крови-то сколько вокруг! Море разливанное, натуральное!
   - Это не кровь, - механически поправил Петька, задумчиво пощипывая накладной ус. - А просто ягоды нападало с рябины...
   - За кого ты меня держишь, Великий Магистр? За лоха чилийского? - искренне возмутился Николаич. - Я что же, по-твоему, не отличу кровь от рябинового сока? Кровь это, гадом буду.... Ага! А вон и труп валяется, с которого всё это натекло...
   - Труп? Чей - труп?!
   - Лошадиный, лошадиный.... Не переживай ты так, родной! Пойдём, взглянем...
   Метрах в двадцати пяти от кожаного возка, из молоденького ельника, действительно, торчали - прямо в безоблачное голубое небо - чёрные конские копыта.
   "Гнедая рослая лошадка, чёрный кожаный возок.... Ну, да, встречались этой ночью, как же. Чуть не задавили меня тогда, заразы!", - вспомнил Пётр. - "А Глеб с Ольгой, стало быть, укатили.... Ну, шутники хреновы! Отольется вам этот глупый прикол. Ох, отольётся!".
   - Скорее всего, лошадь - при столкновении со стволом рябиной - сломала обе передние ноги, - вдумчиво предположил управляющий Нефёдова. - Потом её, беднягу, очевидно, пристрелили из жалости. В конском виске наличествует круглая дырка от пистолетного выстрела.... Ага, потом неизвестные пассажиры возка выпрягли двух оставшихся коняшек, сели на них верхом и - фьють! Ускакали...
   - Да кто они такие, эти пассажиры?
   - Какие-нибудь "реконструкторы" - типа вас. Мало ли всяких чудаков живёт на этом свете? Лошадей и возок они арендовали. Например, в Жабино, это в трёх километрах от Шадрино. Там тоже нынче выстроено полноценное поместье - с большой конюшней и дельной псарней и, даже, с бревенчатой церквушкой, построенной по старинным чертежам.... Правда, на шкуре безвременно усопшей кобылы имеется овальное клеймо с дурацкой надписью, мол: - "Конный заводъ графа Орлова, 1809 годъ". Шутников развелось - как оголодавших комаров в весеннем лесу.... Наши дальнейшие действия, господин Великий Магистр?
   - Мобильная связь не восстановилась?
   - Никак нет! Полная тишина...
   - Едем к палатке профессора! - принял решение Пётр. - Вдруг, у уфолога имеются свежие новости?
   Николаич сильно газанул, микроавтобус, отчаянно и надсадно взревев, выехал на просёлок.
   - Едем вниз, на первом перекрёстке уходим направо, - объяснял Петька. - Дальше я покажу...
   А про себя он, целенаправленно борясь с откровенной паникой, рассуждал: - "Если, всё же, произошёл пробой во Времени? Глупость, конечно же.... Но, если предположить - на пару-тройку минут? Просто так предположить, без далеко идущих последствий.... Тогда получается, что я примерно час провёл в самом начале 1812 года. Причём, даже успел жениться - на девушке с небесными глазами.... Да, ладно, не стоит излишне увлекаться нездоровыми фантазиями. Не стоит, честное слово! Была обычная "реконструкция", не более того. Не более того! Клеймо на лошадиной шкуре? Чей-то подкол, понятное дело.... Сейчас и уважаемый профессор Гафт это подтвердит. По крайней мере, было бы совсем неплохо, чтобы он всё подтвердил...
  
   Остановив микроавтобус у кромки глубокой канавы будущего газопровода, они поднялись на пологий холмик и вскоре вышли к приметной красно-бурой палатке.
   На прежнем месте догорал, загадочно мерцая бордовыми и аметистовыми углями, ленивый костерок, рядом с которым и обнаружился старенький профессор, сидящий, безвольно уронив руки к земле, на толстом берёзовом чурбаке. Лохматая голова уфолога была наклонена вниз, седая борода-клинышек покоилась на хилой груди, облачённой в старенький ватник, дужки очков торчали из снега - метрах в трёх от костра.
   - Он живой? - забеспокоился Пётр.
   - Живее не бывает, - успокоил Николаич. - Храпит - дай Бог каждому! И, это..., перегар ощущается характерный....Тьфу, да и только!
   Управляющий Нефёдова подобрал очки, старательно протёр их стёкла о собственную штанину и водрузил оптическое приспособление на длинный нос Ивана Фёдоровича. После чего скомандовал:
   - Рота, подъём! Тревога! Общее построение! В ружьё!
   Профессор дисциплинированно вскочил на ноги, вытянулся в струнку и, испуганно глядя на неожиданных посетителей дикими со сна глазами, доложил - на удивление дельно:
   - Старший лейтенант запаса Гафт! На вверенном мне объекте всё спокойно! Никаких происшествий не наблюдалось! Готов к труду и обороне!
   - Это хорошо, что готов, - ехидно улыбнулся Николаич. - Вольно, служивый! Расслабься. Садись обратно на свой чурбачок.... Сел? Скажи-ка, старший лейтенант, не заглядывал ли к тебе на огонёк - после рассвета - господин Нефёдов? В сопровождении прекрасной спутницы, так сказать?
   - Нефёдов? Олигарх? Не имею чести - быть знакомым...
   - Имеется в виду - Глеб и Ольга, - пояснил Пётр. - Иван Павлович, вы меня узнаёте?
   - О, господин Пьер! - обрадовался старик. - Конечно же, узнаю! Глеб и Ольга? Нет, они сегодня не появлялись. Как вы тогда ночью уехали в Ненарадово, так и всё - больше их не видел.
   А вот глаза профессора были какими-то странными и умоляющими, будто бы хотели сказать нечто совсем другое.
   - Николаич, будь другом, проверь палатку! - непринуждённо попросил Петька. - Вдруг, да обнаружится там чего интересного...
   Дождавшись, когда управляющий Нефёдова отойдёт в сторону, пожилой уфолог сбивчиво и горячо зашептал:
   - Пьер.... Тут такое произошло. Такое.... Вы-то, сразу видно, что свой. Поймёте меня правильно. А, вот, ваш сегодняшний спутник.... Не знаю, можно ли при нём - рассказывать обо всём? У него глаза такие..., холодные, колючие и бесконечно-недоверчивые....
   - Пожалуй, не стоит - откровенничать с малознакомыми людьми, - подумав пару-тройку секунд, согласился Пётр. - Ничего, я непременно что-нибудь придумаю.
   Вернувшись, Николаич отрицательно помотал головой и с неприкрытой досадой сообщил:
   - Нет там абсолютно ничего интересного! Приборы всякие шумят-гудят, лампочки - как сумасшедшие - мигают, самописцы шуршат. Хрень сплошная, как любит выражаться известная вам Ольга.... Ещё, ко всему прочему, самогонкой там воняет нестерпимо. А на столике бурый мышонок старательно обкусывает шмат сала. Наглый такой, на меня даже внимания не обратил.... Куда, Магистр, дальше поедем?
   - Сделаем так, - усиленно погоняв по лбу задумчивые морщины, предложил Петька: - Ты, Николаич, поезжай-ка к Московскому шоссе. Вдруг, там работает мобильная связь? Попробуй дозвониться до Глеба и узнать - куда они с Ольгой подевались и когда, в конце концов, уже наиграются в "жениха и невесту" и перестанут валять дурака. А потом возвращайся в Ненарадово.... Я же останусь здесь, с ночёвкой.
   - Зачем?
   - Сам же говорил, что, мол, завтра с утра начнут съезжаться "реконструкторы". Говорил?
   - Ну, было дело...
   - А если опять начнутся всякие и разные магнитные аномалии, и мобильная связь так и не восстановится? Значит, все прибывающие "реконструкторы" будут блуждать - между этих газопроводных канав - как слепые котята.... Я же завтра - после завтрака - спущусь с холма на дорогу, туда, где сейчас стоит твой микроавтобус, разожгу там большой костёр, и всем заблудившимся буду объяснять правильный маршрут. То есть, через поле к Шадрину и далее. А уже вечером - с последними "реконструкторами" - заявлюсь в Ненарадово...
   - Дельная мысль! - посветлел лицом Николаич. - А то я уже стал немного сомневаться - относительно завтрашнего дня. Мол, как же я справлюсь со всеми делами? И гостей надо принимать-обустраивать. И "потеряшек" искать-собирать по округе.... Спасибо, Магистр, выручил!
   - Не стоит благодарности! Свои же люди. Сегодня я тебе помогу, завтра ты меня - в очередной раз - вытащишь из-подо льда...
   Николаич, пожав на прощанье Петьке руку и с ярко-выраженным недоверием посмотрев на уфолога, упруго зашагал с холма по направлению к оставленному у канавы микроавтобусу.
   - Надо немного подождать. То есть, убедиться, что данный подозрительный субъект уехал по-настоящему, - сделав "большие глаза", прошептал профессор и тут же предложил: - Может, пока суд да дело, усугубим? То бишь, накатим по одной рюмашке, а?
   - Ни в коем случае! - Пётр почувствовал, как от внезапно подступившей злости заледенели кончики пальцев рук. - Отменяется самогон! Раз и навсегда! Совсем!
   - Зачем же так кричать?
   - Затем, дорогой мой Иван Павлович! Затем, что после твоей волшебной самогонки мне сегодняшней ночью такое привиделось.... Или - не привиделось, а было на самом деле? Вот и пойми-разберись теперь! А ты говоришь, мол, по рюмашке.... Не будем, старина, усугублять! Ни к чему это сейчас, поверь.
   - Ну, нет, так и нет! Может вы, Пьер, и правы. Я и сам не верю до конца в то, что видел сегодня на рассвете. Вот этими самыми глазами...
   Наконец, до их слуха долетел едва слышимый шум работающего автомобильного мотора и - через полминуты - затих.
   - Рассказывай, заслуженный уфолог! - нетерпеливо велел Пётр. - Не томи, академик!
   - Ваша фамилия - Бурмин? - неожиданно спросил старик.
   - Бурмин! А откуда ты знаешь?
   - Я и не знаю. Просто - догадался...
   - Говори как есть, не ходи - вокруг да около. Сегодня меня, похоже, ничем невозможно удивить.
   - Так уж и ничем?
   - Абсолютно!
   - Тогда слушайте, - Иван Павлович задумчиво сплюнул в сторону. - На рассвете ко мне заявились двое гостей. Как выяснилось чуть позже - "гостей" из января 1812 года.... Не удивляетесь, не посылаете к чёрту? Почему? У вас такие крепкие нервы? Как стальные корабельные канаты? Обидно, даже, немного! Ладно, продолжаю.... К палатке они подошли пешком. Но где-то невдалеке ржали - видимо, привязанные к деревьям - лошади. Один из посетителей - ямщик на государственной службе, житель местной деревушки Жабино. Другой, наоборот, гусарский подполковник. По имени - Пьер Бурмин, - профессор многозначительно замолчал.
   - Этот полковник похож на меня? - хмуро спросил Пётр.
   - Чувствуется определённое родство, вернее, общая порода. Волосы того же цвета, усы-бакенбарды, форма носа.... Только он гораздо моложе вас, лет двадцать с небольшим. Чуть выше ростом, и не такой, э-э-э...
   - Не такой жирный и неуклюжий?
   - Ну, да. Ещё мундир.... У вас он какой-то "не настоящий"...
   - Ничего удивительного. Мой "маскарадный костюм" собран, что называется, с миру по нитке. С нарушением некоторых нюансов и правил.... Что, так заметно?
   - Сразу бросается в глаза! - подтвердил уфолог. - У того Бурмина всё новехонькое, одно к одному.... Короче говоря, он гораздо "больший" гусар, чем вы, мон шер. Извините покорно...
   - Ничего, я не обидчивый! Лучше скажи, куда подевались твои "гости" из Прошлого? Прячешь где-нибудь - от любопытных глаз?
   Профессор достал из мятой пачки сигарету без фильтра и, щёлкнув дешёвой газовой зажигалкой, прикурил. Сделав - подряд - три глубокие нервные затяжки, расстроено покаялся:
   - Если бы - спрятал! Скрылись долгожданные "гости" в неизвестном направлении...
   - Можно, более подробно и развёрнуто?
   - Сразу стало понятно, что про 1812 год они не врут.... Нет, я не спрашивал в лоб. Как можно? Я что, деревянный по уши? Это полковник сам обмолвился, мол: - "Встретил - две недели назад - новый 1812 год, а теперь тороплюсь в Вильно, где квартирует мой гусарский полк...". Веяло от этих двоих типусов чем-то таким.... Девятнадцатым веком, короче говоря!
   - И ты им тут же и бухнул, мол: - "Добро пожаловать в октябрь 2012 года, дорогие господа и товарищи!", - прозорливо предположил Петька.
   - Плохо же вы думаете обо мне! - уфолог тщетно попытался изобразить на физиономии смертельную обиду, но быстро скис: - Сообщил, конечно же.... Но, подчёркиваю, не сразу!
   - Небось, для затравки угостил ароматным и незабываемым самогоном?
   - Откуда вы знаете? Ах, да, конечно. Глупый вопрос.... Но, прошу учесть, что "гости" очень замёрзли! У полковника из носа текли самые настоящие сопли, и он вытирал их рукавом своего нарядного, э-э-э...
   - Ментика, - любезно подсказал Пётр.
   - Наверное. Вам виднее....Значит, мы - прямо здесь, возле костра - немного выпили, закусили. То есть, по два стаканчика.... После чего я, как вы выражаетесь, и бухнул - про двадцать первый век.
   - Поверили?
   - Естественно, нет! То бишь, сперва.... А потом я отвёл их в палатку, показал приборы, всякие книжки с картинками. Ещё карманный фонарик, зажигалку, термос, примус, работающий на сменных газовых баллончиках, консервы, йогурт, ещё - по мелочам.... Знатно проняло "гостей"! Ямщик, тот, вообще, грохнулся в обморок. А полковник-то ничего, крепким оказался: только побледнел - как простыня - и начал грязно выражаться.
   - Дальше что было? Не прерывай, старина, нити своего увлекательного повествования.
   - Есть, не прерывать! Впрочем, больше и не о чем рассказывать...
   - Усугубили самогоном?
   - Ну, в общем и целом.... Привели ямщика в чувство, перебрались обратно, к костру, выпили, закусили. Я, похоже, задремал.... Очнулся, нет никого! Прошёл к тому месту, где лошади ржали. Всё точно: и людские следы и конские. По отпечаткам подков видно, что "гости" прибыли с востока, со стороны Шадрино, а ускакали - на запад, к Малоярославцу.
   - А ты, стало быть, вернулся к костру, и - с расстройства - ...
   - Усугубил, понятное дело...
   Вскоре профессор встрепенулся и, с надеждой посматривая на собеседника, спросил:
   - А с вами, Пьер, что приключилось?
   Пётр подробно рассказал о своих "приключениях". О неожиданной аварии и о таинственном исчезновении Глеба и Ольги. О сиреневой бесшумной метели и о тройке гнедых, чуть не затоптавших его ночью. О "реконструкции" пушкинской "Метели" в старинной бревенчатой церквушке, которой - на самом деле - нет, и о неожиданном утреннем изменении архитектурных особенностей деревушки Шадрино-Жадрино...
   Иван Павлович слушал Петькину историю бесконечно внимательно, зачарованно покачивая головой и чуть приоткрыв - видимо, от удивления - щербатый рот. По окончанию рассказа он закурил очередную сигарету и, прикрыв глаза, погрузился в глубокие раздумья.
   Минуты через три-четыре Пётр решил прервать затянувшееся молчание. Громко и настойчиво покашляв, он, строгим и решительным голосом, потребовал у уфолога - дать сколь-нибудь разумные объяснения всему произошедшему.
   - Вы сказали - разумные? - педантично уточнил профессор. - Что же, как будет угодно! Итак, прошедшей ночью мои приборы зафиксировали сильнейшие магнитные аномалии.... Можно, я опущу скучные научно-специфические подробности? Спасибо! В результате этих аномалий произошёл пробой во Времени. То есть, Временные потоки тесно переплелись между собой. Что, в свою очередь, позволило, э-э-э, некоторым обитателям одних Времён - невзначай переместиться в другие.... Примерно так, если совсем коротко.
   - Что мы имеем - на этот момент - в результате? Так сказать, в сухом остатке?
   - В сухом остатке.... Во-первых, двое жителей девятнадцатого века - вместе с конной повозкой - оказались в веке двадцать первом. Но, как известно, никто не отменял закона сохранения энергии. В данном случае - "энергии" - в широком понимании этого термина.... Следовательно, во-вторых, можно предположить, что Глеб и Ольга - вместе (или по отдельности?) с японским внедорожником - переместились в далёкое-далёкое Прошлое. Произошёл "честный обмен", как я это называю...
   - Вы это серьёзно, профессор? - забеспокоился Пётр, уважительно переходя на "вы". - Не шутите?
   - Ни капли! Наука, молодой человек, дама безмерно упрямая, и людских шуточек совсем не понимает. Наоборот, она и сама иногда любит немного похохмить. Причём так, что нашим телевизионным юмористам и не снилась.... Ну, теперь-то вы созрели - на рюмашку-другую? В честь нашего совместного научного открытия, сулящего всему человечеству - отнюдь нешуточные перспективы?
   - Пожалуй, что и созрел...
  
   После коротких, но плодотворных самогонных возлияний оба собеседника впали в глубокую задумчивость.
   Через некоторое время профессор многозначительно предположил:
   - Готов дать на отсечение свою правую руку, дорогой Пьер, что мы с вами думаем об одном и том же.
   - О чём, если не секрет?
   - О том, что есть ещё и вы, посетивший 1812 год и успешно вернувшийся обратно. Ведь всё это - не просто так.... Как вы считаете?
   - Это точно, что непросто, - вяло откликнулся Пётр. - Я же, если вы помните, изволил обвенчаться с Марией Гавриловной.
   - Вот именно! - подхватил уфолог. - Причём, обвенчались с соблюдением всех правил и нюансов этого священного обряда. Она теперь ваша жена - перед Богом и людьми...
   - Продолжайте, Иван Фёдорович, продолжайте!
   - Я думаю, что вы должны вернуться. Просто обязаны!
   - Вернуться? Но куда, собственно? На развалины церквушки?
   - Нет, в январь 1812 года.
   - Но как?
   Профессор, не спрашивая разрешения-согласия, снова наполнил пластиковые стаканчики мутно-жёлтой ароматной жидкостью и важно объявил:
   - Приборы показывают, что вечером - с большой долей вероятности - магнитные аномалии повторятся. Значит, и во Времени может произойти очередной пробой.... Понимаете меня, мон шер?
   - Понимать-то понимаю.... Но это значит, что мне придётся навсегда переселиться в девятнадцатый век?
   - Не обязательно. Я почему-то уверен, что магнитные аномалии - в данной конкретной местности - будут наблюдаться ещё с неделю.... А, может, вам так понравится в 1812 году, что вы захотите там остаться? Почему бы и нет? Вы же, батенька, "реконструктор", чёрт побери! Утверждаете, что очень любите историю.... Разве нет? А тут вам предоставляется такая шикарная и редкая возможность - по-настоящему окунуться в Великую эпоху! Лично наблюдать за Бородинским сражением! А потом - поход на Париж, Елисейские поля, Монмартр, прочие прелести.... Эх! Я вам, право, даже немного завидую!
   - Может быть, рванём вместе? - то ли в шутку, то ли всерьёз предложил Петька. - Будем здесь бродить - по долам и весям - и старательно искать лилово-фиолетовую метель.... Вы не так одеты? Ерунда, не берите в голову! Будете играть роль моего верного денщика. Что, не хотите в халдеи? Ладно, будете моим престарелым дядюшкой, слегка свихнувшимся на разных околонаучных штуковинах. Согласны?
   - Я бы - с огромным и всенепременным удовольствием! - от души загрустил Иван Фёдорович. - Но вынужден отказаться, милый Пьер, от вашего заманчивого предложения...
   - Почему же?
   - А мои приборы? Кто-то ведь должен всё это зафиксировать, записать, оформить и задокументировать по всем правилам? Не так ли? Вот то-то же, молодой человек! Долг настоящего учёного - выполнять, умерив излишнее любопытство, свои прямые должностные обязанности. Сколь скучными они не были бы...
  
   - Что же, дорогой академик, это был ваш выбор, - Пётр приподнял стаканчик с самогонкой в приветственном жесте. - Итак, предлагаю выпить за то, чтобы все наши приключения и эскапады всегда завершались достойно, успешно и...
   - И с минимальными людскими потерями, - подсказал профессор. - А милой Марии Гавриловне передавайте от меня горячий привет! Ну, и искренние пожелания - истинного супружеского счастья...
  
  
   Глава шестая
   Зелёная молния и приятель из Прошлого
  
   Часа в три пополудни небо начало хмурится. Вскоре с востока пришли-приползли плотные, грязно-серые облака, из которых незамедлительно на землю полетели, кружась плотным и беспокойным роем, крупные белые "мухи".
   Потом задул-загудел, постоянно и планомерно усиливаясь, северо-западный рваный ветер. Полпятого над землёй понеслась лёгкая весёлая позёмка, обещая в самом скором времени превратиться во всесильную и тревожную метель.
   Пётр, расстегнув молнию полога, вошёл в палатку, где ровно гудел, обогревая бесценные приборы, компактный газовый примус. Раздвижной столик - вместе с примусом и тускло горящей керосиновой лампой - был задвинут в дальний торец, а в проходе между стеллажами размещалась допотопная раскладушка, на которой беззаботно похрапывал, высунув длинный нос из спального мешка, профессор Гафт.
   - Иван Павлович! - Петька настойчиво потряс спящего за плечо. - Вставай, родимый! Дело есть!
   - Что за дело? - недовольно заворчал уфолог. - Никакого тебе покоя, надоеды противные! Опять заявились "гости"? Сам с ними разбирайся. А мне спать очень хочется.... Имею я право, или как? Ну, будь ты человеком! Мне ещё всю ночь дежурить...
   - Вставай, вставай! Метель начинается. Что говорят твои умные приборы, а? Поднимайся! Смотри у меня, сейчас снежку сыпану за шкирку...
   Минут через пятнадцать-двадцать Иван Павлович, смущённо позёвывая устоявшимся алкоголем, объявил:
   - Прав ты, Петруша. Начинается. Частотные амплитудные колебания уже вышли за верхнюю границу. Примерно через час-полтора будет максимум. Собирайся, дружок.... Может, на посошок? Помнишь, Ольга говорила, мол, никогда нельзя нарушать старинные народные традиции? Ещё одну бутылочку я тебе выделю с собой. Угостишь там, в девятнадцатом веке, кого-нибудь достойного, или там - достойную...
   - Это уже лишнее, - грустно усмехнулся Пётр. - Я про "бутылочку с собой". Думаю, что в российской глубинке 1812-го года самогонкой никого удивить невозможно.
   - Неправильно так думать! Мой-то самогон особый, очищенный с помощью модульной центрифуги седьмого поколения...
   Пётр дотошно и аккуратно застегнул все пуговицы на полушубке и натянул на ладони рук шерстяные перчатки, презентованные на прощанье заботливым Иваном Павловичем.
   - Ты держись там, Петруша! - просил старенький профессор, обнимая приятеля (раз собутыльник - значит приятель). - Не посрами, ужо, современную Россию-матушку.... Стой! А на ноги не забудь навернуть толстые фланелевые портянки, чтобы пальцы не отморозить...
   - Не посрамлю, Палыч, не посрамлю! - искренне обещал Петька, тщетно пытаясь отодвинуть не в меру сентиментального уфолога в сторону. - Ты прекращай, пожалуйста.... Ха-ха-ха! Извини, старина, у тебя слёзы такие щекотные...
  
   Итак, Пётр пошёл прежним, уже хорошо знакомым маршрутом - с конечной точкой в деревне Шадрино-Жадрино. Путь был неблизким, порядка семнадцати-восемнадцати километров. Но нашего героя данный факт нисколько не смущал. Во-первых, так была выше вероятность встречи с фиолетовой бесшумной метелью. Во-вторых, он особо и не торопился, будучи в глубине души уверенным, что всё уже заранее предопределено Судьбой, и чему быть, тому не миновать. И, в-третьих, тучным и пухлым людям, как известно, ходить пешком - очень полезно...
   Он неторопливо и размеренно шагал, внимательно - насколько это позволяла снежная круговерть - посматривая по сторонам, и размышлял о всяком разном, изредка включая-выключая карманный фонарь. На первом перекрёстке свернул налево, начиная затяжной подъём. Петру было достаточно тепло и комфортно, даже ноги в тоненьких ботиках, благодаря фланелевым портянкам Палыча, почти не мёрзли.
   А вот метель, сволочь драная и лохматая, никак не желала меняться: всё завывала, визжала, плакала и безостановочно бросала в лицо пригоршни колючего снега. Причём, исключительно белого, без малейших оттенков сиреневого и фиолетового...
   "Итак, братец, считаю, что надо подбить некоторые промежуточные итоги. Сориентироваться, так сказать, в мыслительном пространстве...", - напомнил о себе дотошный внутренний голос. - "Что, собственно, ты задумал? Куда идёшь так целеустремлённо и уверенно? Зачем? Какие преследуешь цели и задачи?".
   - Куда иду, цели и задачи, понимаешь..., - хмуро пробурчал Петька, прикрываясь рукавом полушубка от резких порывов колючего северо-западного ветра. - Иду я, как легко догадаться, в январь 1812-го года. Цели и задачи? Отыскать там Марию Гавриловну и.... Ну, первым делом, извиниться за произошедший казус. То есть, за венчание. Потом, э-э-э.... Объясниться в любви, наверное. А после этого уговорить её - проследовать вместе со мной в двадцать первый век.... Уговорить? Если что, то и настоять! Я же, как не крути, не чудак с горы, а муж венчанный, в конце-то концов. Чёрт побери! Ну, и последнее.... А, именно, снова найти - уже вдвоём - сиреневую метель, и успешно вернуться в 2012-ый год. Придумать что-нибудь с легализацией Марии. Например, занять у Глеба денег и купить ей все необходимые документы.... Впрочем, зачем, собственно, занимать? Пусть это будет свадебным подарком с его стороны! Он же к произошедшим событиям имеет самое непосредственное отношение. Вот, пусть и поможет, раз называет себя другом.... Чай, не обеднеет...
   Иногда Петру казалось, что сзади - по его следам - кто-то крадётся. Несколько раз он резко оборачивался, но ничего странного и подозрительного не замечал. Перед глазами был только тёмно-серый вечерний сумрак, до самых краёв наполненный бесконечной тревогой. Но ощущение чужого незримого присутствия упорно не оставляло...
   - Наверное, местная бродячая собака вышла перед сном на ежевечерний променад, - шёпотом успокаивал он сам себя. - Или безвредная рыжая лисичка любопытствует...
   Окончательно стемнело. Дальше он шёл, беспрестанно подсвечивая себе карманным фонариком.
   "Не дай Бог, батарейки сядут!", - мысленно печалился Петька. - "Тогда, точно, хана. Процентов девяносто пять - из ста, понятное дело - что заблужусь и замёрзну под ракитовым кустом.... Кстати, я уже отмахал километров двенадцать-тринадцать. Значит, скоро выйду на вершину холма, где джип Глеба попал в аварию. То есть, где теперь валяется заснеженный труп гнедой лошади.... Ага, там же и кожаный возок лежит на боку! На боку? Ну и что из того? Всё равно, наверняка, в него можно будет забраться и немного отдохнуть-оттаять от настырной метели. Может, удастся и печку как-нибудь разжечь?".
   Неожиданно всё вокруг наполнилось ярким светло-зелёным светом. По глазам - словно бы - провели острой бритвой. По ушам звонко ударила, грозя разорвать барабанные перепонки на мелкие кусочки, звуковая волна. В голове образовалась серая пустота, уже через мгновение-другое преобразовавшаяся в безысходную черноту....
   Понимая, что падает в обморок, Пётр успел подумать: - "Это, наверное, зелёная зимняя молния шандарахнула где-то рядом. Вот же, непруха подмосковная, злая...".
  
   Сознание возвращалось медленно и неохотно. В ушах тоненько и нудно звенело-плакало. Перед глазами плыли, медленно расходясь в стороны, оранжевые, бордовые и фиолетовые круги. Нестерпимо воняло сероводородом и горелой шерстью.
   - Ерунда, - тихонько пробормотал Петька. - Главное, что живой. Всё остальное не стоит и выеденного яйца...
   Он медленно встал на четвереньки, старательно проморгался, отчаянно потряс головой.
   "Что-то не так!", - опасливо заявил внутренний голос. - "Во-первых, голове как-то свободно. Может, кивер слетел? Во-вторых, этот мерзкий запах.... Чёрт, это же тлеет воротник тулупа!".
   Пётр неуклюже вскочил на ноги, голова предательски закружилась, и он с огромным трудом, избегая очередного падения, удержал равновесие. Постоял - с широко расставленными ногами - несколько секунд, окончательно приходя в себя, после чего занемевшими пальцами принялся торопливо расстегивать непослушные пуговицы.
   Шею болезненно и резко обожгло, но к этому моменту с пуговицами было покончено, и вскоре огнеопасный полушубок был успешно сброшен на землю.
   - Блин горелый, мать его! - от души, в полный голос ругался Пётр, держась ладонью правой руки за ожог на шее, а подошвами ботиков нагребая на дымящийся воротник тулупчика свежий снег. - Если не везёт, так сразу по всем фронтам! Неужели - пошла чёрная полоса?
   Теория о том, что жизнь (вернее, жизненный Путь) состоит из разноцветных полос, была его коньком. Правда, в Петькином случае, всё сводилось к двум цветам - серому и чёрному. С белыми жизненными полосами ему ещё - на сорокалетнем тернистом жизненном Пути - не доводилось сталкиваться...
   Пётр вытащил из кармана ментика карманный фонарик, включил его и медленно поводил - светло-жёлтым лучом - из стороны в сторону. Минуты через полторы обнаружился и пропавший гусарский кивер, чей чёрный кожаный бок стыдливо высовывался из высокого сугроба.
   Подойдя к сугробу, Петька извлёк из снега головной убор. Вернее, то, что осталось от него: на месте белого султана из страусовых перьев и нарядных этишкетов красовались только безобразно-обгоревшие комки и неаппетитные чёрные обрывки, кожаный же ремешок, пропускаемый под подбородком, и вовсе отсутствовал.
   - Вот же, испортил чужую вещь! - искренне огорчился Петька. - Теперь, наверное, придётся Науму Абрамовичу деньги отдавать. Долларов двести пятьдесят запросит, морда жадная! Придётся занимать у Нефёдова. Без отдачи - как и всегда - понятное дело.... Стыдно, конечно. Да, ладно.... Только сперва надо отыскать означенного Глеба. А где, прикажете, искать? Не, точно, чёрная полоса....
   Держа в одной руке включённый фонарик, в другой - остатки кивера, и чуть покачиваясь, Пётр двинулся (заковылял, еле передвигая ноги) к вершине холма, до которой оставалось - рукой подать.
   Метель, тем временем, стала постепенно слабеть, на глазах превращаясь в пургу средней руки. Или, может быть, в порошу (вьюгу?) - с элементами позёмки. Сложный это вопрос - относительно точной классификации снежного зимнего безобразия.
   Показалось? Или, действительно, сзади кто-то сдавленно застонал, а, несколько секунд спустя, в призрачно-бледном луче карманного фонарика промелькнула - на сотые доли мгновения - неясная тень?
   Наверное, показалось...
  
   На вершине холма, естественно, не обошлось без наглых фокусов неизвестных и могущественных Лицедеев.
   Во-первых, в непосредственной близости от вершины до его слуха - сквозь визгливые завывания метели - долетели слова незнакомой, очень печальной и мелодичной песенки. Мужской глубокий голос душевно выводил - под аккомпанемент скрипки и альта:
  
   Сиреневый закат...
   И розовый рассвет.
   А в перерыве - ночь - сплошной ультрамарин.
   Ты - снова не пришла,
   А я - позвать - забыл...
   И Ангел наш небесный,
   Он - мимо пролетел...
  
   Вновь - Мировое Зло?
   Иль - глупости - полёт?
   Не встретимся никак, уж множество веков...
   Быть может, мы живём
   На перепутье снов?
   Иль - множества миров?
   Что параллельны все?
  
   А за окном - пурга,
   А, может, лишь - метель....
   И смятая постель - как снег - белым бела....
   Ответь мне: а зачем - живёшь ты без меня?
   Ответь мне: а зачем - я без тебя живу?
  
   Сиреневый закат....
   И розовый рассвет.
   А в перерыве - ночь - сплошной ультрамарин.
   Ты - снова не пришла,
   А я - позвать забыл...
   И Ангел тихий наш
   Вновь мимо пролетел...
  
   "Это же про меня и Марию Гавриловну!", - мысленно охнул Петька. - "Это же мы - встретились через века! Знак Свыше, не иначе...".
   Во-вторых, чёрный кожаный возок и труп гнедой лошади испарились без следа. А возле ствола толстой рябины стоял - как ни в чём не бывало - Глебов японский внедорожник: слегка припорошённый снежком, с наполовину выбитыми стёклами и работающей магнитолой, которая, впрочем, при приближении путника (путешественника во Времени?) надсадно захрипела и смущённо замолчала.
   Светло-салатная крыша автомобиля, благодаря регулярным порывам северо-западного ветра, была почти свободна от снега, и на ней отчётливо - в тусклом свете карманного фонаря - были видны многочисленные тёмно-красные точки.
   - Сюрреализм! - искренне восхитился Пётр, подошёл к джипу, прикоснулся пальцем к ближайшему тёмно-красному пятну и, осторожно лизнув испачканную подушечку пальца, констатировал: - Подвядшие на морозе ягоды рябины. Упали - в момент аварии - на крышу машины и, соответственно, прилипли.... Так, с этим всё понятно. Но, к сожалению, пока только с этим...
   Он - руками и ногами - отгрёб снег от левого бока автомобиля и с трудом приоткрыл переднюю дверцу. На водительском сиденье обнаружился снежный холмик-конус, из которого торчала чёрная рукоятка седельного пистолета.
   "Это же мой пистолет", - заторможено подумал Петька. - "Получается, что Глеб с Ольгой никуда не уезжали. Они провалились в Прошлое - там, в поле, где оборвались следы.... А где сейчас я нахожусь? В 1812-ом году? Или же в 2012-ом? Непростая загадка. Очевидно, чтобы её разрешить, придётся дожидаться рассвета. Что толку слоняться по темноте? Тем более что фонарику осталось работать-светить минут пятнадцать-двадцать, не больше. Да и метель, судя по всему, стихает...".
   Пётр, предварительно смахнув перчаткой снег, с комфортом устроился на водительском сиденье и звонко отщёлкнул крышку автомобильного "бардачка". Вдруг, да и отыщется что полезное - для решения текущих важных проблем? Ведь чудеса - по клятвенным заверениям писателей-фантастов - редко, но случаются...
   Всякие рекламные ярко-аляповатые бумажки-картинки, деловые счета, транспортные накладные, потрёпанный детективный (ироничный) роман в мягкой обложке, упаковка презервативов, две смятые пустые банки из-под пива.... А это что такое?
   - Коробок со спичками! Ура! - восхищённо выдохнул Петька. - Вот, что значит - наличие устойчивых привычек. Ура!
   Дело заключалось в следующем. Глеб Нефёдов был некурящим человеком, то бишь, без устали следил за своим драгоценным здоровьем: регулярно посещал тренажёрный зал, солярий, и даже напиваться - до полной потери ощущения реальности - позволял себе не чаще одного раза в две недели. Но была у насквозь положительного Нефёдова одна, но пламенная негативная страсть - обожал он посещать подпольные московские казино. Не мог без этого, и всё тут! Причём, регулярно и безнадёжно проигрывая.... Какая, спрашиваете, существует связь между казино и спичками? Да, самая простая и прямая! Когда Глеб понимал, что очередной проигрыш неминуем и неотвратим, он начинал жадно есть-пить всё то, что заведение предлагало клиентам бесплатно, а так же беззастенчиво тырить по карманам всё подряд: пепельницы, спички, рюмки, шарики от рулетки, случайно выскочившие из колеса и упавшие на пол.... Так сказать, основной олигархический принцип в действии: - "Когда деньги - неиссякаемым потоком - поступают в мошну купеческую, то можно и "в доброту" поиграться. А, ежели, убыток налицо? Тогда берегись - вся округа! Зубами вырву последнее...".
   Пётр, радостно улыбаясь, рачительно спрятал в карман ментика спичечный коробок, снабжённый яркой этикеткой с гордой надписью "Подпольное казино "Мистраль" всегда к вашим услугам!", и отправился разжигать костёр.
   Первым делом он очистил от снега ровную площадку - с подветренной стороны - примерно в четырёх-пяти метрах от внедорожника. Потом наломал пару охапок сухих нижних веток с ближних сосёнок-ёлочек, отошёл в сторону от места предполагаемого костра и за пятнадцать-двадцать минут, сделав четыре рейса, притащил, тяжело сопя и отдуваясь, вдоволь разных толстых жердей-коряжин.
   - Так, а бумаги-то и нет! - вспомнил Петька. - Как без неё разжигать костёр? Воспользоваться берестой? Где же её взять - в сосновом лесу? Стоп! Как это - нет бумаги? А потрёпанная книжка в бардачке? Должна же быть хоть какая-то польза от дамских детективных романов? Сейчас-сейчас....
   Однако, страницы, вырванные из книги, почему-то (из природной женской вредности?) не желали загораться. Вернее, они загорались, но уже через пару-тройку секунд упрямо тухли. Пришлось Петру, вспомнив навыки, полученные в молодости во время редких турпоходов, опять отправиться в лес и, подсвечивая "умирающим" фонариком, надрать со стволов сосен несколько пригоршней сухого белого мха.
   Как бы там ни было, но через некоторое время костерок, всё же, разгорелся. Дров он не жалел, и вскоре костёр разгорелся вовсю и весело затрещал, разбрасывая вокруг красно-алые искры.
   - Пора остановиться, - решил Пётр. - В плане подбрасывания дров. Как бы джип того..., не рванул...
   Снегопад прекратился, ветер стих, от костра исходил нешуточный жар. Петька, смахнув капли пота со лба, снял с плеч тулуп и сбросил его на снег. Подумав немного, он сходил в лесок, притащил ещё пару-тройку дельных брёвнышек и изготовил из них некое подобие скамьи, на которую и уселся, задумчиво наблюдая за красно-оранжевым пламенем и бордово-аметистовыми углями костра.
  
   Уже ближе к рассвету, когда на востоке заметно посветлело (посерело?) до его слуха долетело глухое конское ржание.
   Пётр вскочил на ноги, зачем-то поочередно потрогал ладонью эфес сабли, висящей на левом боку, и рукоятку незаряженного седельного пистолета, размещенного за кушаком, после чего замер в ожидании, прислонясь к толстому стволу ближайшей сосны. А, собственно, что ему ещё оставалось делать?
   Вскоре из предрассветного сумрака вынырнула тройка голенастых каурых лошадок, за которой угадывался санный возок. Точная копия вчерашнего, с гордо торчащей из крыши чугунной печной трубой, но только обшитый не чёрной, а тёмно-рыжей - в ярких отблесках костра - кожей.
   "И что мне теперь делать? Как себя вести? Кто подскажет?", - затосковал Петька. - "Кого это черти принесли? Очередных "реконструкторов"? Или, быть может, жителей первой четверти девятнадцатого века? Ладно, разберёмся! Чай, не тупее тупых...".
   Странно, но он - в повседневной жизни - обыкновенный и ничем непримечательный экономист столичного "Водоканала", целенаправленно чурающийся всяких неожиданностей и неясностей, сейчас чувствовал острый азарт - от предстоящей встречи с Неизвестностью. В солнечном сплетении неожиданно потеплело, будто бы туда поместили яркий уголёк из походного костра, а в висках, наоборот, появились - невесть откуда - холодно-разумные льдинки.
   "Прорвёмся, братишка!", - оптимистично заверил внутренний голос. - "У главных героев всяких и разных приключенческих романов всегда всё получается, не так ли? Почему же у тебя не получиться? Обязательно получится! Обязательно!".
   Конная повозка остановилась невдалеке, и бородатый кучер, облачённый в бесформенный суконный зипун, с островерхим войлочным колпаком на голове, видимо, никого не увидав рядом с костром, сердитым басом спросил-пригрозил:
   - Кто будете такие? Если добрые люди, то выходите на свет. Если злые тати, то бегите прочь. У меня пистоль при себе. Враз - пальну!
   - Пальнул один такой, как же, - презрительно и вальяжно ответил Петр, выходя из-за сосны. - С тобой, холоп, разговаривает гусарский подполковник Пьер Бурмин! Слыхал о таком, паскуда лапотная? В батоги захотел? Так я это мигом организую...
   Реакция на это наглое заявление превзошла все, даже самые смелые ожидания. Рослый бородатый мужик торопливо соскочил с облучка возка на снег, сорвал с головы (как выяснилось, лохматой до невозможности) войлочный колпак и, бухнувшись на колени, жалобно и раболепно запричитал:
   - Батюшка, Пётр Афанасьевич! Не признал сразу! Каюсь! Не вели казнить! Не рассказывай барину! Христом Богом молю...
   "Ничего себе, пирожки!", - мысленно удивился Петька. - "Оказывается, я в этих краях (в этих Временах?) персона весьма известная. Да, надо быть предельно осторожным - чтобы не ляпнуть чего невпопад...".
   Пока он молчаливо размышлял-сомневался, приоткрылась дверца возка, и из него неуклюже выбрался - спиной вперёд - низенький господин с непокрытой головой, облачённый в шикарную енотовую шубу до колен.
   "Вот и барин пожаловал!", - услужливо подсказал внутренний голос. - "Тот самый, которому "не надо рассказывать". Ну-ну...".
   Барин обернулся, внимательно посмотрел на Петра и неожиданно завопил как резанный, широко разводя руки в стороны:
   - Пьер, морда запьянцовская! Дурилка дуэльная! Сколько лет! Сколько зим! Как я рад!
   "Чёрные усы, бакенбарды, тёмно-карие глаза - чуть навыкате", - мгновенно (скорость мысли превосходит скорость света!) пронеслось в голове. - "Это же Денис Давыдов, собственной персоной! Тот самый, с известной картины художника О.Кипренского...".
   Петька, раскрыв объятья, пошёл навстречу к Давыдову (настоящему?), в свою очередь оглашая округу радостными воплями:
   - Брат Денисов! Пиит хренов! Какая нежданная встреча!
   Во время дружеских крепких объятий, сопровождавшихся звонкими приветственными междометиями и старательными похлопываниями друг друга по спине и плечам, Пётр понял, что имеет дело с самым настоящим Денисом Давыдовым: - "Этот непривычный запах.... Дешёвая, избыточно-терпкая туалетная вода, неизвестный сладковато-приторный аромат, крепкий "капитанский" табак, кроме того, присутствуют и отчётливые нотки нафталина.... Б-р-р! Та ещё смесь! Нет, человек из двадцать первого века так пахнуть не может.... Следовательно, что? Следовательно - добро пожаловать в 1812 год! Что же, профессор Гафт - в очередной раз - оказался прав: Время "пробило" ещё раз. Только вот - когда? Ведь не было фиолетовой и бесшумной метели! Может, во время удара светло-зелёной молнии?".
  
   Неожиданно Петька почувствовал, как "енотовые" плечи Давыдова замерли и напряглись, а руки, только что рьяно похлопавшие его по спине, безвольно опустились вниз.
   "Он, наверное, тоже унюхал незнакомый букет запахов-ароматов!", - тут же запаниковал нервный внутренний голос. - "Унюхал, и догадался о коварной подмене! Сейчас такое начнётся! Только держись...".
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"