Бондаренко Андрей Евгеньевич : другие произведения.

Байки старого геолога - 10,11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   БАЙКИ СТАРОГО ГЕОЛОГА. Байки 10,11.
  
   Юности, ушедшей навсегда и безвозвратно, с сентиментальной улыбкой - посвящается.
  
  
   Байка десятая.
   Ладожские миражи.
  
   Наступил март, приближалась полновесная весна. Решили мы с Гариком, пока ещё не поздно, на зимнюю рыбалку сползать. Лёд то на Ладоге ещё надёжным был, но стоит на недельку-другую припозднится - и искупаться запросто можно.
   Встречаемся поздним вечером на Финляндском вокзале - необходимо на последней электричке доехать до конечной станции с профильным названием - "Ладожское Озеро", заночевать на вокзале, а рано утром, ещё в полных сумерках - выдвигаться к рыбе поближе.
   Встретились-поздоровались, смотрю, а Гарик какой-то не такой, скулы заострились, взгляд непривычно скользящий. Выясняется, заболел напарник, - температура - под сорок.
   После того, как Лёнька Волжанин от воспаления лёгких помер, я к таким вещам серьёзно стал относиться.
   - Давай, Гарик, - говорю, - Отложим на фиг эту рыбалку. Сейчас я тебя домой провожу. Водки горячей с малиновым вареньем попьёшь - к утру вся хворь и отступит.
   - Нет, не пойдёт так, - заявляет Гарик, - во-первых, клин клином вышибают - ломанёмся к Зеленцам, пропотею по дороге, потом в палатке отлежусь. А, во-вторых, у меня водка горячая с малиновым вареньем - с собой.
   И демонстрирует термос трёхлитровый, китайский.
   Смотрю, спорить с ним бесполезно - настроен серьёзно, а экипирован, термос учитывая, и подавно.
   Приезжаем на станцию, кемарим в уголочке - народу в здании вокзала много набилось - одни корюшку ловить настроились, другие - к Кариджскому маяку за окунем собрались.
   Каридж место тоже почётное - часа четыре до него по торосам добираться, но окуни там ловятся - по килограмму и более, да и щуки крупные попадаются иногда.
   Получается, на Зеленцы только мы и настропалились. Зеленцы - это острова в двадцати километрах от берега, во время войны через них Дорога Жизни проходила, и сейчас ещё там бараки-сараюшки разные стоят, если что - и переночевать можно запросто.
   Я был на этих островах один раз, но только летом, Гарику же и вовсе не доводилось, он всё больше к Кариджу бегал, или на мелководье рыбачил.
   Но с собой имеется подробная карта и надёжный компас. По плану - должны за световой день добраться до островов, разбить там лёгкую палатку и порыбачить в волю.
   По слухам, неделю назад под Зеленцами ночью очень хорошо плотва крупная - грамм по пятьсот - шестьсот, клевала.
   Как только за окнами начало сереть - выходим. Лёгкий морозец, хрустящий снежок под подошвами валенок, в небе - одинокие редкие звёздочки.
   От вокзала до берега ведёт широкая, хорошо натоптанная тропа. У берега тропа раздваивается - правая - к мысу Морье - там корюшка, ерши и прочая мелочь клюёт, левая - к Кариджскому маяку.
   В сторону Зеленцов троп нет. Оптимизма этот факт не вызывает, но и для пессимизма повода нет - никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь - диалектика.
   Определяемся по компасу, выбираем направление. Идётся пока легко - под ногами твёрдый наст. Светлеет, прямо по нашему курсу всходит неяркое солнышко - значит, правильным курсом двигаемся - на восток.
   Гарик сперва достаточно бодр и весел, но часа через три начинает отставать, делаем привал. Немного перекусываем, запиваем напитком "на малиновом варенье". Заметно холодает, опускается туманная дымка, солнца не видно совсем.
   Идём дальше. Бросаю взгляд на компас - мамочки мои, стрелка пляшет из стороны в сторону, разве что - круги не выписывает. Ну и как понимать это?
   - А это значит, что мы уже где-то близко, - объясняет Гарик, - Тут во время войны столько машин под воду ушло, ну и снарядов всяких, бомб - вот компас то это железо и чует. Раньше мы над глубиной были, а сейчас к островам вышли - тут уже мелко, компас и взбесился.
   Решаем остановится, порыбачить, дождаться, когда туман исчезнет - а там и определится по месту нахождения. Ставлю крохотную полиэтиленовую палатку, дома с помощью паяльника изготовленную, зажигаю в палатке пару маленьких свечей, в пустые банки из под майонеза предварительно размещённые. Гениальное изобретение - на улице минус пятнадцать, а в палатке, уже через десять минут - плюсовая температура.
   Гарик выпивает неслабую порцию лекарства из термоса, влезает в спальный мешок и преспокойно засыпает. Спит он до самого вечера, только храп по озеру разносится.
   Я потихонечку рыбачу, сверля лунки в значительном отдалении от палатки - я Гарику шумом от лунок буримых спать не мешаю, он мне, храпом - рыбу ловить. Рыбка ловится потихоньку - плотвичка, окуньки, даже щурок один попался.
   В природе начинает что-то странное происходить. Уходит туман, резко теплеет - даже дождик мелкий начинает моросить. А вот и Зеленцы - с километр всего не дошли, даже бараки старые видны отчётливо.
   Откуда-то из дали прилетает странный шум - будто поезд скорый где-то по ладожскому льду следует. Звук становится всё громче, уже видна приближающаяся со стороны островов тёмная фигура неясных очертаний. Через пять минут становится ясно - это здоровенный лось. Голову рогатую к небу задрал и чешет - прямо ко мне.
   Громко кричу, зверь останавливается и смотрит на меня совершенно ошалевшими дикими глазами. Кричу ещё раз - лось испуганно приседает, делает кучу, разворачивается на девяносто градусов, и гордо, закинув массивные рога на спину, с закрытыми глазами - удаляется в ледяные просторы, в направлении, противоположном берегу. Тут же вытаскивую крупного хариуса - рыбу в этих местах редкую.
   Не иначе, Весна по-настоящему пришла, вот природа и опьянела немного.
   К вечеру просыпается Гарик, на удивление здоровый, без каких-либо признаков температуры повышенной. Теперь настала моя очередь подремать пару часиков перед ночной рыбалкой. Просыпаюсь, перекусываем. Поднимается ветер - плотно зашнуриваем палатку, прикармливаем лунки - внутри палатки заранее просверленные.
   В палатке хорошо, тепло, негромко трещат свечи, с наружи дует ветер нешуточный, по крыше стучит крупный дождь. Плохо это: ветер - потому что лёд весенний оторвать от берега может; дождь - потому что мы в валенках. Валенки, конечно, на "резиновом ходу", но, когда на льду будет сантиметра три воды - утешение слабое.
   К утру налавливаем килограмм пятнадцать разной рыбы, даже пару сигов попадается.
   Пора к дому. Дождь стих, сквозь редкие сиреневые облака проглядывает весёлое солнышко, дует тёплый ветерок. На льду, правда, за ночь скопилось немало воды - ноги тут же становятся мокрыми - противное ощущение.
   Трогаемся в обратный путь. Гарик идёт первым. Вдруг он резко останавливается и удивлённо произносит:
   - Смотри, Андрюха, берег то - бежит!
   Ну, думаю, опять у Гарика температура поднялась, бредит - не иначе.
   Присмотрелся - и правда, береговая линия, еле видимая вдали, начинает плавно стираться зигзагами, как будто и впрямь - бежит. Вот и мыс Морье растворился, и маяк береговой пропал куда-то.
   Впереди - до самой линии горизонта - только снежные торосы.
   Оборачиваюсь - и линия береговая, и маяк - находятся позади нас, где быть им совсем не полагается. И сиреневое всё какое-то, ненатуральное.
   Останавливаемся, перекуриваем, обсуждаем.
   А безобразия продолжаются - был один маяк, потом стало - два, три, десять - надоело считать - плюнули. Потом глядь, слева, вдалеке, параллельным с нами курсом судно океанское движется - большое, только сиреневое; сиреневые блики от иллюминаторов во все стороны веером рассыпаются. Красиво - до жути.
   Но, красота красотой - а к дому двигаться то надо. Решаем - миражам не верить, а курс держать согласно здравому смыслу, то есть - по компасу, ведущему себя нынче благоразумно и прилично.
   Через час, из-за очередного тороса, показываются трое мужиков. Обычные мужики, только сиреневые, опять же. До них метров двести, идут впереди нас в том же направлении. Вдруг у мужиков пропадают головы, через минуту - одни только ноги бредут куда-то, потом - никого нет уже впереди, пропали совсем.
   В небе, прямо над нашими головами, медленно и совершенно бесшумно, проплывает сиреневый самолёт - гигантский кукурузник. За штурвалом - сиреневый лётчик, улыбается, машет нам рукой, сволочь.
   Конец Света какой-то. Бред пьяного телёнка в чукотской тундре, на исходе Ночи полярной.
   Неожиданно всё прекращается, сиреневые облака ушли куда-то, оптический обман прервался - надолго ли? Впереди, уже недалеко совсем, берег с маяком, позади - трое давешних мужиков безголовых, но сейчас - с головами. Догоняют нас постепенно.
   - Видали, - орет идущий первым молодой краснощёкий здоровяк в овчинном тулупе, - Миражи то в этом году какие - просто блеск! Сахара знаменитая, к такой-то матери, отдыхает. Вас, ребята, кстати, сперва шестнадцать было, потом - восемь, четыре, а теперь вот - двое. Вы то хоть - настоящие?
   - Да вы сами ещё недавно без голов вовсе разгуливали, что тот всадник в пампасах, - парирует Гарик.
   Дальше идём вместе.
   - А там, впереди, что-то неладно, - говорит один из новых знакомых.
   И действительно, впереди толпа народу, все бегают туда-сюда, руками размахивают.
   Подходим, так и есть - сбылись худшие ожидания. Непросто так ночью ветер бушевал - оторвало таки лёд от берегового припая, между нашей льдиной и береговым льдом - трещина нешуточная, метров двадцать уже будет - и расширяется прямо на глазах.
   На льдине скопилось человек триста. От маяка подходит небольшая лодка - человек пять вместить сможет, и то, если без рюкзаков и ящиков рыбацких. Среди толпы начинаются споры и разногласия - а кому первому спасаться? В воздухе повисает матерная ругань, отчётливо пахнет дракой. Никто не хочет рыбу пойманную на льду оставлять.
   А тут ещё Гарик куда-то подевался.
   Ага, вот и он - отошёл метров на сто в сторону, лунку пробурил и рыбку ловит - как ни в чём не бывало, да ещё и рукой мне машет - мол, греби сюда, клюёт.
   Подхожу, сверлюсь рядом, удочку опуская в лунку.
   Понимаешь, - говорит Гарик, - тут же всё достаточно просто, только быть надо внимательным. Ветер то у нас - восточный? Восточный, да и крепчает понемногу. А вон видишь, в двух километрах - мыс Морье? Льдину нашу скоро туда и прибьёт, а там мелко - переберёмся на берег без проблем. Я в том году по этому маршруту два раза выбирался.
   А на берегу спасённых этих милиция наверняка встретит, штраф выпишет. Да штраф то ерунда, а вот бумага в институт придёт - опять отмывайся, доказывай что ты - белый и пушистый, в духе борьбы за коммунистические идеалы воспитанный.
   Так что сиди, рыбачь, тут места корюшковые.
   И действительно, пока до мыса дрейфовали - корюшкой ещё разжились - для ассортимента полного.
   Прибило льдину к берегу, торосы на месте стыковки подниматься метровые стали. Народ туда и ломанулся дружно, а Гарик сидит себе, дальше рыбачит:
   - До чего же народ у нас глупый и нетерпеливый. Сейчас то торосы ещё не устоялись, полезешь через них - обязательно провалишься, а глубина там - метра полтора. Так что пойдём туда только часа через два. За это время торошение прекратится, льдины друг к другу притрутся - пройдём, как посуху.
   Так всё дальше и случилось, впрочем - ноги то и так мокрые уже были.
   Перебрались на мыс - а там костры вовсю жаркие горят - это торопыги несчастные сушатся - до станции то ещё километров семь чапать.
   Приехал я домой. Бабушка обрадовалась - в кои то веки внучок рыбы столько домой принёс. А потом, глядя, как я безрезультатно пытаюсь валенки с ног стащить, говорит:
   - Ничего у тебя, внучок, не получится. Уж поверь мне, в войну то я на лесных заготовках работала - знаю. Если валенок мокрый на ноге часов десять посидит - не за что потом не снять, срезать будем.
   Жалко валенок, новые были, практически. Промучился я ещё часа полтора, да и сдался - срезала их бабушка за пять минут, к следующему зимнему сезону новые покупать пришлось.
  
   Рыбачил я потом по последнему льду на Ладоге неоднократно. Но миражей таких никогда больше видеть не доводилось. Только вот сняться они иногда, особенно - кукурузник сиреневый, огромный. Как впрочем, и другие сны - о событиях юности ушедшей.
  
  
   Байка одиннадцатая.
   Военная кафедра.
  
   И как же это я забыл про военную кафедру? В жизни студенческой её значение велико и воистину - нетленно. Особенно для девчонок - начиная со второго курса, у них появляется лишний еженедельный выходной - есть чему позавидовать.
   А вот для пацанов - еженедельная боль головная, нешуточная, прибавляется.
   Опаздывать нельзя, надо носить рубашку защитного цвета с чёрным галстуком-удавкой, ну и другое всякое, малоприятное - Устав изучать, например.
   - Военный человек даже носки носить должен в строгом соответствии с Уставом, - выступает перед строем Начальник кафедры, полковник Мясницкий, - Либо синего цвета, - полковник слегка приподнимает левую брючину, демонстрируя синий носок, - Либо - коричневого, - приподнимается правая брючина, выставляя на общее обозрение носок коричневый.
   Ну, и ещё многое - в том же духе:
   - Капитан Стрельцов, а почему Вы не едите солёных огурцов?
   - Виноват, товарищ генерал, но голова никак в банку не пролезает, исправлюсь!
   Вот такие вот шуточки.
   Учили нас на зенитчиков, вернее - на командиров зенитных батарей. Название батарей этих озвучивать не буду - вдруг, до сих пор - Военная Тайна? Изучали силуэты самолётов - наших и иностранных, чтобы в пылу боя подбивать только тех - кого прикажут. Пушки сами - немного, чтобы мелкие поломки уметь самостоятельно ликвидировать, Устав, конечно, а также, очень подробно - материалы последних съездов КПСС.
   Иногда на стрельбы выезжали, и на простые - из пистолетов-автоматов, и на сложные - из пушек зенитных непосредственно.
   Поехали, как-то по весне - листочки уже зелёные на деревьях были - на Ладогу, там как раз стрельбище и располагалось. Пушки из ангара вытащили, на холме в линию расставили, орудия расчехлили.
   - Сейчас, - говорит полковник Мясницкий, - будете стрелять не в белый свет, а по настоящим целям, болванками железными, правда - не снарядами, - и рукой в сторону Ладоги показывает.
   А там, в километре от нас, катерок небольшой плоты деревянные за собой тащит, и через каждые сто метров матросики плоты по одному отцепляют. Всего шесть плотов оказалось - по количеству пушек. Маленькие плоты - точками с позиции смотрятся.
   Стал полковник нас по номерам расставлять. А надо сказать, что в орудийном расчёте самый ответственный номер - первый. Он и горизонтальный прицел на цель наводит, и огонь открывает - нажимает ногой на нужную педаль. В нашем расчёте меня и назначили быть первым номером.
   Глупость несусветная. Я это сразу понял, как на сидение, что по правую сторону от ствола орудийного располагалось, уселся.
   Росту то во мне - один метр шестьдесят три сантиметра всего. С сиденья этого только до педали спусковой могу с трудом достать, до прицела не дотянутся никак. А если привстать - то с прицелом всё в порядке, но педаль теперь в недосягаемости. Бред полный получается.
   Но возражать старшим по званию в армии строжайше запрещено, приказ надо беспрекословно исполнять. А тут уже и команды вовсю полетели:
   - Заряжай, целься!
   Прошу своих замереть, приподнимаюсь, аккуратно ловлю в перекрестие прицела нужную цель, стараясь не дышать, опускаюсь на сидение, нащупываю педаль.
   - Огонь! - Подаёт команду ротмистр Кусков, командир расчёта орудийного.
   В это невозможно поверить, но из шести орудий по цели попали только мы - плотик вдребезги разнесло.
   Как передовикам ратного дела, нашему расчёту разрешают ещё пострелять. Три выстрела - два попадания. Ну и дела!
   Перед отъездом, полковник, непринуждённо прогуливаясь перед строем, говорит:
   - Ну, что, бродяги, небось, когда я недомерка на первый номер посадил, подумали все - совсем старик из ума выжил. И не надо врать - конечно, подумали, уж я то знаю - двадцать лет в рядах, как-никак. Дело тут простое. Когда амбал какой первым номером садится, у него самоуверенность излишняя проявляется. Вот он - прицел, вот она - педаль, как результат - небрежность и неаккуратность. А когда низкорослый кто на это место садится? Он, наоборот, всё старается тщательно сделать, лишнего вздоха собственного боится. Вот так вот, а результат - на лицо. Так что в нашей армии - самое главное? Отвечаю - обязательность и скрупулезность! Обязательность и скрупулезность, и к ним ещё - плановость. Запомните, бойцы.
   Не знаю, как другие, но лично я запомнил - пригодилось вскоре.
   Дело было так. Приехали к нам на очередную контрольную Проверяющие из Округа, настоящие офицеры, в действующих частях ПВО служащие. И видимо, поставили перед ними задачу - поиметь нас по полной программе, в смысле - с учёбой - двоек наставить.
   Офицеры свою задачу выполнили, половина группы пары с блеском получила.
   Всем двоечникам велено было помещение кафедры освободить, подготовится дополнительно где-нибудь в другом месте, и к пяти вечера явится на пересдачу.
   В качестве "другого места" мы с Гариком выбрали пивной бар "Гавань" - заведение респектабельное и уважаемое - во всех отношениях. Посидели, позанимались.
   - А зачем это мы попрёмся к пяти? - Рассуждает Гарик, с тоской глядя на пустую пивную кружку, - Там народу будет - толпа немеренная. Давай попозже подойдём, к семи, например?
   Можно и к семи, разницы никакой. Сидим - занимаемся.
   Когда все же подходим - на часах семь тридцать. Кафедра закрыта, никого нет, похоже - все ушли на фронт какой, стучи - не стучи.
   Закуриваем, и от нечего делать, начинаем говорить гадости про состав кафедры офицерский, мол:
   - Такой-то - пик-пик-пик. И такой-то - пик-пик-пик.
   А ещё - про носки разноцветные, и про огурцы солёные. И так минут десять. Смешно - до усрачки полной.
   А сверху, с лестничной площадки, покашливание вдруг раздаётся. Стоит там дежурный по кафедре - капитан Стрельцов - собственной персоной, и ехидно так в свои усишки ухоженные усмехается:
   - Можете, бойцы, не извинятся. Тут всё равно камера записывающая стоит. Так что завтра - к десяти утра, при полном параде и с верёвками на шеях предварительно намыленных - к Начальнику кафедры - и без опозданий.
   Вот влипли - так влипли. Нависает нешуточная угроза позорного отчисления.
   Срочно едем в общагу, в основном, за советом - а что делать то дальше, блин военно-морской?
   Собираем консилиум, но дельных советов не поступает. На наше счастье, на огонёк случайно заглядывает ротмистр Кусков, выслушивает всё внимательно, и спускается на вахту - Бур Бурычу звонить, совета спрашивать.
   Возвращается минут через десять, заметно повеселевший:
   - Даю вводную - полковник Мясницкий недавно получил дачный участок. Домик щитовой поставил, баньку маленькую срубил. А воды то своей нет, до общественного колодца метров шестьсот. Ясна задача? Ну, в этом направлении и давайте двигаться.
   Допоздна засиделись, головоломку эту решая, карты разные гидрогеологические, у дипломников напрокат взятые, изучая.
   На следующий день являемся с Гариком в кабинет Начальника кафедры, как и просили - при полном параде.
   - Разрешите?
   Получив положительный ответ, входим. Гарик задерживается у входа, а я чётким строевым шагом подхожу к столу полковника и браво докладываю:
   - Товарищ полковник, командир мобильной группы по решению гидрогеологических проблем - для решения поставленной задачи - прибыл. Район предстоящих работ досконально изучен, техническое решение найдено. Завтра с десяти часов утра мобильная группа готова приступать к интенсивным работам. Срок выполнения работ - семь часов. Вся техника, вспомогательное оборудование и вспомогательные материалы в наличии имеются. О научной части проекта доложит мой ассистент.
   Полковник явно несколько смущён таким напором, необходимо усилить натиск.
   Гарик, тем временем разложивший на столе разнообразные карты, подхватывает эстафету - чётко и громко рассказывает о технологических трудностях привязки секретных гидрогеологических разрезов к конкретной местности, о напорах в различных водяных горизонтах, о мезозойских отложениях и ещё чёрт знает о чём.
   В глазах Начальника кафедры начинают, наконец-то, проявляться отблески разумности.
   Жестом останавливаю Гарика, наступает ответственный момент.
   - Товарищ полковник, разрешите получить Ваше разрешение на проведение вышеозначенных работ с десяти утра завтрашнего дня (завтра - как раз суббота).
   К сборам готовы приступить немедленно!
   Полковник Мясницкий грузно поднимается из-за стола, и, заложив руки за спину, подходит к окну, о чём-то думает несколько минут, и, так и не оборачиваясь, негромко бросает:
   - Встреча - на объекте, завтра в десять. Свободны!
   Гарик ловко сгребает со стола карты, синхронно разворачиваемся через левое плечо и быстро покидаем кабинет, пока его хозяин не передумал.
   На завтра мы с ротмистром садимся в старенький "Москвичёк", купленный Кусковым на деньги, в стройотряде заработанные, прицепляем сзади взятый у кого-то напрокат прицеп, и едем в Кавголово - на учебную базу нашего института. Там, под честное слово, берём - до вечера - всё необходимое. С остальными участниками эпопеи встречаемся непосредственно около въезда в нужное садоводство.
   Ровно в десять заходим через открытую калитку на полковничий участок, хозяин, одетый в старенький матросский бушлат встречает лично. Рапортую:
   - Товарищ полковник, мобильная группа в полном составе прибыла. Разрешите приступить к выполнению запланированных работ?
   Мясницкий коротко кивает, в его глазах пляшут весёлые бесенята.
   Разворачиваемся по полной: одни выгружают оборудование, Гарик раскладывает на садовом столике различные карты и какие-то непонятные чертежи, Михась бродит по участку - с умным видом и сухой раздвоенной палкой в руках:
   - Сейчас, на, мы эту воду, на, быстренько, на, найдём. Вот оно, место, на, давайте все сюда быстро!
   Действительно, палка в Мишкиных руках уверенно показывает вниз.
   Настраиваем мотобур. Мотобур - это слегка переделанная бензопила "Дружба -2", только передача на девяносто градусов развёрнута, и вместо пилы - шнек с твёрдосплавным наконечником привинчен. Бурим скважину, постоянно добавляя новые шнековые секции.
   На шестом сегменте начинает подниматься влажный грунт. Желоним, бурим - снова желоним, бурим. Скважина практически готова, восемь метров - согласно картам необходимый водный горизонт прошли. Устанавливаем обсадные трубы, слегка цементируем. Потом опускаем внутрь ещё одну колонну труб - с медным водозаборником на конце. Ещё цементируем, привинчиваем "качалку". Ещё через час - полковник водой питьевой обеспечен.
   За воротами раздаётся автомобильный гудок, полковник выходит поинтересоваться - чего надо? Но автомобиля и след простыл, а рядом с забором - два ящика пива и неслабый полиэтиленовый пакет с вяленой рыбой.
   - Ну, вот что, - говорит, Мясницкий, - За воду спасибо большое. Инцендент, естественно, забыт. А вот пиво - это уже лишнее. Забрать немедленно и употребить по назначению.
   Это - приказ. Выполнять немедленно! А вообще - молодцы! - А сам на меня смотрит, - Есть у некоторых из вас задатки нужные для воинской службы.
  
   А ещё через неделю меня Приказом Начальника военной кафедры командиром учебного взвода назначили, ни с того, ни с сего. Но последствия сего приказа проявились только через несколько лет, образом самым непредсказуемым.
   Неисповедимы пути земные - иногда, словно сами собой, в ту сторону поворачивают, о которой и думать то не хотелось.
  
  
  
   Продолжение следует.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"