Аляска золотая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
"Аляска золотая" - третья книга цикла "Двойник Светлейшего".
Жанр - фантастический авантюрный роман.
От автора
Каково это - прожить шестнадцать лет "в шкуре" Александра Даниловича Меньшикова, Светлейшего князя Ижерского, царского любимчика, баловня судьбы, одного из богатейших людей России? И, вдруг...
Вдруг - царская немилость, изгнание, полная неизвестность.
И путь лежит на запад, но к землям восточным: через ураганы, бури, схватки с пиратами, людоедами и самураями...
И в конечной точке маршрута путников не ждёт тёплый приём: только новые жаркие схватки, новые труды - праведные и бесконечные...
Автор
Глава первая.
Бесправный бродяга под женской чадрой
- Каждому да воздастся по делам его! И за все в целом, и за каждое дело в отдельности, - важно вещал тибетский лама, прибывший в строящейся Питербурх с визитом вежливости. - Подлость - рано или поздно - будет отомщена. Доблесть же вознаграждена - всенепременно и по достоинству....
Лама ещё поболтал немного - недели так полторы - да и отбыл с подвернувшейся оказией в просвещённую Европу: поучать тамошних умников восточным философским сентенциям...
А вот японка Наоми, которая состояла при ламе то ли в качестве служанки, то ли в качестве послушницы, осталась в Питербурхе. Разгневался на неё за что-то высокомудрый лама и не взял с собой в Европу. По-подлому бросил молоденькую девушку в чужой стране - без копейки денег.
Хорошо ещё, что добросердечная Санька - Александра Ивановна Меньшикова, Светлейшая княгиня Ижерская - обеспокоилась судьбой японки и пригрела Наоми в своём загородном василеостровском доме в качестве горничной. Санька была очень довольна новой служанкой, без устали восхищалась её расторопностью и предупредительностью, лично обучала Наоми-сан русскому языку.
Японка, благодаря своей необычной внешности, не была обделена мужским вниманием. Более того, уже через полтора месяца у неё появился и официальный жених - комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев. Впрочем, Наоми по-прежнему оставалась горничной в доме Меньшиковых - свадьба с Солевым была назначена только на предстоящую осень.
От низкой пристани, пахнущей свежими сосновыми стружками, первым отчалил старенький, широкий и внешне неуклюжий бриг. Отчалил - прямо в июньскую рассветную дымку, лениво переливавшуюся светло-малиновым и тёмно-оранжевым.... Впрочем, два фрегата - длинных и узких, совсем недавней постройки - так и не смогли обогнать своего приземистого коллегу.
Прошло минут тридцать-сорок, и все три корабля, плавно обогнув фиолетово-сиреневую стену полутораметрового камыша, вышли из невского устья на серые балтийские просторы.
На тёмно-синей садовой скамейке, предусмотрительно расположенной совсем недалеко от причала, сидели, невозмутимо покуривая свои фарфоровые голландские трубки два кавалера.
Первому из них едва перевалило за сорок, он был одет в русский адмиральский сюртук, украшенный несколькими орденами, а его правую пустую глазницу прикрывала строгая чёрная повязка.
Второй же человек, сидящий на скамье, был личностью куда как более импозантною: светло-розовые туфли с причудливо загнутыми вверх носами, тёмно-бежевые широкие шальвары, зеленоватый кафтан, щедро расшитый золотыми и серебряными нитями, на лобастой голове иноземца красовалась белоснежная чалма с крупным, ярко-красным рубином. Ну, и понятное дело, наличествовала аккуратно подстриженная седая борода. Как - уважающему себя мусульманину - можно обходиться без аккуратно подстриженной седой бороды? Ясен пень, что никак...
- Кого же мне выбрать из них? - спросил турок и брезгливо посмотрел направо.
Там, на другой скамье, располагались три неопределённые фигуры, облачённые в тёмные - с лёгким тёмно-синим отливом - чадры. Рядом со скамьёй неторопливо прохаживался широкоплечий евнух.
- Наверное, самую нелюбимую, - предположил русоволосый русский адмирал.- Впрочем, вам, уважаемый Медзоморт, виднее...
- Конечно, виднее! - подтвердил турок. - Если не я, то кто же? А с другой стороны, вся эта троица - обыкновенные молоденькие мартышки, ничего и не стоящие. Абсолютно ничего, ни единой, даже медной монеты.... Впрочем, в данном случае мой выбор будет сделан, исходя только из прагматичных соображений: придётся убить самую высокую из трёх, ибо наш уважаемый Александр Данилович - отнюдь не низкого роста....
- Вы сказали - убить?
- Непременно! - лениво зевнул турецкий вельможа. - У меня по документам присутствуют три жены, взятые с собой из Стамбула в это дальнее путешествие. Соответственно, их и должно быть три. Лишняя фигура, облачённая в чадру, может вызвать нездоровое подозрение.... Не переживайте, благородный маркиз, для турецкой женщины умереть - по приказу её обожаемого супруга - высшая честь, не более того.... Может, стоит уже позвать нашего доброго друга? Не гоже храброму мужу столько времени прятаться в кустах....
Русский адмирал сложил ладони рупором и громко прокричал, обращаясь, как могло показаться, непосредственно к речным серым водам:
- Эй, Светлейший князь! Вылезай! Хватит играть в прятки! Эй!
Через полторы минуты из густого прибрежного кустарника выбрался коротко стриженный босоногий мужичок в насквозь промокшей матросской одежде. Так, совершенно ничего особенного: чуть выше среднего роста, тёмно-русый, не очень-то и широкоплечий.
Мужичок неторопливо подошёл к причалу, печально оглядел невскую акваторию.
- Уплыли они, Александр Данилович! - невозмутимо сообщил адмирал. - Можешь не вглядываться, не поможет. И дочку мою прихватили с собой. Как я теперь буду без моей рыженькой бестии? Ладно, сдюжим как-нибудь.... Сейчас будем собираться на Москву. Остановимся у моего бати, Ивана Артёмича. Предстоит тебе, Данилыч, немного побыть в женской роли. Будешь претворяться любимой женой Медзоморт-паши.... Как тебе такой расклад, не застесняешься? Если у тебя имеются другие варианты, то излагай, послушаем....
- Нет у меня других вариантов! - честно признался мужичок. - Больно уж морда моя в этой стране засвечена - сверх всякой меры. Каждая девка гулящая, о собаках уже не говоря, узнает за версту.... А тут, понимаешь, чадра. Удобная вещь, ничего не скажешь. Большой респект от меня тому, кто придумал данную штуковину...
Подумал же он совершенно другое: - "Как бы там ни было, но своего сына я не брошу в беде! Обязательно вытащу мальчугана из царского плена! Чего бы это мне не стоило.... Тоже мне, моду взяли, маленьких детей определять в заложники! Цари ведь тоже не должны свиньям уподобляться, не смотря на все свои царские права...".
- Ладно, Данилыч, выныривай из своих раздумий! - тепло усмехнулся одноглазый адмирал. - Вон, медзомортова двухмачтовая шхуна уже подходит. Сам Медзоморт-паша куда ушёл? Наверное, чадру освобождать - от женского тела.... На ноги же тебе, бывший генерал-губернатор, придётся напялить шальвары нежно-персикового цвета и дамские остроносые туфли без задников. Ты уж, Данилыч, привыкай к своей женской роли: с куревом заканчивай, учись семенить - меленькими и покорными шажочками...
Впрочем, начнём по порядку, то бишь с самого утра предыдущего дня.
Наступил июнь 1703 года. Александр Данилович Меньшиков, один из богатейших людей России, Светлейший князь Ижерский, генерал-губернатор Ингрии, Карелии и Эстляндии, кавалер ордена Андрея Первозванного - со звездой и голубой лентой - откровенно благоденствовал. Дела шли - лучше не бывает: новый город-порт Питербурх успешно строился, возводились крепкие береговые молы, корабельные верфи, по Финскому заливу уверенно и безбоязненно ходили русские многопушечные корабли, не подпуская даже близко к берегам невского устья шведский флот неугомонного короля Карла Двенадцатого.
Вернее, по-настоящему Светлейшего князя звали - Егор Петрович Леонов, был он послан в Петровские времена из далёкого и необозримого Будущего, и ещё в 1687 году "заменил" подлинного Алексашку Меньшикова. Возникла такая срочная необходимость. Некоторые злонамеренные "экспериментаторы" решили отправить в Прошлое своего агента - с задание убить русского царя Петра Первого. Зачем, спрашивается, убить? Да так, ради праздного любопытства: посмотреть, а что будет в этом случае с многострадальной Россией? Какой путь развития выберет русская элита того времени? В каком состоянии Россия - после этого подлого убийства - подойдёт к рубежу двадцатого века? Сохранится ли, как единое и великое государство, или распадётся - на десяток-другой мелких?
Вот тайная международная служба "SV", целенаправленно отстаивающая интересы законопослушных землян, и решила направить "на место" царского денщика Алексашки Меньшикова опытного военного телохранителя из 2009 года со строгим заданием: бдительно и тщательно охранять царя Петра, не допустить - любой ценой - чтобы ход Истории изменился.
Какие "экспериментаторы" и что за международная служба "SV"?
Вот как в 2009 году объяснял Егору глава (Координатор) этой секретной службы:
- Вы в школе изучали биологию? Наблюдали через микроскоп за капелькой воды, наполненной микробами? И острой иголкой тыкали в капельку? Очень хорошо! Тогда вы должны понять меня. Представьте себе, что наша с вами древняя планета Земля - это просто обычная "капля воды, наполненная микробами", под чьим-то микроскопом. Для нас проходят века, для того, кто сидит за микроскопом, - часы, а может даже - и минуты. И этот неизвестный исследователь, а по факту - многочисленные исследователи, упрямо ставят над бедными "микробами" разные опыты. Например, определённому виду глупых обезьян делаются инъекции, способствующие активизации работы головного мозга. Время от времени человечеству подбрасывают "подарки": колесо, технологию плавки бронзы и железа, письменность, двигатель внутреннего сгорания, динамит, ядерную бомбу, Интернет....Чтобы, так сказать, придать всему исследовательскому процессу требуемую динамику. Параллельно с этим осуществляются сложные и неоднозначные психологические эксперименты, моделируются различные поведенческие ситуации, провоцируются экстремальные процессы... Допустим, только на минутку, что такие одиозные фигуры, как Александр Македонский, Нерон, Наполеон, Пётр Первый, Емельян Пугачёв, Ленин, Гитлер, Сталин и многие другие неординарные личности, достаточно серьёзно поменявшие ход развития истории человечества, появились не сами по себе.... Спрашиваете, откуда они взялись? Их ввёли в игру наши "экспериментаторы". Понимаете теперь? "Экспериментаторы", как легко догадаться, не являются жителями нашей планеты. А служба, которую я имею честь предоставлять, как раз и отстаивает интересы "капельки воды, наполненной мирными микробами". Человеческой расы, то есть. Пресекаем, по мере наших скудных сил, наиболее опасные и изощрённые эксперименты. Вот и вам, господин Леонов, мы предлагаем: оказать одну важную услугу - всему человечеству, так сказать, в целом...
Что ж, цели и задачи у службы "SV" были высоки и благородны, Егор согласился на сотрудничество, подписал пятилетний контракт (с гонораром в двадцать миллионов Евро, плюсом - маленький личный остров в Карибском море), и отправился в далёкий 1687 год - времена дремучие, жестокие и кровавые...
Первые пять лет он старался максимально честно и дотошно соблюдать все требования контракта: предотвращал многочисленные покушения на жизнь царя Петра, организовал действенную и надёжную охранную структуру, искренне старался, чтобы его действия не нарушили ход Истории.
Но по истечению срока контракта обратного "замещения" не последовало: произошла досадная техническая накладка, и Егор остался в Прошлом. Очень скоро он начал подозревать, что служба "SV" его пошло обманула и подставила. А тут ещё - Любовь....
И Егор начинал действовать на "своё усмотрение", всё больше и больше увлекаясь этим процессом, уже ставя перед собой чёткие и конкретные задачи.
Даже сама мысль - о возвращении назад - стала ему глубоко противна. И когда, пусть и с многолетним опозданием, появился араб Аль-кашар, посланец Координатора, Егор отказался вернуться в Настоящее, а самого Аль-кашара - по приказанию Егора (то есть - Александра Меньшикова), - заключили в северный уральский острог.
Ход Истории изменился. Пользуясь своими знаниями, полученными в Будущем, Егор уговорил царя Петра в корне поменять всю военную стратегию России, что позволило избежать досадных воинских поражений, которые были в настоящей Истории. Даже Питербурх был заложен не на островах Невского устья, а в сорока километрах западнее, там, где в двадцать первом веке находился город Ломоносов...
Итак, наступил июнь 1703 года. По случаю пасмурной погоды праздничные столы были накрыты не в молодом парке, как задумывалось ранее, а под просторным и высоким навесом, примыкавшим к дому. Из-под навеса открывался великолепный вид на Неву, где у новенького причала на мелких волнах тихонько покачивались старенький бриг "Король" и годовалый трёхмачтовый фрегат "Александр" - личный генерал-губернаторский корабль Егора.
Серьёзных поводов для дружеских посиделок обнаружилось сразу два. Во-первых, необходимо было по-человечески отметить новоселье: наконец-то была достроена василеостровская загородная усадьба семейства Меньшиковых. А, во-вторых, Егоровой обожаемой жене Саньке (Шурке, Александре, Санечке, Сашенции), Светлейшей княгине Меньшиковой Александре Ивановне исполнялось двадцать шесть лет.
На Васильевский остров были приглашены и дисциплинированно прибыли только самые близкие. Главный морской инспектор Алёшка Бровкин и его дочка Елизавета, которой недавно исполнилось три с половиной года. Вице-адмирал Людвиг Лаудруп с женой Гердой и сыном Томасом. Младшая сестра Гертруды Матильда вместе со своим женихом - подполковником царской охранной Службы Фролом Ивановым. Командир первого батальона Екатерининского полка подполковник Ванька Ухов. Комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев, не отпускавший от себя ни на секунду японскую красавицу Наоми. И комендант крепости Шлиссельбург полковник Прохор Погодин - с супругой и пятью детишками. Ну, и уже без всяких приглашений, а просто проездом из голландского Амстердама на белокаменную Москву, появился Медзоморт-паша - полномочный посол Небеснородного турецкого султана, личный друг Егора и адмирала Алексея Бровкина.
А вот генерал-майор Василий Волков приехать не смог, так как во главе с пятнадцатитысячным воинским корпусом находился в Ливонии и готовился брать на шпагу курляндский город Митаву.
Ждали, что из Москвы приедут и другие дорогие гости: царь Пётр Алексеевич, Екатерина и их малолетняя дочь Елизавета, царевич Алексей, царевна Наталья и князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский. Но, совершенно неожиданно, третьего дня от царя пришло короткое письмо, в котором он немногословно извещал, что все московские высокородные особы прибыть не смогут - "по важнецким причинам, про которые будет рассказано отдельно".
- Какое странное письмо! - удивлялась Санька. - Рука-то точно - Петра Алексеевича, а вот слова совсем и не его: чужие какие-то, холодные да казённые.... Ты, Саша, часом, ничем не обидел государя?
- Да что ты такое говоришь? - недовольно передёрнул плечами Егор. - Какое там неудовольствие может быть? Город строится, флот свободно плавает по всему Балтийскому морю, шведы отогнаны далеко и надёжно, взяты с боем крепости Выборг и Кексгольм...
- Ну, не знаю, не знаю! - неуверенно вздохнула жена. - Предчувствия у меня просто какие-то странные, очень неуютные...
До начала праздничной трапезы оставалось ещё больше часа, благородные дамы дружной стайкой направились внутрь дома: наряжаться и прихорашиваться перед высокими венецианскими зеркалами.
Дети - во главе с неутомимым и хулиганистым тринадцатилетним Томасом Лаудрупом - с громким визгом носились по аллеям молодого парка, разбрызгивая во все стороны тёплые дождевые лужи. За ними присматривали няньки и денщики - под руководством Николая Ухова, родного дядьки Ваньки Ухова. Николай Савич занимал нынче должность Главного управителя этого загородного поместья князей Меньшиковых.
Мужчины, дымя своими курительными трубками, собрались вокруг костра, лениво горящего в центре идеально круглой, только с утра аккуратно выкошенной травянистой площадки. Некурящий Прохор Погодин, внимательно наблюдавший за детскими играми и забавами, спросил у Егора:
- Александр Данилович, смотрю, близняшки-то твои здесь, бегают, веселятся. А где же младшенький, Александр Александрович?
- На Москве остался наш Сашутка, - грустно вздохнув, ответил Егор. - Катеньке и Петруше уже по семь с половиной лет, большие уже совсем, самостоятельные. А Шурику только четыре годика исполнилось недавно, да и болел он сильно по нынешней холодной весне, простуды замучили мальца...
- Господа! - неожиданно вмешался Людвиг Лаудруп, хорошо освоивший за последние годы русский язык, указывая рукой на Неву. - К причалу швартуется "Апостол Пётр". Я не велел ему этого делать. Сей фрегат должен нынче стоять в котлинском порту. Наверное, случилось что-то серьёзное.
Егор вытащил из-за голенища ботфорта подзорную трубу, навёл её в нужном направлении. Действительно, со стороны Финского залива неторопливо подходил "Апостол Пётр" - 64-х пушечный фрегат, недавно спущенный на воду флагман русского военно-морского флота.
С борта замершего у причала "Апостола Петра" на пирс были переброшены длинные сходни, по которым на берег стали торопливо спускаться солдаты в форме недавно созданной по Указу царя Московской дивизии. У самого трапа замер - весь из себя гордый и независимый - подполковник Антон Девиер, демонстративно глядя в сторону и презрительно выпячивая вперёд нижнюю губу.
- Как это прикажите понимать, господин подполковник? - гневно посверкивая своим единственным голубым глазом, глухо и недобро поинтересовался Алёшка Бровкин, обращаясь к Девиеру. - Что молчишь, сукин кот голландский? В морду захотел, гнида худосочная? Я к тебе обращаюсь....
По сходням забухало грузно и размерено - под тяжестью уверенных шагов, и знакомый раскатистый бас властно заявил:
- Молчать, вице-адмирал Бровкин! Молчать! У меня дело наиважнейшее, государево!
На василеостровский берег неторопливо и важно, грозно и многообещающе хмуря свои седые кустистые брови, сошёл сам князь-кесарь Фёдор Ромодановский - начальник царской Тайной Канцелярии.
- Здравствуй, Фёдор Юрьевич! - уважительно обратился к князю-кесарю Егор. - Проходи к столу, гостем будешь!
- Извини, Александр Данилович! - прогудел в ответ Ромодановский. - Не в гости я приехал к тебе.... Извини, ещё раз. Указ царский у меня! - небрежно махнул рукой в сторону. - Давай-ка, отойдём на пару слов...
Князь-кесарь уселся на каменный парапет набережной (уже одна десятая часть береговой линии Васильевского острова была надёжно забрана в камень), задумчиво глядя на речные просторы, поведал:
- Знаешь, Данилыч, а я ведь давно уже подозревал, что ты - не от мира сего. Мне же - по должности моей важной и заметной - люди много чего рассказывают о том, что видели да слышали. Каратэ это твоё, японские метательные звёздочки, синяя глина, которую ты называл "кембрийкой", уменье откачивать утопленников, картошка и блюда из неё.... Ведь не было никакого пожилого индуса, который странствовал вместе с цыганским табором и обучал тебя в отрочестве всяким хитрым премудростям? Не было, чего уж там! Стал я внимательно присматриваться к тебе, и многое мне показалось странным: и речь твоя, и повадки, и поступки - иногда избыточно милосердные и глупые. Всё ломал я себе голову: где же та верёвочка, за которую надо дёрнуть, чтобы до конца распутать весь этот тайный клубок? А потом мне охранный офицер из Преображенского дворца поведал одну занимательную историю. Мол, перед самым отъездом на штурм шведской крепости Нотебурга генерал-губернатор Меньшиков долго беседовал с Яковом Брюсом. И после этой беседы вышел означенный Светлейший князь Меньшиков из Брюсовых палат очень и очень задумчивым.... "Ага!", - смекаю. - "Вот же оно...". Подступил я тогда к Петру Алексеевичу, чтобы он отдал мне этого богопротивного и сумасшедшего Брюса. Государь долго мне отказывал, а потом сдался, отдал.... Только при одном условии: Брюса не пытать и на дыбу не подвешивать. А ещё при этом нашем разговоре вспомнил Пётр Алексеевич об одном странном басурмане по имени Аль-кашар, который томился в заключении - по тайному приказу всё того же генерал-губернатора Меньшикова - в дальнем уральском остроге.... Что побледнел-то так, Александр Данилович, голубь сизый?
- Знаешь, Фёдор Юрьевич, мне одно только не понятно, - проговорил Егор помертвевшим голосом. - Ведь всё то, о чём ты сейчас рассказываешь, происходило почти три года назад. Почему же ты только теперь - приехал по мою душу?
- Не всё так просто! - нахмурился Ромодановский. - Во-первых, с басурманом Аль-кашаром. Антошка Девиер, которого послали за арабом, по дороге приболел, всю первую зиму провалялся в горячке, руку ещё себе вывихнул - при падении с резвой лошади. Наступила русская распутица, то, сё.... Потом, когда этого длиннобородого, всё же, доставили в Москву и вздёрнули на дыбу, выяснилось, что Аль-кашар по-русски не знает ни единого слова. Да и английский язык его.... Даже Пётр Алексеевич плевался во все стороны. Нашли, конечно же, толмачей с турецкого языка. Они такого перевели - хоть сразу вешайся! Мол, ты, Данилыч, и не Данилыч совсем, а некто Леонов Егор Петрович, посланный к нам сюда из далёкого и неведомого Будущего. Более того, он, Аль-кашар, должен был тебя вернуть обратно, в двадцать первый век, да ты не согласился и отправил его бедного в далёкий северный острог.... Иноземные доктора осмотрели тщательно басурмана, ознакомились с выдержками из его показаний. Все, как один, твёрдо заверили, что данный человек, безусловно, юродивый.... Что делать дальше? Тебя вызвать в Москву и тоже вздёрнуть на дыбу? Так - что предъявлять?
- Так у вас же ещё и Брюс был, - криво усмехнувшись, напомнил Егор.
- Брюс, Брюс! - пророкотал князь-кесарь. - Толку-то.... Не велено его было пытать. Вот он и молчал. Очень плохо было Якову в темнице - без его заумных книг, всяких хитрых штуковин и приборов, но крепился и молчал, сукин кот.... И вот тогда-то я и догадался обо всём! - Ромодановский сделал многозначительную паузу. - Он многое помнил о тебе, охранитель, но и ты, наверное, знал про него что-то тайное и гадкое! За жизнь свою цеплялся Яшка, не хотел помирать. Понимал, что если он всё расскажет про тебя, то и ты не будешь молчать. А за ним, похоже, был великий грех, за который есть только одна достойная плата - плаха. Это - в лучшем случае.... Что, я не прав?
- Прав! - покорно согласился Егор. - Но, давай, Фёдор Юрьевич, всё же, перейдём к моей скромной персоне. Чего о покойниках рассуждать?
- Это верно, про покойников! - скупо улыбнувшись, поддержал Ромодановский. - Им-то, точно, уже ничем не помочь. Короче, я так рассудил. Если Брюс узнает, что ты безвозвратно и окончательно умер, то, наверняка, станет гораздо сговорчивей....Объявили Якову, так, между делом, что ты, Данилыч погиб. При штурме шведского Нотебурга. Мысли мои были просты и бесхитростны: нет тебя больше, следовательно, и Брюсу нечего опасаться - вскрытия ответной тайны.... Чего заулыбался-то, бродяга? Одобряешь? Правильно, что одобряешь.... Брюс, надо ему отдать должное, сперва не поверил. Но мы на восточном подмосковном кладбище выстроили твою могилку, Данилыч. Ты уж - извини! Настоящую могилку, славную, с памятной табличкой и мраморным памятником. А ещё молоденькую дворянку нашли, которая похожа на твою жену, прекрасную Александру Ивановну. Ростом, стройностью, фигурой, волосами пышными да серебристыми.... Яков-то к этому времени слухом сделался слаб, да и зрение его единственного глаза ухудшилось. Всё и прокатило - как по маслу. Встретился Брюс - около твоей, Данилыч, могилы - с твоей же безутешной "вдовой", ну, и поверил.... А после этого и рассказал про всё, что знал, более ничего уже не опасаясь. Главным образом про фосфорные спички и про подлого французского доктора. Сразу же взяли и достославного господина Карла Жабо, вздёрнули на дыбу.... Сознался он во всём, конечно же. Как ты подговорил его, ещё в 1695 году, государя коварно обмануть. Когда об этом доложили Петру Алексеевичу.... Тебе про это лучше не знать, охранитель! Даже я лишился любимого переднего зуба. Да, и поделом: не досмотрел в своё время.... Очень уж государь убивался и сожалел. Не, это я не про тебя, Данилыч, а про русских баб и девок, которые - по твоей гадкой милости - прошли мимо государевой постели.... В горячке Пётр Алексеевич повелел: отрубить всем подлым ворогам головы. Это я про Брюса, Карла Жабо и араба Аль-кашара. Отрубили, понятное дело, чего уж там.... Теперь по твоей мерзкой персоне. Сперва и тебя государь хотел казнить: четвертовать, предварительно оскопив, ободрав кожу и выколов глаза. А жену твою, прекрасную княгиню Александру, отдать на солдатскую жаркую потеху.... А потом, вдруг, царь передумал. Может, просто пожалел тебя, а, может, и не просто.... Короче. Вот тебе, господин бывший генерал-губернатор, письмо от государя, - протянул обычный тёмно-коричневый конверт. - Прочти. Только торопись, охранитель. Время пошло. Тебе уже отплывать скоро. Ничего сейчас не спрашивай, в Указе, который я вскоре оглашу, всё будет сказано.
"Не ждал я от тебя, Алексашка, такого гадкого обмана!", - писал царь. - "От всех ждал, но чтобы от тебя.... Мерзавец ты законченный! Пожалел для законного государя - жены своей.... Тьфу! Что, убыло бы от неё? А скольких утех сладостных я был лишён по твоей подлой милости? Никогда не прощу! Никогда! Злыдень ты первейший.... Да, ещё, по поводу золотишка. Ха-ха-ха! Если этот Аль-кашар не соврал, и ты послан к нам из Будущего, то для тебя это - дела пустяшные...".
"Вот они - Властители! Нельзя им верить!", - от души возмутился памятливый внутренний голос. - "Сколько раз тебе, братец, Пётр клялся - в своей братской дружбе? Мол: - "Я твой, Алексашка, вечный должник, век не забуду...". И перед Санькой нашей неоднократно рассыпался в благодарности жаркой и бесконечной. А теперь вот - получите и распишитесь.... Да, коротка ты, память царская! Хорошо ещё, что казнить не надумал. С него сталось бы...".
- Ну, охранитель, всё прочёл? - вкрадчиво и недобро спросил Ромодановский. - Тогда пойдём к остальным, я зачитаю Указ государев...
К причалу, тем временем, уже подошли женщины, облачённые в праздничные платья, нестерпимо сверкая драгоценными каменьями золотых украшений, а дети удивлённо и восторженно разглядывали неподвижно замерзших у кромки воды солдат Московского полка.
- Дядя Николай! - обратился Егор к Ухову-старшему. - Отведи-ка всех ребятишек в дом, пусть там поиграют. Займи их чем-нибудь интересным.
Дождавшись, когда старик - в сопровождении нянек и денщиков - уведёт детей в центральное здание усадьбы, Егор попросил Ромодановского:
- Разреши, Фёдор Юрьевич, мне сказать несколько слов народу? Объясниться, так сказать...
- А что ж, и объяснись! - благодушно кивнул головой князь-кесарь. - Дозволяю!
Егор снял с головы треуголку, сорвал свой пышный ярко-оранжевый парик и выбросил его в ближайший кустарник, после чего заговорил - громко и чётко:
- Повиниться я хочу, господа и дамы. Вина лежит на мне великая. Немногим более восьми лет назад я обманул государя нашего, Петра Алексеевича. Не захотел я, чтобы царь воспользовался своим правом "первой брачной ночи" - в отношении невесты моей, Александры Ивановны Бровкиной, - внимательно взглянул на испуганную Саньку. - Вместе с известным вам доктором - французом Карлом Жабо - мы тогда обманным путём внушили государю, что ему смертельно опасно - вступать в плотские отношения с русскими женщинами. Вот и вся моя вина, господа...
- Теперь понятно, почему Пётр Алексеевич зимой 1695 года так неожиданно и безжалостно разогнал свой гарем, состоящий из дворовых девок, - негромко пробормотал себе под нос Алёшка Бровкин.
Ромодановский сделал два шага вперёд, вытащил из-за широкого обшлага камзола сложенный вдвое лист толстой бумаги и непреклонно объявил:
- Всё, поговорили и хватит! Теперь я вещать буду. Слушайте, голодранцы, Указ царский! Про "Великая Малыя и Белыя..." пропущу, пожалуй. Сразу перехожу к делу, итак: "За подлый обман учинённый - лишить Меньшикова Александра, сына Данилова, всех воинских званий и наград, отписать в казну государеву все его деревеньки, дома и вотчины. Обязать означенного вора Александра Меньшикова - вместе со всем семейством его - отбыть навсегда из России. На его личном фрегате "Александре", не позднее двадцати часов после оглашения ему этого Указа. При дальнейшем появлении на берегах российских - казнить всех Меньшиковых и их прямых потомков, не ведая жалости. С собой семейство злодеев Меньшиковых может взять золото, драгоценности, вещи и людишек - только из своего бывшего загородного поместья василеостровского... ".
- Как же так, Фёдор Юрьевич? - Санька громко и требовательно перебила князя-кесаря. - На Москве же остался наш сынок младший, Шурочка! Как же быть с ним?
- Зачем, Александра Ивановна, прерываешь меня? - рассерженно нахмурился Ромодановский. - В Указе сказано и про это! Слушайте дальше: "За нанесенную обиду наложить на семейство Меньшиковых достойный штраф - сто пудов чистого золота. Только после выплаты этого штрафа им будет передан младший сын семейства - Александр, сын Александров...".
- Сыночек мой, Шурочка! - тоненько запричитала Санька. - Где же мы возьмём такую гору злата?
- Успокойся, Саня, немедленно! - Егор впервые за всю их совместную жизнь повысил голос на жену. - Я знаю, где можно достать золота. Есть на востоке, за русской Камчаткой, земли дальние, тайные, богатые...
- Ты правду говоришь? - небесно-голубые глаза супруги, наполненные хрустальными слезами, были огромны и бездонны, таким глазам соврать было невозможно.
- Клянусь! - твёрдо ответил Егор. - Года за три должны управиться...
"Понятное дело, призовём на помощь великого и незабвенного Джека Лондона!", - незамедлительно отреагировал понятливый внутренний голос. - "Чилкутский перевал, Юкон, многочисленные ручьи, впадающие в эту реку.... Напряжёмся, вспомним лондонский текст, вычислим нужные ручьи, намоем золотишка. Ерунда, прорвёмся!".
- Уважаемые господа и дамы! - церемонно обратилась Санька к гостям. - Хочу извиниться, но трапезничать вам сегодня придётся без нас. Столы уже накрыты, угощайтесь! А мы с мужем вынуждены вас покинуть, ибо необходимо срочно заняться сбором вещей. Надо торопиться. Быстрей выплывем, значит, быстрей золото добудем - для выкупа нашего сыночка...
Они двинулись в сторону виллы, Егор непроизвольно обернулся: все его гости, обойдя стороной Ромодановского и Девиера, сбились в компактную группу, что-то горячо обсуждая и возбуждённо размахивая руками.
"А ведь они, наверняка, решают, кому плыть вместе с нами!", - предположил любящий немного пофантазировать внутренний голос. - "Что ж, в этом непростом и долгом походе лишних рук не будет...".
Егор нежно тронул жену за плечо:
- Сашенька, ты ступай в дом. Пусть горничные начинают носильные вещи собирать и паковать в тюки. Главное, не забудь про зимнюю одёжку, а все свои драгоценности сложи в большую шкатулку, ордена мои присовокупи. Всё не влезет в одну? Тогда придумай что-нибудь, не маленькая уже.... Ну, и деньги собери в единое место. Знаешь ведь, где расположены мои финансовые тайники и схроны? Молодец! Потом ступай на кухню и распорядись, чтобы все продовольственные припасы начали перемещать на "Александр".... Да, ещё. Присмотри в доме всяких оригинальных штуковин - с русским народным колоритом, которые могут сойти за подарки. Мало ли, с какими хорошими людьми мы повстречаемся в долгом путешествии.
- Знаешь, мне почему-то кажется, что и "Король" поплывёт с нами! - заверила его супруга. - Я видела, как Людвиг переглядывался со своей пампушкой Гердой. Кстати, я совершенно точно знаю, что они все деньги, зарабатываемые в России, регулярно переправляют в датские и голландские банки. А ты, Саша, куда?
- Мы с Николаем Савичем пойдём мужиков отбирать, которые поплывут вместе с нами. Хочу десять-пятнадцать крепостных прихватить с собой, да человек пять солдат Александровского полка, включая сержанта Димку Васильева.
- А солдат-то - можно ли? - засомневалась Санька.
- Можно! В Указе чётко сказано: - "...людишек из василеостровского имения, которые будут там находиться на момент оглашения...".
"Ох уж, этот Указ! - недовольно зашептал подозрительный внутренний голос. - "Не похож наш Пётр Алексеевич на легкомысленного и доброго чудака. Ох, не похож! Может, он специально оставил в документе эту хитрую лазейку? Зачем? А чёрт его, хитрюгу длинноногого, знает.... Например, решил направить вместе с тобой, братец, своего верного шпиона - выведать, куда "Александр" направится за золотом. А, что? С нашего царя станется! Совсем он и не такой прозрачный простачок, каким обожает претворяться перед доверчивыми иностранными послами...".
- Да, моё сердечко, - вздохнул Егор. - Прямо сейчас я с вами не поплыву.
Встретимся уже потом, в одном и прибалтийских портов, например, в Кёнигсберге...
- Какой ещё Кенигсберг? - Сашенция, побледнев, испуганно прижала руки к груди. - Как это - ты не поплывёшь с нами?
- А вот так! - мягко усмехнулся Егор. - Неужели ты думаешь, что я мог бы вот так взять и уплыть из России, оставив своего сына в царском плену? Нет, ты ответь: думала такое обо мне?
- Нет, конечно же! - смущённо замялась и слегка покраснела жена. - Но только что ты, дорогой, задумал?
- Сам толком ещё и не знаю. Надо посовещаться с твоим братом Алёшкой и с Медзоморт-пашой. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.... А своих в беде никогда нельзя бросать! Особенно - своих единокровных детей...
Ещё через полтора часа, когда на причал начали усердно сносить вещи, продовольственные припасы и подкатывать бочонки с винами и русской медовухой, к Егору подошли Алёшка Бровкин и вице-адмирал Лаудруп.
- Сэр Александэр! - официально обратился к Егору Людвиг. - Разрешите вас отвлечь на несколько слов? Благодарю! Давайте тогда отойдём в сторонку...
Они прошли метров семьдесят вдоль каменной набережной, и присели на длинной деревянной скамье: Егор по середине, Алёшка и Лаудруп - по краям.
- Нам с маркизом де Бровки поручено..., - начал датчанин.
- Кем поручено? - широко улыбаясь, прервал его Егор.
- Э-э..., вашими верными друзьями, уважаемый господин генерал-губернатор...
- Можно, я объясню? - предложил Бровкин, видя, что Лаудруп слегка тушуется и немного заикается: даже пиратская серьга покачивалась в его ухе как-то очень уж неуверенно, - Спасибо! Итак, Александр Данилович, мы решили отправиться вместе с тобой и домочадцами твоими в дальние земли, текст царского Указа это дозволяет.... Ты ведь не только начальник, а ещё и наш друг. Для каждого из нас ты сделал очень многое, никогда не предавал, ну, и всё такое.... Да и такой ещё есть резон: если ты теперь в царской немилости, то и всех нас, твоих ближайших соратников ждёт скорая опала. А рука у нашего Петра Алексеевича - ох, тяжела!
- Что, неужели все решили плыть?
- Не совсем, - на секунду-другую замялся Алёшка. - Можно, я по порядку? Так вот, во-первых, это я и моя дочка. Про нас мы потом с тобой переговорим - наедине. Извини, брат мой датский, но так надо для дела! - печально подмигнул Лаудрупу. - Далее, Людвиг, Гертруда и Томас. Тут всё ясно: Людвиг поведёт "Короля", а Герда моей сестричке, а твоей жене, Данилыч, будет верной подружкой, чтобы наша Александра Ивановна не заскучала в восточных краях.... В-третьих, Ванька Ухов и Илья Солев, ясен пень. Как же без них? Тем более что оба холостые и бездетные. Наоми-сан, опять же, тоже согласилась плыть.... А вот Прохор Погодин остаётся. Не тащить же ему с собой пятерых детишек и жену, беременную шестым чадом?
- А что Фролка Иванов и его холоднокровная Матильда?
- Вот здесь-то, как раз, совершенно ничего не понятно! - снова подключился к разговору Лаудруп. - Как любите говорить вы, русские: - "Сплошной туман!". Фрол очень хочет поплыть вместе с нами, а красавица Матти - ни в какую! Говорит, что ей хорошо и в Питербурхе, и никуда она не поедет. Ты же, сэр Александэр, знаешь мою молоденькую родственницу: красива, разумна, с холодной головой на плечах.... Снежная Королева, одним словом, как ты её любишь величать. Так что, не знаю, до чего они там договорятся между собой ...
Ещё через пять-шесть минут датчанин - по вежливо-извинительному жесту-сигналу Бровкина - поднялся на ноги и покладисто отошёл в сторону.
- Есть у меня, командир, один план, - обратился Алёшка к Егору. - Рискованный план, конечно же. Да ничего не поделаешь, надо нам обязательно подстраховаться: российский государь, Пётр Алексеевич, будет не из тех людей, которым можно доверять безоговорочно. Сам ведь знаешь, своё царское слово - царь завсегда может и обратно забрать, без малейшего зазрения совести. Так что, выслушай меня внимательно и не торопись - сразу же говорить - "Нет!".... Подожди, подожди! Это что же получается, мы с тобой об одном и том же подумали одновременно? Ладно, спасём нашего Шурика, не сомневайся.... А Лиза моя пусть плывёт вместе со всеми....
- Как это? - не понял Егор. - Ты остаёшься в России, а дочка...
- Вот именно! - посуровел лицом Бровкин. - Так, думаю, будет лучше для всех. Будет считаться, что это я не доглядел, и вы, злыдни законченные, тайно увезли Елизавету с собой. А я, мол, так люблю Петра Алексеевича, что даже и после этого остался на родине. Думаю, что в таком раскладе государь мне будет доверять гораздо охотнее.... Да и за Лизу мне будет спокойней. Вдруг, фортуна отвернётся, и нас всех переловят и казнят? Может быть такое? Ладно, ладно это я так неудачно пошутил! Уже плюю через левое плечо и усердно стучу по дереву...
Оказавшись на борту "Александра", Егор торопливо спустился в кают-компанию, где его уже дожидался сержант Димка Васильев, наряженный в парадный генерал-губернаторский мундир.
- Хорош, хорош, ничего не скажешь! - вскользь улыбнулся Егор, облачаясь в неприметную моряцкую одежду. - Давай, иди уже на палубу, прогуляйся немного! Только старайся лишний раз не поворачиваться к берегу лицом...
На воду спустили шлюпку. Егор и пятеро матросов принялись старательно дёргать за носовую якорную цепь фрегата: по придуманной легенде якорь зацепился за что-то на невском дне и не желал отпускать грунт. Для приличия даже залезли в воду, немного поплавали. Егор, пользуясь общей суматохой, незаметно поднырнул под самый берег, скрываясь за ветками кустарника, свисающими с невысокого обрыва, затаился...
Ещё через тридцать-сорок минут все три корабля вышли в серо-стальные воды Финского залива. "Апостол Пётр" - под Андреевским флагом - чуть отстал, как это и полагается бдительному и опытному конвоиру. "Александр" и "Король" шли бок о бок, словно близкие и верные друзья, а на их передних мачтах были подняты княжеские флаги семейства Меньшиковых: гордые золотоглазые чёрные кошки - на фоне нежно-алой утренней зари...
Глава вторая
Царский каприз и прощальное письмо
В приоткрытое окошко кареты неожиданно ворвались неаппетитные запахи.
- Что это такое? - брезгливо закрутил грушеобразным носом Медзоморт-паша. - Складывается впечатление, что впереди находится гигантская кухня. Причём кухня, в которой уже лет двадцать-тридцать никто толком не убирался: сплошной чад от подгоревшего некачественного масла, перебродившими помоями несёт за морскую милю.... Бр-р-р!
- Да, умеют восточные люди за всеми вещами и предметами закреплять точные и цветастые образы! - восхитился Алёшка Бровкин. - Москва - большая и грязная кухня, где никто никогда толком не убирался? Браво, браво! Вы, Медзоморт-паша, попали не в бровь, а в глаз! Что касаемо нашей первопрестольной.... Пётр Алексеевич решил, что новые европейские порядки мы заведём уже в Питербурхе, когда туда окончательно и бесповоротно перенесём русскую столицу. Мол, там-то мы уж точно построим истинный Парадиз, чтобы всякие немцы да голландцы обзавидовались! Ну, а Москву пока решили не переиначивать. Чего уж там, древность, как-никак, старина...
Под проживание турецкого посланника Иван Артёмич отвёл двухэтажный флигелёк своего каменного московского дома, причём две просторные светёлки были предназначены для жён высокородного Медзоморт-паши. Егору, как любимой и старшей "жене" почтенного басурмана досталась отдельная комната, являвшаяся - в старые и добрые времена - домашней библиотекой образованного семейства Бровкиных.
"Наша Александра Ивановна и здесь, судя по выбору книг, приложила свою нежную и романтичную руку", - печально вздохнув, отметил внутренний голос.
Егор запер дверь на щеколду, торопливо (жарко очень!) сбросил чадру на пол и от нечего делать погрузился в чтение. Как раз нашлась и подходящая литература, посвящённая плаваниям смелых голландских и испанских моряков по неведомым и загадочным южным морям.
Иван Артёмич уже послал нарочного в Преображенский дворец - с известием, что на Москву пожаловал полномочный турецкий посланник Медзоморт-паша, личный друг Небеснородного султана. Теперь надо было дожидаться царской реакции.
Вскоре за окнами послышался неясный шум, испуганные охи и ахи, громкое конское ржанье. Егор осторожно выглянул из-за плотной занавески и непроизвольно присвистнул от удивления: через широко распахнутые ворота во двор к Бровкиным въехала хорошо ему знакомая царская карета, запряжённая четвёркой чёрных коней.
"Смотри-ка ты, Пётр Алексеевич изволили пожаловать лично!", - восхищённо зацокал внутренний голос. - Что же его так заинтересовало? Вернее, кто? Медзоморт-паша, прибывший обсуждать дальнейшее развитие торговых отношений между Турцией и Россией, или вице-адмирал Алексей Иванович Бровкин, привёзший последние новости с Васильевского острова? Приоткрой-ка окошко, вдруг, да услышишь чего интересного...".
Из кареты выбрались Пётр, царевич Алексей и неизвестный Егору молодой мужчина очень представительного вида.
"Очевидно, государь начинает всё шире привлекать своего сына к важным государственным делам!", - одобрительно заявил внутренний голос. - "Царевичу скоро исполнится четырнадцать лет, а выглядит он у нас на все шестнадцать-семнадцать. Вот такая особенность просматривается у семейства Романовых! А этот кавалер в тёмных одеждах, скорее всего, новый советник государя. Заменяет, по-видимому, Меньшикова Александра Даниловича, попавшего в царскую немилость. Тебя, то бишь, мон шер. Что ж, оно и понятно. Князь-кесарь Ромодановский стар и ворчлив, Антошка Девиер недостаточно образован, а царевич Алексей избыточно разумен и приземлён. Вот и выписали откуда-то очередного умника, чтобы Петру Алексеевичу не давал скучать...".
В глубине старого сада, прямо напротив окошка, за занавесками которого прятался Егор, стояла просторная летняя беседка, где и расположились высокие переговаривающиеся стороны: царь, Медзоморт-паша, царевич Алексей, Иван Артёмич, Алёшка Бровкин и неизвестный кавалер в тёмном. Причём в руках Ивана Артёмича и Медзоморт-паши тут же появились толстые пачки бумаг и пергаментных листов. Очевидно, намечались денежные сверки по хлебным поставкам в Европу - через турецкие черноморские проливы.
Егор нашёл на стеллаже с книгами подзорную трубу, и, удобно устроившись в мягком кресле за занавеской, занялся наблюдениями, благо до беседки было немногим больше ста метров.
"А государь постарел! Вон, новые морщинки прорезались возле крыльев носа, в жиденьких усах просматривается седина...", - печально вздохнул сентиментальный внутренний голос. - "Да, искренне жаль, что разошлись наши дорожки. Сойдутся ли когда? Скорее всего, уже нет. Сильные мира сего очень уж не любят - менять своих концептуальных решений...".
Выяснилось, что Петра бумажно-денежные дела совершенно не интересовали, он лениво покуривал свою старую вересковую трубочку и изредка перебрасывался с Алёшкой Бровкиным короткими фразами. А вот царевич Алексей, наоборот, принимал в финансовых сверках и спорах самое заинтересованное участие, Бровкин-старший и Медзоморт-паша посматривали на юного собеседника с явным одобрением.
Царь, подхватив маркиза де Бровки под руку, повёл его прочь от беседки, небрежно махнув остальным участникам переговоров, мол, не обращайте на меня никакого внимания, занимайтесь своими важными делами...
Сделав по парку большой полукруг, Пётр и Алёшка остановились в пяти-шести метрах от приоткрытого Егорова окна, так что он прекрасно мог слышать каждое произнесённое ими слово.
- Значит, утверждаешь, что Алексашка коварно заманил твою дочку Лизу на борт фрегата и подло увёз девочку в дальние и неизвестные страны? - насмешливо спросил царь.
- Ну да, увёз, - неуверенно промямлил маркиз. - Подлый негодяй и изменщик, змей подколодный...
- Врёшь ведь всё, зараза худородная! - неожиданно возмутился, впрочем, без особой злости Пётр. - Все кругом окончательно заврались, держат меня за последнего идиота, не дружащего с разумом! А ещё и гадкие таблетки подсовывают иногда.... Одна только Матти датская - правдивая и честная барышня! Только при этом - натуральная Снежная Королева, вовсе без сердца...
- Так, Пётр Алексеевич, я и не вру...
- Ну, так нагло придумываешь, что дела совершенно не меняет. Не мог мой Алексашка - похитить маленькую и беззащитную девочку! Это я могу сделать, Ромодановский Фёдор Юрьевич, Антошка Девиер - прохиндей и записной карьерист.... А Данилыч не может, душа у него другая, мягкая и нездешняя.... Не, ворогов-то подлых он убивает пачками, безо всякого зазрения совести. Но, чтобы похитить маленького ребёнка? Не верю! Если хочешь знать, маркиз недоделанный, мне даже стыдно такие напраслины выслушивать от тебя про Светлейшего князя! Пусть уже и бывшего. Я вообще не верю, что он отплыл на "Александре" в дальние страны. Не мог он своего малолетнего сына - оставить в моих жестоких лапах! Не мог! Наверняка, шарахается где-то под Москвой и готовится к освобождению Шурки...
Алёшка чуть помялся и бухнул:
- Так, Пётр Алексеевич! Может, ты простишь Александра Даниловича, а? Простишь и вернёшь, вместе со всем его семейством и другими нашими достойными ребятами? А? Что тебе стоит? Твоё слово-то царское, никто и пикнуть не посмеет.... И опять всё будет как раньше, разным подлым гадам на зависть...
- Не могу! - нахмурился царь. - Может быть, и хочу - в самой глубине души, но не могу.... Слуга, подло обманувший своего государя, заслуживает только лютой смерти! Или же, на худой конец, окончательного и бесповоротного изгнания из страны.... Так заведено и точка! Не хочу я отступать от незыблемых принципов, расхолаживать других своих холопов! А по Алексашке..., да, скучаю сильно, даже война уже не так веселит, как раньше, наскучила слегка. Вот, Нарвскую крепость надо брать вскорости, а без Данилыча уже и кураж совсем не тот. Наверняка, будет обычная классическая осада, безо всяких хитрых изысков и смелых придумок.... Ты, маркиз, даже не уговаривай меня! Нет Алексашке моего прощения, нет ему дороги обратно в Россию.... Да, кстати, на послезавтра ты и Медзоморт-паша приглашаетесь в Преображенский дворец, где состояться маленькие семейные посиделки. Буйносовы будут, Шереметьевы, кто-то из Голицыных. Пусть наш высокородный турок прихватит и жён своих, Катеньке моей интересно будет посмотреть на них.... Парадные палаты Кремля? Полностью отпадают! Там по летнему времени такая духота, хоть вешайся сразу. Сегодня мы с царевичем Алексеем заезжали в Пушкарский приказ по делам воинским, так я там больше пятнадцати минут не смог выдержать: воняет, как в хорошем зверинце, пришлось на улицу выйти, так и не подписав всех бумаг.... Тут от Покровских ворот и подбежал специальный гонец-соглядатай, мол, в город въехала карета с вице-адмиралом Бровкиным и каким-то басурманом. Ну, мы к дому Ивана Артемича сразу же и направились.... Не, Алёша, надо быстрей переносить столицу в Питербурх! Там морской воздух, свежесть, новью пахнет.... Говоришь, что Медзоморт-паша сравнил нашу Москву-столицу с гигантской неубранной кухней, насквозь пропахшей прогорклым масляным чадом? Молодец турок, наш человек! Зрит в самый корень.... Ещё вот одно. Не надо больше мне рассказывать всякие глупости и гадости о Данилыче! По-дружески тебя прошу, адмирал! У меня на "Александре" имеется свой доверенный человек, на днях получу весточку от него. Вот тогда-то и узнаю, как да что, и чего ожидать в дальнейшем...
Через два-три часа царь с сопровождающими отбыл восвояси, укатили куда-то по своим делам на скромной двуколке Ивана Артемича и Медзоморт-паша с маркизом Алёшкой. Егор снова с головой погрузился в чтение, предварительно плотно задёрнув занавески.
Уже поздней ночью, когда все другие обитатели фамильного гнезда Бровкиных разошлись по своим спальням, Алёшка, предварительно тихонько побарабанив костяшками пальцев в дверную филёнку, просочился в комнату к Егору, плотно прикрыл за собой дверь и выдохнул:
- Очень туго у нас со временем, Данилович! Почувствовал что-то Пётр Алексеевич, заподозрил неладное! С чем, с чем, а с чувством опасности у него всегда всё было в полном порядке.... А ещё этот его тайный доверенный человек, который сейчас находится на борту "Александра". Через день-другой царь запросто может узнать, что тебя, Данилыч, нет на фрегате.... Поэтому действовать надо незамедлительно и решительно, на этих самых посиделках, что состояться в Преображенском. Потом можем уже и не успеть...
- Подожди, подожди! Причём здесь Преображенский дворец?
- Там же содержится наш Шурик, в западном крыле, где раньше проживал покойный Яков Брюс! Я что, так ещё и не сказал про это? Ну, извини, не успел, забегался.... Так вот, план похищения мальчика уже свёрстан, правда, пока только на живую нитку. Гаврюшка постарался.
- Гаврюшка?
- Ну да! Наш с Санькой младший братишка. Помнишь, несколько лет назад Пётр Алексеевич его назначил охранителем царевича Алексея? Когда наследник престола чуть не утонул в воронежской реке? Так вот, сейчас Гаврюшка занимает в охранной царской Службе отнюдь не последнюю должность. Вася Волков, глава Службы, сейчас находится на Митаве. Там дела происходят очень важные и серьёзные, раньше первых зимних морозов не закончатся. Так вот, обычно на случай долгих отъездов из Москвы Василий - в последнее время - назначал на своё место Антона Девиера. Да, говорят, что между царём и Антошкой кошка пробежала ненароком. Только не чёрная а, наоборот, светленькая такая, датская. Матильдой её зовут. Вот Пётр Алексеевич нынче и отправил Девиера с князем-кесарем Ромодановским в Питербурх.... Так что охранной царской Службой нынче Гаврюшка руководит негласно. По всеобщему умолчанию, так сказать. Он сегодня даже присутствовал и на государственных секретных переговорах с Медзоморт-пашой.
- Тот элегантный кавалер в тёмных одеждах - Гаврюшка? - искренне удивился Егор. - Как же время летит быстро! Чёрт те что...
- Летит, летит! - поддержал одноглазый адмирал. - Так вот, предлагается следующий нехитрый план. В оговорённый час в казарме охранной Службы вспыхнет сильный пожар, из тех, на тушение которых уходит не один час.... Казарма охранной Службы, как ты помнишь, располагается всего в двухстах метрах севернее Преображенского дворца. Гаврюшка тут же бросит на тушение пламени основные силы своих сотрудников. Всех, конечно же, снять из западного крыла дворца у него не получится, останется примерно три поста - по одному человеку в каждом. Ты, облачённый, естественно, в турецкую чадру, в общей суматохе переместишься в западное крыло. Не заплутаешь?
- С чего бы вдруг? Я эти места знаю, как свои пять пальцев! Каждый коридор помню наизусть - ещё с тех времён, как Яшку Брюса доводилось посещать.... Говоришь, только трое часовых? Причём все трое - из нашей Службы? И я их, возможно, знаю лично? Чёрт, это же усложняет дело! Их же придётся..., придётся...
- Да, их всех придётся убить, - очень тихо, выговаривая слова практически по слогам, подтвердил Алёшка. - Просто оглушить - здесь не получится. Женщина в турецкой чадре слишком приметная фигура. Сразу станет ясно, откуда растут ноги. Кроме того, убивать их надо будет, не оставляя явных следов насилия...
- Ладно, этот неприятный момент я понял, хотя и не до конца.... Впрочем, великий стратег и тактик, излагай дальше!
- Дальше всё очень просто, - демонстративно невозмутимо зевнул адмирал. - У последнего трупа ты заберёшь из кармана ключи и отопрёшь дверь в помещение, где содержится Шурик. Поцелуешь своего драгоценного сына, успокоишь, как сможешь. Потом схватишь мальчугана в охапку и со всех ног побежишь к молодой берёзовой рощице, до которой будет метров двести пятьдесят. Там тебя будет ждать мой верный, надёжный и многократно проверенный человек. Ему отдашь Шурку, взамен возьмешь холщовый мешок с телом...
- С к-каким телом?
- Со свежайшим трупом трёх - четырёхлетнего мальчишки с ближайшего церковного погоста, - доходчиво пояснил Алёшка. - Надо же всё обставить по-человечески, с толком, чувством и расстановкой? Сам же учил меня в своё время.... Итак, Александра Александровича сдашь на руки моему человечку, возьмёшь мешок с мёртвым мальцом, вернёшься в палату. Тело аккуратно вытащишь из мешка, туда же перенесёшь трупы охранников, разложишь их в художественном беспорядке. Потом запалишь западное крыло дворца в двух-трёх местах, надёжный горючий состав я тебе дам.... Ты же сам осторожно - тихим сапом - возвратишься на прежнее место и прибьёшься к двум другим жёнам Медзоморт-паши. Я их, пользуясь всеобщей паникой, отведу в царскую цветочную оранжерею.... Пожар в западном крыле, естественно, потушат - рано или поздно. Потушат и найдут на пепелище обгоревшие тела мальчишки и трёх охранников, которые, якобы, до конца героически сражались с огненной стихией. Именно поэтому их и надо убить, не оставляя явных следов насилия....
- План как план, - неопределённо пожал плечами Егор. - Только вот объясни мне, как мы доставим Шурика до Кёнигсберга?
- Да, это непростой вопрос! - скорчил озабоченную гримасу адмирал. - Тем более что со дня на день на Москве может объявиться князь-кесарь. Фёдор Юрьевич Ромодановский - совсем не тот человек, которого стоит недооценивать. Он-то, наверняка, заподозрит хитроумный обман и надёжно перекроет все дороги, ведущие в Европу.... Ладно, потом подумаем над этой проблемой, когда Санёк уже будет в полной безопасности.... Есть и ещё один вариант. Мне удалось сегодня коротко переговорить с одной, э-э-э, прекрасной и весьма могущественной особой.... Нам обещана действенная помощь. Правда, всё это весьма призрачно и ненадёжно.... Извини, Александр Данилович, но подробней рассказывать не буду, боюсь сглазить. Ты же и сам ко всяким приметам относишься трепетно и серьёзно, так что должен отнестись с пониманием.... Ну, хорошо, хорошо, ты только не кипятись! Не буду наводить тень на плетень, не буду, честное слово! Екатерина, жена государя нашего Петра Алексеевича, помня о былых заслугах, обещалась подумать, как выручить нас, сирых да убогих...
В Преображенском мало что изменилось за прошедшие два с половиной года, только вот стены дворца сверкали на вечернем солнце свежей тёмно-жёлтой краской. Впрочем, толково рассмотреть окружающее было сложно, конструкция турецкой чадры этому совершенно не способствовала. Тем более что время было уже вечернее, до заката оставалось часа полтора. Да и головой вертеть во все стороны приличной турецкой женщине не полагалось...
Между тёмно-жёлтым дворцом и длинными прудами были возведены три деревянные, украшенные искусной резьбой беседки: одна очень длинная и широкая, в ней за обеденными столами запросто могло расположиться до тридцати-сорока знатных персон, и две маленькие - уже для серьёзных и приватных бесед.
Встречать полномочного турецкого посланника вышел сам Пётр (во время неофициальных мероприятий он всегда любил продемонстрировать иноземцам свою прогрессивную демократичность и полную чуждость к показной гордыне), под ручку с женой Екатериной. За их спинами маячили приветливо-серьёзные физиономии царевича Алексея, Гаврюшки Бровкина, Борис Шереметьева и Автонома Головина.
Из передовой кареты на старательно выкошенную преображенскую травку вылезли адмирал Бровкин и Медзоморт-паша, облачённые - по случаю царского, пусть и неофициального приёма - в соответствующие парадные одежды.
- Сидеть, молчать, ждать! - недобро покосившись в сторону Егора, зло прошипел (во второй карете) на ломанном английском языке пожилой евнух.
О чём разговаривали царственные хозяева и их высокий турецкий гость, было толком не разобрать, поэтому оставалось только одно - внимательно всматриваться в знакомые лица.
Пётр выглядел каким-то задумчивым и слегка заторможенным, сказав положенные по такому случаю дежурные фразы, он как-то сразу замкнулся, рассеянно посматривая по сторонам. Складывалось впечатление, что российский царь усиленно размышлял о чём-то своём, или же чего-то напряжённо ждал, например, свежих новостей...
Лицо Екатерины, напротив, было счастливо-беззаботным. Она всем своим обликом выражала полное довольство жизнью - во всех её проявлениях - и разговаривала с турецким посланником живо и вежливо, лучезарно улыбаясь и с любопытством посматривая в сторону второй кареты.
А вот царевич Алексей был собран и серьёзен, легко угадывалось, что ему не терпится продолжить с Медзоморт-пашой недавние серьёзные разговоры о делах наиважнейших - финансовых и торговых.
"Настоящий государственный деятель вырос из сопливого мальчишки!", - торжественно объявил впечатлительный внутренний голос, нечуждый элементарного тщеславия. - "Не пропали даром, братец, наши с тобой совместные усилия! Не пропали, ей-ей...".
Наконец, все высокородные особы проследовали в большую беседку, где наблюдались и другие знатные дамы и господа, приглашённые на это мероприятие: в предзакатных лучах солнца сверкали золотом генеральские и офицерские погоны, чарующе белели оголённые женские плечи. Вскоре оттуда раздались звуки вежливых аплодисментов, тоненько и загадочно зазвенели хрустальные бокалы, встречаясь в приветственных тостах.
"А в посуду высокородного Медзоморта, скорее всего, наливают обыкновенный фруктовый морс!" - насмешливо заявил зловредный внутренний голос. - "Что поделать, вера у него, бедняги, такая...".
Дверца кареты, где находился Егор, распахнулась, и седоусый царский дворецкий - важный до невозможности, наряженный в раззолоченную ливрею и слегка напоминающий новогоднюю праздничную ёлку - объявил на прекрасном английском языке, улыбаясь холодно и дежурно:
- А вам, дамы и..., э-э-э, господин, предложено пройти в малую беседку. Прошу вас, любезные мои, прошу!
За спиной ёлки-дворецкого маячили двое - неприметные такие из себя, но широкоплечие, старательно прячущие свои лица за полями широких тёмных шляп.
Минут через десять-двенадцать со стороны главных дворцовых ворот послышался громкий цокот конских копыт, противно заскрипели о мелкие камушки каретные колёса. Егор, предчувствуя недоброе, торопливо оглянулся.
Тёмно-коричневый, скромный кожаный возок, проехав вдоль прудов до арочного мостика между ними, остановился. Широкая дверца возка распахнулась, и на зелёную травку ловко спрыгнул высокий кавалер в немецкой одежде, с короткой дорожной шпагой на боку.
"Никакой это и не кавалер!", - понимающе усмехнулся внутренний голос. - "А Матильда Лаудруп - Снежная Королева! Вот как оно получилось.... Похоже, прибыли свежие новости, которых так нервно и вожделенно дожидался Пётр Алексеевич. Очевидно, адмирал Лаудруп сделал остановку в каком-то балтийском порту. Царский соглядатай тут же передал весточку на берег, где её уже дожидались. Матти тут же направилась в Москву. А куда, интересно, подевался Антошка Девиер?
Матильда - под весёлые и дружеские приветствия - заняла своё место за обеденным столом.
А ещё через пять-шесть минут из беседки выбежал, неуклюже подпрыгивая, важный и упитанный царский дворецкий и торопливо скрылся за приоткрытой двустворчатой дверью, ведущей в покои Преображенского дворца. Вскоре оттуда выскочили пятеро вооружённых сотрудников царской охранной Службы и бодрой рысцой припустили в сторону дворцового парка, откуда доносились гортанные, неприятно режущие слух вопли павлинов.
"Творится что-то странное и явно недоброе!", - засомневался осторожный внутренний голос. - "Появилась Снежная Королева, и всё пошло наперекосяк, чёрт её побери! Как бы вся операция не сорвалась, ещё даже и не начавшись. Хорошо ещё, что западное крыло дворца находится в другой стороне...".
Время шло, но абсолютно ничего не происходило, никаких гостей в маленькой "турецкой" беседке не наблюдалось. Наступил тёмно-сиреневый вечер, стемнело, в большой беседке, откуда, практически не смолкая, долетали мужские хмельные голоса и серебристый женский смех, расторопные слуги, пользуясь полным безветрием, зажгли многие десятки ярких свеч.
Один раз из вечернего сумрака кто-то невидимый отдал короткую команду:
- Ефимов и Тыртов, кончайте здесь отсвечивать, бездельники! Следуйте к восточному крылу дворца, так видели кого-то подозрительного. Ну, быстро у меня!
Послышался неясный шум, издаваемый двумя парами торопливо бегущих ног, и снова всё вокруг стихло.
"Понятное дело, это Гаврюшка Бровкин заблаговременно отгоняет своих сотрудников от царских беседок", - одобрительно пояснил чуткий внутренний голос.
Неожиданно рядом весело замелькали три жёлто-оранжевых огонька-светлячка, по деревянным ступеням беседки чуть слышно прошелестели лёгкие женские шаги.
- Доброго вам здоровья, милые принцесс! - глубоким и мелодичным голосом по-русски поприветствовала присутствующих нарядная Екатерина, в девичестве - Марта Скавронская, крепко сжимающая в ладони правой руки позолочённый подсвечник.
Видя, что турчанки вскочили со своих мест и начали безостановочно кланяться, Егор поспешил последовать их примеру. Пожилой же евнух и вовсе - как подкошенный - бухнулся на колени, звонко приложившись при этом лбом о дубовые доски пола.
Не дождавшись ответа, Екатерина, мило улыбнувшись, повторила свою приветственную фразу на немецком и английском языках.
- Они вас - не понимать! - глухо сообщил с пола евнух на своём ужасном английском. - Турецкая женщина - говорить только по-турецки! Извините, Небеснородная!
- Что ж, оно и к лучшему, - неотрывно глядя на Егора (под чадрой), негромко произнесла Екатерина на немецком языке. - Я думаю, дорогой сэр Александэр, что всё непременно сладится и получится. Я помогаю вам - в память о моей безвременно ушедшей подружке Луизе де Бровки. Ну, и из безмерного уважения к моей второй подруге - Светлейшей княгине Александре Меньшиковой - потерянной навсегда... Удач вам, мой добрый друг! Минут через двенадцать-пятнадцать незаметно подойдите ко второй маленькой беседке. Там вы услышите нечто весьма интересное и примечательное.... Прощайте, храбрый охранитель! Извините, но подсвечника вам оставить не могу. Тем более что сейчас темнота - ваш главный друг и помощник...
С этими словами Екатерина покинула беседку. Затихли звуки её почти невесомых шагов, мелькнули и скрылись за искусно подстриженными шаровидными кустами три добрых светлячка-огонька.
Выждав некоторое время, Егор упруго поднялся со своего места и внушительно сообщил евнуху:
- Теперь, морда наглая, сядь и помолчи. Если будешь мешаться под ногами, то придушу - как стамбульского бродячего пса. А могу ещё по-простому нажаловаться Медзоморт-паше, он тебя, мерзавца толстозадого, разрежет на маленькие кусочки и скормит своим любимым аквариумным рыбкам...
Он бесшумно подобрался ко второй маленькой беседке, осторожно отодвинул в сторону ветку садового боярышника.
Внутри беседки было светло, благодаря десятку горящих свеч. За прямоугольным столом - друг напротив друга - сидели Пётр и Матильда Лаудруп.
- Что же, спасибо за службу, Снежная Королева! - подвёл царь черту. - Значит, бешеное золото сокрыто в горах северо-американской Аляски.... В те края ещё моим отцом, Алексеем Михайловичем, посылалась экспедиция под руководством служивого человека Семёна Дежнева. Только отчёты по ней, видимо, затерялись где-то - в суете бестолковых боярских приказов.... Надо будет озаботиться этим вопросом. Особенно касаемо географических карт и планов. Да и о новых экспедициях следует крепко подумать.... Идём далее. Получается, что Алексашки на борту фрегата нет, чего и следовало ожидать. Следовательно, он высадился где-нибудь на прибалтийском берегу и скоро будет на Москве.... Алексашка, он хват нешуточный! Его голыми руками не взять: обучен всякому, умён, сообразителен, осторожен. Тут без серьёзной крови не обойтись.... Ладно, иди уж, Матильда, с этой проблемой я сам разберусь. Позови остальных...
"Что же, Пётр Алексеевич - человек весьма обстоятельный и разумный!", - уважительно хмыкнул внутренний голос, любящий всё увиденное и услышанное тут же анализировать и раскладывать по полочкам. - "Только вот фраза - "с этой проблемой я разберусь сам", что она означает? Интересно, каким образом царь собирается, братец, разобраться с тобой?".
В переговорную беседку поднялись и по знаку Петра расселись напротив него царевич Алексей, Медзоморт-паша и Алёшка Бровкин.
- Что ж, высокородные господа, я ознакомился с вашими бумагами, - объявил царь. - Всё очень дельно, вы проделали большую и серьёзную работу. Готовьте тексты новых мирных и торговых Соглашений. Высокородный Медзоморт-паша, у вас же есть необходимые полномочия - для подписания таких важных документов? Отлично! Не утруждайте себя - прямо сейчас - поиском соответствующих бумаг, передадите мне ваши верительные грамоты через несколько дней, так сказать, в торжественной и официальной обстановке. С нашей стороны все документы подпишет царевич Алексей. Вести все южные дела - от имени России - я поручаю именно ему.... (Царевич - в знак благодарности за оказанное доверие - коротко, с чувством собственного достоинства кивнул головой). Да, вот ещё, любезный мой Медзоморт-паша! Я приглашаю вас - вместе с вашими прекрасными жёнами - провести три-четыре дня, оставшиеся до официального приёма, в моём Преображенском дворце. Поболтаем немного с вами в спокойной обстановке, поиграем в шахматы, в нарды, в русское домино.... Вы же, надеюсь, не будете против?
Медзоморт-паша - бывший забубённый пират, опытный и битый лис, дипломат до мозга костей, только невозмутимо погладил свою седую, аккуратно подстриженную бороду и забормотал вежливые слова благодарности.
"Вот, пожалуйста, ещё одна очередная неожиданность!", - обречённо поморщился внутренний голос. - "Хотя, может, после предстоящих пожаров Пётр Алексеевич отменит это решение?".
Тем временем Пётр вежливо попрощался с царевичем Алексеем и турецким посланником, а адмирала Бровкина (с незабываемыми интонациями Мюллера - из телевизионного сериала про разведчика Штирлица) попросил задержаться.
Ещё через полторы-две минуты, дождавшись, когда царевич и Медзоморт-паша отойдут подальше, царь властно обратился к темноте, окружающей беседку:
- Эй, дядя, подходи к нам!
По песчано-гравийной дорожке, ведущей от двустворчатых дверей дворца, послушался негромкий скрип-треск. Это послушно перекатывался под подошвами чьих-то сапог мелкий гравий. Жалобно скрипнули деревянные ступени беседки под грузными и уверенными шагами...
В желтовато-призрачных отблесках горящих свечей возле стола появился князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский, ведущий за руку светленького мальчишку.
"Это же Шурик! Вырос-то как, родненький, кровиночка наша...", - зачарованно выдохнул растроганный внутренний голос. - "Что же теперь делать? Совсем скоро в казарме охранной Службы начнётся пожар. А дальше-то что, спрашивается? Операция уже сорвана, сто один процент! А после пожара царь, наверняка, решит отправить Сашутку в совершенно другое место. Отправит обязательно, гнида осторожная...".
Адмирал удивлённо охнул, а мальчишка, ловко вырвав свою крохотную ладошку из огромной лапищи князя-кесаря, бросился к Бровкину, восторженно вопя:
- Дядя Алёша, ура, ура! А где мои папа и мама? Где Катенька, Петька, дедушка Иван Артёмич и Лизок?
- Они немного задерживаются, племяш, извини. Но очень скоро ты их всех увидишь. Обязательно увидишь, обещаю, - смущённо и неуверенно забормотал Алёшка.
Дождавшись, когда порыв родственных чувств слегка стихнет, Пётр снова забрал нить разговора в свои сильные и уверенные руки:
- Ладно вам, дядя и племянник, угомонитесь! Кому я сказал? У вас очень скоро будет в достатке времени для общения. Ещё непременно успеете надоесть друг другу.... Я могу говорить? Вот спасибо, уважили! Итак, Алексей Иванович Бровкин, вице-адмирал, маркиз де Бровки, я принял окончательное и бесповоротное решение. Причём, принял его под беспрецедентным давлением - практически со всех сторон.... Ну, и на основании собственных долгих и муторных размышлений.... Итак, адмирал Бровкин, забирай своего племянника и прямо завтра выезжай - через Урал и Сибирь-матушку - к славному российскому городу Охотску. Там хваткие ребятки построили крепкий двухмачтовый ял, заложили трёхмачтовый фрегат.... Короче говоря, достраивай, адмирал, тот фрегат, иди на нём к Аляске и отыщи там Алексашку. Только сперва, Алексей Иванович, дай мне своё честное слово, что после этого ты - вместе со своей дочкой Лизой - сразу же вернёшься назад, в Питербурх!
- Государь, да я...
- Ну, адмирал, слово?
- Вернусь, государь! - обречённо выдохнул Алёшка. - Честное благородное слово!
- То-то же! - довольно, словно сытый кот, своровавший с хозяйского стола кусок парного мяса, усмехнулся в свои реденькие усики царь. - Продолжаю. Найди лагерь нашего Данилыча и хорошенько запомни это место. Не просто запомни, но постарайся и карту, какую-никакую, составить. Понял? Потом отдай бывшему Светлейшему князю его отпрыска, забери свою дочь и поспешай назад.... Ах да, ещё же выкуп.... Похоже, что со ста пудами - я погорячился немного. Забери у Алексашки золото, которое у него будет в наличии. Будет половина запрашиваемого - отлично. Только треть? Да и чёрт с ним! Так и быть, верни ему сына.... Я ведь царь, а не жадный лавочник! Что смотришь так удивлённо, как будто узрел чудо чудное? Интересуешься, наверное, с каких таких вкусных и сочных пирожков я заделался слюнявым мизантропом? Да просто всё, верный соратник! Во-первых, пока Шурик здесь проживает, то и Александр Данилович будет неустанно вертеться вокруг Москвы, а его фрегаты - тупо курсировать по седой Балтике туда-сюда. Азбука.... Это может долго продолжаться. Опять же, и кровушка русская, наверняка, прольётся - звонкими ручьями.... А так Алексашке, хочет он того или нет, придётся-таки плыть к Аляске, благо это совсем и недалеко от Охотска, и золотишко там добывать усердно. Во-вторых, некие прекрасные и нежные наяды - после вашего отъезда - перестанут, надеюсь, на меня дуться и изображать из себя холодную февральскую льдинку. В-третьих, и с моей души (с царской души!) спадёт тяжёлый камень.... Так что, собирайся в дорогу, адмирал! Подробности твоего отъезда мы не будем держать в секрете, а нужные бумаги тебе с самого утра князь-кесарь выправит.... Да, место-то "золотое", секретное, не забудь хорошенько запомнить и нанести на карту...