Денис сегодня был с тяжёлой головой. Он был краснодеревщиком. Недавно в мастерской, где трудился, ему перепал "левый" заказ и Денис даже получил авансом деньги. Но браться за этот ореховый буфет всё как-то не хотелось.
Ему было около двадцати трёх лет, зарабатывал неплохо и удовольствия от жизни не терял, но каждый новый день уже давал ему понять, что нужно что-то делать. Сегодня утром, разглядывая своё небритое лицо, он думал о том, что у него ничего не получается и никто его не любит. Почему его до сих пор никто не полюбил? Денис не мог вынести своего, полного равнодушия к собственным проблемам взгляда, и поспешил за пивом.
....
Сейчас он ехал куда-то в троллейбусе и хмуро поглядывал на рыженькую девушку впереди напротив. Она не обещающе, но всё же очень симпатично кокетничала с ним. Последний раз, бросив на него взгляд, короткий и невольный, она изящно сошла на остановке. Ну, погоди! - Денис вдруг бросился за ней в закрывающиеся двери. Наташа - девушка охотно назвала своё имя - запросто смеялась его трёпу, - не зря он надеялся на обаяние своего угрюмого настроения. Она не смущалась и была благосклонна - сначала разрешила проводить себя, а затем вдруг согласилась ехать к нему. Денис предупредил, что это хоть и ехать от Москвы минут десять автобусом, но глухомань порядочная. Однако же Наташа и на это благосклонно улыбнулась. Надо же, какая...
....
Они сидели у белёной печки в доме его покойной бабушки в одном из близких подмосковных посёлков. Денис угощал картошкой, жаренной с грибами, и хорошим домашним вином из вишни. Пили, и было хорошо. Он хотел придумать что-нибудь эдакое, например, как он чуть не стал самоубийцей. Но заговорил о другом. Шутя, признался, что чувствует себя чужим таким вот милым девочкам, как она, и это делает его совершенно одиноким в этой жизни. Наташа улыбнулась и едва ли смущённо сказала, что не из тех, кто умеет скрашивать одиночество других. Денис промолчал, ему даже не стало обидно. А она всё-таки спросила - от чего, от чего он одинок? Но Денис не стал говорить, что одиночество - это его достояние. Многие стремятся к этому, хотя думают иначе. "А ты стремишься?" - спросила бы она. И что бы ответил Денис? что все, к чему бы он ни стремился, все оказывается лишь поводом к его одиночеству?
Наташа касалась его рук, пораненных и в заживающих ссадинах - работа у меня такая, говорил про раны Денис. А про аккуратные шрамы на запястьях молчал, и Наташа не спрашивала. Она разглядывала его рисунки и рабочие эскизы, начерканные шариковой ручкой. Рассматривала молча, а потом вдруг прочла вслух стихотвореньице:
"Я выйду, звёзды будут
сторожить меня.
И поднимая к ним глаза,
поверю, что и я звезда,
и тоже на небо упавшая..."
Денис рассмеялся, Наташа тоже улыбнулась и призналась, что это она и сочинила.
- Я не потому рассмеялся, что стихотворение смешное, - сказал Денис - мне понравилось. Звёзды нас всех смущают своей небесной наблюдательностью... А стихи, если пишутся, пиши.
Наташа хмыкнула.
Тут уж заговорили о литературе, кстати говорились приличествующие фразы. Она не любила за что-то самого Пушкина. Еще ей не нравился пессимизм Достоевского. "Тогда, может, все писали сентиментально, - говорила она, - только Бальзак и Тургенев обходились без проповеди и детектива..." - Наташа не договорила, допила глоток вина из граненого стакана. Денис глядел с жадностью на её влажный рот. А глаза Наташи уже блестели терпким огоньком, они глядели так, будто поили его креплёным вишнёвым соком и лучились затаённым обманом, что забавляло Дениса. Он сказал: "Всё это я уже слышал о них: и что Чехов души людям разрушает, и что Пушкин - слишком солнечное солнце, и что Достоевский сомнительный проповедник... Может и так. На самом деле, в людях ничто не противоречит ни чему. Мы почти всегда такие, как о нас думают. Но думают это те, кто сам склонен быть таким. Заметь, мы не любим в других того, чего боимся в себе. Например: не будь сам пессимистом и тогда Достоевский тебе таким не покажется..." Наташа не ожидала, что Денис вдруг схватит её за руку, и выронила стакан, который вертела пальцами, держа за ободок. Стакан с пугающим грохотом покатился по столу и упал, не разбившись, а Денис впился Наташе в губы. Но уже через минуту она шепнула ему: "Не торопись",- и, высвободившись из его рук, ушла в комнату. Денис остался на кухне. Сел и стал стягивать с себя штаны и носки. В хмельную голову полезли смешные мысли. Всякая любовь, как отрава, убивает его. Почему он ещё жив?
Наташа улеглась, отвернувшись, и затихла. Денис прилёг рядом, касаясь её волос, которые, кажется, даже пахли своей медной рыжиной. Его не смущало равнодушие Наташи, потому что чувствовал, как горит и вздрагивает её засыпающее тело. Денис решил подождать, потому что и самому хотелось вздремнуть.
Он проснулся среди ночи, вдруг, с заколотившимся и бешеным сердцем, проснулся вместе с пробудившейся Наташей...
....
До утра оставалось немного времени, и он так и не мог заснуть. Сны и мысли бредово мешались, запах Наташи душил его. Наконец потянулся рассвет и за форточкой засвистели синицы. Сейчас, при свете, Денис разглядывал её тело: почти детское, почти взрослое. Наташа потянулась, и под полной грудью показались косточки рёбер. "Как же она мне нравиться!" - трудно было сейчас выразить восторг одними словами. Наташа говорила, что ей двадцать один год, хотя женщине, раздевшись, трудно скрыть свой возраст. Вот и сейчас вся нежность и юность всё равно никуда не делась у шестнадцатилетней девчонки...
Откинувшись на спину, он стал думать о чём-то возвышенном, так ему было хорошо сейчас. Он вдруг спросил: "Почему ты приехала ко мне?" - "Этого ты никогда не узнаешь", - улыбнулась Наташа. "Почему?" Но она молчала, и Денис не ждал ответа, будто всё про неё знал. "Ты... - говорил он, гладил ей косточки и целовал грудь, прильнувшую к его губам. Он забыл, о чём начал говорить и продолжил совсем о другом: - Когда мне так хорошо, то кажется, что меня не существует вовсе. Будто между каждым мгновением жизни здесь, рядом с тобой сейчас, проходит вечность моего отсутствия... Где я?"
-Не пропадай! - не то, чтобы она поняла, что он сказал, но, обнявшись с ним, Наташа уже не выказывала прежней настороженности.
И теперь простое касание делало их близость преисполненной. "Как она мне нравится!"
....
День проходил тихо и незаметно. Они сидели не кровати, скрипевшей и пружинящей под ними, Денис уговаривал Наташу остаться до утра. Она же листала журнал и не говорила ни нет, ни да. Но как будто уже собиралась уезжать.
- А если я тебе кое-что скажу?
- Я догадываюсь. Не надо об этом, мне и так хорошо,- Наташа улыбнулась, подняв прекрасные ресницы.
Для неё это так обычно - влюблять в себя.
Пасмурность ранней осени молчалива и притягательна, будоражит какие-то грандиозные предчувствия. Только Денис не хотел замечать, как нервничает Наташа - она стала беспокойна и весела. Ей хотелось выбраться из этого дома, и Денис повёл её на озеро.
Посёлок его располагался на холме, который пологой стороной спускался к озеру, вытянутому в изогнутый овал. Денис повёл Наташу через безлюдные в этот час улицы посёлка к богатым дачам, где одна из улочек выводила к дальнему и пустынному краю озерца.
Ступеньки заканчивались вдруг, и тонкая тропинка вела среди седой колыхающейся травы дальше, к недоделанному ещё с советских времён мосту, низко висевшему над водой. Они прошли на мост и остановились.
- Красивое, такое гибельное место, - сказала Наташа, дрогнула плечами.
Денис застегнул ей курточку. Лес на том берегу шумел, и всё в порывах ветра было беспокойным, сильным и шумливым, и словно навсегда устремлялось отсюда прочь, как частые, низко летящие по ветру облака. Волны торопливо плескали о бетонные плиты моста, набегали на близкий берег, устланный ковылем. Когда задрожал и простонал в потоке упавший когда-то и притопленный каркас с отогнутым ржавым листом, Наташа, поморщившись, глянула на Дениса.
- Ты как будто привёл меня сюда, чтобы утопить, - сказала она.
- Тогда ты станешь русалкой, - Денис обнял ее, на плечи надавил руками.
- Не шути так.
- Это не озеро, а запруда, здесь есть омуты... - Денис не отпускал Наташу, которая порывалась уйти, целовал её в шею. - У этого места есть свой призрак. Послушай!
Наташа молчала, а Денис говорил ей в самое ухо, и она не могла понять - он всерьёз или все же шутит:
- Пару лет назад утонул четырнадцатилетний мальчишка. Его долго искали, а потом он сам показался. Только мать его изумилась распухшему трупу и не признала в нём сына. Она даже не была на похоронах. И вообще, вся эта история вызывала у неё отвращение. Она заявила, что её сын уехал и скоро будет.
Наташа недоверчиво улыбалась толи его словам, толи звукам, доносившимся с одной из дач на холме. Музыка издалека едва касалась слуха, ее было не разобрать и от этого она казалась завораживающей и прекрасной.
- Разве не понятно, - продолжал Денис, - что она просто сошла с ума. Я тогда как раз приехал к бабушке отдыхать. И, когда эта бедная женщина увидела меня, то решила, что я и есть её сын. Только мне не хотелось играть с ней эту игру.
- Бедная женщина.
- Она потом лечилась, но, кажется напрасно: и сейчас, встретив меня, она смотрит с подозрением, будто видит перед собой утопленника. Еще и сердится.
Они с Наташей стояли молча, разглядывая мятущиеся фиолетовые облака и тревожный и опечаленный лес. С шеи её ветром смахнуло платочек, Денис смотрел, как он улетал в сумерки и стремительно растаял в волне. Наташа не сразу заметила, а потом охнула и глянула на Дениса с укоризной - чего же ты упустил? "Я тебе новый куплю", - сказал он.
Наташа улыбнулась его словам по обыкновению загадочно. Пошли с озера, высокая трава касалась их ног и девушка провела по ней рукой, погладила, как приблудную собаку, Она спросила, зачем он придумал про мальчика-утопленника? "Я не придумал, - ответил он, - просто я будто и есть тот самый призрак. Брожу здесь..." Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Наташа дала поцеловать себя, но вдруг заторопилась. Пока шли через поселок, взволнованность её усиливалось. Покусывая губу, Наташа сказала, что останется у него, только ей нужно срочно позвонить, но к соседям идти не хотела, пришлось тут же ехать до Москвы.
....
Он купил ей несколько пластмассовых кругляшков для таксофона. Наташа не могла дозвониться и нервничала. У входа в метро было шумно, суетливо. Гремела музыка - всегдашняя Земфира.
Наташа молчала, улыбнулась - кончились жетоны, потом шепнула Денису, и он едва расслышал: "Подожди". Она забежала в стеклянные двери метрополитена, и Денису показалось, что он её больше не увидит. И, правда - и через три, и через пять, и семь минут её не было. Денис хотел посмеяться, но пока не стал: ещё не известно, кто оказался в глупом положении. Она сбежала, будто угадала это его смутное желание. Значит, он ей должен быть благодарен? Припомнилось её стихотвореньице: та-ра-рам, бу-бу-бу...
Только через день Денис вернулся к себе и опять с больной головой. И обнаружил, что и кошелёк его из комода исчез, и заначка с предоплатой за ореховый буфет тоже. Когда она успела? Вот что оно значит - звёздочка куда-то там упавшая...