Большаков Артём Александрович : другие произведения.

Город Звёзд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В давние времена семеро Богов создали новый дивный мир. Но затем грянул Великий раскол и Боги исчезли. С тех пор минула тысяча лет, и неведомые силы, руками богородных - наделённых магическими способностями людей, собираются развязать новую войну за судьбу этого мира. В стремительный водоворот событий оказываются втянуты едва овладевший луком охотник Ярослав и его бесстрашная подруга Мария. Какую роль им предстоит сыграть в грядущей буре, которая обещает накрыть мир волной безумия и насилия? Что они могут противопоставить перед лицом сил, находящихся выше их понимания? Ответ лежит за вратами Города Звезд... Слово автора: В своём произведении я отхожу от стандартных рамок жанра и не использую выдуманные расы и мудреную магию. Мир, придуманный мною, отображает времена раннего средневековья, и напоминает Древнюю Русь. Я поднимаю темы множество тем, таких как место человека в этом мире, роль религии, язычества и их конфронтация друг с другом. Если кому-нибудь интересно, я приглашаю вас ознакомиться с фрагментом книги объемом в 120 страниц. Полная версия доступна в виде электронной книги на сайте Литрес: https://www.litres.ru/tom-bell/gorod-zvezd/. Прошу, оставляйте отзывы, делитесь мнением! Я буду рад каждому, даже самому придирчивому критику!))\
  

Пролог

  Степи Вак'Хала
  Поздняя осень 968 года со времен Великого Раскола
  
   Низкие серые тучи заслонили своим унылым одеялом солнечный свет. Ветер гнул длинные стебли увядающих трав и кустарников, навевая своей шепчущей музыкой грусть и тоску. Осень медленно, но верно настигала последние зеленые островки на грязно-желтом полотне степей. Одинокие березки, как потерявшиеся путники среди бесконечной пустыни, утомленно качали ветвями, отправляя в последний путь желтые листочки. Ярик зябко поежился, и поплотнее запахнул подпоясанный кафтан, отороченный засаленным мехом. У его ног, присыпанный былинками, лежал маленький самодельный лук и обмотанный кожей деревянный колчан. Мальчик сидел возле грустной березки, припав на одно колено, на вершине старого муравейника, так, чтобы возвышаться над травой.
  Где-то там, среди этого бескрайнего моря, что-то шевелилось. Сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее, нечто начало приближаться к укрытию Ярика. Шум сминаемой травы распугал затаившуюся живность. Недовольная пустельга вспорхнула с ветки березки, вынужденная прервать свои наблюдения за шепчущимися у корней мышами.
  Ярик пристально всматривался в сторону, где вот-вот должно было выскочить неведомое чудо, но рук к луку не тянул. Да и старый отцовский ножичек, привязанный к поясу, остался на месте. В этот момент шум стих и из травы показалась довольная собачья морда. Шерсть цвета степей была испачкана в крови дрофы, зажатой в зубах зверя.
  Пес подошел к смирно сидящему Ярику. Положив тяжелую тушку птицы пред собой, он уселся напротив мальца, тихо поскуливая. Тот хмурым взглядом оценил пса и его добычу и только потом, наконец, улыбнулся:
  - Ну что, Вьюнок, нашел-таки нашу птичку!
  Тот радостно замолотил хвостом, отвечая на хозяйские похвалу и поглаживания.
  Утерев морду псу, маленький охотник аккуратно достал стрелу, вошедшую в тушу дрофы чуть ниже шеи.
  - Сгодится еще, - с серьезным лицом он вытер ее, и убрал в колчан. Вьюнок не унимался, все скулил и ловил зубами воздух, явно гордый своей удачной охотой.
  Путь до хутора лежал по звериным тропам. Мальчик прекрасно ориентировался в их хитросплетениях и постоянно подмечал новые лазейки, проложенные местным зверьем. Но чем ближе к холмам, тем реже становилась трава, да и высота ее совсем сходила на нет. Здесь, так близко к человеку, следы животных почти пропадали. Только отчаянные лисы могли пробираться к курятникам за заветной добычей.
  По пути попадались пеньки от срубленных берез и ободранные ради хвороста кустарники. Ближайший густой лес был довольно далеко, почти день пути, а ночи уже начинали приносить первые морозы. Грелись, чем могли. Через пару недель должны вернуться мужики, которых староста отправил на заготовку первых дров все в том же лесу. Дрова обычно заготавливались по лету. Но нынче, в начале осени, вся деревенская поленница, вместе с рядом стоящей баней сгорели. И теперь с холодами нужно было справляться самим.
  Хутор, где жил Ярик, был совсем крохотный, и двух десятков домов не наберется. Зато рядом тек ручей с холодной и сладковатой водицей. Оттого и остались жить здесь. Люд был самый разномастный, с юга, востока, запада. Несколько семей занималась земледелием и запасами для всей деревни, остальные охотились или ходили на рыбалку до речушки на севере. Кто-то разводил кур да ухаживал за единственной на всю деревню лошадью. Жили здесь не шибко образованные, но ценящие честный труд люди. А как иначе, когда твой дом находится на отшибе известного мира и за обочиной истории. Дальше на восток и юг простирались бескрайние степи, где летом резвились племена кочевников-турлуков, а зимой выли леденящие ветра и стояли непроходимые сугробы.
  Ярику шел четырнадцатый год. Отец мало-помалу научил его считать и писать, а еще владеть луком и дубиной. И пускай они и жили вдвоем, близкими их отношения назвать было нельзя. Мамы у Ярика не было. Она умерла вскоре после его рождения, он даже не помнил ее.
  Отец был кузнецом. Самым настоящим. Он явно не из этих краев, ведь тут никто не научит плавить железо или делать подковы да гвозди. Но он неохотно делился своим прошлым. Мальчик знал лишь, что отца, Трора, и маму, Настасью, уже очень-очень давно нашла в Темном лесу деревенская травница. Их подрал медведь, оставив страшные раны. Мама едва не умерла, а отец остался без нескольких пальцев на руке. Травница выходила родителей и привела в деревню. А те неожиданно остались тут жить. Так и прожили тут больше добрых тридцати лет. Мать, до того, как ее не стало, занималась хозяйством. Отец помогал местным, делал инструменты, иногда мог поторговать с кочевниками.
  А еще у него был меч. Тоже самый настоящий.
  - Ну вот и пришли, песик! - облегченно вздохнул Ярик, когда показались крыши родной деревни.
  Под конец осени приходилось каждый раз уходить все дальше от дома. Звери и птицы, гонимые холодными ветрами, покидали увядающие степи. Мальчик перекинул увесистую тушку птицы с одного плеча на другое и двинулся вперед, перешагивая непоседливого пса, который резво крутился вокруг хозяина.
  'Наверняка предвкушает дрофиные потроха', - улыбнулся про себя Ярик.
  Детишек в деревне было немного. Один, совсем маленький, Василек, чье рождение справляли всем хутором. Другой постарше, Хаким. В свои шестнадцать или семнадцать лет уже успел получить прозвище - Твердая голова, когда оседлал испуганную козу и на полном ходу разломал лбом калитку одной из хат. Но главным другом Ярика была бойкая и своенравная девчушка по имени Маня. Лет ей было чуть поменьше, чем ему, но она уже стала неплохой хозяйкой и добытчицей. Ведь приходилось кормить как себя, так и дряхлую бабушку.
  - Ярик! Явился-таки, песий друг! - прозвенел звонкий девичий голосок, распугавший ворон с крыши ближайшей избы.
  Манька бежала по тропе навстречу Ярику. Ее каштановые косички смешно болтались и хлестали по лицу. Вьюнок радостно залаял и рванул к ней на встречу, смешно перебирая лапами по грязи. Нагнав девчушку, он начал радостно кружиться, пританцовывая одному ему известные танцы. Манька хохотала от души, так сильно она любила этого непоседливого пса. Как и все остальные в деревне. Других-то собак не было. Края длинной холщовой рубахи, торчавшей из-под старого мехового тулупа девочки, вмиг покрылись следами от собачьих лап.
  - Ну! Показывай, показывай, чего раздобыл! - нетерпеливо запрыгала девочка, сжав кулачки.
  Ярик поднял дрофу повыше:
  - Гляди, какая красавица, Манька! Вся в тебя! Га-га-га! - он потряс тушкой перед ее лицом.
  - Дурак ты, Ярик! Не издевайся над птичкой! - надула губы девочка, и, с издевкой, добавила: - Надеюсь, она вкуснее, чем те суслики, которых ты наловил в прошлый раз. Пойдем, отнесем бабушке, она ее ощиплет.
  - Да-да, пошевеливайся, женщина, - шутливо насупился Ярик.
  Справившись, ребята уселись на старой почерневшей лавке, близ дома Мани. Рядом расположились бабы, перебиравшие почерневшие грибы, выискивая те, что еще были съедобны. Сезон кончался, и поиск еды скоро сильно осложнится. Мужики носили хворост и дровишки от избы к избе. Ванька-гончар, творивший из глины самые причудливые вещи, полезные и не очень, добавлял последние штрихи к своему новому творению: обычную соломенную крышу терема старосты он менял на обожженную черепицу. Теперь дом стал похож на огромного карася. Кто-то пыхтел, неся деревянные ящики, полные репы, лебеды и чеснока в свои хаты. Где-то раздавался стук молотка о наковальню, то был отец Ярика.
  - Наверняка делает новые гвозди для дядюшки Хасана, - прочла мысли Ярика девочка. - Тот собрался построить новую избу, а Ваня сделает там печь, и будет у нас новая баня!
  - Было бы здорово, - безрадостно ответил мальчик, грустно вглядываясь в закат. - Старая баня сгорела, а мыться в корыте на улице уж больно зябко становится. Уж лучше вшей терпеть.
  - Да... - болтала ножками Маня, - Лучше вши, чем холодная гузка!
  - Вон старый Оглоб вообще не моется, даже когда банька была. Отец говорит, мол, у него вши с блохами скоро войну начнут друг с другом, за самые вкусные места! - грубым голосом передразнил отца Ярик.
  Маня занялась звонким смехом. Мальчик положил руку на лоб Вьюнку, лежавшему под ногами. Пес замолотил хвостом и подставил для ласки свой живот.
  - Ты завтра снова на охоту, Ярик? Давай без сусликов только! Они может и милые, но на вкус крысы крысами!
  Мальчик поднял взгляд и посмотрел на подругу:
  - Я не знаю. Отец сам говорит мне, что делать и кого ловить на этот раз. Может быть, завтра будем заниматься, я ведь учусь всяким премудростям у него. Вон даже умею теперь писать на старо... - он прищурился, вспоминая слово, - На старородском!
  - Ай, удивил, я на нем уже давным-давно научилась, - похвасталась Маня, - Бабуля у меня мудрая, хоть и ходит под себя. Зато много чего знает! И меня учит.
  Они посидели какое-то время, рассуждая о новых выкрутасах Твердоголового Хакима и россказнях старика Оглоба, пока нос Маньки совсем не покраснел от холода.
  - Ярослав! - разнесся над домами громкий бас.
  - Ох! Отец зовет, пошли Вьюнок. Увидимся завтра, Мань! - дернув девочку за косичку на прощание, Ярик побежал к дому.
  - Дурак! - отозвалась та и показала ему вслед язык.
  Отца, в маленькой импровизированной кузнице, укрытой навесом от дождя, не оказалось. Ярик застал лишь остывающий горн, из которого холодный вечер вытягивал последнее тепло. Шкафы с инструментами были закрыты. Вьюнок без лишних напоминаний забрался в свою конуру под лестницей, и затаился в ожидании ужина.
  Мальчик поднялся внутрь избы. Отец сидел возле печи, подкидывая к прогоревшим углям свежих дров. Обстановка в доме была предельна проста. Помимо печи, имелись стол и пара лавок возле него, нищая лавка, загроможденная какими-то ящиками, да красный угол с маленьким идолом Бога солнца Лема. Главным украшением комнаты выступал меч в кожаных ножнах, расположенный возле окна на стене. Его рукоять из черной кожи венчал украшенный узором серебристого цвета и большим красным камнем эфес. На столе стояла сальная свеча, отгонявшая своим неровным светом вечернюю тьму.
  Отец, не поворачивая головы в сторону сына, сухо спросил:
  - Как охота?
  - Поймал дрофу, немногим меньше пуда весом, - понуро ответил мальчик.
  - Хорошо. Хватит надолго, - он отряхнул руки от древесной пыли. - Куда попал?
  Ярик стоял, опустив голову, не решаясь сделать шага вглубь дома.
  - Чуть ниже шеи, - ответил он, потирая замерзшие ладошки.
  Отец посмотрел на сына. От света огня из печи, в острых чертах лица и многочисленных морщинах залегли глубокие тени. Легкая седина на висках придавала ему вид мудрого, но грозного старца. Темным взглядом он какое-то время сверлил мальчика, после чего сказал:
  - Вижу, ты делаешь успехи. Накорми пса. Соседка Ольга угостила нас горшком с чечевицей и кроликом, принеси все, поедим, - он кивнул в сторону печи и вышел из дома.
  Ярик юркнул вслед за ним в сени, сполоснулся в бочке с водой и стянул с полок пару луковиц и баночку с толченым хреном, после набрал кувшин из другой, заполненной дикой вишней и водой бочки. Бросив псу останки вчерашнего ужина, он поспешил снять с печи горшок с кашей и поставить на стол. Только сейчас он осознал, что жутко голоден. Отец вернулся, держа в руках изрядно зачерствевшую лепешку. Свежий хлеб сейчас пекли редко, да и печи, пригодные для этого, были далеко не в каждом доме. Дрова шли только на обогрев.
  Трапеза проходила молча. Ярик ел, уткнувшись в тарелку. Отец, не отрывая орлиного взгляда от огня свечи, жевал долгими и мощными движениями челюсти. На скулах играли желваки. Он всегда был таким. Хотя те, кто знал его подольше, говорили, что раньше Трора наполняли только доброе настроение и тяга к общению. На вечерних посиделках долгими летними вечерами или во время зимних обрядов, он был душой компании, постоянно рассказывал истории о чужих землях и много шутил. Но потом с матерью случилось что-то ужасное, что именно Ярик и сам не знал, но произошло это почти сразу после его рождения. Ее не стало. С тех пор отец зачерствел как лепешка, которую он сейчас жевал. Сердце превратилось в камень. И огонь свечи освещал в его глазах нечто хищническое, будто его терзали доставляющие боль воспоминания.
  Ярик не понимал, чем заслужил такое отношение со стороны отца. Он прилежно учился мудростям, которые тот преподавал ему. Из кожи вон лез, пытаясь заслужить его одобрение. А в ответ получал нечто сухое и отстраненное, вроде: 'Вижу, ты делаешь успехи'. Да и разговаривали они только по вечерам. Примерно также как сегодня. Поэтому Ярик искал утешения в дружбе с Манькой. Хотя в основном, дни напролет, он одиноко скитался по степям, выискивая животных и птиц. Единственной его компанией был непоседливый Вьюнок.
  Ночь затопила улочки хутора. И даже луны не взошли над бежавшими сюда облаками, чтобы осветить кромешную тьму. Холод крепчал, проникая внутрь изб через соломенные крыши и слюдяные окна. И то был не сырой и промозглый осенний холод. Он становился пронзительно морозным и по-зимнему обжигающим. Куры молчали, слушая порывы воющего ветра. Вьюнок забился поглубже под лестницу и свернулся калачиком, укрыв нос пушистым хвостом. Многие дома уже уснули, погасив свои огни.
  Вот и Ярик собирался лечь спать, на печи, и уже облачился в длинную ночную рубаху. Лук с колчаном висели на стене подле дверей и ждали завтрашней вылазки в степи. Отец все также сидел за столом, предаваясь в свете увядающей свечи своим мыслям.
  - Завтра ты отправишься на восток, глубже в степи, - раздался его голос. - Скоро в теплые места побегут сайгаки. Я хочу, чтобы ты добыл одного, - он повернул голову в сторону сына. - Для тебя он будет тяжел, так что бери с него только самое важное. Решишь сам.
  - Хорошо, отец, - тихо отозвался мальчик и полез на печь.
  - Охота на такое животное может оказаться испытанием, - продолжил тот. - Сайгак может дать сдачи. У взрослого самца рога могут достигать до локтя в длину. Помни! Всегда используй окружение. Если тебе придется не сладко, оглядись и подумай, что может помочь тебе выжить.
  Ярик кивнул и отвернулся к стене, быстро провалившись в сон. Сегодняшний день изрядно измотал его.
  Ему снился Вьюнок, разъезжающий верхом на испуганной козе по степям, сайгаки, летающие над сугробами, а потом вдруг все померкло. И из ночной тьмы начал прорисовываться далекий грандиозный город, о семи каменных башнях, уходящих высоко к облакам. Город стоял в заснеженных горах, на краю обрыва, уходящего до самого основания земли. Из пропасти медленно вытекал морозный туман. В бледно-голубом свете тысячи снежинок перемигивались друг с другом, подчеркивая древность и величественность окружения. Причудливые гладкие формы высоких зданий, гнавшихся вверх за своими высокими каменными братьями, проливали из окон свет всех оттенков синего и белого.
  Но самым необычным в этом городе чудес, были звезды. Мириады звезд окружили верхушки башен словно ковром, расстеленным над городом. Их холодное бледно-голубое сияние застилало ночные оттенки, являясь единственным источником света на небе. Солнце здесь никогда не всходило.
   Рядом с Яриком, верхом на огромном, бурого цвета мехом, волке, восседала самая прекрасная девушка, которую только можно представить. Длинные темные волосы покрывали плечи и спину. Из-под волос вырисовывался маленький нос с горбинкой. Сама она, приоткрыв рот, заворожено смотрела на звезды. По лицу Ярика текли слезы, будто он нашел то, что искал всю жизнь, и путь к этому был очень долог и труден. Но потом он проснулся...
  
  

Часть I

  'Дом остается домом, даже если стал пепелищем...'
  Полина Прокопьева
  
  

Из огня...

  Запах гари щекотал ноздри. Какофония из дикого ора, жалобных стонов, топота копыт и лязга стали вырвали Ярика из сна. Он резко сел, впечатавшись лбом в низкий потолок над печью. Из глаз брызнули слезы и звезды, еще не выветрившиеся из ночных сновидений. Из окна струился яркий свет, как будто само солнце зависло возле избы. Снаружи раздался громкий лай Вьюнка. Отца рядом не было.
  Спрыгнув на пол, Ярик первым делом натянул портки и меховые сапожки. На бегу подхватил кафтан и снял со стены свои лук и колчан. Выскочив из дому, он едва не подскользнулся на темной луже. Прямо на лестнице лежала соседка Ольга. Вдоль спины протянулся страшного вида рубец. Возле нее валялось несколько дротиков.
  'Что происходит?!', - лихорадочно метались мысли в голове.
  Он поднял один из дротиков и выбежал во двор. Там он застиг Вьюнка. Ощетинившийся мех покраснел от многочисленных ран и порезов. Морда застыла в свирепом оскале. От пса доносился полный решительной угрозы рык. Возле него лежало тело полуголого незнакомца. Из его разорванного горла медленно вытекала кровь.
  Перед псом, показушно размахивая топором, стоял еще один. По нагому мускулистому торсу, полностью покрытому причудливыми шрамами, ручейками бежал пот. Лысая голова, увенчанная пучком волос, собранной в косичку, была окрашена в белые и красные цвета. На лице растянулась хищная улыбка. Он смеялся и вопил от удовольствия, предвкушая расправу над раненым псом. Появление Ярика привлекло его внимание. Выпученные глаза, полные жажды убийства, уставились на мальчика. Прокричав что-то на незнакомом языке, дикарь бросился в его сторону, позабыв про недобитое животное.
  Безумец приближался все ближе. Скованный страхом Ярик застыл на месте, не смея пошевелиться. Дротик выпал из оледеневших рук. Топор уже устремился к нему, когда перед его глазами просвистела серебряная вспышка. Рука дикаря, отхваченная до локтя, упала на землю, орошая все вокруг горячими фонтанами крови. Кто-то схватил Ярика за плечи и встряхнул, пытаясь вывести его из оцепенения:
  - Мальчик, очнись!
  Ярик заморгал, сердце снова забилось, выбравшись из самых укромных уголков. Только тогда он осознал, что перед ним отцовское лицо, а не выпученные глаза убийцы. Тот лежал, держась за окровавленную культю, бранясь на своей тарабарщине.
  Отец вонзил меч в горло захватчику и потянул сына за рукав:
  - Уходим отсюда.
  В этот момент, как по волшебству, вспыхнула крыша их дома, вся разом, озарив ярким светом место битвы. Синюшный огонь, словно жидкость, медленно растекался по соломе, и очень быстро добрался до края. Капая на землю, пламя оставляло шипящие лужицы.
  - Что происходит? Кто это был? - испуганно спросил Ярик, закрывая голову от летящих с крыши былинок.
  - Живее, это еще не конец, - отрезал все вопросы отец и перебежками отправился к кузнице.
  Вьюнок стоял там же где и был. Он уже не рычал и не скулил. Лапы пробирала дрожь. Каждый вздох давался ему все тяжелее. Потускневшим взглядом он проводил старшего хозяина, но не шелохнулся. Горошины слез покатились по щекам Ярика от этого зрелища, он хотел подойти и утешить своего верного друга. Но вернувшийся отец, схватил его за ворот кафтана и потащил к кузнице.
  - Послушай мальчик, если мы тут останемся, то погибнем. Собери мысли в кулак, горевать будешь потом, - он говорил холодным стальным тоном. - Вокруг хутора нет никаких убежищ. Твой шанс - это укрыться в степной траве до утра, и после пробираться на север, к Темному лесу. Там должны быть наши мужики, что староста отправил рубить лес.
  - А ты? Где будешь ты? - поднял к нему свои красные глаза Ярик.
  - Я буду рядом. А сейчас, беги точно за мной. Если начнется бой, найди, где спрятаться. Если потеряешь меня, спускайся с холмов к траве. Ты понял меня? - он поправил лук за спиной сына и проверил ножик на его поясе.
  - Д-да, - кивнул мальчик.
  - Хорошо. Лук можешь не доставать, твои стрелы без наконечников и бесполезны в этом бою. Бегом, не отставай!
  Покинув укрытие кузницы, уже занявшейся огнем, отец побежал по неровной улочке к северному окончанию хутора. Навстречу ему бросались разномастные дикари, вооруженные копьями и топорами. Но натыкались на неожиданный от обычных деревенщин отпор.
  Первого, кричавшего проклятия на дикарском наречии, отец сразил точным колющим ударом меж ребер. Копье второго он ловко отклонил мечом, и пнул атакующего между ног, завершив все взмахом лезвия наотмашь по горлу. Третий швырнул дротик, пролетевший мимо отца и угодивший в тележку, за которой притаился Ярик.
  Отец махнул ему рукой, и побежал дальше по улице, разрубив застрельщика от плеча до живота. Из горящей избы выбежала баба, охваченная огнем. Истерично крича, она крутилась вокруг себя, пытаясь сбить пламя, срывала одежду, но, в конце концов, упала на землю. Воздух заполнился тошнотворным запахом горелой плоти и паленой шерсти.
  'О всемогущий Лем, что же стало с Манькой, где же она?', - взмолился шокированный Ярик, вспомнив, что на другом конце деревни осталась его подруга. - 'Надеюсь, она жива!'.
  Из переулка выскочил Хаким, самый старший из детей в деревне. В своих руках он держал окровавленное копье одного из захватчиков. Лицо юноши превратилось в кровоточащий фарш.
  - Ярик! Беги! - прокричал юноша, когда в плечо ему вонзился дротик, пробив его насквозь.
  'Беги! Беги!'.
  В ужасе, мальчик припустил по улице от укрытия к укрытию, от забора до бочки с водой. От бочки до горящего курятника. Затем бросок вдоль изгороди к отцу, который сражался на краю деревни с всадником.
  Этот противник отличался от остальных. Восседавший на резвом коне гнедой масти, он был облачен в кожаный ламеллярный доспех, закрывавший его до колен. Воин неистово орудовал саблей, сверкавшей в свете пылающих домов. Он наносил удары быстро и яростно, не переставая крутиться вокруг противника. Каждый взмах сопровождался хриплым вскриком. Узкие глаза и короткий рот искривились в злобной гримасе. Отец уже начинал уставать, и защищаться становилось все тяжелее. Некоторые удары почти пробили его защиту, едва не лишив головы.
  Ярик собрался с духом, снял с плеча лук, и вложил маленькую стрелу в руку. Это было правдой, против такого воина его деревяшки бесполезны, но помочь как-то нужно было. Причем срочно. Поэтому он поступил иначе. Дрожащими руками мальчик натянул тетиву, выцеливая глаза лошади. На выдохе он расслабил руку и пустил стрелу в полет. Ловкой нитью, она пронзила дым и витавший в воздухе пепел. И настигла мягкие конские ноздри, пройдя сквозь тонкое мясо на глубину почти до самого оперения.
  Дико заржавший скакун в ужасе вытаращил глаза и встал на дыбы, яростно перебирая в воздухе копытами, не находя способа избавиться от попавшей иголки. Всадник с криком упал на землю и был добит мощными ударами ног танцующего коня. Отец поспешил отойти от разбушевавшейся бестии и махнул сыну, чтобы тот поспешил к нему.
  - Молодец, мальчик! Я же сказал, ты делаешь успехи! - на его лице появилась улыбка. Ярик еще не видел отца таким довольным. Он даже выглядел по-другому, полным жизни и энергии посреди этого праздника смерти. Как будто долгие годы тосковал по хаосу, и теперь упивался происходящим.
  - Я целился в глаза.
  Отец ухмыльнулся. Кивнув сыну, он отправился вдоль объятого пламенем дома к выходу из деревни. Но, не ступив и пары шагов, встал в боевую стойку, крепко сжав рукоять меча.
  Навстречу им, истошно вопя, бежала Манька. Ее косички совсем растрепались и спутались. Старый тулупчик, накинутый поверх ночной рубахи, был покрыт грязью и следами мужских сапог. Босая, она неслась сломя голову по раскисшей улице, не разбирая дороги. А за ней гналось трое дикарей, довольно улюлюкавших на своём харкающем наречии. Увидев воителя, преградившего им путь своим мечом, они остановились. Переглянувшись, троица разошлась по кругу, чтобы атаковать с разных сторон.
  Ярик поймал девчонку в объятия и оттащил ее за лестницу горящего дома. Отец же повыше поднял меч и медленно пошел в сторону, стараясь отрезать противникам доступ к детям и лишить их преимущества над собой.
  Ближайший из них, тот, что слева, был вооружен двумя кривыми мечами. Вскинув их повыше, он с неистовым воплем в прыжке налетел на отца. Пошатнувшись, тот отразил удар, заблокировав оба лезвия своим мечом, и оттолкнул атакующего пинком в грудь, повалив наземь. В этот момент, второй захватчик ткнул своим копьем с боку. Сумев извернуться и уйдя с линии удара прыжком в сторону, отец завершил финт размашистой атакой по телу противника.
  В лицо брызнула кровь, ослепив его на мгновение. Этого оказалось достаточно третьему дикарю, оставшемуся за спиной. Он метнул маленький топорик и поразил защитнику ногу, чуть повыше колена.
  Обернувшись, отец, обжигая взглядом обидчика, двинулся к нему. Но первый дикарь, сверкнув мечами, снова прыгнул. В этот раз, раненый отец, лишенный своей ловкости и твердой стойки, не стал защищаться. Он бросился навстречу к нападавшему, выставив меч вперед. Прыгун насадился на клинок своей грудью, продолжая яростно плеваться и изрекать проклятья. Бросив мечи, он схватил отца за голову, пытаясь выдавить ему глаза.
  Ярик решил помочь родителю, увязшему в борьбе с дикарем. Выхватив из-за пояса свой ножичек, он подбежал к врагу сзади и вонзил короткое лезвие ему между лопаток, докуда сумел достать. Пользуясь заминкой противника, отец освободился от хватки. Вынув из его груди меч, он снес дикарскую голову с плеч быстрым ударом.
  Обернувшись, он увидел, что последний противник лежит на земле. Из спины торчало копье, которое здоровой рукой пытался достать Хаким. Он появился незаметно для сражавшихся, и спас отца от неминуемой смертельной атаки.
  Юноша молча улыбнулся разбитыми губами и упал на колени, истратив последние силы. Рана на плече обильно кровоточила.
  - Хаким, ты сможешь идти? - опустился на колени подле война отец и осматривая его руку.
  Тот отрицательно качнул головой, но попытался встать, отчего завалился на больной бок. Мужчина подхватил его и помог сесть возле калитки горящей хаты. Ярик дрожащими руками вытащил ножик из спины дикаря и вытер об его портки. Ему до сих пор не верилось, что все это происходит. Руки не слушались, будто заледенели на морозе. В ушах стоял звон.
  - Мы не сможем помочь ему, - сказал отец. - Нужно бежать дальше. Как Маша?
  - Она...ей жутко страшно, - процедил Ярик.
  - Тебе тоже страшно, но ты должен быть сильным, мы почти выбрались.
  Он оставил увядающего Хакима и подошел к девочке. Та тихо рыдала, сжавшись в клубочек, спрятав лицо между коленями, и обхватив их руками.
  - Маша, - положа ей руку на спину, сказал отец. - Машенька, нужно идти, - его тон стал почти мягким и успокаивающим.
  Девочка подняла зареванное личико:
  - Они...они...зарубили бабушку!
  Дикий женский крик с другой стороны деревни пронзил воздух. Маня вновь зарылась в коленки, пытаясь спрятаться от окружающего ужаса.
  Не отпуская меча, отец поднял ее и прижал к груди:
  - Пойдем, Ярослав, скорее.
  Ярик кивнул и поспешил за отцом. Вскоре они выбрались из деревни и начали спуск с холма. По пути им встретились искалеченные тела мужиков, пытавшихся убежать от резни. Поперек лавки на краю хутора, лицом вниз лежала баба с задранной на голову ночной рубахой. Захватчикам было мало забрать ее жизнь. Честь тоже взяли с собой и разделили поровну. Мальчик бежал, стараясь не смотреть на эти ужасы. Скоро начнутся знакомые звериные тропы. Спасительные лазейки, которых не знают враги. А высокая трава надежно укроет их всех от чужого взора.
  Чем дальше от деревни они отдалялись, тем холоднее становилось. Жар от огня затих, изо рта вылетал пар. Удушливый запах гари тоже пропал, уступив место пронизывающим ветрам. Солнце еще не взошло, хотя где-то на востоке небо начинало приобретать яркие оттенки. Ни одна из лун так и не появилась этой ночью. Даже звезды казались какими-то померкшими. А может, это слезы застилали взор.
  Ярику вспомнился его сон про город, окутанный снегом и звездным светом. Мысли о нем помогли успокоиться и сосредоточиться на спасении. Представлять скрывающиеся за его стенами чудеса было приятнее, чем вспоминать кошмар, обрушившийся на деревню.
  Скоро хутор скрылся за вершиной холма. Лишь догорающее зарево пробивалось к небу, освещая окружающие степи. Уже было видно спасительное травяное море, бежать оставалось совсем немного. Но шаг отца замедлялся все сильнее. Из раненой ноги обильно сочились красные слезы, оставляя на земле неприятного вида тропинку. Вскоре он уже не мог бежать и опустил на землю Машу.
  - Ярослав. Послушай меня, - остановившись перевести дух, отец обратился к сыну. - Что бы ни случилось, ты должен сделать так, как я скажу.
  Мальчик вздрогнул и торопливо кивнул.
  - Хорошо. Мне нужно многое рассказать, но времени нет, - продолжал отец. - Я не знаю кто они. Мои враги давно мертвы либо потеряли меня. Ведь я надолго затерялся в этих степях. Послушай, ты должен выбраться, даже если придется бросить меня, - он хмуро опустил взгляд на свою раненую ногу. - Многие вещи ты сейчас не поймешь. Если мы разделимся, то доберись до стоянки лесорубов. Вот возьми, - он передал ему маленький идол Бога Лема.
  Ярик повертел фигурку из черного камня в руках, ту самую, что стояла все эти годы у них дома, и спрятал в кармашек кафтана.
  - Сохрани ее для меня, хорошо? Это важно! - он обхватил сына за плечи, и вгляделся ему в глаза.
  Ярик снова кивнул и увидел в его глазах отражение огня. Жаркое, неестественное пламя, полукругом растеклось вокруг них, отрезая пути к отступлению. Яркий свет озарил округу. Маня в испуге прильнула спиной к мальчику, наблюдая приближение чужеземцев, напавших на деревню. Они медленным шагом вошли в полукруг, и построились, словно почетный караул, приложив свое оружие к груди. Позади них показался искалеченный всадник, скакуна которого поразил своей стрелой Ярик. Его расквашенное лицо искривилось, выражая отвращение.
  Отец вскочил на ноги, морщась от боли. Он закрыл детей собой от взора дикарей и отступил ближе к огню, туда, где начиналась спасительная степь. Меч вновь поднялся вверх, готовый к бою.
  В круг вступил исполин, намного крупнее тех, что пали сегодня от этого меча. Мышцы бугрились под ярко-коричневой кожей и перекатывались при каждом его шаге. Голова гладко выбрита, от затылка до подбородка, через глаза без бровей, протянулись две красные линии. Сами глаза полыхали ярким огнем, языки которого поднимались выше головы, предавая облику человека инфернальный образ. В носу было продето золотое кольцо с насечками. Поверх голого торса, также испещренного ритуальными шрамами в виде резких узоров, он накинул плащ цвета безлунной ночи. Набедренную повязку из меха украшал золотой череп с начертанными поверх него иероглифами. Мощный пресс был обвит цепью. На ноги великан водрузил внушительные меховые унты до колена, размером больше Ярика, увенчанные золотыми фигурами.
  Он встал посреди воинов, грозно нависая над своими жертвами. Оценив их своим огненным взглядом, гигант заговорил на ломаном старородском языке:
  - Ты храбро сражался воитель, - от его рычащего голоса, свет огненного кольца как будто померк, - Но храброст' не спасет тебя.
  - Кто вы такие? - холодно спросил отец.
  - Мы ест' Воинство Пекла, - дикарь развел руки в стороны, и на каждой из ладоней вспыхнули сгустки жидкого пламени. - Мы - Орда. Вы - не первые жертвы моего огня, и не станете последними. У тебя есть то, что мое по праву. Идол Лема!
  - Понятия не имею о чем ты! Зачем вы напали нас? Зачем тебе сдался этот идол? - тянул время отец, пытаясь придумать план спасения.
  - Как смееш' ты, клоп, вопрошат' у меня! - гигант направил руку в сторону отца, сжав ее в кулак. Жидкий огонь потек сквозь пальцы на землю, топя ее словно лед, - Отвечай, и я оставить жизн' твоим щенкам! Или сгорите вместе!
  Вместо ответа, отец повернулся к детям и с криком перебросил их через огненное кольцо, чуть не угодив в него сам. Великан издал свирепый рык и из вытянутой руки выплеснулись языки огня, протянувшиеся через всю поляну к Ярику и Мане. Змеями, они обвились вокруг детских лодыжек, подняв их над землей и потянув обратно в круг. Одежда истлела в мгновение ока, кожа начала покрываться пузырями от ожогов.
  - Глупец! - прорычал исполин. - Верни идол, или я сожгу твое жалкое отреб'е!
  Издав дикий крик, отец прыжком подобрался к свирепому дикарю, вложив все силы в последний решающий удар. Меч яростно вгрызся в мускулистую руку, со звоном врубившись в кость.
  Огненные змеи пропали, оставив после себя струи дыма. Ярик и Маня упали друг на друга, в паре шагов от огненного кольца.
  - Бегите, сынок! - прокричал отец.
  Великан взревел и одним ударом здоровой руки вбил его землю и изрыгнул на него потоки огня. Переломанная фигура в мгновение ока растаяла, словно снежный ком на солнце. Меч так и остался воткнутым в руку убийцы.
  Ярик в ужасе поднял Маню на ноги и, взяв ее за руку, потащил в степи. Пламя обожгло его правую ногу. Она пылала, словно туда еще и нож воткнули. Каждый шаг отдавался по всему телу волнами тошнотворной боли. Мальчик гнал мысли о ней прочь, думая лишь о спасении.
  Скомкав и обыскав останки отца, исполин злобно зарычал:
  - Graugh ma'ul! Привести живыми!
  Чужеземцы с криком бросились за ребятами, проходя сквозь огненное кольцо совершенно без вреда. Мальчик чувствовал жар их дыхания. Лязг стальных членов их брони, казалось, гремел прямо в ушах. Но страх подстегивал бежать все дальше и дальше от места расправы над родителем. Маня, придя в себя, крепко сжала его руку и ускорила темп.
  Ярик знал эти места. Где-то здесь будет небольшой овраг, русло старого ручья, с каменистым берегом. Свалившись туда на бегу, в такой кромешной тьме, точно можно переломать себе ноги. Мальчик надеялся, что это поможет задержать преследователей.
  Травы, наконец, устремились ввысь, постепенно укрывая беглецов. Крики преследователей слегка отдалились и разделились, словно те бросились в рассыпную, обыскивая каждый уголок. Но оглядываться страшно не хотелось, чтобы не сбавлять темп и не пропустить последнюю ниточку к спасению.
  Вскоре показалась знакомая каменистая полянка.
  - Приготовься, Маня! - прокричал запыхавшийся Ярик. - Когда скажу, прыгай из всех сил вперед!
  Маня не ответила, лишь сжала его руку посильнее. Но в этот момент, сбоку на них набросился один из дикарей, снеся беглецов с ног. В кувырке он встал на ноги и схватил детей за шиворот, подняв над землей. Хриплый отвратительный смех вырвался из-под белой деревянной маски, надетой на его лицо. Черные длинные волосы, ниже плеч, обрамляли ее, отчего пленитель становился похожим на призрака. Серая кожа его рук лишь усиливала этот эффект. Грудь до самого живота пересекала черная татуировка в виде полосы.
  Остальные преследователи уже почти нагнали их, топот сапог раздавался совсем близко. Вопящая Маня, извернувшись неведомым образом, пнула ногой прямо в маску дикарю. Послышался тихий хруст.
  - Akh' Mael Kham! - крикнул чужеземец голосом, похожим на скрежет трущихся друг о друга камней.
  Преследователи ликующе взревели и побежали в его сторону. Пока он посмеивался, разглядывая добычу, из травы выскочил бесстрашный Вьюнок. Отчаянно рыча, он мертвой хваткой вцепился серокожему в руку, державшую Ярика. Мальчик упал на землю, больно ударившись головой о камень. Он мгновенно вскочил на ноги и пошатнулся от головокружения. По затылку потекла теплая струйка.
  Дикарь бросил Маню в руки одному из подоспевших воинов, достал из ножен на поясе длинный нож из черного металла, и всадил его по самую рукоять в шею отважному псу. Издав последний жалобный писк, Вьюнок пал подле ног убийцы, отдав свою жизнь за маленького хозяина.
  - Ярик, нет! - пыталась вырваться девочка. - Пустите меня!
  Она укусила державшего ее преследователя за руку, на что тот успокоил ее могучим ударом в лицо. Девочка обмякла в его руках и замолчала.
  Ярик понял, что выбора нет. Воспользовавшись ликованием дикарей, он бросился в сторону старого ручья.
  Камыш на берегу скрыл от ринувшихся в новую погоню безумцев его прыжок через пересохшее русло. Судя по крикам, многие из них, угодили в ловушку, началась неразбериха. Их брань оставалась все дальше и дальше позади. Начались знакомые неприметные звериные тропы. По ним парнишка мог бежать, не боясь, что сминаемая трава выдаст его.
  'Надеюсь, этот в маске сломал себе обе ноги!'.
  Силы его были на исходе. Кровь из раны на голове не унималась. Слезы катились из глаз, оставляя дорожки на грязных щеках. Но страх снова заставлял бежать, не позволяя сбавить темп. Мальчик знал, что этой тропой он сможет пробежать не дольше пары верст, и прикидывал, куда свернуть дальше, что бы попасть к лесу. И все же, если не выходить на дорогу дровосеков, путь туда займет почти весь день. Нынче по весне мужики брали Ярика с собой до леса. Старик Оглоб показывал ему разные травы, растущие здесь, и для чего они могут ему пригодиться. А еще в своих вылазках по этим местам вместе с Вьюнком, Ярик как-то наткнулся на растущие вместе три березки, под корнями которых приютилась небольшая пещерка.
  'Вьюнок, Манька...папа...'.
  Комок слез снова подступил к горлу.
  'Нужно найти это укрытие, во что бы то ни стало'.
  Свернув в нужном месте, мальчик углубился в степи, и вскоре отыскал те самые березки. Он аккуратно вышел из травы, не оставляя следов, и забрался в маленькую пещерку, заслонив вход снаружи упавшими ветвями, полными пожелтевших листьев.
  Оказавшись внутри, Ярик упал на землю, и забылся тревожным сном. Город, окутанный звездами, уступил место огню и кричащей девочке.
  
  

...да в полымя

  Спал он не долго. Сон принес спутанные огненные образы и крики. Плачущие Вьюнок и Маня утопали в море жидкого пламени. Мальчик бросился их спасать, погрузившись в огненные воды. Кожа плавилась и покрывалась пузырями, острая боль сковала руки и ноги. Беззвучные крики, уносились в никуда, надежды на спасение не было. Мир утонул в ярком полыхающем свете. Где-то над ним раздавался хриплый тошнотворный смех дикаря в маске. Надежды нет.
  Запах гари вновь выхватил Ярика из тревожного забытья. До убежища доносился треск горящей травы. Его лихорадило. Все тело болело, а лоб был горяч как сталь на жарком июльском солнце. Место ожога покрылось коркой и глухо стонало. Боль прокатывалась до самого колена. Мальчик немедленно поднялся, поправил лук и колчан, съехавшие за спиной во время сна и осторожно раздвинул ветки, укрывавшие вход в пещерку.
  На улице рассвело, но солнца не было видно. И не из-за серых нависших облаков. Небо затянула пелена черного дыма. Травяное море полыхало диким пламенем, унося ввысь горящие былинки. Их пепел хлопьями оседал на землю, словно первый снег. Огненное одеяло подступало со всех сторон. Пожар шел явно со стороны деревни. Ярик закашлялся от удушающего смрада. Свежий воздух отступил, проиграв борьбу со стихией.
  'Это еще не конец'.
  Его не смогли найти, так решили выгнать на открытое место. Погоня продолжается. Своим коротким отдыхом он дал врагу время для поисков.
  'Нужно выбираться!'.
  Паника вновь пробиралась к сердцу, пытаясь завладеть мальчиком. Он уселся возле выхода и принялся лихорадочно вспоминать возможные пути, ведущие прочь от огненных преследователей.
  'Так, для начала успокойся!', - Ярик несколько раз глубоко вздохнул, перебирая мысли в голове. - 'Скоро, ближе к лесу, начнется болото. Дальше них, в эту сторону, я еще не ходил. Там много трясин. Прошлый раз одна из них чуть не сцапала меня. И тогда со мной был Вьюнок. Но теперь опознать такую ловушку я смогу с легкостью'.
  Звуки огня становились все ближе.
  'Дорога явно занята ими, бежать дальше на восток смысла нет. Остаются только болота', - взяв себя в руки, Ярик решительно выглянул из укрытия. - 'Травы там немного, зато много камыша. Это поможет мне'.
  - Ну, вперед, - отодвинув ветки, Ярик выскочил прочь из своего пристанища в сторону ближайшей звериной тропы.
  Никто, кроме него, не бывал здесь. Никто, кроме него, не знает этих троп.
  'Этим я сильнее них!', - бежал мальчик сквозь заросли, ловко перепрыгивая редкие камни и ямы. - 'У них огонь, а у меня болото!'.
  Тропа виляла зигзагами. Местные вепри не сильно заботились об удобстве беглеца, когда протаптывали свои дорожки в этих непроходимых местах.
  Бегство давалось Ярику с трудом, но он надеялся добраться хотя бы до болота. В боку жутко кололо. Раскаленная голова начала кружиться, вызывая приступы тошноты. Воздуха не хватало, от чего приходилось буквально ловить его ртом, каждый раз стараясь захватить его все больше и больше. Соленый пот заливал лицо. Оставленные им дорожки приятно холодили горячий лоб.
  Остановившись на минуту перевести дух, Ярик усердно вслушивался в окружающие звуки. Пожар остался позади и на смену его шуму пришел шелест травы и шепот ветра. Признаков погони и криков чужеземцев не было слыхать.
  'Может я оторвался? Наверняка они на дороге. Ждут меня'.
  Ярик продолжил движение, немного отклонившись к востоку. До спасительных, если их можно так назвать, трясин, оставалось меньше часа бега. Прорвавшееся сквозь угрюмые облака послеобеденное солнце едва освещало темноту тропинок, скрывавшихся под сенью увядающих трав. Ярик спешил вперед, выбирая путь скорее по наитию, чем высматривая какие-то знакомые ориентиры.
  Ноги вскоре начали заплетаться, лихорадка давала о себе знать. Пару раз он спотыкался и плюхался сначала в твердую и сухую, а потом в грязную и сырую землю.
  'Значит болото совсем рядом', - вылезая из раскисшей почвы, думал мальчик. - 'У меня почти получилось!'.
  На его памяти, трава должна была уже постепенно снижаться, сменяясь, вскорости, камышом. Границу болот охраняли жиденькие осинки, и чуть дальше начинались топи. Но сейчас вышло иначе. Видимо он выбежал к своей цели с другой стороны. Ярик не заметил резкого окончания травяного леса. На полном ходу он вылетел с верхушки небольшого обрыва прямиком в густую зловонную жижу.
  Под руками почувствовался старый мох и мерзкий на ощупь ил. В ноздри ударил запах застоявшейся прокисшей воды. Попытавшись встать, он ощутил, как дно медленно, но верно уходит из-под ног. Сапоги основательно увязли противной каше. Ни сил, ни возможности ступить и шага, не было.
  'Думай, парень, думай!', - отчаянно озирался по сторонам Ярик в поисках спасения. - 'Прошлый раз я не был так глубоко в трясине и смог выкарабкаться с помощью Вьюнка. Что же делать?!'.
  Цепкие лапы страха и паники снова потянулись к беззащитному мальчишке. Обувка почти полностью погрузилась в непроглядную пучину. Дыхание участилось. Дрожь пробирала руки.
  Ярика вдруг осенило:
  - Дядюшка Оглоб! Старый ты хрыч!
  Не спеша, и не без труда, он вытащил ноги из сапог. Ощутив босыми ногами склизкое болотное дно, мальчик поморщился.
  'Фу, противная гадость!'.
  Что-то поспешило впиться в обнажившуюся кожу стоп, обдав волной боли с ног до головы. Но обращать на это внимания времени не было.
  Вспоминая однажды свою молодость, старик Оглоб рассказывал, что оказавшись в трясине, нужно лечь на дно, подложить под себя что-нибудь, желательно палку или заплечную котомку, и аккуратно ползти к берегу. Так Ярик и поступил. Подложить под себя было особо нечего, поэтому пришлось пожертвовать луком и колчаном.
  Не торопясь, время от времени перекладывая оружие из-под себя вперед, он пополз по нему до ближайшего берега. Старик оказался прав, засасывать трясина стала меньше, хотя погружение окончательно не прекратилось. Пару раз из-за резких движений, Ярик ощущал, как локти погружаются в моховую кашу. Но потом он приспособился и стал более аккуратен, придав своим движениям нужную нерасторопную уверенность.
  Казалось, прошел целый день, пока он полз к берегу, поросшему редким кустарником. Добравшись, паренек схватился за ветки и начал вытягивать себя из плена трясины. Последние желтые листья посыпались на голову, облепив ее со всех сторон. Мокрые руки предательски соскользнули, отчего лук с колчаном окончательно утонули под тяжестью тела. Собрав все силы, что остались, Ярик подпрыгнул и снова ухватился за ветви. Титаническими усилиями он вырвал себя из мерзких объятий. Выбравшись на твердую землю, он перевернулся на спину и еще долго лежал, пытаясь отдышаться.
  Сознание улетело куда-то за горизонт, в поисках островка покоя и надежности. Ему грезились величественные города, которых он никогда не видел, мачты огромных кораблей, о существовании которых даже не подозревал, уходящие ввысь на безумную высоту горы, о которых он и не слыхивал. Перед глазами появились длинные столы, заправленные белоснежными скатертями, ломившиеся от всевозможных диковинных яств. Вот тебе и куриные ножки с шалфеем, и поросячий бок, с хрустящей корочкой, супы, соленья, какие-то неизвестные зверьки и птицы, залитые соусами, горячий ароматный хлеб. А вот вам квас, морс, пиво, угощайтесь, юный господин!
  Живот заворчал, подобно жалобно скулящему псу. Да так громко, что Ярик проснулся. Потратив пару минут на осознание того, что между ним и забитыми едой столами целый мир, он горько уронил голову на землю. Не находя в себе сил подняться он уставился в серое небо. Оно клубилось беспросветными облаками, но можно было угадать, что солнце стремилось к закату.
  Острая боль вновь поразила ступни. Подскочив, Ярик обнаружил на ногах десятки пиявок. Мелкие и противные паразиты жадно сосали кровь в самых мягких местах, и даже умудрились забраться выше, под штанину.
  Сняв портки, он наломал веточек и принялся отрывать кровососов. Это заняло изрядно времени. Ноги были облеплены ими почти до тех мест, которые народу не показывают. Места укусов болели. Оставалось надеяться, что в ранках не осталось их острых зубок. Однако паразиты сделали свое дело. Ярику стало получше, жар спал, тошнота и головокружение пропали. Но слабость и усталость от пережитого безумия давали о себе знать. Вторила им и стонущая обожженная нога.
  Одевшись, парнишка оценил местность. Он находился на клочке твердой земли. Отсюда, петляя тонкой струйкой между зыбкими топями, в сторону севера убегала заросшая тропа. Протяженность болот была не известна ему, но пути назад точно не было. Лук и стрелы безвозвратно пропали на дне проклятой трясины. Одежда смердела. Но он все еще был жив.
  'Нужно двигаться дальше'.
  Дым от горящих степей виднелся далеко позади. Есть шанс, что убийцы остались где-то там. Дорога к лесу уходила в том районе на запад. По расчетам Ярика, он был довольно сильно к северу от поворота. Теперь нужно выбраться отсюда и к ночи он достигнет Темного леса.
   Отвернувшись от пожара, мальчик отправился вглубь болот. С одиноко стоящей осинки он сорвал ветвь попрочнее. Используя ее в качестве посоха, он достаточно уверено преодолел топи за пару часов, лишь в некоторых местах тщательно прощупывая зыбкую почву. По пути он изловил парочку тощих лягушек, которых съел прямо на ходу. Они противно скользили по зубам и языку, дрыгая лапками.
  Вскоре зловонная падь осталась позади. Местность была хоть и открытая, но стало попадаться все больше кустарников и деревьев. Равнина перемежалась с невысокими холмами, подъем на которые отнимал последние силы. Темная полоска леса становилась все выше. Над головой пролетали утки, бегущие от наступающей зимы.
  Ярику не впервой было путешествовать вот так, вдали от людей, от деревни, от знакомых лиц. Но ему всегда было куда вернуться. Суровый отец, несмотря на свою немногословность, всегда встречал его ужином и протопленной печью. С охоты его привычно поджидала маленькая Манька, весело сбегавшая по склону, выдавая на ходу какие-нибудь девичьи прибаутки. Но теперь всего этого нет.
  Особенно остро ощущалось отсутствие его главного друга - верного пса Вьюнка, который больше не семенил рядом, неуклюже продираясь сквозь заросли.
  'Я был еще ребенком, всего-то лет десяти, а ты уже был рядом. Всегда со мной, охотился, как и я, изучал мир. И всегда возвращался'.
  Горькие жгучие слезы катились по щекам парнишки. Наверное, только сейчас он понял, что привычный для него мир рухнул. А впереди была неизвестность.
  
  Оказавшись под сенью леса, Ярик с облегчением вздохнул. Лес обозвали Темным неспроста. Солнечный свет едва пробивался сквозь могучий древесный полог. Загадочный полумрак и прохлада царили у подножья вековых древ. Были тут внушительного вида березы, которым и в подметки не годились их дохленькие степные сестры. И совсем редкие, но ни в чем не уступающие им осины. Но больше всего было сосен. Чем глубже ты заходил, тем выше и величественнее становились их стволы. Настоящие гиганты! В лесу было теплее, чем в степях, холодный ветер почти не проникал сюда. Но зябкая влажность витала клубами надо мхами и папоротником, неприятно остужая босые ноги. Еще и вездесущие шишки норовили впиться в голые пятки.
  Отец рассказывал, что лес тянулся отсюда и на много-много верст к западу и северу. Он стоял на границе многих государств и был домом для бесчисленного количества животных. Кто такие государства, да и вообще о мироустройстве, мальчик знал немного. Но поохотиться на местную дичь мечтал всегда. Даже не смотря на диковинные сказки и байки, что ходили вокруг этого леса. Жаль, что он находился так далеко от дома. Но сейчас было не до этого.
  Палку с болот Ярик давно выбросил, и оружия, кроме ножа, у него не осталось. Найдя подходящую корягу и слегка ее обточив, он смастерил себе дубинку. Не взирая на ее небольшие размеры, получить такой по голове было бы весьма не приятно. Хотя проверять ее свойства не особо хотелось.
  Опускавшаяся ночь принесла новые холода и накрыла все вокруг почти осязаемой чернотой. До наступления тьмы, Ярик успел нарвать немного сморщенных ягод, показавшихся ему самой вкусной едой на свете. Но облегчения они не принесли. Ноги жутко замерзли, он почти не чувствовал пальцев. Даже пылавший острой болью ожог не мог их согреть.
  Ярик имел представление, в какой стороне находится полянка лесорубов. Дорога из деревни вела прямо к ней, подходя к лесу с южной стороны. Значит, и идти нужно в этом направлении. На ощупь, полагаясь лишь на слух и запахи, он медленно побрел в кромешной тьме, чертыхаясь каждый раз, когда ступал на очередную шишку.
  Самыми опасными в ночном лесу оказались балки и овраги, в один из которых он чуть не угодил. Такие приходилось обходить по кругу, едва ли не на четвереньках. В остальном ему помогала импровизированная дубинка, которая не раз спасала мальчика от встречи с деревьями. Так он шел час или два, зябко ежась от морозной дымки, витавшей над землей. Его старые, потертые меховые сапожки пришлись бы сейчас очень кстати.
  Голова опять разболелась. Лоб становился все горячее и горячее. Дрожь пробирала руки. Вновь подступала тошнота. Силы покидали мальчика.
  Вскоре обстановка начала меняться. Сначала почудился запах свежеспиленных берез. Вслед за ними, вместо деревьев, начали попадаться пеньки и лежащие на земле бревна. Все вокруг было усеяно стружкой, сосновыми иголками и листьями. Определенно работа дровосека. Ярик был совсем рядом.
  Впереди показалась опушка, обрамленная березами, казавшимися в темноте угрюмыми древними стражами. Повсюду маячили огни факелов и доносились громкие голоса.
  'Я добрался! Это наши!', - радостно припустил в их сторону мальчишка.
  Света стало достаточно, чтобы Ярик увидел развернувшуюся на поляне бойню. Огней было так много неспроста. То были войны из Воинства Пекла. Они гонялись меж палаток за убегающими дровосеками из деревни, резали их, кромсали, дико гогоча, упиваясь творившимся хаосом и страданиями.
  Мужики, явно застигнутые врасплох, не имели ни малейшего шанса дать отпор немногочисленному отряду чужеземцев. Один из деревенских, покрупнее остальных, набегу подхватил лежащий у костра топор, и, резко развернувшись, всадил его почти по самый обух одному из преследователей, раздробив тому грудную клетку.
  Из-за спины убитого, шипя проклятья, выскочил второй дикарь. Он вонзил кривой меч здоровяку в живот и вспорол его, будто поросенка. На землю посыпались окровавленные внутренности. Удивленное выражение навеки застыло на лице лесоруба.
  Резня закончилась также быстро, как и началась. Убийцы не стали ворошить вещи своих жертв, не забирали ценности или еду. Они скидали всех недобитых, жалобно стонущих от боли мужиков в одну кучу и расправлялись над ними самыми зверскими способами. Одни дикари отрезали своим жертвам конечности, уши. Другие стаскивали с побежденных штаны, топорами отрубали им члены и швыряли в огонь.
  Со своим павшим товарищем они поступили по-другому. Один из дикарей, на голове которого был надет шлем, увенчанный острым клином с насаженной на него высохшей детской головой, снял с пояса флягу и полил какой-то жидкостью труп убитого. Затем двое взяли мертвеца за руки и ноги и бросили в костер дровосеков, отчего тот в мгновение ока занялся синюшным пламенем. Все это время они громко, чуть ли не остервенело, переговаривались на своем наречии, размахивая оружием и факелами. Ярик, наблюдавший эту картину, спрятавшись за толстым березовым стволом, медленно попятился во тьму леса, надеясь остаться незамеченным.
  Но не вышло. Маленькая сухая веточка предательски хрустнула под самой пяткой.
  Взоры убийц мгновенно обратились в его сторону.
  - Akh' mael gham, Gha'mir! - жестом указал одному из дикарей воин в шлеме. - Khamal'!
  Тот сорвался с места, с топорами наизготовку. Он бежал быстро, перепрыгивая пеньки, стволы, трупы. Бежал к Ярику. Соскочив и позабыв про усталость, мальчик бросился прочь, чудом избегая встречных деревьев.
  - Khamal'! Khamal'! - закричал воин в шлеме.
  Пятеро дикарей кинулись в погоню за мальчонкой, страшно гогоча и смеясь. Их вопли разносились по ночному лесу. Сердце бешено колотилось. Силы покинули Ярика еще после болот. Вперед его толкал только страх. Безумная гонка, начавшаяся еще прошлой ночью, разгорелась с новой силой. Свет догонявших факелов помогал разбирать дорогу. Мальчик бежал что есть мочи, понимая, что скоростью ему не победить. Нужно использовать свой маленький рост.
  Погоня продолжалась бесконечно долго, пока на пути не возникли густые заросли шиповника. Долго не думая, Ярик нырнул сквозь колючие ветки, исцарапав себе лицо в кровь. За кустами начался резкий спуск в овраг. Едва удерживаясь от падения, паренек несся вниз, не имея представления, что ждет его на дне. Споткнувшись о корень, он пролетел несколько метров. Болезненное приземление чуть не выбило из него дух.
  Кое-как поднявшись, прихрамывая, он побежал дальше. Овраг увлекал его все ниже и ниже, влажная почва сменилась камнем. Он уже не слышал голосов преследователей, не знал, гонится ли за ним кто-нибудь. Свет факелов давно погас, уступив место непроглядной тьме. Ярик просто бежал сквозь ночь, пытаясь обогнать свой страх и забыть все эти ужасы.
  Подступивший к горлу ком слёз едва удавалось сдерживать. Ярик не знал, сколько еще протянет. Казалось легче сдаться врагу и прекратить эти мучения. Он жутко устал.
  В этот момент земля ушла из-под ног, отправив его в долгое падение навстречу спасительной тьме.
  
  

Среди врагов

  Тьма. Она окутывала, обволакивала. Словно кокон паутины. Связывала по рукам и ногам. Лишала воли и сознания. Нельзя было почувствовать, где ты. Что с тобой. Есть ли в тебе еще жизнь? Но потом появилась боль. Сначала острая и стремительная, подобно тысячи игл, вонзившихся в юное тело. Потом тупая и протяжная, будто под действием дурмана.
  Перед глазами начали мелькать мутные образы. Они прорывались в утомленное сознание вспышками, оседая по стенкам разума бесконечно долгое время. Грязная земля. Голые раскрашенные спины. Незнакомые слова. Непрекращающаяся качка. Топот ног.
  Наконец, свет начал пробиваться под веки, распахивая заплывшие глаза. Свет. Он резал ножом. Не давал понять, что происходит. Расплывчатые фигуры приобретали очертания. Клетка. Толстые ржавые прутья окружали со всех сторон.
  Маня попыталась встать с грязной тряпки, на которую ее кто-то уложил. Или бросил. Но чьи-то заботливые руки с небольшим усилием вернули ее обратно. Они же подоткнули покрывавшую ее грязную шкуру. Пахло мочой и старым потом.
  - Лежи, дитя, - раздался над ухом женский шепот. - Отдыхай, пока они позволяют.
  - Где я? Что произошло? - прохрипела Маня. Она с трудом узнавала свой голос, донесшийся из пересохшего рта.
  В руках женщины появилась деревянная миска. Придерживая девочке голову, она осторожно помогла ей напиться мутной, с привкусом тины, водой.
  - Тише, дитя. Нам нельзя разговаривать, - наклонилась к ее уху незнакомка. - Если увидишь рядом гхануров, немедленно замолчи, иначе ждет наказание.
  Женщина опасливо огляделась и продолжила:
  - Тебя бросили к нам с неделю назад, с разбитым лицом, грязную и зареванную. Ты долго была без сознания. Я пыталась выходить тебя, но потом тебя забрали для клеймения.
  - Для...чего? - испуганно округлила глаза Маня.
  Теперь она смогла четко разглядеть собеседницу. То была взрослая, темнокожая, с морщинистым лицом и узкими глазами женщина. В ее речи был какой-то незнакомый певучий акцент, выдававший в ней чужестранку, но на старородском она говорила почти без запинок. Рваное тряпье, служившее ей одеждой, едва приковывало обвисшую грудь, покрытую тонкими змейками шрамов. Грубые резкие узоры брали начало на животе и уходили все выше, через плечи на спину. Лишь по краям, уродливые рисунками принимали плавные и спокойные очертания.
  Позади женщины раздался противный старческий кашель. Маша сумела подтянуться, и разглядела замотанную в грязные лохмотья бабку, сидевшую в самом углу клетки. Старуха захлебывалась в приступе, выплевывая грязно-желтую мокроту себе под ноги.
  - Они клеймят всех. И себя, и рабов, - указала на свои шрамы женщина.
  Маня скинула с себя вонючую шкуру и с ужасом обнаружила, что верх ее тела под изорванным тулупом плотно покрыт тряпочными припарками.
  - Постой! - схватила ее за руки незнакомка. - Не снимай! Я наложила их пару дней назад, когда тебе нанесли клеймо. Пусть раны заживут, дитя, иначе попадет грязь, и они начнут гнить.
  Ее почти материнский, медленный тон немного успокоил Маню. Но из-за резких движений вернулась боль. Свежие шрамы ныли. Нос болел тоже. Девочка аккуратно прикоснулась к нему и отметила, что он распух и стал на ощупь как старый синяк. Подняв левую ногу, Маня обнаружила повязку, наложенную вокруг обожженной ноги. Перед глазами возникла огненная змея, поднявшая ее в воздух, словно тряпичную куклу. Она вгрызалась в плоть, обжигая волнами нестерпимой боли. Где-то горели избы. Изувеченные трупы. Изнасилованные бабы...
  - Как зовут тебя, дитя? - отвлекла ее от пылающих образов незнакомка.
  - Я...я Маня. Маша, - заикаясь, ответила девочка.
  Собеседница расплылась в улыбке:
  - Так Маня или Маша?
  - Все зовут меня Маня. Хотя мое имя Маша.
  - Я - Гэй ла, - сказала женщина, положив руку себе на сердце. - Просто Гэй ла.
  Она подняла с деревянного пола клетки тонкую трубочку:
   - Это косточки морла, маленькой земляной мыши. Гхануры используют их, чтобы вводить себе в кровь дозы Як'Харской пыли. Наркотика, - она бросила кость обратно. - Тебя накачали им, когда делали клеймо. Он притупляет боль, и приукрашивает получаемые впечатления в сотни раз. Под наркотиком гхануры бесстрашны, и думают, что неуязвимы, - она склонила голову в улыбке, - но тебя, малютку, усыпило на несколько дней.
  - Откуда ты столько знаешь об этой...пыли? - спросила Маня. Она пока не понимала, что происходит, и столько новых слов вызвали у нее приступ дурноты.
  - Она ее выращивает, - донесся старый сиплый голос от кучи тряпья, сидевшей в углу. - Эта сука, помогает им! Проклятым фанатикам!
  - Lat galam amal! - резко ответила Гэй ла. - Замолчи, проклятая старая ведьма! Ты не понимаешь, о чем говоришь! - она повернулась к девочке, и ее глаза вновь наполнились теплотой и заботой. - Не слушай старуху. Не сегодня, так завтра ее сожгут, вот из нее и лезет яд.
  Она погладила девочку по грязным спутанным волосам.
  - Но она говорит правду. Я родом с Як'Харских гор, далеко на востоке отсюда, у подножия которых растет цветок - маргрум, - женщина задумчиво улыбалась, уставившись в серое небо. Воспоминания о доме грели ей душу.
  Вновь посмотрев на Маню, Гэй ла добавила:
  - Из его пыльцы и лепестков варят этот наркотик. Я сама раньше выращивала эти чудесные цветы о красных лепестках. Их аромат заполняет всю долину! И я умею превращать их в Пыль.
  Маня, с трудом, повернулась на бок, желая разглядеть то, что происходило за пределами клетки. Та стояла посреди огромного военного лагеря. Простые палатки и юрты разместили поверх истоптанного грязного луга. Повсюду были развешаны рваные тряпки, украшенные знаком в виде пламени. Верхушки импровизированных жилищ были покрыты тонким слоем свежего снега. Рядом находились такие же клетки, десятки, если не больше. Часть из них пустовала. В остальных сидели люди. Мужчины и женщины содержались порознь. Пленники с угрюмым видом молчали, или незаметно перешептывались. Девочка чуть приподнялась на руке, пытаясь отыскать глазами Ярика, но безуспешно.
  'Жив ли маленький песий друг?', - думала она, вспоминая последние события перед тем, как их схватили. Всю деревню вырезали. Родную бабушку зарубили прямо у нее на глазах. Папа мальчика сгорел в огне, сорвавшемся с рук того верзилы! В такое было трудно поверить, но она точно знала, что видела именно это.
  Ей хотелось заплакать, но не могла. Пламя словно добралось и до нее, высушило все слезы.
  По лагерю тут и там ходили татуированные, перемазанные краской красно-белых тонов, покрытые шрамами дикари. Многие из них облачились в кожаные жилеты и меховые куртки. Но одежда едва прикрывала выпяченные мускулистые груди воинов.
  Их клеймо отличалось от того, что было у Гэй лы. Рисунки на ее груди были похожи на каракули малыша, хаотично вырезанные тонким ножом. Будто все делалось второпях, как получится. Шрамы же дикарей имели какой-то смысл, симметрично повторяя друг друга, они были резки и остры, но по-своему красивы. Углы зигзагов перетекали в причудливые закругления и геометрические фигуры. Судя по всему, клеймо постоянно дополнялось. Некоторые узоры, затянутые множеством слоёв кожи, выглядели явно старее остальных.
  - В их культуре, шрамы носят особый сокровенный характер. Они читают историю друг друга по ним, - разъяснила женщина, обратившая внимание на то, как Манька разглядывает чужеземцев. - Они развивают свое клеймо всю жизнь.
  Девочка легла на спину, и из нее посыпался шквал вопросов:
  - Расскажи мне, тетушка Гэй ла, кто это такие? Почему они напали на нас? Они же убили всю нашу деревеньку! Кто этот страшный тип, поливающий всех огнем?
  - Успокойся, дитя, - положила ей руку на лоб женщина. - Я расскажу все что знаю.
  Гэй ла снова осмотрелась по сторонам, прежде чем продолжить.
  - Эти воины - гхануры. Они живут далеко на юге, в пустынях почти у самого Пекла. Они постоянно воевали друг с другом, и иногда устраивали набеги на мой народ, - она снова приложила руку к сердцу. - Но потом набеги прекратились. До нас долетали слухи о страшной войне, в которой всех гхануров объединил один вождь-завоеватель. Они называют его Посланником, и истово верят, что их цель - покорить мир ради Пекла. Таких как он ваш народ называет богоро́дными, ведь в их жилах течет кровь старых Богов, создавших наш мир. Ты знаешь эту историю?
  - Н-нет... - открыв рот, слушала Маня. Кроме нелепых рассказов старого Оглоба и того, о чем изредка упоминал староста деревни, она совсем ничего не знала о мире, лежавшем по ту сторону степей. Для нее этого мира будто и не существовало. Лишь маленький хутор и море травы вокруг.
  - Я не знаю всей истории, - прилегла рядышком с ней Гэй ла, - но рассказывают, что наш мир создали семеро Богов. И нас они тоже создали, - на этих словах она снова коснулась сердца. - Но потом случилось нечто, что перевернуло старый мир. На севере выросли горы, уходящие все выше и выше в небо. Вечно заснеженные и прекрасные. Это место назвали Поднебесной. И поселились там чудесные существа, добрые и чистые, - она немного помолчала, подбирая слова. - А на юге, земля опускалась все ниже и ниже, пока наконец не достигла самого мирового дна. Там всегда полыхают пожары. И неба не видно из-за черного дыма. Там разверзлось Пекло, и живут там кошмарные создания, демоны.
  У Мани просто в голове не укладывалось. Все это звучало как очередная Оглобовская байка. Такого просто не могло быть! Она повернула голову и посмотрела на группу дикарей, гнавших закованных в цепи рабов.
  - Все это было почти тысячу лет назад. Великий Раскол! - торжественно закончила историю женщина. Можно было подумать, что она восхищается произошедшим. - Старые Боги исчезли, оставив мир новым существам. Гхануры верят, что Посланник ведет их на войну против Поднебесья. Ведь война Пекла и Поднебесья не прекращается никогда!
  - Этого всего не может быть! - качала головой Маня. - Как такое может быть правдой! Мне не рассказывал о таком никто! И причем тут мы? Зачем убивать нас?
  - На эти вопросы, у меня нет ответов, девочка моя. Я часто слышу их разговоры о Великом походе. Видимо все мы - часть этого Похода, - голос Гэй лы становился все тише с каждым словом. Она присела и долго смотрела в пустоту. В ее глазах крутились неприятные воспоминания.
  - Откуда ты знаешь их язык? - наконец нарушила молчание Маня.
  - Я - торговка. Мой товар - Як'Харская пыль. Я взращивала цветы, готовила наркотик, и продавала его сотням чужестранцев. Моя семья занимается этим много поколений. Весь мой народ, - рука снова поднялась к сердцу, - занимается этим. Так мы и живем в Як'Харе. Торгуем с разными людьми. И изучаем их языки. Пыль же является частью культуры гхануров, как и клеймо. Не первую сотню лет они покупают или забирают ее силой. Но маргрум цветет круглый год, поэтому украденные запасы быстро восполняются.
  Она замолчала, быстро опустив голову в поклоне. К клетке подошли двое дикарей. Один из них открыл решетку, второй кинул на пол несколько черствых и заплесневелых хлебных корок. После он же подлил в их чашку немного гнилой воды.
  Один из гхануров к женщине. После короткого разговора на незнакомом языке, Гэй ла кивнула, и оба воина удалились к остальным пленникам.
  После их ухода, безумная бабка выскочила из угла, схватив кусок покрупнее и снова, на четвереньках, убралась с добычей в свой угол. Гэй ла собрала оставшиеся крохи и вместе с чашкой поднесла их поближе к лежащей девочке. Вымочив в воде одну из корок, она подала ее Мане.
  Съев немного, девочка поморщилась:
  - Какая гадость! Меня сейчас вырвет!
  - Другой еды и воды нам не дают. Остается есть лишь это, - сказала женщина, с озабоченным видом вымачивая свою корку, самую маленькую и заплесневелую.
  Закончив ужасную трапезу, от которой ей стало только хуже, Маня снова спросила:
  - Что он тебе сказал, тетушка Гэй ла?
  - Он велел мне приготовить тебя к встрече.
  - С кем?
  Немного помолчав, Гэй ла ответила:
  - С Посланником.
  Глаза Мани чуть не вылезли из орбит. Съеденная корка отчаянно запросилась обратно, и она не стала ее удерживать. Девочку вытошнило возле лежанки. По телу расходились волны тревожной боли, к которым добавились еще колики в животе.
  'Зачем я нужна ему? Что я такого сделала?'.
  Мысли роились в голове как испуганные птицы. Она попыталась встать, и на этот раз Гэй ла не стала ей препятствовать. Держась за решетку, она поднялась на ослабевшие ноги и попробовала сделать несколько шагов. Но отвыкшие от ходьбы конечности подвели ее, и девочка распласталась на полу своей тюрьмы, больно ударившись грудью. Место клеймения вспыхнуло огнем, вызвав бессильный крик и несколько горошин слез. Бабка в углу дико загоготала, хлопая себя по тощим ляжкам.
  Гэй ле надоело наблюдать за ее мучениями. Она подошла к девочке, мягко взяла ее за руки и помогла подняться. Маня крепко впилась в ее талию, не желая отпускать. Слезы хлынули дождем, плечи сотрясались в рыданиях.
  - Я боюсь, тетушка Гэй ла. Я жутко боюсь. Что он сделает со мной?!
  Женщина обняла безутешную малютку, поглаживая ее по волосам. Они постояли так некоторое время, пока плач не сошел на нет. Девочка успокоилась, дыхание стало ровным. Она немного отпрянула от женщины и посмотрела на нее:
  - Что мне нужно делать? К чему мне готовиться? Ты говорила сама с этим...Посланником?
  - Все по порядку, - Гэй ла присела рядом с ней на колени, и вытерла мокрые девичьи щечки. - Во-первых, не нужно так паниковать. Всегда держи себя в руках. Паника - первый шаг к гибели, запомни это. Во-вторых, с Посланником не разговаривал ни один раб, я о таком не слышала. Ему явно что-то нужно узнать от тебя. И пока ты не расскажешь ему все, он точно не причинит тебе вреда, - она заглянула в ее покрасневшие глаза и улыбнулась. - Эй, милашка! Все будет хорошо! Помни, что к нему нужно относиться с почтением. Когда тебя приведут к нему, опустись на колени и склони голову. Да, вот так. И жди, когда он сам с тобой заговорит. Обращаясь к нему, называй его вождем, так звучит его титул среди Орды! Иначе тебя накажут.
  Девочка кивала, впитывая ее слова, но спокойствие к ней так и не приходило.
  
  После полуденного солнца, из центра лагеря пришло двое воинов, облаченных в плащи поверх темного цвета кожаных панцирей. На их головах красовались конусообразной формы шлемы, украшенные красными хвостами из шерсти.
  Они встали у клетки, жестом поманив к себе девочку. Гэй ла кивнула ей на прощание, шепнув:
  - Будь уважительна и ничего не бойся!
  Маня вышла из объятий тюрьмы и быстрым шагом пошла за одним из конвоиров. Второй шел сразу за ней. Теперь она получше смогла разглядеть устройство лагеря. Из окруживших ее палаток доносились громкие разговоры и смех, женские стоны, звуки бьющейся посуды и храпа. Возле жилищ стояло множество стоек с копьями, мечами и топорами. Тут и там, словно хворост возле бани, лежали связанные верёвкой дротики, и корзины, полные стрел.
  По лагерю сновало множество воинов и рабов, скованных по рукам короткими цепями. На всех были надеты ржавые железные ошейники. Невольники носили тюки с сеном, бочки, ящики с провиантом. Отстающих били розгами надсмотрщики. Тех, кто ронял свой груз, забивали сапогами. Женщин ждала учесть ещё хуже. Их передавали из палатки в палатку, насилуя до полусмерти. И после короткой передышки, запускали по новому кругу. Другие рабы были прикованы к жутковатого вида столам, где им вырезали новые узоры на плечах и груди. Страдальцы громко кричали и плакали. И за это получали все новые и новые удары розгами.
  И хотя повсюду лежала грязь от талого снега, лагерь гхануров был обустроен по-военному чисто и аккуратно. Все располагалось так, чтобы не мешать проходу по тропинкам между жилищами. Оружие было вычищено, мусора под ногами не валялось. Здесь было, в каком-то роде, опрятнее, чем в родной деревне, где птичий помет, порой, покрывал улочки от хаты до хаты. Даже нужники у них тут стояли отдельно, чтобы не мешать своими запахами отдыхающим в палатках солдатам.
  Чем дальше ее вели, тем больше Маня поражалась размерам стоянки войска. Хотя для маленькой девочки все что угодно могло показаться огромным. Особенно ее тревожили развешанные повсюду стяги с пламенем. Словно наблюдая за нею, они провожали каждый ее шаг пристальным взором. Меж стройных рядов палаток можно было различить луг, полный пожелтевшей травы, где паслись тысячи лошадей.
  Маня пробовала развлечь и успокоить себя, считая шаги. Но, цифр больше сотни не знала. Поэтому раз пять или шесть начинала заново. А потом и вовсе бросила это дело. Ведущие ее гхануры шли быстро, не сбавляя шага. А она, совсем обессиленная, начинала уставать, едва поспевая за ними. Приходилось чуть ли не бежать, чтобы не стать жертвой плетей, висевших на их поясах.
  Вскоре ряды городка стали отдаляться друг от друга, отрывая проход к большой площадке, сплошь покрытой вытоптанной грязью. В ее центре расположилась исполинская юрта, размерами как многокомнатный дом. Она была больше даже терема старосты в деревне. Ее стены украшали расписные узоры, сделанные из разноцветных тряпочек. На шпиле был установлен огромный стяг. Но то было не рваное тряпье, какое она видела раньше. Знамя белого цвета, обрамленное рисунками и иероглифами, вышитыми золотыми нитями, изображало красное беспощадное пламя. Его взгляд придавил девочку к земле, вызвав острое чувство тревоги и трепета.
  Вход в юрту не охранялся. Один из воинов в поклоне прошел внутрь. Через секунду он вышел и протолкнул туда девочку, оставшись ждать снаружи.
  Вспоминая советы Гэй лы, она упала на колени, склонив голову, украдкой озираясь по сторонам. Маня оказалась права. Тут и правда было несколько комнат. Та, в которой сейчас она находилась, видимо считалась центральной и самой большой. Из нее вело несколько проходов в альковы поменьше, обрамленные косичками из мягкой ткани.
  Убранство помещения было самым богатым из тех, что доводилось видеть маленькой девочке. Стены из темно-красного бархата были украшены двойными скрученными рогами, картинами в золотого цвета рамах, изображавших сцены охоты и сражений, плетенками из веток и перьев, разномастным оружием и многим другим. Откуда-то сверху, сквозь маленькие оконца, пробивался дневной свет.
  Вдоль стен располагались множество шкафов, витрин и стеллажей, пестревших разноцветными переплетами книг. Многие из них выглядели совсем ветхими. Целая библиотека! Столько не было даже у старосты.
  Главным украшением комнаты был внушительный дубовый стол, покрытый бежевым лаком, оформленный золотым орнаментом, заваленный ворохом книг, свитков, зажженных свечей и непонятных металлических устройств. После рабской клетки Маня словно очутилась во дворце. Увидеть такое богатство в пристанище диких варваров и убийц она не ожидала.
  Пол юрты, укрытый коврами и шкурами, задрожал, будто сама земля разверзалась под ногами. Из одной из комнат вышел Посланник. Его одеяние отличалось от того, что она видела во время атаки на деревню. Поверх голого торса, расписанного мощного вида шрамами самых непредсказуемых форм и размеров, был накинут темно-бурого цвета плащ в пол, отороченный белым песцовым мехом. Воротник-стойка обрамлял лысую голову великана. Его безбровые глаза не горели огнем, и больше походили на обычные человеческие. Но их цвет был сродни зареву искр, готовых вспыхнуть в виде беспощадного пламени. Вождь гхануров подпоясался толстым кожаным ремнем, украшенный бляхой в виде огромного демонического черепа. Не настоящего, но вырезанного из огромного куска кости. Левая рука вождя была плотно обмотана грубым сукном. Видимо сюда пришелся удар, спасший Маню и Ярика от огненных змей.
  В своих руках он держал изящно сконструированный шлем темного цвета, с бронзовыми вставками. Его вершину украшали три устремленных ввысь ро́га. Посланник, не обращая внимания на девчонку, прошествовал к стойке, располагавшейся у дальней стены комнаты, и водрузил на нее шлем. Там же покоилась гигантская цельнометаллическая булава, отлитая из неведомого черного металла. Вся ее поверхность была испещрена высеченными иероглифами и рисунками. Оценив стойку взглядом некоторое время, он подошел к столу, оказавшись ровно посреди комнаты, и прогремел:
  - Встан'.
  Маня поспешила исполнить его приказ, неуклюже поднявшись на ноги, и не осмеливаясь поднять голову.
  - Посмотри на меня.
  Его властный голос напоминал раскаты приближающейся грозы. Маня подчинилась, робко уставившись в тлеющие глаза.
  На лице гиганта не проявилось никаких эмоций. Мощная грудь тяжело вздымалась при каждом его вздохе. Руки неподвижно покоились на поясе. Осмотрев её с ног до головы, Посланник сделал шаг навстречу к девочке, возвысившись подобно горе над цветком.
  - Покажи свое клеймо.
  Дрожащими руками Маня скинула с себя изорванный тулуп. Стыдливо опустив взгляд, она замешкалась, прежде чем приспустила до пояса рубаху, обнажив маленькую девичью грудь. От царившей в палатке прохлады её соски набухли и поднялись. На лице Посланника застыла призрачная тень усмешки. Стараясь не выказывать смущения, Маня избавилась от повязок, заботливо уложенных Гей лой поверх ее ран, осторожно снимая каждый лоскуток ткани. Припарки приклеились к запекшейся крови и причиняли жгучую боль, когда она отрывала их от своей груди. Под ними оказались какие-то травки, которые пришлось смахнуть, чтобы освободить взору шрамы.
  - А-ах... - удивленно рассматривала себя девочка.
  Верхнюю часть тела, чуть выше грудок, покрывали едва зажившие вычурные узоры, прерывавшиеся множеством насечек. Уродливые зигзаги пересекались друг с другом, сплетались в безумном танце. Отвратительном и ужасающем.
  Лицо великана приобрело торжествующий вид. Он впивался взглядом в ее грудь, читая узоры клейма словно книгу. Маня стыдливо отвела взгляд, ожидая новых приказов. По щеке покатилась капелька слезы.
  - Рабское клеймо! - сплюнул вождь себе под ноги.
  Он отвернулся от девочки, прошел до одной из витрин, откуда извлек тряпичный сверток. Взвесив в руках, Посланник развернул его. В воздухе блеснул серебром длинный обоюдоострый меч. Его клинок буквально отражал мир вокруг себя, словно был изо льда. Рукоять, обмотанная черной кожей, оканчивалась ярким красным камнем.
  - Скажи мне, щенок, - тихим рыком спросил правитель, направив меч острием в сторону девочки. - Чьим быть этот меч?
  Маня, задумалась. Перед глазами пронеслись еще живые воспоминания о той ужасной ночи. Она убегала из дому, где на ее глазах зарубили бабушку. Их было трое, все полуголые, в одних набедренных повязках, в крови с ног до головы. Все трое зло смеялись и вопили как безумцы. Увидев новую добычу, они погнали ее по улицам хутора, тянули руки, шипели и плевались. Плача, она бежала, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. В следующий миг перед глазами молнией пронеслась серебряная вспышка, трепетавшая в руках отца Ярика. Затем показался и сам мальчишка, выскочив из-за его спины. Он остановил Маню на полном ходу и утащил с дороги. Совсем рядом мелькали серебряные полосы, кромсавшие врагов направо и налево. А она заворожено наблюдала за битвой, боясь кричать или плакать.
  - Да, вождь, - памятуя уроки своей спасительницы, проговорила девочка. Она предупредила, что говорить нужно правду, и тогда Маня останется цела. - Это меч нашего деревенского кузнеца, отца моего друга.
  - Какое его имя?
  - Я не знаю. - Ответила Маня. Она и правда не знала имени.
  - Говори, смерд! - прогремел Посланник, поднеся клинок к шее девочки. По его серебру побежала тонкая струйка крови.
  - Я не знаю! - вскричала девочка, пораженная внезапным уколом боли. - Я почти не разговаривала с ним! Только с Яриком!
  - Кем быт' этот Ярик? - равнодушно спросил гигант, воткнув меч перед собой. Кровь скатилась по клинку, оставляя за собой узкую дорожку, впитавшись в ковер.
  - Ярик охотник и мой друг. Они с папой жили возле кузницы. Мы убегали вместе, когда вы напали.
  Вождь дикарей рассмеялся и сообщил ей новость, сразившую ее на повал:
  - А-а, ты про этого недоноска... Я убил его. Он сгорел как его никчемный отец.
  Маня вспомнила пламя, поглотившее хозяина меча. За ним в ушах возник последний писк отважного Вьюнка. Она вспомнила порой серьезного, но доброго и честного Ярика. Они все отдали свои жизни, и теперь она осталась одна. Как она может рассказывать что-то этому убийце! Непроизвольно ее взгляд прогнал остатки испуга и злобно обратился в лицо повелителя. В голосе появилась горечь и, пусть и детские, но отголоски гнева.
  - Вы убили всех! Зачем? Что вам нужно?
  От неожиданного и могучего пинка девочку выкинуло из юрты. Талая грязь встретила ее обволакивающим месивом, измазав с головы до ног. Сидевшие возле входа конвоиры повскакивали со своих мест. Размашистым движением Посланник отодвинул занавески, укрывавшие вход и вышел на улицу. Его глаза полыхали огнем. В кулаке был зажат меч отца Ярика. В его исполинских руках он казался просто длинным ножичком. Великан медленными грузными шагами приближался к лежавшей на земле Мане, громко рыча в ее сторону:
  - Никто! Не смеет! Спрашиват'! Меня! На колени, рабыня!
  Перепачканная невольница встала на четвереньки, задыхаясь от адской боли и обиды. И неизвестно, что из них жгло её сильнее. Удар, дожжен был сломать, наверное, все ее косточки, но она держалась. Ну уж нет. Маня никогда за словом в карман не лезла, и сейчас в обиду себя давать не хотела.
  'Будь, что будет', - решила она.
  Пошатываясь, Маня встала на ноги, и решительно взглянула на обидчика. Пусть убивает, все равно ей недолго осталось. Лишь бы все это кончилось. Стоявшие в стороне воины поснимали с поясов розги и кинулись к ней, желая усмирить дерзкую малолетку.
  Посланник жестом остановил их и сгреб крохотное девичье тельце в кулак, подняв её воздух.
  - Я мог бы раздавить тебя прямо сейчас. Ты бесполезна для меня. Ты не знаешь того, что мне нужно.
  - Убивай! Если тебе нужно было имя, я его не знаю! Чего еще ты хочешь! - задыхаясь, пищала девочка, словно комар, пойманный за ногу. Она впилась ногтями в пальцы Посланника.
  - Идол! У него есть к'аменная фигурк'а. Божество! Ты видела такое?
  - Наверняка сгорела, вместе с деревней, я не знаю! - Маня беспомощно обвисла в смертельной хватке, ожидая скорой расправы. - Провалитесь вы, убийцы!
  - Эта фигурк'а не горит. В ваших жалких лачугах ее нет. У этого воина ее нет. Значит она у этого...сопляка, - Посланник сплюнул, явно поминая Ярика, и сжал кулак сильнее. - Или у тебя. Отвечай где она?
  - У меня...ее...нет... - ответила Маня, извиваясь в его руках. - Я...не знаю...правда...
  Великан приблизил ее к своему лицу. Жар огня, полыхавшего в его глазницах обжигал, вырывая из груди девочки сдавленные крики.
  - В тебе гореть пламя, щенок. Посмотрим, взрастет ли оно.
  В следующий миг ее швырнули обратно в грязь. Влага успокаивающе холодило обожженное лицо. Казалось, девочку изломали везде, где только можно было. Руки и ноги отказывались шевелиться. Даже дышать было больно. Воздуха едва хватало.
  - Брос'те ее обратно. Она будет жит', страдая в мою чест', - прорычал Посланник и удалился в юрту.
  Конвоиры подбежали к Мане и подхватили ее под руки. Девочку волокли по земле до самой клетки. Редкие камни больно били по коленям. Слой грязи налип вокруг ослабевших ножек. Сознание ускользало, и девочка даже не пыталась его удержать, мечтая забыться в прекрасном небытии. Невольники и их надсмотрщики-гхануры провожали необычную процессию взглядами. Где-то ржали лошади. Ветер принес новую порцию мелкого снега.
  
  

Вечер разговоров

  Нежный шелест листьев доносился сквозь открытое окно. За их шепотом спешило чириканье мелких пичужек, нелепо сражавшихся на подоконнике за букашек. Одну из птичек перевернули на спину, отчего та забавно дрыгала крохотными лапками, пытаясь вернуться в бой. В воздухе пахло весенними ароматами цветов и березовых почек. Яркое солнце ласково щекотало глаза и наполняло приятным теплом.
  Медленно отходя ото сна, Ярик потянулся и с удовольствием сложил руки над головой на мягкой подушке. Он лежал на добротной деревянной кровати, утопая в пуховой перине. Легкое тканое одеяло растянулось на нем, словно кошка, уснувшая на хозяине. К слову, кошка тоже была. А вернее кот. Похожий своим черным мехом на прогоревший уголек, он растянулся в ногах мальчика. Одним своим видом он показывал, как же сладко ему спится.
  Открыв глаза, Ярик обнаружил себя посреди просторной, но изрядно захламленной комнаты. Возле кровати вальяжно расположилась пузатая, словно грузная баба, тумбочка, выточенная из старого соснового пня. На ней стояла деревянная чарка с водой и миска, наполненная горячим картофельным пюре. Верхушку блюда украшала румяная куриная ножка и россыпь зелени. А еще на столе стояла фигурка Лема, переданная ему отцом. Он поспешил взять ее в руки и спрятать от чужих глаз.
  Запахи еды пробудили в животе заснувшего монстра, который громко заворчал, призывая скорее приступить к трапезе. Дремавший кот, почуяв пробуждение мальчика, перевернулся на бок и приветственно мяукнул.
  В конце комнаты слышалось поскрипывание пера по бумаге. За столом, на высоком изящном стуле, словно собранном из ивовых ветвей, восседал старик. Он, на распев, бубнил что-то себе под нос. Ярик прислушался, поглаживая громко мурчавшего, словно бурный ручей, котика:
  
  Там в лесу, где медведи по соснам гуляют,
  Поют сойки, а зайцы щиплют траву,
  Я тебя у пруда нагишом повстречаю.
  А ты радостно тут же распу́шишь косу!
  Сарафаны долой, полетели портки!
  Я ищу наугад под водой свои цели.
  Сразу ты поняла, как тебя видеть рад...
  
  Старик повернулся лицом к Ярику, и округлил глаза:
  - Ох... Что-то стих мой пошел совсем невпопад.
  Он расплылся в улыбке, довольный своими талантами. Лысую старческую голову обрамляли длинные и такие же седые, как и его внушительные усы и борода, волосы. Красный нос, словно огромная картошка, пророс между светлых голубоватых глаз, излучавших добро и радушие.
  Старик спрыгнул со стула, оказавшись не таким уж и высоким, как показалось сначала. На нем был надет обыкновенный балахон из мешковины, подвязанный вокруг солидного брюшка плетеной веревкой. Через плечо была перекинута небольшая сумочка, какие носят травники или знахари. Он неуклюже поковылял в сторону мальчика, опираясь на небольшую трость из орехового дерева.
  - Здравствуйте, молодой человек! - озорным тоном поприветствовал дед, встав возле мальчика, и осматривая его лицо. - Вы, наконец, соизволили проснуться! А проспали вы почти неделю! Вижу, ваши раны неплохо затянулись, поэтому предлагаю уже познакомиться!
  Мальчик только сейчас понял, что весь обмотан повязками. Царапки на лице заботливо смазаны мазями. Рана на голове покрыта травяной припаркой. Укусы от пиявок укрылись под слоями тряпочек, приятно благоухавших чередой и шалфеем. Только обожженная нога, обильно смазанная желтым бальзамом, слегка стонала.
  - Да! Я взял на себя смелость обработать ваши раны и покончить с лихорадкой! - звонко подытожил старик, драматично воздев палец к небу. - Итак, позвольте представиться, я - Яромир! Хотя в разные годы меня называли по-разному. Одни чудаки даже кликали меня Мазаем, когда я спас семью кроликов от наводнения. Почем, кто его знает? И вы, молодой человек, сейчас находитесь в моем скромном убежище. Можете чувствовать себя как дома! - он снова расплылся в улыбке, но тут же озабоченно сморщил лоб. - Вы ешьте, ешьте, пока горячее!
  Ярик кивнул и первым делом осушил до дна чарку. Сладкая, словно березовый сок, вода приятно холодила внутренности. Взяв в руки миску с едой и лежавшую рядом деревянную ложку, он тоже представился:
  - Меня зовут Ярик.
  - Ярик! Стало быть, Ярослав! Тезка! Какая приятная неожиданность! - не переставая улыбаться, выдавал болтливый дед.
  Он отошел от изголовья кровати и, отложив трость, взял на руки кота. Тот, как безвольное полешко, повис, свесив лапы. Видимо это было привычным делом.
  - Ну, теперь можно и на 'ты', коли познакомились. На 'вы' мы только с врагами, знаете ли. Ты кушай, не спеши. Имеется вдоволь добавки. А потом я жду твою историю. Не каждый день кто-то посреди ночи сваливается в мой огород, ломая мои чудесные тыквы! Ах, они были произведением искусства!
  Качая головой, он удалился к своему столу и вновь принялся скрипеть пером. Ярик тем временем уплетал за обе щеки. Горячая вкусная еда сводила с ума, будто он не ел годами. Нечета склизким болотным лягушкам. Поперхнувшись, он начал есть помедленнее, наслаждаясь каждой ложкой, отправляемой в рот.
  Вычистив тарелку дочиста, он осторожно сполз с кровати. Вездесущий кот семенящим бегом пересек комнату, чтобы потереться о его ноги. Выпросив порцию ласки, он завалился на бок, принявшись кататься по полу. Надев свой кафтан, любезно выстиранный стариком, Ярик неуверенными шагами подошел к хозяину дома.
  - Спасибо, дедушка Яромир! - сказал он. - За то, что накормил. За то, что спас меня. Я...я думал мне конец.
  Тот повернулся с милейшей улыбкой, по щеке покатилась слеза.
  - Ох, Ярослав, Ярослав! Знал бы ты, как приятно слышать слова благодарности! Ради этого, пожалуй, и стоит делать добрые дела!
  Мальчик смущенно молчал, не зная, что сказать. Обратив внимание на рукописи старика, он спросил:
  - А что ты пишешь? Какие-нибудь истории?
  - Ох, истории... Нет-нет, - он рассеяно копался среди желтых листов, коими был завален весь стол, и взял в руки один из них, - ну-ка, послушай:
  
  В корчме на лавках я сидел,
  Вокруг меня витали звезды.
  И вдруг я что-то разглядел:
  Было то кружка пива. С водкой!
  
  А ведь известно, что пивко,
  Под водочку идет получше.
  И на душе стает тепло,
  Смешав их в чарочке погуще.
  
  Я устремился сквозь толпу,
  Желая завладеть лишь ею.
  Рукой махнул я на судьбу,
  Ведь счастье с ней найти сумею.
  
  Сквозь злопыханье, я дошел,
  Прильнул губами к грязной чарке!
  Но в тот момент мне дали в глаз!
  И снова звезды! Снова лавки!
  
  Довольный старик захохотал, держась за живот. Ярик присоединился к нему, занявшись искренним смехом. Из глаз бежали слезы радости. Дедовские прибаутки пришлись ему по душе.
  Насмеявшись вдоволь, Яромир положил свою руку на плечо мальчику и предложил:
   - Пойдем во двор, разомнешься немного и поговорим.
  Он неуклюже сполз со стула, вооружился тростью и отправился к двери. Та выглядела внушительно, сбитая из толстых досок, окрашенных в зеленый цвет. Не без труда отворив ее, он махнул Ярику, предлагая пройти за собой. Мальчик вышел наружу, и яркий свет на миг ослепил его.
  Полуденное солнце, по-весеннему теплое, ласкало сочную зеленую траву, поросшую плотным ковром вокруг стариковского дома. Невдалеке раскинулся небольшой сад, огороженный низкой изгородью из тонких березовых веток. Прошмыгнувший за ними кот уже гонялся за бабочками-капусницами, выкидывая коленца в невиданных пируэтах. Вдоль изгороди пестрой лентой протянулись разномастные цветы, причудливых форм и размеров. В самом саду же виднелись саженцы картофеля, вилки́ капусты, морковь, редька, всяческая зелень, листья табака и несчастные раздавленные тыквы, размером с добрую собаку.
  'Видимо сюда я и свалился. Но откуда...?'.
  Все вопросы отпали, когда Ярик поднял взгляд выше. Вокруг райской полянки, где жил дружелюбный старичок, протянулась высокая скалистая гряда, укрытая снежными шапками. По ее краям виднелась редкая поросль и жиденькие кустики. Еще выше раскинулся сосновый лес, уходящий верхушками к облакам. Отсюда казалось, что смотришь куда-то в высоту гор, и становилось как то не по себе. Словно ты маленькая букашка.
  - Это...волшебство, - стоял он, разинув рот.
  - Да брось, дорогой Ярослав! - смеялся Яромир. - Это не волшебство. Это природа! Когда дружишь с лесом, его обитателями, с горами и солнцем, они могут творить в ответ такие чудеса, - он понизил голос до загадочного шепота, - что не сможет ни один кудесник во всем мире!
  Казалось, его палец живет своей жизнью, снова показушно устремившись ввысь.
  - Но... снег! - разведя руками, воскликнул Ярик. - И теплое солнце! И зеленая трава! Осень ведь кончается, почему здесь все не так, как в остальном лесу?
  - Вопросы, вопросы! - небрежно отмахнулся старик. - Оставь их на потом. Сначала поведай мне свою историю! Тыквы по-прежнему ждут объяснений.
  Он поудобнее устроился на лавочке, стоявшей под круглым окошком низкого, почти вросшего в землю, домика. Крыша его вся поросла сочной муравой, кое-где пестрея цветами одуванчика. Дымохода, как на избах в родной деревне, не было. Что неудивительно, если вокруг всегда стоит тепло.
  Порывшись в своей сумке, Яромир извлек длинную трубку. Каким образом она сумела в ней поместиться, Ярику оставалось лишь гадать. Небрежно сунув ее в рот, старик, бурча что-то под нос, производил манипуляции руками. В его ладонях вспыхнул маленький огонек. Ароматное зелье в трубке зашипело, потянулся легкий синеватый дымок.
  - Для долгих разговоров, табачок подходит лучше всего, - хитро прищурил глаза старик.
  И разговор вышел действительно долгим. Ярик присел на траву перед дедушкой и поведал о своей деревне. О том, как они выживали, вопреки суровым степным законам. О праздниках и печалях, которые доводилось переживать. О своих лучших друзьях, девочке Мане и верном Вьюнке. И об отце.
  Яромир молча слушал, попыхивая трубкой, выдавая порой причудливые колечки из дыма. На его лице играла мечтательная улыбка, когда мальчик говорил о жизни простого деревенского люда.
  Но потом настал черед рассказа о ночи, перечеркнувшей историю маленького хутора. Кустистые брови старика тревожно встретились над глазами, когда до его ушей донеслись вести о свирепом гиганте, источавшем пламя, возглавлявшем некое Воинство Пекла и убившем храброго отца мальчика.
  - Ну же. Все позади, - сказал Яромир, по-отечески положив руку на плечо рыдающему Ярику. - Все кончилось. Извини, что заставил тебя пережить все это снова.
  Утерев слезы, мальчик продолжил рассказ, поведав о своем пути через степи, пленении Мани, смерти верного пса. О пожаре, гнавшемся за ним. О зыбких топях, едва не поглотивших его навеки. О бойне на полянке лесорубов.
  Ярик сидел, опустив голову, опустошенный, словно проделал весь этот путь заново. Яромир задумчиво дымил, положа руки на колени. Даже кот, будто осознавая тяготы, которые пришлось пережить юному гостю, оставил свои занятия и подошел, чтобы утешить его.
  Солнце, к концу рассказа, уже успело спрятаться за верхушками сосен. На полянку старика медленно наступала вечерняя мгла. Ветер усилился. Он, как пастух, нагонял новую порцию серых барашков-облаков. Тревога отпустила Ярика. Всхлипы прекратились. Он перебрался на лавочку, примостившись возле деда, и принялся изучать свои пальцы. А тот все сидел с отрешенным видом, погрузившись в свои раздумья.
  Только когда начало темнеть по-настоящему, он зашевелился, словно очнулся от дремы, и поманил мальчика внутрь. Тот уже начинал стучать зубами от вечерней прохлады.
  Быстренько сообразив кипятку, старик разлил по кружкам ароматного чая с травами и поставил перед своим гостем корзинку с подслащенными сухарями. Они устроились на крохотной кухне, притаившейся в углу дома, возле смотрящих на уличную темноту окон. Над шкафами висели связки чеснока, табака и ароматных веточек, чьи запахи бодрили тело и дух. Ярик уселся на табуретку, не доставая ногами до пола. Старик же приволок свой изящный трон, неловко взгромоздившись на него, как снегирь на ветку.
  - Дедушка Яромир, - нарушил затянувшееся молчание Ярик, - кто этот человек? Как он может так управляться с огнем?
  - Ох, - встрепенулся старик. - Подумать только! Я так давно не говорил ни с единой живой душой. А теперь, когда выпала оказия, сижу как трухлявый пень и молчу!
  Он обильно отхлебнул из своей кружки и продолжил:
  - У тебя сейчас, наверняка, столько вопросов! И непонятно, где искать на них ответы. Чтож... Начну по порядку. С самого, так сказать, начала. Тебе известна история о Великом Расколе?
  - Да! - усердно закивал Ярик. - Отец рассказывал мне об этом. О Поднебесье и Пекле! О добрых существах и злых нелюдях, что живут там. И о старых Богах тоже.
  - Добрых и злых, говоришь? - он хмыкнул себе в усы.- Значит, ты знаешь, что у тебя в кармашке притаилась фигурка Лема, - его глаза заговорщически прищурились. - Люд, что попроще, до сих пор покланяется ему, принося свои молитвы о солнечных днях, удачи в пути, хорошем урожае. Но Богов было семеро! Лем - Бог Солнца и Огня, самый старший и мудрый из всех. За ним шел его брат Клим, Бог Стали и Труда. Женой Клима была Лада, богиня Земли. А ее сестра Рада - покровительствовала Любви.
  В руках старика вновь объявилась трубочка, забитая свежим зельем. Сверкнув маленьким огоньком в руках, он принялся неторопливо пускать клубы дыма.
  Чуть погодя, Яромир продолжил:
  - Жили они семьей в космической пустоте. Космос это та тьма, которую ты можешь видеть по ночам в небе, - ткнул он в сторону темноглазого окна. - Жили на одной из лун, той, что сейчас поменьше, белой Плее. Тогда она была во много раз больше! Стремясь сохранить оттиски своего существования, решили они сотворить мир, идеальный для жизни и царствования. Тот, в котором мы живем, между прочим. Для чего взяли часть луны, смешали ее со своей кровью и светом звезд. И стали ждать, что получится. Но на второй луне, красноглазом Морее, жил давний противник Лема, Бог Зимы и Мороза - Хлад. Чудесное имя, не правда ли? - рассмеялся старик.
  - Они сражались друг с другом? - спросил Ярик, слушавший историю с замиранием сердца.
  - И да, и нет, - развел руками дедушка. - Хлад был влюблен в Ладу, а Лем не хотел, чтобы кто-то нарушил счастье своего брата, и встал на их защиту. Но в открытую они не воевали. У Хлада было два сына, Свальд, Бог Ветра и Бури, и Мор - Бог Смерти. Как говорилось, он сам слепил себе сыновей, из космического ветра и недр Морея. Ты еще не запутался?
  Мальчик потряс головой, жаждая услышать продолжение.
  - Так, на чем-бишь я... - призадумался старый Яромир. - Ах, так вот! Прознал Хлад о том, что остальные варят суп, из которого выйдет новый мир! И незаметно добавил туда плоти Морея и кровь свою и сыновей своих. Чтобы тоже иметь власть в этом мире. И так и вышло, представляешь?
  Дед попускал колечки из дыма, собирая мысли в голове. Он легонько улыбался, словно вспоминал, что-то забавное и памятное для него.
  - Боги были в ужасе, когда в новом дивном мире обнаружили следы вмешательства Хлада и его сыновей, но ничего уже нельзя было сделать. Лем создал Солнце, что освещает наш мир днем. Лада воздвигла горы и холмы, леса и равнины, чтобы мир стал разнообразным и красивым. Рада, спустившись сюда, из своего чрева создала людей и зверей, чтобы они радовались вместе с создателями. Хотя тогда, люди от зверья отличались не шибко. Тогда Клим подарил им труд и сталь, чтобы они могли прокормиться, и улучшить себя и этот мир. Под голубым небом царили вечные весна и лето. И все бы хорошо, да только путь сюда был открыт и для остальных Богов.
  Яромир наиграно, как ему нравилось, насупил брови и молвил грозным загадочным голосом:
  - Хлад спустился в мир. Он создал гигантские ледники и покрыл горы снегами. Разлил всюду, моря и океаны. Раскидал ленты рек и зеркала озер и болот. А пришедший за ним Свальд, принес ветра, облака и даже но́чи, чтобы все имели время для отдыха и празднеств. Что, в итоге, только украсило мир. Отчего, удивленные Боги не стали даже пытаться исправить их деяния. А совсем наоборот, начали благосклонно относиться к Хладу. Настал день, когда они с Лемом пожали друг другу руки. Позабыв о былой вражде.
  - А что же с последним Богом, Мором? - вопрошал Ярик, ожидая развязки занимательной истории.
  - Случился день, - продолжил старик, - когда людей стало чересчур много. Зверье начало страдать, сами люди страдали, от собственного засилья. И тогда Хлад позвал своего второго сына. Мор, придя сюда, вручил дивному миру дар смерти. Пожившие свое, начали умирать, освобождая место молодым. Травы увядали, чтобы возродиться. Так родились осень и зима. Запустился цикл времен года. Цикл рождения, взросления, старости и смерти. Рада сильно опечалилась этому, но понимала, что иным способом своих детей не спасти. Люди же озлобились, постоянно лишаясь своих родных и близких. В их душах хитрый Мор сумел разжечь тягу к насилию над природой и самими собой. Чем больше их умирало, тем лучше жилось ему. Но об этом он не поведал даже отцу.
  Яромир всполоснул горло остатками чая и принялся попыхивать трубкой. Ярик грыз сухари, размышляя о мироздании. Знакомые ему пейзажи теперь, словно преобразились, заиграв новыми красками. Всюду виднелись божественные следы. Даже старый деревянный стол казался божественным творением. И один момент не давал ему покоя:
  - Но причем тут этот огненный колдун?
  - Подожди, неугомонное дитя, я еще не окончил, - махнул рукой дед, куривший с довольными закрытыми глазами.
  Он подсыпал табачку и продолжил:
   - Понимаешь, создавать миры - дело не простое! - погрозил он пальцем мальчику. - Попробуй, сам поймешь! Себе в помощь Боги брали избранных людей, тех, кто отличался знаниями, умом, сообразительностью. Волей и силой. С такими они делились некоторыми секретами и давали вкусить своей крови. Как ты, надеюсь, понял, все люди носили в себе кровь Богини Рады, от которой и начался род людской. Посему, каждый человек владеет магией любви и рождения. Но смешиваясь с кровью других Богов...- он наклонился к Ярику почти вплотную, заговорив шепотом, - получались, порой, непредсказуемые результаты!
  - Такие, как владение огнем? - сообразил Ярик.
  - Именно так, - откинулся на стуле старик. - Избранники получали крупицу силы Богов. Одни повелевали ветрами. Вторые воздвигали горы наравне с Ладой. Другие могли топить льды или создавать новые реки и озера. Эти помощники сами творили мир, а Богам оставалось лишь наблюдать и направлять их в нужную сторону. Но больше всех не повезло злосчастному Мору. Каким бы сильным он не становился, питаясь душами умерших, он ни как не мог передать часть своих сил ни одному живому существу. Его помощники не могли ничего создать. Их сущность не менялась. Мор перепробовал все. Поил кровью, зачинал детей с людскими бабами, кормил их своей плотью, но все безуспешно.
  - Как странно, - нахмурил лоб Ярик, успевая прихлебывать чаек, - было бы логично, если эти помощники могли хотя бы старить людей, траву, деревья. Разве не так все получалось у остальных?
  - Ты правильно мыслишь, молодой человек! Но в случае с Мором - это не сработало. В итоге он бросил свои многовековые попытки, решив продолжать свое дело в одиночку. А потом случилось то, чего Боги не смогли предусмотреть. Люди, вкусившие их кровь, рождали своих детей, а те своих, и так далее. И часть божественной силы передавалась из поколения в поколение. Собрав достаточно силы, она выплескивалась в одном из детей, отчего те с рождения получали невиданные способности. Их были единицы, и по силе они были не ровней своим величественным предкам. Но все же отличались от остальных людей. Так и появились колдуны, маги, ведьмы. Везде их кличут по-разному. Как и самих Богов - тоже везде по-всякому. Но исстари таких кудесников называли богородными.
  - Значит тот злодей - богородный! - округлил глаза Ярик, - Но он ничего не создает, он только разрушает и убивает! Разве Боги не подумали об этом, когда создавали таких, как он?
  - Ох, мой мальчик, - опустил глаза Яромир, - ты зришь в корень, но все не так просто. Я рассказал тебе лишь часть истории. Боги были всесильны и всеведущи, но даже они не могли смотреть в будущее. И тоже могли ошибаться. На заре мира, они, как я сказал, следили за своими творениями, не давая им направлять полученные силы в неправильное русло. Ведь они хотели построить цветущий сад, а не поле для битвы богородных безумцев. Они додумались ограничить их силы хотя бы тем, что сотворив много чудес, богородным нужно было потом долго восстанавливать свои силы. Но этого оказалось мало.
  В дверь кто-то поскребся. Дед неуклюже слез со стула и отворил ее, впустив внутрь своего черного кота. Голова того была вся в паутине, в глазах горел голодный огонек. Яромир открыл один из шкафчиков на кухне и достал кусок вяленой оленины, которым угостил неугомонного скитальца. Тот радостно вцепился в добычу зубами, мурча от удовольствия.
  Вернувшись, дедушка еще подымил пару мгновений и продолжил рассказ:
  - Строительство мира подходило к концу. Он стал почти таким, каким хотели его видеть создатели. Редкие споры между ними разрешались мирно. Лем и Хлад уже давно сдружились. Да и сам Бог мороза давно остыл к Ладе, и много веков ухаживал за Радой. Казалось, скоро можно будет отдохнуть от трудов.
  Он немного подумал и запустил руку в свою сумочку, откуда извлек горсть мелких камушков. Раскидав их по столу, он серьезным взглядом посмотрел на мальчика:
  - Попробую объяснить тебе так, чтобы ты понял все, что произошло.
  Яромир распростер руки над столом. Камни сами собой заскользили по столешнице, образовав долгую прямую линию.
  - Ты тоже богородный! - воскликнул мальчик, вскочив с табурета.
  - В неком роде, - смутился старик. - Прости, нужно было предупредить тебя. Присядь и не пугайся. Обо всем по порядку.
  Ошарашенный Ярик залез на стул, не сводя глаз с кудесника.
  - Ярослав, мальчик мой, - начал тот непривычно серьезным тоном. - Ты оказался втянут в водоворот опасных событий. Я поделился тебе своей тайной взамен на то, что ты поведал. А начинать знакомство с обмана - заранее гиблое дело. Я ожидаю, что ты, хотя бы какое-то время останешься у меня. Ведь там, - он ткнул толстым кривым пальцем в черноту ночи, клубившуюся за окном, - тебя ждет лишь смерть!
  Ярик прикрыл рот и медленно кивнул, понимая, что иной помощи ему сейчас не найти.
  - Вот и хорошо, - сказал в ответ Яромир, - а теперь продолжим. Посмотри на эту линию. Видишь? Таким был наш мир. Он был ровным, покладистым. По своей форме. Посмотри теперь.
  Он взмахнул руками. Камни, с шепчущим скрежетом о дерево, перестроились, изобразив немного наклонную линию, один из концов которой резко уходил вверх, второй же зигзагами опускался все ниже и ниже.
  - Случился Великий Раскол. От которого и ведется наше летоисчисление.
  - Но что именно произошло? - недоумевал Ярик.
  - В это мир пришел... кто-то еще, - горько ответил дедушка. Взгляд его изрядно нахмурился. - Их приход ознаменовался страшными бурями, пожарами, землетрясениями. На севере выросли грандиозные горы, уходящие вверх выше облаков. Супротив них, на юге, земная твердь опускалась все ниже и ниже. Пока совсем не провалилась, открыв путь к мировым недрам. Загадочные существа, прибывшие к нам, избрали эти места своим домом, почти никогда не показываясь для людей. Так родились Поднебесье и Пекло.
  На этих словах Свет расставленных по дому свечей вздрогнул.
  - За тысячу лет с тех пор, эта история обросла мифами и легендами. Сменилось множество поколений. И многие поверили, что на севере, среди белизны заснеженных гор живут чистые и благородные создания. Которые, якобы дарили во время редких встреч с людьми, свою благодать и исцеление. Про Пекло же сложилось другое мнение. Мол, раз там кругом огонь, то они злые и несут лишь разрушение и смерть. Но знай, - взметнулся к потолку драматический палец, - Я в это не верю! Они воют друг с другом долгие годы, руками простых людей. И не несут в себе никакого добра или зла. Только хаос!
  
  

Мастер-лучник

  В доме повисла зловещая тишина. Ночь просачивалась сквозь дверные щели, неся с собой убаюкивающую прохладу. В неровном дыхании свечей, на стенах танцевали длинные трепещущие тени.
  Ярик сидел, проглотив язык и обдумывая услышанное. Старик рассказывал очень убедительно, словно был свидетелем этих ужасающих событий. Весь мир теперь казался не таким простым, как раньше. Во всем прослеживался чей-то великий замысел. Вокруг привычных глазу вещей словно проявился ореол таинственной значимости. Каждая деталь, каждая былинка и пылинка появились в этом мире неспроста. И существовали ради чего-то. Ради выполнения неизвестного предназначения. За всей этой историей скрывалась странная загадка. Решение лежало на поверхности, но найти его никак не удавалось.
  За окном ухнула сова, выведя Ярика из оцепенения. Яромир в полудреме сидел на своем ветвистом стуле, опустив руки. Табачок высыпался из трубки и потух. Кот спрятался в тени кровати, и лишь отражения глаз выдавало его присутствие.
  Уложив все услышанное в своей голове, Ярик понял, что многое осталось недосказанным.
  - Дедушка Яромир! - потрепал он того за руку. - Ты спишь?
  - М? Что? Ох! - подпрыгнул на стуле старик. - Нет-нет, просто задумался.
  - Ты так и не рассказал, что случилось с богородными, да и самими Богами после Раскола.
  Яромир погладил себя по бороде, подбирая слова:
  - После Раскола мира, Боги пропали. Да вот так, просто пропали, они либо ушли, не выдержав соседства с таинственными пришельцами, либо были ими же побеждены. Но этого не изменишь, их просто нет. Молитвы не доходят до них. Мир перестал меняться. И силы богородных более никто не направляет. Те, кому посчастливилось родиться в более или менее цивилизованных странах, становятся учеными, политиками, или просто помогают миру как могут. Некоторые сбились в группы, создав нечто вроде школы для кудесников. Прочие же скрываются. Живут тихой жизнью, как я, не желая привлекать к себе внимание, - он украдкой глянул на мальчика, и с улыбкой добавил: - Редко встретишь деревню, где не ходили бы слухи о старой ведьме или какой другой яге, живущей в соседнем лесу или пещере. Да и в мире изредка встречаются богородные животные, предкам которых также досталась некая волшебная сила.
  - Но ведь есть и те кто, получив такую силу, начинают учинять разрушения, как этот огненный маг? - подытожил Ярик, хотя и сам знал, каким будет ответ.
  Свирепый богородный, испепеливший прежнюю жизнь мальчика, стал самым лучшим ответом на вопрос. Его безумная тяга к разрушению теперь стала намного понятнее. Вокруг его образа в памяти Ярика, вспыхнула некая аура, раскрывавшая саму суть огненного безумца. Он преследовал свою жестокую цель, не сдерживая себя ни какими рамками и запретами. Аура полыхала злыми помыслами, но в тоже время твердой уверенностью в праведности своих действий. Ему кто-то дал эту цель, отправив в беспощадный поход.
  Ярик не мог объяснить, как он увидел это. Он просто понимал, что в своем разуме, этот гигант был уверен в своей правоте. Теперь он казался не просто фанатичным безумцем, а идущим к своей цели вполне осознанно.
  Старик молча наблюдал за мальчиком, ожидая пока тот сам сделает нужные умозаключения.
  - Теперь ты видишь? Вот что нам принесли пришельцы. А ведь люди всерьез поклоняются им. Приносят жертвы. Восхваляют в своих молитвах, - он безутешно покачал головой. - Безумие овладевает миром, пробирается в людские сердца, возводит их руками церкви и храмы в честь тех, о ком мы не знаем ничего. И я убежден, что эти захватчики не сидят в своих твердынях без дела. Они покрыли мир сетью интриг, и их истинная цель, одолеть друг друга.
  Ярик согласно кивнул. Ему открылась новая точка зрения. В нем самом что-то изменилось, но он пока не понимал, что именно. Он будто мог теперь заглянуть в саму суть вещей, осознав, откуда пошло начало мира.
  - Дедушка Яромир, - он поднял взгляд к старику, - объясни еще одну вещь. Ты сказал, что Боги пришли в этот мир и создали всё по своему образу и подобию, используя свои силы. Создали некие, я бы, наверное, назвал, правила, по которым мир живет.
  - Законы. Законы природы. Законы Жизни, - кивнул в ответ Яромир, довольный ходом мысли мальчика. Ему жутко нравилось, что он разжег в нем такой интерес к происходящим событиям.
  Ярик продолжал:
  - Вот смотри. Пришел Лем - создал солнце. До этого, значит, солнца не было?
  - Получается, что так.
  - Пришла Лада и создала горы, леса и все то, что нас окружает.
  - Все верно, молодой человек.
  - Рада - людей, Клим - труд.
  Старик кивал.
  - Хлад - наполнил мир водой. А Мор - принес смерть.
  - А Свальд ветра и ночи, - продолжил за него сказал старик. - Да это так, и без каждого из Богов не появилось бы на свет ничего из этого.
  - Я не знаю почему, но мне кажется, что пропади куда-нибудь Боги - пропали бы и те творения, что они создали. Вот пропади Мор, люди перестали бы умирать. Пропади Лем - и солнце больше не взойдет на небе, - Ярик спрыгнул со стула, и принялся мерить шагами комнату. - Правильно ли я думаю? Ведь люди - умирают! А солнце каждый день встает на востоке и садится на западе. Ветра все также дуют. А значит... Боги еще здесь! В этом мире! - драматический палец Ярика взметнулся над головой.
  Старик Яромир сидел с отвисшей челюстью, округлив глаза подобно испуганному филину.
  - Воистину! Устами младенца глаголет истина! - воскликнул он, пораженный выводами Ярика. Настал его черед мерить шагами комнату, пытаясь найти разгадку атаковавшим его мыслям.
  - Я чувствовал! Я знал! Почему я сам не догадался! - он резко остановился, ударив себя по лбу, и схватил Ярика за плечи. - Ох, мой мальчик! Ты просто подарок судьбы, - и крепко обнял паренька. На глазах проступили слезы радости.
  Отпустив его, старик продолжил свой путь по комнате, переваливаясь неуклюжей походкой с бока на бок. Он бормотал что-то себе под нос, постоянно косясь на окно. Ярик подошел к кровати, которую уже облюбовал расслабившийся кот. Он медленно провожал взглядом своего хозяина, ожидая его решения. Этим же занялся и мальчик. Голова гудела от новых знаний, а глаза слипались от усталости. Но одна фраза Яромира не давала ему покоя. Действительно, начинать знакомство с обмана было как минимум не прилично. А он если и не обманул, то скрыл одну важную деталь.
  - Дедушка Яромир, - окликнул он старика. - Есть еще кое-что. Чего я не рассказал тебе.
  Тот остановился как вкопанный, уставившись на мальчика. Ярик достал из кармана идол Лема и взвесил его на руке.
  - Эта фигурка стояла у нас дома столько, сколько я помню, - Ярик потер пальцами гладкую каменную поверхность. - И никогда раньше я не держал ее в руках. До того, как отец отдал мне ее перед смертью.
  Его голос немного дрогнул, но он сдержался.
  - Он просил меня сберечь ее. Сказал это очень важно. Словно в ней сокрыт глубокий смысл. И теперь... я не знаю, как объяснить, я словно вижу этот смысл. Как будто вокруг нее появилась...некая сила, притягивающая меня. Она ускользает от меня, но точно здесь есть. Именно за этой фигуркой охотился этот огненный гигант! Именно за ней он пришел в наш дом.
  Яромир в который раз округлили глаза, бормоча себе в усы:
  - Как интересно... Любопытно...
  Старик подошел к мальчику. Приложив ладони к его щекам, он посмотрел ему в глаза.
  - Как ты себя чувствуешь, Ярослав? - спросил он, мотая его головой направо и налево.
  - Я...необычно... но все хорошо! - поспешил добавить Ярик, увидев испуганное лицо старика.
  Яромир кивнул и взял фигурку из рук мальчика.
  - Я не чувствую в ней ничего необычного, - бубнил он себе под нос, - самый обычный крестьянский кумир. Разве что сделан из редкого минерала, агата.
  - Но тот безумец сжег всю деревню ради него!
  Нахмурившись, Яромир аккуратно вложил фигурку обратно в ладони Ярика.
  - Послушай меня, мой мальчик, - не отнимая рук от его лица, прошептал он. - Я ухожу. Меня не будет несколько дней. Нужно встретиться с одним старым другом. Твой рассказ открыл мне глаза на многие вещи. Я сильно засиделся в этом лесу и пропустил наступление важных событий. Завтра, когда проснешься, не теряй меня, я вернусь, как только смогу. И не волнуйся, все со мной будет хорошо. Пообещай, что не выйдешь за пределы моего скромного жилища. Не поднимайся в лес, будь тут, хорошо?
  Мальчик поспешно кивнул.
  - Вот и славно! - улыбнулся дедушка, положа руку ему на лоб. - На столе лежит скатерть-самобранка. Думаю, ты разберешься, как ей пользоваться. Береги идол! Я вернусь, когда узнаю о нём больше. А теперь, спи...
  Место, где он касался лба, вдруг потеплело и сознание тотчас покинуло Ярика, улетая навстречу сновидениям. Старик заботливо уложил его на кровать, укрыв одеялом.
  - Это был весьма занимательный день! Пора расшевелить старые кости! Черныш, будь ласков, охраняй покой нашего юного гостя, - обратился он к коту, лежавшему в ногах мальчика, - не отходи от него ни на шаг.
  Тот поднял голову и кивнул, моргнув желтым взглядом на прощание.
  
  Проснувшись незадолго до обеда, Ярик не сразу осознал, что все произошедшее не кошмарный сон, а страшная явь. Он потянулся, привычно ища ногой ступеньку на печи, чтобы ловко спрыгнуть на пол. Но наткнулся на голову кота, смирно сидевшего перед кроватью. Животное умным взглядом изучало своего подопечного. Узкие зрачки-щелочки почти терялись на фоне глаз.
  Пощекотав своего охранника, Ярик сел в кровати и огляделся. Старик ушел. В доме было тепло, и все также пахло травами и пылью. Но в приоткрытое окно доносились прохладные дуновения ветра, развевавшие тканые занавески и заносившие внутрь крупицы снега. Он не помнил, как уснул, словно его вытолкнули из собственного тела. Но чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
  Возле кровати кто-то заботливо поставил новые сапоги из кабаньей шкуры, покрытые изнутри мягким кроличьим мехом. И по ноге как раз в пору. Вот чего не хватало в холодном темном лесу!
  Первым делом Ярик опробовал скатерть-самобранку. Она представляла собой обычное белоснежное сукно, обрамленное красным узором. Мальчик раскинул ее поверх стола, но ничего не произошло. Была какая-то сказка про такую же, но он совсем позабыл, что там происходило, и как работала скатерть. Тогда он задумался над тем, как она устроена, всматриваясь в каждую ее неровность. Вокруг нее вспыхнул золотой ореол. Такой же, как и те, что видел Ярик накануне вечером вокруг предметов во всем доме. Решение пришло в голову само собой.
  Взмахнув самобранкой еще раз, он загадал гороховый суп с копченостями. И вот на столе, ароматно благоухая, появился горячий горшочек. Ярик немедля принялся уплетать чудну́ю еду. Тем временем, запрыгнув на дедовский стул, к нему присоединился кот. Он снова уставился на мальчика, помахивая своим хвостом.
  - Тоже хочешь кушать, котик? - спросил Ярик с набитым ртом.
  Кот отрицательно покачал головой, отчего ложка выпала из рук мальчика.
  - Ты меня понимаешь? - ошарашено спросил он, кое-как проглотив еду.
  - Прекрасно понимаю, юный господин, - учтиво ответил кот.
  - Но почему ты молчал раньше? Почему дедушка не сказал о тебе? - схватился за голову Ярик. Слишком много чудес за раз!
  - Не было необходимости, - вильнув хвостом, сказал тот. Кот говорил мудрым поучительным голосом, и от этого мальчику становилось не по себе. - Старик велел мне приглядывать за тобой, чем я и занимаюсь.
  Оставив еду в покое, Ярик слез с табурета и подошел к коту:
  - Так кто ты? У тебя есть имя? Почему ты разговариваешь?
  Тот улегся, сложив лапы по себя, и с возмущенным лицом посмотрел на мальчика:
  - Имя для меня мало что значит, но старик порой кличет меня... Чернышом. А ты видимо невнимательно слушал Яромира. Он объяснял, что богородными были не только люди, но и животные. Мы тоже помогали устраивать этот мир, видя его шероховатости с уровня, недоступного даже Богам.
  - А куда ушел дедушка?
  - Ты принес недобрые вести, но дал нам...надежду. Яромир отправился искать совета у могущественных созданий, живущих в этом лесу.
  Черныш гордо поднял голову. Не переставая молотить хвостом, он не сводил глаз с мальчика, который вернулся в кровать. Лицо того потемнело под тяжестью грусти и тоски. Он сидел, свесив ноги, понуро уставившись в пол.
  - Отчего ты помрачнел, Ярослав? - спросил кот, подойдя к нему.
  - Разве ты не понимаешь? - сквозь его голос пробивалась нарастающая горечь. - Огненный воитель сжег моего отца и всю деревню! Лучшего друга убили! А маленькую Маню, - на глазах выступили слезы, - забрали эти дикари! А еще тут богородные звери! И я один не умею ничего! Я убегал от них, как цыпленок от топора! Даже мой дрянной лук, и тот утонул в проклятом болоте!
  Ярик спрыгнул с кровати, в сердцах пнув новые сапоги. Те разлетелись кто куда, уныло распластавшись по полу.
  - Послушай меня, Ярослав, - спокойно произнес кот. - В нашем мире бывали люди, обделенные божественным даром, которые меняли ход самой истории. Все зависит от человека, от того, какие цели он себе ставит, и как упорно к ним идет!
  - Но что можно противопоставить таким как вы? - гневно воскликнул мальчик. - Я не умею поджигать целые степи мановением руки! Не могу передвигать камни, как Яромир! Ни морозить всех вокруг, ни пускать ветра!
  Черныш рассмеялся:
  - Огнем, может, я и не владею, но 'пускать ветра могу', так же как и ты! Наш старик особенно хорош в этом деле.
  До Ярика дошел смысл сказанного и он, сквозь слезы, расхохотался. Это помогло немного успокоиться и взять себя в руки.
  - Ярик, все проблемы можно решить, - продолжил Черныш. - Нет лука? Так сделай его! За домом растет прекрасная черемуха, с толстыми крепкими ветвями. Сделай себе лук и начинай тренироваться в стрельбе, если ты в этом хорош. За одним займешь себя!
  Мальчик кивнул и принялся собираться. Он подобрал раскиданные сапоги, нашел отцовский ножик, подпоясал кафтан. Грозным препятствием выступила массивная дверь. С огромным трудом Ярик отворил ее, пытаясь выйти из дома. Причиной оказалось снежное одеяло, укрывшее всю поляну вокруг дома. И пускай зимний холодок едва чувствовался, вчерашнего весеннего тепла сильно не хватало.
  Вместе с котом они обошли вокруг дома, укрытого снежной шапкой. Ярик пробирался через свежий рыхлый снег, оставляя за собой длинные размашистые следы. Оказавшись у дерева, Ярик поднял голову, изучая его:
  - Да-а...
  - Что-то не так? - полюбопытствовал сидящий на снегу Черныш.
  - Мне понадобятся инструменты, много жира, - перечислял Ярик. - А еще, порядочно воды и лохань, чтобы вымочить лук. К тому же у нас нет печи, придется импровизировать, разводя огонь прямо во дворе.
  - Ты много знаешь об этом, - мигнул кот. - Тебя кто-то научил этому?
  Ярик опустил взгляд себе под ноги.
  - Мой отец, - тихо сказал он. - Я видел, как он делает турлукский лук. Таким пользуются степные кочевники. И я всегда мечтал о таком.
  - Значит, теперь ты его сделаешь, - подбодрил Черныш. - А я помогу тебе во всем. Не забывай, - он встал, отчего хвост его взметнулся трубой, - у тебя есть скатерть-самобранка!
  - И верно, - сказал Ярик. - Ну, за работу!
  Изготовление лука заняло почти неделю. Снег за это время успел сойти и выпасть снова. Овощи в огороде пожухли и пропали. 'Вот Яромир расстроится', - думал Ярик. С его уходом словно ушла и необычность этого места. Только внутри дома неведомым образом сохранялся огонек тепла и радости посреди заснеженного леса.
  В закромах у старика нашелся небольшой топор, старинного вида рубанок, выполненный из деревянной колодки и стального лезвия, ржавое долото, видавшее, наверное, еще времена до Раскола и несколько видов молотков и киянок. В дело пошло все.
  Для лука Ярик выбрал добротный черемуховый сук. Расколов его ровно посередине, он избавился от сырой сердцевины и хорошенько прошелся по нему ножом и рубанком, придав заготовке идеальную гладкость. Черныш показал, где за домом, в импровизированной сарайке, стояла бадья с металлическим дном. Утащив в дом, Ярик наполнил ее родниковой водой, кувшины с которой поставляла ему скатерть-самобранка. После чего бросил туда свой будущий лук почти на день и ночь, чтобы тот как следует отмок.
  Следующим шагом стало изготовление шаблона, при помощи которого Ярик придал бы луку форму в виде буквы 'М', совсем как у оружия кочевников. Их луки били на сотни метров и отличались тем, что выпущенные ими стрелы долго сохраняли убойную силу. И, не смотря на долгий процесс изготовления, были просты в использовании и служили долго и верно. Шаблон он выточил из толстой доски, которую оторвал прямо от облицовки дома.
  Наблюдавший за мальчиком Черныш, в этот момент задумчиво отвел взгляд в сторону, изучая пролетающих в вышине птиц.
  Наступил черед самой трудной части работы. Лук требовалось нагреть и размягчить таким образом, чтобы дерево могло принять необходимую форму. Отец показывал Ярику, как создать паровую баню, для чего он кипятил воду на печи. Положив сверху над паром свои изделия, он накрывал их тряпкой. Немного погодя, деревянную заготовку можно было снимать и прикладывать к шаблону. В этот раз пришлось импровизировать, ведь спрятанной печи в дедовском сарае не оказалось.
  Как и ожидал мальчик, дров у старика тоже не нашлось. В компании кота, вооружившись дедовским топором, Ярик отправился на вылазку в лес. К поверхности вела узкая ступенчатая тропа, продолбленная прямо сквозь скалу. Жутко неровная, и порой крутая. Подъем оказался непрост и опасен. Ступени утопали в снегу. Ноги так и норовили соскользнуть. Для Черныша же это не оказалось препятствием. Он грациозно прыгал по ступеням, не уставая подбадривать своего спутника.
  На выбравшегося наружу Ярика обрушились звуки леса. Шум ветра, шорох снежного песка, влекомый его дуновениями, скрипы деревьев, крики одиноких ворон. Снега возле скалы почти не было. Там, где кончалась прогалина, и начинались крепкие рукопожатия сосновых ветвей, еще виднелась стылая земля, усыпанная желтыми иголками и шишками.
  В поисках хвороста и подходящих для скорой растопки тонких деревьев, Ярик отправился вокруг расщелины. Эта часть леса была занята вековыми соснами, под которыми почти ничего не росло. Пришлось отправиться южнее, где располагались шумные березовые рощи. Он не помнил, откуда именно прибежал, когда за ним гнались дикари. Но местность начала подниматься все выше. Поднимались и сугробы. Здесь снега нападало так много, что даже зверье не успело протоптать тропинок.
  Путь вел их на вершину оврага, когда Ярик почувствовал странный запах. Тошнотворный, и в тоже время приторно-сладкий. Чем выше они с Чернышом поднимались, тем сильнее и забористей он становился. Ярик снял с плеча топор и поднял его повыше, на всякий случай. Но это было лишним. На вершине, в самых ужасающих позах, пронзенные острыми кривыми ветвями, застыли трое дикарей. На голове у одного, проткнутый ветками словно бумажный, был надет стальной шлем, украшенный высушенной детской головой. Рядом с ним, укутанные хитросплетениями корней, было еще двое, зарытые в землю по пояс.
  Неведомая сила остановила преследователей, не дав им догнать мальчика. И вернуться обратно. Ярик хмурым взглядом покосился на кота:
  - Ты знаешь, что с ними? Кто их убил?
  Черныш поднял взгляд к мальчику:
  - Кто ходит по лесу Яромира с дурными помыслами, не выходит из него никогда.
  Ярик кивнул. Этого ответа он и ждал. Видимо, старик прознал о его бегстве еще задолго до того, как он свалился к нему в огород.
  Аура воителя в шлеме вдруг вспыхнула вокруг его останков. Сначала она была черна как ночь. Но в следующий миг ее окропили языки темно-зеленого пламени. Она пульсировала, словно сердцебиение. Её ритм завораживал и манил Ярика. Под ложечкой засосало, будто он ужасно голоден. Будто не ел всю жизнь. Огонек пугал и притягивал, и сопротивляться его зову не было сил. И не хотелось. Хотелось коснуться его, забрать себе, убаюкивать и утешать, как ребёнка.
  Сглотнув, Ярик подошёл вплотную к телу дикаря. Его растерзанное лицо смотрело на мальчика пустыми глазами и молило забрать огонёк с собой. Оно как будто пошевелилось, предлагая окунуть руки в таинственный сгусток света.
  - Ты видишь это? - спросил Ярик.
  - Что вижу? - недоуменно мяукнул Черныш. - Трупы, ветки...
  Но Ярик уже не слышал приятеля. Он вытянул руку.
  Аура обволокла пальцы, обдав мальчика леденящими волнами. Загадочная дымка медленно стекла в ладонь мальчика впиталась под кожу. По всему телу пронесся озноб, резкий, пугающий и бодрящий, будто кто-то выплеснул на него ведро ледяной воды. Ярик стоял с остекленевшими глазами. Перед взором витало черно-зеленое пламя. Огни сплетались между собой как черви на дне полыхающей сковороды. Таинственная сущность шныряла по венам, остужая кровь, пробиралась в мысли, и наконец нашла себе пристанище. Прямо под сердцем.
  - Ярослав! - окликнул кот, ощетинив мех и выгнув спину. - С тобой все в порядке? Ярик!
  Наваждение прошло. Мальчик вновь обрел контроль над собой. Он так и стоял, вытянув руку к высохшему трупу дикаря. Как долго он так простоял? Пытаясь выкрутиться из ситуации, он продолжил движение руки и снял с пояса дикаря флягу с горючей жидкостью.
  - Я просто... Задумался, - ответил он, потрясая добычей перед лицом кота. - Этой штукой они полили своего убитого воина, отчего тот вмиг загорелся. Думаю, пригодится.
  Судя по взгляду Черныша, этот ответ его не устроил, но вопросов кот задавать не стал. Ярик тем временем продолжил путь, обдумывая случившееся. Он продолжал чувствовать под сердцем ледяной огонек, отнятый у убитого чужака. Он приятно холодил душу, хоть и внушал беспокойство.
  После той ночи, когда состоялся разговор с дедушкой, в нем и правда что-то изменилось. С его глаз будто сняли занавеску, мешавшую видеть мир. Замечать истинную суть вещей. Но это получалось само по себе. Он даже попробовал найти ауру вокруг ближайшей сосны, но ничего не вышло. Творилось нечто странное. Но хуже всего то, что сама мысль рассказать об этом Чернышу или Яромиру, внушала страх и тревогу.
  'Пока ничего страшного не произошло', - успокаивал он себя.
  Тем временем начался березовый подлесок. Выбрав подходящие деревья, Ярик принялся орудовать топором. Черныш залез на высокий сугроб, наблюдая за окрестностями. Проработав несколько часов, мальчик, наконец, остался доволен получившейся горой стволов и березовых веток. До темноты он таскал поклажу, скидывая ее с края ущелья прямо в дедовский огород. А потом еще до ночи укладывал кострище для водяной бани.
  День выдался трудным и необычным. Руки и ноги, не привыкшие к такому труду, гулко ныли. Холодок внутри все также тихо горел, вызывая множество вопросов. Выпросив сегодня у скатерти жареный телячий бок и чарку кваса, Ярик быстро перекусил и улегся спать, усталый, но счастливый. Честный тяжелый труд всегда приносит радость, когда дело спорится.
  Новый день выдался не легче. Ярик заранее вынес на улицу шаблон, несколько кусков бечевки, тряпочек и покрывало, и разжег костер. Чтобы огонь занялся сильнее, пришлось выплеснуть на сырые дрова содержимое фляжки дикаря. Синее пламя взметнулось к небу, обдав жаром округу. Но вскоре жидкость прогорела, оставив после себя радостно танцующее пламя. Водрузив на него бадью, Ярик наполовину заполнил ее водой и дождался, пока она закипит.
  Затем он разместил над водой лук, чтобы обильно исходящий пар, как следует прогрел и размягчил древко, и укрыл его сверху покрывалом. Хитрость в том, чтобы вложить мягкое податливое дерево в шаблон, как можно скорее, пока оно не остыло. Затем останется лишь привязать к нему древко, закрепив в такой форме.
  Прошло не меньше часа, прежде чем Ярик закончил. Не смотря на то, что дерево размягчилось, придать ему нужные контуры было довольно тяжело. Приходилось чуть ли не садиться на древко сверху, в попытках прогнуть его так, как нужно. Наконец, последний узелок был завязан и будущий лук сцепился с шаблоном мертвой хваткой.
  Бадья уже начинала заниматься огнем, и убирать ее было поздно. Ярик использовал оставшуюся горячую воду, чтобы обмыться от пота и грязи.
  Осталось дело времени. Два-три дня луку нужно просохнуть и окрепнуть в новой форме. Пока можно заняться тетивой. Для ее изготовления не годилась обычная бечевка. На выручку пришел Черныш. Он копался, зарывшись с головой, в рухляди старого Яромира, пока не извлек целый моток нити. Зеленоватого цвета днем, в ночной тьме она горела едва заметным призрачным огоньком. При этом была тонка и прочна как металл.
  Обрадовавшись такой находке, Ярик немедленно принялся сооружать тетиву. Нож едва брал эту нить, приходилось рубить топором.
  - Из чего она сделана! - взмахивая топором, негодовал мальчик.
  - Эта нить из жил туунбака, редкого животного, живущего у подножья Поднебесных гор, - объяснил ученый кот. - Внешне он похож на медведя, только во много раз крупнее и свирепее. В свете луны Плеи, их тела сияют бледным зеленым светом, он грустно вздохнул. - Их почти не осталось в этом мире. Тетива из такой нити точно не намокнет под дождем.
  - Откуда же взялась эта? - указал он на лежащий у ног моток.
  - Яромир добыл ее в ходе своих странствий, очень-очень давно, - опустил голову Черныш. - Мы еще не были знакомы.
  - А когда вы познакомились?
  - Еще до Раскола, - небрежно махнул хвостом кот.
  - До Раскола? - Ярик бросил свое занятие, и, отложив топор, подошел к коту. - Ты хочешь сказать, вы с Яромиром живете дольше тысячи лет? Этого не может быть!
  - Такова участь богородных, - безучастно ответил Черныш, не понимая чему тут можно удивляться. - Некоторые проживают лишь века́, другие дольше. Мы смертны, но от старости мы умираем редко.
  Теперь Ярик понимал, почему дедушка так живо описывал события сотворения мира. Он был их участником! Немыслимо! Придумывая новые вопросы, которые он задаст Яромиру, мальчик растянул нить между кроватью и тумбой, создав в ней изрядное напряжение. Выбрав середину, он обмотал ее, создав место для прихвата стрелы. Теперь она точно не протрется, и стрелять будет гораздо удобнее. Скоро лук будет готов!
  Следующие дни прошли в ожидании сушки древка. Ярик занимал себя чтением похабных стишков старика, изучал фолианты на незнакомых языках, с любовью нарисованные карты. На одной из таких он обнаружил Темный лес. Надписи были сделаны непонятными рунами, но судя по расположению степей и болот, это явно был он. Лес был взаправду огромен. Он протянулся на сотни и сотни верст, с востока на запад. Возможно, что он был древнее самого Великого Раскола.
  Кое-что привлекло внимание Ярика. На карте, в самом центре леса, была нарисована фигура волка и значок дерева. Похожих рисунков оказалось множество. Среди них, на севере возле одной из гор изображались медведь и лось, южнее, среди протяженных горных хребтов вырисовывалась какая-то трехглавая рогатая тварь, на западе, на территории водной глади, угадывался стертый образ огромной каплевидной рыбы.
  'Возможно, это тоже богородные', - пришел к выводу Ярик. Если составитель этих карт Яромир, то он мог видеть или даже знать их всех.
  Остальные дни Ярик потратил на изготовление стрел, для чего сорвал с задней стены дома еще несколько досок. У своей помощницы скатерти-самобранки, он выпросил несколько ястребиных тушек. Их маховые перья отлично подходили для стрел, а острые клювы и когти сгодились для создания наконечников. Из остатков досок он сколотил легкий, но объемный колчан, совсем как у кочевников, и обтянул его темной кожей какого-то существа, которую нашел в доме Черныш.
  На исходе недели с момента ухода старика, настал день, когда Ярик решил продолжить изготовление лука. Тот уже свободно болтался в форме-шаблоне, достаточно просохнув и окрепнув. Сперва мальчик вооружился долотом, и выточил пазы для тетивы. Затем скатерть принесла ему миску горячего топленого утиного жира, которым он хорошенько обмазал древко. С такой пропиткой, лук мог не бояться воды, как и тетива из жил туунбака. Когда сало высохло, Ярик закончил последние штрихи своего произведения, обмотав нитью часть древка, создав нечто вроде рукояти, и привязал тетиву.
  На шедевр пришел поглазеть даже Черныш:
  - Честно сказать, я ожидал, что ты выстрогаешь какую-нибудь рогатку из веточки, Ярослав. А ты сделал лук не хуже чем заправский мастер!
  - Не смотри на то, что я маленький мальчик, - горделиво ответил Ярик. - Да, я мал, но видел, как делают луки десятки раз. И свои луки я тоже делал сам. Хотя признаться, - вполголоса добавил он, - я и сам не ожидал, что у меня выйдет. Такой сложный лук я делал впервые.
  Он взял свое новое оружие в руку. Лук вышел немного длиннее, чем хотелось бы, и уж точно больше того, что сгинул на болотах. Но Ярик не сомневался, что управится с ним. Повесив за спину колчан, он поманил кота за собой во двор. Откопав из-под снега замерзшую тыкву, он водрузил ее над прогоревшей бадьей. Получилась вполне добротная мишень. Отойдя на сотню шагов, он достал первую стрелу и приготовился к стрельбе.
  Ярик всегда делал так, как научил отец. Годы одиночества, проведенные в охоте на степную живность, отточили мастерство стрельбы. Умение отринуть мысли и эмоции ради своей цели, помогали сосредоточиться на выстреле. Пережитые потери и испытания внушали стойкость и решительность.
  'Стрельба - это не просто бой. Это бой с самим собой', - говорил на самом первом уроке отец, - 'Победи себя и свое волнение. Гони все мысли прочь! Задержи дыхание на выдохе и смотри только на стрелу. Не жди выстрела. Чувствуй, куда она летит'.
  И он чувствовал.
  Выстрел произошел почти не заметно. Тыквенная голова разлетелась на куски, раскидав морозную кашу по двору. Стрела пробила ее насквозь и вонзилась в оконную раму, в сантиметре от стекла.
  Черныш сидел, выпучив глаза и открыв рот. Юный подопечный поразил древнего кота до самой глубины души. Ярослав же не высказал ни капли эмоций. С каменным лицом, он достал следующую стрелу.
  
  

Накануне битвы

  Это продолжалось несколько дней. То трясло и знобило, то кидало в жар и обливало дождем пота. Горячка достигла своего пика еще в день жестокой расправы, и сохранялась еще день и ночь. Все это время Маня не спала, лишь бессильно стонала, пытаясь выпутаться из клубка перепутанных мыслей и образов. Сквозь бред она видела обеспокоенное лицо Гэй лы, которая тратила всю приносимую им воду, в попытках промыть ее раны. Но от этого становилось только хуже.
  Недавний снегопад оставил в лагере белые холмы сугробов. Вслед за ним пришли холода. Многие пленники, уснув ночью, утром уже не просыпались. Маня и чужеземка ютились под вонючей шкурой, грея друг друга своим теплом. Дни проходили в борьбе с лихорадкой, которая решительно захватывала разум израненной девочки.
  На исходе третьего дня в углу клетки померла безумная бабка. Последние часы жизни она смеялась, как ненормальная, посылая проклятия всем вокруг. Даже надсмотрщики не могли ее успокоить. Бабка терпела все щедро выдаваемые ей плети, но не замолкала. Придя в этот раз, стражники с облегчением вздохнули и забрали ее костлявое тело для сожжения.
  Наутро шестого дня Маня, наконец, начала приходить в себя, и осознанно разговаривать. Она жадно съела все хлебные корки, что припасла для нее Гэй ла и выпила остатки гнилой воды.
  - Тебя снова принесли ни живую, ни мертвую, - рассказала ей женщина. - Я боялась, что в этот раз не смогу выходить тебя. У меня не было ни лекарств, ни трав.
  - Спасибо, тетушка Гэй ла, - благодарно кивнула Маня, кутаясь в шкуру. - Я бы пропала без тебя.
  - Ты сильная девочка, - улыбнулась та, подсаживаясь поближе. - Ты справилась с этой хворью. Хотя другие раны еще не скоро заживут.
  Маня разглядывала сугробы вокруг клетки. Снег расчистили только там, где это было необходимо, но снующие туда-сюда рабы и солдаты натоптали свои собственные дорожки. В лагере царило оживление. Было видно, что некоторые палатки и юрты свертываются. Бойцы носили оружие и ящики с провиантом наравне с рабами. Орда собиралась в путь.
  - Мы куда-то уходим? - спросила она у женщины.
  - Да. Я видела такое слишком часто, - подтвердила ее догадки Гэй ла. - Посланник не сидит на одном месте дольше месяца. Он гонит свое воинство на запад, грабя и вырезая все, что попадется на пути. Правда, в этот раз, все немного иначе.
  - О чем ты?
  - Посланник руководит своей армией, опираясь на помощников, дайчинов. Один из них, самый хитрый и беспощадный, дайчин Хань ло, - гневно сплюнула женщина, - выступил несколько дней назад с большим отрядом на север. Все гхануры обсуждают это. Я слышала их разговоры.
  - И никто не знает зачем?
  - Не удивляйся, что обычных воинов никто не посвятил в замыслы Посланника. Они живут по законам военного времени. Только вождь и его дайчины знают правду.
  - Что же может быть на севере? Какой-нибудь город? Или деревня?
  - Я знаю только то, что скоро вся Орда выступит в поход на крепость, к западу отсюда. А на севере находится древний лес. Там мало кто живет. И там точно нет крупных городов.
  Маня призадумалась. Ярик убежал в сторону леса. Но Посланник сказал, что убил его! Какой вообще смысл гнаться за мальчишкой! Из-за этой фигурки? Что-то тут явно не сходилось. Девочка пока не могла понять, что именно.
  - Кто такой этот Хань ло? - посмотрела на женщину Маня.
  - Это подлый предатель, замучивший собственный народ! - процедила сквозь зубы Гэй ла. - Он был сыном воинского клана и правителем Як'Хара много лет, и постоянно принимал странные необоснованные решения. Вводил новые налоги на продажу Пыли. Ввел сборы с чужеземных покупателей. Ослаблял наше ополчение, делая службу невыносимой. Нашу провинцию точно ждал бы упадок, если бы маргрум не цвел круглый год!
  Она зло потерла руки, заново переживая неприятные моменты.
  - Около десяти лет назад гхануры начали постоянные набеги, унося с собой не только запасы Пыли, но похищая женщин и детей. А потом и мужчин и стариков. Но Хань ло сидел, сложа руки, не собираясь давать отпор. Он копил деньги и власть! И однажды настал день, когда Орда Посланника явилась к вратам Як'Хара, нашего чудесного города. Они убивали на своем пути всех, кто пытался выступить против. И этот червь просто впустил их в город, встав под пламенные знамена. Меня радует лишь то, что кто-то во время боя в твоей деревне изрядно подпортил его поганое лицо, будто его истоптала бешеная лошадь! Теперь он выглядит так, как и положено предателю.
  Она опустила взгляд, и сидела так долгое время. Маня не знала, что сказать и чем утешить горе своей спасительницы. Она просто прижалась к ней, вспоминая свой дом.
  Немного успокоившись, Гэй ла стала расспрашивать девочку о разговоре с вождем. Маня пересказала ей события их ужасной встречи, в красках описав ту обиду, что затаилась у нее в душе.
   - О какой фигурке он хотел узнать? - полюбопытствовала женщина.
  - В том то и дело, что я не знаю! - воскликнула Маня. - Он избил меня за то, чего я даже не видела. Якобы, у моего Ярика или его отца был какой-то идол. Ну и что? Таких идолов наш гончар Ванька делал сколь угодно! Стоило только попросить. У нас с бабушкой даже стояла деревянная фигурка Богини Рады.
  - Но чем может быть особенен тот, что хранился у твоих друзей?
  - Я совсем не знаю, тетушка Гэй ла, - грустно ответила девочка.
  Они сидели так, пока полуденное солнце не пробилось сквозь кустистые облака. К их клетке подошло двое стражников, одетых в меховые плащи. Они привычно принесли несколько хлебных корок и воды. Один из них подозвал к себе Гэй лу и долго о чем-то ее расспрашивал. Та шипела на их наречии в полголоса, активно жестикулируя, словно спорила с ними.
  Наконец воины кивнули и ушли в сторону лагеря. Гэй ла вернулась к девочке и сообщила ей новости:
  - Посланник хочет атаковать крепость Небославль. Это территория Родии, так что теперь их ждет бой с настоящей армией. Всех рабов Орда берет с собой. Мы едем на войну.
  Желудок словно провалился под землю. Маня уже успела познакомиться с войной. Это страшная резня, в которой нет места надежде на спасение. Есть только кровь и огонь. Но это были еще не все вести.
  - Маня, тебя...забирают, - нерешительно сказала женщина. - Сегодня.
  - К-как? Куда? - растеряно округлила глаза девочка.
   - Ты станешь личной рабыней одной из мхаграев Посланника, - помолчав, сказала Гэй ла. - Будешь жить в его палатке, делать за него всю грязную работу. Мыть его, чистить оружие и одежду, менять ночное ведро. И...если понадобится...делать все, что он прикажет.
  Губы Мани затряслись. Кровь отхлынула от лица. На нее накатывали волны слез. Она не понимала и половины из всего сказанного Гэй лой.
  'Тебя забирают'.
  Мысли, все до единой, просто выпорхнули из головы, разлетелись маленькими птичками на свободу. Оставив ее одну в вонючей рабской клетке. Это было похоже на конец. Конец всего, всей жизни. Неужели ей придется быть в неволе до самой смерти. Девочка зарылась в колени, содрогаясь в рыданиях.
  Женщина обняла ее за плечи и попыталась успокоить.
  - Не вешай нос, девочка, - улыбнулась она, - в этом есть и свои плюсы! Ты будешь питаться объедками с его стола, а это лучше чем гнилые корки. Заниматься придется не самой приятной работой, но уж это всяко лучше, чем участь других рабынь. Да и спать в палатке у очага явно теплее, чем в голой клетке под морозными ветрами.
  - Лучше мерзнуть тут с тобой, чем быть с этими извергами! - сквозь слезы просипела Маня.
  - Мой тебе совет, учись всему, что увидишь, запоминай все, что услышишь. Попробуй выучить их язык, ведь как-то придется общаться с новым хозяином. Самое главное, - она серьезно посмотрела ей в глаза, - не нарывайся на наказание. Будь вежлива и раболепна. Называй его хозяином и не спорь с его приказами. А если попытаешься бежать...
  - То что? - подняла свои красные глаза девочка.
  - То пеняй на себя. Беглецов убивают на месте.
  Маня снова утонула в море слез и еще долго не могла успокоиться. Женщина молча обнимала ее, не в силах утешить горе маленькой девочки.
  Перед закатом, к клетке подошло трое надсмотрщиков. Двое, уже знакомые им, принесли хлебных корок. Еды было вдвое меньше, чем обычно. Один из них подлил в чашку с застывшей водой еще немного гнилья. Незнакомый воин, на шлеме которого болталась красная кисточка, стоял молча, в ожидании. После он жестом поманил к себе пленниц, грозным голосом прошипев что-то на своем языке. Гэй ла повернулась к девочке и коротко объяснила:
  - Он пришел за тобой. Теперь я останусь тут одна. Помни все, что я сказала тебе. Будь покорна и уцелеешь.
  Она улыбнулась Мане на прощание и горячо поцеловала в лоб. Затем подвела ее к вратам клетки. Один из дикарей застегнул на руках и ногах девочки браслеты, скованные между собой тугой короткой цепью. Ледяной металл больно обжог кожу.
  - Khamal', - тихо приказал воин и пошел в сторону лагеря.
  - Ступай за ним, доченька, - бросила сквозь прутья клетки Гэй ла.
  Взглянув на свою спасительницу последний раз, девочка засеменила по грязной тропинке, пытаясь нагнать конвоира. Цепи на ногах здорово мешали идти. Свежий рыхлый снег норовил уйти из-под ног. Пытаясь устоять на ногах, Маня успевала разглядывать лагерь. Почти все стойки с оружием пропали, упакованные на обозы и телеги. Коробы с провиантом и амуницией отправились туда же. Это была последняя ночевка орды в этих краях. Рано поутру, все палатки и юрты уже будут убраны. Начнется финальный марш в сторону темной полосы гор на запад.
  Надсмотрщик увел ее на самый край лагеря. Солдатских жилищ здесь почти не было, и стояли они хаотично и разрознено. В основном тут находились ныне пустующие склады для ящиков с фуражом и конюшни. В морозном воздухе витал крепкий запах навоза и гнилого сена. Маша заметила, как на отдалении от границы лагеря патрулировало несколько воинов, вооруженных кривыми луками и копьями.
  Погонщик остановился у входа в скромный шатер. Его грязно белое полотно крупными волнами трепетало на ветру. Привычного знамени с огненным символом рядом не оказалось. Снаружи шатер выглядел хлипким и ненадежным, но достаточно высоким, чтобы вместить взрослого человека. Изнутри доносился лязг стали.
  - Suidei! - окликнул воин грубым голосом хозяина жилища. Шум прекратился. Мгновением позже, тряпица, укрывавшая вход, откинулась.
  Наружу вышел высокий мужчина. Мускулистый торс отличал его даже от своих крепких собратьев. Пепельно-серая кожа груди и плеч была испещрена змейками долгих протяжных шрамов, не похожих на те, что доводилось видеть девочке. От горла и до самого живота, уходя в штаны, растянулась обширная татуировка черного цвета в виде полосы. Длинные матово-черные волосы ниспадали на его плечи. Лицо был сокрыто ужасающей деревянной маской, окрашенной красками белого и, пересекавшими ее полосами, красного цветов.
  Леденящий душу знакомый каменный голос приветствовал девочку:
  - Мы снова встретились, щенок.
  Маня с ужасом поняла, что перед ней стоит тот самый дикарь, поймавший ее в степях. Тот самый, что оборвал жизнь храброму Вьюнку. Его противный скрежещущий смех до сих пор стоял в ушах, вызывая горькие и отвратительные воспоминания.
  Погонщик передал ему ключи от оков и, кивнув головой, удалился прочь. Дождавшись его ухода, убийца снял с лица маску. Узкие черные глаза, близко посаженные друг к другу, впились в девочку холодным взглядом.
  - Покажи свое клеймо, - проскрежетал дикарь.
  Девочка потянулась к своему тулупу и получила оглушающую пощечину.
  - За что! - гневно воскликнула она, прикрывая ладонью место удара.
  - Покажи. Клеймо, - повторил он. Дикарь говорил на родском языке свободно, как и Гэй ла, с легким певучим акцентом.
  После второй пощечины, девочка поняла, чего он ждет.
  - Да, хозяин, - ответила девочка, не скрывая в своем голосе отвращения. Она скинула с себя тулуп и приспустила рубаху.
  Дикарь удовлетворенно разглядывал грудь девочки. На его лице играла омерзительная улыбка. Его глаза бегали по каждому завитку уродливого шрама, вгрызаясь в него подобно хищной птице.
  - Рабское клеймо! - процедил он и, взяв Маню за волосы, втолкнул ее внутрь своего убежища. Влетев туда, девочка рухнула на колени. Она не смела подняться, боясь новых ударов.
  Изнутри шатер был укреплен жердями, поверх которых растянулись шкуры животных. Еще одна, скорее всего медвежья, лежала прямо возле входа. Из убранства здесь были только лежанка, больше похожая на груду старого тряпья, березовый пень вместо стула и низкий складной столик. У входа стоял деревянный таз, наполненный водой. Рядом расположилась жаровня с дарующими тепло, слегка чадящими, углями. Никакого сравнения с царственной юртой Посланника эта лачуга не выдерживала. Внимание Маши привлек причудливой формы меч, висевший на стойке. Длинный и изогнутый клинок был спрятан от взора в простых ножнах из гладкого черного дерева. Из ножен выглядывала лишь высокая рукоять, обтянутая внахлест кожаной лентой. У эфеса не имелось навершия, как на мече у отца Ярика, лишь небольшие серебряные вставки и круглая простая гарда.
  Воин уселся на своей лежанке, царственно развалившись, словно на троне.
  - Сними мои сапоги, - небрежно бросил он девочке.
  Та сверлила его гневным взглядом, не решаясь сделать и шага.
  - Мне повторить, деревенский ты выродок?
  - Нет, хозяин, простите, - опустив взгляд, ответила Маня.
  Она приблизилась к лежанке и уселась на колени возле его ног. Снедаемая дрожью, Маня расшнуровала сапоги и с трудом стащила их, небрежно поставив их рядом. От его грязных лап исходил удушающий тлетворный запах. Девочка едва сдержала рвотные порывы. Она отвернулась, пытаясь найти хоть каплю свежего воздуха.
  - Вымой мои ноги, - бросил в нее тряпкой дикарь.
  - Да, хозяин, - кивнула девочка.
  Она подошла к чану с водой и, кряхтя, поднесла его ближе, делая все нарочито медленно. Ну уж нет, доставлять удовольствия этому гаду она не собирается. Погрузив его чудовищные ноги в воду, она медленно, не скрывая отвращения, начала елозить по ним тряпкой, стараясь едва к ним прикасаться.
  Хозяин наблюдал за своей новой рабыней спокойным, лишенным эмоций взглядом. Протирая между пальцами, Маня задумалась, что рабов точно не хватило бы на всех воинов. Значит, он получил ее за какие-то заслуги. Наверняка не просто так. Может быть за то, что поймал ее. В ней закипал гнев. Хотелось кричать. Хотелось выхватить один из ножей, висевших на его поясе, и проткнуть его. За то, что он один из них. Убийца, без капли чести и добра. Выродок!
  'Только ты здесь выродок!'.
  Закончив мерзкое занятие, она протерла стопы дикаря насухо и унесла таз обратно. Встав подле жаровни, он склонила голову, ожидая новых указаний. Ее взгляд заметил лежащий на столе развернутый свиток, с грубо изображенной на ней картой. Но рассмотреть его получше не вышло.
  - У тебя есть имя, щенок? - отвлек ее серокожий дикарь.
  - Маня! - подняла решительный взгляд девочка.
  В нее тут же прилетело что-то тяжелое, больно ударив по голове. Она пошатнулась, едва удержавшись на ногах, и схватилась за голову. Из глаз брызнули слезы.
  - Маня, хозяин! - крикнула ошарашенная девочка. - Меня зовут Маня.
  - То-то же, маленькая тварь! - прохрипел дикарь. - Маня. Тебя зовут как клопа! Как жалкую мелкую тварь. Грязная рабыня.
  Он расхохотался и подошел к столу. Возле карты стояла деревянная тарелка, наполненная вяленым мясом. Глянув на свою невольницу, он швырнул ей под ноги кусок.
  - Ешь. Завтра тебя ждет тяжелый день.
  Девочка не шевельнулась. Она смотрела перед собой отрешенным взглядом, представляя картины расправы над изувером.
  Новый удар, на этот раз кулаком, настиг ее живот. Маня упала на колени, хватая воздух. Из глаз снова брызнули слезы.
  - Жри, смердящая ты тварь! - процедил воитель. - Жри или останешься без еды вообще! Я выбью из тебя твою дерзость.
  Девочка без лишних слов подобрала трясущимися руками жесткое жилистое мясо и жадно отправила его в рот. Дикарь с любопытством наблюдал, словно не знал, как с нею поступить. Едва она кончила жевать, он поднял ее за цепи, сковывавшие руки и пристегнул еще к одной, возле входа. Она, словно короткий поводок, не позволяла девочке отойти и на пару шагов от стального клина, вбитого промерзшую землю. Сам воин снова развалился на своем лежаке. Достав из-за пояса кинжал, он принялся полировать черный металл куском сукна.
  - Эй, соплячка, - крикнул он, не отвлекаясь от своего занятия. - Развлеки меня! Расскажи что-нибудь.
  - Что вы хотите услышать, хозяин? - неуверенно отозвалась Маня, сбившаяся в комочек на шкуре. Место удара горело, ее сгибало пополам. Слезы капали и капали, и Маня была бессильна их удержать. Кое-как извернувшись, она подползла поближе к углям, настолько, насколько позволяла цепь.
  Дикарь недоуменно перевел на нее взгляд:
  - Придумай сама! Иначе будешь ночевать на улице!
  Маню передернуло от его резкого тона, и она выпалила первое, что пришло в голову:
  - А у вас есть имя, хозяин?
  Тот явно не ожидал такого вопроса.
  - Зачем тебе знать его, падаль, - вскочил он со своего места.
  - Простите хозяин, я просто хотела познакомиться с вами. Тот воин сказал Суйдей. Так вас зовут? - к удивлению самой девочки, спросила она.
  Серокожий в мгновение ока оказался возле Мани, подставив свой клинок ровно туда же, где не так давно оставил след Посланник.
  - Не смей произносить это имя вслух своим грязным ртом, раб! - прорычал он ей в ухо - Лучше заткнись и спи. Завтра мы уходим.
  Дав ей пощечину, он вернулся в лежбище и отвернулся к стене. Испуганная девочка поняла, что чуть не пересекла опасную черту. Проклятый убийца. Истязатель. Она ненавидела его. Ненавидела их всех. Ей хотелось сжечь все это место. Слышать, как горят дикари. Придумывая все новые способы расправы над ними, она забылась неровным неспокойным сном, свернувшись калачиком на грязной шкуре.
  
  Пробуждение выдалось более ранним, чем она надеялась. Солнце даже и не думало еще всходить, мирно спя за горизонтом. Суйдей, если так его звали, пинком разбудил свою пленницу и бросил возле нее тряпье и небольшую шкуру.
  - Одевайся, мы выступаем, - коротко сказал он, сняв с нее стальные оковы.
  Маня лихорадочно принялась перебирать тряпки. Среди них оказались великоватые брюки, которые она натянула поверх своих рваных колготок и подпоясалась коротенькой веревкой. Под свой тулуп она надела некое подобие мальчишеского жилета. А перемотанные портянками ступни сунула в старые кожаные ботфорты. Из подгнившей вонючей лисьей шкуры вышла прекрасная накидка. Голову Маня обернула, словно платком, старой рваной рубахой. Теперь она была готова к долгим зимним переходам.
  Дикарь тем временем примерил на себя необычно скроенную кожаную куртку до пояса, отороченную мехом и высокие унты. Маска снова покрыла его лицо. Кинжалы заняли привычное место на поясе. За спину Суйдей закинул походный мешок и короткий тугой лук с закрытым колчаном. Последним он взял в руки свой таинственный меч. Нежно, как девушку, он обхватил руками ножны и повесил на плечо. Мужчина смерил взглядом девчонку и снова сковал ее руки браслетами. Цепь на этих была много длиннее и не так сковывала движение.
  - Идешь за мной. Молчишь, пока тебя не спросят, - давал он указания Мане, пристегивая к поясному ремню маленькие глиняные шарики на подвязке. - Отстаешь, получаешь пинка. Идем пешим ходом. Выметайся!
  Он стремительно покинул свое жилище, отправившись прямо к границе лагеря. Чтобы поспевать за ним Мане приходилось бежать. В ночной темноте горел лишь один факел, света которого едва хватало, чтобы разбирать дорогу. Девочка бежала, следя за дыханием, надеясь, что эта гонка продлится недолго.
  Лагерь уже не спеша просыпался. Казалось, никто не спешил к предстоящей битве. Но скоро палаточный городок исчезнет, оставив после себя грязный истоптанный луг. Маня не понимала, что происходит, но в одном была уверена точно. Они в этой битве учувствовать не будут.
  Их путь пролегал по заснеженному полю. Ночь все никак не отпускала солнце на волю, отчего приходилось прыгать по следам Суйдея, надеясь не свалиться в невидимую яму. Довольно быстро лагерь остался позади. Его редкие просыпающиеся огни потускнели и, вскорости, совсем исчезли. Девочка гадала, куда они направляются. Отвратительный убийца ни разу не повернулся к ней, беспрестанно высматривая дорогу вперед. Но бежать от него явно не было смысла. В голом поле он настигнет ее в два счета.
  Она приноровилась к его темпу и даже заметила, что он немного замедлил шаг. Прорываться сквозь небольшие, но бесконечные сугробы было довольно тяжело. Оба путника разгорячились и изрядно вспотели. Хвала Богам, зима только вступала в свои права, и еще не принесла лютые морозы. Однако щеки и нос у девочки здорово раскраснелись, а пар от дыхания покрыл ресницы инеем.
  Ближе к рассвету они миновали долгое поле.
  'Солнце выглянуло слева, значит, мы идем на юг!', - думала девочка. - 'Но куда же он ведет меня?'.
  Местность сменилась холмами с редким невысоким молодым лесом. Воин решил, что пора сделать привал и подыскал подходящее место. Полянку, окруженную булыжниками, закрывавшими ее от ветра. Он голыми руками свалил ствол молодой березки, приспособив его вместо сидения. Казалось, Суйдей совсем не замерз, укрытый своей маской. Сейчас, в холодном утреннем свете, она не выглядела такой ужасающей. Обыкновенная дурацкая деревяшка. Девочка начинала потихоньку успокаиваться, но молвить и слова она по-прежнему не решалась.
  Дикарь открыл свою сумку и достал пару полосок вяленого мяса. Одну из них он бросил в сторону Мани. Та умудрилась ловким движением скованных рук поймать его на лету и тут же отправить в рот. Из-под маски донесся одобрительный смешок. Сняв ее, он спросил:
  - Ты все молчишь? Быстро учишься. Может из тебя и будет толк.
  - Да, хозяин, - на всякий случай брякнула девочка, косясь на него исподлобья. Получить пощечину по замерзшему лицу ей не шибко-то хотелось.
  - Объясняю тебе только один раз. Пока воинство направляется к городу, мы с тобой идем в обход, - он ткнул пальцем в сторону их движения. - Ты поможешь мне кое с чем, и если все пройдет как надо, я оставлю тебя в живых и сниму оковы. Если подведешь меня, я вернусь в лагерь с твоей головой.
  Девочка тихонько кивнула, продолжая жевать мясо.
  - Детали объясню, когда доберемся.
  Покончив с едой, они продолжили путь. Приближавшийся к зениту солнечный диск, остался за спиной. Светило погрузилось в кутерьму облаков, отдав землю во власть полумрака. Они спустились с холма, и попали в объятия невысокого леса. Приходилось продираться сквозь заросли ухабистой лесной подстилки. Это было труднее, чем пробежка по полю, но лес надежно укрывал их от чужих глаз. Если бы кого-то занесло в эти забытые богами место.
  Воинство Пекла должно было уже выступить. Судя по всему, серокожий вел девочку к Небославлю, куда к ночи должна была поспеть остальная армия. Значит, битвы не избежать. Сердце забилось сильнее от осознания предстоящей встречи со своим самым большим страхом. И Суйдей явно хочет, чтобы она сыграла какую-то роль в предстоящем сражении.
  Взяв себя в руки, Маня ускорила шаг, чтобы догнать оторвавшегося дикаря. Размышления привели ее в новое русло. Кем был это странный воитель? У него не было топоров или копий, как у других. Лишь странный изогнутый меч. Он не маршировал в стройных рядах с остальными солдатами. Сейчас он шел отдельно ото всех, чтобы притворить в жизнь хитроумный план. Во время атаки на деревню он тоже каким-то образом успел пресечь их с Яриком побег, словно уже сидел в траве и ждал исхода битвы отца мальчика с Посланником. Может он дайчин, один из военачальников Орды? Но нет. Как там говорила Гэй ла? Ее новый хозяин - мхаграй Посланника. Какой-то особенный воин? Спросить об этом Маня не решалась.
  Тем временем молодой лес сменился кустарником, облепившим своими зарослями невысокие холмы и овраги. Приходилось вилять между ними в поисках надежного пути. Одинокие желтые листки, чудом не опавшие на исходе осени с ветвей, трепыхались на ветру, словно стяги позабытого воинства. Сами ветви обросли иголками снега, придавая кустам вид древних старцев. Маня успевала наслаждаться их видом, в попытках отогнать прочь мысли о неизведанном задании, которое ей скоро поручат. И о своем 'хозяине'. Суйдей все так же шагал вперед, молча и невозмутимо продираясь сквозь снег.
  Его упорством и серьезностью нельзя было не восхититься. Он словно несокрушимая скала, ломающая все преграды на своем пути, преследовал свою цель. И окруженная прекрасным, но несущим смерть зимним пейзажем Маня, не могла положиться ни на кого, кроме как на своего отвратительного надсмотрщика. Одна она точно сгинет в этом неприветливом краю.
  Висевший темной полосой вдали горный хребет становился все ближе. Верхушки снежных пиков с каждым шагом возносились все выше к облакам. Солнце уже стремилось к закату и сумерки постепенно накрывали снежную гладь, когда Суйдей молча подал знак Мане найти укрытие. Зарывшись в сугробы, он посмотрел на девочку.
  - Впереди дорога. Нельзя, чтобы нас заметили. Они точно знают, что к ним движется воинство, и наверняка здесь ходят конные разъезды. Если поймают, - сказал он, задрав маску, - убьют и меня и тебя. Сейчас для них мы оба враги. Хочешь жить - делай как я.
  - Да, хозяин, - кивнула девочка.
  - Наша цель - вон та гора, - он ткнул в самую крайнюю гору справа. - Сразу за ней находится крепость. Мы должны добраться туда тихо и не заметно. Но сначала нам надо пересечь тракт и затаиться с той стороны. Посмотри.
  Он выглянул из укрытия и показал на березовую рощу, начинавшуюся по ту сторону дороги.
  - Когда я скажу, ты побежишь к деревьям что есть духу. Не отвлекайся ни на что. Слушай внимательно мои команды. Сказал 'прячься' - найди укрытие. Сказал 'бежать обратно' - беги сюда. Ты все поняла?
  Девочка согласно закивала головой. Ненависть к захватчику уступила в сердце место закипавшему волнению. Руки пробирала дрожь. Будто заметив это, Суйдей снял с нее оковы и убрал их в свой мешок. Оценив дорогу, он сказал:
  - Вперед!
  И гонка началась. Она бежала намного медленнее него, утомленная долгим дневным переходом. Да и раны последних недель тоже давали о себе знать. Но темпа старалась не сбавлять. До леса было чуть меньше, чем полверсты и Маша надеялась, что ей хватит сил добраться.
  На пути вырисовывался тракт. Он был не слишком широк, в два крупа коня, не больше. Его припорошило снегом, но были видны свежие следы от конских подков, ведущих прочь от города. Возможно, всадники проехали здесь совсем недавно.
  Дикарь мотал головой, словно сова, выискивая возможную угрозу. Он пропустил девочку вперед, прикрикнув: 'Беги до леса!', и аккуратно замел следы их выхода на дорогу, закидав снегом протоптанные сугробы. Он нагнал Маню у леса и жестом велел следовать за собой. Впереди их ждала укрытая белой шапкой гора.
  
  

Ночь крови и огня

  Подъем отнял порядочно времени. Уже почти стемнело. На небе появился белый диск луны Плеи, осветившей гору своим тусклым светом. За ней, словно старший брат за непослушной сестрой, спешил Морей. Эта парочка вечно гналась друг за другом, иногда то пропадая с ночного неба на несколько дней, то появляясь во всей красе.
  Суйдей взобрался на удобный для наблюдения утес и поднял девочку вслед за собой за загривок. Оковы на нее он так и не надел, за что она была очень благодарна ему. Со свободными руками Маня стала более подвижна, но о побеге даже и мысли не возникало. Оставаться одной в незнакомом краю ей не хотелось.
  Воин тем временем улегся на живот, высматривая что-то у подножья горы. Маня подползла поближе и увидела объект его наблюдений. То был город Небославль. Он расположился в своеобразной пади, между двумя горами, впиваясь в скалы высокой каменной крепостью с окруженным стеной двориком. По центру крепости возвышалась башня, увенчанная площадкой для лучников и бойницами. Там же реял зеленый стяг Родии с золотым медведем. Между башенками поменьше, утыканными узенькими арочными оконцами, раскинулась внушительная крепостная стена. Ниже же по склону, примостился небольшой городок. Узкие улочки змейками разделяли старые избы и высокие терема. В центральной части города стояло причудливое здание в форме перевернутой ладьи. Оно казалось самым большим и красочным в округе. Его стены были увешаны разноцветными флажками и стягами, круглыми щитами с изображениями гербов, и вереницей факелов, ярко освещавших улицу. С крыши здания расходились во все стороны длинные нити, тоже украшенные цветастыми тряпочками. Границу же поселения окружал высокий частокол из старых почерневших бревен с двумя широкими вратами.
  Город находился в особенном месте. Первые, самые охраняемые врата отрезали проход через горы, а вторые вели к спуску в долину, в сердце Родии. Между ними, протянулась широкая дорога из вкопанных бревен. Завладев этим городом, Орда сможет спокойно продолжить свою войну, имея возможность отступить в труднодоступную крепость.
  По улицам в спешке передвигались люди. Мирные жители спешили укрыться за стенами крепости. Одни несли ценные вещи, другие тащили за руку детей, то и дело оглядываясь, словно за ними идет погоня. Даже отсюда были слышны встревоженные голоса, женский плач, лай брошенных собак и сдавленные крики зажатых в давке у ворот бедолаг. Все готовились к скорой атаке дикарей. Воины, облаченные в желтые и зеленые стеганки и длинные кольчуги, с копьями наперевес, бежали в сторону частокола. Бряцанье стали вливалось в общую какофонию, создавая зловещую музыку.
  Порывшись в мешке, Суйдей извлек странное устройство из металлической проволоки, в форме цилиндра. Рассыпав перед собой маленькие стекляшки, он принялся по очереди переставлять их по всей длине изделия, пока не остался доволен результатом. Маня с любопытством изучала эти причудливые прозрачные глазки́. Они отличались формами и размерами друг от друга, одни широкие и пузатые, другие крохотные и тоненькие.
  Следопыт поднял маску и приложил трубку к своему глазу, водя ею туда-сюда по территории города. Он внимательно изучил крепостную стену и оборонительные укрытия. Следом бегло прошелся по конюшням и складским помещениям, выстроенным вдоль частокола, и надолго остановился на перевернутой ладье. Повернувшись к девочке, он передал ей трубку:
  - Это увеличительные стекла. Внимательно посмотри на центральное здание. Запомни, где расположены входы и окна.
  Маня кивнула и приняла в руки причудливое устройство. Подражая воину, она зажмурила один глаз, уставившись вторым в трубку. Улыбка озарила ее измученное лицо. Несмотря на изрядную потертость стекляшек, весь мир словно вырос в размерах. Теперь она могла отлично рассмотреть гербы на флагах, тени людей в маленьких круглых окнах ладьи, и даже вооружение солдат, выходивших из дома сквозь высокие двойные двери. Оббежав строение взглядом, она отметила, что выход был только один, а в узенькие оконца даже она с трудом бы пролезла.
  - Я слышал рассказы о том, как ты встречалась с Посланником. Он убивал и за меньшую дерзость, - ухмыльнулся Суйдей. - Вождь решил дать тебе шанс, и я советую им воспользоваться. К утру эта крепость падет.
  Маня отложила свое занятие и повернулась лицом к нему. Он ткнул пальцем в сторону необычного здания:
  - Это - моя цель. Дом, полный военачальников, которые будут руководить обороной. Обычная тактика при осаде. От крепости до частокола далеко, поэтому они заняли городской центр, чтобы как можно более оперативно реагировать на изменения боя.
  - Твоя задача устранить их одним ударом, хозяин! - озарило девочку. - Запри двери, подожги дом, и вся защита останется без мудрых правителей!
  Воин тихо рассмеялся:
  - Ты догадлива, соплячка! Из тебя и правда выйдет толк. Так и есть. Я могу сделать это прямо отсюда, - он встряхнул плечом, за которым притаился его лук, - но тебя решено испытать. Вождь увидел твой пламенный нрав, и хочет разжечь его. И теперь от тебя зависит, позволишь ли ты вспыхнуть своим талантам ярким огнем, или уже к утру сгоришь вместе с этим жалким городом.
  Суйдей вновь запустил руку в свой мешок, откуда достал укутанную в тряпье глиняную флягу с деревянной пробкой и поставил ее перед девочкой. Та, с замиранием сердца, наблюдала. Он извлек из кармана куртки старое огниво и спросил:
  - Умеешь разводить костры, девка?
  - Да, хозяин, я много лет топила печь в доме.
  - Сойдет. Значит, пользоваться этим умеешь. Сейчас мы спустимся с горы, и я доведу тебя поближе к вратам. Твоя задача попасть в город. Меня не волнует как. Оказавшись там, проберись поближе к городскому центру и затаись. Вскоре начнется битва. Войска прибудут через пару часов. Еще час уйдет на построение. Времени у тебя достаточно.
  Маня кивала, вслушиваясь в каждое слово.
  - Перед началом атаки запоет наш рог. Ты не перепутаешь ни с чем, когда услышишь. Сразу после этого ты должна взять этот самый кувшин, облить его содержимым выходы из этого здания, и поджечь.
  Маня сунула огниво в карман тулупа и потянулась к кувшину. Воин резко остановил ее руки, добавив:
  - Подожди, соплячка. Внутри - горючая жидкость. Такая фляга может воспламениться и от простого падения. Если не хочешь сгореть в страшных муках, раньше времени, не разбей его. Неси под одеждой, или в кармане. Как все сделаешь, спрячься. Я найду тебя.
  Подготовившись, они спустились с горы и быстро миновали рощу. Пройдя немного по тракту, они увидели огни города.
  - Иди. И помни, я тебя вижу, - он небрежно накинул маску и подтолкнул девочку вперед.
  Не оглядываясь, Маня засеменила по неровной дороге. Ватные ноги едва слушались ее. Сердце от волнения было готово выскочить из груди. Кувшин со смертоносной жидкостью притаился подмышкой. Она поплотнее прижала руку, дабы ненароком не выронить его, и ускорила шаг. Ей предстояло пойти на убийство ни в чем не повинных людей. На нее накатывал леденящий ужас. Глаза словно остекленели. Уши заложило. Маня не понимала, зачем ей это делать. Почему не предупредить защитников города?
  Она замедлила шаг и встала как вкопанная. Бросить все. Бежать. Прочь отсюда. Но куда? В снежной пустыне ее ждет смерть. Она вспомнила слова Суйдея. Либо она помогает, либо ее убьют вместе со всеми жителями.
  Погруженная в мрачные мысли, девочка тронулась с места и незаметно добрела да врат. Почерневший от времени частокол нависал над трактом. Поверх него были перекинуты несколько зеленых стягов с золотым медведем. Подходы освещались тусклыми лампами, едва отгонявшими ночную дымку.
  Сверху донесся мужской голос:
  - Стоять! Кто идет!
  Маня рассеяно подняла голову, ловя ртом воздух. Она не знала что сказать. Раскатистый страх сковал ее мысли.
  - П-помогите мне... - выдавила она из себя.
  - Старшина! Здесь девочка у ворот! - крикнул за стеной часовой.
  Послышался отдаленный топот и к нему присоединился еще один воин.
  - И правда, девочка! - удивился он. Его голос был добр, но могуч, словно медвежий рык. - Козьма! Отворяй врата, впустим ее!
  Раздался треск отпираемых засовов и сдвигаемых подпорок. Врата слегка приоткрылись, и девочка устремилась внутрь города. На входе ее встретили несколько воителей. Укутанные в кольчуги и кожаные сыромятки, они опустили копья к земле и изучали свою гостью. Тот, что с медвежьим голосом, снова заговорил:
  - Приветствую, дитя! Ты прибыла в Небославль! Откуда ты взялась?
  - Я...я из хутора, - тихонько ответила Маня, - Они...они сожгли его. Убили всех. Мою бабушку... Ярика...
  Слезы брызнули из глаз. Ее окружали добрые честные люди, готовые протянуть ей руку помощи, а она принесла к ним в дом предательство.
  - Микулка! Отведи девочку в крепость, пусть ее накормят и обогреют!
  - Есть, старшина! - отсалютовал один из воинов, молоденький рыжеволосый парень с оттопыренными ушами, и поманил ее за собой. - Не бойся! Ступай за мной!
  Он обернулся и пошел вдоль частокола в сторону города.
  - Не задерживайся, Микула, иначе получишь по шее! - окрикнул его старшина.
  Паренек махнул ему рукой и улыбнулся девочке кривоватой улыбкой:
  - Да не бойся уже, говорю я тебе. Небославль необычный город! Раньше тут был монастырь в честь Поднебесных, но потом вокруг монастыря вознесли крепость, - судачил он, топая по узкой улочке. - Мы сейчас на самой границе нашего государства, Родии. Дальше врат - только дикари.
  Он осекся, и обернулся к девочке:
  - Ой, ну то есть, ну... ты понимаешь. Там нет городов и великих государей. А здесь полно знатных воинов, богатырей! Их, правда, сослали из столицы за разные...неподобающие деяния. Но никакая армия нам не помеха. Мы ведь знаем, что они идут! Точно говорю, бояться нечего.
  Он продолжал болтать, уводя ее вглубь города. Но Маня не слушала. Он напряженно думала, как поступить. Предупредить их? Но какой смысл? Они и так ждут атаки и готовятся к ней.
  На улицы опустилась зловещая тишина. Затишье перед бурей. Мирных жителей успели укрыть за каменными стенами крепости. Основной гарнизон собрался для защиты частокола. Редкие группы солдат подтягивались к вратам, нервно предвкушая скорую битву. Маня заметила, что среди горных утесов, нависших над вратами, протянулись канатные мосты и деревянные бойницы, где уже несли свою стражу воины с луками. Подле них колыхались огни жаровен. Они думают, что готовы. Но они не знают, что их ждет.
  'Деревянный забор прогорит за считанные минуты, когда придет Посланник', - думала девочка. - 'От его огня ничего не укроется'.
  Она видела, на что он способен. Ярость, сметающая на своем пути любые преграды. Теперь эта угроза представлялась обширнее, чем раньше. Да и размеры воинства Орды явно превосходили числом горстку защитников города.
  Гарнизону не выстоять. Все защитники обречены. Они сгорят, оставив после себя бесформенные кучи, или станут рабами, моющие ноги своим захватчикам. Их погонят дальше, заставят сражаться со своим же народом. Я не в силах им помочь. Они падут и я вместе с ними. Стоит мне помочь им, и для меня все кончится. Ищейка следит с горы за мной в свою трубку. Мне придется сделать это. Я должна выжить. Я не умру сегодня. Только не так. Ярик, Вьюнок, его папа, бабушка. Я не позволю, чтобы они погибли зря. Я буду помнить их, и ненавидеть своих захватчиков. Я стану лучше, чем они.
  Она плакала. Слезы текли по замерзшим щекам. Но то были не всхлипы испуганной девочки. Это слезы человека, который принял трудное решение.
  Маня решилась. Продолжение в "Книге Город Звёзд" на сайте Литрес и других магазинах. Подробности в профиле автора.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"