Болото Алина Николаевна : другие произведения.

Рейс вне расписания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первое произведение, где появляется транспортный пилот Даруа Ватиш.


Алина Болото

РЕЙС ВНЕ РАСПИСАНИЯ

  
   1
   -- Па-ачтеннейшая публика, па-азвольте представиться: Даруа Ватиш -- будущий герой-косморазведчик, а ныне транспор­тный пилот третьей категории. База-маяк "Талан", -- Дар лихо щелкнул каблуками перед пилотским креслом. Дремлющий там зверь с вытянутой, как у борзого пса, мордой, лениво приот­крыл голубой глаз и тут же закрыл.
   Ватиша это не смутило:
   -- В данный момент доблестно выполняю спецзада­ние своего диспетчера!
   Зверь никак не отреагировал на патетический тон челове­ка, за что Даруа сел ему на хвост (места в кресле было на одного).
   -- Темное ты создание, Кыр, -- посетовал Ватиш, вытягивая из-под себя чужой хвост. -- Я тебя, можно сказать, пригрел, синте­тической бараниной кормлю, а ты со мной и говорить не хочешь.
   Услыхав свое имя, Кыр чихнул, воркотнул "кыр-ря" и опять притих.
   Дар тоскливо оглядел крошечную кабину "стрекозы", в ко­торой они с Кыром вынуждены были коротать последние часы пе­ред посадкой на Капариду. Отправляя своего пилота во вне­плановый рейс, база не дала ему даже транспортника, справед­ливо полагая, что один контейнер можно доставить и на попут­ных. Четыре корабля по очереди принимали на борт "стрекозу" вместе с "дээсом" (аппаратом дальней связи), транспортным пилотом Даруа Ватишем и его мохнатым спутником, которого Ватиш упорно именовал собакой-мутантом. Для диспетчеров "Талана" инопланетность происхождения Кыра тайны не составляла, но они достаточно спокойно относились к его присутст­вию. В дальних, часто одиночных, рейсах человеку нужна неболь­шая разрядка, а Кыр один заменял бригаду психотерапевтов.
   -- Па-ачтениейшая публика! -- вдруг заорал Ватиш так внезапно, что бараноед кыркнул и соскочил с кресла. -- Вы имеете счастье видеть перед собой человека, впервые осущест­вившего героический перелет с тортом "Фрюн-Фррюк" на борту!
   Капарида возникла перед Даруа в тот момент, когда он стал всерьез подумывать об отпуске, да и сама планета отно­силась к другому сектору, обслуживаемому базой Мянака, так что основания для плохого настроения у Ватиша имелись. Вооб­ще-то он не любил поддаваться меланхолии и в критические мо­менты пользовался методикой барона Мюнхгаузена, вытаскивая себя из болота хандры насильственным способом.
   -- Ничего, Кырушка, -- продолжил Ватиш обычным тоном, -- слетаем мы с тобой на Капариду, отдадим наблюдателю Норину его "дээс", без которого он жить не может, и махнем в от­пуск. Отыщем моих родственников, рассадим их по окружности, я сяду в центре, ты прикинешься собакой и ляжешь у моих ног, а потом мы им расскажем жутчайшую историю наших с тобой при­ключений...
   Бараноед так и не нашел места по вкусу, вернулся к кре­слу и весьма красноречиво уставился на человека, однако Ватиш не заметил этого, увлеченный собственной выдумкой.
   -- Они полагают, если я еще не в косморазведке, так и рассказывать нечего?!
   Кыр на мгновение пригнулся, потом легко вскочил на спинку кресла и оказался на плечах. Дара.
   -- Ты что хулиганишь, хищник?! -- возмутился Даруа, пытаясь стряхнуть бараноеда, но тот лишь крепче вцепился в во­рот комбинезона. -- Ладно, сиди, но тихо.
   -- Кыр-р, -- пообещал бараноед, устраиваясь поудобнее.
   -- Любое событие можно описать так, что у слушателя во­лосы встанут дыбом! -- сообщил Даруа начавшему дремать Кыру и замолчал. Описывать было нечего. Транспортный флот -- это не то место, где героически преодолевают, на каждом шагу осваи­вают и беспрерывно открывают. Транспортный флот -- это конто­ра по снабжению преодолевающих, осваивающих и открывающих. "Быстроногий верблюд" -- так иронически окрестил Ватиш ко­рабль, на котором чаще всего летал, а самого себя торжест­венно нарек караванщиком Ахмедом.
   Пилотов третьей категории в косморазведку не брали, а идти на пассажирский лайнер дублером Дар не хотел, поэтому он терпеливо тянул лямку, подсмеивался над собственными раз­ведывательными мечтами, а между тем потихоньку набирался лет­ного опыта. Вторая категория уже допускалась к границам ос­военного пространства, а первая... Но для первой требовалось не только умение летать, а еще много всякого разного. Пилот, он только в пространстве пилот, а на планете -- полноправный член экспедиции со всеми вытекающими отсюда обязанностями.
   "Стрекоза" перешла с высокой орбиты на низкую, а Ка­парида до сих пор еще не ответила, хотя Даруа послал запрос минут двадцать назад.
   -- Придется порепетировать, -- вздохнул Ватиш, -- родст­веннички у меня дотошные, начнешь заикаться во время рас­сказа, не поверят, Как бы это начать?...
   -- Транспортный пилот базы "Талан" Даруа Ватиш, -- вне­запно заговорила Капарида, -- вас принять не можем...
  
   2
   Капарида встречала неприветливо. Мою бедную "стрекозу" не хотел принимать ни один космодром. Положение глупейшее: ребята рейса "Анког -- система Беты" вытряхнули нас с Кыром на высокой орбите, отправились себе дальше, а тут вдруг "стре­козе" не дают посадки! Вы когда-нибудь пытались на "стрекозе" форсировать дальний космос? Правильно, и не надо пытаться: она для этого не предназначена, маленькая авиетка, которой переправляют туристов с пассажирского лайнера на облюбован­ную ими для экскурсии экзотическую планету.
   Контейнер с "дээсом" почти целиком занял грузовой от­сек, а мы с Кыром поделили пилотскую кабину. Поскольку ла­пы и хвост на спинке не уместились, они обретались на моих плечах. Летать с этаким "воротником" неопределенно-долгое время мне совершенно не улыбалось.
   К счастью, на капарском космодроме сидели еще не вполне непробиваемые люди -- стоило чуть-чуть пригрозить громким скандалом, и разрешение на посадку тут же отыскалось.
   Опустились, ждем. Драгоценный "дээсик" изымать что-то никто не торопится. Набравшись терпения, я оставил Кыра "бдить", а сам направился на поиски космодромного начальст­ва. В результате продолжительных скитаний мне удалось обна­ружить нечто необъятное с живописно растрепанными усами. "Нечто" снисходительно похлопало меня по плечу (отчего я не­вольно влип в стену) и пообещало немедленно освободить "стрекозу" от контейнера. Я оторвался от стены и принялся возражать.
   Постойте, говорю, а где же сам Василь Норин -- многонаиуважаемейший получатель? Я, как бюрократически преданный нашему ведомству возчик, намерен заиметь его личную под­пись в накладной!
   К сожалению, эта исторически отсталая личность в моей изысканной речи ни слова не поняла. Пришлось сделать "страш­ные глаза" и очень вежливо потребовать немедленной встречи с Нориным.
   Тут капар почему-то побагровел, а потом заявил: Норин-де в экспедиции и лично прибыть на космодром не может.
   В какой-такой экспедиции, отвечаю, если он сам "дээс" требовал, аппаратуру ему выслали, а теперь вдруг получатель не является!
   Начал мне этот капарский начальник рассказывать о поль­зе научных изысканий вообще и об экспедициях Норина в част­ности. Норин, видите-ли, флору-фауну изучает, а от этого все будущее планеты зависит, потому, как они здесь сплошные на­туралисты и без живой природы жить вообще не могут.
   Ну и что, заявляю, природа природой, а груз я вручу получателю только лично. С тем и ушел.
   Сидим с Кыром в "стрекозе", неотложными делами зани­маемся: я проверяю спасательную капсулу -- там клапан сброса заедать начал, а зверь банку консервов опустошает. Вдруг поднимается шум, стук, тарарам. В чем дело? Капарская тамож­ня ломится. Срочно предъявите все запрещенные предметы. Нет, говорю, у меня ничего запрещенного. У нас на "Талане" конт­роль строгий, никаких посторонних вещей не держим.
   Однако "стрекозу" наизнанку они все же вывернули. Один хотел даже в контейнер сунуться, но я ткнул его носом в пломбу галактического центра связи и пояснил, что бывает за ее вскрытие без надлежащих полномочий, но они не успокоились. Тот, что ростом пониже и голосом пописклявее. Неожи­данно уставился на моего Кыра и даже рот раскрыл. Кыр себе и ухом не ведет, вылизывает банку синтбаранины, посапывая от удовольствия.
   -- Это что? -- вопрошает таможенник таким голосом, словно узрел у меня раскрытый ящик с галлюциногенной пеной Дебельяна.
   Кыр вздрогнул и уронил банку: бараноеды вообще очень чувствительны к интонации.
   -- Собака, -- нахально заявляю я, почти физически ощущая приближение неприятности.
   -- И это, по-вашему, собака? -- таможенник подозрительно оглядел Кыра от кончиков когтей до прижатых к голове ушей.
   -- Собака, -- стою на своем я. -- Мутант с Араи.
   Таможенник порылся в документах:
   -- Собака не числится в описи корабельного имущества.
   -- Пес принадлежит лично мне.
   Таможенник снова пошелестел страницами:
   -- Животное нигде не числится! Это контрабанда!
   У Кыра на холке шерсть встала дыбом, а голубые глаза стали быстро темнеть.
   -- Вы будете нести ответственность за попытку провоза на планету животного неизвестной породы с неизвестными целя­ми.
   Тут у меня, как обычно, возникли вопросы "по существу дела":
   -- У кого из нас неизвестны цели -- у меня или у животного?
   -- Вы арестованы! -- сурово возвестил таможенник и подал знак соп­ро­вож­даю­щим.
   Бараноед глухо заворчал, "кыр-ря", перекатывающееся в его горле, грозило возмутителям спокойствия немалыми бедами.
   -- Собака находится в пилотской кабине! -- пятясь от че­ресчур ретивых служак, напомнил я. -- Кабина -- суверенная территория, находящаяся под контролем моей базы. Все претен­зии шлите туда. Без согласования с дежурным диспетчером рас­поряжаться здесь вы не имеете права! Если бы я пытался утаить собаку в грузовом отсеке, тогда дело другое. Я не обязан включать в реестр все вещи, принадлежащие лично мне! Кыр -- подарок, можете связаться со штурманом корабля "Яраль" Траном Модетти, он подтвердит.
   Таможенник в легком замешательстве почесал подбородок:
   -- А вы можете удостоверить, что этот зверь действитель­но является собакой-мутантом, а не представителем какой-либо разумной расы, направленным сюда с разведывательными целями?
   Ого, это уже похуже: если моего Кыра объявят шпионом, я непременно попаду в соучастники. Да, все-таки Капариде в своеобразии не откажешь.
   -- Официальных документов на этот счет у меня нет, так как до сих пор моего пса в шпионаже никто не подозревал, но я могу дать поручительство...
   Таможеннику очень не хотелось выпускать из зубов добы­чу, но прицепиться больше было не к чему. Я немедленно напи­сал расписку о том, что Кыр не предпримет никаких враждебных действий в отношении граждан Капариды, в противном случае за все его поступки отвечу я. Документ был тут же заверен корабельным опознавателем.
   Через полчаса опять стучат в броню: явился усач с пред­ложением перетащить контейнер на грузовую платформу для последующей закладки в мобиль.
   А Василь, спрашиваю, уже прибыл? Нет? Никаких мобилей.
   Тут усач начинает кричать, что моя "стрекоза" занима­ет взлетную полосу, портит вид космодрома и вообще, неиз­вестно сколько еще Норин собирается отсутствовать. Дескать он (усач) совершил ошибку, позволив внерейсовому аппарату опуститься на космодром, но исправить ее еще в его силах. Сейчас "стрекозу" подцепят к тягачу, загонят в трюм во-он того транспортника и отправят на орбиту, где можно дожидать­ся Норина в свое удовольствие.
   Тут уже я не утерпел и, выскочив наружу, растолковал усачу, насколько аккуратно надо обращаться с представителя­ми космического Содружества, чтобы не нарушать соглашения и не нести впоследствии ответственности за мои жизнь и благо­получие.
   Усач поднял такой крик, что сбежался весь обслуживаю­щий персонал. Как из-под земли вынырнули двое в мышиного цвета мундирах, вежливо откозыряли и предложили пройти в административной корпус для выяснения положения. Я благора­зумно согласился.
   В административном корпусе меня встретил солидный седо­власый человек, на лице которого царили усталость и внима­тельное сочувствие. Я даже устыдился своего упрямства, от­влекающего почтенного капара от забот насущных. Единствен­ным, с моей точки зрения, легкомыслием в его облике было изображение изогнутой многоножки на левом верхнем кармане комбинезона. Очевидно, рука художника запечатлела насекомое в профиль, так как лапки имелись лишь с одной стороны.
   -- Ледок, служба спокойствия, -- представился капар.
   Никогда не думал, что этакая каракатица может символи­зировать покой.
   -- Я в курсе ваших затруднений, -- сообщил Ледок. -- К со­жалению, Норин уже не в первый раз необдуманными или поспеш­ными решениями ставит нас в неловкое положение. Я надеюсь, вы не замедлите сообщить об этом в секторальный совет безопасности?
   -- К несчастью, я не имею отношения к секторальному совету, представляя только лишь космофлот, вам удобнее будет обратиться непосредственно в совет.
   "Спокойный" кивнул с таким видом, словно ответ немало его утешил.
   -- Если вы продолжаете настаивать на личной встрече...
   -- Продолжаю.-- ...в таком случае вам придется самому доставить кон­тейнер на базу Корина и дожидаться наблюдателя там. Норин не ставит нас в известность о маршрутах и продолжительности своих экспедиций, и связи с ним у нас нет.
   -- Хорошо. Каким образом удобнее будет переправить кон­тейнер?
   -- Мобилем. Дорога отнимет у вас не более четырех дней.
   -- Сколько?!
   -- Четыре дня в один конец, -- невозмутимо повторил Ледок.
   Провести отпуск в капарских лесах -- перспектива не из приятных.
   -- А по воздуху? -- неуверенно поинтересовался я.
   -- У нас нет воздушного сообщения.
   -- Если там нет посадочной площадки, и меня и контейнер можно спустить парашютом.
   - У нас нет воздушного сообщения вообще.
   Я решил, что ослышался и переспросил еще раз:
   -- Что вы сказали?
   -- Пользование летаппаратами у нас запрещено. Неужели вы никогда не слыхали о единственной планете, где люди ведут естественный образ жизни? Единственная в секторе А, я имею в виду.
   В другое время я не преминул бы заметить, что относясь, к сектору А, не следует вызывать пилота с другого конца га­лактики, но сейчас мне было не до того. Конечно, перед отле­том меня предупреждали о странностях этой планеты, но чтобы до такой степени... Значит, полеты для них ненормальность? А я тогда кто? Я и родился-то на автоматической станции где-то между двумя трассами сектора Б. Интересные люди здесь живут.
   -- Значит, у вас вообще летать не на чем?
   -- Да.
   -- А как же звездолеты?
   -- Это не наши корабли. Содружество предоставляет нам их, нуждаясь в натуральных продуктах, поставляемых Капари­дой.
   Значит придется все-таки ползти мобилем. У них здесь дороги-то есть или считается, что от пещеры до пещеры на­дежнее ходить пешком? Стоп, а "стрекоза"? Ведь эти машины на атмосферных планетах используются просто в качестве транспорта!
   -- А если на "стрекозе"?
   Ледок посмотрел иа меня с явным сомнением:
   -- У нас вообще-то запрещены перелеты...
   -- Но я иностранец, а по нашим законам перелет -- это не преступление! В конце концов, я мог и не знать о запрете.
   -- Вы уже знаете. Полет представляет опасность для чело­веческой жизни.
   -- Если бы ваши предки этим правилом руководствовались -- Капарида осталась бы необитаемой! -- яростно возразил я.
   -- Не будем вдаваться в дискуссию, -- сухо посоветовал Ледок, -- отправляйтесь в мэрию и привезите разрешение на по­лет.
   Я съездил в город, где получил разрешение очень быстро, но Кыра в воздушное пространство планеты не допустили и пришлось его оставить в космодромном изоляторе вместе с большим запасом консервов.
  
   3
   Взметнув к небу тучу брызг и мелких тварей, "стрекоза" рухнула в болото. Вода тут же укрыла искалеченные крылья, и вскоре только черное пятно среди разорванной зелени ряски напоминало о случившемся.
   Настала тишина. Оглушительная тишина. Она давила виски и туманным маревом колыхалась перед глазами. Экраны внешне­го обзора были мертвы, не светился ни один индикатор, без­молвствовала связь.
   Ватиш долго искал на панели нужную кнопку, а когда на­шел, вдавил с такой силой, что побелели пальцы.
   Матовый потолок кабины рывком сдвинулся и исчез. В спасательную капсулу ворвался запах прелой листвы.
  
   4
   Когда "стрекозу" всосала гигантская воронка, я испу­гаться просто не успел. Машина не должна была терять управление -- меня дублировал автомат, но сработала только сис­тема спасения.
   Чушь, какая чушь. Пилот космофлота разбивает машину в сквозняках захудалой планетки -- "отличная" аттестация для будущего косморазведчика. Неужели на "стрекозе" не было элементарного стабилизатора баланса? Почему капары, в конце концов, не предупредили о фокусах своей атмосферы?
   Ой, кракыркыры, стыд-то какой! Погубил груз, разгрохал "стрекозу", оставил этого беднягу без дальней связи... Что теперь ребята скажут? Хорошо, хоть Кыра с собой не взял -- только его бы здесь и не хватало...
  
   5
   Дар ожесточенно потер кончик носа, вздохнул и полез за укладкой "НЗ".
   Немного спустя, закинув за плечи то, что именовалось "личным оружием" и "неприкосновенным запасом", Даруа Ватиш устремился на юго-восток. Именно там (по его предположе­ниям) должны были упокоится обломки "стрекозы".
   С высоты земля Капариды выглядела сплошным зеленым ковром и совсем иначе смотрелась снизу. Теперь кроны серо-зеленых деревьев нависли в переплете лиан подобно огромной маскировочной сети, отрезавшей Дара от всего, что осталось в небе. Этот мир не нуждался в транспортном пилоте с базы-маяка "Талан", здесь бесполезным было умение безошибочно ориентироваться на космических трассах, здесь отсутство­вал надежный электронный штурман, а маленький компас из "энзэшки" стал сосредоточием технической мысли.
   В лесу царила влажная духота. Липкий воздух можно бы­ло разгребать руками. Пот ручьем бежал по спине Даруа, не спасало даже гигиеническое белье.
   Где-то рядом истошными голосами вопили капарские птицы, несколько раз из-под ног выскакивали жабоподобные твари и смачно плюхались в траву, но Ватиш их не замечал. Он шел напролом, перебираясь через древесные завалы, разрывая грудью паутину тончайших лиан, сшибая сапогами головки ли­ловых цветов. От злости Дар только что не рычал:
   "Зачем помчался сломя голову, куда торопился? Мобилем ему, видите ли, долго! А пешком, значит, быстрее? Вернулся бы Норин из экспедиции, никуда б не делся, всего-то и нужно было, что усидеть на космодроме до его возвращения. Не могли же они и в самом деле в космос спровадить! Все равно бли­жайший попутный будет не скоро, не полетишь же на "стрекозе" обратно к "Талану"! Нет, надо было спешить на базу наблюда­теля!"
   Дар зацепился за корягу, едва не упал, и мысли его приняли другое направление:
   "Из-за этого дурацкого приказа попал теперь в передря­гу. Привез бы "ДС" и довольно. Если уж Норин настолько за­нятой человек, что не удосужился даже собственный заказ встретить, ну и пусть бы технику сунули в мобиль и везли себе потихоньку к нему! Зачем космофлотовскому пилоту тра­тить время, гоняться по всей Капариде за наблюдателем, ло­мать себе шею вместо того, чтобы со спокойной душой отпра­виться, наконец, в отпуск.
   А теперь ни "стрекозы", ни груза. Клякыр! Стыд-то ка­кой! Пилот-транспортник, называется! Таким пилотам только "Фрюн-Фрюк" и возить от кондитерской и обратно, а еще о косморазведке размечтался!.. Тьфу, первопроходец капарских луж!"
  
   6
   На то, что деревья стали попадаться все реже и реже, я поначалу внимания не обратил. То, что воды становится все больше и больше, тоже меня не смутило. Но когда вместо твердой земли под ногами заколебалась тонкая травя­ная сетка, я впервые слегка усомнился в успехе предприя­тия. Напролом лезть в трясину -- действительно удел ненор­мального. Похоже, моим "дээсом" будут пользоваться лягушки... О-ох!
   Ну, доложу я вам, ползать по-пластунски в грязи -- это не самое большое удовольствие в жизни, но лучше быть живым болотным чертом, чем героическим утопленником. Я уползал с этого болота со скоростью, сделавшей бы честь любому удаву. К счастью, распорядитель взлетной полосы с Мянака-3-го в тот момент меня видеть не могла (а то пришлось бы отходить строевым маршем).
   Положение вырисовывалось очень и очень некрасивое: "стрекозу" скушало болото, а значит, установить истинные размеры бедствия не представлялось возможным. По идее, кон­тейнеры "дээсов" должны выдерживать чуть ли не звездный взрыв, а не то что пустячную аварию, но как эту коробку со дна болотного извлечь? Еще один маленький вопрос: как бы теперь самому вслед за "стрекозой" и "энзэшкой" не по­следовать? Нет, излучатель я не утопил (когда "энзэшка" очень живописно пузыри пускала, я как раз им за кочку це­плялся), но излучателем, извините, сыт не будешь и от дождя не укроешься...
  
   7
   Транспортный пилот Даруа Ватиш и в самом деле смахивал на болотного черта. Усталый, злой, почти по самые уши изма­занный грязью, с ощетинившимся за спиной излучателем он снова и снова тер ладонью круглую прозрачную коробочку. Но стрелка компаса продолжала чудить -- ее заостренный носик чуял где-то под кочками металлическую тушу "стрекозы", о ко­торой Даруа в этот момент думал меньше всего.
  
   8
   Как я оттуда выбрался? Проще спросить, как я туда за­лез.
  
   9
   ...Даруа рухнул в траву и закрыл глаза: выбрался. Неу­жели болото окончилось? Все, теперь забыть, теперь только вперед! Сейчас чуть-чуть отдохнуть и вперед. Сейчас он под­нимется и пойдет... куда же надо идти? Совсем немного еще полежать...
   Жара спала. Насыщенный болотными испарениями воздух сдвинулся прилетевшим из лесу ветерком. Воцарился запах цветущего абааля. Где-то тоненько пискнул выбирающийся из норы зверек, на охоту вышло семейство улей...Северная око­нечность полуострова Идос погружалась в ночь.
   Проснулся Дар от резкой боли, пронзившей левую руку, еще не очнувшись толком, он рванул с плеча излучатель и, слепо поведя стволом, нажал спуск. Дикий рев почти оглушил Ватиша, секунду Дар всматривался во что-то большое и черное, бьющееся в двух шагах от него, потом поймал в прицел... Рев оборвался. Запахло паленой шерстью и еще чем-то невыразимо отвратительным.
   Даруа вскочил, поминутно натыкаясь в полутьме на ветви, пустился бегом. Его гнал не страх, но эхо еще звучащего в ушах рева. Излучатель тяжело бился в плечо, ноги путались в высокой траве. На мгновение Даруа вдруг показалось, что он бе­жит обратно к болоту, и под сапогами вот-вот захлюпает во­нючая жижа, но тут дорогу преградило большое кряжистое де­рево. Оно уходило ввысь, опираясь на колоннаду корней, во­знеся на себе бесчисленное множество лиан, стеблей, бесце­ремонно обвивших его ствол, и сотни тысяч мелких и крупных лесных тварей, избравших дереве своим жилищем.
   Ватиш бросился влево и наткнулся на частокол корней, сунулся вправе -- тоже корни. Тогда, ни секунды больше не раздумывая, он обхватил руками какой-то корень и полез вверх туда, где за ветвями мерцали звезды. Чужие звезды. Чужие, а какие родные?
   Даруа родился на автоматической станции СЦ-737, давно уже покоящейся на дне океана Орбака. Нескончаемые коридоры, двери кают, переходы, люки, трапы. Гигантское металлическое кольцо, привязанное орбитой к Орбаку. Занимающая весь экран Альфа, совсем крохотная Бета, а вокруг еще много-много звезд.
   Учиться посчастливилось на Земле, там, где небосвод вращается вокруг Полярной звезды. К причалам "Талана" все­гда подводил Эпсилон, дружески подмигивающий со стороны еще не освоенной части сектора Б, а здесь? Какие колючие звезды здесь, вон они мерцают в листве, как огоньки недобрых глаз.
   Кое-как устроившись в своем, не очень надежном убежи­ще, Дар обшарил карманы в поисках медицинского пакета. Про­кушенная рука ныла, но, кажется, повреждена была не очень серьезно. Остается надеяться на всемогущество медпакета или на то, что перед нападением на инопланетян местные хищники чистят зубы.
  
   10
   Ночь просидел на пеньке с ружьем наизготовку, глаза в темноте проглядел, однако больше никого на мушку и не поймал. Почуяли местные охотнички, что так просто дожевывать руку не дам.
   Утром спустился, размялся, пощелкал зубами в сторону космодрома и консервов Кыра, стал думать, что же делать дальше.
   В давние времена наши предки носили карты с собой, мудро доверяя все тайны вселенной, планшету или сапогу. Я же, дитя века, всецело полагался на электронику. Теперь тех­ника благополучно ушла на дно, оставив "человека разумного" с носом. Чем занимался первый пилот в ту минуту, когда элек­тронный дублер запрашивал маршрутные сведения у космодром­ного собрата? Сгружал Кыру консервы? Отлично.
   По прямой до базы Норина осталось около пятидесяти километров. Что такое пятьдесят километров для "стрекозы", пусть даже и на традиционной тяге? Тьфу, и только. Что такое пятьдесят километров для меня? Тьфу, но с оглядкой. Пять­десят по прямой, а прямая ведет в трясину. В болото меня теперь и волоком не затянешь, значит, прямая линия отпадает. Карты нет, никаких сведений о путях окольных тоже. То ли в округе люди есть, то ли их нет... То ли прямиком на базу к наблюдателю отправляться, то ли попробовать какого-никакого проводника поискать? Сервировать завтрак никто не торопит­ся, а по лесу слоняются некормленные хищники, в общем, все прелести налицо.
   Но я, как человек достаточно героический, презрел труд­ности и решительно двинулся в обход болота с тем, чтобы в конце концов выйти на линию курса "стрекозы".
  
   11
   Чуть подсохшая за ночь грязь с комбинезона Дара отвали­валась пластами, распугивая нежно воркующих розовых червя­ков. Червяки, тревожно попискивая, уползали прочь. Иногда Ватиш наступал им на хвосты, и червяки торопливо откусыва­ли хвосты, превращаясь в катящийся комочек розовой слизи.
   Один раз из кустов высунулась безобразная лоснящаяся морда с узкими щелями-глазками, но она скрылась прежде, чем Даруа успел схватиться за оружие. Больше ни единого предста­вителя капарской фауны пилоту не попалось, только чьи-то го­лоса порой долетали из-под древесных крои.
   Открытое пространство встретило Ватиша неожиданно и в первый миг ослепило его потоком света, льющегося отовсюду. Свет струился с неба, свет прятался в траве, отражался в во­де, петляя меж рядов желтых растений, золотился в девичьих волосах...
  
   12
   ...А потом я встретил ангелочка. Только не подумайте, что от чрезмерного энтузиазма у меня начались галлюцинации или религиозный бред, ничего подобного. Ангелочек явился мне с пучком узких желтых листьев в руках, а то, что я вна­чале принял за нимб, при ближайшем рассмотрении оказалось прической. Ангелочек сосредоточенно перебирал листья, вре­мя от времени оглашая окрестности пением, которое лично мне показалось райской музыкой.
   Как всякий благовоспитанный человек, я пригладил волосы и вежливо поздоровался. Вместо ответного "здрасте" анге­лочек уронил свое сено, и через пару секунд в мою сторону уже смотрело дуло "хлопушки". Очень любезное приветствие...
   Тем не менее, я настойчиво повторил свое "здравствуй­те".
   -- Как вы смели зайти на территорию плантации? -- по-прежнему игнорируя всякие приличия, вопросил "ангелочек". -- Наш абааль охраняется законом, и любого нарушителя границ мы вправе уничтожить на месте!
   -- К сожалению, не очень хорошо знаком с местными обы­чаями, -- извинился я. -- В своей преступной неосведомленнос­ти осмелился полагать, что гостя вначале все-таки привечают, а за нарушение границ расстреливают уже потом.
   Обладательница ангельского личика презрительно вздер­нула тонкую бровь:
   -- Вы не имели права ломиться через наш лес. Покажите разрешение. У вас есть разрешение от "спокойных"?
   Положительно, Капарида уже начала мне немного надоедать.
   -- У меня нет разрешения ни от спокойных, ни от беспокой­ных! Я намерен связаться с вашими властями, а для этого по­пасть в ближайшее селение.
   Девчонка повела стволом "хлопушки":
   -- Возвращайтесь туда, откуда пришли, здесь нет дороги для вас!
   Один мой друг повторяет без устали, что для косморазведчика главное -- выдержка и присутствие духа. Я постарался забыть о своем излучателе и сказал самым благонамеренным голосом:
   -- Допустим, я действительно незаконно вторгся на ва­шу территорию, допустим, за это меня действительно надо истребить, но не следует ли вначале все-таки сдать влас­тям? За поимку инопланетного разведчика вы несомненно полу­чите награду!
   И тут маска безразличия впервые дрогнула:
   -- Так вы -- инопланетянин?
   -- Я уже битый час пытаюсь вам это втолковать!
  
   13
   -- Вот, -- заявил "ангелочек", подталкивая меня вперед, -- его машина потерпела аварию в нашем лесу.
   Хозяин плантации окинул гостя подозрительным взглядом и доверием, очевидно, не проникся.
   -- Если мы все, -- забубнил он себе под нос, -- будем без дела шляться по лесу и подбирать всяких бродяг...
   Человеческому терпению есть предел, к тому же, как я теперь думаю, в то время уже начал действовать яд, запу­щенный в мою кровь любителем ночной поживы. Вот почему я довольно решительно поправил ремень излучателя и открыл рот, дабы напомнить невеже ритуал встречи с братьями по ра­зуму, однако хозяин меня опередил:
   -- Роб, хватай его!
   Что-то коротко лязгнуло, и отделившаяся часть стены заключила гостя в "дружеские" объятия. Не могу сказать, чтобы я был этим осчастливлен (электронный болван крутил руки без всякого почтения к инопланетному происхождению, да еще здорово досталось раненной руке) боюсь, моя физио­номия была не вполне улыбчивой.
   -- Бандит! Бунтовщик! У него лучевое оружие!
   "Натуралисты-натуралисты, а излучатель от "хлопушки" с первого взгляда отличают."
   -- Краль, он же инопланетянин! -- возмутился мой добрый дух. -- Ему можно любое...
   -- Вздор! -- рявкнул хозяин. -- Он бунтовщик!
   "Ангелочек" слегка вышел из себя:
   -- Краль, вы будете иметь неприятности со службой спо­койствия! Это транспортный пилот Содружества, его машина разбилась у Большого болота.
   Напоминание о "спокойных" чуточку охладило пыл хозяина:
   -- Ила, если мне понадобится твое мнение, я его узнаю. Иди к себе.
   Ила, дернув плечиком, подарила патрону гневный взгляд и удалилась, хозяин вышел следом, оставляя гостя на попече­нии робота-охранника. Еще минут десять я добросовестно клял всю технику вообще и роботов-охранников в частности, а потом на секунду отключился.
  
   14
   ...Ватиш открыл глаза и увидел склоненное над ним лицо женщины.
   -- Вам уже лучше? -- словно сквозь шум радиопомех доле­тел чей-то голос.
   -- Да, -- неуверенно подтвердил Даруа, пытаясь понять: на­ходится он еще в рейсе или уже на "Талане".
   -- Выпейте вот это, -- шум помех значительно ослаб, и го­лос, наконец, обрел четкость.
   К губам Дара поднесли нечто белое, в горло полилась горькая жидкость. Ватиш поперхнулся, закашлялся, отворачи­ваясь от жгучей горечи.
   -- Надо выпить все.
   Дар залпом проглотил остатки лекарства, попытался при­встать, но его тут же водворили обратно на подушку, пригро­зив добавить еще порцию.
   -- Мы приносим извинение за случившееся, -- мягко сказа­ла женщина, -- в лесах так много бандитов, что муж постоянно в тревоге. Абааль притягивает лихих людей, а наш дом вдале­ке от селений. Не держите на нас зла.
  
   15
   Первое письмо, адресованное штурману "Яраля".
   "...Вместо того, чтобы благополучно отбыть в отпуск или на худой конец, отрабатывать утопленный "дээс" на трассах ближнего космоса, сижу здесь, дожидаясь неизвестно чего.
   От безделья в голову лезет всякая ерунда, власти что-то не больно торопятся вызволять меня из этого захолустья, да еще и сезон дождей, кажется, начался. Развлекаюсь, как могу. Хозяин уже два раза таскал на плантацию любоваться драгоценным абаалем. Что хорошее они находят в этой сладкой капусте, непонятно. Жуешь, жуешь -- сладко, потом язык деревянеет, а в глазах начинают звезды мигать. Раз мигнет, два мигнет, потом уже надоедает, а они все мигают! Краль твер­дит, что абааль сверхценный, сверхполезный, сверхдорогой. Насчет сверхдорого понятно: они свою траву на экспорт гонят, а натуральные продукты в галактике -- вещь уважаемая. Капари­да, кстати, явно на натуральных продуктах слегка помешана. У них здесь лозунг "Человек должен жить естественно". Стран­ные люди: пользование летаппаратами запрещено, иметь излу­чатели тоже, а вот разъезжать на мобилях и обвешивать себя металловыбрасывающими "хлопушками" -- естественный образ жиз­ни.
   Был я в их городишке, гордо именуемом столицей (ездил за разрешением на полет), рассматривал жилища в духе "ре­тро", везде зелень, цветы и почему-то кошки... Толстые, ухо­женные с номерками на шее.
   Занимается тут народ вроде бы исключительно сельским хозяйством по какому-то хитрому графику. Краль долге втолко­вывал мне суть его преимуществ, но до меня не особенно до­шло. В общем, в город капары возвращаются только для отдыха и развлечений. Дома у них, между прочим, техникой набиты под завязку -- планеты Содружества в обмен на несинтетические про­дукты шлют сюда бытовые автоматы. "Естественный образ жиз­ни". Сверху посмотришь: не дом, а материализованное воспо­минание -- сейчас развалится, а внутри модерн на модерне. Сейчас я диктую, а робот в комнате атмосферу умиротвореннос­ти нагнетает (серо-голубой туман). У меня от этого умиро­творения уже шевелюра в голубой цвет окрасилась.
   Все. Не молчи. Ни за что не поверю в твою абсолютную загруженность."
  
   16
   Письмо второе
   "Дружище Тран, ты, должно быть, получил повышение и зазнался, или же почту с этой планетки отправляют тоже на попутных.
   Представь себе, я все еще сижу в глуши и поплевываю в сторону звезд. Что ни говори, Капарида -- это вам не "Талан" -- кругом непролазные джунгли, дикие звери. Подумываю, а не переквалифицироваться ли в охотника на ондов. Слушай, идешь по лесу с одной-единственной "хлопушкой", ни тебе излуча­теля, ни скафандра повышенной защиты, почти что с голыми руками. Тут выскакивает онд: череп светится, зубы оскалены, глаза навыкате, и над головой щупальце раскачивается. Кто кого. Экзотика. Говорят, у них реакция сумасшедшая -- не ус­пеешь "хлопушку" поднять, как тебе уже голову оторвут.
   Я подбивал Краля на охоту сходить, но он отговорился. Конечно, боится с инопланетянином связываться, чего доброго, придется потом перед "спокойными" отвечать. У них здесь служба охраны и обеспечения порядка торжественно именуется службой спокойствия. Видел бы ты этих божков спокойствия -- челюсти квадратные, рост... как от Кыра до неба, а на боку для собственного успокоения "хлопушка" с оптическим прице­лом. "Естественный образ жизни!" Прости, что повторяюсь, но эти словечки уже в ушах отзванивают.
   Все, решено: бросаю космофлот, остаюсь на Капариде.
   Тран, что-то мне начинает не нравиться твое молчание, при встрече схлопочешь ты, друг за пренебрежение эпистоляр­ным жанром.
   Ладно, шутки в сторону, новый диспетчер уже наверняка зачислил меня в "вечнопропащих". Утешь его, скажи -- обеща­ют выслать за мной первый мобиль, который сумеет сюда пройти. Не будет в другой раз гонять пилотов в экстренные рейсы.
  
   17
   Письмо третье
   "Привет, Тран-молчальник!
   Я уже полиостью превратился в аборигена, бегаю по ле­су, вязну в грязи, но кричу радостное "вакс" (боевой клич). Правда, рядом плетется робот-охранник и профилактически распугивает потенциальную дичь. Это просто смех, до чего они за меня боятся. Они -- это, в основном, Краль, я для него разновидность домашней птицы, которую надо пасти и беречь.
   Эльза (хозяйка) печется меньше, ей хватает хлопот с детворой, но меньше всего безопасность гостя волнует моего ангела-спасителя Илку. Третьего дня сие дитя уронило горшок с молоком как раз в тот момент, когда я торжественно от­правлялся на охоту. Зачем Илке понадобилось тащить молоко на крышу, знает только лестница, с которой горшок летел мне на голову. Правда, робот-охранник удар отбил, но все равно мы оба были мокрыми, как черти.
   Слушай, твой друг здесь подвергается смертельным опас­ностям, а ты не можешь организовать даже маленькую спасательную экспедицию. Договорись, чтобы кто-нибудь из транспортников подскочил за мной или пусть хотя бы пришлют что-нибудь летающее. Если хотя бы крохотную авиетку на автомате подбросили, можно было бы до космодрома добраться, а там уже проще. Надоело здесь сидеть, сил нет.
   Краль сообщил -- Норин уже знает о моем прибытии и обе­щает связаться с плантацией в самое ближайшее время. Какая-то хитрая здесь связь: Норин со своей базы напрямик голоса подать не может, а Ледок через Краля передает, что связь будет установлена... Целое дело. Хозяин с городом разговари­вает свободно, а у наблюдателя, выходит, передатчик хуже? Абсурд.
   Да и Норин хорош! Срочно надо было мчаться в экспеди­цию, когда вот-вот должны прислать "ДС"! Кстати, все-таки я надеюсь отыскать обломки "стрекозы" и контейнер с "дээсом", но, Тран, до сих пор не пойму, как мог влипнуть в такую ис­торию. Ты же знаешь, я вроде бы неплохо водил авиетки.
   18
   Письмо последнее
   "...говорил с Нориным. Отношения его к случившемуся так и не понял, настолько он был сдержан и осторожен в выражениях. Посоветовал мне дождаться мобиля, высылаемого Ледоком из города, а на просьбу о встрече ответил катего­рическим отказом. Предложил выяснить все вопросы по ви, но я опять уперся. Тран, ты будешь смеяться до упаду: твой дружок впал в буквоедство. В конце концов, Норин послал меня подальше и отключился. Возможно, я сам на его месте поступил бы точно так же -- является какой-то молокосос, то­пит мимоходом драгоценный прибор и после всего этого напра­шивается в гости. Ладно, довольно об этом. Когда же ты най­дешь время ответить?"
   Даруа Ватиш сунул кассету в почтовое отделение домашне­го связиста и нажал кнопку "передача". Очередное послание ушло в эфир, чтобы через усилитель космодрома помчаться к приемникам автоматического спутника, а потом дальше, пока не достигнет борта "Яраля", где бы тот не находился.
  
   19
   -- Ила!
   Она посмотрела на меня так, словно вдруг заговорило пустое место.
   -- Ила, ваш наидрагоценнейший дядюшка велел вам сопро­вождать меня к Большому болоту на предмет поиска останков "стрекозы".
   Если бы она подняла крик, сказала, что ей не нравится мой нос, что ходить по лесу вместе с бродягами небезопасно -- я не слишком бы удивился. Отношения наши в последнее время дали резкий крен в сторону ухудшения. Однако Илка тут же занялась подготовкой к походу, обратив все внимание на продовольственные запасы.
   -- Ила, я хотел бы, чтобы мне вернули излучатель.
   Тут впервые в ее взгляде появилось сомнение:
   -- Краль разрешил вам взять лучевое?
   -- Нет, но...
   -- Придется обойтись "хлопушками" -- на пользование из­лучателем требуется специальное разрешение "спокойных".
  
   20
   Они шли по раскисшей от дождя тропе, и каждый думал о своем.
   Ила: "Вчера ляпаки подкопались под центральный холм и сгубили четыре куста абааля, Краль обещал поставить самост­релы. Абааль он любит до фанатизма, готов на коленях ползать вокруг самого хилого стебелечка, до небес превозносить пло­дородие Капариды, дань службе эксперта продукции отдает с болью в сердце, а безобиднейшая тварь для него враг смер­тельный. Отчего? Что такое четыре куста по сравнению с целой плантацией? Ляпак не может вредить сознательно, его так при­рода запрограммировала, зачем же рвать его на куски? Пото­му что абааль лучше всего остального? К чему тогда речи о любви к природе вообще? Племяшкам все уши прожужжал о счас­тье жить на Капариде. Мальчишек уже корежит при одном упо­минании о любви к природе.
   Опять этот пилот спотыкается. Что им от него надо? Краль порхает вокруг него, пылинки сдувает. Неужели "спокойные" и в самом деле решили уговорить его остаться на Капари­де? Зачем? Впрочем, он быстро акклиматизируется. Юккаго ска­зал: чуть не подстрелил кого-то из племени, спасибо, что стреляет, как я на мобиле езжу. Да, для полного счастья нам только этого чужака и не доставало. "Спокойные" и так вокруг плантации крутились, а теперь вообще покоя не будет. Лучше бы Юккаго перенес селение подальше от болот."
   Ватиш: "Идиотское положение. Зачем я согласился на этот рейс? Не будет из меня человека, не будет! Разве таких берут в косморазведку? Там нужны бравые ребята, такие, как Федри: раз, раз и все в порядке.
   Илка волчонком глядит, а за что? Разве только..."
   Впереди возник силуэт зверя! Короткая черная шерсть, маленькая голова на толстой шее, пара огромных серых глаз. Ватиш сорвал с плеча "хлопушку", но внушительный толчок в плечо заставил его повременить. Ила торопливо произнесла несколько слов (если можно назвать словами каскад свистящих звуков), и черная туша бесшумно нырнула в заросли.
   -- Пойдем.
   -- Что ты ему сказала?
   Ила вскинула удивленные глаза:
   -- Это же уль.
   -- Ну и что?
   -- О чем можно разговаривать с улями?
   -- Откуда мне знать, о чем принято беседовать с улями, ты ведь что-то ему сказала?
   -- Велела убраться.
   Ватиш недоверчиво хмыкнул:
   -- И ты уверена в его добропорядочности?
   -- Не более, чем в твоей. Если боишься нападения, лучше вернуться.
   Ватиш молча проглотил обиду, хотя язык у него и чесал­ся, но обострять ситуацию не хотелось. Илка снова пошла вперед, предоставляя ему уворачиваться от задетых ею ветвей, и мокнуть под каплями сбиваемой ею росы. Еще один раз они остановились, когда тропинку пересекал жирный розовый чер­вяк, и Дар вынужден был дожидаться, пока скользкая тварь не укроется в пещерке меж корней многоглавого дерева.
   Скоро добрались до плантации абааля. Желтые стрело­видные листья чуть привяли, хотя в оросительных канавках не­прерывно струилась вода.
   Ватиш: "Белый цвет, черный цвет... Здесь нет ни белого, ни черного, только мягко-зеленый. Весь мир в зеленом..."
   Илка: "Ули подстерегли четверых, возвращавшихся на Объект охранников и растерзали тут же у тропы. Не будут бро­дить по ночам! Краль сказал: скоро облава на улей. Тогда проще выжечь весь лес в округе -- все равно ули вернуться..."
  
   21
   Само собой, на болоте мы ничего не нашли: "стрекоза" лежала где-то тихо-тихо и голос подавать не торопилась.
   -- Через болото есть прямая дорога? -- поинтересовался я, когда, сидя на кочке, мы дожевывали припасенный обед.
   -- Прямая дорога куда?
   -- Ну, можно его пересечь, а не обходить кругом?
   -- Конечно, -- с недоумением отозвалась Илка. -- Только зачем?
   -- Вдруг бы мне вздумалось возвращаться таким путем...
   -- Космодром в другой стороне, да ты и не дойдешь.
   -- Почему?
   -- Ули съедят.
   Вместе с вежливым обращением дочь Капариды явно утра­тила последние остатки дружелюбия, того и гляди, опять сунет под нос "хлопушку" и потребует визу службы спокойствия.
   -- Ила, скажи честно, за что ты меня недолюбливаешь?
   В ее глазах вспыхнули и погасли искорки:
   -- Терпеть не могу начинающих охотников!
   Я твердо решил сохранять хладнокровие.
   -- Болото в сторону юго-востока далеко тянется?
   Ила неохотно оторвалась от фляги с компотом:
   -- Нет, сейчас мы почти в центре.
   -- Проведешь меня кратчайшим путем?
   -- Что тебе до юго-востока, если твоя машина утонула здесь?
   Я не видел необходимости скрывать правду от нее:
   -- До прибытия мобиля я хотел бы еще встретиться с на­блюдателем.
   Илка опустила флягу, мгновенно насторожилась:
   -- С кем?
   -- На Капариде только один наблюдатель Содружества, его база неподалеку от вас. Норин...
   Илка вздрогнула и упустила флягу:
   -- Норин?
   -- Норин только вернулся из экспедиции, я хочу застать его на базе и переговорить насчет "дээса"... Ты что?
   Девчонка шарахнулась от меня, как от внезапно явившего­ся страшилища.
   -- Ты что, Илка?
   -- Не ходи туда! Не ходи.
   Положительно, Капариду трудно было обвинить в однообразии.
   -- Да почему, ты объяснить можешь?
   Вместо ответа она ударилась в слезы, но я решил проя­вить настойчивость:
   -- Если я не пойду сейчас, Норин возьмет, да опять мах­нет в экспедицию, потом ищи-свищи его!
   Илка посмотрела на меня взглядом затравленного зверь­ка, но я держался твердо:
   -- Докажи, что ходить не надо, или я отправлюсь прямо сейчас!
   Я поднялся и сделал вид, будто хочу взять "хлопушку". Ила вцепилась в оружие мертвой хваткой.
   -- Не ходи, Норина там нет! -- выдохнула она наконец. Я сел.
  
   22
   В этот момент глаза доблестного транспортного пилота стали почти такими же испуганными, как Илкины.
   -- Почему нет? -- спросил он, невольно понижая голос.
   -- Василь умер.
   Наступила тишина, только терлись друг о друга, сухо щелкая под ветром, стебли гигантского камыша.
   Даруа Ватиш машинально вытер несуществующий пот и от­пустил "хлопушку":
   -- Говори все.
   Ила отвернулась, молча глотая слезы.
   -- Говори!
   Илка отрицательно покачала головой.
   -- Тогда я пойду на базу и все узнаю сам.
   -- Не ходи! -- вскрикнула Илка.
  
   23
   Вот тут я призадумался:
   "Официально Капарида вступила в Содружество пару лет тому назад, хотя сотрудничество начала давно. Каждая плане­та вольна в выборе своего пути, капары могли строить свое будущее самостоятельно, однако предпочли, как все, направить представителей в секторальный совет с просьбой о присоедине­нии. Капариду занесли в разряд планет перспективных, активно развивающих экономику. Как все это сочеталось с теорией натурализма по-капарски? Специально я мировоззрением Капари­ды не занимался, но что-то там было насчет нетехнического развития с упором на биологические возможности человека.
   В Патруль меня вызвали перед самым отлетом: не понрави­лась им, видете ли, просьба наблюдателя. Капарида не первая и не последняя планета, вступающая в Содружество, человечес­тво разлетелось по вселенной достаточно широко, чтобы периодически кто-то требовал признания автономии. Вышлют на пла­нету наблюдателя, доложит тот обстановку, занесут планету в реестр Содружества, и дело с концом. Обычно к тому време­ни жители уже достаточно осваиваются, чтобы предоставить в распоряжение наблюдателя максимум сведений о своем месте жи­тельства, но права уточнять, перепроверять, требовать до­полнительных исследований, привлекать себе в помощь специа­листов из Содружества никто не оспаривает. Наблюдатель вре­мя от времени отчитывается перед секторальным или, в случае необходимости перед Общим советом безопасности, и если он не может явить­ся в совет лично (чаще всего), ему разрешается использовать планетарную связь.
   Наблюдатель Василь Норин с помощью обычного почтовика потребовал себе аппарат дальней связи. Мы достаточно обес­печенное общество, но "дээсы" все-таки используются там, где без них обойтись невозможно: для связи с косморазведкой, для осваиваемых планет системы Беты, для объектов повышен­ной опасности. Норину это прекрасно известно.
   Против просьбы о доставке "дээса", пересланной офици­альным каналом Капарида не возражала, хотя могла бы поднять вопрос о недоверии ("ДС" дает прямую связь с адресатом и контролю практически не поддается). Это оскорбление. Без до­статочной мотивировки капары имеют право требовать замены наблюдателя. Почему Василь счел необходимым скрыть от капар содержание своего доклада?
   Патруль есть Патруль. Не желая оскорбить человека от­крытым недоверием, они все-таки решили элементарную провер­ку произвести. Всякое бывало. Зачем идти на обострение отно­шений с новым членом Содружества, если всему виной лишь расстроенное воображение наблюдателя?
   Перед отлетом мне вручили небольшой тест, составленный психологами Патруля для Норина, и попросили встретиться с наблюдателем лично. Прибывший "дээс" Капарида встретила, как должное, однако перспектива моей встречи с Нориным явно ко­му-то не понравилась. Опасались, что передаст что-то не то? Ерунда. Получая "дээс", Василь не мог зависеть от какого-то курьера. Тянули время? Зачем? Если я должен с наблюдателем встретиться, то все равно доберусь до базы, пусть даже на мобиле.
   Другое дело, если наблюдателя на базе нет, тогда у них были основания устраивать проволочки с таможней. Впрочем нет, даже если бы они добились бы своего и пилота с Капариды выставили, то, рано или поздно, молчание наблюдателя насторо­жит Патруль, и последует новая проверка. Раз "дээс" на планете, он должен работать.
   А не случись эта катастрофа, давшая капарам реальную возможность от меня отделаться, если бы удалось добраться до базы, неужели они полагали, что представитель космофлота вечно будет сидеть там, дожидаясь Норина из какой-то таинственной нескончаемой экспедиции?.."
  
   24
   -- Ила, давай поговорим спокойно. Что ты знаешь о Норине?
   -- Василь умер.
   -- Откуда такие сведения?
   -- "Спокойные" убили его почти две недели назад.
   -- Я говорил с ним сегодня по висвязи!
   -- Не может быть! "Спокойные" убили его, а тело остави­ли улям!
   -- Откуда ты знаешь?
   -- Знаю! -- почти выкрикнула она. -- Мне рассказали те, кто видел...
   -- Кто?! Кто это видел?
   Ила молчала.
   -- Илка, кто видел? Ты понимаешь, насколько это важно?! Кто видел?
   -- Онды, -- опуская голову, тихо сказала Ила.
   Онды? Светящийся череп, выпученные глаза, щупальце над головой?
   -- За что его убили?
   Илка снова промолчала.
   -- Я все равно дознаюсь!
   -- Ты дознаешься, -- со вздохом сказала Ила, -- потом ули съедят тебя. Не надо тебе вмешиваться в дело, касающееся только капар.
   -- Капарида не едина во вселенной -- происходящее здесь не безразлично всем планетам Содружества и даже моему "Та­лану".
   -- Ватиш, -- Ила стала необычайно серьезной, -- ты в самом деле только пилот?
   -- Да.
   -- Тогда вернемся. Дождись посланный за тобой мобиль, улетай с Капариды, а потом расскажешь все у себя -- пусть расследуют!
   -- Но Капарида не допустит на свою территорию Патруль и будет права. А если патрульные просто ворвутся сюда, что скажут другие люди, живущие на множестве других планет? Со­дружество не уважает суверенитет своих членов, присваивает себе право решать самолично, навязывать свою волю? Где дока­зательства гибели Норина, доказательства злого умысла, нако­нец? Вдруг произошел просто несчастный случай. За что его убили?
   Ила молчала.
   -- Иди домой, Илка, опоздаешь к ужину.
   Я взял с кочки "хлопушку" и стал собирать в мешок ос­татки трапезы -- пригодятся. Илка молча следила за сборами до тех пор, пока я не достал из кармана компас.
   -- А если я скажу причину, ты не пойдешь на базу?
   -- Все равна пойду: там могли остаться какие-то записи Норина.
   Илка колебалась еще мгновение, потом вдруг вскочила и выхватила у меня из рук пустую флягу. Колпачок... Миниатюрная рация?! Ну и натуралисты здесь живут!
   -- Эльза?
   -- Это ты, Ила? -- тут же отозвалась хозяйка.
   -- Я, -- Илка покосилась в мою сторону и чуть понизила голос. -- Тут как будто машина нашлась... Эльза, мы, навер­ное, задержимся.
   Мне послышался смешок, но возможно только послышался. Ила отключила передатчик и отшвырнула далеко в сторону. Только колпачок сверкнул, падая в заросли камыша.
   -- Не стой столбом, бери мешок и пойдем!
   Это было сказано таким тоном, словно я битый час угова­ривал ее никуда не ходить.
  
   25
   Из болота мы выбрались почти уже в темноте. Идти стало совсем скверно. Каким образом Илка угадывала дорогу, ска­зать трудно. Меня почему-то все время тянуло протаранить какое-нибудь дерево, и только в самый последний момент я отказывался от этого намерения.
   -- Не думал, что на Капариде обитают разумные, -- сообщил я, желая хоть как-нибудь нарушить молчание.
   -- На Капариде разумных нет, -- тотчас же отозвалась где-то впереди Илка.
   -- А онды?
   -- Хищники, угрожающие безопасности людей. "Угрожающие безопасности", -- от этих слов явственно пахнуло серыми мундирами.
   -- Но они разумны?!
   -- Ну и что?
   Вопрос поставил меня в тупик:
   -- Как "ну и что"?! Косморазведка несется в дальние дали, люди порой головы складывают во имя Контакта, а тут разумные под самым носом секторального совета!
   -- Ну и что, зачем капарам разумные?
   -- То есть?
   -- Нам не нужны разумные. Своих хватает... забот, а тут еще налетят ученые из Содружества: давай изучай, давай по­могай... Зачем нам чужаки со щупальцами, когда есть свои с двумя руками? Кто не такой, тот хуже, кто хуже, тот лишний, а лишние должны очистить жизненное пространстве. Закон ес­тественного отбора, все в соответствии с природой.
   Чем-то знакомым повеяло на меня от ее речей, но чем?
   -- Илка, ты меня дурачишь.
   -- Ватиш, а ведь ты сам ходил на ондов охотиться.
   -- Но...
   -- Да, ты не знал об их разумности, ну и что? Что из­менилось бы в противном случае?
   Я начал немного сердиться. Похоже, девчонка просто из­девалась надо мной, в конце концов, я не нанимался воспи­тателем школы юных неандертальцев!
   -- Послушай, девочка, из какого обезьяньего питомника тебя выпустили?
   Илка стала, как вкопанная, и я чуть не напоролся живо­том на ствол "хлопушки".
   -- Ладно, пилот, -- после секундного молчания решила Ила, -- будем считать, что ты пошутил.
   В ответ я улыбнулся, но боюсь, в темноте она могла это­го не заметить. Впрочем, я преодолел искушение снять с плеча свое оружие: за ночные перестрелки с аборигенами меня точно попросили бы из космофлота, а я не мог нанести такой урон родному ведомству.
   -- Юмор должен продлять жизнь, а не укорачивать ее, -- заметил я после того, как мы двинулись дальше.
   -- Я сейчас плохо воспринимаю юмор! -- огрызнулась Илка. -- А ты, Ватиш, очень быстро вошел в курс нашей жизни, из тебя в будущем выйдет вполне приличный охотник.
   -- Далась тебе моя охота!
   -- Конечно, разумный онд или нет, для тебя он бесполе­зен, а значит, ты вправе решать: жить ему или нет. Все пра­вильно.
   Я существую. Планета существует для того, чтобы я мог жить на ней, воздух для моего дыхания, онды для того, чтоб я мог развлечься охотой. Все остальное мне не требуется, а, стало быть, лишнее. На существование мир должен испрашивать разрешение у меня!
   Не в моих привычках устраивать ночные дебаты на тему об эгоизме, но высказать свое мнение я не успел: "хлопушка" в Илкиных руках зашлась яростным воем, выбросив из себя рой раскаленные добела точек, где-то впереди на тропе взревел ужаленный пулями враг. Рев прокатился над кронами спящего леса и закончился надрывной нотой боли.
   -- Стреляй, Дар!
   Но я не видел его, исходящего болью врага -- одни только уносящиеся в ночь огоньки.
   Наконец все стихло.
   -- Урок наглядной любви к животному миру Капариды прошел на уровне, -- сообщил я в ту сторону, где угадывался силуэт Илы.
   -- Как ты мне надоел, пилот, -- вздохнула Илка.
   Остаток ночи мы просидели на дереве, а внизу ули с громким чавканьем истребляли то, что осталось от их сопле­менника.
  
   26
   Илка подняла крик с утра пораньше: надо спускаться, на­до бежать, все срочно, все немедленно. Небо только чуть-чуть светлеть стало. Ладно, с дерева свалился, за оружие схватился -- готов идти.
   -- Куда бежишь, надо поесть.
   Уселись чинные, как дипломаты на практике, доели несъе­денное с вечера, потом вскочили и ринулись вперед.
   Мчимся, я иногда спотыкаюсь из профилактических сообра­жений (чтоб не достигнуть околосветовой скорости), Ила же летит точь в точь как я, когда срываю график.
   "Куда опаздываем?" -- спрашиваю. "У нас время только до полудня, а потом Краль тревогу поднимет." "Он уже посвятил тебя в свои планы? " -- спрашиваю. Остановилась, сверкнула глазами: "Вернемся?" "Нет, я опять пошутил."
   Снова мчимся.
   -- До полудня Краль еще будет ожидать нас с болота, а потом все-таки известит "спокойных? Надо будет уйти с базы до того, как они туда доберутся.
   -- У них есть крылья?
   -- У них есть гелитеры.
   "Какие универсальные натуралисты здесь живут", -- ду­маю, -- "На все случаи жизни у них найдется выход из положе­ния."
  
   27
   База наблюдателя Василя Норина расположилась на берегу узенькой мелководной речушки. Лаборатория, гаражи для моби­ля и шагалки, взлетная полоса для летаппаратов. Бетонное покрытие полосы покрылось сетью мелких трещин, в которые просочилась неугомонная капарская трава. Видимо, полосой не пользовались давно.
   Жил Норин тут же при лаборатории, в одном из ее отсе­ков.
   Дар ступил на каменные плиты двора со смешанным чувст­вом тревоги и ожидания. Ила остановилась.
   -- Ты что?
   -- Иди один.
   Она огляделась, словно ожидая увидеть страшное, зябко поежилась.
   Ватиш, на ходу снимая с плеча "хлопушку", медленно дви­нулся к лаборатории. Как ни старался Дар ступать бесшумно, но каждый шаг его, впечатываясь в камень, отзывался тихим звоном: или Василь любил музыку, или терпеть не мог незваных гостей, так как ни одно живое существо (за исключением лета­ющих) незамеченным к дому подобраться не могло.
   Лаборатория Норина была выдержана в лучших традициях Капариды -- двухэтажный сарай с обросшими грязно-серым мхом бревенчатыми стенами. На крыше красовалось некое подобие флюгера: трехметровый шест, увенчанный изображением все той же изогнутой многоножки..
   Едва Дар приблизился, дверь отворилась с пронзительным скрипом, гостеприимно открывая взгляду темноту прямоуголь­ного проема, однако этот широкий жест не только не вызвал у Ватиша энтузиазма, но даже заставил отпрянуть.
   Выждав секунд десять, дверь совершенно бесшумно за­крылась. Элементарная автоматика. У себя на транспортнике Дар никогда не шарахался от раздвигающихся дверей и лязга­ющих люков, а тут вдруг проникся глубокой неприязнью ко все­му, что действовало помимо воли человека.
   Ватиш оглянулся и увидел на краю двора робкую Илкину фигурку -- девчонка ждала.
   Даруа перещелкнул "хлопушку" на боевой взвод, вдохнул побольше воздуху и шагнул вперед. Дверь послушно пропустила гостя и аккуратно захлопнулась у него за спиной.
   В холле царил полумрак, который не рассеивали даже слабо мерцающие вдоль стен полоски контрастного освещения. Пахло свежестью, чуть-чуть мокрой травой.
   Ватиш прошелся по устилающему пол пушистому ковру. Нич­то здесь не напоминало лабораторию, скорее невзыскательную гостиницу с обстановкой "под старину". Ни одного окна, ни одной двери (кроме входной), только уходящая вверх неширокая лестница.
   Поднявшись по лестнице, Дар обнаружил просторный зал с настежь распахнутыми окнами, почти сплошь уставленную ящиками с землей. Металлические подоконники буквальна ломи­лись от цветов и растений с желтыми стреловидными листьями. Абааль? Но почему тогда листья оторочены крохотными оран­жевыми зубчиками, словно бахромой?
   Дар подошел поближе. Все-таки растения определенно смахивали на абааль.
   -- Дикий абааль.
   Даруа резко обернулся, вскидывая дуло "хлопушки".
   -- Вы все-таки явились, -- спокойно констатировал Норин.
   Ватиша обдало жаром, он поспешно опустил оружие.
   -- Я...
   -- Знаю, вам непременно надо было со мной увидеться. Проходите.
   Василь отступил, и за его спиной оказался вход в саму лабораторию.
   -- Как же вы "ДС"-то не уберегли? -- пропуская Ватиша в отсек, спросил Норин.
   Дар только вздохнул в ответ.
   Норин усадил гостя в старомодное глубокое кресло с ло­снящейся выгнутой спинкой, а сам остался стоять. Даруа за­метил, что в этой комнате никакой другой мебели просто не было, зато в центре красовалась внушительная установка био­анализатора.
   -- Хотите есть?
   Ватиш отказался, продолжая украдкой наблюдать за хозя­ином. "Хлопушка "покоилась на коленях Дара.
   -- Вижу, вы успешно осваиваете местные обычаи, -- усмех­нулся Норин, взглядом указывая на "хлопушку".
   -- У вас тут всему научат, -- чуть смущенно отозвался Дар. -- Меня так долго отговаривали от перелета на базу, что честно говоря, я уже начал сомневаться в самом вашем сущест­вовании.
   -- И теперь сомневаетесь? -- Василь подошел почти вплот­ную.
   Даруа поднял глаза на рослого, уже немолодого мужчину, с чуть заметной проседью в каштановой шевелюре.
   Норин не спеша взял руку Даруа и крепко стиснул в своей ладони. Ватиш невольно охнул:
   -- Что же вы делаете?!
   -- Здороваюсь. А теперь не верите?
   -- Верю-верю, -- поспешно подтвердил Дар. -- Давайте луч­ше изъясняться словесно.
   -- Давайте, -- скрыв улыбку, согласился Норин. -- С чем пожаловали?
   -- Дублирую свой "дээс". Что же такое важное вы не дове­рили постороннему слуху?
   Ватиш сразу посерьезнел:
   -- Речь идет почти о преступлении. На Капариде встреча­ется так называемый цветок Ои -- растение, способное концен­трировать невероятное количество энергии. Жители планеты Дзеоша разыскивают его по всей галактике, а капары не только скрывают от Содружества существование уникального творения природы, но и всячески пытаются его истребить. Я не мог пе­редать сообщение официальными каналами просто потому, что его не пропустили бы.
   -- Вы пытались воздействовать на капар?
   -- Неоднократно обращался к властям, но мои заявления предпочитают игнорировать.
   -- Этим делом должен заняться секторальный совет!
   Уголки губ наблюдателя чуть заметно дрогнули:
   -- Вначале совету неплохо было бы об этом узнать.
   И все-таки какая-то тень сомнения не оставляла Ватиша:
   -- Но почему вы ушли в экспедицию, не дождавшись моего прибытия?
   -- Именно в связи с ним, -- ответил Василь. -- Я должен был раздобыть наглядные доказательства, чтобы предъявить совету.
   Даруа подался вперед:
   -- Нашли?
   -- Нашел, зато теперь нет "дээса".
   Дар вскочил на ноги, ему больше не сиделось:
   -- А вдруг есть?! Мы с Илкой обшарили окрестности во­круг болота и нигде не обнаружили обломков "стрекозы"! Если машина не разбилась, а утонула, контейнер должен был уце­леть, значит, его еще можно достать!
   Норин грустно улыбнулся:
   -- В любом случае, время не терпит. У меня не такие широкие возможности по части техники, чтобы контейнер можно было выловить мгновенно. Вам и в самом деле придется сдубли­ровать "ДС".
   -- Но почему вы не хотели меня видеть?
   -- Разговор шел по официальной связи, которую "спокой­ные" без особого труда контролируют. Я собирался застать вас на космодроме перед самым стартом, чтобы эта братия не успе­ла вмешаться.
   -- Неужели это настолько серьезно?
   -- Достаточно серьезно, чтобы вам стоило дождаться пос­ланного Ледоком мобиля у своих любезных хозяев. Кстати, как поживает Ила?
   -- Отлично, -- буркнул Дар, -- ждет меня внизу.
   -- Ну и порядки у вас в Патруле! -- рассердился Василь.-- Сам, значит, идет в гости, а девушку бросает у поро­га! Зови скорее!
   Ватиш пропустил мимо ушей фразу насчет Патруля и почти бегом бросился выполнять приказ.
   Ила встретила пилота испуганным взглядом:
   -- Нашел?
   -- Нашел! -- радостно сообщил Дар. -- Идем!
   -- Куда?
   -- Идем, увидишь!
   Илка едва успела подобрать с земли свою "хлопушку", как Даруа потащил девушку к дому. Простучала музыкальная гамма, и они вбежали в мягкую полутьму холла...
   -- Здравствуй, Ила.
   Илка остановилась так резко, словно с разбега натолк­нулась на стену, и выдернула свою руку из ладони Ватиша. Василь улыбнулся:
   -- Неужели гость и тебе успел внушить неверие в мое существование? Не надо смотреть на меня, как на онда, я жи­вой человек...
   Илка молчала, Дар почувствовал что-то недоброе в ее молчании, но сделать ничего не успел!..
   С помертвевшим лицом Илка шагнула вперед и всадила обойму из "хлопушки" в наблюдателя Василя Норина! Сквозь грохот стрельбы прозвучал какой-то странный треск, Норин по­качнулся, но устоял, хотя грудь его наискосок перечеркнула очередь.
   Дар выхватил оружие из Илкиных рук, с силой толкнул ее к стене, кинулся к наблюдателю, но... на полдороге встал...
   Почти в упор растрелянный человек опустился на ступени лестницы и начал неторопливо ощупывать рубашку.
   -- Десять дыр, -- бормотал он себе под нос, -- целых де­сять дыр.
   За спиной Ватиша что-то упало, он машинально обернулся и увидел искаженное истерическим смехом лицо Илки. На полу валялась сбитая со стены коробка осветителя.
   -- Дар, он пули считает! Выстрелы считает!
   Илку не держали ноги, Ватиш едва успел подхватить ее.
   -- Он... выстрелы считает.
   Смех перешел во всхлипывания.
   -- Ила, -- Дар в смятении огляделся. -- Успокойся! Все нормально, ничего не случилось. Хочешь, я тебе воды...
   -- Нет! -- вскрикнула Илка, судорожно вцепившись в руку Даруа. -- Не уходи, не оставляй меня с... ним!
   -- Десять дыр, -- тянул свое "Норин", слегка качаясь взад-вперед, и что-то тихонько позвякивало в такт его движениям.
   -- Де-есять дыр-р.
   Ватиш заставил Илку оторваться от стены:
   -- Пойдем, не нужно тебе на это смотреть.
   -- Де-есять ды-ыр, -- долетело им вслед.
   На воздухе Иле стало лучше.
   -- Дар, отсюда надо уходить, -- сказала она, с мольбой глядя на Ватиша. -- Здесь нехорошее место, да и "спокойные" могут примчатся!
   Даруа молчал, что-то сосредоточенно обдумывая.
   -- Жаль -- излучателя нет, -- вздохнул он наконец. -- Ты не знаешь, где Василь мог хранить инструменты?
   Илка перестала плакать.
   -- На втором этаже в лаборатории была вся его техника, -- еще дрожащим голосом сообщила она и, вытирая слезы попроси­ла: -- Только ты не уходи.
   -- Тогда пойдем со мной.
   -- Но ведь там...
   -- Тогда сиди здесь.
   -- Нет!
   -- Тогда иди домой! -- гаркнул окончательно выведенный из себя Ватиш.
   Илка встала и, не оглядываясь, пошла прочь. Ватиш вер­нулся в дом, где на ступенях все еще сидел манекен с лицом и голосом Василя Норина.
  
   28
   Я не очень здорово разбираюсь в подобной технике, но "ломать -- не строить", выпотрошил этого робота самым бесцере­монным образам, а напоследок еще и прихватил часть внешней оболочки. Ощущение, между прочим, было наимерзопакостнейшее, однако пусть теперь попробуют отпираться. Даже если доказать факт убийства не удастся, пусть объяснят цель создания этой куклы.
   Но за что все-таки убили наблюдателя? Василь хотел сообщить нечто срочное, а ведь "дээс" мгновенно переслать не могли. Неужели он не пытался воспользоваться официальной связью? Или пытался? Просьба о "ДС" пошла по каналам прави­тельственной связи беспрепятственно. Что изменилось за то время, пока я получал контейнер и добирался сюда с "Талана"?
   Я вломился в лабораторию с твердым намерением отыскать хоть какие-нибудь записи. Лаборатория занимала оба этажа, здания, но вход имела только со второго, а от первого (от холла) была полностью изолирована. Необычная планировка сбивала с толку.
   Без особого успеха обшарил блоки электронных машин -- кто-то уже изъял все, относящееся к последнему периоду ра­боты наблюдателя на Капариде. Уцелевшие обрывки записей несли в себе слишком мало информации. По-видимому, Василь интересовался абаалем и попытками его культивирования, так как часто попадались заметки чисто ботанического свойства: урожайность, скорость роста, сопротивляемость неблагоприят­ным условиям внешней среды. Кое-где мелькали упоминания об улях и прочей живности Капариды...
   При создании своего болванчика капары, очевидно, расчитывали на человека, лично с наблюдателем не знакомого, хо­тя, я видел запись последней беседы по висвязи с управ­лением космофлота, робот достаточно точно копировал не только голос, но и саму манеру речи Норина. Техника у этих натуралистов на высоте, до сих пор роботы такого класса мне не попадались. Интересно, сколько времени было потрачено на создание, а главное, зачем?
   Тут я хорошенько потер нос и сразу почувствовал нео­бычайную ясность в мыслях. Очень может быть, что электронную память машин очистили не "спокойные", а сам Василь. В таком случае надо искать то надежное место, где записи укрылись от назойливого внимания службы спокойствия. А не поможет ли мне в этом деле Илка? Кажется, она не так плохо ориентирует­ся на базе?
   Только я вознамерился уточнить направление Илкиного отбытия, как нарвался у лестницы на группу мышевидных мунди­ров во главе с самим господином Многоножкой. Мышевидные оп­ределенно были осчастливлены видом моей растерянной физио­номии (чего не могу сказать о себе), причем доводиться до кондиции счастья им помогали стволы "хлопушек". Я же сразу вспомнил брошенное на кресле оружие, заунывное "десять дыр", и преисполнился благоразумия.
   -- Добрый день, Ватиш! -- любезно приветствовал меня Многоножка, пока его подручные освобождали мои руки от тя­жести мешка с добычей. -- Вы удивительно любознательный моло­дой человек, -- добавил он, пиная сапогом выкатившуюся из мешка голову робота. -- Только, к сожалению, ваша любозна­тельность никому не идет на пользу.
   Я же проклинал не столько свою "любознательность" сколько беспечность: только абсолютно тупые пилоты способны выпустить из рук личное оружие на такой нескучной планете, как Капарида.
   Шеф "спокойных" подошел к раскрытому окну и, отколупнув кусочек абааля, растер его пальцами.
   -- Замечательный абааль. Садитесь, Ватиш, не стойте на­вытяжку и не делайте такого свирепого лица -- я не слабонерв­ный.
   Сам он сдвинул ящик с абаалем и присел на подоконник:
   -- Ватиш, вы у нас загостились.
   -- Не по своей воле, -- напомнил я. -- У вас очень неустой­чивая погода.
   -- Неустойчивая для тех, кто без приглашения носится над чужой планетой. О запрете на полеты вас предупреждали.
   -- И на гелитерах тоже?
   Ледок скорчил недовольную мину:
   -- Уже и это пронюхали? Для своих погода своя.
   "Отличный ответ истинного любителя естественного образа жизни."
   Я незамедлительно повторил эту фразу вслух, и Ледок опять поморщился:
   -- Не ловите меня на слове. Кстати, когда вы последний раз говорили с "Таланом"?
   -- Перед посадкой.
   -- Ого-го! Друзьям письма слать не забываете, а вот на­чальство успокоить не спешите. Да, эта нынешняя молодежь... Нело, где здесь почтовик?
   Один из мышевидных, подойдя к простенку между окнами, вынул из ниши и протянул Ледоку маленький передатчик. "Спо­койный" оглядел почтовика с явным неудовольствием:
   -- Нело, почему здесь прямой передатчик? Или не только Норин выходил на спутник, минуя космодромный усилитель? Кто из вас торгует передатчиками?
   -- Откуда мне знать, -- проворчал хмурый Неле, -- это об­ласть налоговой службы.
   Ледок тяжело вздохнул и перешел к делу:
   -- Ватиш, ваше легкомыслие до добра не доведет: вдруг штурман с "Яраля" позабыл успокоить дежурного диспетчера, и несчастный заработал бессонницу? Надо быстренько исправ­лять положение. Говорить будете основное: жив, здоров, встретился с Нориным, ищу "ДС". Фактически, истинную правду.
   Я заявил, что путешествуя по болоту, промочил ноги и простудился, обращаться к начальству таким хрипло-каркающим голосом просто невежливо.
   Однако против моих убедительных доводов у Ледока нашлись не менее весомые аргументы -- стволы "хлопушек". Вначале двое мышевидных заняли удобные позиции, и только потом господин Многоножка соизволил поднести к моим губам передатчик. "Де-есять дыр." Я прокашлялся:
   -- Транспортный пилот Даруа Ватиш вызывает дежурного диспетчера маяка ПРК-56 сектора Б. Даруа Ватиш просит связь с "Таланом". Контейнер на Капариду доставил. Сел благополучно. Сижу под арестом...
   Приклад "хлопушки" разнес спинку кресла очень удачно, Нело совершил отличный кувырок в сторону своих коллег, один только Ледок сунул мне под нос свою пушку совсем некстати.
   Дубасили "спокойные" недолго, но действенно, и я до­вольно скоро готов был бы ко встрече с улями, если бы этому не воспрепятствовал Ледок.
   -- Ватиш, -- проворковал он почти нежно, -- какой же ты все-таки идиот! Я был о тебе лучшего мнения. Ни один почто­вик, будь он хотя бы наипрямейшей связи, не отправит посла­ние в эфир сразу же -- вдруг ты одумаешься и захочешь вста­вить какое-то более доброе слово, чем только что им записан­ное.
   "Де-есять дыр."
   -- Ты уже одумался?
   -- Совершенно одумался, -- заверил я сапоги двоих "спо­койных", приводившие меня в состояние повышенного здравомыслия.
   -- Садись.
   Снова водруженный в кресло я добросовестно доложил дис­петчеру о наилучшем положении собственных дел. Ледок одобри­тельно кивал на протяжении всего представления, что по-ви­димому, должно было способствовать вдохновению.
   -- Ватиш, ты начинаешь мне нравиться, -- сообщил шеф "спокойных" в заключение, -- у тебя прирожденный талант ар­тиста. Еще пара уроков, и тебя смело можно будет выпускать на виэкраны.
   На языке у меня крутилась одна очень красивая и звучная фраза, которой можно было бы поставить эффектную точку, но заканчивать свою капарскую эпопею многоточием не хотелось.
   -- Я терпеть не могу учебы и охотно уступлю викарье­ру вам, вместе с двумя уроками.
   Ледок коротко хихикнул.
  
   29
   Крышу над головой мне любезно предоставило управление службы спокойствия, вернее, не крышу, а пол. Капарам вообще нельзя отказать в художественном вкусе -- подземелья у них отделаны в лучших традициях древних сказаний. Жаль только, что эта любовь к архаике вовремя не привлекла внимание Па­труля.
  
   30
   Стенограмма
   -- Дрожишь?
   -- С чего вы взяли, Ледок, я чувствую себя превосходно. Скажите, наверху все еще идут дожди?
   -- Что тебе известно о Василе Норине?
   -- Ничего, кроме того, что он заказал себе "ДС" через транспортный флот сектора Б.
   -- Зачем ты рвался на базу?
   -- Я должен был продублировать "дээс" и передать сооб­щение Норина секторальному совету.
   -- Ты патрульный?
   -- Нет.
   -- Почему прилетел ты, хотя Капарида не имеет никакого отношения к сектору Б?
   -- Не знаю, должно быть, вашу планету ни один сектор признавать не хочет.
   -- В чем заключалось задание?
   -- Доставка аппарата и встреча с наблюдателем. Учиты­валось, что он может что-то передать на словах.
   -- Что именно?
   -- Не знаю.
   -- Зачем ты отправился на болото?
   -- Это был предлог, мне показалось подозрительным упор­ное нежелание Норина встречаться с посланцем Содружества.
   -- А если бы встреча все-таки не состоялась, если бы наблюдатель на базу не вернулся?
   -- Предполагалось, что в таком случае я сам воспользуюсь "дээсом".
   -- Ты косморазведчик?
   -- Нет.
   -- Отчего задание поручили именно тебе?
   -- Я был единственным свободным пилотом на "Талане" и не вовремя попался на глаза диспетчеру.
   -- Хочешь сказать, что Патрулю была безразлична лич­ность посланника?
   -- Я транспортник, и доставка любого груза по адресу -- моя прямая обязанность.
   -- Хорошо, допустим, ты говоришь правду. Ила знала о твоем намерении добраться до базы?
   -- Нет, речь шла лишь о поиске обломков "стрекозы".
   -- Зачем ты взял девчонку с собой, если Краль не запре­щал одиночные лесные прогулки?
   -- Вы задаете удивительно глупые вопросы. Естественно, прогулки вдвоем всегда приятнее, нежели в одиночестве.
   -- Ватиш...
   -- Я не хотел блуждать по болоту -- Илка неплохо знает тропинки в округе. База наблюдателя -- это не секретный объект, Норин обязан был поддерживать контакт с местными жителями, следовательно, местные жители обязаны знать к нему дорогу.
   -- Как отнеслась Ила к твоему намерению?
   -- Отрицательно. Заверила, что дорога достаточно тяжелая для того, чтобы не успеть вернуться к ужину.
   -- У Илки был передатчик, почему она не предупредила Краля об изменении маршрута?
   -- В последнее время она слегка не ладила с дядюшкой и, видимо, не хотела обострения отношений. Главная забота Краля: спихнуть инопланетянина в целости и сохранности службе спокойствия, а в походе могла возникнуть угроза мое­му благополучию.
   -- Как отнеслась Ила к перспективе вашей с Нориным встречи?
   -- Обычно.
   -- Что-то ты слишком осторожен в выражениях. Ила не пыталась отговорить тебя от путешествия через болото?
   -- Ей не удалось, я уперся и пригрозил, что уйду один. Краль не одобрил бы ее решения бросить меня, так как это опять сулило неприятности ему. Впрочем, если бы я утонул, отвечать наверняка пришлось бы и Илке.
   -- У вас было оружие?
   -- Да, и у меня, и у нее.
   -- Ила не пыталась использовать оружие в качестве угро­зы, чтобы заставить тебя отказаться от намерения?
   -- Смеетесь? Я хоть и не косморазведчик, но кое-какую подготовку имею.
   -- Она не высказывала сомнений относительно вероятности вашей с Нориным встречи?
   -- Нет.
   -- И не говорила о возможной смерти Норина?
   -- Нет.
   -- Назови личный код Норина...
   -- ?..
   -- Код?
   -- Я не знаю.
   -- Лжешь! Посылая тебя на встречу с наблюдателем, Па­труль обязан был сообщить опознавательный код!
   -- По возвращении я укажу Патрулю на эту досадную оплош­ность.
   -- Ила назвала тебе причину смерти наблюдателя?
   -- Нет.
   -- Причина ей известна?
   -- Нет.
   -- Она сама сказала тебе об этом?
   -- Не морочьте мне голову, у нас вообще не было разго­вора о Норине!
   -- Кто стрелял в робота?
   -- Я.
   -- Лжешь! У нас сработал сигнал оповещения сразу же, как только вы оказались на территории базы. Я сам управлял робо­том. Почему Ила стреляла?
   -- Ваш железный болван ее напутал.
   -- Чушь, он был отлично сработан! Надо быть стопроцентно уверенным в смерти человека, для того чтобы настолько испугаться двойника. Ила назвала причину смерти Норина?
   -- Нет.
   -- Бессмысленное упрямство. Илка столь категоричной не будет.
   -- Тогда нечего мне дурацкие вопросы задавать!
   -- Спокойно. Сейчас решается твоя, судьба, а не Илкина. Ты напал на блюстителей порядка, пытался провезти контрабан­ду... У нас достаточно суровые законы. Так какой же все-таки код у Норина?
   -- ...
   -- Молчишь? Решил поиграть в героизм? Ну что же, игра интересная, лично я героев уважаю, но понимаешь, там ведь жестокие правила... Капарида чтит традиции, и я тоже. Нело, поработай с молодым человеком, но аккуратненько, скоро ему предстоит улыбаться по висвязи, и улыбка должна быть кра­сивой.
  
   31
   Нет. Я не знаю. Не знаю. Я сказал все. Не-ет! Сволочи! Нет. Клянусь, я ничего больше не знаю! Нело, учти -- я очень зло... ох... злопамятный. Нело, ты бу-удешь долго... Долго при... придется просить, чтобы я тебя прикончил. Все равно ты повышения не получишь, потому... что... я уже... все ска­зал. Чтоб тебе хорошо жилось на том свете!.. Клякыр!
  
   32
   -- Побеседовали?
   -- Ледок, я не силен в капарском диалекте, но и в обще­галактическом можно найти кое-что, относящееся к тебе. Ты... и еще...
   -- Ватиш, я надеялся на твое благоразумие.
   -- Напрасно, теперь я точно все сказал.
   -- Ватиш, не считай нас чересчур отсталыми людьми, кро­ме традиционных, у нас есть и другие методы, сейчас Нело продемонстрирует штуку, после введения которой тебе очень трудно будет замолчать. В последний раз...
   -- Роклякыр-р!
  
   33
   -- Ватиш, ты слышишь меня?
   -- Да.
   -- Ты служишь Патрулю?
   -- Нет. Я транспортный пилот базы-маяка "Талан".
   -- Опознавательный код наблюдателя Норина?
   -- Четыре семерки и знак сектора.
   -- Что тебе известно об обстоятельствах гибели наблюда­теля?
   -- Ничего.
   -- Илке?
   -- Она встречалась со свидетелями его убийства.
   -- С кем?!
   -- С ондами.
  
   34
   "Выболтать Ледоку все, что знал и чего не знал -- это еще суметь надо! Перевозчик "Фрюн-Фрюка"! Со своим языком справиться не можешь! Когда вместе головы на плечах качан капусты, надо дома сидеть, а не в транспортном флоте слу­жить! Не смог перехитрить какую-то поганую Многоножку, а ту­да же: о косморазведке размечтался! Косморазведчик капарских луж!"
   Мне было тошно глядеть на белый свет. Кырушка, твой человекообразный друг наворотил рекордное количество глупос­тей, за сто лет теперь не расхлебать! Был бы ты рядом, хоть бы укусил вовремя...
   "Говорить по висвязи не буду, пусть делают, что хотят."
  
   35
   Хотя Даруа Ватиш и был реалистом, но перспектива окон­чания жизни в капарской мышеловке довела его до состояния повышенной кусабельности. Он не один раз жалел об отсутствии под рукой излучателя, в крайнем случае, зубов Кыра.
   Кстати, о Кыре. Одно дело быть собакой пилота Содру­жества и совсем другое -- принадлежать заключенному. Никому не нужны лишние улики.
  
   36
   В то утро я как раз был немного не в духе: мечтал о покое и тишине, а тут вынуждают стать визвездой, однако, наученый предыдущим опытом, с многоножками пререкаться не пытался. Если хочется кому-то тащить меня к экранам ви­связи, пусть себе тащат! Одна мудрая фраза, обнаруженная в пылу увлечения древним фолькльором звучала примерно так: "Привести лошадь к реке может один человек, но и десять не заставят ее пить." Конечно, сравнивать Нело с человеком -- это оскорблять человечество, но ничего более умного в го­лову все равно не шло.
   Как ни странно, блюститель порядка в этот раз вел себя удивительно корректно, за время прохождения коридоров, по­садки в мобиль и выхода из него пускал в дело приклад "хлопушки" не более чем пару раз, что породило во мне чувст­во глубокого уважения к почтенности службы спокойствия.
   Единственное, что слегка смущало меня: неужели во всей конторе службы спокойствия не нашлось ни одного экрана висвязи, что пришлось мчаться за ним аж в мэрию?
   К сожалению, погрузиться в размышления по этому поводу я не успел из-за церемонии встречи с начальством. Со времени нашего последнего свидания Ледок немного поблек, слегка ут­ратил величавость, словом, погряз в делах и заботах насущ­ных. Я посочувствовал ему, но в ответ услышал не слишком любезное: "Заткнись!" -- что показалось мне несколько нело­гичным. Отрывая человека от завтрака исключительно для раз­говора, довольно странно обрывать его на первом же слове...
   Оказывается, Ледок намеревался говорить сам. Он пред­ставил мне партнера и предложил ознакомиться с текстом выс­тупления. Партнером оказался болванчик такого же образца как тот, которому я открутил голову на лесной базе. Болванчик восседал в кресле и таращил глаза в сторону виэкрана.
   Я внимательно ознакомился с текстом (там говорилось о поисках "ДС", о научной ценности исследований Норина и о моем желании остаться на Капариде для оказания посильной по­мощи наблюдателю). Речь мне не понравилась из-за обилия ту­манных фраз и чрезмерного уклонения от истины. Я обратил внимание присутствующих на допущенные просчеты, разбил о го­лову Нело вазу капарских одуванчиков и вышел через окно.
   Конечно, для иностранца не вполне этично среди белого дня мять клумбы под окнами мэрии, но кто виноват, что мэрия расположилась на первом этаже?
   Несколько особо рьяных блюстителей порядка пытались всадить в меня содержимое своих "хлопушек", но Ледок пресек эти поползновения окриком "не стрелять", за что я ему иск­ренне благодарен. Приятно сознавать, что твоя жизнь хоть кому-то дорога.
   Водитель мобиля был немного огорошен внезапностью моего появления, но времени не хватало, и потому я вытолкал его без долгих объяснений. Самое досадное -- оружия у него не оказалось.
   А потом мы с мобилем лихо рванули в сторону космодро­ма, но по дороге врезались в грузовой мобиль и опрокинулись. Грузовик выскочил из-за скалы совершенно неожиданно и без всяких сигналов, очевидно, о правилах нормального движе­ния натуралисты имели весьма слабое представление.
   Тому здоровиле с прицепом хоть бы что, а мой бедняга пошел юзом и, в конце концов, в позе танцующей змеи замер в двух шагах от обрыва, хорошо еще, что долбанул он меня не в "лоб", а куда-то в район "хвоста" -- удар получился полуско­льзящим.
   Пока я размышлял о превратностях судьбы, из кабины грузовика выскочил водитель. Вскарабкавшись на смятый бок моей машины, он откинул дверцу и воззрился на творившийся внутри беспорядок: во время столкновения кресло выпустило защитную оболочку, в которой я и запутался. Сквозь эластич­ную пленку лицо водителя представлялось каким-то бесформен­ным пятном, весьма относительно напоминающим человека. Отче­го-то меня разозлило именно это, а не сам факт столкновения.
   -- Чего уставился? -- прорычал я из глубин пленки. -- По­могай теперь, раз уж все равно подошел!
   Водитель без звука взялся за оболочку. Пленка нехотя выпустила добычу и с шуршанием сползла на кресло... Надо мною высился Краль.
   -- Или ты немедленно ныряешь в мой прицеп, или сейчас опять угодишь к Ледоку, -- сурово предупредил он.
   Краль действовал так четко, словно спасение беглецов его вторая профессия. Вынудив меня зарыться в абааль, он тронул мобиль с места; скрежет, потом отдаленный грохот, и грузовик вновь остановился.
   Следующие двадцать минут я лежал в абаале не дыша и слушал громкую перебранку. Среди хора голосов особенно выделялся голос Нело, на все закорки клявший моего спасителя. Краль огрызался не менее яростно, утверждая, что столкнове­ния избежать было невозможно, что мобиль шел неуправляемым, что капарские водители не обязаны уворачиваться от каждого поломанного автомата, что, в конце концов, мэр города лично интересуется абаалевыми плантациями и не допустит гнусной клеветы на владельца лучшей из них. Пусть "спокойные" не пытаются взвалить чью-то гибель на абсолютно невиновного че­ловека! Если кто-то из блюстителей спокойствия позволяет слоняться по дорогам взбесившейся технике, это не значит, что все капары тоже обязаны сдувать с нее пыль!
   Между тем "спокойные" успели со всех сторон обследо­вать сброшенный с дороги мобиль и доложить об отсутствии в кабине водителя. Нело излил остатки злости на своих подчи­ненных и приказал обыскать грузовик. Краль с ворчанием предъявил свою собственность.
   Разглядеть что-либо в грудах абааля было довольно слож­но, а стоило "спокойным" сунуться глубже, Краль учинил фор­менный скандал, обвиняя их в посягательстве на драгоценный продукт.
   Перебранкой эта встреча началась, перебранкой и закон­чилась. Краль по-видимому, взобрался в кабину, поскольку все последующие звуки заглушил рев мотора.
   Отъехав совсем недалеко, Краль открыл люк перехода, и велел мне перебираться в кабину. "Сейчас я еду в мэрию, потом на склады. Пока не разделаюсь с абаалем, посидишь под сидением."
   И я честно засел в недрах кабины, для большего успо­коения вооруженный тяжелым разводным ключом.
   События последнего времени все-таки больше напоминали развлекательную випрограмму, нежели суровую действитель­ность. Особенно неотразимым оказался Краль в роли пособника беглых инопланетян...
   "Ты еще недоволен?" -- удивился мой внутренний голос: "Сидишь себе под сидением и сиди -- там немного веселее, чем в конторе "спокойных". Если Краль тебя терпит до сих пор, значит, на то у него есть веские причины, с которыми не ме­шало бы ознакомиться и тебе..."
  
   37
   Хозяин абаалевой плантации поставил мобиль перед зданием мэрии в тени раскидистого дерева. Бледно-зеленый ствол представителя капарской флоры был утыкан редкими, но внушительными шипами, а на верхушке красовался огромный пятнистый шар.
   В щель между сидениями Ватишу был виден только кусочек шара, и он не сразу сообразил, что это всего-навсего -- ги­гантское соцветие. Раскачиваясь на ветру, странное дерево роняло лепестки на прозрачную крышу кабины. Лепестки сколь­зили и расползались, как живые. Далеко вверху царило недося­гаемое небо. Небо в созвездии лепестков. Забавно.
   Поймав себя на невольном вздохе, Даруа рассердился -- только рыданий сейчас и не хватает: "Ах, мой космос! Ах, мои дорогие транспортники!" Уронить слезинку по поводу того, что жутко нехороший дядя не пускает бедного пилота на родную консервную банку, именуемую "Таланом"? Ай-ай-ай, дядя, пора срочно перевоспитываться! Кто дерется -- тому сладкого не дадим...
   Визг разорвал тишину, проникая даже через герметичные оболочки мобиля. Дар вздрогнул и ударился головой о метал­лическую планку -- какое-то живое существо изливало боль и отчаяние в неистовом, рвущем душу вопле.
   Ватиш завозился, снова ударился о выпирающую планку, кое-как выбрался из укрытия и осторожно выглянул...
   В двух шагах от машины, у ствола дерева стояли двое ребятишек лет восьми и двенадцати. Их спины заслоняли от Даруа часть ствола, но похоже было, что детвора цепляет на дерево пищалку -- младший то и дело дергал какую-то веревку и смеялся, когда опять звучал пронзительный визг.
   "Нашли место для игр", -- подумал Дар и опустил ключ: "Нервы пора лечить, скоро начну хлопаться в обморок от дет­ского смеха..."
   Но тут из дверей мэрии выскочил "спокойный", и Дар пос­пешно пригнулся, хотя страж порядка даже не глянул в сторо­ну машины. Отвесив сорванцам по оплеухе каждому, он оттолк­нул их от ствола, и в этот миг Ватиш рассмотрел "пищалку".
   На шипе висел, дергая лапками, маленький серый зверек с длинным хвостом и уже не визжал, а только беззвучно рас­крывал пасть.
   "Спокойный" за хвост сдернул зверька с шипа, поймал за шиворот старшего из мальчишек и принялся хлестать его по лицу этой чудовищной плетью. Время от времени тыча обвисшим зверенышем в сторону мэрии, "спокойный" что-то повто­рял рыдающему преступнику. Младший стоял рядом и тоже ревмя-ревел, растирая слезы по чумазому лицу.
   Наконец, страж спокойствия прекратил экзекуцию, сунул мальчишке в руки мертвого зверька и, повернув к себе спиной, дал хорошего пинка. Парнишка отлетел в сторону и пустился бежать, но, отбежав на приличное расстояние, остановился и швырнул зверенышем в своего мучителя. "Спокойный" вскинул­ся, но мальчишка уже нырнул за угол соседнего дома, так что гнаться за ним было бесполезно. Верзила сплюнул, поддал но­гой серый комок и ушел.
   Малыш еще постоял немного, заливаясь слезами, потом подобрал изувеченное тельце, крутнул за хвост, еще раз по­смотрел на опустевший шип и поплелся за старшим.
   Даруа опустился на дно кабины и перевел дух.
   -- Почтенному собранию работать помешали, -- сказал он сам себе. -- Однако веселая у них здесь жизнь, как я посмот­рю, -- и еще раз взвесил на ладони ключ.
  
   38
   Как я и опасался, о хороших дорогах здесь приходилось только мечтать. Узкая, еще непросохшая после недавнего дож­дя, она немилосердно петляла, то взбираясь в гору, то броса­ясь под уклон, и колеса отчаянно буксовали. Автоводитель попеременно то тихонько попискивал, то завывал утробным го­лосом, а в самых ответственных местах переходил на тревожное кудахтанье. Краль шепотом ругался, но дублирующую систему не отключал.
   За все время мы не обменялись и парой слов -- Краль был занят дорогой, я же уткнулся в обнаруженный под сидением рекламный проспект. Этот "ценный" документ содержал в себе и некоторое количество полезных сведений, например, краткую историю заселения Капариды. Выяснилось, что столица не случайно строилась именно в здешних местах, как в былые време­на люди селились на перекрестках дорог морских, речных и су­хопутных, так и Капарида началась с плоскогорья Шанро -- кос­модрома.
   С прилежанием проштудировав биографии основателей посе­ления, я не нашел ни единого слова о социальной системе об­щества капар. Подробно освещалась борьба с трудностями в первом периоде жизни на планете, провозглашался принцип "ма­ксимального единения с природой", пелись дифирамбы "простому и естественному труду" в сельском хозяйстве, как "единствен­но надежному способу достижения человеком небывалых высот развития."
   То, что столица -- единственный город на планете -- это я понял. Что люди освоили ничтожную долю капарской территории и едва ли тысячную долю природных богатств -- тоже неоспо­римый факт. Но как они используют подаренное им вселенной? Или не им, а кому-то другому? Как восприняли появление чу­жих жители лесов с гибкими щупальцами над головой, не нару­шился ли баланс самой природы? Или никаких проблем нет, и разум в лесах Капариды -- только порождение неумеренной фан­тазии девчонки с абаалевой плантации?
   И я задал, наконец, тот самый вопрос, который ждал своего часа:
   -- Где Илка?
   -- Это ты должен мне сказать, где она.
   Краль не отрывал взгляда от дороги, хотя лицо его потемнело, и над переносицей четко обозначилась морщинка.
   -- Илка не возвращалась с тех пор, как вы отправились на болото. "Спокойные" уже дважды интересовались ею. Во что ты втравил девчонку?
   "Ули? Да нет, не может быть! Если уж Илку съедят, кого тогда зачислять в несъедобные. Другое дело, если ей на гла­за попался садящийся на реку гелитер "спокойных", и она почла за лучшее домой не являться.
   Что может такого знать Илка о Норине, чего служба спокойствия знать не должна? Куда можно деться на планетке со считанным количеством людских поселений, голодным зверь­ем в лесах и отсутствием надежного транспорта?.."
   -- Я потерял Илку в лесу.
   -- Не ври! Я знаю, что на базе наблюдателя вы были вместе! Ледок сказал -- Илка какого-то Норинского робота из "хлопушки" изрешетила.
   -- Еще что интересного сообщил Ледок?
   -- Ты пытался убить наблюдателя.
   Мой язык прилип к гортани, удалось только выдавить некое подобие небрежного: "А-а, -- и все.
   "Конечно, транспортный флот специализируется на ис­треблении наблюдателей, абсолютно ничего удивительного. Лич­но я живу мыслью -- как бы ухлопать какого-нибудь наблюда­теля, а потом бегать от службы спокойствия."
   -- О чем еще успел поведать вам господин Многоножка, я не собираюсь покуситься на его собственную драгоценную жизнь?
   Краль остановил машину и хмуро посмотрел на меня:
   -- Вот что, пилот, я тебя к нам не звал, ты сам свалился с небес на землю. Тебя выходили, поили и кормили, как ува­жаемого гостя. Ты мог нравиться мне или не нравиться, глав­ное, твоя личность полностью устраивала службу спокойствия. Теперь ты надумал становиться преступником. Отлично, но при чем здесь моя племянница? Единственное, что подумал я при виде твоей физиономии в перевернутом мобиле: "Теперь я на­конец узнаю правду." Илка -- дочь моего брата, она рано ли­шилась родителей, и воспитание ее полностью на моей совести, В грязную историю впутал ее ты, а теперь вдруг знать ниче­го не знаешь? Хорошо, я тоже никого знать не хочу, в том числе и тебя. Можешь идти.
   Дверца распахнулась. Несколько секунд я еще тупо смо­трел в надвигающиеся сумерки, потом спрыгнул на дорогу и сразу же утонул в грязи.
   Да, Краль, конечно, нашел идеальное место для высадки пассажира: назад идти далеко, вперед еще дальше, а по сто­ронам и вовсе непроглядная неизвестность. Лучше бы я не ухо­дил от города: там все-таки был хоть какой-то шанс до­браться до космодрома и связаться с кем-то из флота Содру­жества. Скоро вечер, в темноте разгуливать по окрестностям особого смысла нет, придется отсиживаться на дереве...
   -- Ну, чего стал, -- раздался над самым моим ухом голос Краля, -- мне дожидаться тебя что ли?
   Так же молча я вернулся в кабину и опять сел рядом с водителем. Краль захлопнул дверцу, мобиль тронулся.
   Еще часа через полтора Краль окончательно передал уп­равление автомату, а сам отправился в прицеп. Экран ночного видения показывал одну только раскисшую грязь впереди. Дорога наконец угомонилась и текла плавной рекой между громадами спящих деревьев.
   Хозяин плантации вскоре вернулся с большим вкусно пах­нущим пакетом в руках. Жевали в тишине, нарушаемой лишь чуть слышным рокотом мотора да редким скрежетом низко нависших над дорогой ветвей. Спать хотелось неимоверно.
   -- Илка в лесу не пропадет, -- вроде бы сам с собой рас­суждал Краль, -- скорее всего, отсиживается где-нибудь в ук­ромном уголке, домой идти не решается. Да заплатил я за это­го проклятого робота (пусть уж успокоятся), но как ей об этом сообщить? Куда ее занесло?
   -- К ондам, -- само собой сорвалось с языка.
   -- Почему к ондам? -- подозрительно спросил Краль.
   -- А почему нет? -- вопросом на вопрос отозвался я.
   Краль задумался, машинально разминая в пальцах стебель абааля.
   -- Она говорила об ондах?
   -- Точно не помню, -- солгал я, -- вроде бы что-то упо­минала. Кто они такие?
   -- Хищники, -- нехотя пояснил Краль.
   -- Разве у хищников можно укрыться?
   -- Илка у черта рогатого укроется, у нее половина зве­рья в лучших друзьях бегает. Когда-нибудь она доиграется...
   -- Я так понял, что это люди?
   Краль пренебрежительно усмехнулся:
   -- В таком случае, мой мобиль тоже человек. У Илы дур­ная привычка приписывать разум всему живому и неживому. Она ухитряется презирать культурный абааль, за "широту взглядов" уважать дикий и беседовать о погоде с розовыми червями. Илка не уточняла, к каким именно ондам она собирается?
   -- Нет.
   Больше мы этой темы не касались. Краль не задал ни еди­ного вопроса о моих взаимоотношениям со "спокойными", оче­видно, здесь для него все было ясно. К сожалению, только для него.
  
   39
   "Один, два, три. Один два, три. Один уль, два уля, три... Полтора уля... Кажется, я немного устал. Треклятая планета сама засасывает не хуже трясины. Сколько я уже здесь? Не знаю, сбился со счета. Все-таки надо было проби­ваться к космодрому. Этот плантатор голову заморочил! Один уль... Интересно, в какой яме стоял до сих пор мобиль Краля? Два уля... Значит, раньше он для меня машину жалел, ждал, пока "спокойные" свою пришлют, конечно, дороги скверные, чего ради он должен гробить свой мобиль? Два уля и еще четвер­тушка... Почему уля? Шага! Я шаги считаю или улей? Впрочем, какая разница.
   Так, по всей видимости, персональное спасение придется пожизненно отрабатывать на абаалевых плантациях... Какие од­нако глупые мысли лезут человеку в голову, если его жизнь неожиданно выбьется из графика. На месте нашего диспетчера я бы уже послал запрос о неизвестно где застрявшем пилоте...
   Ладно, опять развел тоску зеленую, еще поплачь теперь. Взялся помогать Кралю, терпи! Ему надо найти Илку, мне надо -- совпадение планов полнейшее.
   Лес велик, не понимаю, как здесь кого-то или что-то можно отыскать. Краль носа от земли не отрывает, все следы ищет. Ищи-ищи, следопыт! Если онды действительно разумны, будут они тебя с твоей пушкой дожидаться, пока ты явишься и скажешь "здрасте"!
   Когда снова вернемся на усадьбу, надо будет попробовать состряпать какой-нибудь усилитель и выйти в эфир наобум. Ведь летают же мимо корабли, да и на космодроме транспортни­ки бывают, надо только правильную волну нащупать.
   Вот, опять козявки во все стороны разбегаются, опять я чье-то благоденствие нарушил. Забавно -- под каждым кустом своя микрогалактика, для кого-то соседнее дерево уже край света. Им нет дела до некоего Ватиша, умеющего вламываться в нуль-пространство, обожающего рисовые пудинги и желающего всяческих неприятностей шефу службы спокойствия, Кстати, о Ледоке..."
   -- А какое отношение к службе спокойствия имеет скорчен­ная многоножка?
   -- Символика на форме? Закрытый глаз -- дуга опущенного века с отходящими ресницами. Покой.
   -- Вечный?
   -- Болтай меньше, лучше послушивай, чтобы сзади уль не подобрался!
   "Ух, ты! Какие красавицы здесь водятся! Ручаюсь, что таких белорогих косуль ни в одном зверообиталище не найдешь."
  
   40
   Когда из кустов бабахнул выстрел, Краль сам скакнул по­чище молодой косули и ринулся в заросли (я за ним). Невиди­мому любителю стрельбы по мишеням сильно мешала раститель­ность (иначе он не мазал бы так отчаянно), что дало нам возможность укрыться за стволом поваленного дерева. Отдышав­шись, Краль поудобнее пристроил "хлопушку", нацелив ее в ту сторону, откуда мы явились (я опять-таки последовал его при­меру).
   -- Кажется, влипли всерьез, -- констатировал хозяин. -- Это похуже ондов -- люди-бродяги, их наверняка привлекли наши мешки.
   Бродяги там были или не бродяги, но нервы они нам потре­пали изрядно. Под конец я и сам уже начал звереть: заряды кончаются, а эти "шутники" поиграть решили, поразвлечься. К тому времени они уже взяли нас в кольцо. То фонтанчики спра­ва взлетают, то из ствола слева щепки летят, то из мешков с продовольствием за нашими спинами решето делают. Надоело! Может, я слишком мрачный человек, но капарский юмор воспри­нимаю неважно.
   Встаю, бросаю пустую "хлопушку", кричу: "Не стреляйте!" Краль лежит носом к земле и ждет, чем дело закончится.
   Из-за деревьев появляются четыре невероятно грязные об­разины в лохмотьях. Вы когда-нибудь видели образину в ло­хмотьях? Уточняю для несведущих: нос и два глаза -- это един­ственные четко различаемые детали, остальное тонет в зарос­лях спутанных волос и клочьях тряпья, следовательно, опре­делить, где кончается прическа и начинается собственно кос­тюм, невозможно. "Естественный образ жизни" в его идеальном воплощении. Итог трудов и стремлений.
   Невзирая на достаточно скверное настроение, я старатель­но скорчил улыбку и сказал, обращаясь к тому, что поближе:
   -- Произошла маленькая ошибка -- я инопланетянин и поль­зуюсь правом неприкосновенности. Если вы очень нуждаетесь в нашем продовольствии -- возьмите.
   То, что в ответ произнесло "дитя природы" на капарском диалекте, прозвучало довольно недвусмысленно и без перевода.
   Да простят меня знатоки космической дипломатии -- я отве­тил столь же недвусмысленно (правда, немного расшиб руку). Потом был почти туман: какие-то курбеты, мелькающие физионо­мии и боль в разбитых кулаках. Кто-то дубасил меня, кого-то дубасил я -- о таких контактах почему-то умалчивали преподава­тели краткого курса космопсихологии. Анахронизм. Исключение из правил.
   Когда я стал мало-мальски обращать внимание на окружаю­щее, выяснилось: мы с Кралем улепетываем что есть духу. План­татор почему-то хромает, хотя, честное слово, я не помню, кто "удружил" и ему. Как удалось выбраться и почему бродяги не до­били нас там же у поваленного дерева? Какая разница. Надоело все.
   Краль вцепился в плечо -- боится отстать. Дела плохи. На­до срочно возвращаться на плантацию, пока нами не заинтересо­вался какой-нибудь голодный уль, или не догнали любители сво­бодной охоты.
   В тихом бурчании Краля неожиданно улавливаю какой-то смысл:
   -- Настоящий?
   -- Ты бился, как настоящий капар -- у тебя твердая рука! Молодец!
   "Настоящий капар" звучит скорее оскорблением, нежели комплиментом. Сомнительное счастье."
   -- Даруа, мальчик, я сразу понял, что ты -- парень стоя­щий! Сразу, как только тебя увидел!
   "Запел, страдалец, запел. Когда мы встретились, ты думал несколько иначе."
   -- Ватиш, ты не похож на инопланетянина, ты наш! Что ты на­шел в том мире, где жизнь похожа на розовый кисель? Ты же муж­чина! Ты можешь все делать своими руками! Посмотри вокруг: пла­нета почти не освоена, ежесекундно ведется борьба просто за то, чтобы выжить. Где еще познаешь самого себя, как не в борьбе? Что стоишь ты, что стоит тот, рядом с тобой. Друг поддержит, враг ударит в спину. Вот, ты все-таки не бросил меня, хотя волен был спасать собственную шкуру -- в тебе течет горячая кровь!
   "Сладко поет, хотя в чем-то безусловно прав. Оборотная сторона их теории -- возможность увидеть человека в натуре, без мощного слоя, наложенного цивилизацией. Если найдешь друга, то друга, врага, так врага..."
   -- Понимаешь, моя плантация все-таки связана с городом, "Спо­койные", в конце концов, могут и наведаться. Я переправлю те­бя глубже в лес: там в одном из селений живут очень интерес­ные для тебя люди...
   "Ты там знаешь, кто для меня самый интересный!..
   -- Спасибо, но я еще не выяснил судьбы наблюдателя. Сек­торальный совет ждет отчета.
   -- Это хорошо, что тебя не так просто сбить с намечен­ного пути, но, вновь угодив в лапы Ледока, ты второй раз не выкрутишься!
   "Ну, чего ты каркаешь, клякырр-р, без тебя знаю!
   -- Я постараюсь обойтись без Ледока. Илку бы найти...
   -- Сейчас надо подумать о себе: изображая обед для уля, беседовать о смысле жизни сложно.
   -- Илка говорила с улями.
   -- О смысле жизни? -- вытаращил глаза Краль.
   -- Нет, просто отогнала.
   Краль скривился так, словно раскусил горькую ягоду:
   -- Ты собираешься повторять ее эксперименты?
   -- Только не сейчас!
   Ночь все-таки пришлось просидеть на дереве. Вокруг слоня­лись мерцающие силуэты, раздавались скрипы, писки и шорохи. Я честно пытался заснуть, но потом решил провести время с пользой и принялся подводить итоги:
   "Что дал истории побег транспортного пилота из конторы ус­покоения? Наличие меня в живом и почти разумном виде. Вопрос второй: ну, а дальше что?
   Есть предложение перейти на естественный образ жизни. От­личная мысль, но высказана не по адресу. Вывод: переадресовать Кыру, полагаю, он не откажется.
   Мысль на заднем плане: хорошо бы добраться до космодрома.
   Здравая мысль: "Талан" должен побеспокоиться о своем пи­лоте и послать на Капариду запрос.
   Подлая мысль: как здорово было бы на все плюнуть и вдруг оказаться в отпуске...
   Мысль, призывающая к порядку: вначале надо слезть с де­рева и ответить за утопленный "ДС".
   Мысль из глубины сознания: чего этот мерцающий под дере­вом шляется? Шел бы себе и шел.
   Странная мысль: если вдруг воскреснуть и оказаться на Мянаке, тоже стрелять будут?
   Недостойная мысль: скорее бы утро...
  
   41
   Если не считать благополучно уцелевших самих себя, на плантацию возвратились ни с чем. Я упал на кровать в тайной надежде наконец выспаться, но не успел толком даже глаз сом­кнуть.
   -- Привет, -- сказал кто-то над самым ухом.
   -- Привет, -- буркнул я и поглубже зарылся в подушку.
   -- Не спи.
   -- Отстань.
   -- Проспишь весь белый свет!
   -- Отстань.
   -- Дар, прогонишь -- уйду и не скажу ничего.
   "Кому там не терпится высказаться?
   В следующую секунду я слетел с постели и уставился в сер­дитые Илкины глаза. Илка обошла меня и бесцеремонно уселась на кровать.
   -- Ты долго намереваешься стоять столбом?
   -- Что ты предлагаешь?
   Илка небрежно отбросила сползающую на глаза прядь волос:
   -- Я предлагаю воспользоваться отсутствием Краля...
   -- Краль только что вернулся вместе со мной!
   -- ...отсутствием Краля и выйти из дому немедленно!
   -- Но Краль...
   -- Заладил одно и то же! Тебя приручают, а ты веришь, как...
   -- Илка, твой дядюшка спас меня от крупной неприятности.
   Девчонка недобро усмехнулась:
   -- Это каким же образом? "Ах, герой, ты достоин лучшей судьбы! Отринь сантименты и займи должное место в мире. Капарида нуждается в тебе, не упусти своего шанса!" И ты поверил?
   -- А почему бы и нет?
   Илка вспыхнула мгновенно:
   -- Ага, значит, ты только за этим сюда и прибыл?! Значит, ты в самом деле решил остаться на Капариде?
   -- Точно, -- подтвердил я. -- Именно за этим. Намереваюсь сманить Ледока и возглавить службу спокойствия. Кстати, ты при каком отделе состоишь? Могу в будущем поспособствовать карьере.
   В тот момент Илка вдруг сильно напомнила мне уля: на ее лице явно проступило желание растерзать. Надо будет внести в секторальный совет предложение о запрете на поедание людей в сыром виде.
   -- Илушка, остынь! Не в обиду будет сказано, но тебе слиш­ком хорошо известно содержание наших с Кралем переговоров. Мы так старательно разыскивали тебя по лесу, перебаламутили все окрестное население, а ты дома сидишь... Так что нужно от бед­ного пилота в этот раз? Только на викарьеру я не согласен категорически!
   Ила слегка пригасла:
   -- "ДС" наладить сможешь? -- быстро спросила она.
  
   42
   Усадьбу мы покинули классическим способом: под тюками с удобрением для абааля. Тележку катил мой старый знакомый ро­бот-охранник, компаньон по охоте на диких зверей. Когда меня выгонят из транспортного флота, вернусь на Капариду и буду развозить абааль.
   Однако наш разговор еще не был закончен, я прибавил шаг, догнал Илу и спросил:
   -- Так откуда все-таки подробности насчет Краля? Или твой дух незримо сопровождал нас в лесных странствиях?
   Илка на мгновение приостановилась:
   -- Если ты согласен считать онда духом, пусть будет так. Какие еще вопросы занимают ваш светлый ум?
   -- Мой лучезарный ум желает знать, кто придумал затею с "героическим" побегом из мэрии?
   -- Не я, -- заверила Илка. -- Скорее всего, сам Ледок.
   -- А Краль?..
   -- А у Краля договор с Ледоком, вернее, обмен. Твою голову на мою голову. "Спокойные" сцапали меня еще у базы Норина, но Ледок не хочет портить отношения с моим дядюшкой: о Краля об­ломал зубы не один шеф службы спокойствия.
   Задать следующий вопрос я не успел: нечто длинное, мох­натое и коричневое вынырнуло из боковых зарослей, вихрем про­мчалось мимо, тут же оказалось с другой стороны и в заключение плюхнулось мне на плечи с проворством соскучившегося по хозяи­ну воротника. Я сел. Подскочившее довольно высоко сердце мед­ленно опустилось на место.
   -- Ну и обормот же ты, Кыр!
   -- Кыр-ря, -- воркотнул бараноед, устраиваясь поудобнее.
   -- Это Кыр, -- пояснил я изумленной Илке, -- мой второй пи­лот -- большой оригинал. Так о чем мы говорили?
   -- Гелитер!
   Над верхушками деревьев в самом деле скользнула серая туша гелитера.
   -- Он привел "спокойных"!
   "Кыр? Чушь! Кырушка, но зачем тебе ошейник? Неужели я так убедительно именовал бараноеда собакой, что поверил даже Ледок?!"
   Я стащил с бараноедской шеи тугое кольцо (если передат­чик есть, то его засунули туда), Илка тут же выхватила его из рук и скрылась в кустах. Отсутствовала она ровно минуту:
   -- Пусть погоняются за ляпаком -- я здорово напугала беднягу, и он будет бежать довольно долго.
   Поднявшись с того клубка колючек, куда меня усадили бараноедские восторги, я отряхнулся с достаточно умным видом.
   -- Раз они начали поиски, значит Краль уже вернулся и об­наружил пропажу, -- вздохнула Илка.
   -- Значит, нам надо бежать еще быстрее? -- довольно бодро спросил я.
   -- А ты считаешь, что до сих пор мы бежали? -- изумилась Илка. -- А что у вас называют ползанием?
   Кыр ответил: "Кр-ря!" -- и я с ним согласился. После это­го мы продолжили свое, несколько затянувшееся путешествие.
   -- Ила, а где же наши водолазы-любители, где онды?
   Илка вновь остановилась и повернула ко мне удивленное лицо:
   -- Ватиш, у тебя все в порядке со зрением? Как тебя в кос­мофлот взяли?!
   В этом месте Кыр опять меня опередил, он раскрыл пасть и разразился стрекотом, как испорченный будильник.
   -- У тебя очень болтливый второй пилот, -- сообщила Илка и опять шагнула вперед.
   -- Не оскорбляй моего коллегу, -- попросил я, -- он хоть и не уль, но тоже не вегетарианец. Так где же твои онды?
   -- Слева идет Юккаго, справа его брат. Они встретили нас еще у плантации.
   Я посмотрел направо, но не увидел ничего, кроме деревьев, да и слева были только шершавые стволы, опутанные сетью лиан. Мне показалось, что Илка смеется.
   -- Ты не представишь им меня?..
   Бараноед кыркнул и соскочил с моих плеч: на тропе возник­ли два серо-зеленых силуэта! Огромные глаза, полуприкрытые складками век -- единственное, что выделялось на пегом, лосня­щемся лице, да еще узкая белесая полоса на том месте, где дол­жен быть рот.
   -- Здрасьте, -- сказал я, глупо улыбаясь.
   Онды исчезли так же беззвучно, как и появились. Раствори­лись среди зелени.
   -- Ты их не зови больше, -- с упреком сказала Илка. -- Им и так днем тяжеловато, а ты их еще и на свет вытащил!
   Кыр очень недоблестно жался к моим ногам и тихо ворчал.
   -- Не шуми, -- успокоила его Илка, -- они таких, как ты, не едят.
   ххх
   Под конец все развивалось в легком тумане: куда идти и зачем идти -- абсолютно бессмысленные вопросы. Онды идут ря­дом -- совершенно естественно, лезем куда-то под землю -- так и должно быть, вскрытый контейнер с "дээсом" -- скучная обыден­ность. Зато мягкие прокладки из контейнера -- сказка.
  
   43
   Ватиш зарылся в прокладки и уснул мгновенно. Кыр растерян­но побродил вокруг пилота, воровато огляделся, пригнулся и по­чти ползком отправился за Илкой.
   Подземный тоннель тянулся еще добрых километра полтора и окончился люком, к которому вела лестница с узкими металличес­кими ступенями.
   Илка взбежала по ступеням, и люк послушно открылся перед ней, но захлопнулся перед самым носом Кыра. Бараноед сердито фыркнул, царапнул лапой препятствие, сунул нос в щелку, принюхался. Ничего даже отдаленно напоминающего запах синтетической баранины, однако явно тянет чем-то вкусным. Кыр секунду по­колебался, а потом приступил к люку.
   Илка прошла через лабораторию Василя Норина -- отсек не имел прямого сообщения с внешним миром, кроме потайного хода, -- и поднялась в оранжерею.
   Окна, уставленные абаалем почти полностью укрылись за стеной желтой листвы, буйно стремящейся к свету. Казалось, мясистые стебли вот-вот вырвутся из своих вазонов и ринуться навстречу свободе. Оранжевая бахрома изрядно посветлела, со­вершенно слившись с общим фоном, зато зубчики ее вытянулись и теперь походили на множество жадных щупалец.
   Илка напоила водой окаменевшую почву, выдернула затеса­вшегося к лабораторным растениям паразита, открыла прихлопнутую ветром створку окна.
   Василь часто уходил в дальние экспедиции, не особенно за­ботясь о брошенной оранжерее -- абааль обычно неплохо справлял­ся сам. В девяти случаях из десяти окрепшие, подкормленные удобрением дикари, просто вываливались в окна и, подхваченные ветром, пускались в новые странствия.
   Василя всегда удивляла способность абааля поглощать неве­роятное количество питательных веществ для того лишь, чтобы оказаться съеденным в зимнюю бескормицу и иметь возможность заслать семена в новые земли. Взрослые растения путешествовали в поисках лучших мест для созревания, а семена -- для выживания. Что значила для них небольшая остановка под гостеприимной крышей? Подкормились, передохнули, отправились дальше, а про­водит хозяин или нет -- дело его.
   Илка обошла комнату, смахивая осевшую толстым слоем пыль, подобрала и поставила в нишу брошенного на полу почтовика, се­кунду постояла перед ведущей в холл лестницей, но спускаться не стала.
   "Какая жуткая здесь тишина. Такой тишины не было никогда. Повисла в воздухе тяжелая, как гнилой туман. Странно, Василь на базе засиживался не часто, но тишина пустого жилья никогда не бывала мертвой... как сейчас. Разве человеческое дыхание может согревать на расстоянии? Но ведь ничего не изменилось, все осталось по-прежнему. Ни одна пылинка не сдвинулась с мес­та оттого, что человека не стало. Искорка погасла и никто этого не заметил? Зачем он всегда торопился, часто рисковал, зачем? Тепло руки исчезло вместе с нею. Ледок хочет вытравить даже память..."
   Странный звук привлек Илкино внимание, она обернулась и увидела Кыра, с большим аппетитом поглощавшего абааль! Поняв, что обнаружен, бараноед откусил целый стебель и с добычей в зубах пустился наутек.
   Дар проснулся от внушительного толчка и спросонья попытал­ся зарыться в прокладки, но ему не дали:
   -- Ватиш, ваше животное уничтожило уникальный образец абааля!
   Хмурый Ватиш протер глаза и посмотрел на безмятежную мор­ду Кыра:
   -- Мне казалось, вы любите животных?
   -- Но не тех, которые прогрызают дыры в металлических лю­ках!
   -- Кыр не прогрызает дыр, -- возразил Ватиш, -- он прокапы­вает их коготками, впрочем, он будет наказан. Кыр, иди сюда!
   Бараноед подбежал, не выпуская из зубов пучка желтых листьев.
   -- Дай сюда, изверг!
   Ватиш забрал остатки абааля и разделил пополам:
   -- Сколько раз я учил тебя не быть жадным?!
   -- Кырь, -- ответил бараноед и проглотил свою половину.
   -- Хочешь? -- предложил Даруа, Илка мотнула головой. -- Тог­да я доем, чтобы добро не переводить.
  
   44
   Ватиш проверил систему настройки "дээса" -- цела, погладил ладонью гладкую его поверхность, ногой отпихнул любопытного Кыра.
   -- Ила, из-за чего же все-таки погиб Норин?
   Илка взглянула исподлобья:
   -- Дай слово не выходить отсюда, пока не свяжешься со сво­ими.
   -- Не дам, -- отрезал Дар.
   -- Но почему?
   -- Потому что ты его с меня требуешь. Вы все очень любите ставить условия, напуская как можно больше тумана. Мне надо­ела игра с закрытыми глазами.
   -- Тогда я ничего не скажу.
   Ватиш задумался, рассеянно оглядывая слабо освещенные зеленоватым светом стены подземелья.
   -- Зачем вы достали "ДС"?
   -- Свяжись с секторальным советом, вызови на Капариду Патруль.
   -- На каком основании?
   -- Твоих злоключений недостаточно?
   -- Из-за одного человека вызывать Патруль? Нет.
   -- А гибель Норина?
   -- Не доказана.
   Боль накатила внезапно, Даруа охнул, сгибаясь почти попо­лам, жалобно тявкнул Кыр... Мгновение... Но в это мгновение перед оглушенным болью Даруа промелькнуло видение странного плоского сооружения, напоминающего перевернутое блюдце...
   Ватиш медленно выпрямился и погладил перепуганного Кыра:
   -- Голова закружилась, -- смущенно пояснил Илке.
   -- Тебе не надо было есть этот абааль, -- тихо сказала она и отвела глаза. -- А робот не доказательство?
   -- Во-первых, того робота больше нет. Что помешает "спо­койным" еще до прибытия Патруля уничтожить второй экземпляр? В крайнем случае, Ледок сошлется на "таинственное исчезнове­ние наблюдателя" и желание избежать неприятностей по этому по­воду. Мои невзгоды тоже можно объяснить: с наблюдателем прои­зошел несчастный случай, а тут вдруг появляюсь я и начинаю на­стырно искать встречи с Нориным. Какой-нибудь рьяный служака (тот же Нело) на свой страх и риск пытается помешать проныр­ливому пилоту. Пилот по собственной глупости попадает в ава­рию, но это его не останавливает, единоборство продолжается... В общем, что-нибудь придумают.
   -- Дар, -- уже умоляюще заговорила Илка. -- Ты вызови Пат­руль, а они там сами разберуться!
   -- Нет, -- решительно возразил Даруа. -- С Патрулем не шу­тят. Ты понимаешь, что каждый вызов -- это чрезвычайное проис­шествие не только в границах сектора?! Как я могу...
   -- В общем, опасаешься за свою репутацию?
   Даруа переменился в лице, но сдержался и сказал только одно:
   -- Не притронусь к "дээсу", пока я не смогу сообщить секто­ральному совету причину смерти Норина.
   -- Дурак! -- выругалась Илка.
   Ватиш молча отвернулся и посмотрел на пустой контейнер "дээса".
   -- Василь Норин погиб при попытке проникнуть на засекре­ченный объект -- нарвался на охрану.
   -- Василь?! -- Ватиш не поверил собственным ушам. -- Засек­реченный объект и наш наблюдатель?.. Ты не путаешь? Наблюдате­ли не могут вмешиваться в сугубо внутренние дела планеты без согласования с секторальным советом безопсности!
   -- Он не успел связаться с советом.
   -- Что это за объект?
   -- Как такое называют у вас, я не знаю, наши говорят прос­то Объект. Там производят гравитационное оружие.
   Ватиш судорожно глотнул воздух:
   -- Что это за дрянь?! Что ты имеешь в виду под "гравитационным оружием"?
   -- Из "хлопушки", -- терпеливо пояснила Илка, -- за один раз можно убить пятьдесят человек, а там -- много.
   -- Много это сколько?!
   -- Не знаю.
   -- Ты не ошиблась? Где этот Объект?
   -- Дар, там охрана на каждом шагу!
   -- Производство оружия массового уничтожения -- слишком серьезное обвинение, чтобы выдвигать его бездоказательно.
   -- Опять доказательства?! Ты притащишь к "дээсу" их большую пушку?
   -- Я поручусь своей честью, честью транспортного пилота, что своими глазами...
   -- Да неужели тебе не поверят на слово?
   -- Поверят, но я сам себе не верю!
   -- А кто будет передавать сообщение, если тебя убьют, ге­рой Большого болота?
   -- Кто? -- Ватиш думал недолго. -- Ты!
   -- Кыр, как ты можешь летать с сумасшедшим? -- спросила Илка у бараноеда.
   Кыр чихнул в ответ и потер лапой нос.
   -- Нет ничего сложного! -- Даруа бросился к аппарату. -- Смот­ри, подключишь его, потом повернешь рукоятку. Настройку я сей­час сделаю...
   Илка протянула руку к черному переключателю.
   -- Не тронь! Это блокировка, "дээс" забьет все передачи округи, если не сделаешь узкую направленность сигнала -- слишком большая мощность! Только то, что я показал!
   Илка убрала руку:
   -- Ватиш, тебе нельзя служить в космофлоте. Таким, как ты, надо сидеть дома...
   Даруа хотел ответить, но не успел -- опять кольнуло сердце. Огромное перевернутое блюдце? Интересно, будет очень больно?
   -- Почему должно быть больно, Илка?
   Илка вздрогнула, взметнулись и опустились ресницы:
   -- У тебя галлюцинации, Дар. В таком состоянии по лесу бро­дить опасно. Не ходи. Потом.
   -- Я не собираюсь сидеть на Капариде до старости! В какой стороне Объект?
   -- Юккаго проводит тебя, -- сказала Илка совершенно бесцвет­ным голосом. Потом подошла к стене и вынула из ниши два, похо­жих на почтовика передатчика. -- Настроены друг на друга, у нас под контролем "спокойных" только связь с внешним миром, так что шансы нарваться на пеленгатор невелики. Когда придете к Объекту, подай голос.
   -- Слушаюсь, -- щелкнул каблуками Даруа.
  
   45
   Не особенно надеясь на мои способности к лесному ориенти­рованию, а, возможно, и на терпение Юккаго, Илка вручила еще и компас, который тоже извлекли из болота онды. Да, мне бы хоть половину их способностей... тогда бы только меня и видели на "Талане", махнул бы в косморазведку... Стоп, опять отвлекся.
   Интересно, этот Юккаго идет впереди или позади? А как я буду с ним объясняться, на пальцах или на помеси капарского диалекта с общегалактическим? А Василя тоже он к Объекту вел? Тогда почему пристрелили только Норина? И вообще, какую роль во всем этом играют онды? Ради чего вылавливали "ДС" из боло­та? Чтобы я быстренько доложил, куда следует, и с планеты уб­рали нерадивых поселенцев?..
  
   46
   Когда у Кыра перед носом промелькнула очередная летучая шишка, он не выдержал и прыгнул вслед за ней в заросли. Даруа проводил его задумчивым взглядом и сунул в карман руку за ком­пасом.
   -- Стой!
   Окрик, раздавшийся над самым ухом, пригвоздил Дара к мес­ту. Он замер, всей кожей ощущая холодок уткнувшегося в спину металла.
   -- Оружие!
   -- Нет у меня оружия, -- тихо ответил Дар.
   -- Руки за спину!
   Скрипнув зубами, почувствовал, как запястья захлестнула тугая петля.
   "Чего доброго, привыкну к роли вечного пленного и летать не захочу, -- с мрачным юмором подумал Дар. -- Сиди себе в каком-нибудь подземелье и плюй в потолок. Никаких тебе графиков, никаких диспетчеров -- сплошное удовольствие."
   -- Повернись!
   "Я тебе сейчас повернусь. Я тебе повернусь, радость спо­койновоспитанная! Если у вас человеческих слов не воспринима­ют, придется объясняться другими методами..."
   Даруа обернулся и встретился глазами с... Кралем.
   -- Где Илка? -- без долгого вступления спросил тот.
   -- Опять двадцать пять! Все еще племяшку разыскиваете? Не надоело?
   Вместо ответа Краль коротким, хорошо расчитанным ударом, швырнул пилота наземь. Дар едва не напоролся спиной на ощетини­вшийся иглами ствол поваленного дерева.
   -- Какие нервные плантаторы пошли, -- с трудом отдышавшись, заметил он. -- В последний раз означенную особу я видел в вашем доме, хотя мы с вами очень тщательно выслеживали ее в лесу.
   -- Это все из-за тебя! -- клокочущим от бешенства голосом рявкнул Краль. -- Она благополучно просидела под замком несколько дней, пока я не приволок тебя! Черт бы побрал Ледока с его делишками! Ты будешь говорить?
   Ватиш благоразумно отпрянул:
   -- С переломанными ребрами я вряд ли стану разговорчивее! У вас все слишком запутано.
   -- Что у нас запутано?! Это ваши проклятые инопланетчики вместе с ондами голову девчонке заморочили! Уже Ледок коситься стал, если бы не я... У нее еще детство в голове, оно пройдет, выветрится. Я тоже молодым был, мир в розовом цвете видел. Нет его, розового-то, нет! В жизни все проще. Я видел, я знаю!
   -- Куда уж проще, -- пробурчал Дар, садясь. -- Кто думает иначе, тот ошибается.
   Краль вскинул ствол "хлопушки":
   -- Сюда тебя Илка послала? Илка?!
   Ватиш промолчал.
   -- Значит, все-таки Илка. Все-таки она! И наблюдателя?.. Где она сейчас? Где?!
   "Де-есять дыр," -- отчетливо прозвучало в голове Ватиша. Он впервые с тоской подумал, что, кажется, на этот раз влип. Даже во время допроса у "спокойных" он не чувствовал такой от­чаянной безнадежности. Тогда все заглушала злость. Сейчас не было даже злости, только удивление и брезгливость. Брезгливость, как будто Краль был не человеком, а скользкой вонючей гадиной. Словно распахнулся люк сточной ямы.
   Даруа показалось, что он заглянул в самое нутро образцо­вого капара: "Самое главное -- не высовываться. Я проживу и своим абаалем. Парень становится опасным. Ледок узнает о том, что сведения просочились из моего дома, будет худо. Он уже на­мекал. Илка... Найти и запереть. Дуреха. Пока она возилась со своими ондами -- полбеды. Влюбилась в наблюдателя -- совсем спя­тила. Запереть, запереть. Тогда они не осмелятся тронуть, без абааля ни одной гайки для своих заводов не достанут. Из исто­рии с инопланетянами Ледок пусть выпутывается сам, в конце кон­цов, на то он и шеф службы спокойствия... В лесах полно улей..."
   "Сволочь, какая сволочь! Клякыр!"
   "Хорошо, что опередил Ледока. Никто не видел, никто не слышал, никто не знает. Илка будет молчать. Илка должна мол­чать. Она же умная девочка, просто блажь нашла. Ребячество. Игра в приключения. Надо кончать. Зона охраны близко, только этих дураков здесь и не хватает."
   Ватиш не понял: начал ли он слышать мысли, говорила Краль сам с собой или же просто почудилось, но в нем пробуди­лась ярость. Дети, играющие в убийство -- к этому тоже причас­тен Краль!
   -- Где она?
   -- Ненавижу! -- выдохнул Дар в склоненное лицо Краля и, рванувшись, бросил тело навстречу противнику. Удар пришелся по коленям, Краль покачнулся, но устоял и замахнулся прикладом "хлопушки"...
   В воздухе мелькнула коричневая молния и опустилась на плечи Краля, щелкнули челюсти, и бараноед с планеты Илера оборвал существование владельца крупнейшей на Капариде планта­ции Абааля.
   -- Кыр!
   Но то, что обернуло к Ватишу окровавленную морду, не бы­ло Кыром, а только лишь воплощением слепой ярости.
   -- Кыр! Кля-рырь, Кыр!
   Бараноед очнулся. Даруа Ватиш был его братом, его вожа­ком, его стаей. Кыр нарушил строжайший запрет, он посмел взгля­нуть на человека, как на добычу! Но ведь это вожак послал его на бой?! Кыр явственно ощущал разлившуюся в воздухе волну бо­ли и бешенства...
   Бараноед прижал уши, опустил голову пониже, погасил блеск в глазах и осторожно двинулся к Ватишу.
   -- Кырушка, -- Дар отвернулся от того, что раньше было Кра­лем. -- Кырушка, и ты... Эта планета... -- он судорожно сглотнул слюну и перевел дыхание. -- Надо искать гнездо.
   Краем глаза он еще успел заметить мелькнувшую слева тень, которая проворно скрывалась в зарослях.
   -- Эй, ты! -- крикнул он вслед тени. -- Почему ты не преду­предил?!
   -- Это твой сородич, -- возник ответ из глубины сознания, -- это не уль.
   Дар истерически расхохотался:
   -- Ты слышал, Кыр? Зачем загрыз родственника?! Возня со связанными руками отняла бы у Дара больше вре­мени, если бы не злосчастное дерево с шипами, и пока присми­ревший Кыр жевал пойманную шишку, Ватиш проверил боезапас тро­фейной "хлопушки".
   -- Пятьдесят человек, -- сказал он самому себе. -- Пятьдесят.
  
   47
   -- Ила...
   -- Дар, что ты молчал так долго? Что-то случилось?
   -- Ничего. Кажется, я добрался. Если Объект похож на пере­вернутое блюдце необозримого диаметра, то я нахожусь почти ря­дом. Охраны не видно. Где здесь вход?
   -- Даруа, подожди, не подходи близко!
   В коробке что-то тихонько звякнуло -- очевидно, ее аналог уронили или просто бросили на пол. Дар посмотрел на передат­чик, но продолжения не последовало, и он перевел взгляд на светло-зеленое, почти сливающееся с общим фоном нечто.
   Опрокинутая полусфера венчалась ровной площадкой, напо­минающей взлетную. Больше всего сооружение напоминало околь­цованной беговой дорожкой спортивный космодром.
   Ватиш вел наблюдение с небольшого пригорка, на котором еще сохранилось подобие кустов. Далее, на протяжении, по край­ней мере, километра, расстилалась голая, словно выжженная рав­нина. Ни листика, ни стебелька.
   Из коробки почтовика раздался угрожающий треск, тут же сменившийся визгом, Даруа поспешно убавил звук.
   -- Говорит Капарида! -- прозвучал несколько искаженный по­мехами Илкин голос. -- Мы -- разумные жители планеты, обращаем­ся к Совету Безопасности Содружества с просьбой о вмешательст­ве! Власть на планете оказалась в руках преступников, присвоив­ших себе право решать судьбу Капариды. Они пытаются уничтожить ондов -- наших нечеловекообразных, но разумных братьев, они занялись производством гравитационного оружия, они убили вашего наб­людателя, они убьют и второго...
   Кыр не то пискнул, не то слабо рыкнул, и Дар оглянулся: из центра полусферы вырвалось пламя, потом вдруг втянулось обратно в черную пасть провала, а над лесом разнеслось эхо дальнего взрыва.
   -- Илка?!
   -- Илка, -- потвердил все тот же голос из глубины созна­ния.
   Ватиш сжал кулаки:
   -- Ты знал?!
   -- Знал, -- спокойно отозвался Юккаго, -- но я не вправе вмешиваться в ваши дела.
   Ватиш пнул передатчик так, что он жалобно звякнул.
   -- Она решила, что так будет лучше. Первого наблюдателя, которого я сюда приводил, расстреляла охрана.
   -- Ты видел?
   -- Я видел и сказал об этом.
   Ватиш крепко сжал голову руками.
   -- Нет, -- возразил Юккаго. -- Этого делать не стоит. Тогда некому будет передать тебе записи Норина, и никто не проводит тебя в пещеру, где нет улей.
   -- Не лезь в мои мысли, -- сказал Ватиш.
  
   48
   -- Па-ачтеннейшая публика, па-азвольте представиться: Даруа Ватиш -- бывший транспортный пилот третьей категории, а ныне лесной бродяга со стажем! -- Дар попытался щелкнуть каблу­ками, но у него этого не получилось, налипшая на сапоги грязь поглотила звук.
   Удивление в глазах четверых, закованных в скафандры повышенной защиты людей, сменилось другим выражением.
   -- Не надо так на меня смотреть, я не сумасшедший, и не надо стоять здесь, на открытом месте, и технику вашу лучше отогнать под деревья. Еще сегодня утром здесь кружил гелитер.
   Патрульные незамедлительно убрали крылатую машину со взлетной полосы и набросили сверху маскировку.
   -- Это и есть база? -- спросил командир, оглядывая разво­роченные взрывом стены.
   Ватиш потер колючую щеку.
   -- На месте Объекта нет даже этого, -- сообщил он. -- Там одна большая яма, к которой лучше не приближаться.
   -- Нас встретили с распростертыми объятиями, -- сказал ко­мандир, -- благодарили за спасение планеты от "кучки отщепенцев" и скорбели о твоей смерти.
   Даруа криво усмехнулся:
   -- Если бы не онды, у них были бы основания скорбеть. Все эти дни гелитеры утюжили небо над окрестностями, я не рискнул пробираться к космодрому. Ледок задержан?
   Командир поднял забрало гермошлема и глубоко вдохнул влажный воздух.
   -- Ледок покончил с собой.
   -- Неужели?! -- поразился Дар. -- А кто это видел?
   -- Мэр продемонстрировал нам тело Ледока вместе с десят­ком арестованных "спокойных" и просил дать возможность капарам самим разобраться с этим "инцидентом".
   -- Мэрия -- это не Капарида!
   -- Я знаю, -- спокойно возразил командир, -- но сопротивле­ния не было, оружия в наличии не оказалось...
   -- Так Патруль покинет планету?
   -- Пока не прибудет представитель галактического совета -- нет.
   Ватиш медленно опустился и сел на землю, обхватив колени руками. Трое патрульных осторожно углубились в развалины ба­зы, а командир присел рядом с Даруа, хмуро озирая опаленные стволы деревьев. Из-за дальнего куста с черными, свернувшими­ся трубочкой листьями, бесшумно выбрался Кыр и пополз, подми­ная брюхом траву, к людям.
   -- Мы сегодня же отправим тебя на "Талан", -- сказал коман­дир.
   Ватиш молча кивнул. Неподвижным, почти невидящим взглядом он уперся в разбитый ящик, из-под которого торчали желтые стреловидные листья, отороченные бахромой. Листья качались, хотя ветра не было.
   Вдруг патрульный рывком захлопнул забрало шлема, вскочил, торопливо снимая с плеча излучатель... но Ватиш перехватил его руку:
   -- Оставь!
   Кыр недоверчиво прищурил налившиеся тьмой глаза: за несколь ко дней, проведенных в капарских лесах, он заметно переменился.
   -- Иди ко мне, Кыр!
   Бараноед еще раз поглядел на патрульного, потом быстро перебежал открытое пространство и вскочил Дару на плечи.
   -- Это твой?
   Даруа не ответил. Придерживая Кыра одной рукой, второй он стащил с абааля тяжелый ящик и отшвырнул далеко в сторону.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"