Из-за небольшой планеты, у которой нет даже названия - только номер в реестре, выглянул ярко-белый диск местного солнца. Лучи звезды разрезали тьму, и из черноты космоса появилось что-то огромное, бесформенное, повисшее в наполненной звездами пустоте. Сторонний наблюдатель мог бы вначале принять это за спутник безымянной планеты или за группу астероидов, но, подлетев поближе, распознал бы в этой громаде остов легкого крейсера, вокруг которого, словно кольца Сатурна, вращались какие-то бесформенные обломки.
Рваные куски обшивки боевого корабля, искореженные корпуса истребителей и штурмовиков, казалось, двигались каждый по-своему, но, присмотревшись, становилось ясно, что все они подчинялись общему ритму. Вот неспеша проплыл, вращаясь вокруг своей оси, обломок крыла, а вот быстро пролетел оторванный обтекатель. Огромная туша крейсера, напоминавшего мертвого кита, которому словно какая-то неведомая рука открутила хвост, притягивала их и заставляла кружиться в бесконечном хороводе.
Корпус крейсера был сильно искорежен. Борта напоминали сито - то тут, то там о броне зияли черные отверстия от попаданий ракет. Иногда гладкие, ровные по краям, иногда рваные, с торчащими наружу кусками обшивки. Половина турелей с пушками отсутствовала вообще, а те орудийные башни, что еще оставались, замерли навсегда.
Но самое жалкое зрелище представлял собой двигательный отсек. Его просто не было. Складывалось впечатление, что его оторвало или затянуло в гигантскую мясорубку. Именно там, в районе четвертого командного отсека, под наполовину срезанным пилоном, затаился потрепанный истребитель. Плоскости боевой машины были покрыты язвами от лазерных пушек, через весь фюзеляж протянулся след от пневмопушки, двигатели не работали. Казалось, что истребитель пуст, но это было не так...
В кабине царил холод. Настоящий космический холод. Очередь прошила бронированный фонарь, прошлась по борту кабины и только чудом не задела пилота. Последний все еще сидел в кресле. Руки его покоились на коленях, глаза закрыты. Заслонки фонаря были сорваны, а потому всю кабину заливал яркий свет чужого солнца.
Пилот слабо пошевелился. Затем медленно поднял руку и, опустив забрало светофильтра, также медленно вернул ее на место.
Николай. Николай Березин, позывной Варан. Лейтенант Ударных космических сил. Почти только что из академии. В боях провел четыре месяца. До сегодняшнего дня имел только трех сбитых. Сегодня он добавил к своему счету еще девятерых.
Ему было двадцать один. Двадцать один год это только одна пятая жизни простого земного обывателя. За свои годы Николай почти ничего не успел. У него не было ни детей, ни жены, ни даже невесты. Он все откладывал на потом. - Вот закончится эта заваруха, - любил говорить он, - обязательно женюсь. Заведу себе молоденькую жену блондинку с внешностью Барби, пару детей, куплю домик, где-нибудь в Сочи или на Белине. И буду каждый день ездить на пляж на новеньком форд Гепард.
Он не был оригинален в своих мечтах. Об этом (или почти об этом) мечтали все в его эскадрильи. Все, кто был молод. Старики, которые воевали уже год и более, смотрели на них с насмешливой жалостью. Война длилась уже семь лет, и конца ей не было видно. Затихая в одном секторе, освоенного человеком космоса, она с новой силой вспыхивала в другом. Боевая карьера военного пилота длилась в среднем два-три месяца - потом его сбивали. Каждый пилот думал, что он не попадает в эту статистику. Что он ас. Но настоящих асов было мало, а груза 200 и пропавших без вести - очень много.
Николай поежился от холода - скафандр начал остывать. Питание от бортовой сети было слабым, но его пока хватало, чтобы не замерзнуть окончательно. Скафандр кое-как справлялся. Впрочем, это было слабым утешением. Николай понимал, что убьет его не холод. Не холод и даже не система регенерации воздуха. Силовая установка может давать энергию еще лет десять. Пока она работает, будут и воздух и тепло. А вот еды не будет. Есть, правда, витаминные инъекции из аварийного запаса, но...
--
Черт, лучше бы меня сбили, - вдруг произнес он вслух.
Его неприятно поразил собственный голос - исковерканный микрофоном он звучал словно с того света.
Скорее бы все это кончилось, - подумал он, - Еще минут десять посижу и прострелю себе голову. Это почти не больно.
За три часа, прошедших с момента окончания боя, он уже успел успокоиться и даже смириться с тем, что умрет. Это было ясно. Ничего иного и быть не могло. К чему бояться смерти, если она неотвратима. Кто-то из философов сказал: Не надо бояться смерти. Когда мы живы - ее нет. А когда она приходит - уже нет нас. Это не могло прибавить уверенности, но лучше хоть что-то, чем ничего.
А если меня найдут? - эта мысль периодически возникала у него в голове. Но он гнал ее прочь - никто его искать не будет. Свои уже покинули этот сектор и когда они вернуться (да и вернуться ли), он не знал. Врагу сдаваться нельзя. Нельзя. Тут действует флот, почти полностью сформированный из жителей Раркеши. Эти прославились своей жестокостью к пленным. Их командование делает вид, что не подозревает об этом, но все знают - на Раркеше надо разрабатывать рудники. Каждый пленный - будущий шахтер. Больше месяца не продержаться. Двадцать часов в сутки - работа. Питание на уровне Бухенвальда. Нет, плен исключается.
Солнце начало нагревать скафандр. Стало теплее.
Николай закрыл глаза. Он представил, что лежит на пляже. На пустом песчаном пляже. Жаркое солнце стоит в зените и жарит его своими лучами. Тихо шумят волны, накатываясь на берег и лениво отползая прочь. Глубокое голубое небо абсолютно чисто - ни облачка. Не слышно даже крика чаек. Только волны. Тихие ласковые волны. И жара. Жара... Боже, как хорошо!
На Санкост можно круглый год валяться на пляже. Море там неглубокое. Две трети океана мелководные - глубина не превышает семи метров. Рай для курортников и романтиков. Лагуны, бухты и совсем нет хищников. Хорошо, что это планета на нашей территории. Черт, я ведь хотел отдохнуть там в очередной! Жаль... Говорят там потрясающее море: теплое, тихое...
Николай очнулся от своих грез.
--
Чушь! Нет моря, ничего нет! Есть только этот поганый космос!
Боже, как хочется жить! Ничего не надо - просто жить... Ну зачем я?! Ну почему именно меня... Я ведь не самый плохой человек. Я же старался жить по совести. Господи! За что ты ненавидишь меня?! Я жить хочу! Я молод, у меня даже нет детей. Я последний в роду. Мне нельзя умирать... Не так... Почему меня не сбили? Почему я сам должен выпустить себе мозги?! Не хочу!
--
Заткнись! - сам на себя заорал Николай.
--
Заткнись, трус! Тряпка! Умри как мужик! Хватит скулить!
Я воин! Я воин... Я сам вызвался на это. И я умру героем! Умру человеком...
Да, он вызвался сам. Его никто не неволил.
Капитан линкора Ревущий собрал их в зале совещаний и сказал:
--
Товарищи офицеры...
Он помедлил, и тогда впервые Николай увидел, что капитан уже старый человек. Обычно подтянутый и бодрый, тогда он смотрелся уставшим, даже немного подавленным.
--
Друзья, у меня плохие новости. Мы фактически в окружении. Против нас послан Четырнадцатый флот. Оставаться в этой системе мы более не можем. Командование решило перебросить нас в систему Коперник. Там нам предписано соединиться с нашим Двадцать девятым флотом.
Капитан замолчал. Внимательно посмотрев на пилотов, он продолжил:
--
Для создания переходного портала необходимо выйти к планете А17123. Положение осложняется тем, что в этом районе разведчики обнаружили дозорную группу в составе одного легкого крейсера и малого разведывательного корабля. У нас мало энергии, а потому мы не можем использовать орудия главного калибра. Противокорабельных ракет тоже нет. К тому же мы не можем задерживаться дольше, чем необходимо для создания портала. В противном случае к месту боя будут моментально переброшены основные силы вражеского флота. Напомню, что приоритетной задачей четырнадцатого флота противника является уничтожение нашего корабля. Поэтому, выход вижу в следующем: группа из трех тяжелых штурмовиков под прикрытием шести истребителей атакует крейсер и разведчик. Ревущий проходит в зону прыжка и создает портал. За тридцать секунд до прыжка штурмовики и истребители должны вернуться на корабль. Если кто-то не успеет...
Капитан не закончил. Он еще раз окинул взором зал и произнес:
--
Нужны добровольцы. Двенадцать из вас. Я не могу и не хочу никого принуждать. Люди, которые пойдут на это задание, должны понимать, что если они не успеют, то останутся в этой системе навсегда. Спасательной экспедиции не будет. Подумайте об этом, прежде чем принять решение.
Добровольцы нашлись. Их было даже больше, чем требовалось. Среди тех, кто должен был идти на крейсер оказался и Николай. Что толкнуло его на это? Наверное, просто был уверен, что все пройдет по плану и он, играя на гране фола, выполнит задание и успеет вернуться на корабль до прыжка. А может, это просто была щенячья храбрость. Николай и сам не мог ответить на это.
Когда они уходили в док, их провожали все три эскадрильи. Перед тем, как надеть шлем, Николай обернулся, как это делал Гнев, и произнес заветное: Если не вернусь - считайте погибшим.
Эта фраза была обязательным ритуалом пилотов Ревущего. В ней не было никакой напыщенности. На самом деле она была продиктована здравым смыслом: если пилот считался пропавши без вести, его семья не получала денежную компенсацию. Поэтому существовало негласное правило: пропавшие без вести оформляются как погибшие, а капитан неофициально сообщает их семьям о том, что они еще могут надеяться на чудо. Эту традицию на Ревущий принес Гнев, и она очень быстро прижилась.
Гнев. Николай даже не знал его имени. Только позывной Гнев. Гнев не был приписан к линкору. На Ревущий он попал почти три месяца назад. Преследуя противника, Гнев слишком далеко оторвался от ударного крейсера, на котором служил. Тот не смог его ждать - ему самому было необходимо преследовать остатки вражеской эскадры. К тому же Гнев сжег все горючее и просто не мог вернуться на крейсер. Поэтому его подобрал Ревущий, находившийся в этом районе.
Когда его, изодранный в клочья, истребитель подали в док, механики просто развели руками - они не могли поверить, что эта машина еще могла летать. Что до молодых пилотов, среди которых был и Перов, то они высыпали в док и с восхищением смотрели на черный МиГ, борт которого был покрыт россыпью звезд. Николай насчитал их почти две сотни. У него аж дух захватило! Он, конечно, слышал об асах, которые сбивали и по пять сотен за карьеру, но таких было совсем мало. К тому же это были просто статьи в Галактической сети, а тут перед ним замер еще не нагревшийся после открытого космоса истребитель настоящего аса.
Тогда Николай впервые увидел Гнева. Парень лет двадцати пяти в скафандре старой модели, неторопливо шел к выходу из дока. Отмахнувшись от подбежавшего врача, он провел рукой по русым волосам и, усмехнувшись, спросил ближайшего механика:
--
Ну что, машина летать будет?
Тот ему что-то ответил, но Николай не слышал что именно. Он словно зачарованный смотрел на пилота, который уже три года воевал по всей освоенной человечеством части галактики. За три года пилот становился асом. Или его сбивали. Для Николая война еще была чем-то особенным. Чем-то связанным с героизмом, жаром схватки, вкусом победы. Но для Гнева это уже было просто рутиной. Говорили, что он получил боевое крещение в Битве трех флагов, вошедшей в историю, как битва за Проксиму. В той битве сошлись пять флотов. Сотни истребителей шли стенка на стенку. Система Проксима была ключом к Земле. Конечно, никто не стал бы атаковать родную планету человечества, но контроль над основными транспортными путями был необходим всем враждующим сторонам. Немногие выжили в той битве. Почти все корабли были уничтожены. Тогда Проксима досталась Второму флоту Земли, который просто прибыл на место и занял опустевшие позиции. За эту битву Гнев получил свой первый орден. Говорят, что посмертных награждений в тот раз было гораздо больше, чем награждений выживших.
Две недели Гнев находился на линкоре. Он оказался веселым парнем. У него в запасе всегда имелись шутки и анекдоты для членов команды, комплименты для женской ее части и советы для новичков. За две недели он три раза ходил в бой вместе с эскадрильей Николая. Один раз Николай даже был его ведомым. В тот раз он впервые увидел коронный номер Гнева - лобовую атаку. Ас так и не отвернул, а его враг в последний момент рванул штурвал на себя и получил заряд из пневмопушки в брюхо. Ходили слухи, что однажды Гнев протаранил врага в лоб. Противник ему тогда попался тоже слегка отмороженный. Гнев чудом остался жив. За эту выходку командование отстранило его от полетов, но через пару дней вернуло в строй - пилотов катастрофически не хватало. А еще через месяц он протаранил улепетывающий от него штурмовик противника, на этот раз гораздо удачнее - сам вернулся на базу.
Но главным отличительным знаком Гнева стало его знаменитое: Внимание! Вас атакует Гнев! Эта фраза действовала на асов противника как тряпка на быка, а новички наоборот старались дать деру. Сближаясь с противником для атаки, он всегда говорил эту фразу в эфир. Он словно бросал вызов врагу. За те две недели, которые он провел на Ревущем, на фюзеляже его МиГа появились три новые звезды.
Возвращаясь на свой крейсер, Гнев пожал Николаю руку и сказал:
--
Ты мне нравишься, Коля. Из тебя выйдет ас. Для этого у тебя все есть. Дам только один совет. Его я получил от своего первого ведущего Кабаяси по кличке Хаябуса. Это сокол по-японски. Так вот, он меня учил, бить врага без жалости, но если он катапультировался - оставь его в покое. Он просто человек за бортом. Убьешь его в другой раз. Нужно соблюдать правила благородной войны.
Он направился к истребителю, но на полдороги обернулся и крикнул:
--
А вообще, оставайся в живых, парень! Удачи!
Но удача отвернулась от Николая - он не успел на Разящий к сроку. Линкор ушел в портал без него. Теперь он уже числился погибшим.
Обломки, вращающиеся вокруг останков легкого крейсера, сверкали на солнце, словно светлячки. Их хоровод завораживал и раздражал одновременно. Николай нашарил рукой кобуру пистолета. Пора. Чего зря сидеть? Надо привести ситуацию к логическому завершению...
В тот момент, когда его рука уже доставала оружие, вдали что-то блеснуло. Николай подался вперед всем телом, силясь рассмотреть источник этого внезапного блеска. Мгновение спустя он различил какое-то движение в глубине космоса, а еще через минуту смог понять что это.
К месту боя двигалось до двух десятков кораблей. Сердце Николая радостно забилось, но тут же замерло - здесь могли быть только одни корабли - корабли Четырнадцатого флота. И точно. На борту головного крейсера четко различался герб планеты Раркеша.
Это был весь флот противника. Впереди двигались три ударных крейсера. За ними, в окружении легких крейсеров, плыл огромный линкор Левиафан. Затем еще три ударных крейсера, ремонтный корабль, два десантника, и завершал эту колонну тяжелый крейсер Крусайдер с мертвой головой на рубке. Вокруг колонны, словно мухи, вились истребители и штурмовики. Очевидно, флот спешил на помощь своему легкому крейсеру. Впрочем, на Левиафане уже поняли, что опоздали, а потому вся колонна неспеша проплыла мимо. Звено истребителей, правда, подлетело к обломкам, но, убедившись, что спасать уже некого, быстро вернулось в строй. Вскоре со стороны уничтоженного легкого крейсера можно было наблюдать арьергард колонны.
Николай глубоко вздохнул. Вот его шанс. Шанс умереть героем. Как поступил бы Гнев? Атаковал! Конечно, атаковал! - сам себе твердил он, активизируя системы истребителя.
Подчиняясь его командам, машина ожила. Мигнув индикатором, заработал двигатель. Щелкнул датчик давления. Засветился зеленым светом дисплей статуса вооружения. Николай получше уселся в кресле, подтянул ремни, и осторожно прибавил обороты. Его потрепанный истребитель медленно выплыл из тени...
Он шел на форсаже, выжимая из своей машины все, на что был способен. Ракет не было, лазерные пушки еле плевались, но отлично работала пневмопушка - любимое оружие пилотов. Рука снова привычно сжимали штурвал, а глаза неотрывно следили за кормой Крусайдера, которая стремительно приближалась. Еще немного, и он подойдет на дистанцию эффективного огня. Первым делом снесет кормовые турели и пройдет вдоль корпуса до самой рубки с черепом, по дороге разрывая броню бронебойными снарядами. Пусть его попробуют остановить. Он будет рад. Конечно его убьют, конечно у него нет шансов, но он захватит с собой столько врагов, сколько сможет! Ведь он может быть асом. У него все для этого есть!
Его заметили, и когда заработали кормовые орудия крейсера, а навстречу его одинокому истребителю рванулись перехватчики, Николай спокойным голосом произнес в эфир: