Письмо Андрей получил по почте. Достал из серого железного ящичка в подъезде, распечатал конверт прямо в прихожей и стал читать, хмурясь.
Лена настороженно наблюдала за мужем. В эпоху е-мэйлов и мобильников бумажное письмо было как динозавр. В контактном зоопарке.
- Кто-то из родственников? - не выдержала она, когда Андрей, так и не разувшийся, перевернул клетчатый листок обратно и стал перечитывать письмо по второму разу. - С тетей Валей что-то?
Тетка Андрея, растившая его вместо матери - Валентина Павловна - цивилизацию с некоторых пор не жаловала, жила в деревне, из всех благ признавая только телефон по праздникам, а последние пару лет якшалась с якобы-христианскими сектантами, отгрохавшими себе дворец по соседству. Отношения с пасынком и невесткой разладились - но Андрей терпеливо сносил упреки и старался помогать, чем мог.
- На днях собирался ей позвонить. А это старый друг объявился. - Андрей сложил листок и сунул обратно в конверт. - Потом покажу. Давай ужинать!
***
Пока Андрей мыл посуду, Лена читала. Отправитель, некто Иван, расспрашивал, как дела-здоровье-работа, рассказывал, что в прошлом году продал квартиру, отстроил загородный дом в Поддубниках и там с женой жил-поживал теперь, то-се, пятое-десятое; звал на праздники в гости.
Одним словом - письмо как письмо. Только бумажное.
- Я от старой почты пароль давно посеял, - оправдывался Андрей. - А симку два раза за последние пять лет менял.
И в соцсетях он шифровался, потому что начальство соцсетей не одобряло. И городской телефон отключили два года назад, чтобы не платитьзря за линию. Зато адрес был прежний, тот же, что и двадцать лет назад.
- Поедешь? - спросила Лена.
- Возьму билет на четвертое число. - Андрей поставил последнюю тарелку в сушилку и выключил воду. Виновато оглянулся через плечо:
- У тебя же все равно заказчики твои ненаглядные. А Данька на сборах мячик гонять будет... Эх-хе, вот бы и мне так!
- Не соскакивай с темы, Прохоров, - сердито сказала Лена. Письмо отчего-то ее пугало, хотя она ни за что не согласилась бы признаться в этом мужу. - Что за Ваня и откуда он взялся?
Андрей сел за стол и подлил кипятка в кружку с чаем. Почесал подборок, полез в холодильник и достал запотевшую бутылку "Березки": сам он пил редко и спиртное обычно не покупал, но тут принес кто-то из знакомых под праздники.
Он начислил себе пятьдесят грамм, принюхался - но так и не выпил, а принялся скучно рассказывать, как развела его с другом детства, уехавшим счастья искать в Москву, судьба-судьбинушка и Ванина жена-злодейка. И что Иван бы никогда просто так письма не написал. Раз пишет, значит - что-то неладно, и надо съездить, разобраться... Может, чем помочь. Не чужие ведь - хороший человек, свой, пусть и потерялись давно...
Лена слушала, вспоминала небритого мужика в дорогом костюме, которого видела один раз, на свадьбе, бухого в дугу, и думала, что на хорошего человека Иван Витальевич Звягинцев не очень-то похож. Как, впрочем, и Андрей Вадимович Прохоров - но в тихом омуте чего только не водится.
- Только одно тебе на это скажу, Андрюх. - Она вернула мужу письмо.
- Ну?.. - Андрей заметно напрягся. Что было для него, человека раздражающе-уравновешенного, довольно необычно.
Лена отчитала в уме до трех и улыбнулась:
- Спасибо за чистую посуду! Но там еще кастрюля.
"Друзья - это святое", - так у них было заведено с самого знакомства, и как бы ее ни напрягала неожиданная поездка, обсуждать тут было нечего. Их с Андреем мирок - достаточно маленький и хаотичный, чтобы быть безалаберно-уютным, но достаточно вместительный, чтобы оставаться гостеприимным - держался на таких вот неписаных правилах. Нарушить одно из них было все равно что начать крушить стены перфоратором.
Андрей засмеялся, вылезая из-за стола.
- Ты у меня чудо. - Он чуть неловко чмокнул ее в щеку. - Повезло мне; не то, что Ване с Галкой... Чудак он! Вот уж женился, так женился...
- А еще мы как-то с ним демона вызвали, - наконец, решился продолжить Андрей тремя часами позже, когда ворочался в постели с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Посмотрел на жену - слушает ли? - но та уже спала.
Только глаза ее были чуть приоткрыты: невидящий взгляд упирался в письмо на тумбочке. Фарфоровый котик-пылесборник, рассевшийся рядом, загребал лапой.
Андрей беззвучно выругался, выключил ночник, и письмо исчезло. На время.
На следующий день Андрей купил билеты и убрал их вместе с письмом в папку, а папку засунул в ящик стола. Иногда казалось, что в ящике что-то шуршит и скребется, а над столешницей поднимается маленькое черное облачко. Но это только казалось.
***
Электричка тащилась через заснеженные пригороды, останавливаясь на каждом полустанке.
Ночь в поезде до Москвы пролетела незаметно, а полтора часа в бистро на вокзале оказались и того короче: кофе был на удивление неплохим, пирожки - свежими, и даже шаурма в прошлом благородно щипала травку. Но на том везение закончилось.
Электричка сперва лишнюю четверть часа стояла у перрона, а когда тронулась - стало ясно, что отопление в ней так и не заработает. Андрей, накинув капюшон, отрешенно наблюдал сквозь запотевшее стекло за проплывающими мимо заборами в разноцветных граффити - широки родные просторы! - и думал о том, что города меняются снаружи, люди - внутри, и лишь пригородные промзоны словно застыли вне времени.
"Друзья, - выстукивали чугунные колеса, - познаются в беде, но если беда в том, что уже и поговорить по-хорошему стало не с кем, кроме Ленки?" Нихт. Работай, отдыхай, подымай семью, не страдай фигней!
Без повода, просто так, по своей инициативе навестить-пообщаться - Андрей бы ни в жизнь никуда не поехал: в промерзшем нутре электрички он сознавал это со всей возможной ясностью. В двадцать лет - сто верст не крюк ради интересного человека; в тридцать пять главный интерес - почувствовать себя кому-то нужным. А человек - ну, что человек? Не слышались пять лет. Можно и еще пять не слышаться. Вот и вся...
- Следующая станция - платформа "Санаторий Дружба", - вторгся в мысли скрипучий голос из динамика.
Андрей хмыкнул, встряхнулся, огляделся - кроме него, в вагоне никого не осталось: остальные пассажиры приехали, куда хотели, или ушли искать места потеплее.
Стекло успело покрыться ледяной коркой, и разглядеть, что снаружи, тоже стало невозможно. Только если как в детстве: снять перчатку, приложить ладонь к ледяному стеклу... Но это было бы слишком.
- Кто где, а я в домике! - Андрей откинулся на жестком сидении, вытянув скрещенные ноги, и достал из рюкзака термос.
Динамик многозначительно кашлянул в ответ.
- Санаторий Дружба, - объявил он. - Следующая станция - платформа 36-й километр.
- И вам не хворать! - Андрей чокнулся термокружкой с замерзшим стеклом.
Но с каждым следующим километром настроение все отчетливей приближалось к отметке температуры в вагоне. Очень кстати сейчас было бы набрать хозяину, попросить затопить баньку или что-нибудь в таком духе, но Иван - почему? - не указал в письме номер мобильника. Никаких контактов, кроме обратного адреса на конверте.
Андрей позвонил жене, но та не брала трубку. Обычное дело: заработалась, или оставила мобилу в куртке, или сидит в наушниках...
Он досадливо поморщился. Лена могла, как собачка из комикса, продолжать сидеть в своем Корал-Дро, пока вокруг горит квартира. Хорошо, хотя бы за юного футболиста не приходилось беспокоиться: администрация на спортбазе толковая, тренер - мужик конкретный: у такого, подумал Андрей, не забалуешь...
Ледяной поезд без окон катился вперед во времени и пространстве, как лодка по Стиксу; лишь диктор-Харон любезно объявлял станции.
"Верить или не верить - вот в чем вопрос!". - Когда диктор наконец-то объявил Поддубники, Андрей с облегчением выскочил на перрон.
Платформа оказалась нужной, лес вокруг - елки, березки, дубки - выглядел вполне обычным, даже гостеприимным; в прорехи между ватных облаков пробивалось солнце, и ничего не предвещало плохого. Андрей сверился с навигатором, закинул рюкзак на плечо и зашагал по натоптанной тропе в сторону поселка.
***
Быть свободным художником означало иметь рабочий день 24/7: эту грустную истину Лена усвоила уже на третьем курсе шараги, когда впервые вышла на вольные хлеба, а словечко "фриланс" еще не вошло в моду. С тех пор у заказчиков стало больше денег и тараканов, и самих заказчиков стало больше - так что кому новогодние праздники, а кому, как шутил Андрей, посевная: сеем зерна прекрасного в коллективном бессознательном за умеренный прайс...
Впрочем, дело было, как неохотно признавала Лена, не в деньгах; просто ей, несмотря ни на что, нравилась ее работа. Хуже того - ей нравилось работать! Делать нечто такое-эдакое, может, само по себе и дурацкое, но для кого-то настолько ценное, что тот соглашался подставить под удар самый уязвимый свой орган: кошелек.
"Трудоголизм излечим", - шутил Андрей, но, хотя подобные пролетарские пристрастия и в родной интеллигентно-творческой среде понимания не встречали, лечиться Лене не хотелось. Чтобы не отклонять по отдельности каждое приглашение, в праздники она просто отключала звук на телефоне - и спокойно, с чувством, работала в свое удовольствие до тех пор, пока не надоест. И еще чуть-чуть сверху.
Немым укором висел на экране мобильника пропущенный вызов от мужа; но перезвонить не получилось - абонент уже был вне зоны доступа.
Лена вздохнула. Понесло же его к черту на рога! Оставалось утешаться тем, что Андрею в гостях весело и он уже наверняка сам забыл, что звонил. И случиться с ним в этих гостях ничего плохого не могло. Ничегошеньки.
Во всяком случае, ей очень хотелось так думать.
Она посмотрела на часы в углу монитора - 13:00 - нажала "сейв" и отправила ноутбук в гибернацию: раз все равно отвлеклась, стоило озадачиться обедом. Новогодние разносолы в холодильнике наконец-то закончились, так что выбор был невелик: готовить или заказать что-нибудь в ближайшей кафешке. Или вылезти из норы на свет божий и пройтись до кулинарии, где не было доставки, но радовало что меню, что цены.
Лена не спеша оделась и вышла из квартиры, пытаясь удержать в одной руке перчатки, шапку и ключи, а другой застегнуть куртку, - и буквально столкнулась с поднимавшимся по лестнице ей навстречу мальчишкой.
- Мама!
- Даня?! - Даня потрясенно уставилась на сына; от изумления не получилось ни обрадоваться, ни испугаться. - Ты откуда здесь?!
- Меня ба забрала, с Петром Ефимычем, - беззаботно затараторил Данька. - Она сказала, так надо. Ну и хорошо. На сборах каждый день бегали кроссы, играли мало, а потом ни почитать, ни за компом посидеть, скучно было, ма... Ты что, не рада?
- Как будто забила "ножницами" в девятку! - Лена крепко обняла сына. - Но что еще за Петр Ефимович?
Ответ уже и сам показался на лестнице, этажом ниже: молодой, плечистый, красномордый, в черной рясе, торчащей из-под кожаной куртки. Свекровь проворно поднималась следом.
В чем не приходилось сомневаться - так это в том, что скука закончилась.
Про отъезд Андрея Валентина Павловна знала - тот под Новый Год часа два потратил, чтоб дозвониться в ее Нижние Озерцы, поздравить и рассказать о планах.
Лена достала мобильник и попыталась еще раз набрать мужу, но подоспевший Петр Ефимыч споро ухватил ее за локоть и ловким движением забрал бесовскую игрушку; ласковый тон "батюшки" и крепкая хватка не оставляли возможности поспорить. Валентина Павловна, тем временем, проскочила мимо и, что-то заунывно напевая под нос, принялась опрыскивать входную дверь водой из пластиковой бутылки. Данька наблюдал за бабушкой с большим интересом.
- Тетя Валя! Вы что вытворяете?! - Лена, наконец, справилась с оторопью и с цепкими пальцами Петра Ефимовича.
- Нет ходу, нет броду нечистой погани, отче наш на небеси иисусе сохрани-спаси, у-у... Дело делаю! - Свекровь зыркнула через плечо. - Муж родной с нечистым нюхается, а ты, курица, только и знаешь, что в компутер проклятый таращишься! Дура набитая! Если б не внук, ноги б моей тут не было, но парню мамка нужна, уж какая ниспослана. Скажи спасибо, есть кому о вас позаботится!
- Э-э... Спасибо. - Лена проглотила вертевшееся на языке ругательство. Одно дело - упоротые заказчики, но упоротая свекровь на пороге квартиры, в компании бандитского вида "батюшки" - дело совсем иное... Скандалить и кричать было бестолку: надеяться на помощь соседей не приходилось - все разъехались на каникулы. Разве что, случайно кого-то могло занести.
- Валентина Павловна, если вы закончили - пройдемте лучше внутрь, - ласково промурлыкал Петр Ефимыч, подумав, видимо, о том же самом. - Там и поговорим.
***
За следующие полчаса Лена узнала что:
- В бутылке у Валентины Павловны святая вода.
- Андрюша и его дружки поганые снюхались с нечистым.
- АНДРЮША И ЕГО ДРУЖКИ ПОГАНЫЕ СНЮХАЛИСЬ С НЕЧИСТЫМ!
- Безопасностью души и тела Андрюши уже занимаются сведущие люди, но грех ему до конца дней отмаливать.
- И нечистый может по родную кровь прийти и по жену мужнюю, поэтому Валентина Павловна и батюшка Петр Ефимович, точно Чип и Дейл, поспешили на помощь.
- И никуда они отсюда не уйдут!
- И Лена никуда не пойдет, ни в кафе за обедом, ни в магазин за сигаретами, ни в интернет.
- Потому что Петр Ефимыч перерезал кабель и разбил роутер.
- Рукояткой пистолета.
Последнее обстоятельство огорчало чрезвычайно.
- Ма-а-ам... - довершил безумие Даня. - А мне папка на Хэллоуин говорил, когда мы с ним приколы делали, чтоб я со штуками всякими страшными, ну, там, остарожнее игрался... Потому что он когда-то с друзьями вот так колдовал понарошку, а демон возьми, да приди, страа-а-ашный... Я думал, папка меня пугает! Он чего, не шутил, ма?
- Когда он вернется, мы это у него обязательно спросим, - только и сумела ответить Лена, пряча в карманах трясущиеся руки.
Полчаса назад она собиралась сходить пообедать. А теперь они с сыном оказались в заложниках. Это было слишком нелепо и слишком страшно, чтобы быть правдой - но кошмар и не думал заканчиваться; и хорошо еще, если это была вся правда...
Утешительное "конечно, шутил, милый" не шло на язык. До сегодняшнего дня Лена никакие разговоры о демонах всерьез не воспринимала. Однако прежде она и свекровиных святош не воспринимала всерьез.
Ладно - тетя Валя, но серьезный мужик с пистолетом, не очень-то с виду дикий, понимающий в технике, и его подельники? Сектанты они или кто -Лена не сомневалась, что серьезным людям для действия нужны серьезные причины. Которых не было. Если только не... Если только не - что?
- Кто вы такие и что вам от нас надо? - без обиняков спросила Лена, скрепя сердце оставив сына под присмотром свекрови и выйдя на кухню покурить: Петр Ефимович любезно поделился синим "Ротмансом".
- Я не "черный риелтор", если вы об этом. - В отсутствии Валентины "батюшка" говорил без ядовитого елея в голосе и вообще почти походил на нормального человека; и очень по-человечески, ничуть не смущаясь отсутствием закуски, достал из холодильника водку. - Вам и вашему сыну ничего не грозит. Если Андрей сделает правильный выбор.
- Он просто поехал в гости к другу!
Петр Ефимович принюхался к стопке и, раздосадовано крякнув, выплеснул содержимое в раковину.
- Дрянь у вас друзья, - с неподдельным сожалением заметил он. - Сами вы непьющие, да? Вот и дарят с подменой; и не лень же сволоте переливать!
- ?!..
- Да вода там, вода вместо водки, - объяснил он недоумевающей Лене.
- Что вам нужно от моего мужа? - повторила Лена. - На самом деле, - с нажимом добавила она. Сигарета чуть успокоила.
- Однажды он взял то, что ему не принадлежало. - Взгляд Петра Ефимовича сделался остр. - Но не использовал. Пришло время вернуть. Многие знания - многие печали, сестрица Аленушка! Меньше знаешь - крепче спишь: не спрашивай лишнего.
Он резким движением затушил в пепельнице бычок и вышел с кухни.
- Сам ты дрянь! - прошептала Лена. Понюхала бутылку и с досадой швырнула в мусорку.
Там и правда была вода.
Нужно было найти способ как-то связаться с мужем - уповая на то, что еще не поздно, что Андрей не впутался во что-то... во что-то невозможное и что он что-нибудь придумает.
"Если он еще жив. - Лену передернуло. - Но мы должны надеяться на лучшее, да?"
***
Андрей с удовольствием прошелся по утоптанной тропе через лес. Воздух чист, вокруг бело и зелено - хорошо! Летом вдоль тропы наверняка валялись пивные бутылки, сигаретные пачки и прочее человеческое - но снег скрыл все безобразия до весны. Рядом тянулась лыжня, кое-где на высоких пеньках, будто скульптуры, красовались снеговики: где побольше, где поменьше, где с морковкой, где с веточками вместо носа и глаз. Но с всегда с прочерченной улыбкой.
А хорошо бы жить вот так, за городом, полувсерьез подумал Андрей: с сыном гулять не в парке, а в настоящем лесу; зимой - лыжи, летом - велик, работать на удаленке... Огород копать, как тетя Валя, презрительно поплевывая в сторону цивилизации.
Впрочем, в Поддубниках если кто и огородничал, то за двухметровыми заборами, из-за которых побрехивали цепные собаки: село давно превратилось в элитный коттеджный поселок. Последние триста метров Андрей прошел по хорошо расчищенной асфальтовой дороге. Охранник из окна бытовки у шлагбаума покосился на берцы и камуфляжный рюкзак Андрея с подозрением, но вылезать на холод не стал.
У Звягинцева тоже забор оказался что надо - добротный, кирпичный; и коттедж за забором - ему под стать. Только неуютный даже с виду.
И внутри кто-то кричал.
Кричали со стоном и подвываниями, тоскливо, безнадежно; голос был так искажен болью и долгим напряжением связок, что невозможно было с уверенностью сказать, кому он вообще принадлежит, мужчине или женщине, взрослому или подростку.
Андрей замер в замешательстве.
В памяти возникли десятки раз виденные картины криминальных сводок; поплыли перед глазами видения освещенной свечами комнаты - и темноты в ее углах. Темноты, которая смотрела, видела, знала. Иван давал слово, но что есть слово? Прах, как сказал Тот, что в бемноте. Слово есть прах.
- Иди к черту! - Андрей со всей силы вдавил на калитке кнопку звонка, другой рукой нашаривая рукоятку припрятанного под курткой ножа. Ему было стыдно за свой страх, и оттого как будто делалось еще страшнее: словно он сам от стыда становился младше, глупее, уязвимей - двадцатилетний пацан, больше задумавшийся о сиюминутных удовольствиях, чем о последствиях.
Тот, что в темноте сказал - однажды они вновь встретятся. Слово есть прах, но не всякое слово.
Секунды еле ползли; но вскоре со двора послышались шаги, а еще через несколько мгновений Иван отпер калитку. В распахнутой старой дубленке и высоких меховых унтах он напоминал разбуженного медведя, облезлого и осунувшегося; но при этом вид имел обрадованный.
- Андрюха! Спасибо, что откликнулся. - Он крепко пожал Андрею руку. - Мог бы ведь и забить.
- Не мог. - Андрей смотрел на старого товарища и едва узнавал его. За время, что они не виделись, Иван облысел, обрюзг и постарел, по меньшей мере, на дюжину лет. - Что за дела, Вань?
- Отчет за пятилетку долгий будет, Андрюх. - Иван, посмеиваясь, потихоньку увлекал его вглубь двора, словно не слыша криков.
Андрей остановился и, ухватив друга за плечо, развернул к себе:
- Что. Это. Такое? - Он указал на дом. - Я не глухой.
- Множественные метастазы и аномальная реакция на обезбол: толку даже с наркоты чуть, - ответил Иван со страшным спокойствием. - Это Галя, Андрей.
И все встало на свои места.
- Пойдем, выпьешь со мной, хоть для вида. - Иван повел оторопевшего и больше не упиравшегося Андрея в дом. - А то задолбался уже один бухать, не лезет. Посидишь, подумаешь... Решишь.