Выходя из кабинета начальника Особого Управления по Противодействию Инферно, капитан Дмитрий Сомов не мог сдержать счастливой улыбки. Свершилось! Его заметили. Пять лет оперативной работы, в грязи и нечистотах, не прошли напрасно! Хотя еще полчаса назад Дмитрий открывал эту дверь совсем с другим настроением. События последних недель никак не располагали к оптимизму. Пропажи людей, убийства, поражающие жестокостью и бессмысленностью, ширящаяся торговля органами - за это неизбежно должен был кто-то ответить. Известно, начальство редко отвечает за промахи. Виноватого обычно ищут среди рядовых сотрудников. И Сомов вполне отдавал себе отчет в том, насколько он удобен для роли стрелочника. Не предотвратил, не задержал по горячим следам, не сделал, не, не, не... Был бы человек, вина найдется. Поэтому Дмитрий шёл по вызову с понятным беспокойством. Дальше фронта не пошлют, как известно, и ниже подвалов не отправят, но всё равно.
Встретил его, однако, начальник ОУПИ полковник Хараншин корректно и доброжелательно. Не построил по стойке смирно, как можно было ожидать, для разноса, а вежливо предложил присесть. Почувствовав, что дело не так плохо, Сомов повеселел и воспрял духом, уселся с удовольствием в мягкое гостевое кресло и принял любезно предложенный кофе. Кроме хозяина, в кабинете находился еще один человек. Средних лет господин молча сидел у противоположного торца Т-образного полковничьего стола. Всё время, пока полковник задавал Дмитрию обычные протокольные вопросы о службе, без интереса выслушивая ответы, Сомов ловил на себе заинтересованные взгляды неизвестного. Одетый в неброский строгий костюм, тот распространял вокруг ощущение власти. Ставший за время службы неплохим физиономистом капитан не смог бы представить себе этого человека среди своей обычной клиентуры. Это был явно обладатель кабинета, причем куда более важного, чем хараншевский.
- Достаточно, Валерий Сергеевич, - и полковник послушно и даже с некоторым облегчением замолчал.
- Капитан, - и, предупреждая попытку Сомова встать, - сидите, сидите, не в казарме. Можете называть меня Петр Иванович. Я представитель территориального комитета Партии. Уважаемый Айдан Хакмурзаевич неплохо отзывается о вас. Партии очень важна свежая кровь, нужны молодые, инициативные работники. Особенно сейчас, когда Инферно наступает, Прорывы участились, а в обществе растут нигилизм и бездуховность. Уверен, до вас доходили слухи и о перерожденцах в партийных рядах.
- Петр Иванович, разве такое возможно, - попытался возразить Дмитрий.
- Не лукавьте, капитан. Ни за что не поверю, что такой молодой и современный человек, как вы, не слушает время от времени радиоголоса, скажем, критической направленности.
- Н я не верю...
- Верьте. Всякое случается. И оппозиция не всегда лжет. Иначе для чего она нужна? Другое дело, она не говорит всей правды и не раскрывает всех обстоятельств. Жизнь сложнее любой публицистики. Так вот, капитан Сомов...
- Я! - уловив изменение тона, капитан вскочил и вытянулся.
- Вы. Партия предлагает вам, капитан Дмитрий Сомов, влиться в её ряды и перейти в службу внутренней безопасности Партии.
- Я польщён оказанной честью, но, Петр Иванович, - решился Дмитрий, - что делать с незаконченными делами?
- Молодец, - Петр Иванович кивнул полковнику, - всё, как вы докладывали. Ответственный и последовательный! Надеюсь, Айдан Хакмурзаевич найдет, кому передать незавершенные расследования. Сдавайте дела, определяйтесь. Вот моя карточка, но долго не раздумывайте, время не терпит..
Остаток недели Сомов посвятил передаче дел. Если кто-то думает, что передать дело - это просто отдать папку с документами сменщику, то он сильно ошибается. При оперативной работе обязательно накапливается большое количество бумажной писанины, которую обычно оставляют на потом. Рапорты, акты, правильно оформленные экспертные заключения - всё пришлось завершать в авральном порядке. Дмитрий чуть не протер дыры на локтях, оформляя разнообразные бумажки. Так что к вечеру пятницы сам себе напоминал главбуха при сдаче годового отчета. Возни еще оставалось как минимум на один выходной. Поэтому появление в своей служебной каморке Паши Савельева из отдела аппаратной поддержки Сомов воспринял с радостью, как долгожданную передышку.
- Слышал, уходишь от нас? - как обычно всклокоченный, в несвежем халате, Паша уселся прямо на угол стола, смяв несколько готовых бумаг.
- Да. Предложили новую работу. Корму подними-ка, - упершись кулаком в Пашин бок, Дмитрий аккуратно вытянул из-под него листы и спрятал их в сейф.
- Жалко. Хорошо, хоть у кого-то дела на лад.
- Можно подумать, у вас дела плохи.
- Думаешь, хорошо? - Паша уныло катал в зубах стянутый уже со стола карандаш, - Зажимают нас, будто специально палки в колеса вставляют.
- Что так?
- Да всё не так. И точность не устраивает, и разброс большой, и вообще... Я чего к тебе зашёл-то... Только на тебя и надежда.
- Интересно, почему же? - Дмитрий потянулся, разминая затёкшую спину.
- Потому что уходишь. Если не выйдет, дальше тебя никуда новость не пойдет. Ведь не будешь сдавать старого знакомого?
- Не томи. Чего опять придумал?
- Вот, - выудив из нагрудного кармана, Савельев положил перед Сомовым сотовый телефон.
- Мобильник. И что?
- Это инфернометр. Самая последняя модель. Ночами строгал, на свой страх и риск. Повышенная чувствительность. Не вызывает подозрений. Телефон и телефон. При обнаружении инферно начинает звонить, тем громче, чем ближе источник. Показывает направление. Виброзвонок есть, если скрытность нужна. Координаты со спутника. Все дела.
- Здорово! - Дмитрий повертел приборчик в руках. - Я не отказался бы такой иметь. Чего к начальству с ним не пошёл?
- Зарубили мне этот проект в самом начале. Нечего, сказали, ерундой заниматься, бесперспективно, сказали. Говорю же, ночами делал...
- А я как помогу?
- Давай с ним завтра пройдемся по подозрительным местам? Есть же у тебя перспективные участки? Проверим. Получится - тогда и к руководству есть резон идти.
- Участки, говоришь? - Дмитрий задумчиво взъерошил волосы, - участки есть, конечно, как не быть. Ладно! Хоть от бумаг отдохну. Подъезжай завтра ко мне, прямо с утра. Проедемся по участкам...
Весь вечер Дмитрий разбирался с прибором. Машинка оказалась замечательная! Простая в освоении, удобная, ухватистая. Попросив мысленно извинения у Пашки, уронил прибор на кафельный пол в ванной. Работала, зараза! "Темнят что-то начальнички", - пришло ему в голову. "Если хотя бы наполовину верно все, что говорил Пашка, то это переворот в сыскном деле! Ничего, на новом месте развернусь. С такой-то техникой!" - с этой мыслью Дмитрий уснул.
- Ну что, последнее место - и домой, - Сомов удовлетворенно откинулся на переднем сиденье. Уже три часа, с самого позднего зимнего рассвета, колесили они по городу, объезжая известные места прорывов и происшествий. Инфернометр в руке Дмитрия послушно тренькал при приближении к месту старого убийства, или похищения, или любого другого необъясненного криминального происшествия. Стрелка на экране добропорядочно крутилась, указывая правильное направление. Проверять, на самом деле, было уже нечего. Прибор работал, и работал отлично. Но сказано - сделано. Поэтому Паша вел машину в промышленную зону, туда, где пару недель назад бесследно исчезла стайка подростков, забредших сюда по глупости или браваде.
Остановились возле здания старого, заброшенного цеха. Инфернометр, тренькавший тихонько всю дорогу, стал выдавать длинные рулады, переходящие в свист. Чтобы не давило на уши, пришлось даже перевести прибор на виброзвонок, и теперь он назойливо шевелился и дрожал в нагрудном кармане сомовского спецкостюма.
- Явно серьезное что-то, - стрелка на экранчике указывала прямо цеховые ворота, - Все-таки перемудрили вы что-то, с таким дребезгом тоже особенно не спрячешься.
- Дай-ка, - Савельев подхватил прибор, - смотри, отключаем звук и вибросигнал, переходим в визуальный режим. Если ты уверен, что уже на месте, то звук вообще ни к чему. Достаточно целеуказания и цифровой индикации.
- Да. Молодцы, пардону прошу! - Дмитрий полез из машины, - Значит так, остаёшься в автомобиле - и никакой самодеятельности! Я оперативник, и если тут действительно так серьезно, как сигналит ваш прибочик, то тебе точно делать здесь нечего.
- Но...
- Никаких "но". Если что - позвоню. Позвонить отсюда, - Дмитрий взвесил прибор на ладони, - можно?
- Обижаешь, начальник. И телефон, и рация. Хоть селекторное совещание проводи.
- Ну и ладно. Машину только отгони в сторонку, чтобы с дороги видно не было. Мало ли кто проезжать будет - а ведь мы тут сугубо неофициально.
Цех встретил Дмитрия тишиной, пустотой и застарелой пылью на бетонном полу. Морозный ветер, проникший в приоткрытые ворота, смешал эту пыль с колючим снегом, закрутив возле входа маленький смерчик. Яркий полуденный свет не без труда пробирался сквозь грязные стекла, освещая бетонные основания демонтированных станков, торчащую кое-где ржавую арматуру и серые стены в неопределённого цвета разводах. В противоположной от входа стене виднелась запертая металлическая дверца.
- Туда, значит, - пробормотал под нос Дмитрий, сверившись с прибором: стрелка на экране уверенно показывала прямо на дверцу.
Насколько стары, неопрятны были и цех, и окна, и нужная капитану дверь, настолько же нов, красив, даже щеголеват был замок, эту дверь запиравший. Врезанный недавно, любовно смазанный и подкрашенный, с кокетливой, до блеска надраенной медной ручкой, он вызывающе и недвусмысленно подчеркивал - "Не ходи! Здесь нечего делать".
- Это мы проверим ещё, - с сомнением посмотрел Дмитрий на замок, доставая специнструмент. Понятно, замок не смог долго противиться продукту инженерного гения специалистов отдела поддержки, минут через пять дорога была открыта.
- Паша, я отправляюсь! Приборчик твой, было бы разрешено, верещал бы как зарезанный. Поэтому повторяю - сидеть тихо, не геройствовать, за мной не лезть. Ждешь меня до, - Сомов на секунду задумался (двух-трех часов должно хватить), - До шестнадцати часов. Потом поднимаешь тревогу. Все, отбой!
Дождавшись утвердительного ответа, Дмитрий хмыкнул: в самом деле хоть телефон, хоть рация!, уложил сверкающий новогодней елкой инфернометр в нагрудный карман и вступил под каменные своды.
Сначала все было вполне обычно и ожидаемо. Раздевалка с разбитыми, сорванными с крюков на стене шкафчиками для одежды, пара душевых комнат с перекрученными, полопавшимися трубами и поколотым кафелем на полу и стенах. Аппарат для газированной воды, расшарканная тысячами, миллионами шагов керамическая плитка на полу коридора. Но в том месте, где следовало ожидать прохода дальше, в заводоуправление, была свежая кирпичная кладка, а в полу обнаружился люк, прикрытый тяжелой стальной крышкой. Подцепив её широким лезвием ножа, Дмитрий напрягся и сдвинув крышку в сторону, открыл тёмную дыру лаза с угадывающимися скобами лестницы. Глубоко внизу виднелся тусклый отблеск.
Спустившись, Дмитрий очутился в длинном и широком сводчатом коридоре, более всего напоминавшем станцию метро. Плафоны вдоль потолка, потрескивая, горели ровным желтым светом. Вместо положенных на станции метро железнодорожных путей тёк, шурша, вздыхая и жалуясь, тягучий дымящийся поток. Не глядя даже на инфернометр, Сомов с уверенностью мог сказать - гнездовье Зла близко. Парадоксально сроднившись за годы службы с противной стороной, Дмитрий иногда чувствовал приближение инферно. Странное, зябкое покалывание в кончиках пальцев, едва заметное головокружение, холодок в груди, намёк на запах, как ни странно, не серы, а жженого сахара - все признаки говорили: Зло близко, зло активно.
Удивленно и настороженно косясь по сторонам, капитан двинулся в ту сторону, куда непреклонно показывала стрелка инфернометра. Он шел и шел, но ничего не менялось и ничего не происходило. Всё так же светили плафоны на потолке, так же шептала жидкость, что тащила всякий мусор на своей поверхности, вспухая иногда ленивым пузырями; тогда до Дмитрия долетал запах ванили. Привычный покой коридора нарушал только звук его осторожных шагов. "Кто же это построил? Огромные деньги вбуханы". - Недоумевал Сомов. Ему и в голову не могла прийти, что в городе есть если и не метро, то нечто очень на него похожее. Стены, покрытые простой бетонной крошкой, пол из бетонных же плит, пластиковые на вид плафоны, пыльные, местами грязные, но не тронутые коррозией металлические детали. Все указывало на недолгую историю удивительного тоннеля. Новодел, причем последних лет! Странно, но за пять лет службы в ОУПИ Дмитрий ничего не слышал о подобных сооружениях в родном городе. Ни об их существовании, ни об их строительстве. Построить такое и сохранить в тайне - на это способны лишь две силы - инопланетяне и власти. В первых Сомов не верил, вернее, позволял им существовать на периферии сознания, в байках досужих болтунов. А к власти он принадлежал сам одним только фактом службы в Управлении. Это было очень странно и наводило на разные, не всегда приятные, мысли.
Тоннель закончился полутемным круглым залом с большим бассейном по центру. Липкая река вливалась в этот бассейн, закручивалась медленным водоворотом и уходила куда-то вниз, в неисследованные и неизвестные подземные емкости. В стенах зала открывались черные неосвещенные проходы, откуда тянуло свежим воздухом.
Инфернометр точно показал на одну из этих дыр и Дмитрий осторожно, стараясь не шуметь и чуть ли не дышать, пошел по стрелочке. Струйки теплого влажного воздуха коснулись его лица, в темноте раздавались тихие то ли голоса, то ли далекий плачь, взбитый с истеричным хихиканьем в затейливый коктейль. Но уже через несколько десятков шагов Сомов уперся в тупик. "Опять дверь, опять придется взламывать! Как бы мне это боком не вышло.." - Задумался Дмитрий, но долг и любопытство оказались сильнее осторожности и специнструмент снова пошел в ход.
За дверью был Зимний сад! За дверью было лето. Душный воздух, напоенный экзотическими ароматами, обнял Сомова. Спецкостюм, совсем недавно удобный и надежный, как вторая кожа, внезапно показался тесным и нелепым. Воротник стал душить, рукам стало тесно в рукавах. Пот потек между лопатками. А может, это капель с широких листьев какого-то тропического растения, что вылилась ему за шиворот? Ноги утонули в мягкой прели, прожужжала мимо озабоченная пчела.
Приятно в зимний морозный день попасть в лето, пусть и с заднего крыльца!
Но чьё же это лето? Почему так зудят подушечки пальцев, а в носу невыносимый карамельный запах? Ослабив ворот, Дмитрий двинулся, с усилием вытаскивая ботинки из влажного перегноя, вперед, где слышались голоса и брезжило что-то сквозь листву.
Они все сидели тут за большим столом, составленным из концентрических колец. Губернатор, моложавый толстяк в тонких стильных очках; Мэр, полная его противоположность, худой, как вяленая мойва, и с таким же унылым выражением на рыбьем лице; Председатель законодательного собрания, благообразный бородач с сальным взглядом маленьких колючих глазок; и много иных других, включая видных депутатов, партийных деятелей, судейских, карманных журналистов и обладателей погон с большими звёздами.
Полковник Хараншин тоже занимал свое место. Присмотревшись, Сомов отыскал и Петра Ивановича. Но не в центральных кольцах, конечно.
- Закончим на этом нашу официальную часть, - с улыбкой оглядывая присутствующих, говорил губернатор, - не всё же нам о народе и о народе, надо и о себе подумать?
Он усмехнулся - и вслед ему присутствующие зашевелись, стали рассаживаться свободнее, подталкивать соседей под локоть: "Оцени, как сказал - не всё же о народе? Хех!".
- Чем сегодня порадуешь, Айданчик? - обратился к Хараншину мэр, и тусклые глаза его оживились и блеснули красным.
- Жалеть не придется, - Айдан Хакмурзаевич хлопнул в ладоши, и откуда-то из глубины сада показалась жутковатая процессия. Несколько юношей и девушек, абсолютно обнаженных, шли к столу. Каждый из них держал над головой поднос, у кого на подносе была навалена зелень, у кого стояли кувшины с вином. Подростки шли заторможенно, чуть покачивась из стороны в сторону. Глаза их были пусты. Их лица что-то напомнили капитану, что-то из недавних ориентировок. А потом... Потом за столами началось такое, что привычного ко многому капитана скрутило в рвотных спазмах и заставило кланяться жирному черному перегною. Когда же, излив остатки желчи из пустого желудка, он увидел, из чего состоит эта благодатная почва, его скрутило повторно и еще сильнее.
Придя наконец в себя, Дмитрий увидел стоящего рядом Петра Ивановича.
- Правда, капитан, интересно узнавать что-то новое о мире, в котором живешь? - он смотрел на Сомова внимательно и с оттенком сочувствия, - только прежде чем начнешь делать выводы и действовать, подумай, где ты хочешь быть - за столом или на столе...
И незаметно куда-то ушел.
Где-то через час Сомов был уже у колодца, через который он спустился в подземелье. Всё так же потрескивали светильники, и так же лениво струилась медленная река. Но это мало что значило. Мир в самом деле обернулся неожиданной стороной. Это надо было осмыслить. И принять решение.
Вызвав через инфернометр Савельева, Дмитрий объяснил, как добраться до нужно колодца:
- Давай, жду. Как технаря, тебя ждет тут много интересного.
Пока спустившийся Пашка охал и ахал по поводу тоннеля, обнюхивал ручей, обстукивал стены, Сомов внимательно следил за всеми его манипуляциями. А потом задумчиво спросил:
- Вот ты говорил, зарубили тебе инфернометр?
- Точно.
- А как же ты этот аппарат собирал? Есть какие чертежи, документация?
- Что ты, какая документация! У меня как раз корпус подходящий был, вот и решил так собрать.
- И больше никто про него не знает?
- Никто. У всех свои темы... А к чему ты всё это спрашиваешь?
- Да так, просто к слову пришлось. Прощай, Паша.
- Поче...
Выдернув нож, Сомов тщательно вытер его о Пашкину одежду, после чего спихнул тело в поток. С тихим чмоком жидкость сглотнула подношение, сомкнулась и стало все как раньше, только Пашки больше не было.
- Прости, Паша, - прошептал Дмитрий, - так лучше.
В понедельник утром капитан ОУПИ Дмитрий Сомов стоял у дверей респектабельного особняка в самом центре города. Вывеска на дверях гласила : "Федеральный фонд "Лето" при региональном отделении Партии". То же самое значилось на скромной визитке, полученной им от Петра Ивановича. "В лето нужно входить с парадного крыльца" - подумалось Сомову. Выключив заполошно трезвонящий инфернометр, он потянул дверь на себя.