Жуткий, замогильный вой... Последний крик смертельно раненого зверя... Вопль отчаяния и боли... Леденящий душу стон...
Он дрожал, он не мог больше выносить этого. Это было слишком, даже для него. Каждую ночь этот вой. Вой в местах, где никогда не узнают его, в густонаселенных кварталах, на площадях. Каждую ночь. Вой, рвущийся в потухшие окна, вой на зажженные фонари, вой вслед проезжающим автомобилям. Кто сказал, что ночь - подходящее время? Кто сказал, что ночью, когда по черному небу мчатся клочья облаков, когда моросит дождь, когда некого позвать на помощь, когда все равно никто не придет, кто сказал, что в это время суток не страшно? Почему все думают: если тебя боятся, значит, тебе бояться нечего?
Стрелки медленно ползли к полуночи. Слишком медленно. Он нервно курил у подъезда. Сигарета догорела, обожгла пальцы. Опять. Опять он охромел. Однажды Наставник убьет его за это. Хромать нельзя, особенно теперь. Ночь была удивительно ясная, звезды хоть в пригоршню собирай. Как же давно он не сидел, просто глядя на небо! По спине прошелестела уже ставшая привычной первая волна легкой дрожи. Начинается.
Серая тень метнулась от подъезда. Тень крупной собаки. Или волка. Ожог, конечно, давал себя знать, но днем шел дождь, и теперь влажный асфальт приятно холодил его правую лапу. Сегодня удача на его стороне. По лужам удобно путать следы. Его не найдут. Не догонят. Где же остаться? Тихий двор на окраине. Всего одно окно освещено. Интересно, кому не спится в такое время? Могут увидеть... А, плевать. Он сел под раскидистым кустом жасмина. Наставник всегда смеется, если застает его под жасмином. Но что ему делать с самим собой? Как быть, если этот аромат - единственное приятное ощущение в течение ночи? Тоска. Чужая тоска, ставшая частью его сущности, вместе с волчьим обликом. Волчья тоска, не его. И она берет верх. Каждую ночь.
Тоска сводила сердце тугим колючим обручем, завязывала душу узлом, вызывала в памяти все самое болезненное и горькое, тоска поила этим ядом, заставляла долгими часами носиться по городу, даже если нет погони, заставляла метаться и в бессильной злобе бросаться на стены; и когда, наконец, забившись в укромный угол, под кустом жасмина, например, ему казалось, можно было отдохнуть, та же тоска заставляла его выгибаться всем телом и выть. И этот собственный вой сводил с ума. Выворачивал наизнанку, еще хуже, чем вой преследователя.
Воя, он смотрел на освещенное окно. Он умолк ненадолго. В окне появилась фигура. Темная фигура в мешковатой одежде. Он взвыл еще раз. Фигура не отходила. Третий раз - человек открыл окно. Это становилось небезопасно. Неслышно он покинул двор. Пробежка по городу. Странная фигура не шла из головы. Увидеть его не могли. Совершенно точно. Нужно будет и завтра прийти на это место, главное не проболтаться Наставнику - он не терпит самодеятельности.
Наставник ждал в условленном месте: на скамье у фонтана. Увидев его, сам поднялся навстречу. Значит, доволен.
- Здорово ты сегодня! - Наставник потрепал его по мохнатому загривку, - будешь и дальше так - скоро он от тебя бегать начнет. Молодец! Ну, все, давай обратно, я же вижу, ты что-то сказать хочешь.
Он хотел, еще как хотел сказать, что ему это надоело, что готов сделать что угодно, лишь бы снова стать собой. Чтобы снова спать ночами, бездельничать с друзьями, знакомиться с девушками, а не как теперь....
***
Это случилось два года назад. Он возвращался поздно с какой-то очередной попойки. Транспорт не ходил, приятели - все как один безлошадные - разбрелись по своим домам. Попутчиков у него не было. Темные улицы, темные окна. Повороты, повороты, за одним из которых он увидел группу людей, стоявших кругом, на первый взгляд неподвижно. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они медленно раскачиваются то вправо, то влево. На всех длинные темные плащи. Он замер - пройти мимо незамеченным было невозможно, ждать пока они разойдутся - слишком долго, а пойти другим путем - не пускало любопытство. Вдруг круг разомкнулся, и он увидел большую собаку, лежащую в луже крови. Он, кажется, охнул, и тут его увидели. Больше он ничего не помнил. Он пришел в себя в полной темноте, сквозь которую на него глядели золотисто-серые глаза. Он хотел пошевелиться и не смог. Тихий голос сказал ему:
- Лежи спокойно, парень. Через пару минут у тебя получится сесть. А пока лежи. Ты крупно влип. Когда сможешь говорить, поблагодаришь меня. А еще тебе повезло, что ты пьян, так легче будет смириться с твоим положением.
- Да каким, к черту, положением! - заорал он, едва почувствовал, что к нему вернулся голос, - выпустите меня отсюда!
- Заткнись и не дергайся, - крайне спокойно ответил ему обладатель золотистых глаз, - если бы ты знал, кто тебя ждет на выходе отсюда, не вопил бы так.
- Ну и где я? - сильная рука сдавила ему плечо, прижимая к земле.
- Для начала, представься, я не привык общаться с безымянными тварями.
- Артем. И я не тварь.
- Это ты так думаешь. А теперь слушай. То, что ты видел на улице - было жертвоприношением. Жертва - мой ученик. Я не успел спасти его. Убийцы.... Ты скоро и сам с ними познакомишься, я не стану тебе называть Их имен. Никто не должен был видеть процедуру жертвоприношения. Но Они знали, что я выйду на Них. Они никого не ждали, кроме меня. Поэтому, увидев тебя, приняли за моего посланника. А я принял тебя за него. За моего ученика. И только когда схватил тебя и собрался бежать - понял, что ошибся. Но было уже поздно. Я потерял много времени. Они тебя запомнили. Увидели, куда я понес тебя. Теперь, хочешь ты того или нет, тебе придется остаться со мной.
- То есть? - тихо спросил Артем. Как все это глупо, бредово... Какие-то жертвы и убийцы...
- То есть, ты станешь моим учеником. Я понимаю твои чувства. Хорошо понимаю. Боюсь только, ты сам не понял еще, что с тобой произошло. Тебя будут искать. Чтобы остаться в живых, ты должен уметь прятаться, скрываться, убегать. Я не говорю: противостоять, противостоять Им не могу даже я. Если бы мог, не потерял бы моего ученика...
- Но там, на асфальте не было ученика, там была собака...
- Там был волк. Мой ученик. Оборотень, если говорить проще. И не смотри на меня так, ты думаешь именно то, что я тебе сейчас скажу. Если хочешь жить - придется научиться оборачиваться. Ты, конечно, можешь подняться и уйти, но уверяю тебя, прежде чем ты сделаешь и десяток шагов, тебя убьют.
- Я Вам не верю.
- Встань и подойди к окну. Так. Посмотри направо. Ничего не видишь?
- Человек.
- Правильно. А теперь смотри внимательно. - Спаситель подошел к двери и повернул ключ в скважине. Тут же человек справа весь съежился, и не успел Антон глазом моргнуть, как перед дверью ощерился настоящий волк. - Теперь веришь?
- Да...
- Что будешь делать?
- Я хочу жить.
- Правильно. Оборачиваться ты научишься нескоро. Я дам тебе тело. Тело волка. В нем ты будешь ночью. Волком быть удобнее, чем вороном, котом или летучей мышью. Потом поймешь почему. Волком ты будешь убегать и прятать следы.
- Всегда?
- Нет. Только по ночам, я уже говорил. Днем живи как угодно. Днем они тебя не найдут. Но с наступлением ночи тебе нельзя будет сидеть на месте. Если научишься уходить от погони, получишь время на передышку. Но вначале будет тяжело. И еще. Чужое тело - капризная вещь. У тела своя память и тебе придется свыкнуться с кое-какими его особенностями.
- Почему я должен убегать от Них? Я же все равно ничего не понял. Я даже не видел Их лиц.
- То, что ты видел, не положено видеть никому. Уже за одно это ты приговорен к смерти. Вдобавок я принял тебя за другого, а значит, показал, что ты на моей стороне. За это тебе просто необходимо умереть. В-третьих, я принес тебя сюда, за это мы должны умереть оба. Еще вопросы есть?
- Как тебя зовут?
- Мое имя тебе знать необязательно. Для тебя я - Наставник. И все. Я полагаю, на этом разговор окончен. Если хочешь, спи. До рассвета час. С восходом солнца иди на все четыре стороны. А вечером, примерно в половине одиннадцатого, выйди из дома и представь себя волком. Дальше я помогу. Ясно?
- Ясно, но если я не представлю себя волком?
- Тогда эта милая собачка, что сидит под моей дверью, перегрызет твою глотку.
- Вопросов больше нет.
- Вот и хорошо.
***
С той ночи прошло два года. Два года непрерывного страха. Два года тоски. Должно быть, он оказался полным бездарем, если за эти два года так и не выучился оборачиваться в созданное им самим тело. А, может, не захотел учиться. Чужое тело, как одежда, снял - и выбросил. Он все еще надеялся однажды выбросить его. И только недавно вдруг дошло, что это невозможно. Два года погони доказали - о нем помнят слишком хорошо.
Он не узнал ни имен преследователей, ни того, что за вражда была между ними и Наставником, но зато узнал, что такое ад.
Каждую ночь, начиная с двенадцати, он чувствовал страх. Страх волнами пробегал по спине, отдавался болезненной дрожью в руках и ногах, страх лишал воли, но лишь пока Артем сохранял человеческое обличье. Стоило обернуться - и страх превращался в скорость. В бешеную скорость, с которой он несся по улицам города. Погоня была на хвосте. Иногда ему казалось, что все погибло, сейчас чьи-то зубы щелкнут у самого уха, а потом сомкнутся на горле. Но всякий раз он уходил. Порой с помощью Наставника. Тот, кто гнался, тоже был волком. Большим, просто огромным волком.
Первое время погоня длилась всю ночь. Когда он научился путать следы, действительно, появилась пара часов на отдых. Но нет. Какой отдых! Чужое тело начинала сводить судорога тоски, клещи одиночества сдавливали мозг, хотелось выть. Поначалу он сдерживался, но вскоре понял - бесполезно, к тому же в последние недели его связь с чужим телом окрепла, словно появилось нечто общее между ними. Это и была тоска. Его собственная тоска. Тоска оттого, что погоня стала его судьбой, его дорогой. От погони можно уйти один раз, другой, сотый, тысячный, и неизвестно, что кончится раньше: погоня или жизнь. И жуткий вой, что раньше он считал данью чужому телу, стал необходим ему самому.
Вот и сегодня он выл от своей тоски. А фигура в окне... Кто это? Это не один из Них. Нет. Он бы почувствовал. Кто-то другой. Неужели ему не было страшно? Неужели живое существо может слушать этот вой? Об этом он хотел спросить Наставника, но передумал. Зачем? Да и что он услышит в ответ? Презрительный смех? Пространное объяснение? Не все ли равно, если ни первым, ни вторым способом тот на его вопрос не ответит. Наставник вообще редко говорил что-либо конкретное. Он не любил Артема. Не любил потому, что Артем был учеником поневоле, потому, что из-за Артема старая вражда с Ними разгорелась с новой силой, потому, что Артем не хотел учиться. Он просто хотел жить, а для Наставника этого было недостаточно.
Вскоре из всех вопросов у Артема остался один: можно ли избавиться от этого наваждения, перестать убегать?
***
- Ну чего ты молчишь?
- Ты и так знаешь, что я хочу сказать.
- Ты предсказуем, - вяло развел руками Наставник, - И что же ты от меня ждешь? Что я позволю тебе спать ночью в теплой постели? Да, пожалуйста! Спи! Ты, правда, рискуешь не проснуться, но дело твое. И действительно, вдруг они сжалятся над таким аморфным созданием, как ты, решат, что взять с тебя нечего? Может быть и так... В одном случае из миллиона. Ты удовлетворен ответом?
- Зачем ты возишься со мной? - крикнул Антон в лицо Наставнику. - Сдохну я или нет, тебе какая разница?!
- Большая. Прежде чем убить тебя, Они выпытают все обо мне. Ты, прямо скажем, любви ко мне не испытываешь, и выдашь меня с потрохами. И потом, в нашей встрече с тобой есть что-то, что не дает мне покоя: если я вытащил тебя из Их лап, выходит, я должен о тебе заботиться...
- Ты становишься сентиментальным, - как можно более презрительно бросил Артем, - стареешь, что ли?
- Глупею. Ладно, проваливай отсюда. Ты окончательно испортил мне настроение... Да, уходил ты здорово, но кажется, я уже это говорил. Желаю удачи! Пока!
- Пошел к черту, - прошипел Артем.
***
Фигура в окне ждала его следующей ночью. И следующей тоже. И так всю неделю. На восьмой раз он решил разглядеть ее получше и припугнуть заодно. Должны же быть в его жизни хоть такие маленькие радости. Оборотню подняться по отвесной стене - плевое дело. Удержаться на отвесной стене - проще простого. Но он едва не упал. Сквозь стекло на него смотрели две смоляные бусины глаз, грустное женское лицо в обрамлении иссиня черных волос; ни тени страха, ни крика. Его лапа, словно припечатанная к стеклу, начала медленно соскальзывать вниз, а девушка прижала свою ладонь к тому же месту с внутренней стороны. Он понял, что падает, только когда уже лежал на земле, падение с высоты третьего этажа немного отрезвило его, он поднял голову, свет в окне погас. Больше освещенных окон во дворе не было.
С той их первой встречи, то ли в насмешку, то ли в силу дурного характера, судьба стала сводить их вместе чуть не каждый день. В трамвае, на улице, в парке, везде. В самых, казалось бы, невероятных местах. Она его не замечала, а он не мог забыть ее. Он не решался подняться к ее окну еще раз, но каждую ночь, ровно в два часа, она зажигала свет и ждала. Он научился уходить от погони просто виртуозно. Иногда ему было довольно и сорока минут, чтоб запутать следы, в заветные два часа оказаться под знакомым кустом жасмина и выть на освещенное окно. Тоска в эти ночи становилась совершенно невыносимой.
Однажды он увидел ее с мужчиной. Мужчина держал ее за руку, что-то горячо объяснял, а она не слушала, рассеянно оглядывалась, словно кого-то искала, и вдруг их взгляды встретились. Ему не нужно было видеть всего ее лица, чтобы понять до чего она напугана: в черно-смоляных глазах вспыхнули желтые языки пламени, она отняла руку у своего спутника и бегом бросилась к остановке трамвая. Артем, сам не зная почему, побежал за ней. Она того и ждала. Подойдя к нему, вцепилась в его рукав и заговорила очень быстро и очень тихо:
- Я не имею права говорить с тобой, если узнают, что я тебя предупредила - мне несдобровать. Немедленно уходи. Слышишь? Не смей сегодня явиться в мой двор. Тебя заметили. Там будет засада. Ты слышал меня? Ты меня понял?
- Я... - начал он, но она уже убежала.
***
Он решился. Сегодня или никогда. Пусть убьют. Пусть. А вдруг удастся уйти... А если и не удастся, уже все равно. Уж лучше один раз умереть, чем черт знает сколько лет бегать волком да выть на окна, тем более, если он правильно понял, эта девушка все-таки из Их компании, ради него пошла на риск и свое окно для него больше не зажжет.
Ночь была ясная. Тихая. Погони не было. Страха тоже. Он шел привычным путем, мягко ступая на упругих лапах. Он был некрупным волком, все принимали его за собаку. Вот и двор. Тихо. Кажется, и вправду засада. В окне света нет.
Все произошло, как он и ожидал, поэтому успел увернуться. Зубы клацнули над ухом, но до горла не добрались. Снова тишина. Преследователь замер. Выждал. И тут началась такая погоня, какой не выдержал бы никто. За ним гналась стая волков, над головой летели вороны, летучая мышь впилась когтями в загривок. Он стряхнул ее. Страх, перешедший в скорость, поначалу спасал, он выбежал из города, уходить по открытой местности было удобнее, но удобнее было и догонять. Он понимал, что далеко не убежит, но собирался бежать до тех пор, пока не испустит дух от разрыва сердца, от усталости, но от их поганых клыков и клювов он умирать не собирался. Это волка можно загнать, волка можно загрызть, а оборотень - не просто волк. Пусть тело чужое, зато в нем есть воля. И пока она есть он будет бежать. И он бежал. Бежал до утра. А с первыми лучами рассвета он упал и...
И остался жив. Он ушел. И в этот раз ушел. Если бы у него оставались силы, он бы порадовался. Но что дальше? Днем спать и работать, ночью бегать? Впрочем, он был слишком измучен, чтобы думать.
Он открыл глаза спустя много часов. Он лежал под каким-то деревом. Он был в человеческом облике. Странно, ведь он не оборачивался. Или забыл? Неважно. Он сел. Все тело ныло, ступни ног и ладони - стерты в кровь. Как добираться домой? Придется ползком... Он огляделся. На дереве сидела большая ворона и пристально смотрела на него. "Все ясно: сторожит".
- Ну, ты, птичка, - крикнул он, - твои друзья меня зажарят, сварят или сожрут сырым?
Ворона слетела с дерева, смоляные бусинки ее глаз сверкнули на солнце.
- Моим друзьям ты больше не нужен, - проговорила девушка с черными волосами, черными глазами и совсем не грустным лицом, - я взяла с них слово, что если ты уйдешь, они оставят тебя в покое. Доволен?
- Не очень, - протянул он, - как я домой пойду в таком виде?
- Здесь недалеко автобусная остановка, доковыляешь как-нибудь. А мне пора.
- Счастливого пути! А почему не на автобусе?
- По воздуху быстрее! - девушка вытащила соломинку из его волос, - Да, меня зовут Рина.
- Меня Артем, но это ведь, кажется, неважно. У тебя приятель есть - человек, вернее, волк серьезный, не то, что я.
- Это мой брат, - усмехнулась она.
- Повезло. И что же, гонять меня больше не будут?
- Нет.
- И можно больше не оборачиваться?
- Как хочешь. Но лично я была бы не против полетать с тобой ночью где-нибудь за городом.
- Ты имела в виду: побегать?
- Ты будешь бегать, я - летать. Это весело.
- Верю, и когда же начнем?
- Адрес ты знаешь, приходи завтра вечером. Квартира 10, 3 этаж.