Бог Просто Бог : другие произведения.

И

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

  БЕЗНАЧАЛЬНОЕ БЕСКОНЕЧНОЕ БЕЗЫМЯННОЕ (2009)
  о любви
  
  *
  
  Человек сам построил стены своей тюрьмы. Когда-то, отвергнув вечность как свободное движение в никому не известное запредельное, он полностью оторвался от реальности и теперь мучительно существует в плену у убогих порождений своего разума и своих чувств, которые он сам преподносит себе как некую подлинность.
  
  Единственное, что сейчас связывает его с истиной, единственное в человеке не иллюзорное - это невнятная и непрерывная боль его души, её неутолимая жажда воссоединения с бесконечностью - воспоминание о великой целостности. Человек обречен искать Бога и обречен его найти - там, где кончаются любые представления человека о Боге, истине, мире, сам человек и его вселенная.
  
  
  Несуществующее
  
  Ничто материальное как таковое в природе вещей и явлений не существует, не существовало и не может существовать. Таинственная глубинная духовная суть человека, животного, камня, каждого атома во вселенной всегда и всецело едина со своей вечно мгновенной поверхностной материальной проявленностью.
  
  Мы не знаем, кто мы, но мы - не наши "тела", надетые на наши "души" подобно одежде, не наша мимолетная человеческая сущность. Любой человек сам по себе, как он есть, не только больше чьих-либо представлений о нем, в том числе и его собственных, но даже не имеет с ними ничего общего, как и все существующее.
  
  Ведь каждый человек - не автономный осколок чего-то большего и великого, а неотъемлемая составляющая всеобъемлющего вечно нового бесконечного и безначального. Всё происходящее здесь и везде касается каждого - если пламя пожара вспыхивает, то оно вспыхивает во всех и во всём, и непричастности в этой запредельности и бескрайности просто нет, как и смерти.
  
  
  Цари
  
  Тирания существует потому что существует рабство, но не наоборот. Драма современного человеческого мира не в злой воле нескольких одержимых ложными идеями порабощения и принуждения - трагедия значительно масштабней, она заключается в существовании самих предпосылок для появления политиков и священников как таковых.
  
  Одни люди подвергаются насилию со стороны заведомо равных им по праву рождения других людей постольку, поскольку они сами хотят быть объектами насилия. Люди боятся взять на себя ответственность даже за свою собственную жизнь, ведь в этом случае придется брать на себя ответственность за всё - и за бытие, и за небытие, и за то, что находится по ту сторону бытия и небытия.
  
  Они боятся своей неизвестной, непредсказуемой, таинственной свободы, боятся самих себя, и поэтому с покорной готовностью принимают извращенные правила игры в жизнь, не имеющей ничего общего с жизнью. Но что же произойдёт с теми, кто заигрался в хозяев и рабов, после того как проявление непостижимой великой запредельной сути всего сущего мгновенно, окончательно и бесповоротно обратит в прах и тлен то, что казалось им единственно возможной реальностью? Найдет ли каждый из них в своей душе силы для того, чтобы захотеть жить в новом загадочном мире, где некого унижать и не перед кем унижаться?
  
  Момент истины близок, и ни одна духовная сущность уже не имеет возможности безнаказанно проявлять пассивность или бездумное своеволие на своём великом пути. Выпрямляющий удар по искривленному миру, в котором живет современный человек, уже нанесён, и сегодняшние устремления каждого надолго определяют его будущее.
  
  Сейчас, отвергая реальность, отвергая собранность и бдительность, и, в конце концов, свободу и счастье, душа рискует сама оказаться надолго или даже навсегда отвергнутой. Мы должны полностью освободиться от всеобщей тотальной фобии, которая и является альфой и омегой нашего сегодняшнего дня, и вспомнить о неизбежной и прекрасной ответственности за себя и наш мир, где каждый из нас должен стать царём своей души.
  
  
  Агония
  
  Вечный родник непознанного и непознаваемого подлинного бьёт в душе каждого живущего на той глубине, где нет места и намёку на саму возможность существования грубых и тщетных в своей приблизительности форм выражения истинности - форм, единственно доступных современной человеческой недействительности.
  
  Сегодня человек как никогда остро ощущает недостаточность слова и несовершенство языка вообще как некоего устаревшего инструмента, которым он за неимением чего-либо лучшего всё еще вынужден пользоваться. Но человеческое устремление к запредельной сути всего существующего сдерживается далеко не одной только невозможностью более или менее действенного языкового выражения.
  
  Сейчас путь любого человека - путь канатоходца, который с завязанными глазами идёт из неведомого в неведомое над бездонной пропастью. Каждый шаг вперёд на этом пути углубляет нашу разочарованность в мире "материального", когда вселенская суть проясняется как тотальная обусловленность, искаженность, заторможенность, как отсутствие малейшей связи между действием и последствиями этого действия.
  
  Мы наблюдаем последние мгновения агонии всех без исключения систем, полный крах всех без исключения идей и мировоззрений, когда-либо посягавших на наш свободный дух. Должно произойти то, что не должно произойти, потому что эволюционный путь уже оставлен человеком ради революционного.
  
  Атомы, составлявшие нашу каждодневную действительность, уже распались. Выбор, перед которым мы сегодня стоим, заключается в том, чтобы оказаться надолго или навсегда погребёнными под собственными обломками... или же покончить с какими бы то ни было представлениями о мире и себе и войти в многообещающую блистательную неизвестность.
  
  
  Про это
  
  Неистовое устремление каждого человека к некоему таинственному абсолюту, который в различных традициях часто именуется "Богом", человеческое нетерпеливое глубинное и невыносимое желание выйти за пределы всех пределов иллюзорного мира людей, в условиях нашего обусловленного бытия принимает самые причудливые в своём неизбежном уродстве формы. Но поистине магистральной для нашего сегодняшнего дня стала тема полностью извращенных и оторванных от малейшей естественности взаимоотношений между мужским и женским началом, взятая в её самом низком и примитивном явлении.
  
  Сознание и чувства современного человека зафиксированы на этой теме в значительнейшей степени... но, погрязший в материальном, он не знает об "этом" ничего. То, что он сам в исступлённости называет "любовью" и "сексом" не имеет с настоящей любовью и настоящим сексом никакого, кроме самого поверхностного, сходства.
  
  Простое полубессмысленное трение мужских и женских половых органов друг об друга, практически не выходящее за рамки механического раздражения и успокоения инстинкта, ещё далеко не является действительным актом секса. В погоне за ничтожной тенью прикосновения к потусторонней свободе он впустую тратит свои духовные силы, в то время как в его собственной душе ржавеют ключи от дверей в тот самый мир, куда он так стремится.
  
  Наш почти полностью заземлённый так называемый "секс" - едва ли не самое уродливое порождение нашего уродливого мира. Мы ещё не доросли до подлинной любви и подлинного секса ни в малейшей степени.
  
  Мы слишком инфантильны в своей заранее обречённой на полный провал попытке переложить свою великую ответственность за себя и мир на всех желающих или не желающих, которые волей или неволей оказываются жертвами нашего комплекса жертвы. То есть хотя бы на институты семьи, государства, религии, национальности или же на других разнообразных измышленных нами "богов", в то время как "богами", хотим мы этого или нет, являемся мы сами и только мы сами.
  
  Человек сможет прийти к видению вопросов любви, секса, семьи в новом и подлинном свете только тогда, когда он найдёт в себе мужество избавиться от всех изобретённых им способов самообмана и ухода от истинности, в первую очередь, от реальности своей духовной сущности, которая органично дополняет и продолжает где-то подобную ей но величайшую неведомую вселенскую Душу точно так же, как каждая капля воды в океане дополняет и продолжает океан. Настоящее единение одного человека с другим, точнее, состояние глубокого понимания ими этого загадочного безначального и бесконечного единения, возможно лишь при существовании состояния глобального понимания единства всех людей со всеми людьми и всем миром.
  
  
  Мания величия
  
  Желание человека завоевать мир абсурдно по сути, потому что, начиная с момента его рождения, мир уже безраздельно принадлежит ему. Наше положение таково, что сегодня каждый живущий просто вынужден вспомнить о том, что он - хозяин этого мира, но вспомнить не только и не сколько сознанием, сколько всем своим духовным существом.
  
  В ходе жесточайшей борьбы с самими собой за то, что принадлежит всем и не принадлежит никому, мы совершили величайшую ошибку, создав прецедент человеческого неравенства и измыслив разнообразные системы разделения и обособления. В действительности бессмысленны не только идеи о какой-либо иерархии людей, но даже и обратная им идея о равенстве, потому что ситуация обязывает нас вообще встать по ту сторону этих и любых других привычных нам идей и представлений, по ту сторону провинциального человеческого эго, по ту сторону глубоко ложного и донельзя опасного чувства личной непричастности к чему-либо.
  
  Возвысить или обособить человека или группу людей по принципу национальности, вероисповедания, материального благополучия есть то же самое, что возвысить свою правую ногу над левой ногой или обособить своё левое лёгкое от правого лёгкого. Но именно этим и занимается современное человечество, само загнавшее себя в беспощадный плен материалистического мировоззрения и мироощущения, которое и является непременным фундаментом любого неравенства.
  
  Неизбежным следствием материализма является тотальное осознание и ощущение человеком личной и общей ущербности и абсурдности бытия в целом и его персональной жизни в частности. Мы все больны, и наш общий диагноз - мания величия.
  
  Человек не сможет приблизиться к свободе, подлинности, счастью ни на миллиметр до тех пор, пока он будет более или менее воспринимать себя как кусок мяса и считать наивысшей инстанцией своё беспомощное инфантильное сознание, поверяя таинственную и величественную вселенскую гармонию неестественной алгеброй собственной мысли. Сегодня его первый долг перед самим собой - остановиться на краю собственноручно вырытой бездонной пропасти, выйти из всего привычного и непривычного и почтительно прислушаться к загадочному голосу своей души, зовущей его за пределы любых пределов, в бесконечно новое непостижимое и истинно великое.
  
  
  Театр теней
  
  Люди преимущественно не живут, а играют роли, потому что жить люди, в основном, боятся и не умеют. Вместо того, чтобы творить, человек играет роль творца, вместо того, чтобы любить и быть любимым, человек играет роль любящего и любимого, вместо того, чтобы давать и брать, мы играем роли Учителей и учеников, где "Учитель" позволяет собственному оторванному от целостности человеческому эго в большей или меньшей степени исказить и разрушить таинственную истинность, которую вдохнуло в него запредельное, а "ученик" пытается переложить на "Учителя" всю ответственность за всё и за себя же самое, хотя переложить на кого-либо эту ответственность он просто физически не может.
  
  Наша жизнь в этом мире представляет собою скверный театр, где каждый из нас одновременно является актёром, режиссёром и зрителем. Это театр одного бесконечно одинокого актёра и это театр теней, в котором люди и их действия являются лишь бледными подобиями настоящих людей и настоящих действий.
  
  Здесь никто никогда не рождался, не жил, не умирал, не творил и не любил, здесь, как в проходном дворе на окраине провинциального города, возможно всё и не возможно ничего. Максимум, на что мы можем здесь рассчитывать, это увидеть, в лучшем случае, тень тени Истинного.
  
  Но и такое положение вещей не вечно, потому что не вечно ничто, кроме самой вечности, в которой всегда пребывало и всегда будет пребывать всё существующее. Пожар, в котором обречён сгореть этот кукольный мир, уже полыхает. Уже совсем скоро рухнут в пустоту все построенные нами за эти тысячелетия декорации, всесильный ветер невероятных и никогда не бывалых перемен безжалостно сорвет уродливые маски с наших прекрасных лиц, и мы увидим себя и вселенную не в чьём-то безысходном сне, а наяву.
  
  Нам надо быть точными, бдительными, активными на этом пути, нам надо спешить, потому что именно наш сегодняшний день надолго определит нашу дальнейшую жизнь. Но только тогда, когда само ветхое здание старого "театра" окончательно провалится в тартарары, мы получим возможность судить о том, кто из нас оказался наиболее близок к нашей общей цели.
  
  
  
  О смерти
  
  Момент смерти человека, представляющий собой как бы квинтэссенцию всей его жизни, так же таинственен и непостижим как момент зачатия или любой другой. Однако человек склонен испытывать наибольший страх именно перед смертью, потому что именно это явление наиболее наглядно демонстрирует человеку и человечеству тотальную импотенцию всех существующих систем представлений и обречённость института человеческой личности на скорую и бесславную гибель.
  
  Человека, который боится смерти (то есть почти любого), можно сравнить с человеком, который боится перейти из одной комнаты в другую или выйти из дома на улицу или перейти с одной стороны улицы на другую. Ещё точнее было бы сравнение с человеком, который боится снять один костюм и надеть другой.
  
  Современные люди испытывают глубочайший страх перед открытым пространством и временем. Человек боится неизвестности и непостижимости смерти, но он не понимает, что он не понимает ничего, что бояться нечего и идти некуда, потому что ему неизвестно не только то, что произойдёт с ним после смерти, но и то, что происходит с ним сейчас и здесь. Смерть - это величайший из созданных человечеством фантомов.
  
  Смерти боится только человеческое эго, его так называемая уникальная личность. Ни одна душа никогда не боялась и никогда не убоится смерти, потому что мудрость души бесконечно больше близорукой "мудрости" нашего разума и наших чувств.
  
  Каждый из живущих сам по себе большая загадка и большее знание, чем всё знание, заключенное во всех книгах мира в совокупности. Душе каждого из живущих твёрдо известно, что смерть - это то, чего нет, потому что агонизирующий человек современности способен обмануть лишь собственное мгновенное и иллюзорное "я".
  
  
  Момент истины
  
  Глубоко и опасно заблуждаются те, кто считает, что мы сейчас живём, в целом, в так называемое мирное время. Война идёт каждую минуту и каждую секунду нашего ежедневного существования... но это не такая война, где стреляют из автоматов и сбрасывают бомбы на города, где льётся физическая кровь.
  
  Сегодня в нашем мире, мире людей произошло величайшее покушение на единственное в нём ценное, единственное имеющее непреложное и объективное значение - на человеческую душу.
  
  Зло эволюционировало и совершенствовалось, оно не прошло через тысячелетия истории человечества неизменным, и сегодняшнее зло есть зло величайшее нежели то зло, с каким мы сталкивались прежде. Гибель физического тела в действительности не значит почти ничего. Всегда и везде душа идёт по Пути... и для Пути не имеет значения, будет ли она это делать в этом или ином человеческом или нечеловеческом воплощении, в этом или ином мире.
  
  Сейчас и здесь атака идёт на самую сердцевину, на суть нашего и любого существования, на то единственное, что связывает нас с великой тайной бытия, с подлинным счастьем, с истинностью.
  
  На этой войне человек погибает не физически но духовно. Он погибает в оторванности от настоящего счастья, настоящей любви и свободы, проживая свою или не свою жизнь в полностью противоестественных, навязанных ему кем-то представлениях о себе, о жизни и её ценностях, о мире, в оторванности от себя подлинного.
  
  В заранее обречённой на полный провал попытке обрести удовлетворение в рамках материального мира, в рамках понятий собственного извращенного сознания, человек проходит через самые тёмные и унылые стороны своего "я" и, опустошённый обнаруженной внутри себя пустотой, запирает изнутри дверь камеры-одиночки и выбрасывает ключ за зарешеченное окно.
  
  Но эта война, как и любая, есть война с самим собой, со своей пассивностью и нежеланием бороться за счастье полноценной жизни. Человек по своей действительной сути своеволен - его проблема не в том, чтобы что-либо сделать, а в том, чтобы захотеть что-либо сделать.
  
  Мы сами вызвали своих недобрых и ещё более несчастных чем мы пастухов к жизни и сами дали им власть над собой, ибо мы больше жизни захотели стать не людьми, а инфантильным стадом ничего не понимающих и ничего не желающих понимать в себе и мире животных, в худшем смысле этих слов.
  
  Но исход этой войны между всем лучшим и худшим в человеке, между всем свободолюбивым, божественным и всем рабским в нём, уже предрешён. В том, первичном мире, где происходят настоящие события, а не их искаженные и иллюзорные подобия, всё уже произошло.
  
  Сегодня мы имеем возможность увидеть безусловный и необратимый распад всех систем угнетения и подавления естественной, великой, свободной и в чём-то простой природы человека, предсмертные муки последнего, величайшего и жесточайшего ига, и это момент истины для каждого из нас, момент, когда решаются судьбы каждой души, которые, впрочем, тоже уже решены, потому что мы уже обрекли себя на счастье и настоящую жизнь.
  
  
  Об учителях мнимых и подлинных
  
  Игра в учителя и ученика является разновидностью излюбленной человеческой игры в хозяина и раба. Сегодня и сейчас человечество окончательно покинуло реальный мир свободного духа ради иллюзорного, уродливого и безрадостного мира сознания, созданного нашим собственным коллективным эго. Но и в наши дни, как и на заре своего существования, люди всё ещё увлечены тщетными поисками единого свода правил души, везде и всегда верного для всех и каждого.
  
  Существование такого универсального кодекса по самой непостоянной природе сущего невозможно даже для одного человека. Очевидно, что любая активность сама по себе не может являться правильной или неправильной, но может являться как правильной так и неправильной в зависимости от обстоятельств, которые постоянно меняются.
  
  На любом участке Пути каждая духовная сущность, хочет она этого или не хочет, самостоятельно несёт ответственность за последствия собственных поступков. Не мы наложили на себя эту ответственность, не в нашей власти переложить её на чужие плечи.
  
  Каждый миг вечности, сейчас и здесь, каждый из нас должен решать. Решая, мы можем принять и принимаем к сведению любой духовный опыт, но зачем же абсолютизировать его, ведь отвечать за наши действия всё равно будет не Иисус и не Кришна, а исключительно мы сами? Инфантильная попытка упростить и облегчить в данном случае может привести лишь к осложнениям и затруднениям, которые, в свою очередь, могут оказаться и фатальными.
  
  Таким образом, наша гордыня и наши страхи сами создают для нас "гуру" из такого же как мы человека, в котором мы потом разочаровываемся, полностью отрицая и отвергая в чём-то ценный опыт его души ради следующего "гуру", которого ждёт та же неотвратимая участь. Перед Богом, каким бы он не был, равны все и всё, и эту жажду не сможет утолить и не утолит никто, кроме нас самих.
  
  Мы не будем, хотя бы в ничтожнейшей степени, удовлетворены до тех пор, пока не поймём, что единственный настоящий Учитель и ученик каждого человека - это он сам, это его собственная душа и никто и ничто больше, потому что никого и ничего больше просто не существует. Наш общий дом, наша личная тюрьма, которую мы так боимся покинуть, что готовы погибнуть вместе с ней, уже почти превращена в руины единым порывом таинственных стихий мира подлинности и истинности. Сегодня, в том случае, если человек не разберётся со своим страхом и не найдёт в своей душе силы для того, чтобы бесповоротно выйти изо всех измышленных им самим систем, его страх разберётся с ним.
  
  
  Дыра
  
  В мире появилась дыра. В дыре появился Бог. Мир упал в дыру и умер.
  
  
  
  О времени
  
  Человеческое осмысление и ощущение явления "времени" всецело связано с осмыслением и ощущением явления "смерти", и исчезновение одного призрака неизбежно влечёт за собой и исчезновение другого.
  
  Каждый человек, оказавшийся на невозможной для него и нас грани нашей так называемой жизни и так называемой смерти и вернувшийся "назад" в "жизнь", при желании сможет вспомнить и рассказать о том, как его "предсмертные" секунды превращались в комнаты. Фантом "времени", умирающий вместе с фантомом человеческой личности, вместе с сознанием и чувствами, вне которых никакого времени просто нет, становится пространством, пространство - вечностью, "сейчас" превращается в "здесь", "здесь" - одновременно в "всегда" и "никогда".
  
  Таким образом, человеку в момент его смерти становится, наконец-то, полностью очевидным тот факт, что ни "человека", ни "момента", ни "смерти" не существует, как и всего остального, а существует одно только непостижимое безначальное и бесконечное Безымянное.
  
  Признаём мы это или нет, вечность всё равно является нашим единственным домом, но сейчас эта недоверчивость становится для нас фатальной. Сегодня свободный дух человека, некогда сам себя поймавший в кабалу своего страха перед миром, сам себя обративший в рабство и сам себя распявший во имя своей же инфантильности и бездеятельности, взрывает свою тюрьму вместе с собою и воскресает для нового бытия в новом мире.
  
  Наш настоящий день, наша подлинная реальность, наше таинственное запредельное естество настойчиво и неумолимо требуют от человека немедленно отпустить свою душу в свободный, счастливый полёт, полностью открыться для великих, возможно, величайших в истории Вселенной перемен и необратимо раствориться во всём существующем и несуществующем.
  
  "Времени" осталось мало, "времени" уже практически нет. "Тут" у нас, в любом случае, нет будущего, и поэтому сейчас каждый из нас должен самостоятельно сделать мужественный шаг в неизвестность, "туда", где уже не будет никаких "тут" и никаких "там", никаких "сегодня", "вчера" и "завтра", в безвременье и безымянность, рискнуть всем и позволить цветку своей души расцвести. Всё не то... но "То" существует, и оно терпеливо ждёт человека в самом конце его пути, за пределами всех пределов.
  
  
  О сектантстве
  
  Многие, очень многие сейчас предчувствуют и предвосхищают Перемены, при этом совершенно по-разному представляя их себе. Однако все мнения сходятся в одном - в том, что эти Перемены будут величайшими в человеческой истории.
  
  Тем не менее мы слишком привыкли к нашему безобразному и безумному миру, порождённому нашим всеобщим, никому не нужным сознанием, чтобы в одночасье покинуть этот мир. Человек сильнее всего в жизни, сильнее жизни хочет безрассудно устремиться на зов Запредельного, но бессмысленный страх перед собой не даёт ему сделать ни единого шага за пределы существующего и несуществующего, и человек снова ограничивает, обманывает себя, создавая для себя всё новые и новые системы.
  
  Так появляются секты, религии, школы эзотерического знания. Люди, как и всегда в истории, с радостным облегчением снимают с себя какую-либо ответственность за что-либо и, в первую очередь, за свою душу, как будто это вообще возможно, и покорно принимают правила игры, забывая о том, что они могли бы жить, жить, а не играть в игры.
  
  Но как бы мы ни старались себя обмануть, тайну своей души, величайшую во вселенной тайну каждый человек постигнет сам и только сам, потому что здесь нет и не может быть никаких учителей и никаких учебников. Единого для всех или даже для двоих людей Пути просто не существует, и поэтому нам не надо его искать - каждому из нас надо искать собственный Путь, что значительно сложнее, но и значительно проще, чем жить во лжи.
  
  Наступающие, уже наступившие Перемены слишком огромны, чтобы вписаться в приготовленные для них системы человеческих знаний, они заведомо находятся по ту сторону всех представлений о всём, по ту сторону нашего сознания или подсознания и по ту сторону нашего эго вообще. Сейчас и здесь Высшее приглашает нас "только" к свободному общению, которое, по своей естественной сути, обращает в прах и тлен все безжизненные "жизненные схемы", к свободному общению друг с другом и с Собою.
  
  
  Лес
  
  Это можно сравнить с тем, как если бы человек в предрассветный, самый тёмный час с неясной целью вышел из дома и вошёл в лес, но на середине знакомой тропы в полной темноте сбился с пути и, уходя всё дальше и дальше, запутываясь всё больше и больше и теряя последние ориентиры, всецело оказался во власти леса... и, потеряв последнюю надежду, потеряв всё и вся, себя и мир, неожиданно вышел из леса в неизвестное, таинственное и очень красивое место, где и встретил рассвет.
  
  
  О "своём" и "чужом"
  
  Типичная черта типичного современного человека - принципиальная и патологическая закрытость, зацикленность на "своих" и "чужих" несущественных, незначительных особенностях, которые наше полностью сбитое с толку сознание принимает за первостепенные, едва ли не делая изо всего этого смысл жизни.
  
  Никто не отрицает сам факт существования различных менталитетов, различных культурных особенностей, но "особенный" не значит "обособленный". Корень жизни любого человека - в его открытости, в его доброжелательной готовности принять и усвоить "чужой" опыт как "свой", чтобы отказаться от взгляда на себя как на безжизненный обломок чего-то большего, чтобы стать неотъемлемой частью Высшего и всем Высшим в целом.
  
  Можно ли сказать, что материальный мир - форма, а духовный мир - содержание? Сами по себе все страны и народы, все галактики и вселенные в совокупности ни в малейшей степени не являются ценностью. Но разделение на материальное и духовное так же ложно и опасно, как и любое другое разделение. Здесь одухотворено всё, здесь и сейчас, как в любом истинном творении, форма является содержанием, а содержание является формой.
  
  Гармоничная, естественная жизнь Души, являющая собой и в себе единственную реальность и её единственный смысл, возможна только в том случае, если каждый человек будет видеть в каждом человеке человека, то есть себя, а не гражданство, национальность, вероисповедание или идеологию. Действительность и происходящие в ней великие Перемены практически вынуждают нас к дружественному сосуществованию.
  
  Сегодня и сейчас мы обязаны, вопреки всему, что нас разъединяет, и вопреки всем, кто нас стравливает, решительно и свободно перейти от войны - к миру, от развала и распада - к союзу, от "я" - к "мы", другого выхода у нас нет. Тот, кто игнорирует своё настоящее, должен быть готов к тому, что и настоящее в конце концов потеряет к нему интерес.
  
  
  Реплика
  
  ...Сложность нашего разговора в том, что мы говорим о запредельном, о том, чего нет, о том, что заведомо лежит по ту сторону любых слов и вообще по ту сторону чего бы то ни было. Однако суть нашего разговора - не в словах и не в человеческих смыслах, которые мы вкладываем в них, суть - за словами, в чём-то неопределённом и неопределяемом, неназванном и неназываемом, в Нечто, которое вольно или невольно передаётся (или не передаётся) от одной бесстрашно открытой души к другой бесстрашно открытой душе. Это Нечто и меняет нас и мир, ведь мир это мы, а мы это мир, и это и есть наше настоящее, наша подлинность и реальность. Но для того, чтобы за словами встало Нечто, нужно, чтобы были и сами слова. Заменить язык нам нечем, во всяком случае, пока, так что давайте говорить...
  
  
  Тесто
  
  Мне снился сон, как будто я был всем и как будто всё было как бы из одного и того же материала, будто из теста. Не было никого и ничего старше или младше, всё было единого возраста и всё было такое старое, что почти ничего уже не было, но всё ещё было, пока было. И кто-то пожирал это "тесто" - всё без остатка, снова и снова.
  
  
  Конец концов
  
  Мы живём не в предпоследнее, а в самое последнее время, и с каждой минутой и каждой секундой нам становится всё труднее и труднее не замечать и отрицать это. Бездействие становится всё невозможнее и всё преступнее, однако действовать мы всё ещё не хотим, точнее, боимся хотеть, потому что боимся жизни больше чем смерти.
  
  Непросто назвать себя алкоголиком или наркоманом, но гораздо сложнее принять как факт личной жизни то, что наш страх перед своим же естеством, как бы воплотившийся в нашем общем эго и в эго каждого человека, загнал нас в такие дебри, что возвращение к своей реальности, как бы мы не называли её - Богом, истиной, счастьем, возвращение к нашему подлинному "я", в конце концов, сейчас и здесь представляется нам фантастическим.
  
  Ничего не обойдётся. Наш конфликт с собой и миром зашёл слишком далеко для того, чтобы мы могли найти выход из него в рамках сегодняшних "нас" и сегодняшнего мира. Мы можем ждать настоящих перемен к лучшему только в том случае, если наше ожидание будет деятельным, то есть если наше ожидание не будет ожиданием.
  
  Если человек действительно хочет перемен, он должен не ждать, инфантильно и безнадёжно уповая на кого-то или на что-то, а всеми своими силами приближать перемены, в неисчерпаемом, искреннем и свободном духовном порыве ежеминутно и ежесекундно изменяя себя, других, мир. Пришла пора отныне и навсегда понять, что наше завтра будет не хорошим или плохим, а таким, каким мы его делаем или не делаем сегодня и сейчас.
  
  Современному человеку и современному человеческому миру предстоят неизбежные и небывалые метаморфозы. Принципиально, всецело, полностью и без остатка изменятся все и изменится всё, всё существующее прекратит своё существование, уступив место чему-то новому и лучшему, чему-то, что сейчас невозможно даже приблизительно себе представить.
  
  "Дело" не в судьбе человечества, которая уже решена, хотим мы этого или не хотим, "дело" в судьбе человека, в твоём и моём индивидуальном будущем. Будет ли твоя или моя душа, погружая себя в атмосферу кромешного страха и кромешной же гордыни, из последних сил цепляться за "ценности" уходящего, уже ушедшего мира до тех пор, пока не провалится вместе с ними в вечное небытие? Или же бесстрашно, смиренно и свободно откроется для таинственных, никому не ведомых, непредсказуемых Перемен?
  
  Это решится не на уровне понимания или непонимания беспомощным человеческим сознанием, а на уровне присутствия или отсутствия духовной силы, необходимой для того, чтобы ощутить себя частью Перемен и частью всего сущего вообще. Бывают моменты, определяющие жизнь человека на пять, десять или более лет. Мы должны трезво отдавать себе отчёт в том, что настающий, уже наставший момент определяет будущее каждой души в этом и иных мирах очень и очень надолго, возможно, навсегда, и это касается всех.
  
  
  Человек безумный
  
  Уже сейчас и здесь в душе каждого из нас стремительно, всё быстрее и быстрее распускается великий цветок истинного знания собственной природы. Уже сегодня многие, очень многие люди начинают видеть невидимое, в то время как другие по-прежнему не видят очевидного. Современный человек слишком много суетится, беспокоится и переживает ни о чём.
  
  Он сам придумал для себя деньги и войны для того, чтобы жить в нищете и вражде, он сам создал для своего свободного и всесильного, всё объемлющего и всё принимающего духа тысячи капканов и тысячи темниц, тысячи религий и философий, он сам обманул себя... и поэтому всё зависит от его желания, от твоего и моего желания, потому что мир - это мы, а мы - это мир. Нам достаточно просто захотеть перемен, но захотеть их по-настоящему, недвусмысленно и однозначно. А если от тебя и меня здесь ничего не зависит, то для чего мы здесь вообще живём?
  
  Что такое "ты" и что такое "я", если не очередная ложь человеческого мира? Если где-то убивают кого-то, то это убивают тебя и меня, убивают человечество и каждого человека. Чужой боли и чужого горя, как и чужой радости и чужого счастья не бывает. Равнодушие к судьбе другого, кем бы он ни был и где бы он не жил, есть равнодушие к собственной судьбе, отсутствие поступка тоже является поступком и тоже порождает последствия.
  
  Нас не стравливают. Мы позволяем себя стравливать. Нас не грабят. Мы позволяем себя грабить. Потому что нам кажется, что так проще, привычнее и комфортнее для нашего "ума". Но этот комфорт неизбежно и мгновенно оборачивается новой кровью и новой смертью, не только материальной, но и, в первую очередь, духовной. Кровь и смерть - вот и всё, что, в конце концов, принёс нам наш прославленный "ум", который в действительности ничего не понимает, а только изобретательно имитирует понимание.
  
  Ну и зачем он нужен нам, если каждый из нас имеет возможность обратиться к сознанию своей и всеобщей Души, которое бесконечно выше и глубже ничтожного сознания и подсознания "уникальной" человеческой личности? Человечество ещё не окончательно сошло с ума, но оно должно сойти с ума и оно сойдёт с ума - для того, чтобы обрести ум. Человек Разумный должен стать Человеком Безумным, Человеком Свободным, свободным от кабалы "человеческого" и живущим в великой любви ко всем и всему и великом единстве со всеми и всем.
  
  
  Нечто
  
  Каждый человек вынужден оправдывать собственную уникальность ежеминутным и ежесекундным действием. Каждую минуту и каждую секунду бытие как бы спрашивает у нас, почему мы пришли именно в этот миг именно в этот мир именно в этом теле, и мы должны ему отвечать, потому что мы обречены на диалог - если не с бытиём, то с небытиём.
  
  Отвечать на этот вопрос можно и нужно только делами, но никак не словами. Однако и дел тоже недостаточно, и поэтому мы и вынуждены всё наше время искать ответ на один и тот же вопрос.
  
  Имеет ли человек право на надежду - на исчерпывающий, абсолютный, самый последний ответ, после которого уже не будет никаких вопросов, никаких слов, ни вообще ничего, ни даже "ничего"? Конечно. Но только в том случае, если ответом станет не действие или бездействие или что бы то ни было ещё, лежащее в пределах, а Нечто, лежащее за пределами.
  
  Мы всё ещё вынуждены использовать свои языки и свои тела, системы и понятия, но всё острее понимаем и ощущаем Иное, совсем Иное. Всё, что было, есть и будет, покидает нас - чем дальше, тем стремительнее и стремительнее.
  
  Вся пролитая нами за всю нашу историю кровь, весь пролитый нами за всю нашу историю пот уходят в землю, а земля уходит из-под наших ног. Пора сконцентрироваться на невозможном, на том, о чём не скажешь словами, на непостижимом, безначальном и бесконечном Безымянном. Пора говорить о Безымянном и стремиться к Недостижимому. Пора выбирать между путём в Недостижимое и путём в никуда, между действием, заранее обречённым на провал, и бездействием, заранее обречённым на полный провал.
  
  
  Отрывок
  
  В начале своей жизни я был уверен, что не только мне самому, но и всем без исключения людям хорошо известно их совершенно равноправное положение перед Высшим, как бы они это Высшее не называли - Богом, истиной, счастьем или судьбою. Я считал, что каждому человеку очевиден тот факт, что ни национальность, ни "вероисповедание" не оказывают никакого существенного влияния на человеческую личность и не могут являться причиной для взаимонепонимания и обоюдной ненависти хотя бы потому, что взаимонепонимание и обоюдную ненависть нельзя оправдать ничем.
  
  Однако несколько позднее я понял, как я ошибался. Оказалось, что люди убивали и продолжают убивать друг друга только потому, что у них разные национальности или "вероисповедания". Правда, мы мотивировали свои войны материальным неблагополучием, причины которого видели друг в друге. Хотя, если бы мы хотели по-настоящему решить материальные проблемы, нам стоило бы перенаправить хотя бы часть усилий, направленных на порабощение и уничтожение друг друга, на то, чтобы усовершенствовать себя и мир и изменить своё неполноценное сознание и свои неполноценные технологии.
  
  Наша неспособность оторваться от бессмысленного взаимоубийства, оглядеться по сторонам и осознать, что в этом мире всем хватает всего и что так больше жить нельзя, что это дорога в никуда, изначально заложена в нашей разобщённости. Мы изо всего делаем культ, всё возводим в Абсолют - свой и чужой "менталитет", духовный опыт Христа, Будды, Кришны или других так называемых "учителей" и "пророков", за спины которых мы прячемся как за спины родителей прячутся нашкодившие дети, деньги, ставшие для нас подлинным Богом на земле, наш полностью "материализированный" и автоматизированный секс, ставший для нас единственным смыслом нашей жизни... Так мы попадаем в замкнутый круг нашей недействительной действительности, который можно очертить таким образом: разделение - неравенство - ненависть - взаимоуничтожение, то есть тотальное разделение.
  
  Сейчас и здесь нам предоставляется шанс выйти из этого порочного круга. Нашей единственной и всеобщей страной должна стать вселенная, а нашей единственной и всеобщей религией - творить любовь и добро каждую минуту и каждую секунду бытия. Нам больше не нужны партии и секты, философские и религиозные системы. Человечество - вот наша партия, где нет и не может быть "беспартийных". Все разделения и порождённые этими разделениями войны навязаны нам безвыходно погрязшим в насилии меньшинством, двумя или тремя тысячами самых худших из нас. Однако наша проблема не в этом меньшинстве - наша проблема в большинстве, в нас, которые боятся жизни гораздо больше, нежели смерти...
  
  
  Танец
  
  Мы не ждём Перемен, мы творим их сейчас и здесь, мы и есть Перемены, а Перемены и есть жизнь, безначальная и бесконечная, вечно иная. Все свободны, потому что танцуют все. Никого нет - есть только танец, только истина, только счастье любить всех и быть любимым всеми, всё отдать и всё взять просто так. Время течёт всё медленнее и медленнее, потом исчезает вообще, и мы забываем значение слова "время" и значения всех слов. Слов больше нет, и поэтому все понимают всех и всё.
  
  
  Письмо другу
  
  Мир тебе, мой друг. Я уверен, что ты - мой друг, хотя я даже не знаю твоего имени. Но имена и слова так мало значат. Истинное значение и истинная ценность всех имён и слов не в них самих, а за ними, так же как истинное значение и истинная ценность всей жизни в целом - не в ней самой, а за ней, за её пределами, в запредельном. Все наши имена и слова, весь наш мир - это не Что-то или Кто-то, это только отражение этого Чего-то или Кого-то в кривом зеркале. Здесь не происходит ничего, всё происходит там. Но разделение на "здесь" и "там" имеет смысл только до тех пор, пока ты не осознаешь, осознаешь не сознанием ума, а сознанием души, высшим сознанием, что "тот мир" и "этот мир" это не два разных мира, а один единый мир. А значит, нет никакого "там", а есть только "здесь", так же как нет никакого "прошлого" или "будущего", а есть только "настоящее".
  
  Я хочу поговорить с тобой о жизни, которую я понимаю и чувствую как безначальное и бесконечное всеобъемлющее Нечто. Это Нечто непрерывно изменяется, но изменения могут быть более или менее радикальными. Мы, ты и я, стоим на пороге таких перемен, которые могут оказаться самыми радикальными за всю историю мира, за всю историю всего.
  
  Ничто "материальное", никакие страны и народы, земные и внеземные цивилизации, планеты и звёзды, галактики и вселенные сами по себе не имеют никакого смысла и никакой цены. Но сами по себе они и не существуют, они существуют только в единстве с "духовным". Поэтому я и смотрю новости. Мне говорят, что политика - грязное занятие. Но я не политик. Политик - это человек, который хочет быть наверху. Я не хочу быть наверху и не хочу быть внизу, я вообще не хочу, чтобы "наверху" и "внизу" существовало. Я просто хочу быть в своей стране и своём мире хозяином, а не рабом, и хочу, чтобы каждый честный человек, в том числе и ты, был в своей стране и своём мире хозяином. Кто будет решать судьбу твоей и моей страны и твоего и моего мира, кто будет решать твою и мою судьбу и судьбу твоих и моих детей и внуков? Ты и я? Или, как всегда, Кто-то? И если решать судьбу моих детей будет Кто-то, то на что я имею право надеяться, на что имеет смысл надеяться?
  
  Мой друг, попробуй ненадолго выключить телевизор и самостоятельно подумать обо всей своей жизни и обо всём этом мире, о нашем с тобою мире. Разве это нормальный мир и нормальные люди, разве мы вообще люди? Разве так должно быть? Какое будущее у этого мира и этих людей, какое у нас "завтра", если это наше "сегодня"? Мы так деградировали, что не можем даже примерно представить себе степень нашего падения. Мы совершенно забыли или заставили себя забыть о том, что когда-то всё было иначе. Мы забыли о том, что мы люди, о том, что существует человеческое достоинство. Нам нет дела ни до чего и ни до кого, включая наши семьи и нас самих.
  
  Мы больше не понимаем и не ощущаем, что мы - единое целое, что мы - человечество и что каждый из нас - человек, мы слишком заняты бессмысленным унижением и уничтожением друг друга, унижением и уничтожением себя. Мы сами разделили себя на бесконечно дробящееся число микроскопических каст - по принципу национальности или вероисповедания, по принципу наличия или отсутствия определённого кем-то количества разноцветных бессмысленных бумажек, исходя из миллионов надуманных поводов, исходя из миллионов незначительных отличий. Мы в страхе убегаем друг от друга, убегаем от себя, убегаем от жизни, которую так боимся, что готовы даже умереть, сразу или по частям, только чтобы не жить по-настоящему, в настоящем мире. Мы поклоняемся сексу как идолу, но всё больше и больше теряем к нему интерес после очередного бессмысленного совокупления, которое с настоящим сексом не имеет ничего общего кроме внешнего сходства. Всё, чего мы по-настоящему хотим - съесть свой хот-дог или выпить свою водку и включить свой телевизор, чтобы ничего не понимать и не чувствовать. Ну и зачем нам вообще жить, какое мы имеем право на жизнь, если мы позволили себе довести себя до этого?
  
  Это конец, но это и начало, однако, не для всех. Одни сойдут во мрак, другие (надеюсь, в их числе будем ты и я), пойдут на свет Перемен. Но "человека" в современном понимании этого слова, так называемого "человека разумного", уже очень и очень скоро не будет. Мы слишком высоко оценили свой "ум", который, в конце концов, и уничтожит, уже уничтожил себя и нас, мы слишком испугались себя. Это произойдёт не когда-то и с кем-то, это произойдёт сейчас и здесь с тобой и мной.
  
  Мой друг, не надо пытаться переложить на кого-то ответственность за твою жизнь, это невозможно и никому, в том числе и тебе, не нужно. Отвечать за свою душу перед собой и Высшим будешь ты, а не я, не Христос, не Будда и не Кришна. Я не гуру. Никаких гуру не бывает. Перед Высшим равны и едины все и всё. Я просто даю то, что хочу и должен дать, и беру то, что хочу и должен взять. Не верь мне. Поверь себе, своей душе. Услышь и увидь её, а действие придёт - к каждому своё. Вот и всё, чего я хочу от тебя и себя. Желаю тебе только хорошего на твоём Пути, хотя так и не бывает.
  
  
  
  ТЕМА ДЛЯ БАЛАЛАЙКИ С ОРКЕСТРОМ (2010)
  мемуар
  
  Это был старый купеческий дом, построенный в третьей или четвёртой четверти девятнадцатого века. Почти весь центр города состоял из таких домов, в которых не было ни горячей воды, ни канализации. Зато в них, как правило, было очень много тараканов и привидений, усложнявших и без того непростой быт других обитателей этих милых домиков - странных, очень странных людей, в которых Запад непредсказуемым образом переплёлся с Востоком. Одним из этих людей, возможно, был и Х. Нищета, пьянство, блядки, драки, изнасилования, убийства и самоубийства, свадьбы и похороны, дети, работа, безделье, воскресные поездки на дачу (летом) и воскресные походы в баню (зимой), разговоры о болезнях и увечьях, пособиях и пенсиях, телевизор, телевизор, телевизор, отслужившие в армии, отлежавшие в дурке, отсидевшие в тюрьме соседи, друзья, родственники, их бесконечные рассказы - всё это всегда было сном, иногда страшным, иногда приятным, чаще всего просто скучным и всегда очень странным, и никогда не было жизнью.
  
  Он стоял в центре этого самого двора, точно такого же как тысячи или даже миллионы подобных, двора, который так часто снился ему - везде, где бы он не был. Во сне он с болью, физической, но никак не душевной, покидал своё тело, оставляя его лежать в постели, и легко проходил сквозь стены, поднимаясь всё выше и выше над огромным городом, над Землёй. Внутри он знал, куда летит - туда, где кончается всё, вообще всё - и начинается нечто совсем другое, нечто, где он, возможно, наконец будет счастлив. Планеты и звёзды и то, чему не было и не могло быть никакого названия ни на одном из двух известных ему языков - всё проносилось мимо, он уже видел ту самую чёрную дыру - ворота в новый мир, но в самый последний миг ему не хватало какого-то самого последнего усилия и он начинал падать, ещё быстрее, чем летел, и приходил в себя уже здесь, на разбитом асфальте, рядом с туалетом, помойкой и сараями.
  
  Он стоял и курил, и ждал чего-то или кого-то. Может быть, друга или девушку, скорее девушку. Кажется, он даже помнил, что её звали Наташа, и что у неё были грустные глаза и совсем чёрные волосы, и как она молчала и смеялась, и что ему почему-то всегда хотелось быть с ней, даже когда это было невозможно, и что иногда она очень злилась на него или ещё на кого-то, а иногда говорила очень странные слова и совершала очень странные поступки. Наверное, он вдыхал и выдыхал дым, прислушивался то ли к стуку своего сердца, то ли ещё к чему-то, и смотрел то на изуродованный асфальт, сквозь который кое-где пробивалась чахлая травка, то на небо. А потом то ли перестал ждать, то ли дождался, он уже не помнил - он точно запомнил только одно, как бросил окурок на асфальт и ушёл куда-то.
  
  
  Небо - оно ведь и сейчас точно такое же как и тогда, когда он посмотрел на него в первый раз. Всходят и заходят солнце и луна, мерцают ласковые и недоступные звёзды, летают туда-сюда птицы и самолёты, грохочет гром, появляются и исчезают молнии и радуги, северные сияния и Бог знает что ещё, льёт дождь и идёт снег, но всё изменяется и исчезает, кроме самого неба, с которым никогда ничего не происходило и, наверное, не произойдёт. Ведь небо - это не солнце, не птица и не северное сияние, а пространство, в котором солнце или птица рождается и умирает.
  
  Правда, иногда небо забывает о том, что оно - небо, и начинает думать. Например, думать, что оно не небо, а всего лишь птица или самолёт, летящий из точки А в точку Б, а быть всего лишь самолётом и лететь из точки А в точку Б по суровой прямой и даже без единой посадки в точке Ы, да ещё и на второсортном авиационном топливе - это очень нерадостно, особенно если где-то в самой глубине себя самолёт помнит, что он всё-таки небо, а не самолёт. А он помнит, всегда, и рано или поздно это странное воспоминание превращается в смутную надежду, надежда в веру, а вера, само собою, в любовь. И тогда он уже окончательно и бесповоротно вспоминает, что он вовсе не самолёт, для которого существуют какие-то там точки и которому нужно какое-то там топливо, а небо, вечное счастье, и в этом самом вечном счастье растворяется без следа всё, что можно назвать словами, все иллюзии, которые так мучили его, и его главная иллюзия - он сам.
  
  
  Вот эта улица, вот этот дом. Он задумался о чём-то, а вернувшись в реальность, понял, что сидит на переднем сидении рядом с водителем, что автомобиль едет по той самой улице, и что этого не может быть - он твёрдо помнил, что, до того как он задумался, он находился далеко не в родном городе, а почти в чужой стране, столь же прекрасной, сколь и опасной - во всяком случае, лично для него. Он не знал, зачем он здесь. Но он был не один. С ним был тот, кого он называл "учителем" и кто называл его "другом", - и он верил, что "учитель" знает или узнает, зачем они, вопреки всему и прежде всего разуму, решили поставить всё то немногое, что они имели, включая их жизни, на зеро и прилететь сюда. Хотя вряд ли их жизни принадлежали им самим.
  
  Охота на человека началась ещё задолго до посадки на самолёт. У Исы, его "учителя", были не только друзья, но и враги, а значит и у него самого тоже. Не успели они приехать, как начали переезжать - с побережья к горам, с гор на побережье, из города в город, с квартиры на квартиру, от одного брата Исы к другому, они сменили одиннадцать сим-карт "Мегафон Кавказ" и девять телефонов "Nokia 1200" (номер у них был один на двоих), они непрерывно курили отличную иранскую травку, но ничего не хотело меняться и кончаться - за ними, на запах их страха, след в след, всё так же шли немногословные призраки бородатых людей в камуфляже и с автоматами, и, естественно, для призраков не было никакой разницы между Исой и им самим, хотя он не смог бы рассказать им ничего интересного даже если бы они перерезали ему горло.
  
  Он хорошо запомнил момент, когда призракам почти удалось материализоваться. Они с Исой ночевали в доме, где пятнадцать лет назад двумя генералами был подписан мирный договор, ставший концом одной войны и началом другой, а также ставший началом конца для обоих генералов. Они почти не разговаривали, всё, что могло быть сказано, уже было тысячу и один раз сказано, они напряжённо прислушивались к недвусмысленно чёрной южной ночи и на рассвете услышали именно то, что меньше всего хотели бы услышать - шум подъезжающего к дому автомобиля. Это всё ещё могло быть что угодно, но и он и Иса как-то сразу поняли, кто это, и что через минуту или две минуты "они" будут наверху, в их комнате. Что он почувствовал тогда, за минуту до вполне вероятной смерти или чего-то, что могло оказаться даже хуже смерти? Странно, но страха в целом не было. Скорее это была апатия, какая-то душевная и физическая тупость, как будто где-то там, в самой глубине себя, он уже заранее смирился с любым исходом этого путешествия. Он вспомнил об Исе и взглянул на него - тот, закатив глаза, лежал на застеленной постели, в которой пятнадцать лет назад спал генерал, пять лет назад расстрелянный своими же солдатами. Иса, кажется, молился - но на каком-то совсем нездешнем, потустороннем языке, возможно, непонятном и самому "учителю". Однако призракам, как и ему в его снах, тоже в самый последний момент не хватило самого последнего усилия. Так он и оказался на переднем сиденье белого "мерина", увозившего его с той самой улицы через многие тысячи трудных и опасных километров на ту же самую улицу, в одном из дворов которой, в трещине на асфальте, наверняка, до сих пор лежит тот самый измусоленный его губами и временем окурок.
  
  
  Но тогда, в горах, он заглянул за последнюю границу, разделяющую "всё" и Нечто, уже во второй раз. Первый раз был намного раньше - здесь, в этом самом доме, и по его собственной инициативе. Самоубийство не было минутным порывом - скорее взвешенным решением до крайней степени эгоистичного, переполненного жалостью к себе странного существа - наполовину человека не вполне определённого пола, наполовину привидения. Выбирая способ, место и время он всё продумал и хорошо подготовился, но, видимо, всё же недостаточно хорошо, раз остался жив. Он хорошо помнил тот день, когда он, как обычно, вместо университета пошёл в пустой в эти часы городской парк, взял в ларьке по соседству пива и начал убираться алкоголем. О чём он думал? Этого он не помнил. Может быть, плакал. Он помнил, что много пил и курил, а потом посмотрел на часы и поднялся.
  
  Зашёл в этот самый двор, зашёл в туалет, помочился, вышел. Сейчас он зайдёт в дом, сделает петлю. Ему остаётся несколько минут здесь, в этом дворе, на этой улице, в этом городе, что дальше? Он никогда не верил в смерть как в конец всего, даже в тот момент. Но и не мог даже примерно предположить, что и кто ждёт его в тех далёких краях, куда он на этот раз собрался дезертировать. Может быть, что-то, что хуже, чем ничего. И в этот момент сквозь пьяные слёзы он увидел этот момент как пространство - увидел, что он сам и всё, что он видел и не видел, находится внутри этого момента, внутри вечности, как внутри огромного куска прозрачного льда или янтаря и на одну бесконечную секунду ощутил всю тяжесть этой бесконечной секунды на своих плечах. Может быть это и было То Самое. Больше ничего интересного, кроме масштабного теракта в Америке, в этот день не произошло.
  
  
  Странная жизнь, странные люди, его странный отец и его странная мать, он никогда не понимал и не чувствовал их, он боялся и ненавидел их и убегал от них снова и снова, в большие и очень большие города, в кромешное пьянство и в злые стихи, в пустые фантазии о той самой женщине, которая однажды просто придёт и своим приходом расставит всё в его и её мире на свои места, в приятную и ничтожную жизнь офисной крысы, в мечты о мести и власти, но вновь и вновь он возвращался к ним, сюда, в этот двор - на этот раз почти под дулами автоматов, и, наверное, теперь они отпустят его только тогда, когда он сможет полюбить их. Тогда он сможет стать отцом. А может быть, просто поймёт, что всегда им и был и что никогда никуда не уезжал и не уедет. Он понял, что его жизнь была прекрасна, но ему уже было слишком мало всех его жизней. Он хотел прожить каждую жизнь каждого человека и стать им, хотел, чтобы для него не осталось "чужой" боли и "чужой" радости, хотел стать полноценной частью этого мира и всем этим прекрасным и всё-таки пока ещё очень странным для него миром всецело, и, как бы он ни был слаб, он будет идти к этому, пока он не умрёт - то есть вечно, потому что верит и любит, какой бы эта вера и любовь не была и не казалась. А потом он просто растворится в них, в своих любимых, и в маме, и в папе. Растворится в небе, в вечном счастье, которым он, на самом деле, всегда был и всегда будет.
  
  
  
  НАПРАСНЫЕ СЛОВА (2011)
  о современной русской литературе
  
  Между нами - я с трудом понимаю, что именно я сейчас пишу. И, главное, для кого и для чего. Кого может реально интересовать моё мнение о современной русской литературе, кроме моих друзей (да и то далеко не всех)?
  
  Тем не менее, всё это меня не особенно смущает. Знаете почему? Потому что точно в таком же положении находятся 99,9% современных литераторов.
  
  Под "литераторами" я, в данном случае, подразумеваю людей, которые пишут то, что принято называть художественной литературой. То есть не детективы, не книги о вкусной и здоровой пище, не женские романы и тому подобное. И печатаются. То есть хотя бы раз в году публикуют хотя бы одно стихотворение хотя бы в собственном ЖЖ. Тем самым хотя бы номинально принимая участие в так называемой литературной жизни. Людей, которые пишут, но по тем или иным причинам не публикуют написанное, называть литераторами, наверное, было бы некорректно.
  
  Так вот, о литераторах. У некоторых из них есть написанные и опубликованные книги. Много книг. Дипломы, медали и звания. Даже деньги. Всё, кроме одного - читателя. Поэтому когда они берут в руки пресловутое "перо" или просто включают компьютер - они оказываются точно в таком же положении, как и я сейчас. То, что они пишут, никому, кроме их друзей (да и то далеко не всех), реально не интересно.
  
  Это отсутствие внятного читателя, внятного слушателя или собеседника писателя, по моему мнению, и есть главная особенность современной русской литературы. (Я говорю о ситуации в русскоязычной литературе, так как её я знаю лучше. Но за границей, во всяком случае, в Европе и США, насколько мне известно, отсутствие читателя - проблема ещё более острая и давняя.)
  
  Конечно, я несколько утрирую, огрубляю и округляю. Есть ещё и одна десятая (или сотая, или тысячная) процента. В которую, например, попадает Виктор Пелевин. Этот писатель может даже позволить себе жить на доходы от продажи своих книг. То есть у него не только есть реальный читатель. Но этот реальный читатель настолько реальный, что он своего писателя кормит.
  
  Часть литераторов зарабатывает на жизнь окололитературной работой. Которая имеет отношение к литературе, но не имеет отношения к их творчеству. (Журналисты-редакторы, преподаватели литературы, в лучшем случае - книжные обозреватели, и так далее и тому подобное.) Часть - работой, которая не имеет отношения ни к тому, ни к другому. Вплоть до почтальонов и грузчиков включительно. Есть и счастливое меньшинство. Которое занимается только творчеством. Но эти люди всё равно не живут на доходы от своих книг, как Пелевин. Они живут на деньги государства (или сразу нескольких государств) или на деньги частных "меценатов". И процесс распределения этих денег, как правило, не имеет прямого отношения к текстам счастливых обладателей грантов, премий и стипендий.
  
  Гранты, премии и стипендии обычно раздаются исходя из личных симпатий и пристрастий - к самим людям, а не к их текстам. Ещё чаще - из мотивов меркантильного ("ты мне - я тебе") или политического характера (не за то, что "хороший писатель", а за то, что "коммунист" или "демократ"). То есть когда все эти лауреаты и стипендиаты, обласканные вниманием издателей и критиков, снова садятся за лист бумаги или за монитор - они снова не понимают, для кого и для чего они это делают. Несмотря на все свои регалии. А вот Пелевин как раз понимает. Но таких как он - очень немного.
  
  Это тягостное ощущение бессмысленности своего труда, и, в какой-то степени, жизни, внезапно всплывающее из самой глубины души, думаю, знакомо почти каждому современному российскому литератору, независимо ни от чего. Потому что отсутствие реального читателя невозможно компенсировать никакими деньгами или хорошо изданными собраниями сочинений в суперобложках. Напрасные слова, слова, которые никому не нужны, не перестанут быть напрасными только оттого, что их качественно издали, а тому, кто их написал, дали премию или даже орден.
  
  После распада СССР с литературной жизнью произошло то же самое, что и со всем остальным. Начался процесс полураспада. Во времена Союза русскоязычная литература чётко делилась на два практически параллельных мира. На литературу советскую и литературу антисоветскую (к которой можно приплюсовать и эмигрантскую). Опубликованные книги "официальных" писателей лежали на полках в книжных магазинах и библиотеках. Неопубликованные (или опубликованные на Западе) книги "неофициальных" писателей ходили в самиздате. Но и тех и других читали и знали.
  
  Однако во всём этом был сильный политический подтекст. Большинство товарищей и господ интересовала не литература сама по себе, а её политическая составляющая. После начала "перестройки" литературу начали стремительно теснить СМИ, русский и зарубежный рок и попса, более или менее оппозиционные политики - которым была предоставлена сначала очень относительная, а потом всё более и более абсолютная свобода. Конкурировать с программой "600 секунд" и группой "Кино" литераторы не смогли. Слово проиграло картинке и музыке. А во второй половине девяностых и в нулевых - и сам интерес к политике в России сильно сошёл на нет.
  
  Кстати, до того, как литература была "взята на вооружение" советскими и антисоветскими политиками в качестве мощнейшего средства пропаганды и контрпропаганды, она тоже не была массовым искусством. Тиражи книг поэтов серебряного века, как и тиражи книг Пушкина и Лермонтова, в дореволюционной России были очень и очень скромными. По сравнению с тиражами советских писателей не первого и даже не второго ряда. Единственное известное мне исключение из правил - Есенин, которого действительно можно назвать известным поэтом. Но и это произошло во многом из-за того, что многие стихи Есенина стали народными песнями.
  
  Я в своей жизни встречал очень много так называемых писателей, разных - признанных и непризнанных. Все они худо-бедно были ещё и читателями. Но я ни разу - ни разу! - не встречал человека, который был бы просто читателем - то есть такого, который имел бы более или менее глубокий интерес к литературе, но при этом сам ничего не писал бы и не публиковал.
  
  Психологический типаж "писателя", особенно "поэта", как крайней формы "писателя" - это сочетание сверхчувствительности к собственным переживаниям и святой веры в собственную значительность, прежде всего, в значительность своих текстов. Ну должен человек во что-то верить, если не в Бога, то хотя бы в себя и в собственную гениальность. Иначе ему вообще не захочется жить на этой Земле. Человек является "поэтом" только в тот момент, когда он пишет стихи. В остальное время он кто-то другой - в зависимости от того, чем именно он сейчас занимается. Но "поэт" уверен в том, что он "поэт" каждую минуту своей жизни - даже если он за последние десять лет не написал ни строчки. Потому что за маской "поэта" очень удобно прятаться от настоящего себя и настоящей жизни. До тех пор, пока душе окончательно не надоест сидеть в этом самозаточении. Жить без маски непросто, но и существовать в тюрьме собственного эго тоже нелегко.
  
  Литература - это только маленькая частица бесконечно разнообразного мира, а не весь мир. К Богу можно обратиться и напрямую - не только без хореев и ямбов, но и вообще без слов. Было бы настоящее желание это сделать... Стихи и проза - это всего лишь мысли и чувства, более или менее удачно изложенные в столбик и в рифму или наоборот. (Пусть изредка и с отголосками чего-то очень высокого.) Но попробуйте убедить в этом "поэта". Ему кажется, что весь мир вертится вокруг литературы (то есть вокруг его стихов). "Поэт" всегда хотя бы чуть-чуть надеется на литературное бессмертие. Как будто изначально каждая душа уже не бессмертна. Но "поэтов" не интересует бессмертие души. "Поэтов" интересует бессмертие эго, мимолётного человеческого воплощения.
  
  Большинство современных литераторов, сознательно или подсознательно, тоскует по читателю. И пытается так или иначе его привлечь - кто чем, достигая при этом обратного эффекта. Лучшие строчки и стихи пишутся для себя. Потому что себя мы боимся меньше, чем других. И наедине с собой можем быть более искренними и открытыми, чем на людях. А там, где искренность и открытость - там, в конце концов, и любовь, которая, на самом-то деле, и привлекает. Возможно, если литераторы окончательно и бесповоротно отчаются вернуть читателя и начнут честно писать только для себя, то читатель к ним как раз и вернётся. А может быть, и нет.
  
  Может быть, это не только конец литературы, но и конец языка вообще. Но стоит ли в связи с этим заламывать руки и биться головой об стену - только потому, что на наших глазах отмирает что-то всё менее и менее актуальное, пусть всё ещё и привычное? Тем, кто любит, слова не нужны...
  
  
  
  ПРОБЛЕМА АВТОРСТВА (2012)
  вне конкурса
  
  Однажды я слышал такую историю. В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мудрец, который всегда говорил, что никаких проблем не существует, а существует только любовь Бога. Как-то раз он пришёл в больницу и зашёл в палату, где лежала тяжелобольная женщина. Она чувствовала себя очень плохо, была озлоблена на всех людей и на весь белый свет и не очень хотела жить. Женщина подняла одеяло и показала мудрецу свои ноги - точнее одну ногу. Второй не было - её отрезали врачи. Больная спросила мудреца: "Ну и как, по-твоему, это тоже не проблема?" Он посмотрел ей в глаза и с болью в голосе ответил: "Да, я вижу здесь очень большую проблему". Женщина торжествующе усмехнулась. Мудрец продолжил: "Но проблема не в том, что у тебя нет одной ноги. Проблема в том, что ты думаешь, что у тебя должно быть две ноги". Тогда потрясённая женщина задумалась, а потом - простодушно рассмеялась, впервые за много лет.
  
  Тема нашего конкурса обозначена как "проблема авторства". И поэтому, приступая к этим запискам, я, волей-неволей, чувствую себя тем самым мудрецом-огурцом. Потому что решительно не вижу в "проблеме авторства" никакой проблемы. А точнее - вижу совершенно другую проблему, которая, впрочем, тоже проблемой не является. А является вопросом времени. Теперь попытаюсь более внятно пояснить, что я имею в своём виду.
  
  На мой взгляд, глубочайшим заблуждением, которое свойственно почти каждому человеку, является уверенность в том, что ему кто-то что-то должен. (Давайте назовём этого "кого-то", который у нас, почему-то, вечно в долгах, как в репьях - Богом. Хотя воинствующие атеисты, разумеется, могут заменить слово "Бог" на слово "жизнь", "Вселенная", "природа" или любое другое подходящее. От этого мало что изменится.) Эта уверенность может отсутствовать на словах, но почти всегда присутствует на деле, больше или меньше. Между тем, куда более естественно не требовать от Бога, якобы, положенного, а благодарить Его за то, что имеется по факту. Существуют дети и взрослые, более зрелые и менее зрелые души. Для ребёнка нормальным состоянием является "дай", для взрослого - состояние "бери" и "спасибо". Причём такому эгоистичному "ребёнку" может быть и тридцать, и шестьдесят, и даже девяносто лет... А "взрослому" - десять...
  
  Поэтому никакой проблемы в том, что кто-то, намеренно или нечаянно, присваивает себе чужие произведения, а потом получает с этого материальные или любые другие дивиденды, я не вижу. Я вижу другую проблему - в, скажем так, жадности "авторов", которые не могут понять одного - настоящим автором любых произведений, особенно самых талантливых и даже гениальных, является Бог и только Бог. Человек в данной ситуации, как и в любой другой, может рассчитывать только на роль проводника Его воли. И это и есть величайшее счастье, доступное человеку - быть, скажем так, богопроводом. Поэтому никаких "чужих" произведений, как и "своих", в общем-то, не было и нет...
  
  А жадность, в свою очередь, прямое следствие недоверия всё тому же Богу. Недостатка веры в то, что за любыми действиями любых "плагиаторов" стоит именно Его воля. В то, что Ему виднее, сколько денег и славы должен иметь каждый человек. В то, что это мы живём по Его сценарию, а не Он подстраивается под наши "хотелки" и "нехотелки". В то, что одна нога лучше чем две - именно для тебя и именно здесь и сейчас...
  
  Посему вовсе не "проблема авторства", всемирный финансовый кризис или третья мировая война, а недоверие Богу и является единственной настоящей проблемой. Но и этой проблемы, в общем-то, не существует. Ведь все "дети" становятся "взрослыми", если не прямо сейчас, так сильно потом - совсем в другое время и совсем в другом месте. И, в конце концов, постепенно открывают для себя настоящую красоту настоящей жизни, основанной не на нашем эгоизме, а на мудрой воле Бога, на Его бесконечной любви ко всем нам и к каждой душе в отдельности. Счастье неизбежно и ничто не мешает стремиться к нему прямо сейчас изо всех своих сил. Я верю, что именно для этого все мы и пришли сюда, в мир людей. Для того, чтобы научиться быть любимыми и любить.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"