(Или Суровая быль о несчастном Боре на Черном море
и
совершенно невозможной, но неизбежной, чуче...)
Собирайтесь, девки, в кучу - я вам чучу... отчубучу!
(Русская старинная песня)
В тихом пустынном месте у воды неподвижно сидела чуча. Или лежала?..
Этого у них никогда нельзя толком понять из-за особенностей и нелепостей скверной фигуры, а главное, конечно - из-за непривычного нам, странного сложения... Да и место у моря, - в сезон-то?.. - было тоже странно пустынным: Ну очень уж оно должно было бы быть неудобным для купания, чтобы пустынным оставаться... Совсем уж дрянным. Хотя, с виду... Вряд ли. Вода, как вода - холодная и еще чистая в этот час. А берег, как берег: галька, густой южный кустарник, - очень, говорят, подходящий для санаторно-курортной терапии...
Так вот, эта самая преподобная чуча там, значит, сидела-лежала зачем-то, а молодой, но, к сожалению, очень самонадеянный человек - напротив - неторопливо и, что особенно важно отметить, рассеянно спускался на этот, безлюдный пока, пляж, размышляя о своем - о вечном.
Конечно, очень может быть, что оно, место сие подозрительное, - или, все-таки, дрянное? - было огорожено и охраняемо Ею. Чучей этой - весьма неясной и тоже... дрянновато-диковатой. Вне всяких сомнений, такое вполне возможно предположить на курортном побережье, но... Но. Чтоб этакая-то пакость, прости Господи, и вздумала, хоть
как-нибудь потрудиться, пользу общественную принести, охраняя важный государственный объект, пусть и за весьма скромное - даже для таких бомжей - вознаграждение? Эт-то, знаете ли... Фантастика. Причем, даже - не научная. Эфнтези, какое-то новомодное. Этакое, извините, могли бы - и могут, что характерно! - позволить себе брякнуть для эпатажа и выпендрежа, в определенном состоянии конечно, - некоторые, не вполне, видимо, здоровые обитатели Приюта Муз - альтруисты сплошь... Они - обоеполый и всевозрастной контингент бывшего ведомственного писательского санатория, по старой привычке наверно, (писатели и поэты, сплошь) так и отдыхают до сих пор тут, на юге... Это в двух белых, старой еще постройки, корпусах с колоннами. Которые высятся на горе, в лавровых зарослях - напоминанием былого Небывалого великолепия. Они. Но никак не мы - нормальные отдыхающие, невольные свидетели происходящего иногда на наших глазах, без нашего на то ведома, - могли бы заявить такую дичь собачью. Чуча!, видите ли... Нам ли лапшу на уши кому-то вешать, э-эх.
Так вот... Скорее уж можно теперь было бы предположить, что место пустынным стало по самой прозаической причине: Люди просто разбежались, - от такой-то соседушки?! - но это тоже вряд ли. Стала бы она, гадость эта, к себе теперь внимание излишнее привлекать, являясь на пляж открыто - во всем своем голом безобразии, когда у нее уже определенная цель наверняка была?
Конечно же - нет! - не стала бы показываться даже. Чего-чего, охотиться-то за нашим братом они, стервы, очень умеют. Научились, как практика показывает, и давно... Ведь сразу бы - милиция, шум, то - се!.. Ей это надо? Когда такое задумано, когда задняя мысль в башке играет...
Короче, конечно же, она, скорее всего, просто забралась сюда, - в святая святых, - за ведомственную ограду, еще утром, когда никто этого не видел и помешать скотине не мог. Собак всех сразу попереловила, или разогнала, чтоб не помешали задуманному. Знала же, кого здесь, вероятнее всего, встретит, сволочь... Не к бандюкам в Пальмиру полезла, подлюка осторожная, ни в Лазурь или в Зорьку- за новыми русским, ни даже во вновь отремонтированный Звездный -к ученым! Хотя, какие там теперь ученые... А вот выбрала же, Извергиня нерусская.
В общем, Он беспечно спускался, а Она сидела сторожко на этом своем хитром месте и, естественно, не двигалась, как в засаде. Только большой отвислый живот ее время от времени подрагивал, будто в темных бездонных и вздуваемых недрах его что-то еще все-таки происходило и совершалось. Ну, - мало ли? - что-нибудь простое - остатки какие-нибудь...
Тут в воде - сзади - громко плюхнуло! Может, рыба разыгралась, может быть, аквалангист из Пальмиры, за нею охотившийся?.. А, может, и так - что-то вообще - к делу совсем не относящееся. Метеорит какой-нибудь бултыхнул, или бутылку пустую кто с верхних этажей... Но у чучи живот - так и дернуло, так и вильнуло! Там гулко заурчало и злобно булькнуло. Чудовище, блеснув чистым фиолетовым глазом, с деланным высокомерием отвернулось, с показным жеравнодушием цыкнуло зубом и нервно сплюнуло в лавры, попав даже немного себе на живот. На воду больше не косилось - слишком далеко, даже для нее, плеснуло и слишком неопределенно...
Нельзя сказать, чтобы существо теперь было очень голодно. Чего бы это вдруг, в разгар-то туристского сезона, когда вокруг столько разнообразных приезжих индивидуальностей, которых бы хватились только через месяц - не раньше?.. Но, с другой стороны, и сытым тоже его было бы назвать неверно и преждевременно... Большим бы это было, как скоро выяснилось, преувеличением. Поскольку взрослые, половозрелые особи эти, никогда не бывают ни полностью сыты, ни зверски голодны - ведь и зверями-то их, таких хитро-мудрых, не назовешь в полном смысле слова, - то можно, с большой степенью вероятности, представить дело так, что чуча, конкретно эта, находилась теперь в обычном для нее состоянии - в ожидании трапезы. Не более. Но и не менее...
Всегда, еще можно добавить к тому же, этим мерзавкам, ни холодно, ни жарко. Во всяком случае, здесь - на юге... Да и настроения их, говорят знающие, никогда не поймешь: то ли - лоб наморщила - задумалась, то ли хмурится недовольно; то ли - рот до ушей - лыбится, дрянь этакая: надумала что-то - гнусность какую-нибудь очередную, то ли просто ощерилась и губу нижнюю чешет... Довольны ли они нами - людьми, негодуют ли на что-то? Может быть даже и справедливо иногда... Увы, нам, - хоть и двуногим тоже, - не постичь этого никогда! Ни при каких, так сказать, обстоятельствах слишком разного менталитета: Рожа и рожа. Ну?.. То красная, то бледная, то какая-то синюшная... Черт знает.
И никакой официальной связи с окружающей действительностью! Всячески избегают малейших контактов с прессой, с властью... Тварюги, одним словом. И Крым, и Рым прошли... Что с них возьмешь? Ну, наврет она тебе семь верст до небес..., - и что характерно: все лесом, - про летающие тарелки из параллельного мира, или три короба навалит про несчастную чучу из древней Кучи?.. Так что, - верить? - науку подключать, общественность?! Да... Пробовали уж, знаем. Сами, наверно, читали - умеем. Они, кстати, сплошь неграмотные - проверялось... Загадка нового века - тысячелетья, если угодно! - как же эти дуры проклятые литераторов-то перспективных различают, а?! Самых-самых обещающих, причем... И, заметьте, даже - начинающих! По манерам, что ли? От ведь... Просто, наверно, уж мы, как привыкли всех и вся одушевлять - от каких-нибудь там премудрых дельфинов, до домашних потешных хомячков и домовых-барабашек - так и продолжаем с совершенно дикими и невозможными чучами: То оно, существо это пакостное и опасное, нам задумчивым покажется, то печальным. Люди же? А людям, сами понимаете, что свойственно...
Вот и молодой прозаик Б... - а-а, (что уж теперь-то?) просто Боря - неторопливо и, по курортному, беспечно спускался к морю. Зажав в зубах большую курительную трубку, он задумчиво вглядывался в сияющую небесную даль, будто за далеким морским горизонтом теперь же пытался рассмотреть в своем ближайшем будущем что-то очень значительное, ведомое лишь - ему - одному. Жить человеку Боре теперь было легко и радостно: Ему - надежде Современной русской литературы!.. Так сказано было прилюдно в кулуарах одного из Форумов Большого рунетовского журнала и передано, разумеется - по большому же секрету, возгордившемуся от отчаяния. Ведь сказано-то было - ох, каким Человеком! - Столпом, Глыбой, Завсегдатаем... Передававший, от почтения к обоим, не только имени Похвалившего не назвал впрямую, но даже - псевдонима! А все равно, по масштабам Говорившего и Сказанного, было понятно: это Сам печально-ироничный Завсегдатай!
Эх, но дело теперь не в этом... К сожалению. Глядеть-то молодой прозаик глядел, но, - увы нам и ах, - не туда, к несчастью: Ведь того, что творилось в двух шагах - не фигурально, а буквально в двух!.. - не видел. Черт малахольный... Вот же судьба какая? А оно ж, кто знает, может быть?.. Взгляни он себе под ноги, а не в бушующие дали и финансовые перспективы будущих электронно-бумажных творений?.. Взгляни он на замершее в теньке лавра, распластанное на гальке розоватое брюхастое чудище - заметь наконец-то его, - и ужаснись! - тогда... Тогда, вполне могло случиться, и грустная история отечественной словесности пошла бы по другому, более приемлемому пути! Кто знает... Кто ж теперь это может предречь, ведь Боря-то... Э-эх.
Он-то, прозаик наш долбанный, хотя и глядел вдумчиво в свою пророческую даль, но однако же, того, что следовало бы в первуюголову, что под носом самым его горбатым творится, не увидел. ...А ведь с самого детства обладал природным недюжинным оком прозорливца, способным даже в потемки и дебри человеческой породы, природы и натуры проникать! Не то что - во вполне прозрачные намеренья, ( даже не в дебрях...) таившейся чучи, вникнуть и распознать их, очевидные... Да еще сам, к тому же, и в очках был! Правда - в солнечных... Но - ах не ах - Судьба. Злой Рок, Фортуна, если можно так выразиться - не фунт изюма - Astorum kreysi, как говаривали в сердцах древние... латиняне. (Или египтяне?) Гляди в оба, не съели чтобы! Да-с.
Тут еще трубка эта... Мандюлина была настолько тяжела, что Боря, даже крепко стиснув мундштук зубами, все же на каждом шагу опасался, что она непременно выскользнет изо рта и, грянет-падет под ноги, рассыпая с таким трудом запихнутый в нее предварительно табак (перед настоящей набивкой). Да, к тому же, и - чего доброго - пребольно по голой волосатой ноге снова ударит, как недавно на людях случилось...
Он потому-то и двигался так медленно, осторожно, дабы уловить момент. Все внимание, можно сказать, на нее направлено было. Вы понимаете?!.. Угораздило же этакую тюлю прикупить. Да еще и дорогущую!.. Импорт конечно. А с виду - глиняная? Это все, конечно же, до некоторой степени и неким образом, омрачало настроение, бросало, так сказать, тень на последние светлые минуты. Но, что поделаешь, - было, было! Слов из песни... От напряжения сводило челюсти, и маленькое лицо Бориса от этого казалось остервенелым. Но выражение такое на лице нравилось писателю, и он терпел. Придерживать же трубку рукой, как это постоянно делают многие опытные курильщики рассыпного табака, наш герой почему-то опять-таки стеснялся. Как-то, ему казалось, унизительно все это и неправильно изначально: ведь могут запросто подумать, что он и трубку свою курить не умеет... Чего доброго-то? На каждый роток, как говорится...
Итак - все же: Боря спускался к морю, а на этом пути его скорбном, последнем подло затаилась... чуча. Обычная чуча, ничем особенным не примечательная, средних размеров прожора, - тварь и тварь - каких теперь везде, к стати сказать, развелось на воле - глазу больно. Посмотрите, что у творческих клубов делается: в кустах, в туалетах, за мусорными ящиками... Даже иногда - в подсобные помещения прокрадываются, подлые! Ужас... Говорят, будто бы кто-то видел одну такую прирученной - на коротком поводке и в громадном проволочном наморднике. Да... У того самого, кстати, держателя Большой библиотеки и электронного журнала... Якобы тварюги эти безобразные и позорные настолько ценят людей неординарных, что предпочитают даже... Если и не сожрать, то хоть так. Но это вряд ли. Скорее всего врут. Как обычно. Ведь им, пустомелям, что? Прокукарекал в пространство, - да хоть и виртуальное! - свою дикую чушь и - в сторону. Забыли. Что там... А тут думай. Чем же он ее кормит тогда? А? ...То-то.
Вот и теперь тоже, будто бы вроде кто-то сам лично видел, как Боря неспешным и - по известной причине - нетвердым шагом все-таки приближался к этой своей роковой встрече. Но даже, если и так... То что - что?! - возможно было бы предпринять в такой, явно безвыходной, ситуации? Да ровным счетом... Ни-че-го. И точка! Да кто бы, - кто?! - какой дремучий и неисправимый оптимист-пессимист, предположил бы в этом малорослом, косноязычном, чернявеньком сморчке, каким обычно казался окружающим Боба, новый, - может быть, только нарождающийся, - талант и огромное, потрясающее самомнение, способное привлечь, обычно очень разборчивых и осторожных в оценках эстетствующих, чуч? Да никто. Во всем мире...
Однако. Ну, предположи он, этот гипотетический неумеренный фантазер, такое заумное обстоятельство - честолюбивые родственники, скажем - и вздумай как-то помешать встрече, расстроить ее каким-нибудь известным способом?.. Скажем, предостереги он писателя из зависти - или каких-то иных добрых чувств, - то, что бы у него из этой затеи вышло? А?! То-то... Разве бы кто-нибудь, даже сам Боря, поверил бы в этакую дичь и чушь о подстерегающей занесшегося человека смертельной опасности? Да никогда, не при каких обстоятельствах! Сколько примеров...
Пока все не случилось, молодой человек мог конечно предполагать в себе совершенно неизвестные масштабы дарования и быть этим важным обстоятельством очень горд, ведь его, по любым меркам - неординарное, эссе было наконец-то закончено и, с помощью дяди-программиста, красиво размещено на сайде того самого журнала... Получен был даже некий условный, но ощутимый, гонорар от матери! А это не шутка. Трубку вот купил... В писательский санаторий отправлен. Ну, а ехидные приколы всяких там завистливых, и потому - бездарных, псевдонимов (псевдо... мимов?), ясное дело, мелочные - типа: Что ж так безграмотно-то, мол. чел?, О чем это Вы, сударь, и для чего? или вовсе - обидное молчание... Да кого и когда это останавливало, вы что? Старо, как... А вообще, - подумал вдруг Боря, приблизившись к морю и темно-зеленым зарослям лавра, - красивое ведь слово?... Попробовал срифмовать: Гонорар... Гонор-ар? ...Бар? Быть может, в нем и настоящий поэт зарыт - до поры... Ведь какие перспективы?! ...Но пока, к досаде, выходило только лишь многозначительное - намекающее на что-то: Гонорар - пар, дар - бар... Божий Дар? Да вот разве еще - многообещающее - кочегар?!.. Но это все потом, потом! Столько, черт их всех возьми, впереди...
А впереди была только чуча.
Пока же Боря решил наконец, как следует, набить трубку и раскурить ее. (На людях, возле столовой, не стал: постеснялся...) Не появляться же, в самом деле, на пляже с незажженной трубкой, как той лох из Зорьки, у которого она все время гасла? ...Голубенький пластиковый пакет с болгарским Нептуном прижат был к животу резинкой плавок. С этакой французской небрежностью... Подсмотрел вчера у одного дылды из Пальмиры, когда браток тоже купил табак.
Да, очень-очень многое должно измениться теперь! На его Дар правда обратили внимание пока только мать, да дядька... Но это ничего, это пока. Скоро разглядят, поймут! Поразятся. Вот он за настоящий роман возьмется... Или - за стихи - лучше?.. Но да ладно - заботы... Это все потом. Теперь же вот в ознаменование новой Полосы жизни он здесь - у Черного моря! Как Грин, как Куприн... (Опять-таки рифмуется! Почти само собой у него получается. А они говорят еще...) Отдых перед Началом. А оно будет... Вау-у-у! Уж он постарается. Началище.
Теплая струйка хороших чувств, - радостная такая, - подтолкнула юное сердце, и молодой человек заторопился. Чтобы с пляжа не увидели, как он будет мучаться с этой глиняной мандулой, ранимый юноша опрометчиво шагнул к зарослям вечнозеленого лавра. Сам. ...Ну что тут скажешь: это конечно было то самое м е с т о, это были те самые терапийные кусты, за которыми... Э-эх, жизнь-подлянка! Она самая. Сидела... Или - уж пусть лучше все-таки - лежала? ...Да, судьба. А от нее, как известно... Ведь он же ничего не знал?! Ничегошеньки. Он вообще не знал, что они, здесь на юге, везде водятся. Климат им, что ли?.. Даже не подозревал, как выяснилось, что они вообще где-нибудь водятся.
Чуча нечаянно крякнула (или пукнула от усилия?) и, метнувшись, гигантским подскоком мгновенно отрезала человеку (добыче!) последний путь наверх - к возможному отступлению, к самой надежде на... Хотя, все ж непонятно было - крякнула ли она, радуясь такой удаче, или же, - сетуя на сильную худобу Бори и его некоторую даже волосатость? Или от азарта... Но да - все равно теперь - трагедия разыгралась! Ведь в воде бы она его настигла еще быстрее? Да он и плавать-то... К величайшему сожалению.
Отрезанный от людей, от самой надежды, - вообще, от всего... мира, молодой человек, замерши с приоткрытым ртом, выронив трубку, - все же пребольно ударившую опять по тонкой ноге! - удивленно, и уже со страхом, всматривался в неизвестное брюхастое существо, невесть откуда образовавшееся... В кудряво-лохматой писательской головке, вместо обычного - Мама!.., нестандартно заметалось набатом подозрительное: Гонорар - пар... и - даже!!! - перспективное - Кочегар иногда. Хотя, какие теперь уж к чертям собачим... перспективы-то и, уж тем более - кочегары, а? В век-то атома и электроники... Но, все равно: внутри него уже что-то начало стремительно холодеть от странно знакомого предчувствия. Несчастный никогда не видел никаких чуч и, потому наверно, не сразу понял, что та - некоторым образом - слегка улыбалась. Кто знает, пойми он и, может быть, ему стало бы легче? А облегчившись и слегка успокоившись, он и повел бы себя иначе? Ведь по натуре своей исконной он был-то юноша совсем не агрессивный, как некоторые псевдонимы в журнале, не высокомерный, как... Э! Не надо. Он, даже и напротив: очень иногда, знаете ли, излишне деликатен был, даже робок, понимаете ли! Вместо того, чтобы ответить искрометной колкостью какому-нибудь Бодрому Аду на колкость, или - по мужски крепко - какому-нибудь Гусю лапчатому на площадную брань, он, хотя и очень хотелось обратного, скрытно молчал! А веди человек себя иначе... А! Что уж теперь? Поздно. После драки, сами понимаете... Но был, был у писателя шанс! Так и знайте... Не надо забывать. Даже, когда комментарий, какой-нибудь не тот, пишете... Чуча же?!
Чудина поморгала редкими светлыми ресничками и, вроде бы - почти по-русски, спокойно, но не без ехидности конечно, спросила:
- Это ты, сударик, зачем - сюда? Ведь слопаю...
- ..?!
Ему бы теперь не терять головы, - светлой наверно, но единственной! - взять бы себя в руки, не обижаться и попытаться свести все к шутке, но он... И-эх. Все писатели эмоционируют излишне. Настоящие конечно писатели, что и доказывает его...
- Сейчас же пропустите! - не к месту на Вы фальшиво вспылил бедный Боря и дохло прибавил: - Я сам тоже дружинник... - К чему он это брякнул? Тоже приплел. Она, что?.. Ладно. Попятился, попятился, формулируя привычно мысль: - Администрация обязана будет вызвать милицию - вас посадят!..
Докончить свою угрозу он не докончил - шершавой холодной лапищей чуча крепко ухватила его за тонкую поясницу и быстро понесла к смрадному, гадкому рту... Но сначала мимоходом обнюхала! Боря, почему-то поверив вдруг теперь окончательно, - сердце, сердце!
Чуткое - писательское подсказало, - пронзительно возопил, рефлекторно-сильно задергал худыми ногами и руками, тщетно пытаясь, видимо, освободиться из страшной хватки. Даже попытался сам куснуть большой волосатый палец мерзавки...
- Нельзя! Это нельзя-я-я!!! - так пронзительно взвизгнул он, что даже какая-то перепуганная шумом борьбы черноморская птаха, сорвалась вдруг с близкого куста и от греха, чтобы не оказаться вдруг свидетельницей этакого жуткого происшествия, отлетела над землей, будто скрываясь, куда-то подальше в гущу лавровых чащ. - Права не имеете, - в последнем отчаянии невесть что, и громче прежнего, замолол он, - у меня же талант?!.. и-и-айй!!!
Это снова было ошибкой. Чуча, вздрогнув от такого крика, воровато оглянулась на доносившиеся с соседнего пляжа веселые вопли и поспешно сунула перспективного, но излишне самонадеянного, юношу в грязный рот. Правда, у нее мелькнуло сомнение... Но только потому, то, скотина, от жадности и охотничьего волнения-азарта спутала знакомое слово талант с какой-то стыдной болезнью! А чучи очень осторожны в этих делах и брезгливы... Но - что поделать? - поздно. Поднятый эмоциональным Борей излишний шум стоил ему жизни и, что особенно обидно, несостоявшейся писательской стези. Ах, если бы, если бы?.. Э-эх.
Она его почти не жевала. Чмокнула раз - другой, икнула, дрогнула судорожно раздувшимся брюхом и, кривясь неприязненно, выплюнула на разноцветную гальку бело-голубые крохотные плавки, большие темные очки и прозрачный неаккуратно надорванный, будто его тоже грызли, пакет с табаком. Оброненная в момент нападения трубка бесполезно валялась у самой воды. Чуча, не меняя надменной позы со скрещенными на груди передними лапами, стремительно шагнула-скользнула к ней и, удовлетворенно крякнув-пукнув, умело отфутболила ее далеко от берега. Короткий плюк! и... все? Кончено. Потом она стала неуклюже примерять трофейные очки. Они, естественно, не налезали, - на эдакую-то харю? - тогда, отломав одну дужку, хищница некоторое время вдумчиво ковыряла-чесала ею в волосатом розово-морщинистом ухе. Поискав под ногами, она отшвырнула испорченные очки и садистски потопталась на плавках.
...И снова вытерла о них эти свои нижние плоские конечности с длинными мосластыми пальцами. Стала внимательнее вглядываться в истоптанную гальку: ...что-то, что-то еще?.. было! Ага... Не нагибаясь почти, цапнула безмерною лапой голубенький, неровно вскрытый пакет. Понюхала, сильнее расковыряла толстенным кривым мизинцем отверстие и, раздумчиво подкатив затуманенные глаза, попробовала жевать содержимое... Большое дряблое лицо ее обиженно сморщилось и напряглось - она опять досадливо сплюнула, но - на этот раз энергичнее и дальше - в море, в котором так и не искупался ни разу молодой эссеист Б... Да что там! - ...Просто Боря.
Но запах табака ей очевидно очень понравился... Долго и осторожно принюхивалась к остаткам. Потом, конечно, с удовольствием чихала - по сторонам, на всех и вся! - до слез. ...Хотя, слезы-то были и не совсем теми, которых бы хотелось... Все это время чуча неадекватно и безжалостно улыбалась, а левая - увеличившаяся - ноздря ее даже покраснела!
Позже, на том самом подозрительном месте, были найдены перепачканные, измятые плавки и поломанные солнечные очки, а сама чуча, получив свое, на некоторое время исчезла неизвестно куда.
Вот и ворует, говорят, теперь табак, эта позорная тварь, со страшной силой, где только сможет. То там, слышно, табачный киоск ломанули-обчистили, то там! А то и у частных курильщиков тоже, бывает... Того... - запасы резко, ни с того, ни с сего, - вдруг начинают катастрофически быстро уменьшаться по неизвестным причинам... Хотя, может быть, и не она это вовсе, не эта?.. Мало ли естественных причин? Все бывает.