На закате мы сели с Джонни около догорающего костра, в котором тлели угли вперемешку с уличным мусором. В руках у нас были стаканы и сигары.
Что ты мне скажешь насчет своей жизни, что ты понял за свои 40 лет?
-Джонни, да я понял многое что аж страшно поместить это все в один разговор. Брат, я видел разное и разных, я смотрел на то как убивают людей, как им в головы вбивают дюймовые гвозди и выстукивают гимн молотком по ним.
Какая мерзость.
- Какая проворность и мастерство! О нет не подумай что я заодно с ними, я просто имею уважение к своим врагам и знаю их сильные стороны.
Согласен с тобой. На твоем пути часто встречались женщины. Ты любишь их? Или тебе нравиться одна?
- Я не люблю женщин и мне не нравиться ни одна из них. На моем пути... на моем пути, Джонни , не было ни одной женщины, они были погодой на пути, а не им. Я видал множество женщин, я знал сотни, а поговорить вышло лишь с двумя, и эти разговоры были мелодией которую я изредка напреваю утром в сортире под песни петухов.
Ты встречал много людей, коллег, друзей. Для тебя важно что думают они о тебе?
-Джонни что за вопрос? Да мне плевать на чужое мнение. Если б я верил в то что мне говорят эти люди, я б уже трижды застрелился, дважды прыгнул под поезд , разрезал себе лицо, и вообще , Джонни, у меня б уже был инфаркт.
Что ты любишь?
- Я люблю три вещи в моей жизни, они заслуживают того что бы жить - запах коней, свет тлеющих углей и закат в Аризоне.
Джони засмотрелся на тонкую линию розового солнца которое вото вот сядет. Мы молчали и думали каждый о своем. Кони ржали тонкими голосами, ночь ложилась на степь Аризоны.
Закат