Аннотация: История про девочку Марину, в жизнь которой в одночасье вторглась тяжелая болезнь. Вторглась так, что, заполнив собой каждое мгновение, уже на могла оставить после себя места для веры в чудо и надежды. Но девочка вс равно верила. ...Существуют ли ангелы на самом деле? И в каком обличье они приходят к тем, кто в них верит? Кто ждет...
"ДЬЯВОЛЬСКИЙ" КОТ
Он сидел, прислонившись к батарее, на холодном полу подъезда и ждал ее. Прошло уже много времени, но она все не приходила. Он зябко поежился. Ветер, пробивавшийся сквозь щели в небольшом окошке, неприятно обдувал со всех сторон. Сколько еще ему придется ждать? Во время своего путешествия он попал под дождь и изрядно промок. Так что ему сейчас не повредило бы полежать где-нибудь в тепле и покое. К тому же, нога сильно болела. Наверное, ушиб где-то пока искал ее дом, бегал по всем подъездам в поисках ее квартиры. Но вот теперь, когда все самое сложное осталось позади, приходилось только ждать. Не дождаться он не мог. Встреча с ней стала его целью, его долгом. Он пришел на зов и уже не смог бы вернуться назад.
Внизу громко хлопнула дверь подъезда, послышались приближающиеся шаги и чьи-то голоса. Он встрепенулся, вскочил и глянул через решетку лестницы вниз. Точно! Это была она. Невозможно было перепутать: ведь именно ее лицо он видел во сне, слышал голос ее души...
* * * В просторном белом кабинете, на двери которого криво висела табличка с именем и фамилией врача, витал кислый душный запах больницы. Этот запах был давно знаком Марине: ведь уже несколько лет девочка регулярно появлялась в стенах этого скучного кабинета с холодными выбеленными стенами. За все время ее недолгой жизни образ больничных стен стал для девочки самым неприятным воспоминанием, от которого нестерпимо хотелось убежать. Оказаться где-нибудь посреди широкого цветущего поля с густым ковром высоких трав с хвостиками-метелками. Вдохнуть свежий манящий запах ветра, несущего с собой нежный и немного сладковатый аромат цветов, и раствориться в его мощном порыве и улететь куда глаза глядят, навстречу яркому бушующему чувству свободы.
"Будь утренним ветром, будь свободным!" - будто звучал в голове Марины чей-то незнакомый голос.
Образы сменяли один другой: лес, качающий зелеными вершинами, гладь бесконечного поля, таинственный шепот океанского прибоя. Все картинки представлялись такими яркими и живыми, что казалось, надо только сделать шаг вперед и очутишься в ней.
Себя же Марина видела посреди глубокой черной пустоты, одинокую, в нерешительности стоящую во мраке девочку. А впереди, как изображение другой реальности, виднелся таинственный и незнакомый мир, полный головокружительных приключений и открытий. Надо было только сделать шаг вперед, и все.
Но Марина не могла. Что-то не пускало ее, отталкивало назад, хватало сзади за плечи, удерживая в густой холодной пустоте ночи. Девочка собрала последние силы, рванулась и побежала к свету, уже чувствуя сладкий запах цветов и луговых трав, морского прибоя, свежесть весенних листьев.
Вдруг что-то резко заставило ее остановиться. Яркий образ, освещенный солнечным светом, погас, растворяясь во мгле, и осталось только воспоминание. Вроде бы такое же светлое и жизнерадостное, но, все же, одно лишь воспоминание. Хоть и продуманное до мелочей, но неживое.
Поток мечтаний нарушился, и Марина вдруг поняла, что по-прежнему сидит на жестком железном стуле в кабинете врача. Глаза открывать не хотелось: зачем? Ведь все равно увидишь только размытые фигуры, не имеющие четких контуров.
Марина уже практически не помнила, когда видела хорошо. Это воспоминание кололо, как иголками, от него начинало щекотать в носу, и ужасно хотелось плакать. Но девочка не смела плакать, хотя еще несколько лет назад, она бы давно ревела навзрыд, сжавшись в клубочек на кровати и жалуясь любимой игрушке.
Эти последние годы сильно изменили Марину, заставили ее повзрослеть, понять, что слезами нельзя ничего решить. Но иногда было так тоскливо, что хотелось выть: протяжно и печально, выть во весь голос, не замечая никого и ничего вокруг себя, выть, чтобы хоть куда-то деть свое горе.
И пусть слова "родовая травма" и "атрофия зрительного нерва" были девочке непонятны, она осознавала, что с каждым днем начинает видеть все хуже, и все окружающие предметы сливаются в единое мутное пятно, ни на что не похожее и почему-то страшно пугающее.
Рядом о чем-то разговаривали родители, и мама, тихонько всхлипывая, вытирала платочком слезы. В сознание девочки скучный и унылый образ больницы уже давно начал ассоциироваться со слезами мамы. Болезнь дочки в одночасье изменила ее. Сломала эту веселую молодую и жизнерадостную женщину. Убила в ней любовь к жизни.
- Не убивайтесь так, - послышался голос врача. - Будем надеяться, что девочка не потеряет зрение совсем. Она сможет различать крупные предметы, видеть солнечный свет. Но мама не слушала. Она спрятала лицо в промокший платок, наверно желая скрыться от всего мира, спрятаться где-нибудь. Ей ужасно хотелось верить, что все происходящее - просто кошмарный сон, который скоро кончится. Но он не кончался. - Есть шрифт Брайля, - продолжал врач. - Я уверен, Марина быстро научится по нему читать... Существуют специальные школы для детей с такими заболеваниями. Его прервал новый взрыв рыданий. - Ну что вы, в самом деле! - вспылил папа девочки. - Как будто не видите, как ей плохо. - он обнял жену за плечи и обратился к Марине: - Иди к брату, не за чем тебе тут находиться.
Девочка тихо вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь, и оглядела заполненный коридор. Витя сидел на скамейке в самом углу рядом с огромным цветочным горшком, из которого уныло торчало какое-то растение.
Марина тихонько присела рядом с братом, но он, казалось, даже не заметил ее и продолжал смотреть на экран своего мобильного телефона. - Что делаешь? - тихо спросила девочка. - Родители скоро? - угрюмо буркнул он в ответ, не отрывая взгляда от телефона. - Не знаю... - скучающе протянула Марина и отодвинулась к окну.
Небо, густо укрытое серыми тучами, выглядело угрюмо и мрачно. Только где-то вдалеке, застенчиво скрываясь за крышами городских домов, сквозь эту скучную пелену пробивались тонкие светлые лучики солнца, как надежда на светлые дни.
Девочка прижалась лицом и ладошками к стеклу, словно желая дотянуться до полупрозрачных теплых лучей. Будто с трепетной надеждой в сердце, что эти лучики разгонят ночь, плотно нависшую над их семьей. Марина заметила, что последние годы сильно изменили их всех, даже, казалось, подменили, оставив лишь внешнее сходство с прежними людьми.
Отец, прежде веселый молодой мужчина, старающийся все свободное время проводить с женой и детьми, сделался хмурым, стал больше засиживаться не работе, чтобы хоть ненадолго забывать о семейных проблемах. Мама полностью замкнулась в себе и, казалось, от горя постарела лет на десять. Она будто перестала жить, просто существовала. День, два, месяц... год...
- Из-за тебя это все! - однажды выпалил Витя, когда после очередного посещения больницы мама долго плакала, не в силах прийти в себя. - Из-за тебя, Маринка! Девочка непонимающе смотрела на брата. Ведь ей самой тоже было плохо, она не была ни в чем виноватой. - Не смей так говорить на сестру! - почти крикнул папа. - Не смей - она здесь ни при чём! - Да! Мариночка, миленькая! Все Мариночке! А я для вас вообще существую?! - Витя злобно посмотрел на всех и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Позади Марины послышались тихие шаги, и девочка обернулась. Мама подошла к ней, нежно обняла и прижала к себе. Она словно боялась, что Марина сейчас вспорхнет и улетит, как маленькая птичка, к серому скучному небу. Девочка ответно прижалась к ней, но вдруг поймала на себе странный взгляд брата. Витя неподвижно сидел на скамейке, в упор глядя на Марину. На его лице застыла какая-то кривая усмешка. - Папа где? - раздраженно спросил брат. - Он остался поговорить с врачом.
Дверь одного из кабинетов почти бесшумно распахнулась и, пропустив вперед невысокого мужчину, так же тихо закрылась за ним. - Ну что? - обеспокоенно спросила мама. - Да, ничего хорошего, - помолчав немного, устало протянул папа. - Что ж на нас беды так и сыплются? - на покрасневших глазах мамы снова выступили слезы. - Ну, будем надеяться на лучшее. Папа обнял их с Мариной, и они долго так стояли вместе. Пока мама, сдерживая слезы, не спросила: - На что "лучшее"? - На чудо, - мужчина горестно вздохнул. - На чудо... А сейчас поехали домой.
* * * В пустынном подъезде старого девятиэтажного дома пахло прохладной осенней сыростью. Через мутное стекло небольшого окошка было видно краешек посеревшего небо и осторожно крадущийся по нему одинокий лучик тусклого солнца. Своим концом луч упирался в оконное стекло и отражался на грязно-зеленой стене причудливым светлым пятном. Только что закончился дождь, и маленькие капельки воды, попавшие на стекло, блестели на свету, как алмазные.
- Еще и под дождь попали, - ворчал Витя, когда вся семья поднималась по лестнице. - У меня ботинки промокли. Терпеть не могу дождь!
В этом Марина никогда не понимала и, наверно, не смогла бы понять брата. Ведь ей самой очень нравился и дождь, и прохладный свежий ветер, и шелест душистых луговых трав, и заманчивый запах ранней осени.
Сквозь толстые стекла очков девочка посмотрела на загадочные тени, неподвижно застывшие на стене подъезда, на водные капли за стеклом, поблескивавшие радужным светом, на то, как солнечный луч прочертил лестницу наклонной желтой полосой.
Марина ждала, пока мама найдет в сумке ключи и откроет дверь, как вдруг услышала позади себя тихий вкрадчивый голос. - Мяу. Сначала девочке подумала, что ей это просто послышалось, но через несколько секунд голос снова повторил свой призыв. На этот раз уже более настойчиво. Послышалось тихое дружелюбное урчание. Марина обернулась, но никого не заметила.
Яркий солнечный свет, неожиданно вынырнувший из-за туч, брызнул в окно и, игриво подсвечивая водные капли на стекле, растекся на полу, оставив неосвещенным только дальний уголок лестничной площадки. Девочке сложно было разглядеть, что происходило там в тени, но голос, долетевший оттуда опять настойчиво произнес: - Мяу! В темном углу мелькнула какая-то размытая тень, и в солнечном пятне на полу показалась серая лапа. За ней появилась вторая, а потом уже и мордочка маленького кота. - Мяу, - сказал он, как будто поздоровался.
Марина во все глаза глядела на кота, в нерешительности переминавшегося с лапы на лапу, и ее лицо озарилось улыбкой.
Милая мордашка кота светилась какой-то внутренней радостью. Вдруг глаза его лукаво блеснули, и кот... улыбнулся. Марина не могла поверить в происходящее. Она видела, как краешки губ кота поползли вверх, растягиваясь в необычной дружелюбной улыбке, и слегка показались беленькие зубки. Девочка стояла, боясь пошевелиться, боясь, что все может оказаться лишь ярким сном. Настолько происходящее казалось невероятным!..
Кот сделал несколько шагов вперед и полностью показался из темноты. Его шерсть, дымчатого цвета, была мокрой и грязной и делала наружность кота особенно жалкой и беззащитной. - Мяу! - повторил он, заглядывая девочке в глаза. - Мяу! - Иди ко мне, - тихонько позвала Марина. Кот поспешил к ней навстречу, заметно хромая на одну лапу. - Бедненький мой, - жалостливо произнесла девочка, нежно гладя кота по мокрой спинке. - Что же с тобой случилось? В ответ кот лишь протяжно замяукал, словно жалуясь на жизнь, и стал тереться боками о ноги девочки. - Хороший какой, - шептала Марина. Кот тихо заурчал и вдруг снова улыбнулся девочке. - Мама, смотри! Он... улыбается! - Дорогая, кошки не могут улыбаться, - ответила мама, открывая дверь их квартиры. - Но я же видела!
- Сослепу еще не то померещится, - холодно заметил Витя. - Прекрати! - вдруг крикнул папа. - Чтобы я больше такого не слышал! Мама побледнела. - Как ты смеешь так говорить сестре? - Да, да, да... Мариночка хорошая. Все Мариночке. Витя зло посмотрел на сестру и скрылся за входной дверью.
- Пойдем, доченька, - папа поманил девочку к себе. - Пойдем, хватит кота гладить. Поняв, что Марина сейчас уйдет, кот привстал на задние лапы и, опираясь на ногу девочки, потянулся к ней. - Пойдем, - позвала мама. Марина хотела сделать шаг к двери, но какая-то тихая, жалостливая надежда в глазах кота не отпускала ее. - Папа! Мама! - жалобно протянула девочка. - Можно мы его возьмем? Она схватила кота на руки и прижала к себе, всего мокрого, грязного, жалкого. - Ну, пожалуйста... По щекам Марины скользнули две одинокие слезинки и упали на мокрое ушко кота. - Хорошо, милая, - сдался папа. - Только не плачь, - он крепко обнял ее вместе с мамой. - Пойдем домой...
* * * Маленькая квартира хранила безмятежное спокойствие. Легкие шторы на окнах пропускали тусклый дневной свет. И в нем все вокруг казалось сплошным серым пятном с разбежавшимися по углам тенями такого же скучного оттенка.
Марина вдруг вспомнила, как было раньше: мама, улыбаясь и тихо напевая какую-нибудь песню, стоит у плиты. Вкусный запах еды разносится по всем комнатам. Приходит папа, целует жену, обнимает Марину, помогает им накрывать на стол. Потом из школы возвращается Витя, и они все вместе обедают. Девочка зажмурилась, и перед глазами словно живая появилась эта картина - все веселые и улыбаются... "Почему сейчас все по-другому?.. - подумала Марина. - Вот бы отмотать время назад, словно кинофильм! Тогда не было этих мрачных теней, вообще ничего плохого не было!"
- Мяу, - послышался тихий, немного грустный, голос. Девочка вынырнула из мечтаний и поняла, что до сих пор стоит в прихожей. - Мяу. Кот сочувственно посмотрел Марине в глаза, будто знал, о чем она сейчас думала. Девочка нежно провела рукой по его мокрой спинке. - Мой ты хороший. Кот, играя, стал хватать мягкими лапками руку Марины и тихо урчать. Девочка заулыбалась. Рядом с котом она вдруг почувствовала себя спокойной, будто среди темноты, окружавшей ее, вдруг появилось что-то доброе и родное.
Витя, снимавший куртку в прихожей, резко обернулся. - То есть мне собаку завести нельзя, а этой любой каприз?! - он недовольно посмотрел на отца. - Несправедливо по-моему. Как думаешь? Папа не нашел, чего сказать. - Весьма исчерпывающий ответ... Витя громко хлопнул дверью своей комнаты.
- Ничего, все наладится... Он все поймет... - сказала мама. - Просто сегодня все очень устали. Она обняла Марину. - Пойдем лучше твоего котика вымоем.
Пока небольшая ванна заполнялась теплой водой, кот сидел на руках у Марины. - Мяу, - тихо говорил он, смотря по сторонам и поминутно заглядывая девочке в глаза. - Мяу. - Что ж ты все мяукаешь, да мяукаешь? - спросила мама. - Иди-ка сюда, будем тебя в порядок приводить. Она осторожно подхватила кота на руки и, придерживая, опустила в воду.
Кот был очень худым и оказался легким, как пушинка. А мокрая после мытья шерсть делала его фигурку еще более хрупкой и беззащитной. - Мяу, - говорил он, когда Марина заботливо заворачивала его в пушистое полотенце. - Какие у него глаза красивые, - восхищенно проговорила мама. - Никогда раньше такого не видела. Из-под полотенца выглядывала мокрая мордашка кота. Один глаз был ярко-зеленый с изумрудным оттенком, другой - сине-голубой, каким бывает небо в солнечную безоблачную погоду. Это были какие-то не кошачьи, а человеческие глаза. В них отражалось столько чувств. Благородство... Тихая уверенность в себе... Усталость... Заглянув в эти глаза, даже не верилось, что они принадлежат коту. - Ну, вот и все, - проговорила мама. - Кот чистый-пушистый. Пойду я ему молочка налью.
- Мой милый! - сказала Марина коту, когда мама скрылась за дверью. - Сейчас еще высохнешь, покушаешь. И будешь вообще красавцем! Девочка тихонько поглаживала кота по голове, и он при каждом прикосновении ее маленькой ладошки жмурился и довольно урчал, начиная тереться о руку. - Ты ничего не бойся - здесь тебя никто не обидит!.. Мой ты хороший, мой красивый. Сейчас кушать пойдем...
- Совсем уже крыша поехала - с кошками разговаривает, - презрительно хмыкнул Витя, заходя в ванную. - А подслушивать нехорошо, - обиделась Марина. Она хотела еще что-то сказать, но кот вдруг резко вскочил, уронив полотенце на пол, выгнул спину дугой и злобно зашипел, косясь на Витю. - О-о! Мерзкая тварь! Еще шипеть тут вздумал! - брат замахнулся на кота и уже хотел ударить, но Марина влезла между ними. - Не смей! - закричала она, повиснув на руке Вити. - Он хороший! - Шапка из него была б хорошая, - раздраженно заметил брат, высвобождая руку из хватки сестры. - Чё повисла на мне? Отстань! - Не отстану, - ты кота обидеть хочешь! - отчаянно кричала девочка.
- Ну что это такое? - разозлилась мама, выглянув из кухни. - Витя, отстань от сестры! - Это она первая начала! - Не лезь к ней, сколько раз говорить? - невозмутимо продолжала мама, подходя к ним. - Опять Мариночка не виновата! Как всегда! Брат возмущенно хмыкнул. - Мам, скажи ему - он кота ударить хочет! - начала жаловаться девочка. Мама сердито посмотрела на сына. - Да-да. Я виноват. Эта подлая кошачья тварь начала на меня бросаться, а я виноват. Ну, конечно, это же Мариночкин зверь. Ему все можно!.. Дьявольский кот! - Кот не стал бы просто так бросаться. Значит, ты ему что-то сделал, - спокойно сказала мама. - Ага!.. Я ж его краской обливал и за хвост таскал!.. - Вить, успокойся, пожалуйста, и перестань лезть к сестре и ее коту. - Это не кот. Это - какое-то кошачье отродье! И еще хромой. Поздравляю! - у нас в доме теперь два инвалида. Так держать! Брат развернулся и вышел, бормоча себе под нос что-то вроде: "Чтоб я еще хоть раз с вами связался!.. Себе ж дороже!"
Мама проводила его грустным взглядом.
- Мы в мою комнату пойдем, - сказала девочка, обнимая кота вместе с полотенцем. Она вышла из ванной, на ходу что-то говоря ему, гладя и качая, как ребенка, на руках. Марина не видела, как мама посмотрела ей вслед, как, наверное, впервые за последнее время улыбнулась.
В комнате было тихо. Лишь легкий ветер из открытого окна доносил с улицы еле слышные звуки, похожие на шепот. Марина, не включая свет, села на кровать, улыбаясь, посмотрела на мокрую мордочку кота, погладила его. Кот мяукнул и потерся ушком о ладонь девочки. Сонно потянулся. Марина уложила кота на кровать рядом с подушкой, легла рядышком. Кот прижался к ней, приятно грея шею, протяжно заурчал. Девочка чувствовала его тепло, слышала, как бьется маленькое сердечко. Ей вдруг стало так хорошо и спокойно. Марина сама не заметила, как сладко зевнула, закрыла глаза и... заснула.
Кот нравился всем. - Он такой необыкновенный! - часто говорила мама. - Какой преданный! Дорогой, ты замечал, как он смотрит на Марину. С заботой, с лаской. Мне иногда кажется, что он хочет ей что-то сказать. Но не может. Чудесный кот!..
Невзлюбил кота только Витя. Брат постоянно обзывал его, старался пихнуть ногой, наступить на хвост или напугать. Но кот не обращал на это особого внимания, только косо посматривал на Витю, и в его глазах читалось искреннее удивление.
- Мяу, - презрительно бросал он и уходил к Марине. - Дьявол! - зло шипел брат вслед. - Мерзкое отродье, тварь неблагодарная!.. Это из-за тебя у меня собаки нет! - Котик не виноват, - вступалась девочка. - Он очень хороший и добрый. Кот дружелюбно урчал в ответ и начинал тереться пушистыми боками о ноги девочки. Он вообще ни днем ни ночью не отходил от ребенка. Даже спал на подушке, обняв лапами голову девочки. Это было так приятно!.. Словно живой шерстяной платок. Все неспокойные мысли сразу отступали, растворяясь в мягких, легких объятиях сна.
* * * Ночь вступила в свои права и уронила на засыпающий город мягкую тень. Марина спала. Укрытая светло-розовым покрывалом она казалась нежным цветком ириса, хрупким и беззащитным. Девочке снился сон. Марина видела себя среди глубокой черной пустоты, одинокую, стоящую во мраке девочку. Ей было страшно. Вокруг были только холод и беспросветная мгла. - Где я? - испуганно спросила девочка, но ее голос проглотила темнота. - Хочешь выбраться? Я могу тебе помочь, - прозвучал чей-то незнакомый голос. Марина молча кивнула. Ее пробирала холодная дрожь, девочка оглядывалась по сторонам, не в силах чего-либо разглядеть. Вдруг откуда-то из самой глубины мрачной тьмы к Марине скользнул тонкий лучик желто-белого теплого света. А за ним второй, третий. Тьма зарычала и попятилась назад, испуганно размахивая перед собой кривыми лапами. А лучи скользили вверх и вниз, озаряя все вокруг переливающимся сиянием. Из пучка света перед Мариной возникла высокая фигура человека в светлой одежде. - Не бойся. Я пришел помочь тебе. Человек протянул руку девочке. - Я знаю, о чем ты мечтаешь, - ласково сказал он. - Знаете? - удивилась Марина. - Да. И твоя мечта исполнится. Незачем тебе находиться в этой темноте, - человек приятно улыбнулся, и эта улыбка почему-то показалась Марине очень знакомой. - Возвращайся домой. Яркий свет окружил девочку, унося куда-то вдаль на своих нежных крыльях. Фигура начала таять. - Ты... Ты ангел? - крикнула вслед Марина. - Возвращайся домой. У тебя все будет хорошо...
Сияние стало медленно угасать, пока вовсе не исчезло, и Марина поняла, что лежит в своей кровати. Она вздрогнула, вмиг снова пережив все случившееся во сне, открыла глаза и увидела мир во всех его ярких красках и оттенках... "Будь утренним ветром, будь свободным!" - опять звучал в голове Марины чей-то голос.
* * * - Как?! Этого просто не может быть! - восклицал толстый врач, сидя за письменным столом. Казалось, даже табличка с его именем, висевшая на двери, еще больше покосилась от изумления. - Такое в моей практике случается в первый раз. Как это может быть, объясните же мне!.. - Это для нас такое счастье! Такое... - Чудо, - вставила медсестра и, улыбаясь, посмотрела на Марину. На лице девочки сияла улыбка самого счастливого человека на свете. Марине самой было сложно осознать, что она видит стены этого больничного кабинета, скорее всего, в последний раз. И не оттого, что потеряет зрение, а оттого, что просто больше не появится здесь никогда...
- Нет, ну как это произошло?! Не может случится такого, чтобы зрение вернулось само собой! - не успокаивался врач. - Это же просто не поддается никаким научным объяснениям. - Вашей науке много чего не поддается. Мама крепко прижала дочь к себе: - Я очень люблю тебя, дорогая, - прошептала она.
*** Он сидел на скамейке в тенистом уголке парка и вспоминал последние дни, будто снова переживая их, снова слыша ее голос, ощущая нежные прикосновения рук. Он знал, что должен уйти. Он уже помог ей и больше не должен был здесь оставаться. Но одна лишь мысль о расставании казалось невыносимым.
Его взгляд коснулся ее лица. Она сидела рядом, что-то тихонько напевая, и рисовала в альбоме картину: лес, высокие деревья, устремившие ввысь ветви, легкие жизнерадостные лучи солнца, просачиваясь сквозь густую крону, падают на землю. Ее глаза сияли от восторга, когда она водила по бумаге карандашом: она сможет все это увидеть, рассмотреть до мельчайших подробностей. Сможет... Только уже без него.
До боли не хотелось уходить, однако, это надо было сделать. Его душа раненой птицей рвалась ей навстречу, но он старался подавить эти порывы, отчаянно борясь со слезами, нестерпимо жгущими глаза. Наконец собравшись с силами, он последний раз взглянул на нее и тихо сказал: "Прощай..." Он знал, что она его не поймет, но уйти не простившись не мог. И ему было очень горько, что ей, как и всем людям, в его словах слышится одно лишь только "мяу"...