Бобра Хатка : другие произведения.

Дорога к себе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ---- Главы будут добавляться ------- В мире, который, как солнце на лето, поворачивает в новому порядку, Лльяна и Сварбренк нашли друг друга. Но кому нужны любовь и преданность? Делают ли они жизнь прекрасной или наоборот, зовут новые беды? ---------------------------------- Сейчас: ГЛАВЫ 1-7 Если вы будете читать, я буду писать. Работаю за звездочки! Оставляйте, пожалуйста, оценки и комментарии.
[]
  

1

  Распластанная на спине, в темноте гаснущего сознания она слышала над собой мужские голоса. Звуки не складывались в слова. "Что происходит? Что со мной?" - подумать не было сил.
  - ... такая...
  - Печень очень хорошая, - с одобрением вдруг произнес один голос.
  - Пальцы свои грязные вытащи из нее, - начал другой...
  - Я тебе...
  Ее внутренности пронизало болью, прорезавшую тело от бедер до сведенного спазмой горла, и она снова провалилась в темноту.
  Сама виновата. Сама виновата. Дура.
  Она погружалась на самое дно, дальше, дальше... Навстречу самой большой беде в ее жизни. А ей казалось, последние семь лет были такими несчастливыми, что хуже быть не может.
  Дура.
  
  

2

  Снова темнота. Ходит кругами в голове. В ушах рокочет глухо. Как будто ветер по вспотевшему лбу. Все равно... Она открыла глаза.
  И опять - ничего. Темнота. Нет мыслей. Глаза закрылись. Она не чувствовала тела, только где-то саднило, далеко, словно на другом берегу реки. Только лоб чувствовал прохладу.
  До Лльяны вдруг дошло, что лежит она на улице. Воздух струился по лицу, но ей совсем не было холодно. Круговорот темноты в голове, норовивший утащить ее обратно на дно, наконец замедлился. С обеих сторон шло легкое тепло. Как будто рядом кто-то лежал. И справа, и слева. Рокот в ушах, после того как она немного подождала, прислушиваясь и пытаясь понять, что она услышала, оказался безмятежным здоровым храпом. Она спит между двумя мужиками?! Лльяна распахнула глаза и сделала усилие подняться. Тут же ее бессильное тело потяжелело, прижатое к земле - чья-то твердая теплая рука легла ей на живот.
  - Лежи, лежи, - сонно проговорил кто-то невидимый (левый мужик). - Нельзя вставать. Брат Николас! Брат Николас!
  Рука, лежавшая на ней, приподнялась, двинулась дальше и начала, судя по шелесту одежды, теребить в темноте мужика, лежавшего справа от нее.
  - Брат Николас!
  Правый мужик и не думал сдаваться - его храп оставался таким же здоровым и счастливым.
  - Брат Николас!
  В храпе брата Николаса появились нотки злобного удовлетворения, как будто отказываясь просыпаться, он одерживал моральную победу над безжалостным врагом.
  - Брат... Старый алкоголик! - заорал левый мужик и, спохватившись, успокаивающе проворковал в ухо Лльяне "Ч-ч-ч. Лежи-лежи". - Брат Николас!
  Брат Николас прекратил наконец храп и завозился, а звавший его мужчина приподнялся и придвинул откуда-то из-за изголовья немного света, - наверно, горевший на земле фонарь.
  В слабом желтом свете первое, что увидела Лльяна после долгого забытья, было круглое недовольное лицо Брата Николаса, пристально изучавшее ее, словно упомянутый (неоднократно) брат решал для себя, не она ли была тем самым нарушившим его счастливый сон безжалостным врагом, что орал на него зычным голосом и обзывал старым алкоголиком. Не совсем вскоре, но все-таки брат Николас мужественно вырвался из плена коварных сонных фей и сфокусировал взгляд на лльянином лице. И тут он улыбнулся. Улыбка брата Николаса была такой детской и теплой, лицо его так искренне расплылось от радости, что Лльяна, забыв весь кошмар, пережитый ею, не могла оторвать от него глаз.
  - Лисичка! - в восторге выдохнул он, обдав Лльяну волной алкогольных испарений. - Брат Гален! Лисичка проснулась!
  Невидимый в ночи Брат Гален зашелестел во мраке слева от Лльяны и в слабом светлом пятне у их общего изголовья появилась деревянная мисочка, которую он поднес к ее губам.
  - Попей немного, тебе нужно, - велел он. Вторую руку он подсунул Лльяне под затылок и немного приподнял ей голову, чтобы не проливать, что там у него было в миске. Лльяна не могла даже пошевелить губами.
  - Тебе нужно. Это змеиный корень и мед, - не сдавался брат Гален.
  Кто может отказаться от змеиного корня? Одно название чего стоит, слюнки текут. Лльяна попыталась открыть рот, но губы не слушались.
  - Она, наверно, не понимает, - сказал брат Николас. - Она из чашки пить не умеет. Ты ее пугаешь.
  - Твоя рожа ее пугает, - огрызнулся брат Гален, который в этом дуэте играл, видимо, роль плохого (зато трезвого!) парня, наводя порядок и ругаясь на брата Николаса.
  - Ты ей покажи, как это делать, она умненькая. Дай я научу! - вызвался Николас.
  Он протянул две пухлые руки к миске, но Гален убрал ее подальше от николасовых жадных лапок и сказал сердито:
  - Держи карман шире. Научит он... Помоги-ка. Рот ей открой.
  Для Лльяны он постарался умерить сердитость:
  - Ч-ч-ч. Сейчас змеиный корень будем пить. Тебе надо.
  Пухлые ручки брата Николаса мягко ухватили ее подбородок и приоткрыли рот.
  - Вот, - сказал брат Гален, наклоняя мисочку. Пьем змеиный корень. Мы его зовем эхинацея. Тебе надо.
  Они понемножку, маленькими порциями, влили Лльяне в рот сладкую микстуру и брат Николас одной рукой помассировал ей горло, чтобы жидкость прошла внутрь, потому что глотать Лльяна тоже не могла.
  - Мед питает тело и восстанавливает vis vitalis, жизненную силу, - объяснил Гален.
  - А змеиный корень все члены стимулирует, - поддержал его пухлый брат Николас. - И сны будут интересные.
  - Брат гомеопат, с болеутоляющим не решили,.. - сказал Гален.
  - Аконита больше нельзя, - заметил Николас. - У нее крови мало. Сердце остановим.
  - Кора ивы?.. - начал было Гален, но тут брат Николас взял на себя инициативу и Лльяна получила хорошую дозу болеутоляющего неожиданным способом. А заодно и снотворного, и противовоспалительного, и vis vitalis.
  Обе руки брата Галена были заняты, потому что одной рукой он держал голову Лльяны, а другой - миску с микстурой. У брата Николаса одна рука все еще была занята лльяниным подбородком, а второй он ловко выхватил из тьмы за своей пышной массой пузатый кувшин и щедро плеснул из него в микстуру. Брат Гален не успел среагировать, он как раз наклонял миску и заботливо влил Лльяне в рот хорошую порцию чего-то очень крепкого, немного разбавленную змеиным корнем с медом. Лльяна к этому времени уже сама глотала, так что лекарство попало внутрь беспрепятственно. Хлебнула она дай единый боже.
  - Спиртовой раствор эхинацеи! - провозгласил Николас. - Echinaceae tinctura spirituosa.
  Лльяна закашлялась, Гален заругался на приятеля, прижимая рукой лльянин живот, в котором снова взорвалась боль, изнутри и снаружи. У нее потемнело в глазах и она опять провалилась в темноту.
  
  

3

  Она падала с криком, летела вниз, царапая лицо о мокрые ветки, кувыркаясь в прелой листве. Чьи-то грубые руки обхватили ее, она с ужасом рванулась и снова начала падать сквозь кустарник и листву. Лльяна с хрипом вдохнула и проснулась.
  Потоки света лились в ее отвыкшие от белого дня глаза. Она жмурилась и беспомощно моргала. Ослепляющее пятно вокруг нее наконец померкло и в нем нарисовались листья каштана над головой и выше - голубое небо. Травинки прямо у лица. Чириканье воробьев. Брат Гален в коричневой хламиде, сидящий на своем месте слева от Лльяны. И деревянная мисочка со змеиным корнем, которую он тут же поднес к ее губам, приподнимая ей голову другой рукой.
  - Тебе надо, - велел брат Гален.
  Лльяна послушно открыла рот и проглотила микстуру. Слава Единому и Всемогущему, это не был спиртовой раствор имени брата Николаса.
  - Молодец, - одобрил брат Гален и замолчал, наклонившись над ней, разглядывая ее лицо серьезными карими глазами. Лльяна тоже уставилась на него с интересом. Воробьи слетели с каштана и начали прыгать в траве вокруг них.
  Широко расставленные внимательные карие глаза Галена придавали его симпатичному лицу вдумчивый вид. Можно было подумать, что с таким увеличенным углом зрения он мог охватить взглядом и постигнуть больше, чем другие люди. К тому же, подобные глаза говорят о решительности и прямолинейности в характере, в то время как, если бы глаза были посажены близко, справедливо бы было предположить, что перед вами человек скрытный, недалекий и небольшого ума. Неудивительно, что брат Гален без запинки произносил "гомеопат", "эхинацея" и "алкоголик". Лет ему было не очень много, на вид не больше тридцати, однако беспрекословная манера, с которой он скармливал лекарство Лльяне и ругался на брата Николаса, не оставляли сомнений в его учености и авторитете.
  - Брат Николас! - закричал Гален. - Иди скорее сюда, брат Николас!.. Собутыльник твой идет, - сообщил он Лльяне, неожиданно рассердившись. Видимо это была его обычная реакция при виде брата Николаса.
  Как было обещано братом Галеном, в поле зрения Лльяны возник брат Николас. Неловко опустившись на колени справа от нее, он затем встал для удобства на четвереньки, чтобы заглянуть ей в лицо. Его круглые черные глазки сияли от радости в недрах пухлых щек.
  - Здравствуй, - проворковал он и немного полюбовался на нее. Разлетевшиеся было воробьи припрыгали назад и тоже стали смотреть на Лльяну из травы умненькими глазками, такими же, круглыми и черными, как у брата Николаса. - Смотри, брат гомеопат, какая хорошая! Глазки серенькие. Удивительная. На нее приятно смотреть, правда... Сразу видно, что не человек.
  (Это что еще такое?! "Кто тут не человек?! - подумала Лльяна, которая только начала приходить в себя, но после заявления толстяка почувствовала, что реальность снова ускользает от нее, - Ах ты, старый алкоголик! Гален, а ты-то что молчишь?! Пациент я тебе или не пациент?! Змеиный корень мы с тобой пили или не пили?! Эх, Гален, Гален.")
  - Где я? - вот и все, что смогла с трудом проговорить Лльяна.
  Вместо ответа оба монаха запнулись на полуслове.
  - Ты умеешь говорить?! - изумился толстый брат. По какой-то причине, его реальность тоже ускакала на резвом коне в неведомые дали при звуке членораздельной речи.
  Лльяна, конечно хотела бы сказать: "Ребята, это какой-то дурдом: вы не можете отличить человека от нечеловека, вчера под вашим чутким руководством я первый раз в жизни заснула пьяная, а по лбу у меня только что проскакал воробей. Я не знаю, что такое "гомеопат", но некоторые подозрения у меня имеются, не очень хорошие, особенно учитывая, что гомеопаты, исходя их моих наблюдений, ходят парами. Какого лешего тут происходит? Как я сюда попала? Почему я не могу пошевелиться? Сколько конечностей у меня осталось?" - но губы ее не слушались.
  - Где я? - тихо повторила она.
  Брат Гален первым взял себя в руки.
  - Ты в обители Святого Егора, - сказал он. - Не бойся, тут тебя никто не обидит.
  - Мы принесли тебя из леса. Мы нашли тебя в канаве, - вставил Николас, сама доброта и милосердие. - Три дня назад... Но мы тебя обратно отнесем, ты не бойся.
  Перспектива оказаться обратно в канаве не очень обрадовала Лльяну, но брат Николас по какой-то причине, видимо, считал, что ей там самое место и что она ждет не дождется попасть туда. Было ли это связано с тем, что с его точки зрения, Лльяну нельзя было отнести к грешному людскому роду?
  (Николас:) - Тебя нашел брат Андрей - там (он махнул рукой вдаль), нашел тебя с распоротым животом. Он по ночам в лесу... а чего он, кстати, ночью в лесу делал?
  Гален пожал плечами.
  (Так, есть еще брат Андрей. Значит, гомеопаты ведут не парный, а стадный образ жизни.)
  (Гален:) - Брат Николас тебя зашил.
  - У тебя прободение брюшной стенки, разрыв селезенки, кровоистечение в заднюю полость брюшины, рваная рана в желудке, еще разрывы на каких-то органах, я таких никогда не видел (потому что ты не человек), но вроде, все правильно пришил. - лучезарно улыбнулся брат Николас. - Прогноз благоприятный!
  Заметив, что глаза пациента стекленеют от ужаса, Гален поспешил сообщить:
  - Брат Николас отличный хирург, самый лучший. Когда трезвый. Ты не бойся. Тебе надо лекарство принимать.
  Не переставая говорить, Гален скормил ей еще порцию микстуры из деревянной мисочки.
  - Кровопотеря очень большая, - добавил брат Николас. - Но это ничего. Зато печенка у тебя хорошая. Я посмотрел.
  Если для кого-то оставался тайной немеркнущий интерес брата хирурга к состоянию печени, его красный нос выдавал эту тайну на раз, не проявляя никакой лояльности к своему хозяину.
  - Я брат Николас, - сообщил хозяин красного носа, хотя Лльяна уже знала их имена. - А его зовут Гален. Мы братья гомеопаты, травники и целители. И ботаники.
  - Николас еще хирург. И пьяница еще, - сердито добавил Гален.
  - Меня зо,... - начала было Лльяна...
  - Ты кто? - неожиданно спросил толстый гомеопат. - Лисичка или деревце?
  Каштан безмятежно помахивал пятипалыми листьями, как будто посылал прощальный привет способности Лльяны что-либо понимать в этой сложной жизни. Воробушки чирикали. Травка шелестела. Белые облака лениво плыли в небе над каштаном. Утреннее солнышко сквозь зелень струило золотые лучи. Брат Николас с интересом ждал ответа на вопрос, лисичка она или дерево. Красивый, исполненный глубокой философии момент. Такой глубокой, что ни дна, ни берегов.
  Лльяна начинала сомневаться в здоровом рассудке своих докторов. "Что они мне там внутри напришивали?" - подумала она с беспокойством. Но что она могла сделать? Тело не слушалось ее, она полностью была во власти гомеопатов. "Сейчас скажу, что я не лисичка и не дерево, и выгонят меня из гомеопатского племени. Обратно домой: в лес в канаву."
  - Я говорю, ты лисичка, потому что ты рыженькая, - брат Николас погладил ее по голове и полюбовался на нее некоторое время.
  - А я говорю, что ты крюв-ших (craobh sith), древесный фэйри, - сказал брат Гален. - Клейн-дарах (klein darach). Маленький дуб.
  - Ан-ху (an-chu). Лисичка! Получеловек-полулисичка! В полнолуние будет совсем лисичкой! А сейчас она притворяется человеком. Но у нее не очень хорошо получается, там внутри какие-то лишние органы. И снаружи тоже. ("И кое-чего не хватает," - многозначительно добавил брат толстый гомеопат, чтобы слышно было только коллеге. Он не хотел обижать лисичку.)
  Лльяна устала и снова начинала дремать.
  - Я дерево, - сказала она, чтобы прекратить дурацкий разговор.
  (Николас:) - Дерево все-таки... А ты какое дерево? Дуб? Или, может быть, рябина?
  (Гален:) - Клен! Потому что она рыженькая.
  И он тоже с серьезным видом погладил Лльяну по голове и полюбовался на нее.
  - Да, я клен, - сдалась Лльяна. - Ле-келин (le kelyn), - сказала она на старом языке. - Маленький клен.
  Тридцать два года - наверно, поздно уже говорить про себя "маленький", но с другой стороны, неполные пять с половиной футов - это и правда для дерева совсем ничего. Расти еще и расти.
  - Я келин-ших, зовут меня Лльяна.
  Сказала - и крепко заснула. На этот раз без кошмаров.
  
  

4

  Вечерние процедуры для лежачих пациентов в пустыни Святого Егора включали проверку пульса на запястье и сонной артерии, высовывании языка с "а-а-а", непременное распитие змеиного корня с медом и горького настоя ивовой коры, закапывании в рот еще какой-то вонючей гадости, смазывании царапин мазью из горшочка, лечебную гимнастику, состоявшую из поворотов головы и шевелении рук, медицинских дискуссий с длинными словами, кончающихся на "us" и "um", в ходе которых толстый брат гомеопат злоупотреблял словом "spiritus*", а Гален ругался на него, - а также запись результатов в специальный листочек.
  -----------------------------
  *spiritus - святой дух, но в исполнении брата Николаса, слово как правило имеет другое значение - спирт
  -----------------------------
  - Правую руку сгибаем... разгибаем. Левую руку сгибаем... не тяни вверх, не тяни, швы разойдутся... Попробуй поднять руки... не надо высоко! Голова кружится? Это нормально, даже хорошо. Глазки закрой... жмуримся... открой... Аконит все-таки придется на ночь дать, есть признаки небольшого воспаления ...
  - Зрачки расширились? - спросил Гален.
  - Реакция в норме,... все нормалис, зрачок подвижен. Радужная оболочка чистая, без желтизны... серенькая...
  (Николас:) - Немножко покашляй... где болит? Хватит кашлять! Кашлять, смеяться, ругаться противопоказано! Швы разойдутся. У тебя еще открытый наружный разрез. Не ворочаться. Из окошка не лазать. С другими пациентами не драться! Пищу - в жидком виде... А сейчас мы тебя помоем.
  (Что?! Подлые гомеопаты, что вы собираетесь со мной сделать?!)
  Брат Гален поставил на землю кадушку с водой. Брат Николас снял с Лльяны одеяло и положил рядом. Почему у нее ощущение, что под одеялом она лежала совсем голая? Потому что она лежала под одеялом совсем голая! Два здоровых мужика поддерживали ее, нежно приподнимали то там, то тут, и протирали ее тело мокрым полотенцем! ("Ч-ч-ч, - говорил брат Гален. - Лежи-лежи. Сейчас под мышкой...") Он поднял ей руку, а второй брат обтер внутреннюю часть руки, бок, грудь. Грудь обтер! Левую! Безо всякого смущения. ("Вы кто?! Вы монахи или нет?! Куда смотрит Святой Егор?!")
  (Николас:) - Ногу ей левую подними...
  ("А-а-а-а-а-а!")
  Брат Николас помыл ее как следует. Он вытер все. "Все" - значит все! Вообще все! У Лльяны не осталось ни одного местечка, куда бы не залезли пухлые ручки Николаса с его мокрым полотенцем. Самым пугающим было невозмутимое отношение братьев монахов к собственному грешному поведению. И к голому женскому телу. Свежевымытому, еще немного влажному, одетому только в тень от листьев каштана (плюс бинты на животе). Неспособному сопротивляться. Отданному во власть мучителей. Никакой реакции. Забота и милосердие, любовь к ближнему, - вели они себя так, словно читали "Отче Единый", а не лапали ее голое тело. Даже не покраснели. В отличие от Лльяны.
  (Николас:) - Да, аконитум все-таки даем, щеки красные.
  (Гален:) - Я говорил, к вечеру жар все равно будет. Хвойника можно добавить пять капель.
  "Щеки красные?! Мой вам совет, ребята, не хватайте пациенток за голые ляжки, не надо будет никакого аконита. Может ли быть...?" - у Лльяны появилось подозрение. - "Как такое возможно, что братья гомеопаты не знают, что такое "женщина"?!"
  Брат Николас размотал бинты на ее животе, а брат Гален придержал ее голову и сказал:
  - Не смотри туда, там открытый разрез. Тебе не надо. Сейчас брат Николас обработает и забинтует.
  (Николас:) - Бутылку дай.
  (Гален:) - Перевязку закончи.
  (Николас:) - Бутылку дай! Мне рану обработать.
  (Гален:) - На.
  (Николас:) - Тэкс... Хорошо, когда все видно. Удобно... Сейчас потерпи, это быстренько. Уже все. Уже почти все. *
  (Лльяна:) - Ай-яй-яй!
  Брат хирург промокал ей живот вокруг разреза смоченным в спирте полотенцем. Гален сочувственно кивал, пока Лльяна скулила. Жжение наконец утихло.
  (Николас:) (звук глубокого и долгого глотка)
  (Гален:) - Старый алкоголик.
  (Николас:) - Хи-хи.
  Брат Николас плотно завязал ей предвздошье свежими бинтами и с гордостью сообщил:
  - Как новенькая!
  Перед тем, как снова закутать Лльяну, оба целителя обозрели напоследок ее нагие формы.
  (Гален:) - Странно все-таки. Не то, чтобы в первый раз, но видеть воочию удивительно.
  (Николас:) - Но смотреть все-таки приятно.
  (Гален:) - Да.
  (Гален:) - Она славная.*
  ----------------------------------------
  * Надо отметить, что любой опытный хирург обладает особой способностью говорить "Уже все" и не краснеть не протяжении полутора часов операции и даже дольше.
  * Почему у Галена две реплики подряд? Потому что он помолчал между ними и сказал "Она славная" немного тише.
  ----------------------------------------
  Лльяне под голову подложили еще одно свернутое одеяло. Она, наконец, смогла оглядеть маленький мир под каштаном, где она, (несмотря на сомнения в здравости суждений своих докторов по некоторым вопросам), медленно шла на поправку.
  Здесь он раз за разом выбиралась из темноты обморока, а там (брат Николас вчера махал в ту сторону) лежала темнота страшного ночного леса, откуда ее принесли, а за той - клубилась и норовила утащить ее темнота еще глубже и страшнее. Солнце клонилось на заход, свет его стал слабым и розовым, но воздух хранил накопленное тепло. Воробьи, пчелы, мухи уже попрятались, вокруг была тишина, только шелест высокой травы и колыхание ветвей. Желтые первоцветы лезли из земли, образуя золотые островки. Лльяна слабой рукой потрогала травинку.
  Брат Николас, измученный хирургическими обязанностями, уже пристраивался справа от нее, пытаясь распределить одеяло по своему тучному телу. Брат Гален подошел с деревянной миской:
  - Змеиный корень. Тебе надо.
  - Ребята, - сказала Лльяна. - Ребята, спасибо вам.
  И заревела. Заревела так, что через пять минут промокло одеяло под головой, на которое лились потоки из глаз, так, как никогда в жизни не плакала. Она вообще забыла, как плачут. А теперь вспомнила. Она не плакала, когда оставляла навсегда все, что было дорогого в жизни. Не плакала, когда скиталась одна по темным страшным дорогам. Не плакала, когда лежала с распоротыми внутренностями в ночном лесу. Она так давно не слышала доброго слова. Так давно никто не заботился о ней. Она так устала. И теперь она поливала водопадом слез семь лет несчастий, до смерти напугав добрых братьев гомеопатов.
  - Не плачь, ле-келин. На тебе валерьяночки двадцать капель, - наконец нашелся брат Гален. - Прекрасное средство при неврозных проявлениях.
  Эх, Гален, Гален.... Вы мне душу на куски разломали, а ты со своей валерьянкой...
  
  

5

  На другой день ученый консилиум (в прежнем составе) изучил состояние пациента и постановил, что пациента можно транспортировать в помещение.
  - Я пойду лучше брата позову, - сказал Гален коллеге-травнику. - Ты низенький и спотыкаешься.
  - А мы пока помоемся,- согласился брат Николас.
  - Хорошо, - сказал Гален и ушел.
  ("Идиот! Бесчувственная скотина! Я, конечно, против того, чтобы на меня голую глазели чужие мужики, но как насчет проявить хотя бы немного интереса?! Поддержать vis vitalis у лежачего пациента! ")
  Только брат Николас закончил перевязку, брат Гален вернулся... с еще одним Галеном. Новый брат был только несколько повыше, пошире в плечах и волосы были подлиннее и посветлее. Теперь стало понятно, почему Гален ходил за "братом" без имени. Видимо, они действительно были родные братья.
  - Это Лльяна, - похвалился настоящий Гален. - Она теперь живет у нас, но мы ее в лес отпустим, когда вылечим, потому что она келин-ших.
  - Мы ее зовем "лисичка". И "ле-келин", - сказал Николас. - Смотри, какая хорошая! Глазки серенькие. Смотри, какие волосы рыжие, как у настоящего клена. Смотри, какие круглые щечки! Она говорить умеет и все понимает.
  Разговор начал напоминать те, что велись в древние времена в жарких портовых городах, куда прибывали корабли с рабами на продажу. "Спина крепкая. Зубы целые. И всего 40 динариев."
  Старший Гален осмотрел импровизированный лазарет и кадушку с мокрыми полотенцами, а потом перевел взгляд на Лльяну. Было не совсем понятно, то ли его прямые, повторяющие форму лука, губы от природы имели незаметно приподнятые уголки, то ли он прятал улыбку. Лльяна глядела и сомневалась, что этот монах не знает, как выглядит женщина. И что он оставил бы ее голую мыться с братом Николасом.
  - Дхааб-дейос, ле-келин Лльяна. Добрый день, - сказал он на старом языке.
  - Дхааб-дейос, - поздоровалась Лльяна.
  - Я брат Андрей, - сказал он.
  (Ах, вот оно что. А что ты, брат Андрей, делаешь по ночам в лесу возле канавы?)
  - Дек-ту. Спасибо. Это ты меня нашел.
  На лице брата Андрея оставалось то же загадочное полуулыбчивое выражение, он кивнул Лльяне, принимая благодарность, и у нее появилось странное ощущение, что она с Андреем в заговоре. У него было такое же умное и решительность лицо, как у младшего брата, с теми же глазами вразлет, но, решительность Галена предполагала уверенные диагнозы как-то "Этому пациенту - двадцать капель мышьяка, арсеникум альбум. Ему надо. А ему - не надо. А ты - старый алкоголик, руки убери, бутылку отдай", в то время как от старшего впору было ожидать чего-нибудь вроде "Не дрейфь, прорвемся". Может быть, так казалось, потому что его глаза были чуть более раскосыми, как у кота.
  - Втроем взяли... раз... доски держим. Сварбренк, возьми голову, ты повыше. С правой ноги, - распоряжался брат Гален.
  Братья (которые родные братья) легко и аккуратно перенесли ее через цветущий весенним разнотравьем склон. До свидания, добрый каштан на опушке! До свидания, страшный лес, в который я не хочу возвращаться. Лльяна могла только вертеть головой, ей было видно небо, залитые солнцем луга и широкие плечи брата Андрея над ней. Она закрыла глаза.
  - Я знаю, кто ты, ле-келин, - услышала она над собой тихие слова, которых боялась на свете больше всего. Ее лицо окаменело. - Не бойся, я никому не скажу, - так же тихо сказал Андрей, наклонился и подмигнул ей, пряча улыбку в уголках рта.
  Лльяна очень надеялась, что он имел в виду совсем не то, чего она боялась, но сердце уже сжала холодная лапа. Хотя вряд ли он знает, кто она. Неоткуда ему знать. А если знает? Она открыла глаза и посмотрела на него. Брат Андрей увидел ее выражение и перестал улыбаться.
  Они прибыли в приземистый каменный дом на краю долины, который служил травникам и лазаретом, и аптекой, и обиталищем. Въехав из света в полумрак, Лльяна нырнула в аромат сушившихся по стенам трав и веток. Чертополох, лаванда, ромашка, бархатцы, полынь, шалфей, розмарин, который в народе называют эльфовым листом, одуванчик, можжевельник, пучки зеленого хмеля с шишечками, дубовые и березовые веники закрывали стены и свисали с потолка вперемежку с мужским нижним бельем и выстиранными носками.
  (Гален:) - Вместе взяли... втроем... раз! Кладем на кровать.
  Лльяна мертвой хваткой вцепилась в одеяло. Николас и Гален, эти двое посмотрели и потрогали у Лльяны все, что было можно, а также все, что было не очень можно, - и внутри, и снаружи. В процессе была достигнута высокая степень взаимопонимания и отброшены многие ненужные предрассудки. Другое дело был брат Андрей. Лльяна готова была утопиться в николасовой кадушке, если бы брат Андрей увидел ее обнаженной.
  Брат Андрей подсунул руки ей под плечи, Галену достались ноги, а брат Николас, святая душа, без колебаний подхватил ее снизу за голую задницу. Вместе они осторожно переложили пациента на кровать, на свежие простыни.
  - Добро пожаловать в наше скромное обиталище, лисичка! - радостно приветствовал брат Николас, отдуваясь после бега трусцой по цветущим лугам.
  - Хватит нам лежать, - деловито продолжал он. - Належишь бока, будешь толстая, как я. - он с хозяйской гордостью оглядел свои пышные формы и откусил от пряника, который магическим образом оказался у него в руке. - Завтра надо начинать потряхивания.
  - А? - брат Андрей пряника не ел, но подавился.
  (Гален:) - Ей нужно. Во избежание спаек на внутренних органах.
  (Николас:) - Ей самой вставать пока нельзя, у нее открытый разрез на верхних тканях. Кто-то должен поднимать ее за подмышки, вот так... не сгибая... и держать на весу пять минут, легонько потряхивая. Три раза в день.
  Для демонстрации он ухватил брата Галена под мышками, но так как низенький брат Николас поднять высокого коллегу не мог, он просто помотал его из стороны в сторону.
  (Гален:) - Иди ты!
  (Николас:) - Ха-ха-ха!
  Брат Гален рассердился, тоже ухватил коллегу под мышками, поднял его и потряс, не очень легонько.
  (Николас:) - Хи-хи-хи! Щекотно.
  (Гален:) - Нам нужен кто-то высокий и сильный. Скажем, на три дня.
  Он посмотрел на Андрея. Лльяна запаниковала:
  - Брат Гален, а ты сам не можешь меня... поднимать и потряхивать? Я не очень тяжелая. По любому, легче брата Николаса!
  (Андрей:) - Он все-таки маловат, лучше кого-то побольше. С меня где-то ростом?
  (Гален:) - Да.
  (Андрей:) - И с физической подготовкой...
  (Гален:) - Да.
  (Андрей:) - Чтобы не только травку пестиком мог толочь...
  (Гален:) - Очень смешно.
  (Андрей:) - Я пришлю кого-нибудь. Брата Бородатого Этербальда попрошу. Или Лу. В общем, найдем... До свидания, ле-келин Лльяна.
  Он помахал братьям целителям на прощание и был таков.
  Гален сказал:
  - Брат Андрей - старший боевой брат, он пришлет кого нужно.
  ("Жду не дождусь. Чтоб вы все провалились!")
  Лльяну устроили поудобнее, подложив под спину подушку, набитую сухой лавандой. Брат Николас погладил ее по голове и потаскал любовно за рыжие космы.
  - Лисичку надо причесать! - постановил он. - Ты не бойся, лисичка, это простое дело.
  - Лисичке надо дать рубашку! - сердито сказала Лльяна.
  После общения с братом Андреем она чувствовала себя как-то неловко... беспомощно.. ну да! как будто она перед всеми голая! Так она себя и чувствовала. Еще она чувствовала, что она очень злая. На кого-то, не совсем уверена на кого. По какой-то непонятной ей причине.
  - Может быть, тебе лучше без одежды? - заботливо спросил брат Николас. - Ты же не человек. Ты из леса.
  (Лльяна:) - Я в саду росла! Я домашний крюв-ших!
  После маленькой паузы Гален хлопнул себя по лбу и сказал:
  - Я так и знал! Теперь понятно.
  Николас сказал:
  - Вот почему на тебе была одежда!
  (Да, на мне была одежда. У меня с собой еще кое-что было. Совсем забыла!)
  (Лльяна:) - Братья, а вы моих вещей никаких не находили?
  Гален с Николасом растерянно посмотрели друг на друга. Когда Лльяну снимали с обломка букового пня, пронзившего ее почти насквозь, конечно, ни про какие вещи никто не думал.
  - Ох, - сказал брат Николас жалобно, представляя солнечную красоту майского луга, через который надо было тащиться обратно к лесу. - Ладо, я схожу посмотрю. Дайте только поем чего-нибудь сначала.
  - Иди-иди. Тебе надо, - одобрительно промолвил Гален. - Ты жирный.
  (Гален:) - А мы причешемся!
  ("Ну, наконец-то. Будем считать, раскаялся." Лльяна быстро простила Галену, что он не хотел лишний раз взглянуть на нее голую и отказался собственноручно потряхивать ее за подмышки. Потому что: во-первых, волосы у нее были густые и сильно завивались, так что она злорадно надеялась, что мучиться Галену придется долго. Во-вторых, причесываться приятно. А в-третьих, просто присутствие брата Галена оказывало на нее благотворное терапевтическое воздействие, как настойка лаванды. В отличие от присутствия его брата Андрея, который действовал, как тот самый аконит, который в хорошем количестве является сильным ядом и вызывает нервозность, покраснение, жжение в животе и перебои сердечного ритма.)
  Гален подвинул скамейку к ее изголовью... пошел в угол, пришел с гребешком... склонил голову набок, подумал... повернулся и ушел.
  ("Сбежал, подлец! Кто так поступает?! Наобещал девушке золотые горы, а сам... с другими монахами... молится, небось, пошел.")
  Гален пришел обратно с книгой.
  - Смотри, лисичка, тебе, наверно, будет интересно. Здесь картинки, чтобы тебе не скучно было. Ты тоже там нарисована, я тебе потом почитаю.
  Гален сначала начал разбирать пальцами ее спутавшиеся кудри, - довольно осторожно, почти не дергал. Под его пальцами по коже на голове побежали приятные мурашки.
  На кожаном переплете, не очень ровно обрезанном, чернилами было выведено "Каталог нечистых тварей темного мира. Одобрено Верховным Советом Церкви Единого и Всемогущего Господа. Сочинение просвещенного Адольфуса Подколодного. Писано на общем языке". Страницы в книге были льняные, темные. По сравнению с пергаментом, льняную бумагу делать проще. Сочинение Адольфуса Подколодного было, видимо, было издано в расчете на широкий круг читателей.
  Лльяна положила пока книгу на живот и закрыла глаза. Гален принялся расчесывать ей волосы гребнем, начиная с кончиков, потом повыше и повыше. В тишине под окном жужжали пчелы, теплые солнечные пятна нагревали подушку, где-то сонно чирикал воробей, брат травник старательно сопел, копошась у нее в волосах. "Ммм... Щас замурлыкаю, - подумала Лльяна. - Ладно, Гален, так и быть,.. буду пить твой змеиный корень."
  Закончив с причесыванием, травник полюбовался на свою работу и одобрительно сказал:
  - Хорошая лисичка! Причесанная... лучше, чем на картинке.
  Лльяне не хотелось открывать глаза, но причесывание закончилось и ей было интересно, про какую картинку в каталоге нечистых тварей все время говорит Гален.
  (Лльяна:) - Ммм?
  (Гален:) - Сейчас... вот!
  На странице действительно была нарисована... она! Ладно, не в точности она, но характерные особенности были налицо. Под "характерными" в данном случае надо было понимать вторичные половые признаки: длинные волосы, круглые сиськи, соблазнительная попа. В издании, одобренном Верховным Церковным Советом, натурально красовалась голая баба, - чуть подетальнее, чем рисуют в школьных тетрадках озабоченные подростки, но стиль был тот же самый. Рядом доходчиво объяснялось, кто представлен на данной странице каталога: "Дарах-ших (Darach-sith) и пр., древесная нимфа. Дух-хранитель дерева (любой породы, преимущ. дубы и ивы). В лунные ночи поют странным голосом, призывая власть лунной владычицы Таны (такж. Диана), и вступают в греховную связь с друидами. К людям недружелюбны, прячутся в дерево и машут ветвями."
  (Гален:) - Тут написано: древесная нимфа, дарах-ших, но может быть любым деревом: уиишан-ших, келин-ших, - каким хочешь. В лунные ночи...
  (Лльяна:) - ...прячусь в дерево и вступаю в связь с друидами. Я уже осведомлена.
  (Гален:) - ???
  (Лльяна:) - Вот эта часть у меня не такая здоровенная, правда?
  (Гален:) - Ты умеешь читать?!
  Лльяне неловко было врать Галену. Красивый, образованный, - а все в сказки верит. Стыдно издеваться над ребенком. С одной стороны. С другой стороны, очень хочется.
  - Хозяин дома, возле которого я росла, был учителем.
  (Почти и не вранье. Только она росла, конечно, в доме, а не около него.)
  Гален был очень рад этому дурацкому объяснению, даже глазом не моргнул. Лльяна, чтобы ее хитрые глаза не встретились с ясным честным взором молодого монаха, принялась усиленно листать фолиант.
  (Лльяна:) - Так... что тут про нас еще пишут... какие новости из нашего темного мира... ага. Лешие (Lesidhe) - невидимое злокозненное божество. Водит людей по лесу, ругается и толкает в болото... Гм. По лесу, да, водит. Насчет болота - это вранье, это к келпи все вопросы или к кикиморе. Я уж знаю... Адольфус этот ваш ерунду пишет...
  Дело было к вечеру. В домике становилось темно. Гален принес лампу, поставил ее в оконный проем за кроватью, придвинул скамейку поближе и сел слушать дальше, обрывая листочки с какой-то травки.
  - Краун-шилих (Krann-seilich, тж. Craobh-seilich), Ива - вынимает корни из земли и преследует ночных путешественников. Бормочет и шепчет. Если посмотреть на нее в упор - замирает на месте... нечего по ночам шляться... Оборотень (тж. шейп-шифтер , вер-вулф, вер-кот, вер-змий и проч.) - обернувшись три раза, принимает звериное обличье. Кровожадная тварь, крадет и ест младенцев, вступает в греховные связи с друидами и ведьмами. В качестве защиты от оборотня применяется волкотрав (тж. волчья отрава, аконит, aconitum)... оборотни мне больше не страшны, аконит у меня скоро из ушей потечет... а друиды, я гляжу, ребята не промах - и с вер-вулфами, и с вер-змиями, и с дарах-шихами, - везде успели...
  (Гален:) - Что такое "греховные связи"?
  Любознательный малыш. Не по годам. Лльяна поводила глазами по потолку. На Галена она старалась не смотреть.
  - Ммм... это ты у своего старшего брата спроси... Бена (Bena) (тж. женщина)... Что?!
  На картинке красовалась невероятного уродства тварь с козлиными рогами и кривыми волосатыми ногами. Семь пар сисек, как у свиниьи, украшали ее бочкообразный фасад. С мерзкой женской хари тырились змеиные глаза без ресниц с вертикальными зрачками, косые, один больше другого. Изо рта торчал раздвоенный язык.
  - Женщина - коварное скандальное создание, не обладающее душой. В целях украсть и погубить чужую душу, вступает в греховные связи с друидами и прочими... Ах ты,.. Ах ты дритаз* (dritaz), Адольфус Подколодный! Дритаз-хундас* (dritaz-hundas)! Свинис арсаз* (swinis-arsaz)!.. Гален, это что?!
  (Гален:) - Бена. Также, женщина. Коварное и скандальное создание...
  (Лльяна:) - И ты туда же! Ты вообще как... женщину хотя бы одну видел?!
  (Гален:) - Не приведи единый и всемогущий!.. (он приложил ладонь ко лбу) На. Мед с эхинацеей. Тебе надо.
  -------------------------------------------------------
  * (старый язык, лучше не переводить) Лльяна показывает себя не с лучшей стороны, приличным женщинам не следует употреблять такие слова. С другой стороны, если вспомнить, что просвещенный Адольфус Подколодный написал про нее в своем талмуде, можно считать, что он первый начал.
  -------------------------------------------------------
  Лльяна рассердилась не на шутку - что для лежачего пациента было, конечно, нежелательно. Видя, как она пыхтит и вертится, брат Гален влил ей в рот десять капель тинктуры валерианы для успокоения неврозного проявления. С другой стороны, знакомство с писаниями просвещенного Адольфуса принесло все-таки некоторую пользу - стали понятны отдельные особенности в мировоззрении братьев егорианцев.
  За дверью зашлепали толстые, короткие, шустрые ножки. (Которые, между прочим, неизвестно где столько времени шлялись, ночь уже на дворе.) В дверях стоял брат Николас. При одном взгляде на его бледное испуганное лицо было ясно, что что-то случилось.
  - Тебя где лешие водили? - спросил Гален.
  - Брат Николас, нашел что-нибудь? - спросила Лльяна.
  Толстенький целитель сделал два шага, молча вложил ей в руки объемистую потрепанную тетрадку с кожаной застежкой. Эта тетрадь была ее самым большим сокровищем. Какое чудо, что ты ее мне вернул. Однако Брат Николас не разделял ее радости.
  (Николас:) - Нашел. Два трупа в кустах.
  Что он сейчас сказал?! Лльяна не поняла.
  (Николас:) - Лисичка. Это ведь не ты их убила?
  
  

6

  На исходе майской ночи в лесу у ручья Лльяну нашли без сознания. Она лежала на буковом пне, а острый вертикальный облом ствола торчал у нее в животе. Похоже, она оступилась в темноте, упала с крутого склона и со всего размаха напоролась на деревянный скол. Силы удара чуть-чуть не хватило, чтобы скол ударил в позвоночник и разнес его на куски. Монахи-лекари из обители Святого Егора вправили ей вывалившиеся внутренности, зашили разрывы в брюшной полости и выходили ее после операции. Через пять дней в нескольких шагах от злосчастного пня обнаружились два мертвых мужских тела с разорванными глотками. Трупы были спрятаны в кустах и присыпаны ветками и листвой. Что произошло в лесу той ночью?
  (Гален:) - Николас.
  (Николас:) - ...
  (Гален:) - Время смерти?
  (Николас:) - От пяти дней до недели. Rigor mortis* прошло, сосуды кровь уже не держат: кровь отлила вниз и началось разложение. Я проверил обоих.
  -----------------------------------
  * rigor mortis (лат.) - трупное окоченение
  -----------------------------------
  (Гален:) - От пяти дней до недели...
  (Лльяна:) - Брат Николас, я совсем ничего про это не знаю!
  Воспользовавшись тем, что Гален беспокойно мерил комнату шагами, брат Николас подсел к лльяниному изголовью на свободную скамейку, погладил ее и сказал ласковым голосом:
  - Лисичка, не бойся, если ты их убила, значит они были плохие люди. Ты хорошая лисичка, добрая. Рыженькая. Может быть, они тебя обижали?
  Лльяна была потрясена простой логикой брата целителя, с помощью которой он делил людей на своих (которые хорошие) и чужих (которые сами виноваты). Это было трогательно и немного... пугающе. Она была очень рада, что оказалась у него в своих. Она не нашлась, что сказать.
  Лльяна кое-что помнила, но не была уверена, на самом ли деле это было или приснилось в обмороке: грубые руки хватают ее на ночной дороге, она вырывается и падает по склону. Треск разрываемых живых тканей, страшная боль. Наконец, темнота.
  (Гален:) - Даже если она имеет к этому какое-то отношение, там должен был быть еще кто-то... Кто прятал трупы? Ты была одна?
  (Лльяна:) - Я была одна. И я ничего не знаю про трупы.
  (Николас:) - Я спросил тебя только по одной причине. То, как их убили...
  (Гален:) - ?
  (Лльяна:) - ..?
  (Николас:) - Этого не мог сделать человек. У обоих разорвано горло вместе с трахеями и сонными артериями. У одного раскрыта часть грудной клетки. У другого - почти оторвана голова: позвоночный столб переломлен, голова держалась только на куске плоти сбоку. Множественные раны на спине и плечах, сломанные ребра. Я могу сказать, что ни человек, ни зверь такого сделать не могут.
  - Я так тоже не могу, - сказала Лльяна. Не хватало еще, чтобы братья гомеопаты начали бояться, что она им головы оторвет.
  Гален подошел к Николасу, остановился, словно что-то вспомнил. Потом передумал и отвернулся. Потом он сказал:
  - Келин, если это убийство правда не имеет к нам отношения, наверно, нужно сообщить бейлифу в деревне или кому-то еще.
  (Николас:) - Андрей сказал, он все сделает. Я с ним уже поговорил.
  (Гален:) - Только не надо про лисичку рассказывать, что у нас нечистое создание живет.
  (Лльяна:) - Спасибо на добром слове!
  (Николас:) - Он все знает, не дурак. Подумаешь, большое дело, какая страшная. Она же не женщина, в конце концов.
  (Лльяна:) - Где уж мне. Только ветками махать умею и прятаться в дерево.
  Брат Гален загасил лампу. Николас поцеловал Лльяну в макушку на ночь, а Гален выдал ей меда и змеиного корня.
  - Дыши в подушку, - велел он. - Там лаванда, очень благотворно на сон влияет.
  Инцидент с трупами в кустах перестал казаться таким пугающим. Тем более, Андрей сказал, он все сделает.
  Оба монаха влезли в кровать Николаса и начали там шептать и возиться, так что Лльяне стало неловко. Чего они там делают, гомеопаты? Гален повысил голос и из противоположного угла донеслось: '... ты еще спрашиваешь!' - 'Дай... бу-бу-бу,..' - отвечал что-то брат Николас. Лльянина фантазия никогда ее не подводила. Она с легкостью реконструировала разговор: 'Ты меня любишь? - Ты еще спрашиваешь! Конечно, люблю! - И я тебя! Дай же я тебя поцелую!...'
  - ...под тобой! - вдруг сообщил Гален.
  ("Вот это совсем ненужные подробности. Зачем я это слышу?")
  - ...намотал на себя!
  (??? Вы о чем вообще?! )
  Еще пара реплик из темного угла, наконец, прояснила суть разговора, который, слава единому и всемогущему, имел менее романтический характер, чем это со страху померещилось Лльяне:
  - Где второе одеяло?
  - Ты еще спрашиваешь!
  - Дай мне хотя бы угол твоего, я замерзаю!
  - Иди ты в задницу! Одеяло под тобой! А мое ты на пузо намотал, и тебе все мало! Замерзает он!
  - ... (Брат Николас возится, пытаясь вытащить из-под себя одеяло. Брат Гален ругается сердитым шепотом.)
  - Кончай толкаться, жиротряс!
  Убаюканная их шепотом и лавандой, Лльяна уснула.
  
  7
  - Pax vobiscum*! - приветствовал обитателей домика густой, как удар башенного колокола, голос.
  - Et pax tecum, frater*! - отвечали обитатели.
  --------------------------------
  * Pax vobiscum (лат.) - мир вам. Et pax tecum - И тебе того же, брат. (И тебе мир.)
  --------------------------------
  Пришел брат Бородатый Этербальд, которого не зря звали бородатым. Этербальд, похоже, растил свою бороду, чтобы отомстить за всех братьев-егорианцев, предпочитавших регулярно бриться. Борода его закрывала грудь, как волосы у русалки, вилась кольцами, а местами даже были кокетливо заплетены косички.
  (Николас:) - Вот тут встань. Подвинься. Возьми вот так и подними, чтобы не сгибать... Сразу вверх поднимай...
  Лльяна была одета в чистую николасову рубашку. Брат Бородатый Этербальд держал ее за подмышки, как нашкодившего кота. Лицо его выражало сосредоточенность - соответственно проводимой терапевтической процедуре.
  (Николас:) - Покачай ее легонько... осторожно... вот так. Чтобы спайки не образовывались.
  Ладони Этербальда подвинулись, один большой палец вылез из-под мышки и лег ей на грудь. Ой. Лльяна покосилась на блудный этербальдов палец и просигналила бородачу глазами. Этербальд, однако, сохраняя сосредоточенное выражение, глядел мимо и ее сигналы не принимал. Лльяна трепыхнулась в его руках. Палец глубже погрузился в ее левую грудь. Он понимает, что он творит?! О чем думал брат Этербальд, оставалось тайной под покровом его бороды.
  (Николас:) - Веди себя прилично. Ишь, разыгралась. Швы еще не сняли, а она резвится.
  Гален сидел на кровати и разминал в миске какие-то листики.
  (Николас:) - Очень хорошо. Клади ее теперь... не сгибай. Сначала пятки...
  Он поддержал Лльяну за попу. Но обе руки Николаса на ее заднице - это совсем не то, что один палец Этербальда на ее груди! Боевые братья совершенно точно очень отличались от братьев-травников!
  - Спасибо, - сказала Лльяна, с ненавистью глядя на Этербальда.
  Он невозмутимо кивнул и ушел.
  Гален по-прежнему сидел на кровати, теперь он сыпал в мисочку синие цветочки, с осторожностью отмеряя порцию. Брат Николас шарил на полках в поисках пропитания. Никому не было дела до драмы, разыгравшейся в нежной Лльяниной груди... в смысле, душе. "Когда я смогу ходить, я буду варить им обеды, - мечтала Лльяна. - И всех отравлю. Надо аконита накопить, чтобы хватило. "
  (Лльяна:) - А у вас мухоморы есть? Мухоморами тоже можно лечить, знаете?
  (Гален:) - Это так. Однако, Высокий Совет запретил мухоморы, потому что это ведьминское снадобье.
  (Николас:) - Лисичка, тебе мухоморов надо? Я соберу!
  ("Надо! Мухоморов надо. Мышьяка надо. Болиголов еще хорошая травка - пожуешь три листочка, и привет. Его тоже надо. Будете знать, как девушке во всякие места пальцы совать.")
  Среди букетиков, висевших по стенам, Лльяна уже разглядела ядовитых знакомцев: белладонну, бузину со сморщенными ягодками, живокость, а вон и мой хороший, сушеный аконит - а у него, между прочим, помимо "волкотравы" есть еще одно хорошее название - "царица ядов". Лучше всего - взять толченые корешки.)
  - Сколько же всего монахов в вашей обители? - спросила Лльяна.
  Оказалось, пустынь Святого Егора - довольно крупный оплот Единой Церкви. В предгорной долине на границе лугов и леса вольготно обитали полторы сотни братьев во Владыке, специализируясь во всевозможных занятиях: книгопись, иконопись, философия, историография, богословие, лечебное дело, всякие хозяйственные потребности от выпечки хлеба до разведения пескарей, художественная ковка и литье, макраме и много еще всего разного, - целый город с полями и загонами вокруг.
  - В поте трудов своих зарабатываем небесную благодать молитвами и воздержанием, - елейным голосом пропел брат Николас.
  - То есть женщин вы вообще не видите?
  Гомеопаты испугались и, как по команде, приложили ладони ко лбу, осеняя себя святым знамением.
  - Упаси и помилуй, Господь! Про такое даже говорить запрещено!
  Выяснилось, что егорианцы почитали женщину за первого врага человечества и были в большой обиде на нее за то, что она увела первородного Андрея из райского сада. Лльяне было не совсем понятно, с какой стати Андрей поперся из хорошего сада за таким страшилищем, каким должна была быть первородная Ива, если верить "Каталогу" Подколодного, но монахи объяснили это наличием у женщины специальных чар и неизменного желания сделать гадость ближнему.
  (Лльяна, хихикая:) - А как же вы, монахи, размножаетесь?
  Братья травники не увидели никакого подвоха в этом вопросе. Обитель Святого Егора, оказывается, была приютом для сироток мужеского пола. Сюда несли оставшихся без родителей малюток со всех окрестных земель, и братья растили и воспитывали их в лоне единой веры по заветам Святого Егора.
  Другое дело, конечно, были боевые братья. Воинский контингент составлял треть личного состава монастыря и был образцовым подразделением вооруженных сил Церкви. Боевые егорианцы участвовали во всех походах в языческие земли и были неоднократно отмечены наградами и памятными подарками от Верховного Совета. Это было неудивительно, учитывая, что монастырь придерживался культа святого первородного Андрея. (Как одно из следствий, многих монахов звали или Егор, или Андрей: если сиротки попадали в обители еще неименованными, им давалось имя святого по церковному календарю. Если смотреть в календарь было неохота, мальчика нарекали Егором или Андреем.) Не приходилось удивляться, что братья-воины обладали более широким кругозором и жизненным опытом, чем прочая братия, - а также повышенным содержанием тестостерона в крови.
  - Если в обители столько народа, как получается, что я за неделю видела только брата Андрея и этого... козла бородатого, которого Андрей прислал? - спросила Лльяна.
  Брат Николас потупил глазки:
  - Потому что meus amicus Гален и я, мы приняли обет отшельничества. Предаемся праведным трудам в уединении, помогая ближним и смиряя плоть.
  -----------------------
  * meus amicus (лат) - мой друг
  -----------------------
  (Лльяна:) - ???
  (Гален:) - Плоть у нас скоро с кровати с двух сторон будет висеть. Смиряет он...
  При слове "отшельник" Лльяне представлялся тощий грязный дед с колтуном в волосах, от одиночества разучившийся говорить, а заодно - мыться, носить штаны и ходить на горшок. Ее картинка совсем не вязалась с братом Николасом, который красовался посреди комнаты с очередным пряником в одной руке и кувшином пива - в другой.
  - Pax vobiscum!
  - Pax tecum!
  Брат Этербальд навис над ней, кивнул и сунул ладони ей под мышки.
  (Николас:) - Не сгибай... поднимай... аккуратно.
  (Лльяна:) - ...
  (Лльяна:) - ..!
  (Лльяна:) - Брат Этербальд, ты не можешь пальцы свои немного подвинуть. Мне так неудобно... очень.
  Дритаз хундас*! Лучше бы молчала. Теперь оба больших этербальдовых пальца покоились прямо у нее на сосках. Этербальд, как будто происходящее его не касалось, смотрел в неведомую даль в поисках небесной благодати.
  ------------------------------------------
  * дритаз хундус (dritaz hundas) (старый язык) - собачье дерьмо
  ------------------------------------------
  (Гален, сидя на николасовой кровати с миской в руке:) - Николас, у нас рябина осталась?
  (Николас:) - Только пьяная. Что оставалось, я в настойку высыпал.
  (Гален:) - (тяжкий вздох)
  (Лльяна:) - (молчит, злится и не хочет ни с кем разговаривать после потряхивания)
  (Андрей:) - Тепло сегодня. Солнце на лето поворачивает.
  Обитатели лазарета оживились, все головы повернулись к вошедшему брату Андрею.
  (Николас:) - Ну чего там?
  (Андрей:) - Дхааб-дейос, ле-келин... Ничего особенного...
   (Николас:) - Ты ходил куда-нибудь?
  (Андрей:) - Ходил. Смотрел.
  У него в руках был насквозь мокрый меховой короткий плащ с кожаным верхом. Андрей повернул его так, чтобы стала видна резная застежка из белой кости, наложенной на пластинку золота.
  - Келин, это твое?
  Лльяна радостно протянула руки, но брат Андрей плаща не отдал, а просто подошел поближе, держа его в висячем положении, С плаща капала вода. Лльяна ощупала нижний шов, где у нее было зашито намного серебра.
  - Все там, - успокоил Андрей. - Вот еще.
  Он отдал ей круглый золотой, со старинным шестиконечным перекрестьем, амулет размером с ладонь и деревянную игрушку. Собачку. Лльяна ухватила находки и зажала в руках.
  - Дек-той, брехтер.*
  ----------------------------------------
  * Дек-той, брехтер. (стар. яз.) - Спасибо, брат.
  ----------------------------------------
  Остатки прежней жизни. Не надеялась уже увидеть. Может, и к лучшему было потерять их насовсем.
  - Свалились в ручей... Келин, скажи, пожалуйста, это ты ночью гуляла в лесу в плаще с золотой застежкой?
  Что тут скажешь? Как объяснить, что время и место не были выбраны ей по собственной воле? К счастью, вопрос был риторическим.
  Андрей сел у стола в середине комнаты, повернувшись к ним лицом, спиной опираясь о столешницу.
   (Гален:) - К бейлифу ходил?
  (Андрей:) - К бейлифу не ходил. Не надо ходить к бейлифу. Это дело брата-настоятеля, дорога идет между деревней и нашей землей.
  (Гален:) - А!
  (Николас:) - А брату-настоятелю сказал?
  Андрей почесал спину о доски столешницы, потянулся плечами и отмахнулся от Николаса:
  - Он меня же и пошлет. Лишние разговоры. Я сначала выясню, что смогу, а потом ему все скажу.
  (Гален:) - И что ты смог?
  Андрей опять почесался.
  - Много не узнаешь. Судя по всему, эти парни были "овис йосми вилна нэ эст"* ("овцами без шерсти", старый язык) в нашем тучном человеческом стаде. Обычные бандиты. По ним веревка давно плакала. У одного на щеке клеймо.
  (Николас:) - Где ты клеймо увидел? У них от щек остались одни лохмотья.
  (Андрей:) - Уметь надо смотреть. Повесьте сушится.
  ------------------------------
  *owis josmi wina ne est (стар. яз.) овца без шерсти, т.е. человек, от которого не приходится ожидать ничего хорошего ("паршивая овца")
  ------------------------------
  Андрей отдал плащ Галену. Гален сказал "О!", удивившись качеству одежды, и пошел на улицу, чтобы в доме не капало.
  Лльяна нянчила деревянную собачку в руке. Не надо было ее находить. Сердце заныло.
  (Андрей:) - Я пошел.
  (Лльяна:) - Брат Андрей, подожди. Я тебе хотела сказать...
  Андрей ждет.
  (Лльяна:) - Про брата Этербальда.
  (Андрей:) - Как вы с ним ладите? Он хорошо тебя... подвергает терапевтическим процедурам? (Спасибо, что не стал говорить "потряхивает"!)
  (Лльяна:) - Нет, не хорошо!
  Прямые брови старшего боевого брата вопросительно поднялись. Рыжие брови Лльяны угрожающе сдвинулись. Серые глаза против медово-карих... раз... два... три... Лицо Андрея, наконец, выразило некоторое понимание.
  (Андрей:) - А!
  Лльяна показала ему глазами "Вот тебе и А!"
  (Андрей:) - Ладно. Я еще приду.
  Галена долго не было, наверно, провожал брата. Когда он, наконец, вернулся, он первым делом отобрал у брата Николоса шестую лепешку с сыром, на которую тот было разинул рот. Вторым делом он съел ее сам. Потом он сел у стола и поглядел на Николаса. Потом поднял указательный палец перед носом пухлого травника.
  - Вспомнил! - сказал Гален. - Барбары.
  Брат Николас вскинул не приятеля глаза, нахмурился и задумался. Лльяне слово "Барбары" показалось знакомым.
  (Николас:) - Конечно! Кошмар в Барбарах!
  (Гален:) - Два дня мне покоя не давало.
  (Лльяна:) - Да! Я тоже про это слышала. Барбары - все говорили, это там, где убили пятерых?
  (Николас:) - Сколько? Шесть лет прошло?
  (Гален:) - Не меньше. А то и больше.
  Николас, опустив голову, смотрел прямо перед собой.
  - Да, - сказал он. - Разорванные глотки и сломанные шеи. Не человек, не зверь. Теперь вспомнил.
  Гален ткнул приятеля пальцем:
  - Ты когда первый раз это сказал "не человек, не зверь", мне сразу это что-то напомнило. Тогда то же самое говорили.
  (Николас:) - А у меня тоже что-то забрезжило, когда увидел порванные трахеи... а потом я отвлекся... Я слышал, в Барбары сам преподобный Кондратий ездил смотреть.
  (Лльяна:) - Преподобный Кондратий - это тот, что старший генерал? Этот Кондратий?
  Монахи кивнули.
  - Но я думала, он на ведьм охотится?
  Старший генерал Кондратий был в Магиборе легендой... страшной легендой, которой пугали детей. И взрослых. Сияющий столп единой веры, безжалостный бич темных тварей и их пособников. Это по его велению рыскали по стране сотни-генералов-охотников, устраивались трибуналы, велись пытки, выносились обвинительные приговоры и горели костры под ведьмами.
  - Все равно никого не нашли, - пожал плечами Гален.
  (Николас:) - Ты напомни Андрею про Барбары. Может, ему известно что-то, чего мы не знаем? Он ведь знает преподобного Кондратия.
  Что?! Лльяна на мгновение остолбенела. Мрачный Кондратий и их Андрей? Однако, если подумать, старший боевой брат ордена Святого Егора не раз водил своих монахов на язычников Жути и Жмери. Один огнем жег нечистую силу во спасение наших душ, другой - мечом насаждал истинную веру повсюду, куда может дотянуться десница Церкви. Почему бы двум поборникам веры и не знать друг друга? Образ ясноглазого монаха-воина приобретал в Лльяниных глазах многогранность, о которой она предпочла бы не знать.
  Гален сказал со вздохом:
  - Они несколько лет не виделись. Если здешний случай связан с Барбарами, он сам скажет. Забудь про Кондратия.
  Он показал глазами на Лльяну, которая как ни крути, была нечистой тварью. Хорошо, по крайней мере, не женщиной. Лльяна была выше его намеков, ее больше интересовали подробности, всплывшие в ходе разговора:
  - А что, они хорошо друг друга знают, преподобный генерал и Андрей?
  (Гален:) - Кондратий знал брата ребенком, они уже много лет не встречались. В отрочестве Андрей каждый год ездил нему в Окснафорду на несколько недель и занимался там науками и чтением под его руководством... и потом навещал.
  Андрей - воспитанник Мрачного Кондратия?! Лльяна почувствовала неприятный холодок по спинному хребту. Хорошо, что брат Андрей обладал суперспособностью отличить человеческую женщину от клена или дуба, - в отличие от некоторых здесь присутствующих. А если бы он ее действительно посчитал за ших (sith, фейри)? Сдал бы ее генералам на дрова во славу божью? Но с другой стороны, брат Андрей, несомненно, осведомлен о ее видовой и половой принадлежности. При этом, женщина в местных пенатах является страшнейшей из нечистых тварей. Получается, брат Андрей попустительствует врагу и проявляет халатность, препятствуя делу установления единоцерквия во всем мире? Что за дела?
  Вечером на стол поставили свечку и братья гомеопаты сели пить чай с пряниками. Точнее, Гален сел пить чай, а Николас - свежую рябиновую настойку, которую подливал себе в чайную кружку по мере отхлебывания из нее, пока содержание чая в растворе не сделалось буквально гомеопатическим. Лльяне вручили миску эхинацеи с медом и кружку свекольного сока. Николас пытался ей еще настойки плеснуть.
  Андрей пришел, как обещал. С ним был незнакомый монах в форменной егорианской рясе - могучего сложения, с косматой челкой, висящей на глазах. Совершенный чащобный зубр по виду.
  - Брат Лу! - представил пришельца Андрей. Лу в знак приветствия пустил пар из ноздрей.
  (Николас:) - Стой тут. Поднимай так.
  Брат Лу, однако, стоял, не шевелясь, в упор глядя на Лльяну.
  (Андрей:) - Лу, ты слышишь, что Николас тебе говорит?
  Лу что-то невнятно промычал в ответ. Он наклонился, протянул к Лльяне мускулистые руки и... Бородатый Этербальд остался далеким светлым воспоминанием. Лу церемониться не стал, он просто ухватил Лльяну за сиськи и поднял в воздух. Так ей показалось. Чтобы не возводить на добрых людей напраслину, разумно признать, что какая-то часть его пальцев, самые кончики, все-таки попала ей подмышки, - что-то ведь должно было держать ее на весу! Лльяна с ужасом поняла, что пока весь боевой гарнизон Святого Егора ее не перелапает, они не успокоятся. Брат Андрей, скрестив руки на груди, наблюдал их, стоя у дверей. Долго он не выдержал.
  Андрей ухватил Лльяну за подмышки со спины и приказал брату Лу:
  - Дай ее сюда... Лу! Руки свои убери!
  Лу медленно подчинился и продолжал стоять, не двигаясь с места. Андрей понял, что так он пациента на кровать положить не сможет.
  (Андрей:) - Лу! Возьми ее.
  Руки Лу мгновенно оказались у Лльяны на грудях.
  (Андрей:) - Положи на место... Я сказал, быстро положи ее! Клади на кровать!.. Лу, ты меня слышишь?! Руки убери!.. Все, свободен... На сегодня процедуры окончены. Спать иди!
  Прямые, как лук, губы меченосного поборника истинной веры были сжаты в тонкую линию. Сердится? Из-за того, что она вносит беспорядок в рядах его подчиненных, которые не способны противостоять женским козням? Того и гляди, отправит ее к Кондратию, чтобы не отвлекала славных монахов от борьбы за торжество единой веры. Лльяна натянула одеяло до носа и из укрытия подозрительно следила за старшим боевым братом.
  (Николас:) - Андрей, так ты насчет убийства еще узнавать будешь?
  Андрей равнодушно пожал плечами.
  (Андрей:) - Кому какое дело? Туда им и дорога.
  (Николас, показывая глазами на Лльяну:) - Я про... чтобы лишних разговоров не было?
  (Андрей:) - ..?
  (Николас:) - Про Лльяну!
  (Гален:) - Да, чтобы ее сюда не приплели.
  (Андрей:) - Про какую Лльяну?
  (Николас, после секундного столбняка:) - Про лисичку, ан-ху! Про нашу Лльяну!
  (Гален:) - Да.
  (Андрей:) - А она здесь причем?
  (Николас:) - Да как же? Она ж ведь тоже была у ручья той ночью!
  (Андрей, равнодушно:) - Ничего про это не знаю.
  Лльянины глаза широко распахнулись: похоже, не будет ни бейлифа, ни брата-настоятеля, ни Мрачного Кондратия. У нее создалось ощущение, что старший брат и не собирался расследовать ночное происшествие.
  Брат Андрей наклонился к ней и сказал негромко:
  - Мы же не хотим, чтобы пришли разные и начали спрашивать, как тебя зовут и откуда ты родом?
  Лльяна закрыла глаза и притворилась мертвой. Ответа не требовалось, он сам все знал. И как это называется? Как так получалось, что она ничего не могла спрятать от этого чужого человека? А она про него не знала даже уже, что и подумать. ----------------- Уважаемые господа, я переехала на рулейт и тудей, потому что здесь темно и страшно. Все постепенно будет там. Мои страницы на рулейте и автор.тудей: Русское и кельтское историческое фэнтези: https://author.today/work/106896 В китайском стиле (осторожно! BL 18+) (boy's love): https://tl.rulate.ru/users/284459 https://author.today/u/letterworld/works
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"