|
|
||
Crusoe.
В самом начале нового, 1973 года, папа с мамой повели невеликого годами пятилетнего мальчика на юбилейный день рождения двоюродной бабушки, на улицу Горького, в дом со странным названием - "Нирензее" - и странным внутренним устройством: коридоры там были угластые, петляли и заводили в самые неожиданные места - то в тупик, то к заколоченной двери, то к высокому окну с низким, у ног, подоконником. Но мальчику не дали побродить по дому вдоволь, и быстро затащили к двоюродной бабушке - в квартиру из одной, тоже угластой комнаты, с альковом, завешенным ковровой портьерой, маленькой кухней и туалетом, где всё время журчало.
Посреди комнаты стоял круглый деревянный из двух половинок стол, а за столом собрались всякие старики и старушки. Они ели, пили и говорили о всяких неинтересных вещах и делах.
Мальчик отчаянно скучал. Его отсадили в угол и дали толстую книжку про зверей с картинками под листками прозрачной бумаги, но на одном из рисунков оказалась противная, страшная, обезьяна и он побоялся смотреть дальше. Мальчик сходил в туалет - там журчало; в кухню - там не было ничего занимательного; заглянул за ковровую портьеру - там оказалась одна только большая деревянная кровать.
Один из гостей заметил мальчика, возвращаясь с перекура на лестнице, и показал ему фокус со спичечной коробкой - она появлялась на ладони старичка, потом исчезала, потом появлялась снова и понять секрет этого фокуса было совершенно невозможно. Мальчик громко восхищался; польщённый старичок показал фокус с папиросами, потом с носовым платком, вязальной спицей и картами. Гости повернулись к ним и аплодировали, а двоюродная бабушка подавала фокуснику нужный реквизит.
- На этом я и выжил в Бамлаге - пояснил старичок после очередного номера.
- Бамлаг? Это ещё что - А вот Бодайбо - подхватил какой-то бабушкин знакомец.
- А то вы там были - скептически парировал фокусник.
- А вы что, не верите?
- Да нет, так Вы ведь у Симонова были, с Рамзиным?
- Вы на что намекаете?
- Ладно вам. Помню, в Карлаге
Общество старичков и старушек пришло в волнение. Новая тема увлекла всех, фокусы были брошены. Вокруг стола шли возбуждённые толки о каких-то местах с диковинными названиями, о бесконечных дорогах и дремучих лесах; горных промыслах, ядовитых чанах с жидким золотом; о шпалах и шахтах. Гости возбудились, начали буйствовать, пререкались, обвиняли друг друга в странном - один ходил к куму, другой якшался не с теми, третья была какой-то позорной, а ещё один вообще пошёл не по делу, а за кражу лабораторного спирта и числился в ссученных. Затем пошли истории о муках и лихости, хитростях и упорстве - что делать, это была их молодость, страшная, но молодость; а сегодня осталась только старость, пусть приютная - но старость.
Начали говорить о смертях от горячей пули и кромешного холода, о том, как убивали гвоздями, ломами, лопатами; о том, как кого-то сбросили в шахтный ствол, а тому-то отпилили пилой голову и зарыли в снег, не сказав, чтобы оставить за остальными больше хлеба - но тут перепуганный гость невеликого возраста громко заплакал. Разговор сбился; папа и мама успокоили мальчика, умыли, одели и отправились домой.
Всю дорогу и наутро мальчик терзал папу расспросами - как это так, что за истории, это вправду или нет - а папа делал страшное лицо, приказывал молчать, и уверял, что всё это выдумки, фантазии, и вообще он ничего не понял.
Но мальчик отчётливо понял и запомнил - он имеет в родстве каких-то разбойников, пиратов, корсаров, рыцарей и ирокезов (был он невеликого возраста и путался в определениях). Теперь они старые, но были хоть куда, и он долго и с удовольствием воображал, как двоюродная бабушка пробирается саванною от Карлага к Бамлагу через Бодайбо в треуголке на седых кудельках и с верным карабином в иссохшей старушечьей руке.
|