У.Черчилль, Мальборо, его жизнь и время.

Предисловие переводчика.

Американская девица из состоятельной семьи Консуэла Вандербильт, вышла в ноябре 1895 года за Чарльза-Спенсера Черчилля, 9-го герцога Мальборо; весной следующего года, молодые вернулись в Англию, и пошли с визитами по родственникам.

"В следующий день, с самого пасмурного и сырого утра раннего марта, мы навещали членов семьи. Первым в ряду этих пыточных испытаний стал визит к вдовствующей герцогине Мальборо, бабке моего мужа, дочери четвёртого маркиза Лондондерри. Она оказалась ужасающей старой леди, неким типажом времён королевы Анны, именно: надменная, бесцеремонная до изумления, с большими выпуклыми глазами, орлиным носом и жизненной концепцией Дьё э мон друа. Титул герцогини высился для неё тем пределом, далее которого не дано подняться никакой англичанке некоролевского семени; она - подражая Саре Дженнингс, первой герцогине Мальборо - полагала себя умнее любой королевы - я, впрочем, думаю, что Виктория не дала бы дурить себя так, как Сара дурила Анну.

Герцогиня сидела в кресле в гостиной своего дома на углу Гросвенор-сквер: жилища, где поселилась, став вдовою. Она была в трауре, в маленьком кружевном чепце, со слуховым рожком в руке; она даровала мне приветственный поцелуй с видом отходящего от дел короля, приветствующего преемника. Смутив меня пристальным осмотром, она сообщила, что лорд Розбери дал обо мне хороший отзыв после встречи в Мадриде. Она выказала живой интерес к нашим планам, и учинила форменный допрос на какой манер мы собираемся жить, надеясь, по её словам, на то, что успеет увидеть Бленхейм восстановленный в прежнем великолепии к дальнейшей славе фамилии. Я поняла, что маленькая эта лекция была предпринята для вразумления меня в приличествующем поведении. Затем, поедая меня холодным взором серых глаз, она продолжила: Первая ваша обязанность ребёнок, обязательно мальчик: нельзя допустить, чтобы Герцогом стал этот маленький выскочка Уинстон. Вы, кстати, ещё не в положении? Я устыдилась того, что проявила мало стараний и не могу с уверенностью заявить о низложении Уинстона; почувствовала себя препакостно, поняв, какая обязанность отныне возложена на меня; и с удовольствием приняла дозволение откланяться" (Balsan, Consuelo Vanderbilt. The Glitter and the Gold)..

Тем не менее, настояниями ли вдовствующей герцогини, или силою вещей, Консуэла родила мальчика - Джона, будущего 10-го герцога Мальборо, что, лично для меня, возымело то последствие, что я получил удовольствие перевести книгу Уинстона Черчилля Мальборо: его жизнь и время.

Выскочка Уинстон остался тем, кого называют в Англии младшим родственником: из потомков Мальборо, но без права на титул герцога Мальборо - без прав и на поместья, и на место в Лордах; без практической возможности входить в доходные брачные контракты со всякими состоятельными Консуэлами. Он остался лицом нетитулованным и пробился в жизни сам, своими дарованиями, имея, впрочем, от рождения, неплохое положение в обществе.

Как затем шла жизнь герцогов Мальборо - 9-го, 10-го и т.д. (теперь уже 12-й) - бог весть. Должно быть, как-то шла. Старуха с выпуклыми серыми глазами пыжилась впустую. Бомба взорвалась через запал - как то метко и по другому поводу выразился Карлейль. А вот как шла жизнь Уинстона Черчилля - отлично известно. Да что там: он прогремел так, что если и знать ничего о нём не знаешь - услышишь: он стал уже едва ли ни персонажем фольклора, фигурой чуть ли ни мифической. Отметим лишь одно обстоятельство его жизни: ему, не однажды, случалось и взмывать до вершин, и падать очень больно и очень низко; а однажды ему случилось упасть так глубоко, что почти никто и не верил в возвращение Черчилля в политику (Сталин, к слову сказать, был в числе тех немногих, кто уверенно понимали, что вернётся). Период 1929-39, the wilderness years, бесплодные годы; тогда он на десять лет остался без офиса, упав, притом, со второго по значению поста в правительстве с места Канцлера Казначейства, министра финансов.

Итак, Черчилль на десять лет остался частным лицом. Он жил в своём поместье; выучился писать, и писал картины; выучился ремеслу каменщика, и возводил у себя, в Чартвеле, всякие хозяйственные постройки; он, разумеется, вёл обширную переписку, путешествовал, занимался журналистикой, готовил возвращение в политику и писал книги.

Одной из этих книг и стал труд в четырёх томах, две с лишним тысячи страниц: Мальборо: его жизнь и время.

Книга эта показывает себя читателю в трёх ипостасях.

Во-первых, мы можем ожидать от издания в 4-х томах, более 2 000 страниц, 125 глав, обильнейшее цитирование документации (и многие материалы публикуются впервые); от книги, куда вошли собственные архивные изыскания автора мы, по одним этим признакам, можем ожидать, что публике предъявлено масштабное историческое исследование. Так оно и есть. Затем, книга эта написана изумительным слогом ярким и мощным (увы, но читатель вряд ли поймёт это по моему переводу; Мальборо, впрочем, издан в электронном виде, его можно купить за невысокую цену и читать в оригинале). Затем, Мальборо жил и действовал в интереснейшее время: судьба его получила начало после реставрации Стюартов, и завершилась уже в царствование ганноверской династии; а этот период, вкратце, стал именно тем временем, когда Англия встала на конституционные основания, в каких осталась почти до Великой войны. За 60 лет английской истории, многостолетние вопросы баланс власти между королём и парламентом, положение и устройство церкви Англии, партийная система, разделение властей, место Англии в Европе все эти вопросы, поднятые во времена незапамятные; вопросы, сочащиеся кровью, приведшие к конвульсиям гражданской войны, получили вдруг ответы и ответы эти дали стремительно облекшийся плотью план своеобразной и прочной конструкции английской конституционной монархии. И сам Мальборо был одним из тех главных людей, кто выстроили эту конструкцию.

125 глав этой книжки это история Старой Англии. Я с удовольствием воображаю, как субботним вечером английская семья собирается в гостиной, и старший в роду читает детям выдержки из очередной главы Мальборо: достойное чтение. Увы, так не стало заведено. Первый том Мальборо вышел в свет в 1933 году, последний - в 1938-м. А мир, в котором было возможно такое семейное обыкновение, рухнул в августе 1914-го.

Во-вторых, немедленно после выхода первого тома, автора принялись немедленно уличать в апологетике Джона Черчилля; в некоторых передержках, подтасовках, умолчаниях, нацеленных на обеление главного героя, на оправдание некоторых его дел. Должен сказать, что критика эта отнюдь не голословна. Всё это есть апологетика, передержки, подтасовки, умолчания, виртуозная истинно парламентская! логика, долженствующая предоставить лорду Мальборо оправдание перед публикой (хотя лорда судят лишь в Лордах, так заведено; так, было дело, судили и самого Мальборо). Но винить в этом автора нелепо. Такая критика узка да и попросту неуместна, потому что идёт против природы человека. Потому что эта книга во второй своей ипостаси непререкаемо личный, семейный, интимный документ.

Каждая строка этой книги говорит о том, что Уинстон Черчилль считал своим отцом не неудачливого, пусть и блестящего мишурным блеском - невротика Рендольфа Черчилля, а Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо. Он советуется с ним; ищет у него утешения; хвалится своими успехами; признаёт поражения; он журит своего собеседника за промахи; а иногда, на правах представителя ушедшего вперёд поколения, считает персоной с отчасти устаревшими понятиями. Он видит множество совпадений в жизни своей - жизни Уинстона Черчилля, и жизни той, давней, жизни Джона Черчилля. Уинстону не досталось пэрства, он делал жизнь сам Джон был из захудалого отростка знатного рода, совсем из мелкопоместных, и пробился своими немалыми дарованиями; Уинстон падал до частной жизни в поместье Джон падал до Тауэра; Уинстону не давали воевать так, как он хотел то же и Джону; Джона корили за тушинский перелёт от тори к вигам  что-ж, Уинстон сделал два таких перелёта. Можно продолжить, но оборву перечисление, суть ясна. Сын пишет об отце. Сын защищает отца, опороченного золотыми перьями Свифта, Маколея и прочих: это непререкаемая правда семьи, родства, крови: что значит здесь критика от посторонних людей? Ведь если сын осмелится писать об отце, руководствуясь некими соображениями исторической объективности и правды, то есть истины он попросту вычеркнет себя из человеческого рода, непристойно явившись ходячей формулой, по словам того же Карлейля. А Уинстон Черчилль и Джон Черчилль отнюдь не были ходячими формулами. Они были доподлинными, живыми людьми.

Третья ипостась этой книги портрет самого Мальборо.

Активная часть его жизни прошла между, примерно, 1670 и 1714 годом. В России это конец царствования Алексея Михайловича и время славных дел Петра I. Читателю стоит сопоставить обстоятельства российской внутриполитической жизни в особенности межеумочных петровских конвульсий с политической конструкцией, росшей в те годы за Каналом. Читателю стоит сопоставить масштаб и значимость Войны за испанское наследство с Северной войной. Читателю стоит сопоставить блистательное созвездие английских политиков того времени с петровским окружением. Не берусь предугадать вывод читателя, но сам я вижу выводом глубокий и дремучий провинциализм тогдашней российской внутриполитической жизни сравнительно с обстоятельствами Англии.

Но всё меняется, если мы сопоставим времена Мальборо в Англии со временами Екатерины в России. Тогда мы видим явления одного калибра. Мальборо, в историческом сравнении, более всего похож на екатерининских вельмож с их великими талантами, неистовыми проявлениями, ярчайшими пороками и добродетелями. Клио не знает слова мораль. Клио знает слово значимость. Но, полагаю, музе истории не чужды и слова обаяние личности. И обаяние личности 1-го герцога Мальборо таково, что им невозможно не увлечься я стал совершенно увлечён этим человеком и без того никогда не затеял бы перевода книги Черчилля. Такова третья ипостась этой книги портрет изумительной исторической персоны.

***

Если говорить о технических аспектах, объём оригинального Мальборо весьма велик: 4 тома, более 2 000 страниц. В 60-х годах прошлого века некоторый историк Henry Steele Commager предпринял сокращение труда Черчилля сокращённый вариант в (неточно) 2,5 раза короче оригинала, так что я встал перед выбором: с каким материалом работать. Естественно, перевод сокращённого издания потребовал бы куда меньшего труда. И стал бы для меня куда горшим позором одно дело позориться весьма несовершенным переводом, иное дело весьма несовершенным переводом кастрированной, изувеченной сокращением книги. Не стану распространяться по поводу работы Henry Steele Commager-а. Я имел возможность сравнить и сравнил. И ограничусь выводом. Поэтому я хотя бы отчасти ушёл от позора и проделал работу над полным Мальборо.

Кажется, книжка эта под 90-летним копирайтом. Но, как метко заметил дикий скиф у Аристофана: "Нам ета пся рувна". Я человек дикий, мне это всё равно. Этот перевод никем не заказан, никем не оплачен, никому не обещан, не обременён никакими обязательствами. Я делал его из любви к предмету и для развлечения. Вы можете без уведомления использовать его любым образом да хоть и подтереться им. Или дописать. Или переписать. Нам ета пся рувна.

Вышесказанное исчерпывает мои взгляды на право интеллектуальной собственности.

Работа сделана, отпускаю её от себя, желая единственно того, чтобы она откликнулась в ком-то удовольствием от чтения или нового знания.

Crusoe.