Макс выбрался из автомобиля, постаравшись сделать это ловко, по-спортивному, но ударился башкой и подавил желание потереть макушку. Пикая пультом, напомнил себе о том, что в его сорок (на самом деле почти сорок пять) русые волосы не поредели - можно гордиться.
Рассматривая старый двухэтажный дом на четыре подъезда, подумал, чтобы отвлечься от ноющей макушки, - ему многим можно гордиться. Приличная интересная работа, подтянутая фигура, а главное - Анка, которая вообще выглядит юной девочкой. И - любит мужа. Тридцати ей никак не дашь, подумал снова, как думал часто. И улыбнулся, успокоившись.
Чего дёргаюсь, спросил себя, обходя зализанный синий автомобиль и поднимаясь по трем щербатым ступенькам. Но знал, чего. В этом доме и в этом дворе не был с тех самых пор, как семьёй уехали, сначала в другой город, потом вернулись, но в новую квартиру в центре, большую и удобную. Это было... Да, после седьмого, в восьмой класс пошёл уже в Ялте, потом уехал в институт.
Под затёртым кодовым замком висела криво приклеенная записка с полинялым текстом:
2244 консьерж
Макс усмехнулся неровным буквам, и подняв палец, помедлил, собираясь с мыслями. Пошарил глазами по фасаду, разыскивая вывеску, ведь должна быть.
Она и была, и Макс усмехнулся снова, на этот раз увереннее. Плакатик за стеклом, в кухонном окне первого этажа. Солнце бликовало и крупные буквы еле просматривались.
МИНОТАВР. Компания квестов и активных игр. Добро пожаловать!
Когда-то он знал эту кухню лучше, чем свою, на втором этаже - вон окна старой квартиры, пластиковые белые, а были когда-то крашены синей краской и мать постоянно пилила отца, что пора красить снова, краска облезает, рамы перекашиваются, из форточки сквозняк. А у Тимура никто никого не пилил, тётя Света была здоровской тёткой, пекла им блины целыми горами, крутясь в кухне, распевала оперные арии - фальшиво, но громко и с чувством. Жила без мужа, с двумя детьми, и мелкая Олька подпевала матери таким же фальшивым голоском, но тонким, пронзительным. Дальше тимуровой кухни они до ночи домой не попадали, все трое. Съедали блины, тащились в комнату, охая и придерживая животы, немножко играли в приставку или смотрели старый телек. Потом - снова гулять. Тимур - главный. Высокий, в углу комнаты гантели и самодельная штанга. Сам Макс, тогда просто Максим Сурков. И Стелла, одноклассница.
Столько лет прошло...
Палец добрался до нужных цифр, дверь попищала и квакнула пропитым голосом, Макс тщательно произнес, наклоняясь к замызганному динамику:
- В Лабиринт. Э-э, в Минотавр.
Дверь запищала снова, и он потянул на себя, отгоняя ощущения мгновенного погружения в прошлое. Нет его, того прошлого, слишком давно это было. Получается... Больше тридцати лет уже.
Справа открылась узкая сумрачная комната, вот чёрт, именно тут раньше был вход в квартиру Тимура, а теперь виден продавленный диван, стол у стены, какая-то на нём посуда. Из полумрака блеснули немодные очки, забелело одутловатое лицо.
- На левую сторону, - сипло сказала дежурная тетка и на случай, если Макс не понял, где лево, указала пухлой рукой, - де стрелки.
Лицо опустилось, ссутулились круглые плечи. Стена за спиной тетки была заклеена постерами и поверх пришпилены всякие фотографии, на них блестело солнце из окна, что напротив, Максу его не было видно, то самое окно, в котором дурацкая домодельная афишка. Эх, молодняк, подумал, пружинистым шагом идя по такому знакомому коридору, такие грамотные сейчас, в интернетах сидите. Принтерами-ксероксами владеете. И не можете напрячь эти свои ИИ, создать делу нормальную рекламу!
В самом конце длинного барачного коридора, по которому маленький Максимка намотал километров, наверное, тыщу на трехколесном велике, а Стеллка стояла сзади на приступочке и визжала в уши, шумно дыша, остановился перед глухой дверью, железной, неожиданно стильно забранной скрещёнными балками с живописной ржавчиной.
Гм... Макс придирчиво оглядел дверь, гадая - сама так проржавела или детишки не такие тупые, как он сгоряча решил. Так и не понял и, снова усмехнувшись, приподнял тяжеленное железное кольцо, отпустил, вызвав гулкое вибрирующее гудение. Расправил широкие плечи и, подтянув живот, стал ждать, когда хозяева откроют.
А началось все днём раньше, когда в почте он с изумлением обнаружил письмо от Тимура, даже головой потряс, не сразу сообразив, что несколько строчек подписаны именно его другом детства, он и фамилию не вспомнил бы, но рядом с подписью стояло капслоком набранное ТИМАСТЕ. И - смайлик подмигивающий.
Тимур, значит, Макс и - Стелла. Долго сочиняли, перебрали тыщу вариантов, всё получалось или глупо, или ржачно. А потом Стеллка выпалила и оглядела обоих с торжеством в тёмных глазах. Тимур хмыкнул и согласился, что - хорошо вышло. Конечно, за ним согласился и Макс. Так что, в шестом и седьмом все стенки в квартале расписывали этими своими ТИМАСТЕ. Сейчас бы вляпались в разборки граффитчиков, говорят, у них всё поделено, а тогда, тем более, у них - такие места сейчас насмешливо именуют 'на раёне' - какие граффити: слово из трёх букв да криво намазанный огурец с парой кружков в основании. Так что острые высокие буквы смотрелись стильно, а никто и не узнал, что это их троицы тайное прозвище.
В общем, снова перебрав свои, так сказать, активы (диплом, работа, квартира, машина, жена - молодая! Фигура - накачанная!), Макс в вотсапе друга нашёл и созвонились. И после недолгой болтовни - из восклицаний, вопросов и неловких шуточек - а как ещё говорить с человеком, которого знал пацаном тридцать лет назад, - Тимур выложил свою просьбу.
- Я тут, когда тебя искал, не, наоборот вышло, сперва на фотке увидел, на конференции и прикинь, узнал, ты молоток, бородищу не отрастил, и пузо тоже. Ну, я понял, ты по научной части пошел, так?
- Да какая наука, Тим, ты диплом с жизнью не путай. Ну да, по диплому я физик, но это когда было. Сам понимаешь. И конференция та уже мохом покрылась, дату смотрел? Сейчас я просто лабораторией руковожу, правда, на крупной фабрике.
- Ну видишь, - обрадовался Тимур, - частная? В смысле, коммерсанты вы или так, на государственных подачках?
- Обижаешь, - Макс возразил с удовольствием, внезапно поняв, что те детские годы на вторых ролях, у Тимки в оруженосцах, до сих пор его тайно раздражают. Вот и повод восстановить баланс. Так что повторил:
- Обижаешь. Мы ребята крутые, у нас технологии, к нам государство само прислушивается и к нам за патентами бегает. За нашими.
- Атлично! - снова обрадовался Тимур, - тогда будь другом, а? Не-не, лично мне не надо, а вот пацан у меня. У него фирмочка своя, не компьютеры для разнообразия, а игровая. Да нет, я ж сказал не компы. Квесты знаешь? Задания всякие, комнаты ужасов, загадки там решают на время, ну в общем всякая лабуда, игровая халупа для взрослых недорослей. У Даньки там проблемка. Он сам расскажет. Я ж отец, мне надо сыну помогать, а? А они, ёпта, с одной стороны такие умники ща, а с другой - ему девятнадцать. Ну какие мозги в девятнадцать? Ты нас вспомни, а сорри, ты ж уже свалил тогда, а я, между прочим, пару раз тебя видел, в городе, идёшь такой весь в плеере, с планшетом, морда умная. Студент... Ну я тогда в бригаде сезонил, не стал подходить, а то думаю, станешь на меня свысока фыркать. А я нормально на квартирку нам с Надюхой насезонил. Ладно, я про другое. Там понимаешь, какая фигня...
В динамике возникла пауза, продлилась и Макс оторвал смартфон от уха, глянул на экран.
- Бля, толком объяснить не могу. И он не говорит толком-то. Но чо сказал. Нужна им по одному вопросу серьезная научная консультация, но имей в виду - неофициальная. Понимаешь?
- Нет, - честно признался Макс, которому беседа уже изрядно надоела и если бы не Анка, которая как раз делала йогу на коврике и солнце просвечивало золотом кольца волос, так приятно смотреть - любоваться...
- О! Давай он сам тебе? - Тимур хохотнул с облегчением и после этого они быстро договорились, что Макс, так и быть, поедет на встречу с незнакомым юным Данькой, выслушает и посмотрит. Заодно посмотрит свой старый дом, потому что, как оказалось, юный Данька арендует под свой 'Минотавр' весь нижний этаж и подвальное помещение.
Тут Максу стало даже интересно, и он, перебирая в памяти сумбурный разговор, вдохновился, выстраивая параллельную реальность, в которой он арендовал этаж и подвал, он оборудовал все помещения, он составлял маршруты и, конечно же, в этой выдуманной реальности все было намного лучше, круче и интереснее, чем может сделать девятнадцатилетний Данька, который даже отцу не сумел толком разобъяснить, зачем ему физик с дипломом и по какому поводу нужна консультация.
Тяжелая железная дверь заныла, медленно открываясь на доводчике. Макс ещё расправил плечи, дождался, когда откроется шире и вошёл, улыбаясь - совершенно не снисходительно.
- Привет, парни! Данила? Э-э-э...
В небольшой светлой комнате перед столом с мониторами сидели трое. Уже повернулись на своих мягких стульях и смотрели на гостя.
Макс понял, что парни есть, да, двое их; но взгляд, словно его привязали резинкой, постоянно обращался к девчонке, которая сидела сбоку,
На секунду ему показалось - ухнул в яму, в прошлое, корябая себя в падении годами и десятилетиями. Но в следующую секунду одёрнул себя - конечно это не Стеллка. Даже не очень похожа.
Но девушка улыбнулась, и понял - очень похожа, только она постарше. Стеллке было тринадцать. Она иногда завязывала длинные волосы в длинные тонкие хвосты и рисовала вокруг носа веснушки, изображая Пеппи Длинный Чулок. Очень за эти хвосты было удобно её хватать.
- Марина, - сказала почти Стеллка, не поднимая подбородка с рук, сплетённых на подголовнике кресла, скосила глаза в сторону висящих на креслах мальчишек, - а это Даниил, а с краю, жирный - Руслан.
Макс даже поёжился, возмущаясь девичьей нетактичностью. Тем более Руслан реально был жирным, не просто пухлым упитанным, а конкретным толстяком: с бёдрами, обтянутыми зелеными штанами с карманами, в чёрной футболке с белыми буквами на груди. Без всякой обиды жирдяй улыбнулся и кивнул, так что на ухо упала длинная прядь тёмных волос.
Данька, который оказался не Данилой, а высокопарно - Даниилом, встал и, подойдя, подал гостю узкую ладонь.
- Вы Макс, да? Отец сказал, что придёте. Кофе будете?
На отца ни грамма не похож, отметил Макс, отрицательно качая головой, взглядывая на прекрасную Марину, и снова с трудом отводя глаза от светлого лица, нежной шеи и хрупких плечиков. Но красивый чёрт. Тонкий блондин, глаза яркие, серые в синеву. Интересно, какая у Тимура Надюха, если сынок пошёл в неё.
- Тогда о деле, - решил Даниил. Подкатил своё кресло, кивнул, приглашая, и встал напротив, опершись задницей о стол.
- Толстый, - сказала Марина, не меняя позы и разглядывая гостя своими невероятными тёмными глазищами, - а я хочу кофе.
- Хоти, - согласился Руслан и вытянул ноги в огромных кроссовках, - и мне захоти тоже, большой и много сахару.
Марина встала и прошла мимо, качнув бедром, чтоб не задеть подлокотник кресла, исчезла в дверном проёме, оттуда донёсся треск кофемолки, потом гудение кофемашины.
- Я вам тоже сварю, Макс, - окликнула в паузе, - всё равно ждать, когда жирный напьётся.
- Что? - Даниил чуть наклонился, расслышать бормотание гостя, и Макс смутился, - а, да бросьте, сами разберутся.
Снова выпрямился и заговорил, повышая голос, когда гудела кофемашина.
- Маршрут показывать особо не будем, там все у нас в порядке. Но пройдём, я потом скажу, почему так надо. А не по-другому. Просто пройдём. Да, спасибо, заяц.
Он принял тяжёлую керамическую кружку, Марина подала другую Максиму, улыбнулась ему так, что он чуть не облился горячим кофе и снова ушла. Вернулась, держа только одну и направилась к железной двери.
- Эй! - возмутился вдогонку Руслан, ёрзая и удобнее устраивая ноги, - а мне?
- У тёти Сте сломался чайник, - Марина дождалась, когда дверь лениво откроется и вышла, унося в одной руке горячую кружку, а в другой - прозрачный пакет с печеньем и блестящими конфетами, - подождёшь.
- Ну вот, - низким басом сказал Руслан, - так всегда. Сижу тут, неглаженый, нецелованный, голодный. А ей чайник и тётка дороже меня.
Через минуту Марина вернулась, и перед тем, как принести толстому Руслану обещанный кофе, подошла, и для Макса совершенно внезапно - уселась на большие колени, притянула к себе голову в тёмных кудрях и поцеловала толстяка в губы, долго и нежно.
- Началось, - констатировал Даниил, подводя к потолку яркие глаза, - голубки, у нас тут разговор, серьезный.
Оторвавшись от губ, Марина встала и, наконец, принесла кофе, вместе они в три глотка выхлебали свои кружки, и Руслан поднялся, оставив свою на столе рядом с клавиатурой.
Не такой он и жирный, урывками думал Макс, торопясь допить кофе, здоровущий, башка под потолок. Да нет, всё-таки жирный. Чёрт их поймёт, молодняк этот... Ей бы - такой вот - с Данькой. А не с жирдяем.
- Нам туда.
Даниил уже открыл невидную в углу обыденную дверь и стоял, свесив ключи в руке, ждал, когда все зайдут и начнут спускаться по узкой бетонной лестнице.
Внизу шли недолго, Макс вертел головой по сторонам, напоминая себе - рот открывать не надо, неловко и не по возрасту, хотя, если бы Даниил нормально реагировал, он с удовольствием бы и похвалил, и восхитился. Подвал чем-то мрачно гудел, иногда постукивал трубами, еле слышно сверху ехали по дороге машины, свет мигал и терялся, возникал снова, высвечивая то вмазанную в бетон искаженную маску, то какие-то конструкции, жутковато драпированные чёрным тряпьем и светящимися лентами. Со смущенной неловкостью Макс вспоминал свои фантазии, на уровне кустарного поезда ужасов с гремящими скелетами и ухающими призраками в цепях, и понимал, за них ему, пожалуй, троечка, и та из милости. Даниил на реплики отвечал неохотно, оживился только разок, когда Макс, в паузе мерно бухающего подземного барабана спросил, чья работа-то.
- Это Маринка, - похвастался с удовольствием, вроде как о себе говорил, - она у нас самая больная воображением, вот, все кошмары сгодились. И ей легче.
Отвёл с лица серую реденькую кисею, которая, как омерзительная паутина, свисала с низкого потолка неровными фестонами и поднялся по нескольким ступеням. Оглянулся на притихшую свиту. Перебрав связку, приготовил ключ.
- Вопросы потом, ладно? Когда рядом будем. Пока молчите. Максим, это я вам.
Тот кивнул, прокашлявшись и заранее волнуясь.
Дверь раскрылась, впуская на ступени обыденный дневной свет. И они, толпясь, оказались в той самой комнате, где рядом с диваном сидела консьержка в немодных очках.
Макс опустил плечи, которые, оказывается, болели от напряжения. Огляделся с удивлением. Тут была квартира Тимура. Раньше. Прихожая, сбоку кухня, дальше - распашная дверь в две проходных комнатки.
- Чай бы лучше, - сиплым голосом сказала полная неухоженная женщина, шурша конфетным фантиком, - но все ж спасибо, Мариночка. А чайник сломался. Старый он уже. А без него паршиво. Когда грел, кажется, ерунда такая - чайник. А вот сломался...
Она неуверенно засмеялась и, вставая, подвинула стул, чтоб им было легче пройти.
- Да я не потому, - заторопилась тётка со странным именем, - вы идите, это ж работа, я понимаю.
Макс прошёл быстро, что-то пробормотав в качестве неловкого приветствия. Наткнулся на Марину, та шагнула дальше. Голос тётки остался позади, втроём встали в пустой комнате, с обычными на стенах обоями, вполне возможно, невнятно догадался Макс, теми же, что тридцать лет тому. И так же блестели крашеные красно-коричневой краской полы из длинных досок. По ним так здорово было босиком летом.
- Вот, - сказал Даниил, показывая рукой в центр комнаты.
А вот этого не было точно...
Дыра в полу клубилась цветным туманом, он переливался бензиновыми оттенками, потом серел перламутрово, выплёскивался на пол, языки тумана ползли, извиваясь и, замерев, снова втягивались в окружность. Но не успокаивались, а вставали перед лицами неровной оградой, словно падали наоборот - снизу вверх лились подсвеченным гелем. Опадали, мерно дыша, как живое что-то. Потом туман становился реже, показывая идущую вниз лестницу, то серую, с бетонными ступенями, то кованую из металлического ажура. Что-то вылетело из самой середины, мелькнуло у лица, Макс отмахнулся, мгновенно вспотев, опустил дрожащую руку, усмехнулся криво и посмотрел на всех по очереди, с вопросом на возмущённом лице. Даниил встретил его взгляд и стал отвечать на незаданное словами.
- Эта штука. Она появилась, когда мы все уже сделали. Сама. Точнее, мы просто дыру прорубили, выход с маршрута. И вот... Туда? Угу, можно туда, но понимаете...
Он покачал головой, подбирая слова. Пока думал, заговорила Марина.
- Мы сначала обрадовались. В тему потому что. Лестницу видите? Там же внизу по идее подвал, так? Вот думали, супер, когда разведаем все, то включим в маршрут. Чтоб народ качественнее пугался. Короче, мы там были. Внизу.
- Вверху, - подал голос Руслан и обнял Марину за плечи, - ну что ты, заяц мой. Нормально всё.
- Нормально? - она почти крикнула, но сразу засмеялась, махнула рукой и прижалась к Руслану, сделалась почти невидной за его огромной фигурой.
- И внизу, - согласился Даниил, - и вверху, там не поймёшь, что и как. Вместе нельзя. По одному только. Если вместе, то просто яма, с туманом. Метр на метр. Ну, полтора на полтора. Хоть три часа стой, хоть сутки - не сработает. И ещё. Вокруг по-другому тоже нельзя. Она хочет, чтоб так всё было, понимаете? Комната...
- Полы эти. Прихожка со старым столом. Одно убери и всё, ничего не работает.
- А что это? Что работает-то? - Макс снова отмахнулся от ленты тумана, которая словно высматривала выражение его лица.
- Вот вы и скажите, - буркнул Руслан, покачивая прижавшуюся Марину, - вы ж физик, да?
- Так, - сказал физик, шагнув ближе и заглядывая в колышущуюся глубину, - вы сами-то понимаете, это, может быть серьёзное что? Ну там портал какой или дыра в пространстве. Сюда не меня надо, с дипломом столетней давности. Сюда бригаду надо, из академии наук.
- Была, - согласился Даниил, - были. И академики были и вояки были. Но фишка же в том, что она - ни для чего. Никакой пользы. Измеряли тут всяко, а ничего приборы не показывают. По приборам - тупо комната и пустое место.
- Пустое, - Макс фыркнул, - обман, значит, зрения и чувств, да? У всех!
- Пройти через нее в другое место нельзя, - стал перечислять Даниил, - пользы от нее никакой, перенести её тоже нельзя. Вот она и торчит тут, как то бельмо, только бельмо хотя бы измерить можно, а её - никак. И ничем. В итоге нас чуть не прикрыли, не потому что мы укрываем важность какую, а наоборот, что мы отрываем от дела занятых людей. Ну, дальше мы ломиться во всякие двери уже не стали.
- Ко мне же обратились?
- То отец. Он, когда узнал, воодушевился, всё прикидывал, как бы на ней заработать или прославиться. А потом вас увидел на фотке. А там куча слов, квантовая физика, чудеса науки, лабуда в общем всякая. Так что, решил, вдруг вы.
- Он сказал, мы похожи.
Макс разыскал глазами светлое личико Марины за толстым локтем Руслана.
- Мы? С тобой? Я в смысле?
- Ну да. Он сказал, когда дружили, втроём, то вы были самый главный сказочник. Что за вами фиг угонишься, если надо чего выдумать. Что ваша голова в тыщу раз волшебнее устроена, чем его и тёти Сте.
- Тё...
Макс, разнеженный неожиданными похвалами от бывшего друга, снова упал внутри себя, как споткнулся о ловко подставленную подножку. Перед глазами вынырнул и закачался бумажным корабликом снимок, мимо которого протиснулся, невнимательно, почти не заметив. Прикнопленная к рваному постеру линялая кодаковская фотография: на дурацком каменном медведе в парке их троица - Тимур оседлал крутую башку, хохочет, держась за каменные уши, сбоку на приступке-пенёчке Макс с высунутым языком и скошенными глазами, и с другого боку - Стеллка, тянет себя за Пеппины хвостики, рот раскрыт в радостном крике.
- Погоди. Там, в прихожке. Так это...
- Тётя Стелла. Она моя тётка. Многоюродная правда.
Марина засмеялась, выпутываясь из объятий возлюбленного.
- Говорит, я на неё похожа, на такую, как была.
- Да, - сказал Макс, вспоминая Стеллку и думая об усталой женщине с сиплым голосом и без чайника, который сломался, - похожа.
- А вас она не узнала, - подытожил Даниил, - ну, так что? Пойдёте?
- Куда?
Три пары глаз обратились на него, но Макс уже перестал дёргаться и держать себя как-то, как ему казалось надо, чтоб с ними наравне.
- В неё? - уточнил, делая ещё шажок и заглядывая в туман, - ну...
- Стойте! - Даниил потащил его за край модной футболки с ярким фирменным логотипом, - вы чего сразу так. Надо якоря сначала. А то сами не выберетесь.
Макс снова собрался повторить за ним, как попугай, но сдержался, вздел брови и приготовился слушать.
Мальчик вытащил из большого кармана шнурок с висящей на нём картонкой. Надел шнурок Максу на шею, повернул картонку к его лицу.
Пуговица.
Желтый карандаш.
Гвоздь железный.
Висюлька стеклянная.
Пробка от вина, с буквами.
Расческа зеленая пластм.
Макс вопросительно посмотрел на серьёзные лица.
Руслан поднял руки и стал изображать в воздухе толстыми пальцами, одновременно растолковывая:
- Там... так. Ну, не так чтоб страшно, но там ничего нет реального. То есть, вообще ничего. Маринка первая спустилась, без якорей, застряла, пришлось за ней лезть, как договаривались, через десять минут, а там... короче, времени там тоже нету. Для того, кто внутри. Это у нас тут десять минут.
- Я думала, - тоненько сказала Марина, - думала, там и состарюсь. И... и умру. И как же Русик. Без меня.
Русик шумно вздохнул, видимо, представляя, как же он, неглаженый и нецелованный.
- Это мы потом уже, когда изучили. Поняли, что надо с собой брать, нет, не так, когда в кармане или в руке, оно тоже не работает. Там, где везде это вот, всякое, надо чтоб были крупицы. Понимаете? Крупицы реальности. Идти от одной к другой. Даже одну найдёшь - она обратно выводит. А список, потому что когда там, то всё равно забываешь. А он на шее, висит. Ну чего я рассказывать буду, мы с ней полтора года возимся, если захотите, дневники в компе есть, но скучно, по минутам расписано. А сейчас уже налажено всё, без всякого риска.
Даниил прервал объяснение и рассмеялся.
- А самый прикол в том, что даже игрокам оно не сильно интересно. На маринкины страсти они нормально западают, там ещё Русины головоломки, запертые комнаты, зеркала, ну всякое. А тут, натуральное чудо, но даже и те, кто сходил, они потом всё равно больше прутся по лабиринту с зеркалами.
- Ну так, может, он интереснее, - предположил Макс, поправляя на груди картонный квадратик (пуговица, обоги, расчёска зелёная пластм. Это ж швыряние гаек классическое)
- Ну так, сами и гляньте, - слегка обиделся Даниил, - нам интересно, что вы теперь скажете. Через десять минут вытащим, если что.
Что ж, думал Макс в такт осторожным шагам, уводящим его вниз по шершавым ступеням - обычная лестница, какие делают в обычных подвалах, что ж, ну подвал, ну туман, потеря ориентации, следом приходит паника. И чувство времени в подземельях тоже отказывает часто...
Нога погрузилась в мягкое и он резко остановился. Сжав пальцы на перилах, посмотрел вверх, туда, где секунду назад маячил светлый квадрат с тремя чёрными головами.
Квадрат был, но на нём вверх ногами приклеены были кофейные чашки, огромные, Макс ясно видел блестящую жидкость и в одной кружке разводы сливочной пенки - не иначе большого мальчика Русика порция.
Макс моргнул и потряс головой. В ответ на движение кружки сорвались и упали, их стало много, и чем больше становилось, тем меньших размеров, пока он не задрал лицо, отгребая от рта и глаз горсти крошечных кружечек, каждая - с каплей кофе внутри.
Это было так невыносимо нелогично, что Макса затрясло, он в панике стал отмахиваться руками, стараясь не замечать, как лопается под пальцами тончайший фарфор, пища в уши короткие нечеловеческие упрёки.
Мягкое под ногами продолжало подаваться, ноги увязли уже по колено, потом он рывком провалился по пояс и, вспомнив, вцепился в картонку, вывернул, кося в нее глазом. Удивляясь, к чему это вообще? Карандаш. Жёлтый. Пуговица. Крупица пуговица. ПуговИца-крупица...
Крошечные кружки и чашки разбегались, уползали, спасаясь от не его ног, которые с хрустом давили фарфор, и были уже не посудой, а толпищем жуков, хрупких, с согнутыми под углом лапками. Нет такого слова - толпище, напомнил себе Макс, пытаясь сообразить, чьи тут ещё ноги, если его - увязли. Дёрнулся и оказался на столе, покрытом клеёнкой. В него наливали кофе. Нет, чай, а я его не люблю, сообразил Макс и быстро накрыл голову крышкой, а нет, крышка для головы - это же шляпа... так у меня что, у меня пустая голова, с дырой сверху?
Думать об этом сделалось страшно, и он решил сосредоточиться на другом: это всего лишь сон, ну явный же бред, классический, тыщу раз видел такие сны. Но вспомнил и о том, что сны эти всегда были непереносимо реальны; радовался, просыпаясь, и привычно сам себе приговаривая стандартное 'приснится же такое'! Но, может, понимать, что это сон - всё же чуточку утешительнее, чем думать - его взяла в себя чужая неумолимая вывернутая наизнанку реальность, в которой нет законов и не работает ничего. Кроме этих, как их. Как они говорили? Кто говорил? О чём?
- Станицы, - хрипло произнес Макс, прислушиваясь к слову. Нет.
- Старицы. Колосницы. Нет. Колесницы.
- Тупица, - ласково попенял ему чей-то голос и Макс осмотрел себя, стоящего прямо перед ним. Среднего роста, широкоплечий, густые волосы зачёсаны со лба назад, виски стрижены коротко (ножнИцы?), узкие джинсы, обтягивающие задницу, как то нравилось его молодой жене... ЗаднИца, чуть не закричал, но успел устыдиться тому, что слово неверное, он сам себя уже обозвал, обзовёт и ещё чем похуже.
Макс номер два улыбнулся, что не слишком понравилось Максу первому, и протянув руку, дёрнул за шнурок, сильнее, сжал в кулаке картоночку, на которой... а что на ней-то?
- Моя, - сообщил, все так же хитро улыбаясь. И поплыл свечой, теряя очертания, капая с подбородка, кончиков пальцев и ушей чем-то тающим, жидким.
Макс рассмотрел остатки, выдернул из них увязшую ногу, другую. И побрёл, мерно бормоча слова и вслушиваясь в их звучание. Слова были разные, цветные, со многими пёрышками и хвостами, и никак не соединялись - ни в стаи, ни в стада, просто приходили на ум, проходили через ум и улетали, превращаясь в ленты тумана и полосы тумана, но так связно Макс думать не мог: просто отпускал сказанное слово и разнеженно следил, как оно превращается.
В принципе, решил он, когда остался без слов совсем и прошла не иначе как вечность, потому что успел полетать, накупаться, покорил что-то там, возможно, полюс, в муках родил кого-то там, возможно, детей, а может какие-то идеи, или вылепил планету, уже без всяких мук, а с удовольствием, так вот, в принципе, ему никуда и не надо. Тут славно, тут высоко и низко, а еще сладкое там, где горячо сверху и вкусно солёное, где гудит, а потом пенится и это как... как... да неважно как, чего объяснять, если можно так вот, тут вот, без всего и одновременно со всем. Наверное, было время, когда...
Но это были уже не то что не произносимые слова, они даже не думались образами, а уж тем более не выстраивались в логические цепочки. И Макс, меняясь, впадая в и тут же взлетая из, погружаясь и уворачиваясь, не умел и сам себе растолковать то, о чем сейчас пишется тут, где слова ещё есть. О том, что там (внизу-вверху) и неплохо, и что он теряет, да ничего, и прекрасно без него обойдутся, а жена так молода, что у неё всё впереди, и детей нет, ну такое, в общем, всякое. Какое можно писать и писать, нанизывая стройные слова, правильные слова, трогательные и печальные, всякие. И даже можно вернуться и убрать, например, слово 'неплохо', потому что оно ни-че-го не говорит о том, что происходит с мужчиной по имени Макс, который, почти как Алиса, спустился в очередную кроличью нору. Ожидая увидеть, к примеру, гостиничный номер под номером 1408, или лавкрафтовские непараллельные жуткие стены, или те самые гайки, которые швыряют в тёмные углы сталкеры...
Возможно, он это и видел, но в своем бесконечном путешествии пропускал через себя, совершая, нежась, кидаясь, прячась, нападая и растягиваясь на жаре непонятых солнц, - пропускал, не оставляя внутри ни единой крупицы из...
Макс открыл глаза и стряхнул с пальцев сирен, которые перестали петь и негодующе закричали, а одна даже расплакалась, кривя маленький рот.
Крупицы. Она сказала про них. И он сказал. Они все говорили. Такое. Сладкое. Нет, тяжёлое. Да нет же! Такое, ну...
- Смешное, - внезапно спела сирена, перестав рыдать, и он погладил пальцем крошечную мокрую головку, облепленную длинными волосами. Точно. Смешные ребятки, так трогательно раскидали тут. И там. Смешное. Везде. Эти свои крупицы. Жалко, что он совсем не помнит этого смешного, про которое написано. А то нашёл бы. Они же хотели, чтоб нашёл. Жалко, что хитрый забрал. Висело на шее.
Он наклонился вверх, задрал голову, рассматривая туманную бесконечность внизу, скользил глазами, не вспоминая, просто пропуская через взгляд то, на что смотрел, и не пытаясь коснуться. Память на месте старой памяти, которую вместе с картонкой отобрал хитрый, рассказывала ему о сотнях касаний, тысячах, возможно миллионах, если бы понимал, что оно такое 'миллион' - которые он уже совершал, и всякий раз непобедимая, уверенная, твердокаменная, железобетонная реальность рассыпалась, таяла, исчезала, расслаивалась, оборачивалась чем-то. Любым и всяким, но - нереальным. Молотки расплывались в шоколад, табуретка разлеталась брызгами, галстук оборачивался зерном, тарелка отращивала зубы.
Тело говорило, пытаясь докричаться до вывернутого лентой мёбиуса мозга, что руку уже протягивал: те самые несчитанные миллионы раз, трогал, касался. А значит (что ж это такое 'значит'?) - хотел. Чего хотел?
- Я больше не могу, - Марина встала на коленки и оперлась руками на край, фыркнула на туманную ленту, что качалась перед лицом коброй, - мне за него страшно.
- Три минуты, заяц. - Руслан вытянул перед собой огромную руку с часами, - ты там десяток раз была и чего, думаешь, здоровый дядька хуже тебя, что ли?
- Это ты думаешь, здоровый, - огрызнулась девушка, всматриваясь в колыхание тумана, - может, он псих тайный. И вообще мне его жалко. Такой. Такой весь накачанный, спортом, наверное, занимается, постареть, наверное, боится.
- Будет тебе полтинник, может такая же будешь, - Руслан с нежностью смотрел на шелковистую макушку с ровным пробором.
Даниил привычно закатил глаза.
- Я буду толстая, старая и с кучей внуков. Буду печь им блины, меня Сте научила! Такие, как Данькина бабушка пекла! Ладно, я спускаюсь.
- Четыре же всего минуты, - простонал Руслан.
- Ждем ещё две, - решил Даниил, - потом мы с Маринкой его выведем. Ты? Наверху вытягивать будешь, вдруг он, и правда, цаца и сам идти не сможет.
Он тоже встал на коленки и всмотрелся в туман. Через ленивые колыхания ясно был виден бетонный пятак у последней ступеньки. Пустой. Четыре с половиной минуты назад Макс спустился, постоял секунду и уверенно шагнул вправо, сразу же исчезая из виду. Даниил знал, если стоять там вместе, то сразу по правую руку - глухая бетонная стена с разводами сырости.
Марина встала с коленок, взяла руку Даниила, который тоже поднялся, отряхивая штаны, сжала, готовясь.
- Кр-рупица-а-а, - раскатисто донеслось из нижнего тумана, голос прервался смехом и стал громче, перекрикивая того, кто смеялся, - а знаете ли вы, что обыкновенный чайник был изобретён... а не помню в каком году, и в прошлое попал совершенно случайно. Конец цитаты!
Из тумана у самых ног вынырнула русая голова, Макс огляделся, покачиваясь - плечи показывались из пелены и прятались снова. Потом поднялась рука, крепко сжимающая ручку белого электрического чайника с налепленной на боку переводной картинкой - розочкой.
- Вы ещё тут? - удивился Макс, вылезая целиком и встряхиваясь по-собачьи, - блин, я думал, уже попре-пе-ре-переженились, детей настрогали, внуков. Думал, щас как выйду, и вы мне ну поклоняться. А я такой дэус экс мАкина, к вашим таксаать услугам...
- Пять минут, - Руслан сунул ближе к Максу запястье, - а никто так быстро. Сам. Вы молодец, хотя трепло, а не дэус никакой.
Макс сел на пол и поставил рядом чайник, подтянул захватанный шнур.
- Я молодец, - согласился, - про пять минут - убил ты меня, я думал, пару лет точно скитался. Хорошо, что вы придумали, с крупицами этими. Если бы не нашёл, сидел бы плакал, тыщу-другую лет, по ощущениям. Марина, ты герой. Хотя там не всегда паршиво, да? Я бы сказал пятьдесят на пятьдесят. Как и у нас.
Он широко улыбнулся, погладил чайник по крышке. Снова сказал, удивляясь и качая головой:
- Не, ну молодцы вы, с крупицами реальности. Если бы не этот чайник. Он стеллкин, да?
- Да, - ответил Даниил и прокашлялся. Кашлянул громче, над головой Макса глядя в лицо Руслану и тот, поняв, не стал ничего говорить.
- Штош. - Макс поднялся, с чайником в руке, - теперь сам бог велит нагрянуть к Стеллке и выпить чаю. В честь удачного завершения эскапады. Вы как?
В маленькой комнате с компьютерными столами они встали, глядя друг на друга. Следом, шумно дыша, протиснулся в двери Руслан.
- Ну, - обвёл друзей взглядом, - уел вас эксперт по всяким физикам, а?
- Нас, - поправил Даниил, - выходит, это всё лажа была, с крупицами реальности, с якорями нашими? Но ведь работало!
- Угу, - Руслан кивнул, - а картонка у него на шее так и висит, я посмотрел. Только написано на ней теперь, знаете, что? 'Вернуть Стеллке любимый чайник'. Ты чего улыбаешься, заяц? Или ты плачешь?
Марина пальцами вытерла глаза, улыбнулась.
- Я это чайник, между прочим, вчера лично выбросила в мусорку, сгорел, аж чёрный весь. Крышка расплавилась. Так что да, сделал нас Макс с нашими крупицами реальности. У него, видите, свои крупицы. Догадайтесь, чего.