Близнюк Павел Николаевич : другие произведения.

Ведьмы сквозь века

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Путешествие во времени и судьбе двух средневековых ведьм,спасаюшихся от Инквизиции.Их приключения и жизнь в современном Петербурге.


  
   ВЕДЬМЫ СКВОЗЬ ВЕКА (Эльза против Инквизитора)
   Cинопсис к роману.
  
   Павел Близнюк. "2011год"
  
   Смрадный дым пылающих костров все чаще и чаще застилает площади Средневековых городов ,
   городов, погрязших в нищете и невежестве, в необъяснимой жестокости и вездесущем страхе их несчастных жителей, родившихся в эти "благословенные времена беспощадной борьбы с верными пособниками Сатаны - вездесущими и коварными ведьмами".
   Прекрасная и любимая жена Бургомистра города Инстербурга , что Восточной Пруссии, по ложному доносу и по "заказу" монаха - инквизитора и автора знаменитого труда "Молота Ведьм" Генриха Инститориса, им же обвиняется в этом страшном преступлении против Бога и Человечества - ведовстве и оказывается в камере городской тюрьмы в страшном замке Пайн - Турм. И все что может ожидать Зльзу впереди, так это только пытки и костер, или признание и все равно пытки и костер, ну и может быть так: Упорство и терпение, и в итоге опять же - пытки и костер. И пытаясь спастись от страшной и мучительной смерти, обреченная Эльза, с помощью своей подруги, и в том же лице бесшабашной ведьмы Матильды, заключает союз с Сатаной, обрекая свою бессмертную душу на муки, наверное, вечные...Он свое слово сдерживает, и Эльза и Матильда, перенесены им в славное наше чудесное и самое прекрасное время начала 21 века. Но Дьявол не может быть бескорыстным, и Эльза, теперь обладая черной ведьминской силой, должна убивать всех, кто хоть сколько ее сможет полюбить. Они добираются до Петербурга, и неплохо там устраиваются, ценою жизни нескольких несчастных, имевших неосторожность с ними познакомиться. И здесь же в Питере , Эльза знакомится с первой и настоящей своей любовью , добродушным и веселым студентом -историком Степаном Дрыгаловым. И он влюблен. Влюблен в ведьму .И она знает что должна его убить. Сатана в образе прекрасного юноши Меарха, или в образе жизнелюбивого толстяка, монаха Якова Шпренгера, второго автора незабвенного "Молота Ведьм", не оставляет их. И знакомясь со Степаном, Меарх предлагает ему в обмен на его любовь, на его Лизу, ни много ни мало, а отправиться в то Самое Средневековье и убить Великого и беспощадного Инквизитора Генриха Инститориса.
   Степан ни секунды не сомневается, и он готов на все, спасая свою любовь, и вот уже нищий монах отец Лео, идет по узкой улочке Инстербурга 16 века в сторону городской тюрьмы.
   Он знакомится с Инститорисом, и даже нравится Инквизитору. Но жребий брошен ,и грязный тяжелый молот с размаху опущен на лысую тонзуру инквизитора..Но , но Сатана - он лжец и отец Лжи. И потому труп отца Лео (Влюбленного студента Степана) тюремные стражи находят в холодной камере замка Пайн-Турм, средневекового города Инстербурга. И Эльза поняв, что она жестоко обманута, и зная, что это из-за нее погиб ее любимый, обливает себя ацетоном, и в зловонном пламени, душа ее, душа бывшей ведьмы найдет, наверное, свою любовь, свое прощенье и успокоенье..
   - И все равно ей не удалось избежать костра, - говорит Меарх, глядя на обгорелое тело Эльзы, ведь так любить умеют только ведьмы, а ты Матильда, ты не та...
   Павел Близнюк год 2011
  
  
  
  
   ВЕДЬМЫ СКВОЗЬ ВЕКА (Эльза против Инквизитора)
  
  
  
   -Владычица, дадите ли ответ,
   Вот мой вопрос, все смерть поглотит пастью,
   Умрем, я скоро - Вы чрез много лет,
   Ведь к жизни не подвержен я пристрастью,
   Затем, что к Вам горю напрасной страстью,
   Умрет ли и любовь за нами вслед?
   - О нет Тибо, любовь бессмертна, нет!
   Лирика Тибо 12 века
  
  
  

Эльза

   - Пахлава медовая, пахлава медовая! семечки креветки, кукуруза! - кричал босоногий татарский мальчик, пробираясь сквозь бесчисленное число бледных жителей средней полосы, томящихся под страшным послеполуденным солнцем. Таким малодоступным и таким желанным, благословенным солнцем Крыма. Как говорил бессмертный писатель, "что не всякая птица" -Так и не каждый студент благословенных советских времен, мог позволить себе провести хоть часть своих редких каникул, не где - ни будь, в родимой бабушкиной деревне, не на традиционной проклятой картошке, и даже не на опостылевшем летнем сенокосе, возможно и украшенном какой-нибудь грудастой молодухой. Ведь редкий студент мог побывать на ненавязчивом, едва организованном, и чуть цивилизованном побережье теплого моря. Именно такая приятнейшая мысль, пробивалась с трудом в немного подрасплавленый жарой и ослабший от постоянного безделия, в общем - то выше среднего мозг студента 4 курса ЛГУ Степана Дрыгалова. Степан без великих побед и славных открытий все-таки успешно прошел свои четыре года, взгрызая гранит исторической науки разных времен и народов. В том, что история как таковая, все ее трактования и направления, есть дело малохлебное, слабо понятное, и к тому же мало востребованное для общества, в том Степан не сомневался, особенно сейчас- В период начала рассвета нового государства с его новой идей и новой оценкой всего и вся, прошлого и настоящего.
   -Перестройка, перестройка, всей страны головомойка - слышались откуда-то и навязчиво, как мухи к пахлаве лезли слова, чей-то незатейливой песни.
   - Новые марши, новые гимны, - Нам подавайте пивы и вины!
   Вот такая незатейливая рифмованная чушь сложилась вдруг в голове студента, и если признать честно, то она даже очень ему понравилась, ничуть не меньше чем лихие и развязные песни новейших времен.
   -Вины и пивы, пивы и вины, - еще раз про себя с удовольствием произнес Степан, и вдруг стал понимать, почему последнее время его перестал радовать теплый песок, горячее солнце, и даже вид лежащих неподалеку загорелых и упругих ,прямо скажем, симпатичнейших женских тел. А просто изможденному теплым песком, и липким медом от съеденной пахлавы (Ох уж это слово - Пахлава!) Степану, захотелось пройтись по знакомому уже несколько дней базару. Где многочисленные и нагловатые крымские виноделы расхваливали, продавали, предлагали и просто давали пробовать свою душистую хмельную виноградную продукцию. И все это из множества бочек разного калибра, а где из всяческих банок и канистр, и все это непременно нахваливая, и разливая в неизменный пластиковый стаканчик.
   Как и всякого советского студента, Степана ни при каких обстоятельствах, даже с натяжкой, нельзя ни в коем случае было назвать гурманом, любителем, и даже маломальским знатоком вина, но он уже как четыре дня подряд регулярно заходил на этот базарчик в Саках, и в одном и том же ларьке брал по сто грамм Муската, Черного доктора и Кагора.
   Усатый, моложавый и притом седой продавец ,уже не расхваливал вино, как в начале, а теперь, как бы зная цену своему товару, очень добродушно наливал из разных канистр, густое и черное, будто запекшаяся кровь вино, которое даже отдаленно не напоминало те же самые мутные напитки из звенящей стеклянной тары, разливаемые на государственных заводах.
   - А что хозяин, не повторить ли нам опять? - Мускат, Кагор, и Черный доктор, - протянул деньги Степан, и присел за тщедушный неизменный пластиковый столик под тощим зонтиком от солнца. Он поднял, и традиционно, с удовольствием потянул из одного стаканчика, - Это Мускат, - заметил Степан, и потянувшись к другому стаканчику, попробовал и его, - Кагор! По - детски радовался и удивлялся он тому, что теперь не глядя, безо всякой этикетки, а просто на вкус, он может теперь определить разные винные сорта, сладкого и душистого Крымского товара.
   Так потягивая вино, и блаженно раскинувшись на неудобном тонконогом стуле, Степан с бессмысленным удовольствием разглядывал снующую туда- сюда, что-то кричащую, но, в общем - то ленивую и размеренную жизнь курортного городка. Недавно рожденная, но уже навязчивая реклама, своими разноцветными вывесками невольно привлекала его, как необходимая, но не очень приятная часть отдыха.
   Herchi -kola, Herchi -kola,
   Baunti-Baunti, и всякая всячина, и снова кукуруза, и вечная пахлава медовая. ...И на боку проезжающего по соседней улице автобуса почему - то вдруг, так неброско, и не очень красочно - простая надпись: Дрыгалов! Не тронь мою жену. Как простой агитплакат совдеповских времен, как штамп "Уплочено " в комсомольском билете черным по - белому " Дрыгалов, не тронь мою жену!" Еще и еще всматриваясь и вытаращив глаза, ошеломленный студент провожал убегающую вместе с автобусом абсолютно неуместную надпись, - Дрыгалов, не тронь мою жену!
   -??
   -Какая еще ... жена? Жена?
   Нужно признать, что запланированный десятидневный отдых у Степана, сложился крайне неудачно. Целых четыре дня после пляжа и увиденной им загадочной надписи на автобусе, он провалялся мучимый жесточайшей ангиной, какой, живя в северной своей столице, даже не представлял.
   Первоначально напрягшись, он, несмотря на температуру, безразличный ко всему окружающему миру, поплелся в местную поликлинику города Саки, где, не попав на прием, как иностранец и иногородний, просто купил в первой попавшийся аптеке пачку дорогих антибиотиков, и, вернувшись в домик, который он снимал на какой - то пыльной и горячей улице, лежал, периодически глотая таблетки, и запивая их все той же проклятой " Herchi"- колой.
   Ничто не удивляло, ничто не радовало и не заботило его все четыре дня, кроме жгучей раздирающей боли при каждом глотке. А когда, уже выздоравливая, он поглядел в окно, то тут же понял, что все уже кончено, и пляж, и море и его отдых. Все изменилось. Ни тебе лазури неба, ни палящих солнечных лучей, а только серый бесконечный промозглый и дождливый день, какие приносит обычно прибрежный морской шторм...
   И так бездарно валяясь на кровати, и поедая падающие с дерева за окном, перезревшие персики, Степан отмучился еще два дня, и, рассчитавшись с хозяином, загрузился в скорый поезд Симферополь - Москва.
  
   Лиза
   Каждое заведение имеет признаки абсолютно свойственные только ему. Какая ни будь пивная в Лужском районе, имеет свой запах, свой цвет, свою крикливую продавщицу в грязном фартуке и, как может показаться на первый взгляд, весьма похожую на продавщицу торгующую в ларьке где ни будь под Смоленском или под Псковом .Но факт есть факт - повсюду своя особая атмосфера, да что там - Аура! Насквозь пронизывает любого входящего. А взять, скажем, наши разного вида и типа "учреждения"? Будь то банки, кассы, комитеты, отделы, и прочее и прочее. Они все тоже на первый взгляд как братья близнецы, но приглядевшись ближе, поражаешься изобилию и разнообразию их лиц. Но есть места, притом места священные для любого стремящегося к познаниям индивидуума, и места эти одинаковы по всей необъятной стране, места, где сырой приятный запах, и тишина, и даже редкий звук выдает в них настоящих близнецов, отличающихся лишь размерами ...И имя им - Читальный Зал любой, повторяю, любой библиотеки.
   -Уже не первый час Степа сидел в университетской библиотеке, где все больше и больше убеждался в полной бессмысленности и скучнейшести своих занятий.
   Ну, кому нужна вся эта чушь, все эти инквизиторы, папские буллы, ведьмы, и прочая чепуха, когда на дворе век двадцатый, давно уже все расставил на свои места. И, наверное, очень редко кого могут заинтересовать те древние процессы со сжиганием, пытками, доносами и прочим мракобесием. Ведь жизнь кипит и булькает, несмотря на смрадное средневековое прошлое. И Степа с тоскою понял, что уже как два с лишним часа он просто разглядывает, то муху ползающую на сыром стекле библиотеки, то какую-то толстушку, сидящую впереди него, и очень неподвижно уткнувшуюся к столу.
   - Мымра какая-то, и на лицо наверняка уродина прыщавая, - почему - то заочно решил он, - Не уйду, пока не удостоверюсь.
   Но так как за все это время она ни разу не повернулась, внимательно читая свою литературу, Степан решил отвлечься от этой толстушки, и уже попавшей в паутину на окне, и надрывно жужжащей мухи, и позаниматься тем, чего ради он собственно сюда и приперся, поэтому он снова деловито и будто бы очень внимательно, вгляделся в лежащий перед ним труд. А книга перед Степаном лежала очень известных в свое время людей, монахов - бенедиктинцев Шпренгера и Инститориса "Молот Ведьм", и содержащая в себе и размышления еще одного чрезвычайно почитаемого в свое время священника, Папы Римского Иннокентия восьмого - против ереси ведьм , Summis desiderantes -(ведовская булла.)
   Степан был историк. Вернее еще не был, но будет непременно, а пока он был студентом последнего ,5-го курса ЛГУ, и сейчас ему необходимо было сделать реферат на тему "Основные признаки распада феодального общества и переход к мелкобуржуазному, и связь между расцветом инквизиции и упадком феодализма". И связь эту он улавливал и, решив развивать эту тему дальше, он зашел уже очень далеко, но, как и часто бывает, тема эта становилась ему все скучнее и скучнее, ведь не был он фанатом истории. Ведь не был! И если бы повернуть время назад, то ни за какие ковриги, ни за какие блага, и перспективы не стал бы он поступать на истфак. Ни за что! И размышления Степана постоянно вновь приводили его к собственному тихушнику отцу, простому электрику на Ижорском заводе, а между тем помешанному и скрытому историку - очкарику. И помнил Степан, что именно из-за его он начал как бы случайно и незаметно заглядывать, то в историю Древней Греции, то в "Анналы " Тацита, а то и в переводы какого-то Фомы Аквината....И повторяясь, скажем опять, что не был он фанатом истории, ну не был никак, и, тем не менее, поступать ему было легче всего и проще именно на факультет исторической науки, учитывая, что кое-какие знания у него "за пазухой " уже имелись. И именно эту науку он и избрал, в общем - то по своей лености и малой целеустремленности.
   Экономика и финансы, нефть и газ, геодезия и картография, строительство ,наконец. Все они могли бы принести больше, гораздо больше пользы, чем эта пыльная, как казалось никчемная наука, которой Степа теперь посвящал лучшие свои годы. В общем прошедший древний, чуть не сказал "мусор " и вовремя Степа остановился, все - таки немного уважая свою нелегкую стезю, и снова уткнулся в буллу незабвенного Папы.
   " Всеми силами души, как того требует пастырское попечение, Мы, чтобы католическая вера в наше время всюду крепла и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных. Не без мучительной боли недавно узнали мы, что в некоторых областях Германии...", И тут Степан вспомнил про сидящую впереди толстушку, увидев, что она, выходя из-за парты, повернулась, посмотрев прямо на Степана.
   Давно же он не выглядел так глупо. С тупой улыбкой школьника, которого врасплох застали за воровством жевательной резинки из чужого портфеля, он смотрел теперь уже на улыбающуюся ему очень привлекательную, но чуть полненькую незнакомку.
   - Меня зовут Степаном, - вдруг ляпнул он, и почему-то снова уткнулся в книгу, наверное, сгорая от стыда, хотя, в общем - то стыдливым он не был, а вероятно просто стесняясь, своей покрасневшей и глупо улыбающейся физиономии.
   -Лиза,- Повернулась и куда-то ушла девушка. А Степан, осознав свое неуместное и неудавшееся заявление, заторопился, и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, быстро ретировался из библиотеки.
   Дремая от мерного покачивания вагонов, Степан изредка открывал глаза, и, прислушиваясь к дикторскому голосу, а иногда к голосам продавцов, предлагающих в метро свои нехитрые, а между тем чрезвычайно необходимые каждому зеваке наборы ручек, карты Петербурга, диски и прочую разную мелочь, он практически позабыл про библиотеку с ее Папой Римским, свой реферат, эту обескуражившую его Лизу. И убаюканный метрополитеном, двигался к себе домой, на проспект Ветеранов. Жил Степан в простой девушке, купленной еще во времена кооперативов его родителями, теперь уже с одною мамой. Отец, электрик и историк два года как тому назад скончался, и места в девушке им вдвоем с матерью хватало вполне, да так, что иногда находясь дома целый день, они умудрялись почти ни разу не повстречаться, занятые каждый своим нехитрым делом. Степан, копаясь во всемирной паутине, уже наложившей свои щупальца на начавшийся 21 век, а мама, то возясь на кухне, то уходя куда ни будь к своей подруге, а то просто в магазин. Отношения с мамой у Степана были не то чтобы дружеские, но вполне достойные и доброжелательные. Мама его ничем не доставала, и собственно не ограничивала, хотя иногда как извечная банальность промелькала дежурная фраза про ЗАГС и внуков, но впрочем, это не очень часто, так как учитывался 23 летний возраст сына.
   На одной из станций Степан, почувствовав остановку, лениво открыл глаза и посмотрел в фойе станции, где толпились, торопились, просто зевая стояли люди, разглядывая рекламные щиты. Поезд снова тронулся, и, пролетая сквозь станцию, Степан, не успев удивиться, а просто раскрыв рот, узрел промелькнувшую ту же проклятую надпись " Дрыгалов, не тронь мою жену".

Бургомистр

  
   -Да, несомненно, отец Инквизитор, Дьявол постоянно мешает нам жить, - говорил Генрих Шлитте, Бургомистр Инстербурга, что в Восточной Пруссии, проходя по мосту над весенней бурлящей рекой в сопровождении почему - то неприятного ему монаха бенедиктинца.
   - И я наслышан много о всяческих бесчинствах, происходящих на землях наших, -отвечал воодушевленный вниманием Бургомистра монах,- да не только наслышан, а точно знаю ,что Сатана находит много своих почитателей и среди наших жителей , и потому Святая Церковь Католическая вела и всегда будет вести беспощадную борьбу по искоренению всяческой ереси.
   - Вы правы, Отец Генрих, труды церкви нашей не будут напрасны в веках! Но вот только думается мне, - снова сказал Бургомистр, помолчав минуту и о чем- то раздумывая ,-эти три крестьянки, что из Манка и Трейса, похоже, просто изголодавшись, оговорили сами себя, да и друг друга, да и этот свидетель Вам не кажется несколько ненадежным, да и подозрительным?
   Как и где он увидел, что эти дуры деревенские купаются вместе с фавном? Готов спорить, что фавна в наших краях он мог увидеть только после нескольких кружек пива...
   Монах молчал, откинув капюшон, и на его лысую тонзуру капал мелкий весенний дождь. Весна была ранняя, сулившая хороший урожай, а Бургомистр между тем продолжал: Ведь Вы, отец Инквизитор пока только пугали пытками этих ...заблудшихся крестьянок? А не попытать бы нам лучше этого самого свидетеля, как там его, Рицлер?
   - Уважаемый Бургомистр! Теперь уже с неприязнью, и едва уловимой угрозой отвечал Инститорис, вытерев мокрым рукавом лысину, и с досадой накинув капюшон, что заставило расхохотаться, правда, в душе, жизнелюбивого и веселого по натуре Бургомистра,- Вы знаете не все, дело в том, что на телах всех троих ведьм, повторяю - ведьм, были обнаружены, и точно установлены печати Сатаны. А потому, сомневаться теперь в том, что ведьмы они, или нет, это почти тоже самое, как и сомневаться в догмах нашей святой веры Христовой...
   -А к пыткам они, конечно же, нисколько не медля, представлены будут, и надеюсь я, господин Бургомистр, что и Вы поучаствуете в допросе, или, хотя бы не будете нам мешать, - многозначительно помолчав, добавил монах.
   - Конечно, конечно, отец Генрих, ведь вам же известно, что я, как преданный сын Церкви нашей, также заинтересован в искоренении всякой этой дьявольской ереси и зла. Только вы, наверное, знаете, что все расходы на содержание, пытки, допросы и казни несете вы сами. А впрочем, как и доходы с их имущества, в общем, действуйте, святой отец!
   И с презрением и досадой отвернувшись, пнув ногою случайный дорожный камень, Бургомистр пошел обратно в город, теперь уже домой, где с обедом ждала его любимая Эльза.
   Нельзя сказать, что в их жизни с молодою женой у Бургомистра все складывалось удачно. Всегда чувствовал пожилой и прожженный бургомистр, что как-то не любит она его, нет, не то чтобы не любит, напротив, лучшей жены не пожелаешь человеку, но все же иногда, дрожью ее тела, понимал он, что просто равнодушна она...
   - И еще этот проклятый Инквизитор, ведь каких дел натворил в Инсбруке, довел народ до бунта, да так, что весь город епископ утопил в крови, а Папа прибрал все земли себе, и нас может довести до этого, - думал Бургомистр, - как жаль, что этого монаха горожане не зарезали в Инсбруке....
   Придя домой, Бургомистр крепко поужинал жареным гусем с капустой, и уже ложась в постель, позвал жену: Эльза! Приходи ко мне!
   И уже трогая ее, и вдыхая ее запах, он говорил: Ну почему ты меня не любишь? И даже сквозь ее сорочку он чувствовал, как она мелко дрожит.
   -Ты просто меня боишься, и потому живешь со мною? Ведь не ради денег и еды? Эльза, ты ведь знаешь, как я люблю тебя!
   Это не было правдой. Нет, Бургомистр не просто любил ее, совсем нет, он просто обожал и боготворил ее...
   Судья Гремпер
   Спустя два дня Бургомистр пришел к своему тестю, судье Гремперу, в небольшой дом, увитый диким виноградом, и где они, сидя за столом с огромными кружками черного пива, сначала завели протокольную беседу о здоровье и делах, постепенно перейдя к белее конкретной и чрезвычайно их обоих беспокоящей теме.
   - Так вот, Клаус, обращаясь к судье, задумчиво и медленно растягивая слова будто пиво, - говорил Бургомистр, - Этот умалишенный старик, прикрываясь буллой Папы, не пробыв у нас и недели, уже сумел отыскать в нашем округе трех ведьм, которых он уже почти подготовил к костру... И тебе придется выносить им приговор, хочешь ты того или нет, а мне придется твой же приговор утверждать, ведь не попрешь против Папы...
   - Все это я прекрасно знаю, Генрих, - отвечал судья ,кидая кусочки хлеба снующим возле окна, где они сидели , пронырливым воробьям, - но, наверное, Папа, да продлит Господь его дни, присылает нам наиболее расторопных и умных своих сынов - инквизиторов, а ты, я думаю, должен и сам еще больше вступать в эту борьбу с ересью...
   - Клаус, что же ты говоришь! Ты еще не видел этого Инститориса, да это просто умалишенный старик, притом впавший в детство... Эти крестьянки..?Да какие же это ведьмы! Клаус, это просто несчастные и темные твари с истощенными и опустошенными страхом душами. И ты это должен понять ,потому как если ничего не сделать ,и не обуздать как ни будь этого зарвавшегося монаха , то Инститорис , можешь не сомневаться, скоро и наш округ доведет до больших, если сказать мягко неприятностей. И доставит и нам, в том числе немыслимых бед и проблем, вспомни Инсбрук! Бунт, страшный беспощадный бунт, после чего Папа приберет к своим рукам все, что еще можно прибрать... Ведь пойми, Клаус, ему как пауку, мало только наших душ, ему еще нужны и земли наши.
   -Если бы ты не был мужем моей Эльзы, - зло отвечал судья, -и если бы я не знал тебя как истинного католика, то, Генрих, я бы судил тебя за ересь без всяческого сожаления и пощады, и вообще, я думаю что ты слишком все преувеличиваешь,а что касается ведьм , то здесь мешать Инквизиции не следует ,-поучал Судья своего озабоченного зятя.
  
  
   Пиво в больших глиняных кружках закончилось, и судья о чем - то задумался , глядя в окно, где в лужах, оставшихся после дождя, несмотря на наступившие сумерки, все еще плескались бесшабашные воробьи...
   Мы вместе, Генрих, - повернувшись сказал судья, - мы вместе, слышишь, завтра же посмотрим на этих ведьм, что приготовил нам этот неистовый Инститорис, и уж тогда, я надеюсь, мы еще раз убедимся в правоте святейшего Папы. А пока иди, я должен отдохнуть.
   И уходя, не разглядел Бургомистр в глазах своего тестя, окружного судьи Клауса Гремпера, ни промелькнувшей в них досады, ни злобного огонька хитрого бюрократа...
   Печать Сатаны
   В пыточной камере подвала башни Пайн - Турм, а именно прямо туда и повел их Инститорис, было жарко и относительно светло, несмотря на закопченные потолки и стены, несмотря на чуть тлеющие светильники. Под каменным страшным потолком, огромный, во всю стену раскаленный камин выдавал тот адский свет, который позволял видеть подвешенных за руки так, чтобы только большой палец их ног, мог касаться пола, несчастных ведьм.
   Безумные гноящиеся глаза, спекшиеся от пота и грязи волосы, разодранные нищенские лохмотья, вывалившиеся отвислые груди, - это все вызывало у Бургомистра лишь отвращение, и почему - то как понял он сам, почему - то не вызывало ни капли жалости...
   Две ведьмы висели молча и неподвижно, прикрыв глаза то ли в бессознании,а то ли в безразличии ко всему миру, но одна из ведьм, видимо, еще не потерявшая свой разум, широко раскрыв блестящие глаза, с мольбою и надеждой глядела на вошедших и пыталась что - то бормотать...
   - Ну вот, Гольда, прачка из Трейса, - показал Инститорис,- и наиболее благоразумная из них, созналась сразу во всех своих преступлениях, на которые подвинул ее беспощадный Сатана.
   - Ну, расскажи нам, Гольда, что с тобой случилось, - монах чуть махнул рукой палачу, тот отпустил веревки, и она, упав на колени, тут же что-то забормотала ржавым, еле слышным голосом.
   -Он пришел, он со мною, он и сейчас здесь ... Муж мой вечный, муж мой настоящий..Властелин мой, сдохнут коровы, умрут дети .. И берет он меня, когда хочет ... Высохнут колодцы, и сгорит деревня..Пыль и зола .. Он всегда со мною... Он здесь..
   И ведьма, подняв связанные руки, раскинула их почему - то на стоящего перед ней Инститориса. Тот нисколько не смущаясь, махнул палачу, и ведьма опять повисла над полом, теперь уже дико закричав от боли.
   -Ну вот, теперь видите, господин судья, господин Бургомистр, все признания уже на лицо, и если мы ее хорошо подготовим, то она выдаст нам и все подробности ее грязных дел, и кроме того всех тех, кто еще в их деревне может быть заражен этой проклятой ересью. И еще я, кроме того, узнал, что вчера в их деревне, ни с того, ни с сего, сдохла еще одна корова!
   - Корова? Бургомистр, искренне не понимая, переспросил Корова? Причем здесь корова, Ведь ведьмы все это время были у тебя в тюрьме!
   Ну, видите ли, варианта здесь два, во - первых, даже находясь здесь, они могут все еще творить свое черное дело, а если так, то это еще раз доказывает могущество Сатаны, и обязывает нас как можно скорее уничтожить хоть часть этой дьявольской силы, и вариант второй, - там еще остались ведьмы, до которых мы пока не дотянулись..
   -Костер?- обреченно спросил Бургомистр.
   Да, непременно Костер! Очищающий огонь! Глядя пьяными пылающими глазами, брызгая слюной, страшно закричал монах, и подвешенные ведьмы, вдруг застонали и зашевелились: Костер, костер! - зашипели они...
   Судья же все это время не вступал в разговор ни с монахом, ни с Бургомистром, не задавал никаких вопросов, а просто с ненавистью глядел на ведьм, и проклинал их как истинный католик.
   - Вот вам еще одно доказательство!- яростно вскрикнул Инститорис, и подбежав к одной из ведьм, он резко поднял одну из ее грудей, и воткнул ржавую иглу в пятно, вдруг открывшееся под нею...
   Ведьма никак не реагировала, не застонала, не вскрикнула и ничуть даже не дернулась.
   - Видите, - вот печать Сатаны! - самодовольно заявил инквизитор,- И вы еще сомневаетесь? Костер, никак иначе. Спаси нас Боже, - истово перекрестился он.
   Не знал ни Бургомистр, ни судья, что не могла уже реагировать на боль и не хотела уже несчастная женщина ,просто потому даже, что уже целую неделю испытывала она муки, перед которыми укол этот был просто ничем... И в свете пылающего камина не разглядели они, что на подвязанных кверху руках ведьм, не осталось ни одного ногтя, которые вырваны были беспощадно, именем святой католической веры... И неведомо было им, что всю неделю кормили их только пересоленными селедками, не давая ни капли воды, добиваясь признания и покаяния.
   Уже уходя, опять думал Бургомистр, о той человеческой жалости, которой он не имел ни капли к увиденным ведьмам, а в душе даже такого скептика как, он зрела уверенность в правильности и необходимости суда праведного. Одна только черная мысль досаждала и не давала покоя Бургомистру, когда он сопровождаемый судьею, уже захлопнул за собой скрипучую дубовую дверь городской тюрьмы. И такое же беспокойство и скрытый страх он видел в глазах судьи, дорогого своего тестя: Почти такое же родимое пятно, как и у ведьмы, многократно видел Бургомистр под белой грудью своей любимой жены, красавицы Эльзы...
   Инститорис стал все чаще и чаще бывать в доме у Бургомистра, и посещения его для хозяина становились все тягостнее и неприятнее, так как стал он замечать, что в разговорах по делам службы, этот праведный бенедиктинец как - то странновато стал поглядывать в сторону Эльзы, если случалось видеть ее. Но смотрел он на Эльзу, впрочем, не вызывая ревности со стороны страшно ревнивого Бургомистра, а с какой - то свирепой злобой в глазах, которую пытался тщательно маскировать за вежливостью и предупредительностью, чем конечно, не мог обмануть проницательного Бургомистра.
   А хозяин часто размышлял об этом и понять так ничего и не смог, что раздражало и ужасало его. Но, тем не менее, монах все чаще и чаще приходил к Бургомистру, и все чаще и чаще на главной городской площади Инстербурга стали пылать очищающие от скверны костры, и ветер, веселясь, разносил смрадный пепел по городу, как- бы остерегая и предупреждая его слабовольных жителей от связи с ненавистною силою тьмы...
   За два месяца трудов благочестивого Инститориса, в городе и его окрестностях было выявлено и казнено именем святой церкви более тридцати ведьм. И кроме того, подвал страшного замка был переполнен кающимися под пытками и ждущими суда как избавления несчастными созданиями, имевших неосторожность родится в столь замечательные времена.
   Инквизитор с изможденным от бессонницы лицом, и пылающими от ненависти к дьяволу глазами выискивал и находил все новых и новых пособников Сатаны, хватал и пытал, читал доносы и составлял донесения. Бургомистр теперь уже утверждал приговоры, не пытаясь понять весь смысл злодеяний наносимых обществу ведьмами, а предоставил всю свободу инквизиции, всю свободу разбирательств и тяжб, а сам как можно более времени старался проводить дома, наслаждаясь своей любимой Эльзой.
   А если сказать по правде, то вся эта жесточайшая борьба с Сатаною кое-кому стала приносить доходы, и притом доходы не малые, и это станет понятным, если бы пристальнее вглядеться в дорогого тестя Бургомистра, в нашего уважаемого судью Клауса Гремпера.
   Регулярно посланники Папы (нунции), вручали немалую плату за каждый подписанный им и исполненный приговор.
   Наступило жаркое лето в Прусском королевстве, зрели хлеба, которые из последних сил сумели засеять голодные крестьяне, в кое - где сохранившихся садах уже зрели мелкие желтые абрикосы, а в заросших тиною прудах уже вывели своих головастиков вездесущие лягушки. Великий Инквизитор - Генрих Инститорис, в очередной раз, придя к Бургомистру домой, принес ему, как будто подарок, несколько грязных, скомканных листков бумаги с доносами и нечего пока не говоря , осторожно положил их на стол.
   -Если господин Бургомистр желает, то может прочесть это прямо сейчас, предварительно поприветствовав хозяев - сказал Инститорис.
   -Это так важно? Расхаживал по комнате недовольный Бургомистр ,заложив руки за спину, и тяготясь необходимостью терпеть у себя в доме этого монаха.
   - Я думаю , что это важно , ну конечно не до того , чтобы нам сейчас отвлекаться от приятной беседы , и общения с уважаемой госпожой Эльзой , -и он поклонился в сторону сидящей за столом , с еще не убранной после обеда посудой ,жены Бургомистра, -это просто вновь поступивший донос...
   -Ты что, монах, неужели ты думаешь, что прямо сейчас, после обеда я буду читать эту грязную мазню?
   -Как угодно, как угодно,- Как-то слишком доброжелательно, и очень поспешно отвечал инквизитор.
   -Поговорим о более приятном, - Как нам сообщили из Ватикана, уважаемый Бургомистр, святейший Папа очень доволен Вашей деятельностью по разоблачению ведовства, и той бескорыстной помощью, которую вы оказываете в нашей вечной борьбе.
   -Конечно, отец инквизитор, - озлобленный новой встречей с монахом, но уже сумевший успокоиться и даже установить на своем лице что-то вроде доброжелательной мины, говорил Бургомистр, - я очень рад, что в Риме довольны моей работой, но должен вам сказать, что городской магистрат, к сожалению, не очень доволен вашей, чересчур, повторяю, чересчур активной деятельностью.
   И тогда, как - то подобострастно ссутулившись, монах положил на стол перед Бургомистром небольшой кожаный, и приятно звякнувший кошелек._
   - Зачем, зачем? Я просто лишь выполняю свой долг, как Бургомистр и как истинный католик, испугался он.
   -Нет, возьмите, Вы должны знать, что Ватикан выделяет немалые средства для нашей жестокой борьбы, и коль деньги есть суть оружие Сатаны, то и нам приходиться с ним бороться в числе прочего и его оружием.
   Эльза! Вина господину Инквизитору, - позвал жену Бургомистр. И тотчас Эльза взяла стоящий там же на столе большой глиняный кувшин и налив вина в пузатую медную тяжелую кружку, поставила его перед монахом, и отвернулась, собираясь тут же уйти.
   - Останься с нами дорогая, - сказал Бургомистр, почему-то указав на Инститориса, - Ты, наверное, знаешь, какую адскую работу ведет отец Инститорис по выявлению злодейств, наносимых нашему обществу искалеченными душами этих ведьм.
   - Да, Генрих, я все знаю, ведь слухи и сплетни в нашем городе растекаются быстрее, чем разлитое вино, и потому о Вашей борьбе я слышала не один раз. А вот лучше скажите, уважаемый отец Инститорис,- несколько жеманясь, говорила Эльза, - А вам лично давно ли приходилось видеть Святейшего Папу, если конечно вообще приходилось видеть?
   -Как же может быть иначе, госпожа Эльза, три месяца тому назад, я имел честь видеться с ним в Ватикане, как раз после опубликования его знаменитой Буллы, и помощь, им оказанная нашей католической вере, поистине была бесценна, поистине, уверяю Вас... -А теперь великодушно прошу простить, мне необходимо уже давно быть в тюрьме, есть несколько важнейших дел, ведь Сатана придумывает все новые и новые уловки и ухищрения, дабы скрыть свою злодейскую сущность. И монах, то ли чуть поклонившись, то ли просто накинув остроконечный колпак своего балахона, и как показалось Бургомистру - хлопнув дверью, ушел.
   - Любимая, сядь ближе ко мне, - сказал Бургомистр с нескрываемой нежностью, побудь немного со мной.
   Эльза села на колени мужа, и увидев лежащие на столе листки с доносами, спросила: Генрих, это что?
   -Нет, нет, не трогай, тебе не нужно этого знать. Это наша работа, моя и впрочем, твоего отца тоже.
   Но Эльза уже взяла первый попавшийся листок, и, развернув его, прочла вслух немного кривляясь и издеваясь над тайным его составителем..
   ... И ВОТ ВИДЕЛ, Я КАК НА НОЧНОМ ШАБАЛЕ В ОСТЕНБРЮКСКОМ ЛЕСУ В ПОЛНОЛУННУЮ НОЧЬ ПОТЕШАЛИСЬ ВЕДЬМЫ НАД НЕСЧАСТНЫМ СТАРОСТОЙ ДЕРЕВНИ МАНК, ЧИСЛОМ ИХ БЫЛО СЕМЬ, ХОДИЛИ ОНИ КРУГОМ И ПООЧЕРЕДИ МОЧИЛИСЬ НА СВЯЗАННОГО СТАРОСТУ, ОН КРИЧАЛ, НО ГОЛОСОМ НЕ СВОИМ, А ПОХОЖИМ НА ПОРОСЯЧИЙ ВИЗГ, А ПОСЛЕ ЧЕГО, ВИДЕЛ Я КАК ИЗ ТЕЛА ОДНОЙ ВКЕДЬМЫ ВЫШЕЛ НЕКТО С ХВОСТОМ И КРАСНОЙ КОЗЛИНОЙ БОРОДОЮ, И ВСТУПИЛ В СВЯЗЬ ( ПРЕСТУПНУЮ ) СО СТАРОСТОЙ, КОТОРЫЙ ОРАЛ КАК ДИКИЙ ВЕПРЬ..Я ИСПУГАЛСЯ И УБЕЖАЛ. НО ДВУХ ВЕДЬМ Я УЗНАЛ И ЗАПОМНИЛ. ЭТО МАТЬ И ДОЧЬ ИЗ НАШЕЙ ДЕРЕВНИ, ЕЩЕ ОДНУ Я УЗНАЛ, ТАК КАК ВИДЕЛ ЕЕ ПРОЕЗЖАЮЩУЮ В КОЛЯСКЕ ЧЕРЕЗ НАШУ ДЕРЕВНЮ, Я ПОМОГАЛ ТОГДА СМАЗАТЬ НА КОЛЯСКЕ КОЛЕСА. ЭТО БЫЛА КОЛЯСКА НАШЕГО БУРГОМИСТРА И ТАМ В ЛЕСУ СРЕДИ ПРОЧИХ ВЕДЬМ ГЛАВНОЙ БЫЛА ЖЕНА НАШЕГО БУРГОМИСТРА ГОСПОЖА ЭЛЬЗА....Я ЕЕ ЗАПОМНИЛ . И ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ УКАЗАТЬ НА ВЕДЬМ Я ВСЕГДА К УСЛУГАМ СВЯТОЙ ИНКВИЗИЦИИ И НАШЕЙ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ.
   ПОДПИСЬ - ИНКОГНИТО.
   - Что это? - посмотрев на мужа, спросила Эльза - Что это? Ее глаза округлились, ее шуточный тон исчез, а в глазах появился пылающий как костер на площади, поглотивший ее животный ужас.
   -Нет, ничего, дорогая, не бойся, не обращай внимания, это просто бред какого- то пьяного ведьмака, и уж я до него доберусь,- пытался поддельно улыбнуться, и говорил Бургомистр. Одной рукой он обнимал жену, а в другой держал кружку с вином, которую хотел поставить на стол. Но рука Бургомистра дрожала так, что кружка со звоном ударялась об стол, и из нее, прямо на грязные листки с доносами выплескивалось красное как кровь, кислое немецкое вино...
  

Степан

   Свой день рождения Степа Дрыгалов по неустойчивости своего характера, и приходящей иногда к нему безудержной непредсказуемости, отметить решил просто и в тоже время классически. Утром, получив от мамы ее заботливый и дежурный поцелуй, а так же очередной теплый свитер и флакон с приятно пахучей жидкостью, он заявил маме, что дома устраивать каких либо торжеств абсолютно не собирается, а просто поедет к своему старому другу и однокурснику Владимиру Халявину, живущему на Петроградке в двух комнатах старой коммуналки.
   - Как знаешь, Степа,- ничему не удивилась мать,- а я тогда, наверное, махну с Надеждой Петровной на Ладогу, на рыбалку. Здесь можно отметить , что среди увлечений его мамы были, кроме дачных огородных дел, еще и шахматы , и что еще более несвойственно женщинам - простая русская рыбалка.
   -Мама, ну ты, того, не обижайся, просто не хочется всех этих приемов, подарков, и после всего этого праздненства только гора невымытой посуды, да проводы пьяных гостей, ты ведь меня понимаешь, хочется спокою. Так он и сказал, именно спокою.
   "Спокоем " встреча с Халявиным у Степы никогда не заканчивалась, и тем более - день рождения,
   Уже на Петроградке, Степан прихватил в каком - то магазинчике бутылку "Журавлей",и в придачу к ней бутылку самого дорогого "Кагора", вспомнив свой Крымский отдых.
   Владимир Халявин, был личностью несколько своенравной, и даже немного буйной, но одновременно веселой и расхлябанной. Но надо признать, что он был один из немногих, кто помнил все даты дней рождения, каждого из своих одногруппников, и по возможности не забывал их с этим поздравить.
   -Привет, брателло, вот и встреча на Эльбе, ну поздравляю, желаю, и как говорят у нас на Фиджи - всего- всего тебе разноцветного и душистого,- обнявшись со Степаном, радостно басил Халявин.
   - И мы сейчас с тобой, как гонимые евреи, прямо сейчас рванем ну, например, а вон туда, долго не думая и увидев первую попавшеюся вывеску,и ткнув на нее пальцем, - ляпнул Халявин.
   - И там я надеюсь, для начала нас ждут двести грамм коньяку, и чего - ни будь занюхать. А вот еще, прости, брат, - совсем забыл! Мой скромный, но очень дорогой, так как от всего моего большого и доброго сердца подарок!- сказал Халявин, и, засунув руку в карман, он торжественно вручил Степану флакон с туалетной водой, и притом в точно такой же коробке, какую утром он получил от мамы .
   Black ultra", и посему Степа понял, что финансовый вопрос у друга мягко сказать вызывает опасения, так как Халявин не был жмотом ни в коей мере. И если бы была хотя бы малейшая возможность, он несомненно преподнес бы для друга что-нибудь более оригинальное.
   Но вообще-то, думая так, Степа ошибался, Халявин приготовил ему подарок другой, но пока лишь оттягивал время,
   -Слушай, Вован, день рождения мне и проставляюсь сейчас я,- сказал Степан, и заказал двести грамм "Арарата", лимон и два бутерброда с рыбой, в кафе с названием " Русские пельмени ", где они и оказались.
   - Делу время, потехе час, - что-то из этой области произнес Халявин, и, опередив друга, расплатился с официанткой, и они, выйдя на пасмурную улицу, дворами отправились на Халявинскую квартиру.
   -А вот и мы,- открыв дверь в свою комнату, ухмылялся и подмигивал Владимир двум девушкам, сидевшим на диване под окном. И столик был уже накрыт, и соответствуя спартанской обстановке, на нем в простом прозрачном графине, пестрела одна - одинешенька красная гвоздика, которая, тем не менее, насыщала прокуренную комнату аурой праздника и предстоящего веселья, и несомненной хорошей выпивки.
   И праздник грянул и праздник удался ...И открыв глаза, я не прозрел..
   Степан очнулся, когда еще не было и пяти утра, от мучительной головной боли, и, вглядываясь в сумеречный окружающий мир, пытался вспомнить и понять, где он находится. Постепенно в очертаниях предметов, он стал узнавать свою собственную комнату на Ветеранов, но как он попал домой, и почему не остался у друга с девушками, заказанными как из меню в ресторане, вспомнить это было выше его сил. Степа даже не очень четко представлял, с какой из них, с Викой или с Аллой ему вчера удалось запереться в ванной у Халявина .
   И о чем - то мыслить, и тем более вспоминать мешала похмельная, расколотая как земной шар после ядерной войны голова.
   И еще, еще лежать ему было как-то неудобно и чересчур тепло, и он, прислушиваясь несколько минут к какому - то странному сопению, повернулся все-таки на другой бок, и тупо уставился на лежащее рядом тело..
   -Вика? - Здесь, у меня? И мама дома? Стыд затрепетал где- то внутри Степы, но как бы себе в утешение, мудро и своевременно вспомнил он, что мама собиралась на Ладогу, на рыбалку. Но вся на то надежда, что в квартире сейчас они только вдвоем с Викой, моментально была разбита какими-то шагами на кухне, и звяканьем, то ли тарелок, толи кастрюль... - Мама дома? Опять ужаснулся Степан и лег на живот, обхватив руками несчастную свою больную голову.
   - Э, брат, ну хорош валяться. Ну, давай подходи! Сейчас же услышал он спасительный бас Халявина. Ведь сейчас, гремя тарелками и кастрюлями ,одновременно с кем -то весело болтая, на кухне хозяйничал именно он.
   -Фу, это ты, старый выживший из ума осел!- радостно ответил Степа, растормошив беспечно растекшуюся по дивану Вику. Они быстро оделись , притом стараясь не встретиться глазами и не смотря друг на друга, и пошли на кухню, где и увидели довольную физиономию Владимира Халявина и сидящую у него на коленях белобрысую худосочную Аллу.
   Классика для того и классика, чтобы действовать согласно ей, а особенно когда дело касается похмелья. И похмелившись откуда-то взявшейся бутылкой водки, они ,почувствовав наступившее веселье и легкое щекотание внизу живота, и долго не раздумывая, снова разошлись с девушками по комнатам.
   - Знаешь, Вован,- когда девушки уже ушли, - заговорил Степан, - Вика эта по мне была как - будто какое-то силиконовое бревно, даже не шевелилась, а просто таращилась в потолок, с таким видом, будто супер модель снизошла до такого нищего идиота как я ...
   Так надо было выбирать мою костлявенькую, скажу тебе, это специалистка!
   - Да не в том дело, - понимаешь Вован, я тут недавно видел одну такую, немного полноватую, толком не познакомились.. Но скажу как другу, тянет меня к ней, и даже эту дуру Вику я называл Лизой...
   Ну ты болван, брат, давай дуй к ней опять! Да и продолжи праздник, - Где ее можно найти?
   Понимаешь в универе, в библиотеке познакомились, даже не познакомились , а просто я узнал как ее зовут, ну в общем толком ничего конкретного , но мне как-то хочется снова повидаться с этой Лизой .
   -Так вы значит все- таки познакомились?
   Просто узнал, как зовут... - В общем как - то глупо, нежели я влюбился? Теперь уже про себя подумал Степа.
   -Ну тогда давай вместе рванем в библиотеку, тем более у меня тоже там есть кой какие дела, надо по истории Египетского Исхода материальчик собрать, заодно и посмотрим на твою Венеру,- радостно хлопал Степу по спине, старый бесшабашный друг Халявин.
   Все было как прежде, те же самые засохшие мухи за окнами читального зала, приглушенные разговоры, шелест страниц, и друзья, сидящие за разными партами, и с особым, неестественным вниманием, уткнувшиеся в лежащие перед ними книги. Перед Степаном опять лежал "Молот Ведьм ", великих инквизиторов Шпренгера и Инститориса.
   -Здравствуйте, Степан, - сказала Лиза, а это именно она и подошла к нему - Опять интересуетесь темой инквизиции и темных Веков?
   -Почему темных?- это называется Средневековьем, - поучительно, но даже слишком уж вежливо и чересчур охотно, ответил он. - A Вы? Как мне в прошлый раз показалось, Вы здесь работаете?
   - Д а, я уже несколько лет, помогаю раскладывать книги, и вытирать пыль на полках!- мило засмеялась Лиза,-и если хотите, то и ваш "Молот Ведьм" я с большим удовольствием протру от Средневековой пыли.
   А если, серьезно, то я библиограф и немного переводчик...
   -Как - это "немного переводчик"?
   - Ну, немного, это потому, что я знаю всего два языка - немецкий и французский,- сказала она, и снова заулыбалась, глядя на смущенное и уже начинающее покрываться стыдливым пурпуром лицо Степана. Но, как всегда, в подобных, да и разных других случаях ему на помощь пришел его бесшабашный и вместе с тем практичный друг.
   - А Вы знаете, Елизавета, - как - то официально вдруг заявил сидящий за соседней партой, взъерошенный Халявин, - у нашего общего друга Степы, сегодня праздник, Великий День его Рождения , и по сему случаю, он приглашает Вас, и меня тоже, - не забыл добавить он - в кафе.
   -Кафе? Почему кафе? - немного испуганно и удивленно ответила она.
   - Ну, скажем, кафе мороженное, вроде лакомки, нашелся Халявин, почему - то поняв, что Лиза эта немного так скажем, странновата, уже будучи уверен, что она просто "дура колхозная" и Степану она совершенно не к чему .
   - Хорошо, с удовольствием, - вдруг неожиданно легко согласилась она, - только я работаю до четырех...
   - Лиза!- теперь уже быстро и восхищенно заговорил Степан,- буду ждать Вас на выходе из корпуса ровно в 16, Вы придете? Еще раз с надеждой переспросил он, даже позабыв о своем друге, который глядел на Степана, как на обреченного на гильотину любовника.
   -Прости брат, но почему-то мне кажется, что старый, выживший с ума осел, это именно ты и есть, - заявил Владимир, когда они уже вышли из библиотеки.
   Ведь в самом деле, подумай, ну зачем тебе нужна эта старомодная толстуха? Ты только глянь на ее шахматную юбку, это же средние века! Да и притом она, я вижу точно, - просто деревенская дура без зарплаты, квартиры и даже ничтожных перспектив. Лимита , одним словом!
   И библиограф?- с презрением добавил он, - да какой там библиограф, просто обычная серая библиотечная крыса.
   -Вован, отстань, я пока не знаю, что и как, но точно никакая она не крыса и сегодня в кафешник мы пойдем именно с ней. И прошу тебя , Вован , не бросайся словами, ну нравится она мне ,надеюсь , все ясно ?
   -Ладно, братан, как хочешь, но только ты один пойдешь с ней пить кока-колу, а завтра позвонишь мне, и пожалуешься потерянный вечер, проведенный тоскливо и бездарно в обществе твоей красавицы .Ты того , Степа , ты только не обижайся ,- не мог не извениться Вован,- Если чего -звони. И он запрыгнув в подходящую маршрутку, подался к себе на Петроградскую , оставив Степана наедине со своими радостными размышлениями и надеждами.
   -Как и было обещано, Лиза вышла из корпуса, где ее ждал суетливый и возбужденный Степан - здравствуйте еще раз Лиза, пока я тут Вас ждал, мне пришла в голову одна идея- Мы с вами не идем ни в какое Кафе.
   - Что? Удивилась она.
   -Я хочу знать, как Вы относитесь к рыбе, - спросил заговорщицки Степан. Не в плане рыбалки, не в этот раз, а еды, да и рыбалке вместе с тем ...
   - В общем неплохо. Ты хочешь позвать меня на рыбалку и уху? - (она сама как-то резко перешла на ты).
   -Ну нет, просто я знаю одно замечательное место, неподалеку отсюда на Крестовском, ресторан, " Русская Рыбалка " называется и, между прочим, там можно самому выловить форель и тут же ее заказать! Ну как?
   - А что как? если тебе это все по карману - едем.
   Деревянное высокое здания ресторана "Русская рыбалка "было замечательно своей экстравагантностью, и в тоже время, некой простотой, которая, тем не менее, претендовала на изящество и хороший вкус владельцев.
   - Как Вам ее приготовить? - спрашивал улыбчивый официант в костюме похожем на доктора Ватсона, имея в виду небольшую форель, выловленную гостями, тут же, в ресторанном пруду. Справедливости ради надо сказать, что остаться без улова здесь было практически невозможно. Рыба, томящаяся в огражденном садке внутри пруда ,клевала жадно и стремительно , потакая тщеславию гостей..
   - У нас есть множество фирменных рецептов для рыбы, или может быть, пожелаете какой-либо свой?
   -Да, рецепт у нас будет, как Вы вежливо предложили, именно свой, - заговорила Лиза, - пожарьте ее нам, пожалуйста, просто на льняном масле и ничего не добавляя, подавайте с тушеной капустой...
   Официант чуть замялся: Извините, на масле такую рыбу рекомендую именно оливковом, соком лимона и грибами.
   - Нет, обязательно на льняном, и с капустой,- снова вставила она.
   - Простите, именно льняного масла, к сожалению, у нас нет, сегодня, - с ударением на "сегодня" извинительным тоном произнес официант.
   - А тогда подавайте как вы и говорили с соком и грибами.
   -Разрешите прибавить к этому еще по порции наших фирменных устриц..Испанские, огромных размеров и превосходного вкуса,- отрабатывал свой нелегкий хлеб румяный официант ,причем искренне улыбаясь понравившейся ему молодой паре.
   -Обязательно и устриц давайте ,а к ним - заявил уже проголодавшийся Степан,- бутылку какого ни будь вина.
   -Испанское, итальянское, французское? Вежливо улыбался здешний Ватсон -официант, - Какое пожелаете ?
   Но пугаясь за свой отнюдь не бездонный кошелек, Степа вспоминая крымские винные ларьки, с видом знатока потребовал бутылку "Муската".
   И благодаря душистой сладкой продукции виноделов ,некоторая натянутость, что была между ними, постепенно улетучивалась, и Степа посмелев, прямо без всяких заминок обратился к девушке, с удовольствием уплетавшей форель.
   -А ты Лиза, откуда и когда приехала в Питер?
   -Приехала в Питер? Оторвалась она от рыбного чуда, и удивленно взглянула на Степана,-Ну да, ты, конечно, правильно догадался, вообще - то я нездешняя, родом я из Калининградской области, есть там маленькой , но приятный городок, ныне называется Черняховск.
   -Ныне Черняховск, а что раньше? Еще проглотив "Муската" спросил Степан, хотя ему как историку это было немного не к лицу.
   -Это был город Инстербург в Восточной Пруссии, слышал про такой? Ведь там раньше жило очень много замечательных людей..И не очень замечательных, - добавила Лиза, тоже потянув из своего бокала.
   -Ну да, я, конечно, что-то читал, только бывать там не приходилось. А здесь, в Питере?
   -Ты хочешь спросить, где я живу? Да не подалеку отсюда, на Чкаловском, у меня там есть трехкомнатная квартира, досталась от бабушки, - немного подумав, добавила она.
   - Своя квартира? Чуть сконфузившись, переспросил Степан. Ты извини, что я вообще спросил о таких вещах. Просто хочу как-то поддержать наш, так сказать ученый разговор за рюмкой форели, - то ли пошутил, то ли бухнул что попало, уже захмелевший Степан,- Я если честно, то и не знаю о чем говорить, кроме истории, о которой говорить не очень - то и хочется.
   -Ну, тогда спроси, не замужем ли я, и есть ли у меня дети, - с некоторой издевкой ответила девушка. Степан покраснел и умолк и, пытаясь перебороть свой стыд, долил остатки "Муската" в тонкие фужеры ресторана "Русская рыбалка". Они снова выпили и тогда Лиза, глядя Степе прямо в глаза, как - то задорно и слишком по - свойски подмигнула ему и добавила, - Нет, я не замужем, по крайней мере сейчас, и детей не имею. И кроме того, Степа, ты мне очень нравишься, и я хотела бы продолжить наше знакомство,
   - Так это можно понимать так, что ты разрешаешь пригласить себя ко мне в гости? Ответил потрясенный Степа,- Так это можно понимать?
   -Нет, немного не так, Степа, мы поедем в гости ко мне, это недалеко и поедем прямо сейчас. Она отодвинула от себя тарелку с так и не доеденными огромными креветками, и уже поднимаясь со стула, еще добавила, удивленному Степану: Да, да, мы поедем прямо сейчас!
   Осенний ветер тормошил, перемешивал и разносил по земле разноцветную мишуру листьев, поднимал тихую рябь на вечерних прудах, и обычный Питерский краснокожий трамвай, обиженно стуча железом колес, нес куда-то молодую, и как могло показаться стороннему зеваке счастливую пару...
   И уже тогда, решив напоследок взглянуть на оставшуюся позади "Русскую рыбалку" Степа оторопело заморгав, разглядел на ней яркую неоновую вывеску: Дрыгалов, берегись! Очень ясно, четко и разборчиво прочел он. Тогда резко отвернувшись, он снова со страхом перевел туда глаза, но на этот раз, не увидел ровным счетом больше ничего, кроме все той же сверкающей вывески "Русской Рыбалки".
   - - Володя, подожди, я потом сам тебе перезвоню, - отвечал Степа своему заботливому и нетерпеливому другу Халявину, когда они с Лизой уже поднимались на пятый этаж старого дома на Чкаловском проспекте. Она открыла двери.
   - Проходи, Степан, вот это и есть мой подвал, моя крепость, - раздевайся и входи...
   Да, проходи, проходи и не стесняйся, - еще раз сказала Лиза, но он уже и не думал стесняться, он просто думал - куда же меня занесло, и чем все это кончится? Кончится ли именно тем, о чем он думал?
   Трех комнатная квартира его новой знакомой, была очень даже неплохо отделана и обставлена, очень стильно и современно, и вместе с тем, отдавала какой - то стариной, что он почувствовал, как только вошел... Даже в прихожей наряду с неплохой люстрой, в углу стоял какой-то массивный подсвечник со свечами, и было видно сразу, что иногда им пользуются, и он совершенно не выглядел дешевой штамповкой.
   - Ну вот, садись, а я сейчас. Степан уселся в кресло перед маленьким столиком, и разглядывая окружающую обстановку, он, немного терзаясь, все думал - Что же мне тут светит?
   И дальнейшее он, конечно, не предполагал так сразу, а раскрыв рот, он увидел, как Лиза зашла в освещенную комнату, и, скинув халат, абсолютно голая, стала прямо перед ним, и запросто спросила - Я нравлюсь тебе?
   Изумленный Степан, что-то замычал подтвердительное, одновременно кивая головой,- бессомненно хороша, очень даже хороша, великолепна, и достойна кисти великих художников, - так думал он, потому что, восхищенно глядя на нее, Степа, уже не мог ничего говорить. И лишь одно только небольшое пятно, под прекрасной белою грудью, немного портило великолепный вид, чуть - чуть выделялось на мраморной белизне ее тела...
  

Угроза

  
   - Дорогой Клаус! обращаясь к тестю, говорил Бургомистр, когда они встретились в доме судьи.
   Тут такое мм... дело, ты знаешь, этот монах не просто бередит весь наш округ. Крестьяне и мастеровые обозлены до крайности, голод заставляет искать виноватых всегда и всюду, и теперь уже попасть на костер стало проще чем на городской рынок, не только прачкам и крестьянкам, а не застрахованы от этого и уважаемые люди....
   -Ты о чем? Генрих я что-то не совсем тебя понимаю, ты ведь сам подписываешь приговоры... Ты и я, и инквизиция, мы все ведем борьбу богоугодную и беспощадную и слабость твоя мне непонятна.
   -Клаус, вчера Инститорис принес мне еще кучу доносов, и читая их, я все больше думаю , что живем мы в какое - то сумашедшее время .И все время подписывать приговоры, потакая бредням умалишенных доносчиков - для меня это стало невыносимо..
   -Послушай, -перебил его судья,- что ты мне здесь плачешься, это наша работа. И наши же деньги,- переходя почти на шепот , добавил судья.
   -Какая работа, в ужасе закричал Бургомистр, я лично читал донос на мою жену Эльзу, и я должен тебе напомнить , что кроме всего прочего, она еще и твоя дочь!
   Сейчас же судья потемнел лицом, его глаза налились кровью, и в сухом, обычно бесстрастном лице Судьи, Бургомистр читал теперь смертный приговор для монаха.
   - Ну что же, дорогой зять, такой расклад не интересен нам обоим. И думаю я, что приняв определенные меры, мы сможем защитить жителей нашего города от чрезмерного усердствования беспокойного отца бенедиктинца.
   -Определенно,- уже успокоившись, отвечал бургомистр, - мы, конечно, не препятствуем святой церкви, но действия ее отдельных представителей, к сожалению, вносят раскол, между властью светской и властью духовной. И мы обязательно должны воспрепятствовать этому. Я скоро должен быть принят герцогом, и Клаус, надеюсь, что я повезу туда и Ваш благоразумный доклад. Но факты, факты и прежде всего неопровержимые факты....
   -Об этом подумаем завтра, Генрих в виду того, что у нас, завтра еще один процесс, подумайте только, - десять женщин, обвиненных по показаниям восьмилетнего мальчика! А теперь прощайте - я должен отдохнуть.
  
  

Шпренгер

   - Румяный, толстогубый весельчак, с лысой головою, и очень умными и хитрыми глазами, вальяжно развалившись на толстой дубовой лавке, сидел в своей келье конгрегации ордена иезуитов процветающего города Антверпена. Жирными руками раздирал вареную курицу, довольно улыбаясь и чуть не мурлыча, ел ее, запивая холодным голландским вином. Рядом с ним, по бокам сидели две юных монашки - урсулинки и, перешептываясь о чем - то хохотали прямо за спиною толстяка монаха, впрочем, не забывая то и дело прилагаться к кружкам с пивом.
   Лысая тонзура монаха даже блестела, покрытая испариной от чрезмерного его напряжения, которое он испытывал, разделываясь с курицей. Но надо здесь заметить, что стол монаха не отличался аскетизмом и скромностью и был окромя курицы и вина завален кусками нежнейшей розовой ветчины, кругами разного рода колбас, ломтями голландского сыра, огромный вареный краб, раскинув клешни, свешивался с блюда со спелыми фруктами, где особо выделялся, благоухая тончайшим ароматом разрезанный лимон... В общем, будь благословенна земля Нидерландов!
   Профессор теологии, человек, чрезвычайно ценимый Ватиканом, как теоретик инквизиции и неистовый католик, Яков Шпренгер, а был это именно он, прекрасно понимал, зачем Господь дал ему здоровье и поэтому очень его ценил и заботился о своем бренном теле, не отказывая себе ни в каких земных удовольствиях, но впрочем, без фанатизма, без фанатизма...
   Папский нунций, без стука войдя в келью, надменно и с показным презрением оглядел прежде всего, заваленный снедью, обглоданными костями, уставленный разными кружками и кувшинами огромный стол. После чего он с явно закипающим гневом кивнул головою молоденьким урсулинкам, которые в тот же миг, не теряя ни секунды, испарились из гостеприимной кельи отца Якова, который впрочем, даже не повернулся в сторону гостя, а продолжал молча жевать свою курицу, притом нервно постукивая пальцем, по стоявшему рядом с ним глиняному кувшину.
   -Отец Яков может не беспокоиться, - без всякого стеснения и приглашения, усевшись напротив Шпренгера, и уже наливая себе вина, заявил посланник.
   - Вам, конечно, необходимо набраться сил, - еще раз оглядев накрытый стол, - перед неблизкой дорогой и тем трудом, который Вам надлежит исполнить во славу Церкви нашей и по заданию его Святейшества.
   Шпренгер все молчал. Но теперь уже радушно и даже чересчур радушно внимал в слова посланника.
   - Вы конечно знаете, что злые семена безбожия кинутые этим сатанистом Лютером, особенно обильно проросли во многих городах Пруссии, и знаете, какую беспощадную борьбу ведет с этой тьмой святая церковь..Прекрасное вино отец Яков! Довольно жмурясь продолжал посланник. И одна из составляющих этой борьбы есть полнейшее и немедленное искоренение ведьм и ведовства. И многие истинные сыны Церкви искореняют эту заразу, и, особо заметных успехов достиг наш брат, отец Инститорис .Его многогранный опыт, неистощимое трудолюбие, наверняка останутся в истории....
   - Но вот в чем дело, нам не хватает теперь, так сказать теоретического обоснования, и я бы даже сказал учебника и или руководства по этой фактически уже наработанной проблеме. И вам, отец Яков надлежит немедля отправиться в Восточную Пруссию, где вы должны совместно с Инститорисом создать такой труд, который бы и стал этим самым руководством и опорой для святой инквизиции. А назвать его можно было бы , ну скажем "Молотом ведьм".Ведь звучит , не правда ли ? Самодовольно улыбаясь и пристально вглядываясь в глаза Шпренгера , нунций положил перед ним увесистый звякнувший золотом кошелек, - это Вам на первое время и на дорогу,- Посланник перекрестился и резко вышел.
   Желая достойно исполнить поручение Папы ,Шпренгер отягощенный золотом и неуемным желанием приступить к работе ,купил на ближайшем рынке кибитку , запряженную серой моложавой кобылой и будучи человеком жизнелюбивым и предусмотрительным, он загрузил туда приличный запас провизии и вина ,посадил туда не знамо зачем одну из монашек , и помолясь ,тронулся в свое утомительное, но немного приукрашенное им же самим путешествие..
   Здесь необходимо добавить, что было одно очень важное обстоятельство, которое само по себе, увлекало и торопило Шпренгера поскорее увидеть такой далекий от Антверпена, но такой близкий сердцу монаха Инстербург. Не знал того ни Папа, ни весь конклав, ни вся Церковь католическая, что безродный иезуит родился и провел все свое детство в этом голодающем и погрязшем в ереси несчастном городе.
   Ухоженные поля и благоухающие сады Нидерландов постепенно сменялись нагоняющими тоску, удручающими пейзажами голодающей и разоряемой их владетелями Пруссией, где за кусок хлеба и сыра Шпренгер частенько, несмотря на недовольно сжатые губки своей спутницы- монашки, заволакивал в ближайший лесок любую приглянувшуюся ему крестьянку, потакая своей похотливой, но в общем - то доброй и жалостливой натуре.
   Не прошло и месяца , как его кибитка громыхая по булыжным улицам Инстербурга, подкатила прямо к дому известного нам Бургомистра. Монах вышел, распахнул свою сутану, и от волнения потирая лысину, внимательно и с неподдельной грустью оглядел этот дом, который был когда-то родным для вечного космополита Шпренгера, и который подарил ему беззаботное, счастливое, но так быстро пролетевшее детство.
   Когда Бургомистр вышел сам на стук неизвестного и нежданного гостя, то долго вглядывался в стоящего перед ним толстого монаха, так и не понимая кто же этот зарвавшийся ночной гость, пока не встретился с ним взглядом, и в этом румяном и жирном лице Бургомистр ахнув, вдруг узнал зеленые и веселые глаза своего сводного брата Якова .Они обнялись.
   -Боже мой ! Больше двадцати лет! Больше двадцати, ты слышишь брат, не был я в этом доме, а только ты бы знал, как хотелось мне снова пробежать по этой лестнице, по крыльцу, увитому плющем, обнять нашу маму, старую служанку, да что там, двадцать лет! И монах, сбросив всю свою сентиментальность, тут же как бы постарев и посерьезнев сказал: Ты наверно догадываешься, Генрих, что сюда я приехал не просто в гости гостить, дела, видишь ли, дела.
   - Но впрочем для начала, я надеюсь не будучи ханжой, на хорошую встречу , которая несомненно будет замечательна кроме всего прочего отменным семейным ужином и доброй выпивкой .Ну провожай в дом , да вот еще ,брат,- указав на вылезающую из кибитки молоденькую монашку - сказал Шпренгер , - Это Матильда , моя спутница и верная помощница. И будь уверен , - уже теперь хохотал монах,- что от взгляда ее не ускользнет ни какая ересь , да что там ересь , не скроет даже монастырский келарь , где в пост он прячет свою бутылочку вина...
   - Проходите, проходите, быстрее, радостно суетился Бургомистр, - проходите в дом, - жена моя - Эльза, несомненно, будет рада знакомству и встрече, особенно с тобой отец Яков, - вдруг уже обращаясь к брату, как подобает обращаться к монаху, говорил он. И уже за очень даже неплохим, если учесть наступившую глубокую ночь ужином, устроенном гостеприимной хозяйкой, Бургомистр, обращаясь к брату спросил: Ты к нам, как я понимаю из самого Рима?
   -Нет, Генрих вовсе нет, что ты! Сюда занесло меня из блистающего Антверпена, где вовсю процветающая лютеранская ересь пронизала все эти проклятые Нидерланды, под безвольным правлением Маргариты Пармской, между прочим, родной сестры испанского императора благочестивого Филиппа второго!- как-то витиевато выложил Шпренгер..Как будто боясь этого самого императора благочестивого.
   -А мы тут вообще- то наслышаны о другом, любезный Яков, ходит молва, что Филипп и вовсе есть чудовище, зарывающее живьем женщин и детей тысячами и вконец разоривший свою страну.
   - Да, конечно, и в таком деле издержки есть. Но поверь, они необходимы, и цель наша оправдывает любые средства, и вот брат, наслышан я, что и в ваших краях, учение этого богохульника Лютера находит немало своих поклонников. Это так?
   - Увы, любезный Яков, у нас здесь несколько иная беда, последнее время развелось почему-то слишком много ведьм, даже чересчур много. Особенно после того как появился в городе нашем этот неистовый и неугомонный отец Генрих Инститирис..
   - Инститорис? Я, конечно знаю что он здесь у вас в Инстербурге, и даже еще более того я должен тебе сказать, - А не могли бы Вы, любезные дамы покинуть нас на несколько минут,- вдруг притворно заулыбаясь Эльзе заявил Шпренгер, - Тут такое дело...
   -Как угодно будет отцу Якову ,всегда пожалуйста! Мило кокетничая, отвечала немного задетая Эльза. -Пойдем Матильда, в мою комнату , и там пошепчемся, ведь у нас тоже есть свои небольшие секреты , правда ?Пыталась немного отыграться Эльза,и они быстро вышли, хлопнув дверью чуть сильнее , чем следовало бы благочестивым и скромным женщинам.
   Но монах этого будто и не заметил, и когда они ушли, он, хлебнув вина, снова заговорил: В общем, я не только знаю, что Инститорис здесь, а мало того, я скажу тебе, что прислан я сюда в Инстербург именно для того, чтобы помочь ему в его работе. И буду я находиться под его святым началом (слово "святым" Шпренгер как-то неестественно долго растянул, будто издеваясь). Но прежде всего, быть мне под началом Всемогущего Господа нашего, - как - то двусмысленно добавил он. И после этого он очень пристально и тревожно посмотрел Бургомистру в глаза.
   - А теперь выкладывай, что у тебя стряслось? Не стесняйся и не бойся, я вижу тревогу не только у тебя в глазах, но и твою прекрасную Эльзу, я вижу, жестоко гнетет какой-то непонятный мне страх. А в этом, поверь брат, я специалист и знаток очень тонкий...
   - Да, да! Ты трижды прав, и будь я проклят, если ты не прав, но пока не могу решить, что говорить тебе как брату, а что как Инквизитору. Понимаешь, просто твой патрон, Инститорис, так разошелся в своей деятельности, что скоро народ, не выдержав этого безумия в виде непрекращающихся кострищ и процессов, просто сметет и тебя и меня и самого Инститориса, и утопит в крови все что ты видишь, и захлебнется в ней сам ....
   - Не пойму, Генрих, ты что, не веришь нашему святому делу?
   - Да верю я, брат, конечно, верю, верю Творцу, и служу Ватикану, но то, что творит Инквизиция .....
   Стой, брат! Уже с некоторой злостью перебил его Шпренгер,- Ты наверное думаешь, что все эти казненные именем Господа нашего людишки есть суть овечки невинные, и не веришь, что ведьмы есть в мире нашем грешном? Перекрестясь продолжал он, - Если есть Бог, стало быть, и Сатана непременно существует, и есть и слуги его, и рабы, и рабыни ...И поверь мне, ты в этом очень скоро убедишься сам. И поймешь тогда , что если среди тридцати уничтоженных есть хоть одна настоящая ведьма , то труд наш и жертвы эти не напрасны. И скоро я, наверное, тебе что-нибудь покажу, касаемо этих самых ведьм, которых в мире нашем есть число отнюдь немалое, вот так-то, брат! И не пристало ночью нам об этом говорить ,прости Господи ,-и благочестивый монах опять истово перекрестился.
   Но сначала, ты мне объясни, что же все - таки тебя на самом деле беспокоит, кроме всех этих тварей.
   -Яков, да! Судьбы всех вместе взятых жителей города меня сейчас не заботят. В том только и дело, что этот твой Генрих Инститорис уже подобрался и ко мне и к моей жене Эльзе, и думаю я, что конец близок. Я сам читал лживый донос на нее. Кроме того, я очень скоро должен ехать к герцогу, который теперь уже в очень жесткой манере вызывает меня, и думаю, что оттуда я не вернусь ...Ты слышишь Брат! - сорвался на крик несчастный Бургомистр...
   -Однако мы уже засиделись,- очень спокойно и чуть задумавшись, сказал Шпренгер, - только ты всегда должен быть уверен в трех вещах: Во - первых, - Бог есть, и во-вторых это значит, что есть и Князь тьмы и слуги его, а в третьих наконец, чтобы не случилось, всегда знай, что у тебя есть брат .И брат, который не оставит тебя и твою семью. И любые беды и несчастья , ты всегда сможешь разделить, Генрих, со своим недостойным братом ,-сказал Шпренгер , по старой привычке, стуча толстыми своими пальцами по дубовому столу.
   -Как кстати у тебя насчет потомства?
   - Нет, Бог не дает Эльзе детей. И ты знаешь ,брат, из-за этого ни Эльза , ни я , не можем жить спокойно , ведь согласись ,что это и есть одна из главных целей жизни .Конечно , ты ведь монах , и я не знаю , поймешь ли ты меня?
   - Да все я понимаю , успокойся , и надеюсь что это временно, я буду молиться за тебя и твою супругу,- а теперь Генрих вот еще что, Инститорис сейчас в Риме у Святого Престола , и о том что я с Матильдой были у тебя ,ни Инститорис и ни никто другой, не должен узнать.
   Нет, то что был я, мне скрыть наверное не удастся, но был так сказать -официально, просто нигде ни слова , что мы братья . А вот Матильду нужно сейчас же незаметно куда либо пристроить как бродячую паломницу, а потом я ее отведу в городскую тюрьму , пусть там утешает несчастных тварей..
   -Матильда! - позвал он, - и тут же вошла монашка с серьезным богобоязненным лицом.- Тебе все ясно?
   -Да отец Яков, я могу уехать сейчас же, и остановлюсь у старого аптекаря, на Кривой улице, воспитывать его многочисленное семейство , господин Бургомистр ,конечно знает где это...
   -Эльза! Теперь уже к жене, обратился Бургомистр, проводи гостью! Они не заставили себя долго ждать и поклонившись , Матильда в сопровождении новой своей подруги ушла на встречу с аптекарем и его детьми ,которые как окажется впоследствии сыграют немалую роль в ее судьбе.
   -Постой, как же она узнала, о чем мы говорили? Их же не было в комнате пока мы говорили, ведь в самом деле, не могла же она нас подслушивать?
   -Удивлен , Генрих ? Но ведь я же тебе говорил , что ведьмы имеются на свете этом , и скажу тебе по секрету ,что и Матильда одна из этих..Только на службе у меня, праведника ,- засмеялся Шпренгер , да пора и чуть вздремнуть , и не больше чем только до обеда , снова хохотал монах...
   -А вам дорогая Эльза, -быстро посерьезнев сказал Эльзе монах, когда она снова вошла, проводив монашку,- должен сказать, что Вы очень милое и нежное создание, и знайте что отныне у вас, кроме мужа, пусть он меня не ревнует крепко, есть еще один преданнейший друг. И прошу вас не отталкивать толстяка иезуита, особенно если будет нужна моя скромная поддержка....
   .. Наступил еще один холодный и промозглый день, еще одного холодного и без урожайного лета в череде нескольких лет, когда в Европе вдруг посреди июля мог выпасть снег, погубив зреющий на полях урожай. Бог гневался на людей, обрекая их на вечный страх неизбежной голодной смерти. Постоянные войны и смуты, между разными там владетельными графами, князьями, маркграфами, герцогами и, в конечном счете, между бессовестными и кровожадными императорами и королями, будь то Филипп в Испании, то ли французские Валуа все они беззастенчиво и нагло разоряли собственные и чужие земли, и также вдохновенно истребляли собственные же народы..Иногда они способны были объединяться под одной только властью, властью наместника божьего - Папы, и то только лишь затем, чтобы уничтожить очередного настоящего или мнимого отступника веры, будь то лютеранина, православного, или верного потомка пророка Муххамеда..
   Разгромив, и непременно ограбив общего врага, они снова начинали беспощадно грызться между собой, что отмечалось еще большей кровью, еще большими страданиями их невежественных и покорных вассалов.
   В утешение народам Европы, надобно было им знать, что их кровососы и правители, с их кровожадностью и со всей садистской ненавистью к людям, все они, всего лишь жалкие канцеляристы, по сравнению с великим артистом, виртуозом заплечных и особо - пытошных дел, неуемным и ненасытным оборотнем, длинноносым и явно безумным вырождающимся вампиром, свирепым северным чудовищем, имя которого не к ночи будь помянуто - Царем Иваном четвертым Васильевичем......
  

Доносители.

   Поднимая желтую пыль, карета судьи, сопровождаемая двумя конными рыцарями, неслась по засохшей дороге, ломая затвердевшее месиво, которое совсем еще недавно выглядело непролазной серой грязью. Редкое в этом году, но потому какое- то особо жаркое и беспощадное солнце сделало свое дело, и судья с Бургомистром, торопились воспользоваться отъездом в Рим изверга Инститориса, и прояснить расставив все точки по местам, что же за индивидуум такой скрывается в лице того самого доносчика из деревни Манк. И судья был полон решимости избавиться от него, притом избавиться абсолютно.
   Извиваясь, дорога повела их вдоль небольшой реки, где ватага взлохмаченных детей как-то деловито и весело, несмотря на раздутые рахитом животы вылавливала в быстрой холодной реке каких-то раков и ракушек. И Бургомистра остановившего карету, прежде всего, удивляло то, некоторые из них один раз нырнув в воду, выныривая, выкидывали на берег сразу по нескольку штук серых и мелких речных рачков.
   - Подойди сюда! - крикнул Бургомистр лопоухому и неряшливого вида прыщавому и долговязому парню, - Где здесь у вас дом старосты Элерта Крузе?
   Вся кипучая деятельность на реке мгновенно прекратилась, и заинтересованная ватага, даже раскрыв рты и позабыв про раков, торопливо удиравших обратно в реку, обступила коляску.
   - Вы прямо по дороге поезжайте , а там с левой стороны дом , он только один обнесенный забором , не заблудитесь . А вы что , его арестовывать едете ? Вдруг испуганно добавил лопоухий и вся их стоящая вокруг коляски, голодранная толпа, вдруг почему -то разом загоготала, кривляясь и подпрыгивая ,пугая что - то жующих лошадей.
   - Нет, нет, зачем же арестовывать , мы к старосте по делам управы ,- даже как-то виновато оправдывался Бургомистр.- Поехали! И коляска, сорвавшись с места, покатила в деревню ,где проницательный судья даже издалека указал на дом старосты , увидев за мшистым и гнилым забором, не забитую и не съеденную еще , и наверное единственную в этой деревне , что- то жующую самодовольную и равнодушную ко всему происходящему корову.
   - Эй, хозяйка! И худощавая, в затасканном старом чепчике женщина , которая что-то стирала в большой дубовой лохани , выпрямилась и удивленно вытаращила свои блестящие глаза .
   -Да, господин? Вам что-то нужно?
   -Это дом здешнего старосты Элерта Крузе?
   -Да, старосты Элерта Крузе, моего законного мужа..
   - Ну и где же есть сейчас твой законный? Он нам нужен для важного разговора, и не вздумай нам соврать,- погрозил женщине судья.
   -Хорошо господин , я сейчас его позову ...и женщина , стряхивая с рук грязную воду ушла , но позвать его не успела , заскрипев отворилась дверь и ,вышел староста - высокий и явно лопоухий малый, застучав деревянными башмаками. Увидев гостей, староста немедленно поклонился и перепугано спросил: - Что угодно господину Бургомистру? Марта в дом, - шикнул он на жену и она тут же исчезла.
   -Пойдём-ка, Элерт, ведь тебя так зовут? Прогуляемся немного, нам нужно поговорить кое о чём. И выйдя из калитки, они пошли в сторону стоящей неподалёку и чудом уцелевшей дубравы.
   - Ты надеюсь, грамотен?- спросил судья,- тогда прочти вот это, - и он дал удивлённому лопоухому старосте листок с известным доносом. Элерт быстро прочитал его, и уже заикаясь, начал бормотать что- то такое типа: Где?! Я?! Когда.....? Жена Бургомистра? Нет! Нет! Не знаю! И даже его большие уши мелко-мелко задрожали.
   -Ты, Элерт не бойся, ты здесь ни причём, и цель наша-это цель святая, мы по закону, понимаешь, по закону, - указывая на судью говорил бургомистр, - должны найти этого грязного писаку, и в этом ты нам поможешь, как истинный католик, не правда ли? Подумай хорошенько, кто бы мог настряпать эту мазню, и подвести невинного человека на костёр. Если конечно, всего этого безобразия не было на самом деле... - многозначительно добавил судья.
   -Что Вы господин Бургомистр?! Господин Судья?! Да это бред, полная чушь, никаких ведьм, никаких шабашей я не видел и, конечно же, не участвовал в них. Ни вашу жену, ни чью либо другую.......Ложь! Это просто наглая и страшная ложь! Проклятый Ганс!
   -Ганс!? Какой Ганс,- тут же переспросил судья.
   -Ганс! Ганс Таубе, - мой двоюродный брат, это всё он, конечно, нет предела его жадности и зависти к людям, его жена умерла позапрошлым летом, оставив ему трех детей, которых ему нечем кормить, и он теперь ненавидит весь мир.
  
   -Его мы найдём для разговора, а ты свободен, но о чём мы тут толковали должно остаться между нами,- и Бургомистр сам не понимая почему, наверное , просто понравился ему этот лопоухий малый, сунул в руку ошеломлённому старосте Элерту дукат, - пойди купи чего-нибудь своему сыну!
   - Но у меня их шестеро, господин Бургомистр, - очень тихо и стеснительно ответил староста. Однако полный торопливой ненависти , Бургомистр уже ничего не слышал, а захлопнув двери коляски , они неслись к дому негодяя доносчика. И вот когда солдаты пинками вышвырнули из дома потрясенного , раздавленного и растерянного, низкорослого уродца Ганса Таубе, то сразу же за ним на крыльцо выскочили три заливающихся слезами, и страшно орущих чумазых девочки. Один из солдат тут же затолкал их обратно в дом, и повернувшись, подпер собою дверь.
   -Кто это? - спросил судья, кивая на дверь, хотя надо заметить , что ему и так было все понятно.
   -Это ?Это мои девочки , мои дочки.. Пощадите!
   -Слушай сюда , грязная свинья , - рявкнул судья подбежав к доносчику, - Если не скажешь правду , ты будешь всю свою оставшуюся жалкую жизнь сидеть в тюрьме замка Пайн-Турм ,и через решетку каждый день видеть своих маленьких зверенышей , которые будут валяться на заплеванных камнях , не имея силы встать от голода и клянчить какие ни будь жалкие подачки . А тебя мы будем кормить , чтобы ты не издох прежде своих выродков .
   - Ты понял меня? Но Ганс говорить ничего не мог, а только мелко дрожа, он противно и подобострастно кивал головою.
   то ты написал донос на старосту, своего брата?
   -Да, да ,этот монах ..Монах заставил меня .
   - И ты сам видел тот шабаш ведьм , и своего изнасилованного брата ,зло ухмыляясь спрашивал судья , -И почтенную жену Бургомистра ? Ты видел это все сам? - говори сволочь! Ты вообще когда ни будь и кого ни будь видел там?
   -Нет , нет господин судья , я все придумал , я все лгал ..Пощадите , у меня три дочки, и у них кроме меня нет никого..
   -Дочки ? А ты думал , скотина , хоть чуть о тех , кого ты тянул на костер ? Ты думал хоть немного , что и у них тоже есть дети? Думал? Заорал Гремпер, и замахнувшись тщедушный судья, ударил прямо в лицо скулившего доносчика так , что он тут же рухнул на дубовые доски своего крыльца, которые жалобно зазвенели..
   - Хочешь спасти себя и своих детей,- сказал Бургомистр, -тогда сейчас же напишешь всю правду ,кто и когда заставил тебя написать донос , и где и когда все это было .Ты понял меня , безмозглый баран? И войдя в дом , доносчик , всхлипывая под диктовку судьи написал: Уважаемому судье города господину Гремперу, довожу , что будучи чрезвычайно запуган монахом -инквизитором Генрихом Крамером, я вынужден был написать ложный донос, о якобы виденном мной ночном шабаше в Остен- брюкском лесу, и как будто бы я видел среди прочих ведьм ,и жену нашего Бургомистра . Это все ложь и подлый вымысел, сделанный мною под страхом Инквизиции . Прошу прощения и снисхождения к моей жалкой личности..
   Ганс Таубе."
  
  
   Эльза
   Прошло более трех недель с отъезда мужа, и Эльза в ожидании чего-то , то ли хорошего , то ли плохого, но мучилась в неизвестности невероятно .Изредка к ней , чтобы скрасить ее одиночество наведывалась Матильда ,которая , как и предполагалось ,сумела устроиться у Инстербургского аптекаря "божьей воспитательницей его неугомонных детей ,и кроме того, незнамо как, она добившись доверия Генриха Инститориса , участвовала в утешении и допросах заблудших душ, томящихся в холодных подвалах замка Пайн-Турм.
   - Пока ничего, пока ничего,- держись дорогая ,-утешала она подругу, -ведь Господь милостив. Вернется твой муж , ты мне поверь , я все знаю. И вернется с большими почестями и наградами от Магистра и от герцога..Лукавила святая мать Матильда , ох как лукавила! Знала она и притом знала точно ,что именно в это самое время ,в Кенигсберге, поднимаясь по темной лестнице на встречу с герцогом , Бургомистр случайно поскользнулся на каменной блестящей ступеньке . Но упасть он не сумел. То есть, упасть ему просто не дала ,накинутая сзади чей-то крепкой рукой, мягкая пеньковая веревка...
   Иногда Эльза вдвоем со своей новой подругой ,дабы украсить серость и однообразие жизни, выходили на реку, и прогуливаясь , все больше и больше узнавали друг дружку ,и все больше и больше привязывались и нравились друг дружке. И чувствовала Эльза, в подруге своей какую-то необъяснимую и неиссякаемую , но почему- то пугающую силу. Потом , во время этих прогулок, Эльза вдруг обнаружила в себе огромное желание заниматься рисованием , и прикупив мольберт, она жадно взялась изображать окружающие ее пейзажи к удивлению и восхищению Матильды , да и самой Эльзы ,и любой неискушенный случайный бродяга , мог бы утверждать, что были они очень даже неплохими..
   -А знаешь , Матильда, а ведь раньше нечем подобным я не занималась , да и попросту не могла, -говорила она монашке, - И кроме того ,мне кажется , что это ты на меня так действуешь и иногда замечаю , что кто-то другой двигает моей рукою.
   -Может быть , может быть , - о чем-то задумывалась Матильда, - только поверь, что я здесь вовсе ни причем. Эльза рисовала все подряд , то ли шумящий громадный лес , то ли солнечное утро ,громадные стены замка, или протащившуюся по мосту горбатую нищую старуху , все у нее было покрыто серою пылью печали и невероятного животного страха , которого она сама, между прочим в себе пока не чувствовала, а напротив, абсолютно без причины в ней росла уверенность , что все будет хорошо , все непременно образуется...
   Матильда рассказывала ей о городских сплетнях, о продолжающейся и очень результативной борьбе с пособниками дьявола, рассказывала о начавшейся совместной работе Шпренгера и Инститориса в написании *Молота*,о бунтах простолюдинов, возникающих то здесь то там ,в изголодавшихся , забитых страхом и утопающих в крови и ереси местностях проклятой Богом Германии. С ужасом слушала Эльза рассказы о разных случаях упорства и безумства еретиков . Особенно запомнился ее рассказ о том , как один испанский еретик катар ,сгорая на костре , когда его ноги до колен осыпались вонючей сажей ,обнажив закопченные головешки его ног, когда вспыхнув сгорели все волосы на его грязном теле , а кожа запузырившись вздувалась и лопалась ,он кричал прямо в лицо императору ,-Глупец! Разве - ты не понимаешь , что вся эта боль - лишь щекотка , по сравнению с тем , что ожидает тебя! И на какую Божью Мать надеетесь Вы, глупое стадо -, разве у Бога , думайте , у Бога- разве может быть отец или мать?! И он замолчал , когда лишь , запекаясь , ручьем текущая кровь не заткнула его поганую глотку...
   -Слушай ,Матильда , а не кажется тебе , что все это уж как-то слишком , даже очень слишком, не могу понять всего упорства этих еретиков ,ведь костер- это такая боль ..
   -Что я слышу ? Ты что же , жалеешь того еретика? Нет, наверное ты просто не можешь понять , как он посмел говорить такое про божью мать , даже находясь на своем последнем пути, перед благочестивым лицом императора Филиппа? Ну нам пока хватит об этом , давай вернемся в город -, помогая укладывать мольберт обескураженной Эльзе , весело защебетала монашка.
   Через некоторое время свершилось и то, чего давно уже следовало ожидать. До этого немного притихший и погрузившийся в свои труды Инститорис ,казалось, вовсе уж позабыл о Бургомистре и его жене. Но он просто чего-то ждал. И момент пришел. Однажды, когда Эльза сидела в доме одна , и задумчиво глядела на поливаемую дождем опустевшую улицу, одинокая , чуть сгорбленная , а потому немного жалкая фигура одетая в монашескую рясу, с трудом пробиралась сквозь пузырящиеся лужи, явно оберегая свои наверняка уже промокшие ноги в серых стоптанных башмаках...
   Не узнать его Эльза не могла. Это был Инститорис, и направлялся он явно к дому Бургомистра. Видеть его Эльза не имела не малейшего желания, но понимала , что ей этого не избежать , и кроме того ,была возможность узнать что-либо о муже , а кроме того, не впустить промокшего путника , было бы просто неприлично !
   Нетерпеливо дергая за ручку звонка ,монах постоянно переминался с ноги на ногу , и притом зло косился на ярко освещенное окно, в котором ясно различал фигуру Эльзы, стоящую за занавешенным окном.
   - Грета ! Иди, открой, - приказала она служанке, - только не очень быстро...- Пусть потопчется проклятый вампир,- добавила она уже про себя.
   -Проходите , уважаемый отец Генрих, -быстро пробежав по дому и торопясь открывая дверь ,залепетала служанка ,и со страхом и благоговением почтительно поцеловала руку монаха. Тот второпях перекрестил ее, и скидывая капюшон ,быстро вошел в дом очередной своей жертвы.
   -Премного благодарен Вам госпожа Эльза , за Вашу доброту и гостеприимство , оказанное мне в столь дождливый вечер .Я, конечно мог бы взять коляску , но лишние страдания слугам Божьим лишь укрепляют дух , и вот я решил пройтись к вам пешком , ведь и поразмышлять кое о чем есть время, -уже все злее и злее говорил Инститорис .Искренне рад видеть вас в добром здравии ,да хранит Вас Господь, и мужа Вашего , конечно. А я, между прочим, к Вам пришел по делу...
   -Вы что-нибудь узнали о нем ? Напряглась Эльза,- Пожалуйста не тяните, ведь вы пришли рассказать о нем ?
   -Увы к сожалению нет, совсем не поэтому пришел я к вам .И сведения, которыми располагаю о вашем муже есть крайне недостоверные и смутные, и не стоят вашего внимания . Впрочем , я уверен , что с ним все будет в порядке ,- ехидно улыбаясь шепелявил монах...
   -Позволите присесть ?
   Конечно, конечно, отец Генрих, Грета! - позвала она, - принеси вина отцу Инститорису, не видишь, что ли, как вымок наш гость.
   -Вам известно, уважаемая Эльза, какой теоретический труд ведем мы совместно с отцом Яковом под опекой самого Папы Римского?- заговорим монах после хорошего глотка рейнского.
   -Конечно, отец Генрих, что- то я слышала от моего мужа, - настраивала монаха на откровенность Эльза, - Где он теперь...
   -Успокойтесь, я думаю, что по отношению к нему Господь явит свою милость и рассудит правильно, что, впрочем, как и всегда. А вот насчет вас я бы хотел добавить, что весь труд наш с отцом Яковом, как раз, и направлен на борьбу с ведьмами и их малефицием, вредительством то есть.
   -Ведьмами? Причем здесь я? Я Вас не совсем понимаю,- побледнев, проговорила Эльза.
   -Хорошо, но надеюсь, Вы понимаете, что пришел я к Вам не просто так, прогуляться под дождиком, нет, есть у меня желание поговорить с вами и предостеречь.
   -Предостеречь? От чего? - притворно изумилась Эльза, неясно осознавая наступающую беду.
   - Видите ли, Эльза, наверняка вы запомнили донос, где одним из персонажей выступали и вы сами, так вот, этот осведомитель, я бы добавил - истинный католик, из деревни Манк, он почти сразу же пропал , после отъезда вашего мужа , и труп его через две недели был найден в реке, обезображенный речными тварями. Можно , конечно предположить , что он покончил жизнь страшным грехом самоубийства ,но видите ли , у него не было жены, и на шее его висело трое малолетних детей , которым осталось голодать и побираться .Какой отец , спрашиваю Вас, пошел бы на это ? И поэтому смею предположить , что его просто на просто утопили.
   -Зачем, зачем, Вы все это мне говорите?- затрепетала Эльза, - причем здесь я?
   -Вы? А притом, уважаемая, раскрою все карты, в том только и дело, что убили его Вы, конечно, не сами, но из- за Вас, ваш муж и ваш отец пошли на это преступление, и уверяю, "награда " их настигнет непременно обоих.
   От промокшего плаща Инститориса уже шел, извиваясь белесыми змейками и растворяясь в воздухе пар, он противно шмыгал носом и беспрестанно чихал ...
   -Так вот, госпожа, - должен вам заявить, хотя трудно мне это сделать, что Вас, безо всякого сомнения считаю самою настоящей ведьмой.
   -Что, что ? Как смеешь ты монах! Вскочив со стула, закричала Эльза, - Как ты смеешь! Вон отсюда!
   -Вы, госпожа, с преувеличенной вежливостью заговорил Инститорис, - Вы, конечно возмущены, и вас я, конечно, понимаю, но, видите ли, безо всяких бумаг и доносов, я располагаю неопровержимыми доказательствами Вашей связи с Сатаной.
   -И скажете какими? Несвязно пыталась оправдаться подавленная женщина.
   -Да, скажу, но лишь затем, что я искренне желаю спасти вашу душу....Я люблю Вас.
  
   -Как? Как? Что Вы сказали?
   -Да, Эльза выслушайте меня еще один раз, поймите , мое беспощадное и закаленное сердце не смогло устоять перед вами. Я молил Бога от избавления от этой муки, но я Вас полюбил с той самой минуты , когда Вас увидел. Это ли не есть доказательство! Мне, мне, истинному католику и рьяному истребителю всякой ереси мог внушить такое чувство , как любовь, только лишь он один . Один, тот самый , который живет в Вас , и в котором Вы живете и которому поклоняетесь - это сам Сатана !
   И я намерен избавиться от него -, монах пристально глядел на плачущую Эльзу.
   Она подняла глаза ,и мужественно , сквозь слезы спросила: И только потому Ты уничтожил моего мужа?
   Инститорис не отвечал , и долго они смотрели в глаза друг друга. Трещали , догорая свечи, служанка где-то пряталась, избегая лишней встречи с монахом , а за окном продолжал стучать по крыше и гудеть в водосточных трубах неистовый ночной ливень.
   - Мне пора ,несмотря ни на дождь , ни на что другое , мне пора,- повторил Инститорис,- завтра я жду Вас с чистосердечным признанием, и клянусь , я попытаюсь сделать все ,чтобы спасти Вашу душу. Только душу ! Тихо добавил монах.
   И фигура его с опущенной головою, мелькнула среди ночного ливня, и шел он прямо , не обращая теперь уже внимания ни на лужи , ни на тут и там сверкающие молнии, и то , о чем думал жестокий инквизитор , и то что говорила его жалкая фигура среди торжества ночной грозы, мог знать теперь только один его вездесущий и единственный противник - Сатана.
  
  
  
  
   Избавитель.
   Эльза осталась одна , и в шуме ночной грозы , она сидела у окна ,и вглядывалась в мокрую холодную тьму ,как будто пытаясь там , среди редких вспышек молний ,озаряющих вдруг белесую сплошную стену дождя ,разглядеть дальнейшую свою судьбу. Или на худой конец понять то, на что она теперь должна решится и что сделать .
   -Нет ,ни кому, пусть никто пока не узнает,- раздумывала она , и малодушная мысль слабой женщины о самоубийстве, не отступая точила ее. Конечно , можно , да и совершенно необходимо было бы ей за помощью обратиться к Шпренгеру, но знала прекрасная Эльза , что не было его сейчас в городе ,опять уехал неугомонный монах зачем -то к себе в Нидерланды , не забыв , однако попрощаться с Эльзой .
   - Я всего на месяц , дорогая Эльза , всего на месяц ,мне понадобились кое-какие документы, а ты спокойно живи и ожидай Генриха , я думаю что он вскорости вернется .Ну а если возникнут какие ни будь проблемы , то Матильда поможет тебе во всем .Она останется здесь.
   И думая обо всем этом, Эльза незаметно заснула под звуки дождя и мерцание погасающих свечей, положив голову на лежащие на столе нежные свои руки.
   Уже утром , когда успокоился ночной дождь, город , согреваемый солнцем, радостно зашумел грохотом проезжающих колясок ,криками торговцев, руганью уличных сплетниц и прочей житейской суетой , служанка осторожно толкая за плечо разбудила Эльзу , так и проспавшую до утра на твердом дубовом столе.
   -Госпожа Эльза , вас уже ждут , там внизу , - и Грета испуганно кивнула в сторону окна.
   -Ждут? Меня? Удивленная Эльза подошла к окну и одернув занавеску Посмотрела вниз ,где на каменной грязной брусчатке улицы, стояла огромная черная тюремная карета, которую если бы встретил случайный прохожий, то непременно бы несколько раз перекрестился .
   - Это он,- обреченно вздохнула Эльза,- этот варвар пришел за мною, -и она зарыдала, обняв свою служанку. Но когда раздался требовательный и долгий грохот, стучавших в дверь, как думала Эльза солдат, она тут же взяла себя в руки , вытерла слезы прямо той же самой занавеской за которой стояла проклятая тюремная карета, и оттолкнула от себя служанку : Иди, открой!
   Грета побежала вниз, открывать двери ,с ужасом думая о том ,что в дверях она опять встретит Отца Генриха, но не прошло и минуты как в комнату Эльзы ворвалась как свежий ветер , запыхавшаяся возмущенная Матильда.
   -Ты? Не ожидала этого Эльза.
   -Не бойся Эльза, не бойся ничего , отец Яков Шпренгер , уже через неделю будет здесь , и ты знаешь , на что он способен , этот Инститорис без него ничего сделать не посмеет. И поэтому надо ехать, надо показать ему, что ты его не боишься. Инститорис обязательно ответит, только уже в аду, и за свою любовь к тебе , и за тебя ,и за Бургомистра , и за всех невиновных сестер наших , замученных его кровавыми руками ,- прямо как вулкан бурлила возмущенная Матильда.
   - Подожди, Матильда, откуда ты знаешь про его любовь? Мы были вчера вдвоем. Или может быть Грета подслушивает и все рассказывает тебе? Правда?
   - Эльза, как ты могла такое подумать! Очень обиделась та,- мы сейчас поедем вдвоем , и по дороге я тебе все расскажу , а тебе нужно сейчас быстро умыться , чтобы не радовать его своим заплаканным лицом.
   -Я умоюсь , а что ты только что сказала про моего мужа , ты знаешь что -то? Он жив?
   - Да собирайся ты, Эльза, я сказала что потом тебе все расскажу, значит расскажу, а он жив, обязательно жив, и ты не должна в этом сомневаться.
   Не прошло и часа , как тюремная карета , громыхая огромными, схваченными железными обручами колесами ,проскочив по узким городским улицам подкатила к воротам главной достопримечательности славного города Инстербурга , построенному еще древним князем Комсвискусом , серому и уродливому страшному замку Пайн-Турм, где и была сейчас городская тюрьма , почти безраздельно управляемая вездесущим неутомимым Инститорисом.
   Разговора с монахом в тот же день, как ожидала Эльза, не состоялось, Матильда исчезла сразу же как только карета въехала в тюремный двор, а Эльза тут же , без всяких объяснений и лишних разговоров и без всякого почтения, была брошена двумя дюжими стражниками, в холодный мешок мерзкой тюремной камеры.
   Эльза долго приглядывалась ,привыкая к полумраку ее нового убогого жилища , который едва скрашивал свет, пробивающийся сквозь решетку малюсенького окна ,которое , удивительно как , но еще не заделали здешние тюремщики. Эльза подождала пока глаза привыкли к сумраку, и поднявшись на куче соломы , на которой как оказалось она лежала , повернулась и посмотрела в дальний угол своей камеры .Лучше бы она этого не делала.
   - А!ААААА.... - Бедная женщина!
   Дикий крик ее,слышный наверное даже в келье самого Инститориса, здесь никого не испугал и не удивил , то ли еще слышали и видели стены страшного замка , только лишь чуть встрепенулись крысы , до того спокойно грызущие полуразложившийся труп , увидев который так страшно и кричала потрясенная Эльза.
   Так она и пролежала два дня на куче грязной соломы, боясь лишний раз пошевелиться , чтобы не беспокоить крыс ,озабоченных лежащим в углу трупом . Она просто лежала отвернувшись к стене ,и в страшном безвестном ожидании, она боялась только лишь одного- показать свою слабость перед лицом проклятого Инститориса. И когда в дверях камеры противно заскрежетал с трудом поворачиваемый кем-то ключ , загремели своим железом откинутые засовы, Эльза даже не повернулась , решив встретить своих тюремщиков полным презрением и безразличием. Она ждала всего что угодно , грубого окрика или даже пинка ,но когда дверь наконец открылась и в камеру кто- то чуть слышно вошел ,Эльэа удивленно повернулась в сторону стоящей в дверях сестры Матильды.
   - Ты ? Только и всего успела сказать Эльза.
   -Да , это я , а теперь молчи и только слушай меня! Дорогая, не бойся ничего, слышишь меня, не бойся ! Если хочешь спастись сама и спасти своего мужа , ты пожалуйста , не медли ни минуты , и сразу же как я уйду, прочти вслух вот это: и она протянула Эльзе свернутый пожелтевший листок ,- Когда он появиться , а он появиться непременно , слушай его , и молю тебя -ничего не бойся..!
   И Матильда сразу же выбежала из камеры, сторож снова заскрипел замками, и Эльза опять осталась наедине с кучей соломы и прикованным полуразложившимся трупом, да шуршавшими вокруг него несколькими вечно голодными крысами , которые иногда шумно и обиженно пищали, задираясь из-за чего-то..Крошечное окно давало свой скользкий свет на весь этот ужас , и в его рваных отблесках , казалось труп начинал улыбаться, скалясь своим сгнившим ртом , а крысы виделись во сто крат огромней и кровожадней. И все это видя , Эльза уже не могла теперь ни потерять сознания, ни просто рыдать от боли и бессилия, теперь она могла лишь только выбирать...
   -Нет ,я готова! Проклятый изувер! Я уйду, я уйду, я еще тебе отомщу! Сволочь! Закричала Эльза так , что тут же затихли снующие крысы , и мелко задрожала паутина в темных углах камеры. Она развернула листок, и уже тихо плача, сквозь слезы начала медленно вслух читать, даже не пытаясь понять содержимое этой молитвы:
  

" ..Князь мира , князь тьмы ,князь призраков вечных ,

Убийц и садистов , и оргий беспечных,

Предавших любовь ,и князь алчущих злата ,

Князь мук бесконечных, грядущих когда-то,

О вечный князь великой Тьмы ,услышь , я знаю что творю,

И в руки властные твои , смеясь я душу предаю..."

  
   Но теперь ей стало ясно и понятно ,что только что совершила нечто страшное и безвозвратное, дыхнуло свежим ветром в душном смраде камеры, и крыса вдруг стала раздуваться неимоверно, все больше и больше , уже почти до потолка , пока не лопнула со страшным хлюпом ,и из нее разлетелись и разбежались в разные стороны еще сотни черных мерзких крыс , а на ее месте остался стоять высокий , очень красивый обнаженный юноша .
   Эльза посмотрела на него, и ужаснувшись увидела его безжизненные желтые и светящиеся глаза, в которых увидеть можно было лишь холодную ужасную бездну.
   -Я пришел , ты звала, - трескучим бесстрастным голосом произнес он ,- Я Меарх ,ты теперь моя и должна отдаться мне , и так будешь спасена . Я унесу тебя отсюда .И притом знай , у нас нет и не будет с тобою никакого договора , да он и не нужен ,я когда-нибудь отпущу тебя. Но только тогда, когда ты уничтожишь, всех , повторяю всех, кто любит тебя или полюбит потом . Понимаешь , когда тебя кто ни будь любит , ты моя ,но когда ты их убьешь , а силу я тебе дам , то ты свободна .Свободна и оправдана будешь даже перед Творцом.
   -Ложись ! Приказал он , и потрясенная женщина , задрав кверху подол своего платья и лязгнув цепью , упала на кучу грязной соломы , и со всей силы зажмурив глаза она широко раздвинула белые свои ноги...
   Перевернулся , загремел цепями и лег вниз пустыми глазницами даже зловонный труп, исчезли крысы , погас свет, и так чуть пробивающийся сквозь маленькое оконце камеры , и груда грязной соломы превратилась в душистую мягкую траву на прекрасной , усыпанной цветами , поляне тропического леса. Надрывно что-то орали попугаи ,весело щебетали крошечные разноцветные птички под ярким и теплым солнцем Эдема, многократно усиливая и без того безмерное наслаждение ,которое заставляло дрожать и биться в конвульсиях , что есть сил кричать от восторга и счастья , теперь уже безвозвратно погибшую Эльзу...
   В это самое время , за холодной стеной камеры стояла сестра Матильда ,и вперив сладострастный взгляд прямо в скользкий камень стены она даже немного подпрыгивала от нетерпения , и прислонив обе руки к стене ,как молитву , как заклинание беспрерывно бормотала : Скорее , скорее , приди ко мне , приди мой дорогой , мой возлюбленный , я здесь , я жду,- шептала она покачиваясь из стороны в сторону и посторонний наблюдатель смог бы заметить , что качается она в такт с движениями Эльзы и ее темного спасителя .
   Эдем постепенно начинал вращаться в глазах Эльзы , и замелькал сотнями красок , и взлетая куда-то ввысь Эльза достигла того предела блаженства , выше которого нет.... Со всей силы вцепившись ногтями прямо в спину Меарха ,она еще раз встретилась с его мертвыми желтыми глазами .И снова радостно закричав , она почувствовала восторг свободного падения, и вдруг поняла , что она одна стоит где- то в каком-то сумеречном вечернем лесу, и видела невдалеке свет, и незнакомый ее ушам шум какого-то города...
   - Стой здесь, через несколько минут Матильда будет с тобою, она будет тебе помогать во всем. Жди ее ,-вдруг появился Меарх .
   - Не забывай, иногда я буду тебя навещать. И помни, что за свою душу ты должна заплатить душами любящих тебя....Кстати, одного из них ты уже убила, правда не желая и не зная этого, но тебе это зачтено. Косвенно, ты убила Бургомистра , мужа своего, ведь это из-за тебя он был задушен в подвале герцога по просьбе Папы Римского и настоянию отца Инститориса .
   -Что????!
   -Теперь ты женщина свободная, то есть нет, ты пока будешь одной из моих многочисленных жен. ...Но я не ревнив, ха, ха, - презрительно проговорил он, - жди Матильду. А вот здесь , видишь эту каменную плиту? Под нею и лежат кости того самого князя Комсвискуса...Прощай! Меарх прямо у нее на глазах снова превратился в огромную крысу, которая уменьшившись в размерах, что-то пропищав, юркнула прямо под каменную глыбу, скрывающую прах древнего князя - садиста и убийцы Комсвискуса. И Эльза осталась одна, беспокойно озираясь в темном лесу, и прислушиваясь к странным звукам освещенного и как ей казалось огромного города. Могильный камень князя, покрытый мхом, а кое - где и вездесущими живучими кустами ивняка, молча лежал рядом, а под ним, как точно знала Эльза, еще и небольшой дубовый сундучок, доверху набитый золотыми монетами. С оторопью , со страхом , и с удивлением , и в тоже время с необычайным восторгом , Эльза чувствовала в себе какие-то новые и непонятные ей способности .Она ясно различала лежащий под метровым слоем земли этот дубовый ящик , и даже четко видела вырезанный на почерневшей его крышке герб города Инстербурга...
   Что-то вспыхнуло, громыхнуло, подобием молнии, и рядом с нею, как тень, появилась фигура ее теперь уже вечной подруги, одетой в монашеский балахон, загадочно и довольно улыбающейся Матильды. Они обнялись.
   -Вот, дорогая теперь ты все понимаешь, понимаешь, что ты теперь спасена и силу чувствуешь такую , которой не было раньше.
   -Да, Матильда, да, но что это со мною и почему? И где это мы, и кто он такой?
   -Кто такой, кто такой, ну не притворяйся глупой и наивной девочкой. Ты и сама прекрасно все понимаешь .Меарх! Это инкуб, да, инкуб -лежащий сверху, наш теперь с тобою господин , и господин многих из наших сестер , тех которые корчась сгорали на кострах инквизиции , зажженных , между прочим , этим уродом Инститорисом , и мужем твоим , и отцом твоим .....Да дорогая ,мы теперь и есть те в которых не очень- то верила ты и твой муж , и с которыми так жестоко боролся этот ненавистный Инститорис .Мы одним словом ведьмы , и в этом , и в силе своей ты очень скоро убедишься , и ей конечно , ты обрадуешься .А теперь пойдем отсюда , и что-нибудь придумаем , как нам достать наши деньги, ведь нужно и приодеться, и как ни будь начинать жить в этом новом мире .
   Они быстро вышли из шумящего под ветром, почерневшего леса, и оказались на очень широкой дороге, покрытой чем-то твердым и абсолютно гладким по сравнению с булыжными дорогами их родного Инстербурга.
  

Перегонщик

   Макс Юдашкин ( ну надо же фамилия), слыл среди продавцов подержанных иномарок парнем простым , и даже случалось иногда, что некоторым слишкам уж умным коллегам ,он казался совершенным лохом . И это , конечно же им только казалось. Но не смотря на его простоту, вместе с тем то ли благодаря доброй своей и широкой душе ,то ли улыбчивой и доброжелательной внешности , но факт есть факт- удача не отступала от него .И сегодня , после провернутой нормальной сделки в Калининграде , где ему удалось продать две в общем -то приличные Аудюхи , он немного отметил это дело, но вопреки своим правилам и полному запрету на алкоголь за рулем , ему все-таки пришлось сесть за руль своего старенького форда .Встревоженный звонком жены , которая требовала его скорейшего присутствия дома в Черняховске ,где его 15 летний сын переросток и оболтус с тоской ожидал приезда папаши в заплеванной камере за хулиганские действия в отношении какой- то старой мымры (?) он срочно гнал машину домой в Черняховск.
   Что думалось торопящемуся на выручку чада, и озлобленному (что было крайне редко )Максиму было не известно.. Но " Ночной дозор " в виде спрятавшейся за кустами обочины ментовской шестерки еще усугубил ситуацию , и везунчик Макс ,как ему показалось , отделавшись малой кровью , всего 300-мя стами баксов благополучно ускользнул от неизбежного возмездия за такой страшный грех , как пьянство за рулем... И уже успокоившись ,ведь нет худа без добра , в свете своих ксеноновых фар он увидел двух странных , молодых особей , стоящих на обочине ночной дороги. Они не голосовали , ни о чем не просили , а просто как-то беспомощно оглядываясь по сторонам стояли на пустой дороге. И вопреки всем своим правилам, не понимая даже зачем и почему ,Максим далеко обогнав их , все же остановился , и взвизгнув колесами вернулся назад. Он открыл дверь , и участливо ,распираемый гордостью за свою гражданскую сознательность спросил : Что-нибудь случилось?
   -Да случилось ! Действуй Эльза , -сказала одна девушка другой , и это было последнее , что еще слышал наш счастливый человек - Максим Юдашкин. Остальное было в таком тумане ,что он смутно запомнил лишь одно , то как он гонимый какой-то невероятной жалостью и болезненной неизвестно откуда проснувшейся любовью к одной из девушек раскапывал с неимоверным энтузиазмом своей лопатой какой-то большущий камень в пустом лесу.
   И потом осчастливленный обещанием непременно завтра встретиться , он отдав свою визитку , совершенно позабыв обо всем на свете , в новых , бесконечно прекрасных "розовых очках", газанул и помчался дальше по своим неотложным незатейливым делам....
   Лунатизм или гипноз ,или белая горячка, или просто русская шиза ,все это абсолютно точно подошло бы к нынешнему состоянию Макса.
   -Действуй ,Эльза! сказала подруга .Он уже полюбил тебя....Ты знаешь , что нужно сделать...
   Небольшая , стройная косуля с осторожностью и предусмотрительностью шевеля ушами вслушивалась в каждый шорох, в каждый писк , или даже треск ночного леса , успевая с воодушевлением жевать молодые веточки мелкой ольхи...
   И сидевший на старой засохшей березе ночной охотник - лупоглазый сыч ,наконец-то дождался, когда неосторожная полевка вылезла из своей спасительной норы , и разведав обстановку своим маленьким подвижным носиком принялась грызть какой-то корешок. Ночной охотник , бесшумно взлетев , спикировал на мелкую раззяву , но на ее счастье , обидно промахнулся , и вновь резко набирая высоту пронесся прямо над пугливой козой, даже чуть зацепив ее ухо своим серым крылом.
   Косуля , испугавшись реагировала мгновенно ,и бросившись со всей своей прытью ,тут же выскочила на твердое и слегка влажное шоссе. И любимец фортуны, бизнесмен и перегонщик машин и, в общем, человек и семьянин хороший и добрый, дабы избежать столкновения с лесной нежданной гостьей чуть резче, чем следовало, нажал на тормоза своего "Форда". Как было потом записано в протоколе "износ колодок передних колес на автомобиле не был равномерным, вследствие чего машина вошла в неуправляемый занос, и на скорости 105 километров в час, врезавшись в редкую здесь старую сосну, взорвалась...."
   -Вот и все, дорогая, - посмотрев на небольшое зарево, возникшее где-то далеко от них, сказала Матильда, - Он будет доволен. А нам пора, этот мир давно заждался нас, - злорадно и как-то грустно проговорила монашка, почти что святая сестра Матильда, и маленькая белая карточка, что была визиткой влюбленного везунчика Макса, покачиваясь на ветру, тихо полетела прямо на мокрый асфальт дороги......
  
  
  

Иннокентий

   - К сожалению, девушки, - говорил владелец одного Калининградского ломбарда Иннокентий Балуев, - к сожалению, это золото не очень высокой пробы,- имея ввиду золотой дукат, который лежал перед ним сверкая портретом испанского короля.
   Я могу дать за него, ну скажем, две тысячи рублей, - очень вкрадчиво и тихо гнусавил Иннокентий, - и, конечно, большей цены Вы здесь нигде не найдете во всем нашем городе ... - Ну если только цыгане, но могут и обмануть - предвкушая неожиданную удачу повторял он, но могут и обмануть....Да, да...
   -МЫ СОГЛАСНЫ, ТОЛЬКО ВОТ ЧТО МОЖНО КУПИТЬ НА ЭТИ ТРИ ТЫСЯЧИ ? Понимаете, мы очень долгое время находились в монастыре, и как бы вам сказать, ну не совсем знаем цену этим самым рублям.
   -Что вы, что вы, - заулыбался меланхоличный обычно ломбардчик, - Разумеется, шикарные платья, и хороший ужин в ресторане вам обеспечены ..
  
   - Ну что же, торговаться не будем, надеясь на ваше честное и благоразумное сердце, - вкрадчиво ответила одна из монашек.
   Повнимательнее оглядев проходящих мимо прохожих, Эльза с ее подругой зашли в первый попавшийся магазин с загадочным здесь и, в общем - то неуместным здесь, но модным в последнее время названием "Вавилон", и оттуда вышли не в роскошных правда платьях, а одетые во второсортные джинсы и в одинаковые фиолетовые свитера.
   -Знаешь, Эльза, пока мы с тобой разглядывали это тряпье, что сейчас на нас, этот Иннокентий с таким же удивлением разглядывал тот самый червонец, и ты даже не представляешь, какая радостная и самодовольная у него была физиономия. Это была правда. Иннокентий несколько раз хватался за голову , что-то лепетал , бросал лупу ,и выскакивая бегал по коридору :Ну надо же , надо же !1496 год! Да в таком виде, не одной царапины, прямо со станка, - восхищенно повторял он, - теперь на аукцион, и не меньше 10 штук баксов, никак не меньше, да эти нумизматы еще грызться будут между собой.
   - Главное не продешевить, не продешевить, - молился он, еще не подозревая о том, что так он оценил свою собственную жизнь. И совесть его, раздавленная неожиданной удачей, все же немного погодя возвратилась к нему, но оправдываясь, про себя он думал, что по весу золота, он даже переплатил этим наивным дурочкам.
   - А ведь он нам еще может сгодиться, Маша, ведь нужен нам проводник, да и носильщик тоже, и заметь, все в одном лице, и кроме того еще сволочь и негодяй, с которым мы после и расплатимся.
   Иннокентий в своем кабинете, терзал разные книги и справочники, по нумизматике, постоянно звонил своим знакомым и разным малознакомым, или даже вовсе незнакомым личностям, пытаясь туманными намеками выяснить стоимость монеты, боясь продешевить, ну очень этого боясь. Когда в дверь ломбарда вошли две молодые и притом очень симпатичные девушки, -Закрыто ! Хотел было крикнуть Иннокентий, но тут же запнулся, узнав в них своих недавних посетительниц - монашек, абсолютно теперь преобразившихся.
   --Меня зовут Маша, - сказала одна, и тут же положила перед ошеломленным и раскрывшим рот от удивления ломбардчиком, еще две точно таких же золотых монеты с портретом незабвенного испанского короля.
   -Вам, Иннокентий, большое спасибо, за то, что Вы с таким сочувствием отнеслись к нам, только вот поэтому мы решили принести вам еще два золотых дуката.
   Иннокентий уже не мог ничего говорить, а просто глупо кивал своей черной кучерявой головою, которая в такт с кивками регулярно сверкала аккуратным лысым лбом перекупщика.
   -И, наверное, вы с пониманием отнесетесь к нашей просьбе, - продолжала женщина в фиолетовом свитере, - дело в том, что согласно послушанию в нашем монастыре, мать настоятельница благословила нас на путешествие по разным городам, и мы в силу своей неопытности, нуждаемся в надежном проводнике, попутчике и.. друге .
  
- И вот вопрос, а не смогли бы вы, за определенную конечно плату, ну скажем, еще десять золотых, стать нам этим самым попутчиком и другом?
   Иннокентий перестал кивать головою, а просто упал на стул и что-то замычал..
   Когда членораздельная речь стала постепенно возвращаться к нему, то прежде очень осторожный и скрытный жадный паук, каким и был Иннокентий, понемногу среди своего мычания стал угадывать что-то типа, - Да, да, конечно весьма, весьма, и прочую и прочую чушь...
   А Маша, действуя непрерывно и уверенно, понемногу стирала с его души последние сомнения, заставляя забыть о всякой осторожности, и лишая малейшей возможности остаться в живых, она положила перед ним на серое сукно стола, еще две монеты, но уже с каким - то другим портретом на ободке. И это Иннокентий разглядел мгновенно: Карл пятый Великий! Какое-то сумасшествие!
   В какой бы высокой эйфории, и в каком бы глубоком падении не находился человек, жизнь непременно возвращает его, как Ваньку - встаньку в свою вечную реальность, и как казалось перекупщику, он уже давно все взвесил, понял или даже предусмотрел, и уже родился в его умнейшей кудрявой голове, свой, правда еще сырой и туманный план: Ленинград!
   - Маша, я конечно согласен Вам помочь, а кстати, Ваша подруга? Кивнул он на Эльзу, с интересом разглядывающую всю вычурную обстановку ломбарда.
   -Это Лиза, моя сестра, и так нам хотелось бы побывать еще в каком ни будь красивом месте..
   -Ничего другого, более достойного чем Ленинград, я пока в нашей стране не знаю, это просто чудо, и кроме всего прочего, там есть где можно было бы комфортно и даже незаметно остановиться. У меня там имеется квартира, которую я с удовольствием предоставил бы Вам,- Иннокентий, кроме денежной выгоды, в глубине своего стяжательского мозга надеялся еще на некоторые привилегии, ясно понимая, что Маша эта, еще нечего себе девушка, очень даже ничего....Ну и где же все твое благоразумие, жадный ростовщик!
   -Едем, едем, - все более ласково улыбалась Маша, - притом едем немедленно.
   И перекусив в ближайшем кафе, где Иннокентий уже взялся в редкую для себя роль щедрого и бескорыстного джентльмена, не скупясь, оплачивая любые капризы и пожелания девушек (впрочем, не очень и тяжкие) вскоре они двигались в направлении Северной жемчужины России, прекраснейшего Санкт - Петербурга ...
   И вся их дальнейшая судьба, будет связана с этим великим и чудным городом.
   -Этот баран, -говорила Матильда своей подруге , когда Иннокентий выходил из купе, -Он уже примеряет на себя розовые очки счастливчика ,в которого я влюбилась как последняя дура , и кроме того еще и несущая ему богатство. Идиот, неужели он думает, что я не знаю настоящую цену этим дукатам? И мысли все его грязные и похабные я читаю сейчас, как тот Инститорис читал Библию, когда приедем, я сразу его убью.
   -Ты ,Маша , пожалуйста , не напоминай мне про этого маньяка Инститориса ,и кроме того не торопись убить этого осла , давай сначала получше осмотримся и определимся, -А судьбу Иннокентия пусть решит наш хозяин -Меарх. Подождем немного.
   Несколько дней, поселившись в шикарной 3-х комнатной квартире на Чкаловском, они прогуливались по городу и осматривались, привыкая к новым, удивительным явлениям, окружающих их.
   И Зимний Дворец , и площадь, и корабли - рестораны , стоящие на пристани , где Иннокентий , позабыв о всякой рачительности, угощал подруг , Эрмитаж , оставивший неизгладимые чувства , особенно в творческой личности Эльзы ,все это восхищало и подавляло подруг , и больше всего Эльзу , не видевшую в своей жизни почти ничего , кроме древнего своего Инстербурга.
   Полная Луна светила над разведенными над Невою мостами, и на набережной были слышны всплески холодных волн, накрытых серым белесым туманом, разрываемом на части и разметаемом по каменным берегам, проходящими огромными тушами барж, везущими какой-то свой нехитрый груз...
   Подруги сидели на мягком диване в своем новом пристанище, в квартире Иннокентия и потешались над ее наивным хозяином, который тем временем уже прошел по разным адресам своих знакомых, с целью выяснить, или даже сдать хотя бы на пробу, пару золотых. И теперь, имея в бумажнике 50 тысяч рублей, полученных только за один золотой дукат, он шел мимо сквера возле памятника Тарасу Шевченко, к метро, и постепенно все больше и больше чувствовал себя обманутым и ограбленным этим скрягой - нумизматом.
   -Конечно ограбленным, вот именно ограбленным, - и такое чувство постепенно сменило ту радостную дрожь, которая возникла сразу после получения хрустящих купюр.
   -Ну конечно продешевил, конечно, продешевил, - с досадой думал Иннокентий присев на скамейку в потемневшем уже сквере, но мысль об оставшихся у него в квартире золотых, немного приукрашивала горечь потери. Да еще эти золотые девочки ...
   -Ведь неизвестно, сколько еще золота есть у них. Не упустить , не упустить !Думал он ,-хоть стелись в ногах ,хоть на руках носи , но вытащить надо из них все .
   Так думал он. Но не так рассуждали девушки, сидящие на мягком кожаном диване в его собственной Иннокентия квартире .
   - Что, Эльза, не пора ли уже?
   - Пора, теперь пора, - очень не хорошо отвечала она.
  
   И молодой симпатичный таджик, Дилшод Миров, работавший продавцом в ларьке при автобусной остановке, сидел на скамейке в парке. Он достал из кармана, и выкурил свой очередной косяк, доставленный с родины, и теперь блаженно тянул пиво, взятое им в своем же ларьке, так как купить его было не на что.
   Он сидел, тянул пиво и размышлял о том, как же вырваться ему из этого опостылевшего ему беспощадного и холодного Петербурга, в свой родимый каменный Хорог. И как было им замечено, уже стемнело, и неподалеку на скамейке чуть прикрытой раскидистым кустом, сидел какой-то мелковатый гражданин, и отрешенно что-то, то ли пересчитывал, или может быть, глупо уставившись просто что-то разглядывал.
   Дилшод был парнем крупным, и к том уже мало похожим на лицо "нерусской национальности ".
   Он сидел и размышлял сейчас об одном: Ну почему, почему все в мире так несправедливо? Ведь я - красавец, молодой парень, сижу вот так и не знаю, как заработать на кусок хлеба, а эти наглые самоуверенные питерцы, ничего не стоящие, имеют все. Наверное сдает кому-то свою квартиру , и легко снимает халявные бабки, - так раздумывал Дилшод , глядя на мелкого , как казалось ему лоха .
   Тогда молодой и красивый парень Дилшод, сам не понимая и удивляясь своей решимости, вероятно после косяка, увидел лежащий под кустом булыжник, тихо поднялся, взял его, и быстро подойдя к озабоченному Петербуржцу сзади, нисколько не раздумывая, с размаху опустил его на голову несчастного Иннокентия...
   -Скоро, он скоро будет здесь, я уже чувствую его приближение, Меарх будет здесь, - суетясь и дергаясь, кричала Матильда, - Эльза, неужели тебе все равно?
   Наш муж, наш хозяин, он так редко может встречаться с нами, а ты пялишься в этот дурацкий телевизор?
   Ну да ладно , как хочешь , а я пошла спать , и имей ввиду ,Эльза , утром он будет здесь , и подпрыгивая от радости она ушла в свою комнату.
  
  
   -Долго ворочаясь и все время размышляя ,Эльза ясней и ясней понимала , что теперь несомненно Меарх потребует смерти Степана , и будет это так или иначе , так или иначе . Ну зачем , зачем я подошла к нему в библиотеке , зачем пошла с ним в эту чертову "Русскую рыбалку "? Зачем вообще познакомилась с ним? Не имея никакой возможности что либо исправить, мучила себя Эльза . И притом настолько , что чувствовала, как же ей теперь не хочется оставаться ведьмой и несмотря на свое спасение, на свое нынешнее, очень даже не бедственное положение , она никак не желала быть даже малейшей причиной его несчастий .Ей несомненно было жаль его , просто как человека подвергающегося опасности , жаль как человека , по отношению к которому ,ее нежная женская душа не имеющая детей и недавно еще потерявшая и мужа , вдруг поднялась до высшего своего проявления , не имеющего никакого объяснения ,никакой логики , никакой причины , а в ее случае , даже вопреки благоразумию. Душа ее поднялась до простого и бесконечно сложного чувства - запоздалой и неразделенной доселе женской любви.
   Она давно не вспоминала о погибшем муже, не вспоминала своего родного дома в зеленом милом Инстербурге, только иногда в своих снах она видела своего несчастного отца, который умер тут же, узнав об аресте Эльзы Инквизиторами. Какая- то спасительная мысль заставила вскочить Эльзу и растормошить лежащую с ней рядом , мирно сопящую подругу Матильду.
   - Маша, Маша! Ты меня слышишь? Толкая ее в бок, шептала Эльза, - ты помнишь отца Якова?
   -Что, Якова? Какого Якова? Отстань Эльза, ну дай же спокойно спать!
   -Ну что, ты не помнишь отца Якова, брата моего погибшего мужа, Якова Шпренгера? И продолжала расталкивать подругу.
   Наконец Матильда окончательно проснулась, встала, и, включив свет в комнате, с удивлением взглянула на мечущуюся Эльзу, - Слушай дорогая, да ты вовсе сошла с ума, как же я могу не помнить о нашем благодетеле, о нашем спасителе и святом для таких как мы человеке, отце Якове? Я не только помню о нем, но даже иногда с ним встречаюсь, притом также часто, как и ты сама.
   -Что?? Я? Я вижусь с ним? Ну как?
   - Как, как! - передразнила Матильда, - в каждую полнолунную ночь, а иногда, и не в полнолунную...
   -Что, ты хочешь сказать, что Шпренгер это и есть ....
   -Да, да, Шпренгер это и есть, ты можешь говорить прямо, Шпренгер и наш вечный муж Меарх
   это он один и есть, - теперь уже не выдержала Матильда, - и я не пойму, как ты до сих пор сама об этом не догадалась?
   -А как же тогда его работа? Его монашество, его труд против ведьм, совместный с Инститорисом? Неужели это все он? КАК ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ...
   - Конечно это все он, и я тебе объясню, почему ему пришлось помогать этому палачу Инститорису, только пойми, и представь себе, что было бы с нами, если бы Инститорису в его работе помогал Бог? Что было бы тогда? Подумай, ведь он тогда бы написал такой "Молот Ведьм", под которым не спаслась бы тогда ни одна из наших с тобой многочисленных сестер, ни одна! А теперь посмотри, и представь, что в написанном, утвержденном Папой, и вечно расхваляемом всей церковью "Молоте ", во всех его главах, нет теперь ни одной капли правды. Всю из нее, всю до дна, выпил наш великий покровитель для нашего вечного блага и безбедного существования. И скоро он опять придет , и ты снова увидишь брата своего несчастного мужа и нем же увидишь всемогущего нашего покровителя..!
   И долго ждать себя он не заставил. Рано утром как-то уж очень осторожно и вкрадчиво, тихо замурлыкал обычно резвый звонок в их квартире. Матильда заметалась по комнате, то одеваясь, то раздеваясь, никак не могла подобрать платья для столь важного гостя, и после, недолго раздумывая, просто чуть запахнула свой халат, и побежала открыть дверь долгожданному гостю.
   В безупречном белом костюме, с элегантным галстуком, сняв шляпу с мясистой лысой головы, перед ними улыбаясь хитрыми своими маслеными глазами, стоял, чуть склоняясь с огромным розовым букетом, почитатель жизни, и различных ее удовольствий, благочестивый профессор теологии, отец Яков Шпренгер, собственной своей полновесной персоной.
   Эльза тут же закричала от ужаса, и отвернувшись убежала в свою комнату, а Матильда опять просто повисла на шее отца Якова, который, нисколько не смутившись взял ее обеими руками, и осторожно, будто ценную вещь отставил в сторону.
   - Дело наше зашло в свои темные глубины, и для достойного завершения его, потребуется мое постоянное присутствие, - витиевато распространялся Меарх, - Эльза! Иди к нам! - позвал он. Эльза вошла уже успокоившись, и они втроем расселись на шикарном кожаном гостином диване покойного ныне Иннокентия.
   -Особый разговор к тебе, дорогая Эльза,- и он внимательно и долго посмотрев на нее, продолжал, - знаешь, я, конечно, могу все сделать и сам, и надеюсь, что в этом сомневаться тебе не приходилось ни разу. Твой этот историк Степан Дрыгалов, крайне безудержно и неосторожно влюбленный в тебя, то есть мою жену, а именно ею, я надеюсь, ты себя осознаешь, он теперь уже между встречами с тобой стал все пристальней и пристальней приглядываться к истории Темных веков, хотя раньше ею он не очень - то интересовался. И так чего доброго он сможет разглядеть и тебя, твою настоящую сущность. Да, да, и тебя, - вдруг голосом Меарха прогнусавил он. И может дойти до того ,что вчитываясь в ставшие модными последнее время "истории Инквизиции", "Молоты ведьм" , и прочее, люди подумают вдруг , что ведьмы есть и впрямь на этом белом свете..Ха ,Ха ,Ха ,-вдруг теперь весело и добродушно засмеялся толстяк отец Яков .
   -Эльза, - продолжал он, - я давно перестал посылать ему эти дурацкие предупреждения типа "Не тронь мою жену", ведь ты же знаешь, что я крайне, крайне не ревнив, даже можно предполагать, что я абсолютно не ревнив, и поэтому дорогая, - уже нежно поглаживая ее плечи, говорил Шпренгер, - встречаться с ним ты можешь сколько хочешь, где хочешь и когда хочешь, и убивать тебе его не придется, его время наступит. А пока удовольствие вам доставлю я (Эльза и Матильда даже не заметили того, когда они успели раздеться и что уже сидели рядом с отцом Яковом, в чем мать родила), и прошу сравнить его с теми жалкими обрывками чувств, которые дает иногда тебе этот бедный студент.
   Отец Яков достал из бара самую большую бутылку виски, открыл ее и все разлил по трем огромным бокалам, появившихся вдруг на маленьком журнальном столике. Электрический свет погас, сами собой зажглись свечи в большом медном подсвечнике, запахло воском, и, несмотря на утро, вдруг затих за окном огромный каменный город, а вместо него зашумел до слез знакомый Эльзе Инстербургский волшебный лес.
   И вновь как тогда в камере, Эльза взглянув на Шпренгера, вместо него увидела прекрасного обнаженного юношу, возникшего здесь вместо обрюзгшей фигуры отца Якова, тут же зажмурила свои глаза, и с восторгом и упоением, унеслась куда-то ввысь, лишь безумно крича и пытаясь своим извивающимся телом, как можно больше обхватить весь этот ужасающе неправдоподобный восторг и понемногу ускользающее наслаждение.
  
  
   - Степан раньше никогда не носил очков, хотя бы потому, что несмотря на свой ботанический странноватый вид, зрением он отличался острым, и на разного рода стрельбищах и тирах, "молоко для него было редкостью. Но что-то такое стало происходить в характере Степана , заметно было, что уже после нескольких встреч с Эльзой, он стал меняться и притом , как замечала собственная родная мама , и вездесущая всезнайка - ее сестра , Надежда Петровна , Степан стал меняться куда-то "ввысь".Он купил и стал регулярно носить очки , которые в своей строгой оправе вид ему придавали самоуверенный и солидный, а особенно шикарно все это сочеталось с его новым бежевым приятным костюмом , который он теперь надевал как можно чаще..
   И теперь, когда он встречался со своим старым другом Халявиным, он старался теперь как можно реже произносить слова, типа "привет старый выживший с ума осел..", и разговор их со стороны мог бы выглядеть так, как будто молодой перспективный доцент (Степан), отчитывает за что-то взъерошенного неуспевающего увальня студента. Однако это было не совсем так .
   -Ты Степа, все-таки должен понять, ведь ты еще пока не совсем конченый баран, пойми старина, что если приглашают девушку к себе в гости, пусть даже прикрываясь реальным днем рождения, а в основном только лишь для знакомства с мамой, то вывод здесь возможен только один, и прости, по-русски это называется простым доходчивым словом, элементарно - смотрины! Назидательно увещевал друга Владимир, - и знаешь, какие после таких смотрин на Руси, обычно следуют оргвыводы? Ты знаешь что бывает?
   - Ну что такое, Чего здесь не так? Отнекивался Степа.
   -А то здесь не так, что эти оргвыводы были просты, как и весь наш мир, и слушай меня, если ты
   приводишь девушку домой, знакомишь ее с мамой, и они не дай Бог, познакомившись, еще и понравятся друг другу, то знай что кандалы для тебя уже скованы и приготовлены, и лежат раскаленные огнем горна, и ждут лишь одного последнего и точного движения, когда будут брошены в бочку с ледяной водой, для закалки, - прибавил он.
   -Ты о чем? Несмотря на свой солидный вид, так и не понял ничего Степан.
   -О чем, о чем ...- передразнивал друга Вован, и тряс его за плечи так, что даже шевелились круглые Степановские очки, норовя трагически слететь,- о женитьбе конечно! Ведь даже ишаку понятно, зачем приводят девушку на смотрины (уж очень резало это слово интеллигентный слух Степана), и неужели так сказать, ты хочешь предать меня, старого друга холостяка, и броситься в омут за этим эфемерным счастьем, с пошлым таким именем как Брак. И тем более, ты всего несколько раз видел эту твою зазнобу Лизу, ну и что того, что даже спал с нею, между прочим, для брачных уз момент этот не есть положительный!
   Вот чего Степа, давай-ка мы лучше сейчас, немедля ни секунды, еще разок оторвемся нормально, безо всяких оглядок на ЗАГСы и прочую муть. Вырвемся куда-нибудь с нормальными девчонками ,как говорят на лоно природы , ну хотя бы еще для твоего жизненного опыта , чтобы тебе было с кем сравнивать свою "несравненную "Лизу.
   Еще очень многое не знал, старый и как ему самому казалось очень опытный верный друг Степы Вован. Еще не знал ничего и не предполагал даже от каких жестких оков он хотел остеречь товарища , и тем более не знал , в какую прочную в своей безмерной жестокости сеть попал и он сам , закоренелый и бесшабашный холостяк ,вечный студент Владимир Халявин. И холод этой жестокости еще чуть приблизился к нему после слов Степы , которые он приготовил, но пока как - то и не решался сразу сказать: Вован, я, то есть мы с мамой, и ее сестрой, ну ты помнишь, надежда Петровна, любительница рыбалки, в воскресенье на мамин день рождения едем к ним на дачу, на Ладогу, там рыбалка, шашлык - машлык и прочее..
   Прочее? Что прочее? Удивлялся Владимир, - это Ваш семейный праздник, и причем здесь я, и чего я там буду делать? В непонятках гудел он .
   -Понимаешь, мама хочет пригласить и тебя, и кроме того там будут, - уже как бы виновато добавил Степа, - кроме того там будет еще и Лиза со своею сестрой .
   - Все! Теперь точно все! Ты неисправим и ты погибаешь на моих несчастных глазах, пойми болван, да, - круглый болван! На этом все и будет кончено, и кандалы на тебя накинут как петлю на зайца, - обреченно вздохнул Халявин, - Это же и будут те самые дурацкие смотрины, о которых я тебя предупреждал, правда, прикрытые Днем Рождения, как фиговым листком, и чуть разбавленные присутствием посторонних лиц, вроде моей несчастной персоны.
   Ну, хорошо, брат, я обязательно поеду, ведь ты знаешь, что я все отдам за такого олуха как ты, - продолжал болтать он, - но пока, как хочешь, и не вздумай скулить и отказываться, я хочу настоящего, неофициального праздника, перед грядущей беспощадной борьбой за твою, заметь, твою свободу и жизнь.
   Халявин шутил, но нисколько не ошибался, бросая свои остроумные замечания.
   А сейчас кабак. Вечный разгульный, веселый и пьяный угарный русский кабак, где из сигаретного дыма, шумных разговоров, пьяного трепа, суеты официантов, и вездесущей попсы, отливаются и нахлобучиваются на разморенные алкоголем рожи, те самые розовые очки мимолетного счастья и умиления, самоуверенности и добродушия, готового мгновенно вскипеть и выплеснуться злобой тщеславия, а затем все это утопающее где-то в бесконечном забытьи, которое сменяется провалом памяти, опустошением души и чувством неизвестной вины побитой собаки...
   В жизни нашей притом у каждого из нас, непременно случались моменты, о которых мы можем рассказывать бесконечно, в компании за кружкой пива, привирая и приукрашивая, непременно веселясь. Но в подсознании благодарим Бога за то, что все обошлось так смешно и просто и продолжаем молить его, чтобы избавил от возможных повторов лихих наших приключений. И зарекаемся мы не делать пьяных безрассудных поступков ,осознаем себя теперь поумневшими ,хлебнувшими горя и опыта . Но, но! Снова и снова мы повторяем что- либо подобное. И такой же участи ни в коем случае не миновать нашим друзьям..и наверное есть необходимость описать все , хотя непосредственно дальнейшего развития сюжета, это не коснулось, а только лишь промелькнуло, оставив в памяти наших героев навсегда свой веселый след юности и прошедшей опасности, с ее сумашедшей дозой адреналина от малоприятного приключения..
   - Ну и что же теперь, кабак так кабак, - ответил Степа, и они сразу же, выйдя из метро и оглядевшись, прошли немного по улице, где разглядели сияющую вывеску - гостиница "Спутник". Присев на скамейке возле гостиницы, где на постаменте гордо возвышался древний уже раритетный "Запорожец ", они с удовольствием выпили по бутылке "Тинькова", купленного тут же в ларьке на остановке, и решили проехать куда - нибудь подальше и найти более подходящее заведение для начинающегося разгульного дня. Вломившись в первую попавшуюся маршрутку, они расселись и тут же Халявин стал как-то озабоченно сопеть и, толкая плотно сидевших в тесноте салона соседей, принялся шуршать и лазить по собственным карманам, притом с тоскою поглядывая на Степана.
   Брателло , выходим, сейчас мы выходим ,командир , останови! - крикнул он водителю .
   -Ты чего, Вовин? Вопрошал Степа, но маршрутка уже остановилась, и они вышли на тротуар "Лесного проспекта"
   - Степа, слушай, тут такая непруха, - мой бумажник! Бабки, паспорт, все было там ...
   -Эх, раззява! Ну чего теперь, валим обратно, я помню, что ты покупал пиво возле "Спутника", - заторопил друга Степан, - и тогда он был еще у тебя. Подлетев снова к шикарной гостинице "Спутник "они бегом побежали к той самой скамейке, где из бетонной урны еще торчали, блестя на солнце бутылки из-под выпитого ими пива, но, увы, увы, чего- либо похожего на бумажник, в чем сомневаться было нельзя, конечно же, не было и в помине. Они начали шарить по близлежащим кустам, спросили у продавца таджика в ларьке, и, в конце концов, уже убитые и подавленные уселись снова на той самой скамейке, и теперь уже с тоской снова потягивая пиво, рассуждали о всеобщем падении нравов, о давно утерянных обществом понятий честности и человеколюбия и чего уж там и говорить о чести. Нужно, однако, признать, что даже в такие моменты надежда нас никогда не покидает, хотя бы надежда на какое-либо простейшее и маленькое чудо. И чудо , да именно оно , это маленькое чудо и случилось - в очередной раз открылась гостиничная дверь , и миловидная девушка оттуда вышедшая на крыльцо, вдруг весело спросила : Парни может быть что-то потеряли? Они тут же оба вскочили, уже предчувствуя это самое чудо.
   -Да, да, мы кое - что потеряли...
   - Ну, тогда идите сюда, - позвала их девушка, и особенно прытко к ней подскочил Вован, - девушка, вы что ни будь знаете?
   - А как ваша фамилия? Спросила она улыбаясь.
   -Я есть несчастный человек со знаменитой, общеизвестной и многострадальной фамилией Халявин! Пытаясь веселиться, отвечал Вован.
   -Ну тогда вот что, вам наверное повезло, у нас живет один египтянин, и, возвращаясь в гостиницу, он нашел бумажник с вашим паспортом.
   -Паспортом? Там еще были деньги...А в общем ерунда какая-то, тыщи три, не больше.
   -В бумажнике был только паспорт,- вдруг посерьезнев заявила она , -и надеюсь , что вы не думаете , будто египтянин рылся в вашем кошельке? Пойдемте со мной .
   И войдя в фойе гостиницы ,она достала из маленького сейфа и торжественно вручила Халявину его пострадавший и теперь осиротевший бумажник .
   - Вообще -то с вас причитается ,-добавила она , -но учитывая ваше нынешнее финансовое положение, я буду снисходительна ..Но ее тут же мгновенно перебил возмущенный Степа : Несомненно причитается, и кроме того , нам сейчас просто необходимо обмыть столь удачное стечение обстоятельств . Может быть и вы присоединитесь , познакомимся и вместе это дело отметим?
   -А почему бы и нет, я как раз сейчас сменяюсь,-с интересом поглядывая на молчащего и опустившего голову враз обнищавшего верзилу Халявина сказала она , -Юля , меня зовут Юля , и кроме того если подождем совсем немного , то моя подруга Вика тоже сейчас смениться .
   - Черт возьми ! опять Вика! Подумал Степан, и наверное опять мне достанется ..Но какая все же мне разница ,обе они , да и все ,все бабы мне противны .Но выпитое пиво , и так же прошлое сексуальное воздержание возымели таки свое ни с чем не сравнимое чувство прелести начавшейся охоты , и в конечном счете оно и завело всю веселую компанию в ближайшее к "Спутнику "кафе, где Степа очень охотно расставался со своими деньгами , обмывая вновь обретенный Халявинский паспорт .И опять пошла как-то мешанина и чертовщина ,в виде прозрачной и холодной как лед водки , затем какое-то вино и , все это сдобренное непритязательными , а потому и самыми дешевыми бутербродами , да не потому что Степа хоть чуть жался к своим кровным деньгам , нет , нет , просто все были начисто увлечены охотой , той самой , кто на партнеров , а кто на партнерш.И эта веселая компания как -то и позабыла о насущной необходимости крепко закусить выпитое.
   В общем девчонки оказались по большому счету очень кампанейские , веселые и не капризные , благодаря чему , недолго рассуждая, они заявились в 12 этажную рабочую общагу в Купчино , где к слову сказать и жили наши вновь знакомые "фемины". Здесь к месту или нет, но добавлю и напомню читателю , что слово "femina" из древних латинских источников есть как Fe,- то есть Вера ,и "mina" ,то есть мало , и так как все это относится ко всем особям женского пола, то обобщенно можно заявить , что это значит " маловерующие", в отличие от нас , наимудрейших и святейших мужчин..(Все может быть).
   В этой общаге они зашли прямо на девятом этаже в комнату ,в которой и жили эти Юля с Викой ,и тут же незамедлительно , все вчетвером распили еще одну прихваченную с собою водку . Может быть это и было бы лишним , но необходимо заметить ,что все смешалось в рабочей общаге , и Вика , ухватив Халявина , тут же его куда-то увела , и Степа остался наедине с очень, однако ,повеселевшей Юлей.
   На столе возле опустошенной бутылки , заляпанных рюмок и какой -то нехитрой снеди стоял , возвышаясь шикарным памятником ушедшим советским временам, хвалясь своею матовой черной пластмассой ,огромных размеров бабинный магнитофон "Маяк".
   Юля сейчас же включила его , и под тихую песню Джо Доссена , они легли на пружинную никелированную кровать. Наверное , это просто везение , но Степа обессилив от блаженства , раздеваться не торопился , и уже ласкал бархатные груди обнаженной до пояса девушки , как в дверь вдруг нагло и беспринципно постучали , и чьи-то голоса , отнюдь не обрадовавшие Степана закричали там , за тощей , общаговской дверью обитой черным рваным дермантином : Юлька ! Открой зараза ,я знаю ты здесь ! Все до боли пошло и банально ,все неожиданно и так некстати , и все не сулящее абсолютно никакого удовольствия , и немного даже пахнущее мордобоем неприятное ощущение ...
   -Юлька ! Открывай стерва ! -голосов было несколько, но один из них отличался особым таким мужественным тембром и крайней решимостью , заставившей умолкнуть даже самого Джо Доссена . Юлька ! открывай сука! У меня есть ключ, я сейчас принесу , и тогда шлюха держись,- кричал обладатель мужественного голоса.
   -Кто это ? Кто это ? Завопил потрясенный Степан , хотя уже понимал , что встреча с этим некто и его компанией не сулит ничего хорошего .
   -Это мой парень , - виновато пыталась изъяснится Юля ,- и у него ключ есть от моей комнаты.
   - Ну чего ты сразу не сказала , да и вообще , зачем мы сюда приперлись! Злобно зашипел Степа ,обычно добрый и уравновешенный раззява . Но умный человек потому и умный , что даже в такой анекдотичной и экстремальной ситуации, его мозг , лихорадочно напрягаясь перебирает сотни возможных и невозможных вариантов и разных решений , таких как прыжок с девятого этажа ,или
   даже таких экзотических ,как превращение в невидимку или пушистого кота ,или даже такого невероятного варианта, как превентивный антиджентльменский удар сковородой по башке и незамедлительный побег . Но , увы, все это только фантастическая чушь, к которой наш роман не имеет никакого отношения . И Степа принял единственно правильное ,единственно возможное и спасительное в суровых обстоятельствах окружающей действительности решение :Ведь в самом деле ,лежачего не бьют!
   _-Юля, открывай , скажешь ,что я приперся к твоей подруге Вике , и напившись пьяным отключился.Я им сейчас и притворюсь ,а там посмотрим , как масть ляжет. И Степа , благо оказавшись одетым ,скрутился в неимоверном кульбите, поджав под себя ноги в грязных носках, уронил свои благородные очки на пол , раскинул руки , и зажмурив глаза ,принялся сопеть и храпеть звуками начинающего алкоголика.
   - Ты че? А это что за хрен? - услышал Степа такие недоброжелательные высказывания , относящиеся непосредственно к его драгоценной фигуре , но продолжал лежать неподвижно сгорая в тоже время от стыда , и переполняясь адреналином перед непредсказуемой , но грозной опасностью.Но надо же отдать должное и Юле ,она сразу же перейдя в наступление , просто вытолкала своего парня за дверь и там уже продолжила разъяснения и выяснения обстоятельств появления гостя в ее комнате..
   Но в комнате двое парней еще оставались ,и рассевшись на тумбочке , стоящие возле стола и заменяющие стулья, принялись с молчаливым порицанием разглядывать несчастную жертву. Неизвестно сколько бы это продолжалось , но один из них прикола ради , включил на полную мощность раритетный "Маяк" , и Степе , которому вынужденная неподвижность уже стала ломить кости и разрывать мышцы , ему еще врезала по мозгам какая -то ударная попса , что после тихого Джо Доссена было невыносимо....Он еще терпел. Но последняя капля терпения иссякла , когда на вроде бы чистой или даже можно сказать ,что на новой постели, Степе прямо в шею ,беспощадно и деловито вонзился кровожадный жирный клоп .Степа никогда их прежде и не видел ,но почему-то мгновенно догадался , что это было именно оно, скрытное кровожадное кровососущее.
   И всякое мучение имеет свой предел , за которым начинается нечто страшное ,или безумие , или болевой безвыходный шок , или Слава Богу просто потеря сознания. Степа предпочел погибнуть в бою, чем просто сгинуть от вредного насекомого, которое , кстати , уже скрылось , оставив на шее страшное красное ,невероятно зудящее пятно, как маяк и надежду своим собратьям. Степан зашевелился , подвигал руками-ногами , и открыв глаза выяснил свою дислокацию и окружающую обстановку..А обстановка так сказать , уже чуть смягчилась так как оставались только двое "из восемнадцати ребят", которые были хоть и крупные , но понятно , что не столь ожесточенные как Юлин "друг".И Степа медленно встав , вдруг решительно подошел к столу , и нагнувшись достал из-за тумбочки бутылку водки ,которая была ими оставлена к окончанию веселья ,молча открыл ее, налил в три рюмки и выключив магнитофон , очень уверенно и доброжелательно молвил : Ну , братва , вздрогнем ! И опешившие от этой наглости , парни тем не менее подобрели , и выпив Степа продолжал играть, -а Вика ,где? Вообще-то мы с ней договаривались .
   -Парни я сейчас , -сделав вид ,что его затошнило, он выбежал в коридор ,и мигом распахнул даже не закрытую соседнюю дверь , где увидел неспешно одевающего штаны ,уже очень осчастливленного разморенного Халявина.
   -Вован , атас , быстро рвем отсюда ,
   - Да что ты взбесился , опять не то ? Опять не дала что ли ?
   -Какой не дала! Рвем скорее , там собирается толпа по нашу душу ,там этот парень , ну нашей Юли, короче бежим ! Халявин мгновенно все понял и оценил ситуацию, и они удирая выскочили в коридор , где и увидели компанию человек из шести очень бодрого вида ребят и услышав фразу типа : - Эй вы Козлы , тащись сюда ,- они осознали , что неудача сопутствует им...
   Но несомненно опять и в этот раз чудо коснулось их своим спасительным крылом, в лице представителей , то ли профкома , то ли рабочкома ,но в любом случае очень важной и напыщенной администрации ,вероятно нагрянувшей с проверкой в рабочую общагу , и которая вступила в коридор готовившийся стать "местом избиения младенцев".
   Усатый ,толстый, в хорошем костюме и папкою в руке очень представительного вида мужчина , сопровождаемый тремя - четырьмя клерками ,вдруг остановил свой взгляд прямо на компании противников наших друзей , заулыбался кого-то узнав , и обратился непосредственно к тому самому другу нашей Юлии , стоящему во главе своего войска : А, Спиридонов! Ну как вы тут поживаете? Что белье? Вовремя теперь меняют? Комендант не наглеет? Кивая на стоящего рядом, понурого тощего комендант , отеческим тоном вопрошал председатель.
   - Нет, все нормально Василий Петрович, - стушевался этот самый Спиридонов .
   -Ну, ну,пойдем дальше , так вот говорю вам : Не хватает агитации, вот это выбросить ,а вот там нужно повесить хороший плакат типа : "Качественный отдых - резерв отличного труда" .Вы не думайте , рынок есть рынок ,но человек , а тем более человек рабочий ,всегда нуждается в заботе ..Цветов там надо прибавить ,неужели трудно ? Комендант, составь список и сразу ко мне, матрасы там всякие, и прочее и прочее.. Деньги выделим, -продолжал барствовать председатель , и комиссия ,в ряды которой втиснулись Степа с Вованом, продолжала свой путь, останавливаясь и разоблачая недоделки и недостатки, и Степа, а особенно Халявин , на каждую реплику председателя, очень активно и добросовестно кивали с очень умным видом головами , в такт с членами комиссии, постоянно пытаясь протиснуться как можно ближе к председателю , как будто ища своего места под солнцем...
   А за ними , как в том "Ну , погоди!", где волк идет за зайцем , пытаясь схватить его , а за ним стройным рядом идут крокодилы щелкая зубами , так и за комиссией держа дистанцию , двигались Степины недоброжелатели , выжидая удобного момента .
   И так разглядывая плакаты ,порицая разрисованные стены и вялые не поливаемые никем, щедро засыпанные окурками цветы в незатейливых горшках ,комиссия вступила в холл общаги с намерением осмотреть второе крыло. Степа с Халявиным шли в середине, чуть не обнимая удивленного председателя Василия Петровича , который впрочем , не желая прослыть болваном , так и не решился спросить , кто такие эти кивающие башками молодцы.
   И уже здесь Степа разглядел в вечернем городе, метрах в пятидесяти от общаговского крыльца , стоящий под остановкой с манящими раскрытыми дверями трамвай, в который уже втиснулась большая часть желающих уехать ...
   - Вован , на раз ,два , три ,- и расталкивая доверчивых членов комиссии ,наши друзья ломанулись в направлении трамвая, и запрыгнули в его спасительное брюхо. Увидев что двери захлопнулись ,и трамвай загудев начал громыхать чугуном своих колес они поняли что спасены ,и тут же захохотали и начали махать руками запоздалой толпе, выскакивающей на крыльцо...Ну чем не жизненный опыт ,чем не веселое приключение , из множества которых и состоит вся наша жизнь , вся ее красота , да и вообще ее вечный смысл?
   Трагедия и Ладога
  
   Еще русский царь , желая улучшить транспортные пути своего города ,воздвигал не только дворцы , фонтаны , дома и парки , но немало потрудился над созданием полезной инфраструктуры , и одной из этих инфраструктур был прорытый при нем Стороладожский канал , вдоль береговой линии Ладожского озера .Здесь не будем зацикливаться над практической стороной вопроса ,в виде трудодней и человеческих жизней положенных на дно этого канала , тем более что много лет спустя после Петра , усатый кавказец гораздо более перещеголял Царя , и количеством уложенных в землю душ , и объемом земли , вырываемой и вывозимой ручным рабским трудом .
   Просто сейчас хотелось бы завопить и заявить только об одном : Воистину прекрасна Ладога , и не многие теперь Петербуржцы ныне обладают таким счастьем, как возможность поехать в пятницу к себе на дачу в какую ни будь Кобону , или там скажем , Черноусово , чтобы пройдя на канал, надуть резиновую лодку , взяв пару удочек в тихий светлый июльский вечерок, и скромно посидеть , изредка закидывая удочки с надеждой на благосклонность своей рыбацкой судьбы .Да и это в общем то не для всех , и рыбалка дело казалось бы и очень положительное , да не все ею больны . Иным нужнее небольшой дымок костра , вызывающий зависть окружающих, запах мангала и разрумяненного сочного шашлыка , аромат стелящегося банного пара ,несущего манящую свежесть распаренного березового веника ,опущенного в кипяток .
   Одним словом - Благодать .
   И одной из обладательниц этой благодати , этой мечты и была двоюродная сестра мамы Степана , то бишь и его двоюродная тетя , дородная и рассудительная , по житейски мудрая и неунывающая надежда Петровна , по нынешнему мужу - Дмитренко . Муж ее Николай , так же как и она пенсионер бывший сварщик и вахтовик , прошел и север и тундру и "Крым и Рым" ,и всю жизнь на вахтах глотал дым горящего металла .Теперь вот он вовсю посвящал себя своей даче , некогда купленной еще старинной полуразвалившейся избой . Теперь же его постепенным , вроде бы мало заметным но постоянным трудом ,возник и небольшой двухэтажный домик , и сад , где яблони иногда приносили кисло-сладкие плоды ( Зато свои!) ,и особенная гордость хозяина , баня из округленного розоватого бревна ,претендующая на звание финской , перед которой , о чудо , стояла огромных размеров деревянная бочка , легко вмещавшая четырех человек сразу , наполненная холодною Ладожской водой.
  
   И все это великолепие готовилось к встрече гостей , желающих провести приятный вечер знакомства , или же повторяя незабвенные слова Халявина , - простые русские смотрины .Которые теперь , после последних похождений Степы со своим другом , по настоянию мамы , а особенно любопытствующей Надежды Петровны стали теперь абсолютно неизбежны ..как и крах феодализма. А кроме того "смотрины "удивительным образом совпадали и очень кстати с Днем Рождения Степиной мамы .
   Беспокойная сестра Матильда , а ныне преуспевающая бизнес леди Маша , залихватски , будто конной каретой на Инстербургском мосту ,распихивала и пугала опытных водителей , не желающих сталкиваться с какой то "Матреной " на блестящем "Лексусе " , по сторонам и непрерывно двигалась в направлении Мурманского шоссе ,раздавая направо и налево в основном бессмысленные и наглые гудки.
   Рядом с нею на переднем сидении сидел несколько оторопевший Халявин , старавшийся не влезать со своими советами водителю ,т. е . водительнице , прекрасно понимая , что может быть еще и хуже .И всем своим видом он не выдавал страха , который хотя и был подавлен , но шевелился у него в душе , обозначаясь промокшей от пота спиной.
   Лиза со Степаном , не замечая дороги и всех водительских ляпов , так напрягающих Халявина ,болтали на заднем сидении , и притом за глаза смеясь над невероятно озабоченным видом "товарища " Халявина.
   - Ведь твою маму зовут Вера ?- уже серьезно спрашивала Лиза у вжимающегося в мягкое сидение Степы.
   - Ну да , Вера Валентиновна ,- удивился он ,- ты ведь знаешь это прекрасно .
   - Просто хочу подарить ей подарок ,ведь смотри как здорово : Вера ! Вера в любовь , вера в нашу с тобой любовь - не к месту синтиментальничала он, - Да и Валентин тоже есть символ любви.
   - Ну и что ты хочешь ей подарить ? Зажмурившись от страха перед очередным маневром Матильды спросил Степа.
   - Ну нет , не сейчас , пусть это будет секретом даже для тебя ,-еще сильнее прижималась к нему Лиза.
   И когда ,наконец , все компания подкатила к долгожданной цели, то хозяин , седоватый , но еще крепкий мужик, раскрыл ворота и радостно встречал их своим чуть заметным хохляцким шоканьем.
   - Ну шо , как доехали ? Все таки на дворе пятница, и трасса забита наверняка ?
   - Ну что Вы, с нашим водителем - автопилотом , мы бы вывернулись даже из бочки с селедками ! -поглядывая на Машу балагурил уже повеселевший Вован , разгоняя заполнивший его кровь адреналин очередной банкой пива. И надо сказать, что он уже подумывал о том, как бы влить побольше вина в эту неугомонную Машу , чтобы возвращаться обратно в Питер им всем бы пришлось на такси .
   - Но наверное, чертовка поедет и пьяная ,- обреченно и притом абсолютно правильно мыслил он..
   Степина мама и Надежда Петровна уже были здесь, предварительно и благоразумно прибыв на такси , и уже нарезали хлеб и помидоры в уютной беседке в саду ,готовясь достойно встретить замаринованный самим Николаем по собственному его рецепту и собственными руками шашлык.
   - Терпеть не могу эти свинячие хвосты из ваших супермаркетов, - так отзывался он о продающемся на вес, готовом и если честно, иногда даже очень недурном продукте.
   - Ты Степа со своим другом, давайте там пока с баней разберитесь, а девушки пока пусть за столом помогут,- распоряжался хозяин, - а шашлыками я займусь сам лично, ну самолично то- есть, - улыбался он, потирая шикарные усы.
   Лиза зашла в беседку, и тут же прямо из кармана, достала золотую, очень приличных размеров цепочку, на которой красовался белый платиновый крестик, где было распято маленькое желтое сердечко.
   - Это Вам, подарок, - улыбалась Лиза.
   - Зачем, зачем, ну что вы, это наверное очень дорого, да и почему крестик ? Засмущалась Вера Валентиновна.
   - Крестик всегда приносит удачу, это символ веры, ну а сердце, конечно символ любви, все по имени вашему, поэтому носите и не снимайте, - настойчиво улыбалась Лиза.
   - Ну чего уж там, спасибо, - и Вера Валентиновна аккуратно надела на шею подарок, и по всему было видно, что был он ей, как минимум приятен...
   - Лиза, а скажите, как ваши родители? Хитро заинтересовалась Надежда Петровна, когда вся компания дружно уселась поглощать шашлыки, готовящиеся тут же на эксклюзивном мангале.
   -Родители? Вы знаете, родители мои уже давно умерли, и вот мы с сестрой Машей остались одни на всем белом свете.
   - Они наверное и оставили вам квартиру ? Ничуть не стеснялась надежда Петровна, а мама Степы от стыда даже отвернулась, скрывая покрасневшее тут же лицо.
   - Ну да нет, - встряла ничем не пробиваемая Матильда, - видите ли, квартира досталась ей от ее прежнего мужа, картежника и скупщика краденного, которого недавно зарезали в тюрьме.
   Степа тут же подавился шашлыком, но все компания, поняв и оценив шутку уже дружно хохотала, кроме, конечно, возмущенной Надежды Петровны, хотя и сохраняя в себе неприятный осадок от столь жесткого юмора.
   Постепенно вечерело и волны Ладоги хозяйничавшие весь день, вдруг как-то незаметно угасли, и наступило то вечернее затишье, которое всякому непременно приносит успокоение и моральный отдых своею озерной тишиной. Но впрочем, кому как, а мама Степана с Надеждой Петровной, вдруг засобирались, загадочно переглядываясь друг с дружкой.
   -Вы ребята, тут уж нас извините, но пропустить такой вечер без рыбалки мы не в силах, - все объяснила Надежда Петровна, - мы ненадолго, потом будет и уха.
   - Ты, Надя знаешь, - радовалась Вера Валентиновна говоря своей сестре, которая уже с воодушевлением и немалым профессионализмом закидывала спиннинг,- я стала надеяться что тут уж, наконец, Степе повезло.
   - А, ты про Лизу? Ну да, конечно, молодая, симпатичная, и уж точно не такая мымра как ее сестра. Ты видела, сколько она выдула коньяку? И как только такие управляют машиной. Ну да ладно, а Лиза, я чувствую совсем не такая, хотя нельзя и исключить, что эта ее скромность простая показуха перед нами и, особенно перед тобою Вера.
   -Нет, не может того быть, ты знаешь я сейчас чувствую прямо сердцем, что искренне она любит Степу, даже сердце стало покалывать. И еще , правда это очень странно , но я понимаю , что и сама я полюбила ее..Так быстро ..Странно все-таки.
   - Ну ты мать даешь, ну понимаю, что хочешь нормально женить своего оболтуса, но к невестке, тем более будущей, надо относиться построже, хотя и могу признать, что она не такая кряква, как ее сестра с которой Владимир напрасно вяжется. Но дело в общем молодое...Ты гляди как у меня клюет! И две заядлые рыбачки с невероятным азартом принялись добывать свои скользкие чешуйчатые трофеи для предстоящей ночной ухи у костра.
   Тихая, незаметная рябь Ладожского озера под действием каких-то аномальных атмосферных сил, ночного ли эфира, или под воздействием восходящей Луны, но как-то резко почему-то сменилась уже реально плещущими, и разбивающимися о борта лодки тяжелыми волнами, которые доставали искрами своих брызг сидящих в лодке сестер.
   - Пора на берег,- уже пугалась Вера Валентиновна.
   -Не дрейфь, до берега рукой подать, зато такой клев пропустить никак нельзя! И действительно, что-то существенное и тяжелое зацепилось на свою беду за крючок Надежды Петровны и, ощущая эту радостную тяжесть на конце лески, она решила развернуть лодку, но почему-то очень неуклюже и неосторожно взмахнула веслом и упала в воду, тем не менее, не отпуская добычу.
   - Надя, держись! И Вера Валентиновна, стремясь помочь своей сестре, которая, кстати сказать, плавать умела очень даже неплохо, в отличие от Веры, она протянула ей весло, и тоже упала в холодную Ладожскую воду...
   Она испугалась, и тут же бросив весло, обеими руками ухватилась за сердце, и не в силах двигаться мгновенно пошла ко дну, ощущая теперь лишь одну, одну адскую боль от страшного сердечного приступа...
   И теперь только лишь один дикий вопль пронесся, даже перебивая шум взволнованного озера.
   - Вера!!! Нет!... И вопль этот заставил вскочить сидевших у костра людей, до этого беспечно смеющихся и ожидающих, наверное пряной ухи, от гостеприимной, чего и говорить Ладоги....
  
  
  
   Он согласен.
  
  
   Убитый горем Степан, потерявший маму , и поссорившийся с другом, несмотря на все понимание и невероятный такт , с которым Халявин пытался его утешать ,уже несколько дней сидел дома глухим затворником , отключил телефон , и, валяясь на диване , "почитывал " ,пока так и не понятый им "Молот ведьм".
   -Ну это все- таки полная мура, - возмутился он той главе "Молота" где говорилось о переносе ведьм с места на место, и каким способом ведьмы предаются инкубам и суккубам. (Молот Ведьм. Гл 3,4.часть 2), -какая чушь, и которую я зачем- то читаю.
   Но вероятно хандра постепенно проходила, и Степа, уже понимал, как необходимо ему повстречаться с Лизой, да и надо бы помириться с Халявиным, Степан прекрасно знал, что он тоже в чем- то был неправ, даже несмотря на свое потрясение происшедшим. А, черт возьми, поеду к Вовану, - вскочил он с надоевшего дивана, мигом оделся, и уже на Петроградской не выдержав, купил бутылку какого-то виски, и поехал к Халявину. Но друга дома не оказалось, равно как не оказалось его и в "зоне действия сети "
   -Но все-таки, ну почему они не пришли на похороны к маме? - все не переставал думать Степа. Ну почему? Ну, разве же я не говорил, что не осуждаю никого, да и как можно было что - либо изменить, ну ведь до чего же кошмарные бывают совпадения, Боже мой! Проклятая рыбалка! Но теперь, чего уж там.. И он и проходя мимоходом снова узрел незабвенные "Русские пельмени", что вызвало некую тоску и ностальгию, которую Степа решил здесь же и развеять, и взяв 200 коньяку, лимон и маленькую тарелку с нарезанным сыром, он присел, запивая коньяк крепким черным кофе, соблюдая "Халявинские" традиции . И понемногу и коньяк и кофе разогревали в нем то самое чувство хандры, с которым он как раз и собирался бороться, еще сильнее его стал давить стыд за то, как он обошелся с другом, и за то, как просто напросто выгнал, даже не впустив в квартиру свою любимую плачущую Лизу. Вот так и сидел уныло Степа за столиком в жарком кафе, классически запивая горе коньяком ...
   - Добрый вечер Степа Анатольевич, - обратился к нему подсевший прямо напротив него, несмотря на присутствие множества более удобных и свободных столиков, приятный толстяк в белом костюме, и, сняв шляпу, обнажил свою жирную голову с какой-то странной лысиной в виде монашеской тонзуры.
   -Добрый вечер...?
   -Да Вы не беспокойтесь напрасно, и не пытайтесь что- либо вспоминать, мы с Вами давно уже знакомы, и я Вас очень даже хорошо знаю, но только со слов нашей общей и притом весьма приятной во всех отношениях девушки.
   -Вы имеете в виду Лизу? Очень неприятно был удивлен Степа.
   -Да, несомненно, несомненно, Лизу, и может быть, если будет угодно, ее можно называть просто и незатейливо, как фрау Эльзу Шлитте, - ответил он, и подозвав официанта, очень по-свойски дружественно и деловито предложил, - А может быть еще по коньячку? А? На что Степа ничего так и не поняв, согласно кивнул.
   - Можете называть меня Яков Михайлович, и между прочим, я по виду своей деятельности являюсь вашим коллегой, то бишь я также как и вы - историк, ну конечно не просто историк, а доктор исторических наук, и действительно, в отличие, скажем от Вас, большой знаток и профессионал, и это безо всякого хвастовства.. Но к нашему разговору это пока, заметьте, пока не имеет никакого отношения.
   - Разговору? Нарочито удивленно ответил Степан, - а о чем нам говорить, я не имею ни малейшего желания, ни к каким разговорам, и даже, наверное, обойдемся без вашего коньяку, - теперь уже несколько грубовато, несмотря на располагающую внешность толстяка, заявил усталый почему-то Степа.
   -Да нет, погодите, Степан Анатольевич,- заулыбался Яков Шпрингер, которого безо всякого сомнения узнал бы сейчас даже Папа Римский Иннокентий восьмой, (если бы был, конечно, жив) - Есть у нас с Вами некоторое дельце, и притом, требующее незамедлительного разрешения.
   -Да нет у меня с Вами никаких дел, да и не может быть, - еще грубее и тверже заявил Степа.
   -Так вот, Степа, не валяйте дурака, просто внимательно послушайте, так сказать старшего товарища, послушайте: Вы должны знать, что это именно я являюсь мужем вашей знакомой девушки Лизы, и кроме того мужем любящим и заботливым, но, увы, увы, еще и рогоносцем, - все так же улыбаясь, сказал Яков, и смакуя зажевал лимон, запивая выпитый коньяк.
   Степа поперхнулся, и не зная что делать и говорить дальше, просто прокашлялся и тупо уставился на толстяка: Но как же, как же она, она ничего не говорила, она живет с сестрою, с Машей и ни о каком муже ...
   -Не говорила? Ну конечно, - просто перебил его Яков, - видите ли, в - первых, она не говорила, зато я говорил, да не просто говорил, я возопя тебя предупреждал, и притом много раз. Вспоминай Степа ,-резко перешел на "ты" доктор исторических наук -,вспоминай надписи на трамваях, рекламах , метро и прочем и все такие понятные даже для болвана ," Дрыгалов не тронь мою жену" Ну вспомнил? Теперь уже с железом в голосе, но притом все, также ласково улыбаясь, говорил толстяк: Я долго был в командировке, а ты соблазнил мою жену, понимаешь? А Маша эта, ее сестра, она тоже есть одна из моих жен.
   - ??
   -Да, да, сильно не пугайся, в том только и дело, что жен у меня великое множество по белу свету разбросано.
   Пугаться было чего, и удивляться было чему: Сумасшедший! И Степа не придумав ничего лучшего, просто и смиренно предложил, даже чуть подмигнув отцу Якову,- Может быть еще по рюмочке, так сказать для прояснения мысли и для разъяснения ситуации.
   -Конечно, дорогой, ну конечно! И разъяснять здесь нечего, тебе просто неимоверно повезло, ведь я не ревнив, и притом совершенно не ревнив, и так сложилось, что я сейчас нуждаюсь в небольшой помощи, и надеюсь ее от тебя получить.
   -Помощи? От меня? Какой помощи, - теперь чуть взбодрился Степан.
   -Понимаешь, дорогой, дело в том, что Лиза, жена моя так сказать неофициальная, и я знал, что ты ее искренне любишь, и допускаю возможность уйти с вашего пути, тем более я знаю, что она также болезненно любит тебя.
   И вот именно поэтому я должен тебе кое-что рассказать о ее прошлой жизни, и жизни настоящей, а ты должен принять свое решение, так как спасти ее может только твоя любовь, и моя неимоверная к ней жалость и привязанность. И уже безо всякой улыбки он спросил : Ты, конечно, изучил труд этих древних фанатов инквизиторов, тот самый "Молот Ведьм"?
   - Да причем тут инквизиторы? Да я ...
   -Да ты не волнуйся, а просто слушай и будь готов прикоснуться к ну прямо таки к чудесам.
   -Чудесам? Снисходительно улыбнулся Степа, - А они разве бывают?
   -Бывают, да еще как, и тебе Степа, с ними уже пришлось столкнуться, и придется столкнуться еще не раз. Ну например, нашу Лизу вообще-то зовут Эльза ,в девичестве Гремпер, а после бывшая жена Бургомистра города Инстербурга Генриха Шлитте , который был арестован и задушен в камере по доносу инквизитора Генриха Крамера , попросту -Инститориса. Так что она фактически вдова, притом очень и очень давно, и об этом я знаю абсолютно точно, только не спрашивай откуда.
   И еще, Инститорис этот, точно так же как и ты, влюбленный в Эльзу, арестовал ее, и добиваясь, как ты, наверное понимаешь взаимности, объявил ее ведьмой, и мучил и пугал ее пытками и костром, но ее друзья вопреки этому вселенскому злу, все же спасли ее. И вот теперь еще раз говорю: Не волнуйся, вот оно и есть то самое чудо, что Эльза, или Лиза теперь здесь, в Питере, рядом с тобой и со мной.
   Вот это и есть те самые настоящие чудеса, в которых ты сомневался.
   -Наверное, это все коньяк, - думал Степа, - или попросту схожу с ума, слушая весь этот бред..Нужно сходить к Лизе, попросить прощения она будет рада, она ждет меня.
   -Сходи, сходи! Но не забудь после позвонить мне, - читая сумбурные Степины мысли перебил его отец Яков и ушел, положив на деревянный крашеный стол визитку - "Яков Шпренгер - доктор наук".
   Степа снова обалдел, но решив понапрасну не ломать и так закипающую в перенапряжении голову, положил визитку в карман, и, решив просветлить мозги, он медленно пошагал по Каменностровскому к любимой своей Елизавете...
   - Милый мой, милый, несчастный Степа, - обнимая стоящего на пороге Дрыгалова, плакала и ласково причитала Лиза, - ну зачем же ты связался со мной, зачем же я тебя полюбила,- Но ты все правильно сделал, все правильно, что пришел ко мне, ты ничего не вспоминай и не казни себя, наверное, я должна была...
   -Ты тоже ни при чем дорогая, моя дорогая любимая Эльза, мне просто сейчас необходимо немного отдохнуть, устал невероятно, - дыша пьяным перегаром, проговорил Степа.
   -Эльза? Почему Эльза? Милый, какая Эльза? Теперь вдруг оттолкнув его, обреченно проговорила она,
   понимая теперь все,- ты меня так никогда не называл!
   -А потому Эльза, что ведь тебя так и зовут, ведь это правда и есть твое настоящее имя? Раздеваясь и пошатываясь, то ли от усталости, то ли от всего выпитого, а может от всего узнанного им сегодня отвечал он, удивленно разглядывая висящую на вешалке куртку своего друга Халявина.
   -Да, Володя здесь, - заметив взгляд Степана, и как бы чуть оправдываясь, сказала Лиза,- он в комнате у Маши, они уже здесь несколько дней, позвать его?
   - Нет не сейчас. Уже все медленнее и медленнее двигался он, понимая что, какая-то необычная и неестественная слабость тяжелыми железными доспехами, беспощадно наваливается на него непреодолимым и страшным грузом.
   -Пойдем, ложись, отдыхай, любимый, - отводя Степу в свою комнату и понемногу помогая ему раздеваться, говорила Эльза, - тебе надо выспаться, и нечего не бойся, я буду всегда с тобой, я буду охранять тебя как верная рабыня.
   И Степа лишь успев снять свитер, джинсы и носки, тут же упал на кровать, и немедленно натянув на себя с головой огромное шелковое одеяло, моментально отключился, не имея ни малейших сил пока осознавать своим мозгом все происходящее.
   Эльза, напротив, теперь понимала все, и поправив одеяло над беспокойно сопящем своем Степе, подняла выпавшую из его кармана визитную карточку отца Якова, посмотрела на нее и вздохнула, после чего, тихо плача легла рядом, охраняя его...
   Она лежала и безнадежно понимала, что теперь уже близок конец ее первой и по сути единственной и настоящей любви, и знала, что это и будет самой главной расплатой за все сразу, и за спокойную первую жизнь под защитой нелюбимого мужа, и за спасение от костра, и за погубленные ею души, и за нынешнее очень даже комфортное существование в современном Петербурге, и главное за первую поглотившую ее любовь. Но за все это теперь придется заплатить по полной еще и возлюбленному ее, такому несчастному и наивному милому Степе ...
   Хорошую цену возьмет жестокий и беспощадный стройный юноша с прекрасным телом и желтыми пустыми глазами, ненасытный Меарх.
   Эльза с нежностью положила руку на Степана, и молча лежала, слушая тихую музыку, что играла в комнате Матильды, и слезы, текущие из ее глаз, высыхали сами собой, не будучи вытираемыми, так как она не смела смахнуть их, боясь потревожить любимого...
  
  
  
   А коль случись такому вот несчастью,
   Болезнь и мор, и разное ненастье,
   И если смерть, то значит будет смерть,
   Ты знай Тибо мой радостный ответ,
   Немедля за тобой отправлюсь я вослед.
   Лирика Тибо.
  
   Степан, провалившись в шикарное мягкое кресло в углу комнаты, смотрел прямо на стоящий перед ним столик с какими-то бокалами и бутылкой, горела свеча на подсвечнике, горела, потрескивала, иногда роняла капли воска, которые застывая падали. Но не долетали к низу, а на некоторое время так и зависали в воздухе, и, повисев немного, падали, ударяясь об скатерть стола, и как слышно было Степану, они разбивались со звоном хрусталя...Именно на них долго и удивленно смотрел Степа, пытаясь понять, как это может быть.
   -Ничего удивительного, наверное это просто сон,- произнес знакомый голос Отца Якова, - да, конечно, это все сон.
   Степан медленно поднял глаза ,оторвав их от сверкающих брызг, падающих из свечей на старинном подсвечнике, и внимательней чем нужно ,посмотрел прямо на сидящего напротив него и вечно улыбающегося Шпренгера. Так они сидели и молчали, внимая лишь треску свечи, да шуму ночного города, пока Степа не услышал какое-то шевеление и сопение сбоку, и с трудом отвернувшись от мельтешащего свечного пламени и страшных глаз монаха, он с ужасом разглядел кровать, на которой лежала неподвижная Лиза, а рядом с нею лежащего со скинутым мятым одеялом - себя самого...
   -Ну вот, видишь Степа, тебе даже не пришлось мне и звонить, к сожалению, ты потерял визитку, а Эльза ее подобрала, чем неимоверно ускорила весь ход наших событий.
   И посему нам нужно действовать немедленно, конечно если тебе дорога вон та женщина, - он кивнул на кровать, где роскошно раскинув руки, лежала Эльза. Степан сейчас особенно внимательно присмотрелся к спящей Эльза, и в слабом мелькающем свете свечи и падающих из окна отблесках сумеречного города, отражающихся от белоснежной красоты ее кожи, видел насколько она была прекрасна, и особенно в сравнении с угловатостью собственной скорченной Степиной фигуры, возлежащей рядом.
   -Ну чего ты? Чего? Да не бойся , ведь это все сон, просто очень реальный и неизбежный сон , смотри, - и благодушный Яков Михайлович вдруг испарился из кресла , а на его месте вдруг возник и остался сидеть молодой ,очень красивый, спортивного вида юноша с горящими желтым огнем глазами.
   -Так ничего не бойся, я тебе помогу и все для тебя сделаю, - почему-то загнусавил он, - это только сон, но повторяю сон очень реальный, и взывающий к действию.
   -Смотри на меня, - закричал он.
   Ты можешь спасти себя и свою любовь, и потому я буду краток: Ты должен убить Инститориса! И желтым огнем своих глаз, он влез прямо в истощенную Степину душу, - повторяй за мной:
   Князь мира, князь Тьмы, князь призраков вечных,
   Убийц и садистов, и оргий беспечных,
   Предавших любовь, князь алчущих злата,
   Князь мук бесконечных, грядущих когда-то,
   О, Вечный князь великой тьмы, услышь, я знаю что творю,
   И в руки властные твои, смеясь, я душу предаю....
  
   Едва Степан безвольно прошептал это, то в тот же миг на месте страшного юноши с желтыми глазами он увидел свою дорогую Эльзу, которая призывно тянула к нему свои ласковые руки. Он со страхом повернулся и посмотрел на кровать, где он только что видел себя, лежащего с Эльзой, но никакой кровати, ни серванта, ни даже самой стены там уже не было, а на том месте стоял шумел и благоухал бесконечный тропический лес. И тогда он обхватил любимую ,и погрузившись прямо в нее, вместе с нею крича от удовольствия страшным голосом, улетел в этот разноцветный и бесконечно прекрасный мир тропического рая ...
   - Это не Эльза, наверное, это суккуб.... Последняя, и, к сожалению очень даже справедливая мысль Степана постепенно затухала вместе с его сознанием.
   Утром Эльза проснулась, и, увидев, что в постели она лежит одна, удивленно оглянулась, и разглядывая оставленные на столике недопитые бокалы, потухшую свечу, она поняла, что пока она крепко спала, кто - то приходил: А, наверное, Халявин, - обрадовалась она, и они точно, теперь здесь в комнате Маше, не осталось сомнений у Эльзы, когда она увидела так и валяющиеся на полу Степины штаны и белый свитер - Он еще здесь! Степа, Степа! - и Эльза радостно выскочила в коридор, - Степа, ты где?
   -Чего зря кричишь, Эля, нету его, нету, он ночью ушел, - сидя в прихожей возле зеркала и прихорашиваясь, отвечала хозяйка салона красоты, продвинутая ныне бизнесвумен Матильда.
   -Как ушел? А вещи, вещи его здесь! все кипятилась Эльза. Тут из ванной вышел удивленный, весь опоясанный огромным полотенцем, тщательно побритый и вовсе благоухающий свежестью Холявин
   - Чего - то я не пойму, девчата, что я слышу, Степка приходил к нам?
   Не к нам, а к Лизе, - почему-то злилась Маша, побыл с нею и незаметно ушел..А ты, ты не спрашивай, и не гляди на меня так, я тебя будила, а ты дрыхнул, и сказал, что пошел бы он куда подальше, в общем Вова, не заморачивайся, он сказал, что сегодня тебе сам обязательно позвонит, иди собирайся побыстрее, и если чего, то мы сами к нему поедем. И Халявин, почесывая башку, пошел одеваться и готовится к какому - то семинару, множество коих Матильда стала проводить в прекрасном городе Петра.
   Зачем ты все врешь, Маша? Ты что думаешь, что я не понимаю, что с ним что-то случилось? Как же я проспала, а ведь обещалась охранять его,- казнила себя Лиза.
   -Да, вот Что делает любовь, ведь это из-за нее ты теряешь всю ту силу, какую дает наш покровитель Меарх, ты ведь должна свободно не только читать их мысли, этих людей, но даже управлять их поступками, а ты со своим Степой не можешь ничего. Милая моя несчастная сестренка, забудь ты все, да наслаждайся этой жизнью такой огромной, свободной и вечной. Зачем он тебе ..Ведь вы никак с ним не пара, и ваша любовь все равно погубит одного из Вас. А может быть обоих,- задумалась Матильда. Послушай, Эльза, дорогая, я теперь тебе скажу, то, что ты прекрасно знаешь и сама, - ну чего тут непонятно, только ты угомонись и все будет Окей, просто ночью, пока ты спала, приходил наш господин, и они с твоим Степаном, долго говорили, и о тебе, между прочим.
   -Что, Что! Отвечай, что с ним? Слышишь? Он его убил? Да? Убийца! - Эльза схватила сестру за плечи, и затрясла так, что с трюмо даже посыпались разных размеров и калибров склянки, тюбики и флаконы фирмы "Эйван", которыми богобоязненная сестра Матильда, последнее время, чрезвычайно увлеклась.
   - Прекрати истерику! Перебила ее Маша, - у тебя ведь тоже есть сила, которую дарит наш властелин, ты ведь можешь тоже читать их мысли, управлять поступками и даже направлять их на гибель, можешь делать, что хочешь. Так представь сама, где теперь твой Степа, и что с ним теперь.
   -Нет, дорогая, - теперь заплакав, и обняв сестру, закачала головой Эльза, - Нет, не могу, ни мыслей читать, ни управлять им, ничего - его могу только любить!
   -Ну, если так, то тебе не позавидуешь, и я тебе расскажу сама: Он узнал твою историю, и хотел тебя спасти, уничтожив Инститориса, с тем самым спасая от костров и пыток, еще великое число наших сестер. Прямо таки герой! Этот твой любовник, и ты его туда отправила.
   -Я...Что?
   -Ну не совсем ты, а как понимаешь, суккуб в твоем теле. Немного радостного секса и наслаждения, и он уже в гостях в благословенном, чертовски кровожадном нашем 16 веке.
   - Он тоже прочел молитву князю тьмы? - обреченно сев на стул спросила Эльза.
   -Ну а как же было иначе? Ну как? Ведь теперь и он нашего с тобою поля ягода, и я думаю, что для вас обоих это только хорошо, а ты просто жди его, будто с боевого задания, как вернется Степа, вот тогда, наверное, и заживете...Долго и счастливо,- почему-то с издевкой добавила она.
   -А я со своей стороны тоже хочу добавить, - сказал возникший невесть откуда прямо в зеркале, самодовольный отец Яков, - Напомнить тебе хочу, дорогая Эльза, что миссия твоя отнюдь не закончена, ведь этот инквизитор все еще жив, и все еще любит тебя. И если Дрыгалов убьет его, то это будет зачтено только тебе, и никому другому, и станешь еще ближе к свободе. Не мешай никому и нечему! И отец Яков растворился в зеркальной глубине стекла.
   - Сестренка, а нам с тобою сейчас неплохо бы попросту поразвлечься, например, давай рванем с тобой в какое-нибудь злачное местечко, и дадим волю страстям, может быть попросту потанцуем да напьемся. Или давай съездим по моим точкам, фитнесс там, массаж и прочее и прочее? А?- развеселилась Маша,- а Володя нас покатает, поухаживает, поохраняет, - кивнула она на только, что вошедшего и очень по- щегольски одетого Вована. Но веселый щебет Матильды, не мог перебить, того грозового ощущения, которое поселилось в сердце Эльзы: Как быть? Ведь Степа тоже любит ее и согласно Меарху она должна уничтожить и его тоже, его, своего любимого Степу...
  
   Отец Лео
  
   Он очнулся на краю извилистой глинистой дороги, всей изрезанной следами колес, тщательно перемешанной и истоптанной копытами лошадей, по обе стороны, которой стоял шумливый дубовый лес, раскидывая бесчисленную массу своих плодов - созрелых желудей. И если ветер , постоянно тревоживший кроны гигантов вдруг на мгновение стихал, то наверняка , где-нибудь неподалеку можно было услышать визг и хрюканье диких свиней , накинувшихся на лесное лакомство .
   Сначала оно внимательно оглядел самого себя и, убедившись, что все в порядке, отряхнул черную, всю заплатанную сутану, потряс зачем-то своим деревянным дорожным посохом, затем сел на придорожную траву, уже постепенно укрываемую опадающими листами дубов, и развязал серый и тощий монашеский заплечный мешок, где согласно обета монахов ордена теотинцев, во всем приветствующих воздержание и бедность, находиться должна была лишь краюха черствого хлеба, да высушенная тыква с водой ... Он развязал мешок, и, запустив руку, вынул оттуда, небольшой, упругий, и очень увесистый мешочек с золотом, подкинул его несколько раз на ладони, достал одну полыхающую на солнце монету, запрятал ее куда-то под свою сутану, и удовлетворенный кинул золото обратно.
   Немного посидев, он снова опустил руку в мешок, чтобы извлечь оттуда большой бумажный конверт, залитый огромного размера храмовой восковой печатью, и вслух, радуясь свободному владению незнакомым прежде языком, с наслаждением растягивая слова, прочел:
   ...Брату во Христе, блюстителю веры.
   Другу моему и соратнику,
   Генриху Крамеру (Инститорису)
   От брата Якова с молитвой.
   Через некоторое время, по ухабам грязной дороги подтащилась телега, на которой, управляя сивой тощею кобылой на куче хвороста и дров, сидел задумчивый, что - то жующий малый. Он, подъехав к стоящему на обочине монаху, и равнодушно дернув за вожжи, управляя своею кобылой, остановился возле него.
   -Святой отец нуждается в помощи? - чуть подобострастно, вероятно, уважая монашеское одеяние, спросил он.
   - Да, благодарю, я долго путешествую, а сейчас, наверное, заблудился, а мне очень срочно попасть нужно в Инстербург.
   -Так это совсем рядом, отец....?
   тец Лео, - представился теотинец.
   - Ну вот, вам повезло, я как раз туда и еду. Вон там, за лесом, видите ли башни нашего замка?
   -Да, слава Богу, я вижу, это, наверное, Пайн - Турм, - ответил отец Лео, и резво запрыгнул на хворост старой скрипучей телеги, создавая дополнительные заботы для сивой и тощей кобылы.
   Крестьянин спокойно тряхнул вожжами, и снова кобыла, с тоской приподняв голову, обреченно вздохнула, дернулась и телега заскрипя колесами и, мешая кислую глину, поползла в сторону славного города Инстербурга.
   - Скажи братец, а тебя - то как зовут? Спросил Степан (простите-отец Лео) о чем - то опять задумавшегося крестьянина, разглядывая весь его невиданный им прежде древний наряд, штаны подшитые кожей спереди и сзади на ягодицах, и бесформенную заношенную куртку из овчины, несмотря на теплую еще пору, и особенно впечатляли монаха, огромные по щиколотку, деревянные башмаки.
   -Здорово, наверное, в них стучать по булыжной мостовой ...почему - то развеселился отец Лео.
   -Эмилем меня зовут, - очнувшись от своих очень, наверное, выдающихся размышлений, запоздало заговорил крестьянин, почти через минуту после заданного вопроса, чем опять чуть рассмешил монаха, который уже даже позабыл, о чем он хотел спросить.
   -Ну, тогда скажи Эмиль мне как путешественнику, ну как вообще жизнь-то в вашем городе? Не надеясь дождаться скорого ответа, еще раз спросил монах у задумчивого и чрезвычайно озабоченного Эмиля, который, естественно думал не о грядущем, скажем, конце Света, а просто размышлял, как бы избежать налога на дрова и на кобылу. И налог этот, мы вступимся за молчуна крестьянина Эмиля - был поболее стоимости этих самых дров. Но это было, конечно, невдомек монаху теотинцу, за душой которого не должно быть больше корки хлеба, да деревянного крестика на льняном шнурке.
   -Что жизнь? Жизнь как жизнь, все слава Богу, да Святой Деве Марии, - сказал и опять задумался приторможенный Эмиль.
   - А в церковь ли регулярно ходишь, - опять пугая раздумывающего крестьянина, не унимался монах.
   И опять через несколько минут: Да, слава Богу, и Святой Деве Марии, - И он снова замолчал и даже отвернулся, давая понять, этому приставучему теотинцу, что ему не до разговоров.
   -Ну ты брат, ты того, ты не бойся, просто я очень уж давно не бывал в ваших краях, и узнать бы конечно хотелось побольше, вот ты, например, не слыхивал ли, нет ли здесь в вашем Инстербурге отца Инститориса? Мне нужно непременно найти его.
   - Как же не слышал, - теперь уж скорее ответил Эмиль, - Как же нет, даже задергался он, - Он уже давно живет у нас, и найти его вы сможете очень легко, где - ни будь около замка.
   И вот, наконец, они молча въехали на булыжную, как и представлялось отцу Лео мостовую улицу средневекового Инстербурга, где сразу он от удивления раскрыл рот как желторотый птенец, и принялся разглядывать редких прохожих, в основной массе своей нищих и попрошаек, бегущих куда-то посыльных мальчиков, ловко избегающих столкновения с идущими им навстречу торговками или солдатами, редкие тарахтевшие по камням улицы коляски, и все это густо сдобренное главной всепроникающей вонью огромной помойки.
   Отец Лео, достал предварительно спрятанный за поясом золотой, немного подумал, и вдруг вручил его ошарашенному Эмилю: На, это тебе, я нашел его на дороге, а нам монахам, сам знаешь, в мире этом не нужно ничего.
   Да вот еще, только обязательно купи себе, слышишь, обязательно, купи себе хорошие сапоги, а там как знаешь, - снова поглядев на башмаки Эмиля, потребовал монах.
  
   Приговор
   Инститорис ютился в сыром каменном мешке, который громко назывался его кельей, и, грея ладонью раздутую болезненным флюсом щеку, перелистывал, но впрочем, не слишком вчитываясь в их содержание, некоторые дела о "малефеции" то есть вредительстве, которые вновь и вновь поступали от бдительных граждан Инстербурга.
   Несколько жалкий вид, который особенно придавала раздутая щека, заросшее изможденное лицо и завшивевшая лысина, все это вовсе не помешало бы узнать любому желающему грозного соперника и неутомимого преследователя Сатаны.
   Глаза, особенно эти свирепые глаза в своей бездонной черной глубине, горели такой злобой к любому проявлению еретизма, такой ненавистью к врагу рода человеческого, что сразу было ясно, что нет на свете человека более искреннего и непоколебимого в своей вере, и столь же преданного Папскому престолу как и ненавидящего того самого Лютера. (Да не к ночи будь помянут).
   Но и еще кое-что можно было увидеть в этих глазах, а именно то, что все эту светлую правоту и уверенность в деле своем святом, незаметно точит какой-то червь, неизвестно как влезший в жемчужную душу монаха, и притом наизлейший и неизлечимый недуг - червь сомнения...
   Ведь уже несколько месяцев, несмотря на всеобщее признание, на принятие к руководству всей Церковью их совместного труда с Яковом Шпренгером, речь идет о даже переизданном сейчас "Молоте", несмотря на личную похвалу и подарок в виде золотого распятия от Папы, несмотря даже на результативность "Молота ", который позволил повсеместно многократно увеличить раскрываемость дел о вредительстве и ведьмах с ведьмаками. Не смотря на все это, отец Генрих не мог пока точно понять, что это его мучает и грызет, и он даже иногда перечитывал "Молот ведьм", и снова и снова убеждался, - Да нет же, все верно! Меа pila est! Победа за мной! Но кроме того он точно знал, что еще мучает его, заставляет ворочаться во время и так редкого и беспокойного сна. Эльза! Да, именно она, она заставившая его непробиваемое сердце страдать внезапной и безнадежной хворью любви. И она же его предавшая и оскорбившая своим побегом из тюрьмы , тем самым подтвердив свою явную связь с Сатаной.
   Инститорис размышлял и вел следствие по этому делу, пытал, допрашивал и казнил тюремных стражей, но так ничего и не добившись, он понял, что вытащить Эльзу из камеры мог только сам Сатана, и вероятнее всего вошедший в виде "инкуба ", то есть, лежащего сверху.
   Авторитет Инститориса, последнее время вырос чрезвычайно, и теперь никакой Бургомистр, никакой магистрат, и вообще никакая светская власть (кроме Императора, конечно), не могла ему мешать в его следствиях и разоблачениях, даже среди уважаемых и богатых граждан.
   Теперь уже казна Церкви пополнялась с все большим рвением, не только мизерным имуществом крестьян и простых граждан, а очень даже часто какой-нибудь сановитый купец, родовитый князь, или владетельный граф, не желая прослыть идиотами, и попасть в тиски инквизиторского правосудия, откупались заранее звонкою золотою монетой.
   Но впрочем, сам отец Генрих отличался мудрым аскетизмом, и полным равнодушием к золотому тельцу, подавляя в себе грех стяжательства, он все золото, честно отсылал в Ватикан, при этом ни капли, не заботясь о своем будущем и настоящем.
   Дубовый стол, да тесаный табурет, да еще узкая лавка под распятием, служащая его кроватью, вот и вся его келья, ан нет, еще скромная полка с делами и доносами, да лежащее на ней же Евангелие, и, конечно же, раскрытый Молот ведьм " в сером тряпичном переплете. Вот и вся обстановка кельи, в которую сейчас не очень - то решительно постучал, нервно поправляя деревянный крестик на груди, нищий монах теотинец.
   -Да зайдите! Отец Генрих обернулся на дверь, еще крепче прижал руку к раздутой щеке, и разглядывая осторожно вошедшего в его келью отца Лео, добавил, - Заходи с миром, брат!
   Тот, молча зашел, перекрестился на распятие, как подобает гостю и монаху, и аккуратно протянул Инститорису белый запечатанный конверт.
   Любезному другу и брату во Христе,
   Отцу Генриху Инститорису.
   Находясь в королевстве Арагонском и Испанском,
   Уповая на Господа в борьбе нашей,
   Вечной и святой, посылаю Вам в ученики брата Лео,
   Вам в помощь, а ему в науку,
   И все на благо Церкви Католической,
   Прошу принять его в строгом его содержании,
   Обучить всем методам и сущностям борьбы с ересью,
   Учитывая Ваш неимоверный опыт, и неистребимый дух,
   Дух нетерпения к Сатане, который озвучен
   В труде Вашем (при скромном моем участии),
   В "Молоте ведьм".
   Яков Шпренгер.
  
   Читая это, Инститорис все больше и больше вроде бы улыбался и радовался, но одновременно хмурился в душе, раздумывая, - Зачем, зачем он посылает учеников, если знает, что мне их совсем и ненужно? Почерк вроде бы его, а почему он все время на Вы? Они всегда называли друг друга на ты, и тем более, Шпренгер - целый профессор ...
   - Ну и что же там, в Испании? Обратившись наконец к отцу Лео, запросил Инститорис, - что там их благочестивый император Габсбургский, он все также деятелен и рьян, и как при нем обитает отец Яков? Ведь ты брат все время был рядом с ним?
   - Да, конечно безо всякого сомнения, мы были и работали вместе с ним, в конгрегации иезуитов в Мадриде, а король, что король, он все так же неистово очищает землю нашу от еретической нечисти.
   -Ну да ладно, брат Лео, я так думаю, что даже и тебе, несмотря на весь твой аскетизм и воздержание все же необходимо отдохнуть после дороги. Ты пока иди, найди себе пристанище, ну, например, у здешнего аптекаря, знаю я, что нужда есть у него в воспитателе для своих детей. Да и тебе там , я думаю, будет удобно .
   - Отец Генрих, должен знать, что нам, монахам - теотинцам, удобства этого мира совсем ни к чему, и я готов во имя страданий Христа ...
   -Да, да, все знаю, но все же иди к аптекарю. Ты хотя и молод, но наверное, будешь полезен ему , а стол и приют у него найдется , многозначительно указывая на дверь, - сказал Инквизитор . Мальчик проводит тебя , Вильгельм !Позвал он , - проводи брата Лео к дому аптекаря , знаешь ,там на Кривой улице?
   И Лео зашагал, сопровождаемый подвижным, босоногим, но очень серьезного вида пацаном, со злобно вытаращенными глазами.
   А тем временем Инститорис сел, повернулся на табурете, достал с полки чистый лист толстой пожелтевшей бумаги, взял и обмакнул перо, и задумавшись начал писать:
   -Его Преосвященству, Епископу города Кенигсберга,
   От монаха бенедиктинца Генриха Крамера,
   Прошу нижайше сообщить, где в данное время находиться мой сподвижник и соратник по делам святой Инквизиции, профессор Яков Шпренгер, в связи с крайней необходимостью немедленной консультации с ним в вопросах теологии.
   Генрих Крамер.
   Он взял огарок свечи, накапал воску на конверт и запечатал его своею свинцовой печатью, после чего встал, и отнес его в тюремную канцелярию.
   И уже на следующее утро, стуча башмаками по каменным пыльным глухим переходам тюрьмы замка, Инститорис говорил подавленному темнотой и длиной подземелий своему невольному спутнику, монаху - теотинцу: Брат Яков, Слава Богу, не забыл наш город и меня, прислав своего, как я думаю лучшего ученика, и уверен, что ты, брат увидишь и узнаешь здесь много полезного. Хотя я должен предупредить, что нервы не всякого человека смогут вынести вид только всех этих пыточных приспособлений, ведь ты пойми, брат, что даже вопли Сатаны, и то способны вызвать жалость, особенно в неискушенном сердце.
   Но ты брат помни всегда, что любые мучения, здесь на земле, это лишь счастье и благо, благо Волей Божией для самих же вероотступников. И знай , что после мучений и смертельного пламени , души их , очищенные от скверны и обновленные , возвращаются прямо в руки Создателя ! Это ли не счастье, это ли не чудо? Помни, брат, что казня, мы просто спасаем их! Все больше воодушевлялся Инквизитор своею речью и ролью опытного учителя.
   Толкнув заскрипевшую дверь, они, наконец, вошли в огромную закопченную камеру, которую, конечно узнал бы и Бургомистр и Судья, если бы конечно уже не отправились держать свой ответ перед судом несравненно высшим.
   Это была та самая пыточная камера замка Пайн - Турм, где с отвращением разглядывал когда-то Бургомистр подвешенных за руки ведьм, где слушал жалкий лепет их оправданий и их злобные обвинения против всех, лишь бы спасти свои проклятые шкуры.
   Но сколько же с того времени здесь было нечеловеческих воплей, адской боли, слез и мольбы, признаний и оговоров, сколько крови и омерзительного унижения, это знает лишь один грязный палач, он же здешний судья и главный хозяин этих подземелий святой отец Генрих Инститорис.
   Уже все давно собрались. Все знают зачем, и все знают что, кому и как будет. Два палача вида отрешенного и безразличного ко всему, прислужник, читающий свое потрепанное Евангелие при ярких свечах, нотариус, ведущий протокол, представитель светской власти, он же и пострадавший, и главный обвинитель, вооруженный шпагой сиятельный прусский граф, да и еще главный гость на этом празднике правосудия, подвешенный на дыбе, пока еще гуманно, но уже орущий что есть сил от ужаса предстоящего допроса, бледный и жалкий растянутый толстяк.
   - Ну, вот видишь, брат Лео, опять колдун в нашем городе, - ты знаешь, от его сглаза у почтенного графа умерла в муках жена и не родившийся еще ребенок. Этот булочник принес им хлеб и булки, да так посмотрел на графиню, что она тут же и умерла в родовых сватках. Да и многие другие почтенные граждане уверяют, что хлеб, на который он посмотрит, тут же черствеет и плесневеет. Это мы сейчас и проверим, - и Инститорис достал из стоящей в углу корзины булку, и поднес ее к выпученным глазам толстяка, тот закричал еще сильнее, будто это был не хлеб, а раскаленные клещи. И монах тут же поднес булку к своему носу, втянул ее запах, и передавая графу, заявил: Плесень! Я чувствую запах плесени!
   Граф также обнюхал этот хлеб, и еще решительнее, чем даже Инститорис закричал, - Всего за один миг он отравил хлеб! О, Боже, Боже!
   Затем в качестве свидетелей хлеб обнюхали палачи, и последним он достался отцу Лео, который принюхивался тщательно и долго, и, без всякого сомнения, хлеб был испорчен, зеленая плесень давно отравила его.
   Прислужник стал еще громче и ожесточеннее читать Евангелие, стараясь оборонится от незримо присутствующего здесь Сатаны, палачи подтянули колеса дыбы, а несчастный булочник - колдун, тут же притих, и вопли его сменились беспрерывным жалобным стоном и хрипом.
   - Ты сознаешься в своей бесконечной вине вредительства гражданам нашего города? - подбежал к булочнику и завопил Инститорис, - сознайся, облегчи душу, а Сатану мы изгоним, - неистово кричал он и тыкал крестом прямо в трясущийся жирный живот вредителя.
   Палачи чуть отпустили дыбу, и он тут же засопел от слез и боли, - Сознаюсь, сознаюсь и каюсь, изгоните его, грешен, о, Боже мой, простите!
   И тогда Инститорис как-то косо посмотрел на графа, а тот в ответ чуть заметно кивнул ему головой.
   -Вера твоя спасла тебя от гнева праведного, мы оставим тебе жизнь, но в назидание, - он махнул палачам, и один из них быстро подбежал к булочнику, и вонзив какие-то щипцы прямо в голову колдуна, выдернул их и бросил на пол, прямо под ноги графа, окровавленный, удивленно глядящий на этот безумствующий мир, одинокий вырванный глаз, теперь уже потерявшего сознание булочника.
   Подписав все бумаги, касающиеся раскаявшегося колдуна, Инститорис вместе с братом Лео, вернулись в келью Инквизитора, и, помолившись, уселись за столом.
   у и как ты брат остановился? Доволен ли приемом у аптекаря? Любопытствовал Инститорис, - и как там поживает аптекарь, жена и его дети?
   - Я то, в - общем, доволен всем и всегда, - чуть подумав, ответил Лео, - ведь Вы прекрасно знаете, что теотинцы в этом мире всегда и везде привыкли довольствоваться малым и нищета для нас есть радость и свобода, данная свыше.
   - Да уж, мне это известно, но только ты не совсем прав брат Лео. Все дело в том, что эти презренные монеты, хоть и должны быть ненавистны каждому истинному католику, но в тоже время, они дают некоторые возможности, и они же и являются оружием в борьбе с ересью, это ведь смотря на что и как их употребить.
   Вот ты посмотри, брат, например этот булочник, - неужели ты думаешь, что я поверю, что он и в самом деле настоящий колдун? И что это он погубил графиню? Да конечно же нет, конечно нет, графиню - то сам граф избивал постоянно, и довел, наконец до смерти, и решив пресечь всякие слухи о том, элементарно обвинил булочника, но предварительно заплатив мне 5 золотых дукатов, которые я и направлю на святое дело, и приведу этого самого графа на давно ожидающий его костер.
   И вот тебе брат Лео и все торжество справедливости, и весь смысл Инквизиторского суда ...
   впрочем, я тебя спросил как там семья этого аптекаря - еврея? Наслышан я, что стал он очень любознателен, и очень ревнив в вопросах веры, хотя раньше постоянно пропускал мессы и богослужения, а теперь вот, совсем исправился. Да и дети его, я знаю, растут очень умными и любознательными, а может даже слишком, слишком умными, - противно причмокивая своим больным зубом, гнусавил монах.
   -Ты немного, пожалуй будь повнимательней, ведь кто знает, где могут гнездится черти. У него раньше жила одна монашка - урсулинка, учила его детей, не забывая помогать и нам, а потом вдруг, пропала бесследно, и неизвестно куда, прихватив с собою еще одну арестованную ведьму. Темное в общем-то дело..Так что будь внимателен брат, и попробуй что ни будь узнать про эту монашку, например у детей, ее звали Матильда.
   - Матильда? Вдруг забеспокоился Лео, немного выдавая себя, - что-то я слышал о ней, только не помню где.
   -Ну, вспоминай, вспоминай, - назидательно увещевал Инквизитор, провожая брата теотинца.
   Нынче наукой уже бесспорно доказано, что человек на Земле есть такое животное, которое может привыкнуть ко всему, не хуже тараканов и крыс, и даже установлен наукой так называемый "порог привыкания", который, как доказано, составляет что-то около 30 дней.
   Но исключения конечно же, бывают и здесь, еще как бывают, например душа бывшего Студента Степана Дрыгалова, а ныне монаха брата Лео, никак не могла осилить ежедневное посещение смрадных застенков, где он должен был постоянно присутствовать на всяких допросах и пытках. Брата Лео, теперь уже не удивляло собственное свободное владение им всеми языками, с которыми приходилось сталкиваться, испанский и немецкий, латынь и греческий, - все это легко и изящно, что вызывало невольное удивление и восхищение самого Инквизитора, но конечно, могло вызывать и подозрение, еще как могло.
   Теперь же, поселившись в большом, красного кирпича доме аптекаря на Кривой улице, где половину первого этажа которого занимала собственно аптека, он был определен в тесноватую комнату второго этажа, ну и конечно, чем не очень стеснил хозяев.
   Аптекарь имел трех дочерей, что очень болезненно тревожило его в плане отсутствия наследника для столь важного и непростого аптекарского дела.
   Но дочери его очень развитые и любознательные девочки, все же давали некоторые надежды своим умом и пытливостью. Как оказалось, они уже знают итальянский и латынь, читали даже труды древних маститых философов, и перенимая опыт отца, с удовольствием вникали в тайны фармацеи. И по собственному желанию, чтобы честно отблагодарить аптекаря, брат Лео принялся вдохновенно обучать его дочерей языку Мадридского двора. Особенно из них, конечно, выделялась старшая, плотная улыбчивая хохотунья, с круглым веснушчатым лицом и забавными рыжеватыми кудряшками на голове, 15-ти летняя Эльвира.
   Казалось, что любые науки и языки даются ей мгновенно, легко. Ее необыкновенная память, давала ей возможность с первого раза запоминать длиннющие предложения и тексты, и притом делалось все это с искренним и совершенно заражающим всех смехом.
   - А сестра Матильда, говорила мне, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не так как меня все учили, - вдруг однажды ошарашила она брата Лео, - и какого-то еретика даже сожгли за это на костре.
   -А вы что-то знаете об этом?
   Лео хотел было просто и естественно заявить, что конечно Земля, а с ней еще множество планет вращаются вокруг Светила, но вовремя спохватился, понимая, что ее время еще не настало, и знание это может обернуться жестокой бедой.
   И он очень даже строго заявил: Ты Эльвира, должна больше и внимательней читать Библию, ведь там ясно и правдиво все написано, а эта Матильда твоя, да она просто еретичка! Кстати, а ты не знаешь где она сейчас и что с нею?
   -Нет, Лео, я ничего теперь про нее не знаю, а только она однажды мне приснилась в каком-то сверкающем городе, в большом - пребольшом, в красивом разноцветном платье, и вся пахнущая розами. Она сказала, что теперь счастлива и свободна, и что когда - нибудь, заберет к себе и меня.
   - Наверное, она умерла... Если пахнет розами, - плохо пошутил Лео и добавил, - а ты не торопись с нею повстречаться.
   И почему - то он вспомнил, как тогда на Ладоге, где они устроили завершившийся трагедией пикничок, Лиза случайно окликнула свою сестру как "Матильда ", а потом они забеспокоились, и, оправдываясь, перевели все быстро на тему мультика про Карлсона и фрекен Бок с ее Матильдой. И сейчас же, едва вспомнив о Лизе, у него снова защемило сердце от желания как можно быстрее вернуться назад в Питер, увидеть и снова обнять Лизу, пожалеть ее и рыцарски защитить, короче любовь давила на брата Лео беспощадно, словно грудная жаба.
   - Убить, убить как можно быстрее Инститориса, - так думал он, но сделать это было крайне затруднительно и хлопотно, то есть возможность несомненно была, и притом возможность постоянная, но, но не мог бывший студент, вот так просто взять и грохнуть человека.
   Пусть безумец, пусть даже кровавый палач, пусть мучитель его подруги и даже соперник в любовных делах, ну не мог бывший студент Дрыгалов увидеть хоть каплю чужой крови, пролитую им самим. И так уже две недели, как приходилось ему мучиться, наблюдая допросы и пытки, пытки и допросы, уже целых две недели, засыпая он говорил себе:
   Завтра! Завтра я сделаю это, - но утром вся его решимость куда-то испарялась, и какая-то болезненная жалость одолевала его, когда он снова видел угловатую усталую фигуру Инквизитора, его лысую макушку и гнойные глаза.
   - Сядь рядом, брат, - сказал Инститорис, едва отец Лео открыл дверь в его келью.
   Генрих Инститорис сидел на лавке, не похожий сам на себя, и заплетающимся чужим голосом повторил, - Сядь рядом со мною, брат.
   - Может, заболел? Подумал Лео, но кислый запах вина, был более чем явным сюрпризом, - Да он просто пьян до чертиков, - вдруг развеселясь, догадался он, и присев рядом, увидел у ног Инквизитора огромный глиняный кувшин, который наверняка, сейчас и стремился опорожнить благочестивый Инститорис.
  
   - Знаешь, брат, ты уже много раз видел результаты трудов наших, видел разные неопровержимые улики и признания, видел всю грязь нашей каторжной работы. И теперь скажи мне, только честно, я вижу, что ты человек умнейший, каких я только встречал, вот и скажи, - противно кивал головою монах, - а не можем ли и мы ошибаться в наших вердиктах, и если ошибаемся, то почему? Почему на костер все чаще и чаще стали попадать невиновные, и не спорь, я это знаю точно. Не потому ли, что наши это со Шпренгером рецепты из "Молота Ведьм "совершенно ошибочны, а если так, то может быть твой учитель Шпренгер, был не совсем искренен при его написании? Что делать? Несчастный я несчастный,- совершенно неожиданно вдруг запричитал он, как какая ни будь базарная торговка, - и приложился прямо к своему кувшину, и, разливая вино на сутану и крест, (подарок Папы) судорожно глотал его, отрыгивая и икая, пока не завалился на лавке и тут же захрапел.
  
   -Ну что тебе мешает теперь просто задушить его?- даже веревка, лежащая в углу вопила, - возьми меня, накинь на этого изверга и затяни мои прочные концы на этой поганой тощей и уродливой шее!
   Но Лео опять сделать ничего не смог, он, как и можно было ожидать, по слабости своей души и отсутствию воли, просто малодушно и испуганно перекрестившись, выбежал вон.
  
   А после снова, весь мир как в адской карусели, снова черные пыточные камеры, снова допросы и допросы. Хотя надо признать, что и здесь наступило кое-какое разнообразие - Теперь, следуя найденным чьим-то древним догматам, Инститорис установил своеобразный и закрепленный уже документально норматив, где было четко прописано, как и сколько раз в день можно было применять допросы с пристрастием. И, например, подробно было прописано, что в день у подозреваемого не может быть вырвано более одного ногтя, переломано больше двух костей и даже, представьте, - Не может быть вырвано более одного глаза, и одного ! языка..Смешно? Отцу Лео было не до смеха, ведь одно лишь присутствие на этих кровопусканиях, даже с закрытыми глазами, могло свести с ума любую крепкую натуру, даже родившуюся в эти "благословенные" времена, что и говорить об утонченной душе отца Лео. Так чередой еще две недели проносились перед ним орущие на дыбе, и молящие о пощаде, оговорившие сами себя и многих других, кузнецы, крестьянки, цыганки, торговки и прачки, и даже, наконец, и сам граф, который после гуманного подрезания ему век, глядя слезливыми немигающими глазами, признался, что Сатана, который вошел в него, заставил травить свою жену снадобьями, покупаемыми им, между прочим, у того самого аптекаря, где проживал Лео.
   А так как снадобья не действовали, то он просто напросто задушил ее.
   И подходя так незаметно, апогей событий все же наступил, и однажды придя домой Лео увидел рыдающую жену аптекаря, горбоносую, толстую, но добрую и преданную еврейку Сару, молчащего, подавленного и опустившего глаза самого аптекаря, и двух солдат, которые уже заталкивали в кибитку стоящую у крыльца, пока ничего не понявшую, но бесстрашно сопротивляющуюся юную Эльвиру.
  
   Отец Лео тотчас понял, что жить в этом доме аптекаря ему уже не придется, и не сможет он больше жить больше ни в каком другом доме этого города, и страшная, долгожданная злоба на Инквизитора разгоралась в его сердце.
   И, похоже, что эта аптекарская дочь, и станет той самой последней каплей, которая и должна будет закончить дни этого безумного Генриха Инститориса. И Лео очень медленно передвигая ноги, пешком пошел к Инститорису, намереваясь по дороге успокоится и все продумать, так шаркая по булыжнику мостовой, он и вошел в келью Генриха.
   -А брат Лео, вообще-то дела у нас завтра, но я знаю, что тебя привело сюда, ты, конечно, слегка прикипел к этой аптекарской дочке? Как тем ее - Эльвира?
   И я не сомневаюсь, что тебе жаль ее, - то ли спрашивал, то ли отвечал монах, - только ты должен знать, что дело здесь ох как не простое. Мы знаем теперь, что аптекарь этот продавал отравленное зелье, но это все сущая ерунда, потому мы его и не будем трогать, а вот дочь его, - Слушай, та самая Эльвира, она заявила прямо на городском рынке, представь, что земля вертится вокруг Солнца! А, и как? И тебе не кажется, что так она может дойти до того, что когда-нибудь заявит, что и Создателя самого нет? Прости Господи, - истово перекрестился он.
   А теперь немедленно пойдем со мной, там уже все готово и все ждут нас.
   И в той же камере уже все и началось, брат Лео, с трудом сдерживаясь, сидел рядом с Инститорисом, перед ним, на парте лежали бумага и перо для ведения протокола, а нежное создание - курчавая хохотушка Эльвира стояла со связанными сзади руками, от стыда пряча глаза и опустив голову, как бы пытаясь прикрыть наготу своим длинными белосоломенными кудрями. На теле ее волос было мало, и поэтому она была избавлена от унизительной процедуры бритья, и палач, обходя вокруг нее, разглядывал белое тело молодой девочки на предмет выявления знаков Сатаны. Он взял ее за волосы, и потянул их, запрокинув ей голову назад, чем обнажил тонкую белую шею, где почти прямо за подбородком, обнаружилась небольшая черная родинка.
   -Вот, отец Генрих, - добродушно и безразлично и к жертве и всему миру, кивнул он Инститорису, - вот смотрите здесь.
   Тот схватил освященную иглу, предназначенную специально для этих целей, и хранящуюся между страниц Евангелия, - и подойдя к Эльвире, голову которой держал палач за волосы, осторожно воткнул ее в родинку.
   Девочка закричала, и капля крови упала с подбородка на ее белую, еще маленькую девическую грудь. Она чуть подняла глаза и вдруг случайно поймала взгляд своего учителя, отца Лео, мольба и глухой укор в ее глазах, заставили его отвернуться, и он тогда же увидел лежащий рядом с ним, кем-то брошенный молоток с длинной и грязной рукоятью. Он молча встал, поднял его, и, замахнувшись, тут же беспощадно опустил его на лысую тонзуру стоящего рядом с ним и разглядывающего ведьминскую иглу, брата бенедиктинца отца Генриха Инститориса, сумевшего уже, однако прославить имя свое...
   Тут же схваченный и объявленный сумасшедшим, монах сидел в той самой камере, в которой некогда его любимая Эльза отдала душу свою Сатане, чем и спасла свое грешное тело. Та же самая на полу сгнившая солома, тут же так и неубранный труп, правда, теперь уже почти совсем доеденный изголодавшими червями и крысами, все так же лежал в углу, прикованный за побелевшие уже кости его ног.
   Лео знал, что теперь уже все, теперь все. Он сделал наконец, все что должен был, и теперь осталась лишь самая малость, но малость очень тревожная, осталось лишь прочесть заклинание и немедленно вернуться в свой мир, но была, увы, была и жестоко мучила Лео еще одна мысль, и еще одно сомнение, которое мешало ему тут же сделать это. Обязательно они обвинят эту девочку, - ворочаясь на гнилой соломе, размышлял Лео, - обвинят, что это она заставила меня убить Инститориса, и обязательно объявят ведьмой и сожгут на костре. И так он справедливо думал, и в точности так все и происходило.
   Страшная, а кому-то может быть и радостная весть, быстрее средневековой чумы разлетелась по притихшему доныне Инстестербургу. Магистрат немедленно направил послание в Рим , самому Папе , где сообщал , что ,одержимая ведьминской силой девочка , заставила своим преступным внушением благочестивого прежде монаха ,зверски убить верного слугу Святого престола ,отца Инститориса . И для дальнейшего и скорейшего ведения дела и выяснения всех обстоятельств , сама ведьма , ее родители, присутствующие в тот момент палачи, члены суда и сам убийца, ничуть не медля, должны быть направлены в Рим под соответствующей охраной.
   Но только вот, сам убийца, теперь уже лишенный сана и креста, и прикованный по соседству со зловонным скелетом, обхватив голову руками, сидя в своей камере четко и жестко говорил:
   Князь мира, князь Тьмы,
   Князь призраков вечных,
   убийц и садистов,
   и оргий беспечных,
   предавших Любовь, и князь алчущих злата,
   Князь мук бесконечных, грядущих когда-то...
   Он пытался найти защиту у Шпренгера, для себя и несчастной, виноватой лишь только в своей чрезвычайной любознательности, прелестной молодой аптекарской дочки.
   Суетясь и пугаясь, быстро засновали крысы, до того мирно шуршащие вокруг обглоданного скелета, запахло серой, и позади кто-то ласково положил руку на плечо Степана. Теперь будем так называть выполнившего наконец свой долг, и уходящего в вечность добродушного и беспомощного перед силами ада, но в тоже время и победившего их, брата Лео. Сердце его бешено колотилось, повинуясь той неимоверной дозе адреналина, которую он вдруг получил, и медленно повернув голову он увидел перед собой Лизу, стоящую рядом с ним в накинутом на голое тело белом балахоне.
   -Лиза!? Что! Радостно завопил он и вскочил, гремя цепью, - Дорогая! Но почему не Шпренгер? Где он ? Сначала ничего не понял Степан. Она же , ничего не говоря , обняла его , и ложась на солому увлекла его за собой ,и тут догадавшись взглянуть в ее глаза ,Степан снова похолодел от ужаса , увидев ее безжизненные желтые глаза ..
   - Это суккуб, мне пора домой. Спаси Эльвиру... то ли подумал, то ли сказал Степан, но это было последнее, что еще пронеслось в мозгу бывшего студента, который, без сомнения мог бы стать лучшим знатоком Средневековья, и наверняка профессором после всего виденного им, но к сожалению то ли судьба , то ли чья -то воля , а может быть и просто любовь , но только не мы сами выкладываем свой жизненный путь...
   И постепенно он, обвитый голыми ногами и руками Эльзы уходил в сначала бесконечный мир эротического экстаза ,который затем сменился вдруг яркой звездой осветившей открытый бесконечно длинный коридор, который и повел в иной мир погибающую душу..
   Надзиратель, заглянувший в камеру, в глубине темного каменного мешка, сначала разглядел привычный лежащий скелет, а затем, посмотрев чуть вверх, долго ничего не понимая, разглядел наконец, на своих же цепях подвешенных за крюк, торчащий из стены, висящее вниз головой неподвижное тело отца Лео. Из под высунутого языка его, маленькой струйкой стекала еще не запекшаяся кровь.
  
   Встреча
   В странном бреду ворочалась Эльза на своей кровати, стоная и крича, переворачивалась и скидывала одеяло, которое тут же поправляла сидевшая рядом с ней Матильда. Уже весь день, она, не приходя в сознание, мучилась и корчилась от ужаса, и обливала липким и холодным потом свою постель. И видела она постоянно в своих кошмарах всегда одно и то же, как она раздетая и подвешенная висит в страшной пыточной камере, как озверевший вампир Инститорис, вонзает в нее куда попало свою ржавую огромную иглу. Страшно смеются палачи, раскаляя на пылающем огне камина, свои хитрые пыточные железа. А за столом восхищенно улыбаясь , ее любимый , ее первый и единственный друг Степан ,что записывая на грязных листках ,злорадно кричит : Еще! Еще! Ниже, еще ниже колите, ведь это ведьма, и снова и снова чему- то улыбаясь, пишет и пишет. И видит она саму себя , как будто срываясь с веревок , она хватает какой -то железный покрытый засохшей кровью огромный молот , и что есть сил бьет по голове своего любимого и глухой треск проламываемого черепа , тонет в страшном и бесконечном ее крике .
   - Нет, нет! Убийца! Вдруг очнувшись и испугавшись собственного голоса, Эльза увидела плачущую с ней рядом сестру Матильду.
   - Он убил его! Зачем, за что, он обманул нас! Проклятый черный князь, - теперь будто бы в одно мгновение выздоровев, и уже вытирая слезы, Эльза, сопровождаемая сестрой Матильдой вошла в большую комнату, где несмотря на середину ночи, прямо в кресле развались, и запрокинув ногу на ногу, в неизменном своем белом костюме, сидел сам отец Шпренгер собственной своей невозмутимой персоной.
   Эльза долго молчала и смотрела в глаза Шпренгера :За что ? Лишь только одно это она и смогла выговорить ,-За что ? И тут же, чуть не сбив с ног, обнимающую ее Матильду, она схватила стоящую на столе тяжелую стеклянную вазу с печеньем и с размаху запустила ее прямо в сидящего отца Якова, ваза, впрочем, до цели не долетела, а просто растаяла в воздухе, дав повод расхохотаться уже самому наместнику дьявола.
   -Это ты сама погубила его, и знаешь это прекрасно, а я, скажу тебе святая наша Эльза, - издевался Меарх, а я просто очень рад, что так все и случилось, и заметь, так и должно было случится, а чего же ты хотела от меня, безмозглая жалкая ведьма?
   Вы оба с твоим Степой достали меня своей жалкой и давно обреченной любовью, и я просто ждал, чтобы посмеяться вволю, и убедится еще раз в бессмысленности всей вашей любовной возни.
   Эльза просто стояла и рыдала, слушая дальше всю жестокую и безвозвратную правду.
   -Ведь я вытащил тебя с костра, только затем, чтобы ты, именно ты уничтожила этого Инквизитора, а с ним еще нескольких баранов, повстречавшихся на твоем пути, и тебе, наконец, все это и удалось, очень неплохо сделать. Эльза, ты ведь знаешь, что ты ведьма, и когда ты ею стала, ты тогда же стала принадлежать мне, и будешь такой навсегда, хотя ты мне больше не нужна и неинтересна, но черная душа твоя теперь никогда не освободится, так живи этой жизнью, и наслаждайся ею. Чего тебе еще ...? Но вообще-то, как хочешь, как хочешь, - и он отвернулся, встал и подойдя к окну, пристально всматривался в ночной город, в покрытый темнотою сквер. Была глубокая ночь ,сквозь ропот шевелящихся от ветра деревьев , было слышно , как жалобно скрипит раскачиваясь большая качель не детской площадке ..
   -Как хочешь, как хочешь, - обернулся Шпренгер к Эльзе, которая уже накидывала на себя пальто, - Ты заслужила все, и за все заплатила, держать тебя я не буду, ведь ты теперь свободная и гордая женщина , - Не так ли , прекрасная Эльза ? Злобно и с явной издевкой произнес Меарх , даже не повернувшись к Эльзе , а все так же продолжая рассматривать темный пустынный двор.
   -Нет !!! Сумашедшим голосом вдруг закричала Матильда ,и пытаясь задержать сестру, что было сил, обхватила ее руками ,- Останови ее Меарх , останови! И под его страшным взглядом, она сразу же отпустила Эльзу, сильно оттолкнула ее и, сникнув, обреченно опустилась на стул.
   А Эльза, немедленно сдернула пальто, висевшее в коридоре, накинула на себя, и не застегиваясь, тут же выбежала из квартиры, как и положено в таких классических случаях, что есть силы хлопнув тяжелой железной дверью. Но сразу же, на едва освещенной лестничной площадке она остановилась, увидев стоящую возле кучи строительного мусора, оставленную кем-то после ремонта, заполненную чем-то бутылку с явной, крупными синими буквами, надписью "Ацетон ". Она, чуть подумав, подняла ее, и быстро спустившись по лестнице, побежала на детскую площадку, недавно выстроенную здесь неимоверными усилиями уже возникшего в их доме, такого загадочного ТСЖ. Раскачавшись на качели, Эльза достала сигарету, скинула с себя и бросила на траву пальто, затем открутив пробку из литровой стеклянной бутылки, она морщась, понюхала вонючую жидкость, и смотря на окно своей же квартиры, облила себя ацетоном.
   - Я сейчас буду у тебя, я буду с тобой, встречай меня милый, - и она зажгла зажигалку, прикуривая теперь последнюю в своей жизни сигарету, и тут же вспыхнула желтым расползающимся вокруг зловонным пламенем.
   Дикий вопль и дымящееся зарево на детской площадке , заставили лишь зажечься свет в окнах нескольких квартир ,да чья-то машина защебетала мигая потревоженной сигнализацией, заставляя волноваться ее хозяев . Какие-то два парня , тянущие пиво на скамейке неподалеку ,услышав крик и видя огонь ,все же решились оставить свое приятное занятие , следуя своему гражданскому долгу ,но вероятнее всего простой любознательности , хотя и не без человеческого сострадания. Они сначала осторожно, а затем, поняв, что в предсмертных муках, полыхая горит человек, бросились накрывать тело, валяющимся тут же рядом женским пальто. Они же вызвали скорую , и затем потихоньку убрались понимая , что их помощь здесь больше никому не понадобится , и крайне нежелательна , ввиду грозящей возможности стать будущими свидетелями происшедшей трагедии...
   - И все равно, ей не удалось избежать костра, - глядя на суету врачей и милиционеров возле качели, говорил Меарх, - а все-таки прав был Инститорис - Так любить и так внушать к себе любовь, умеют только ведьмы. А ты Матильда , ты не та , наверное потому и жива до сих пор...
   Она в ответ только пожала плечами, и продолжала смотреть в окно, где прямо на асфальте, уже накрытая простыней, все еще лежала дымясь ее лучшая подруга, ее вечная сестра, свободная теперь даже перед Творцом Эльза....
  
  
   Эпилог
   Любые формы бытия,
   Две стороны одной медали,
   И лепет детский, и война,
   Для нас придумано - не нами,
   По сути есть одно и то же,
   Добро и зло, - прости нас Боже!
  
   Все уже давно закончилось, мигая синими тенями, умчалась "Скорая", увозя мешок с обгорелым телом несчастной и теперь уже безразличной ко всему Эльзы, убралась и заскучавшая на месте явного суицида оперативная группа, разошлись по домам, забросив пустые пивные бутылки невольные свидетели происшествия, снова погасли окна квартир у озабоченных жильцов и мелкий осенний ночной дождик потихоньку смывал даже последние следы ночной трагедии..
   Меарх уже исчез, и Матильда в обнимку с Владимиром Халявиным стояли у окна потрясенные и ошеломленные, разглядывая сумеречный и тоскливый дворик.
   -Динь, динь, динь,
   Динь, динь, динь,
   Колокольчик звенит,
   Только он, только он... - Со стороны качели в такт с ее скрипом, до Матильды, стоящей у окна и вглядывающейся в темный двор доносился чей-то нежный детский голос. Она стояла и смотрела, и слезы из ее глаз медленно стекая, опустошали ее ведьминскую душу. Халявин стоял рядом и обнимая ее пытался как-то утешить.
   -А может чего-нибудь выпьем? Неуклюже, он хоть как-то пытался ее отвлечь, и оттащить от этого проклятого окна.
   Она молча кивнула и Халявин тут же ушел в комнату ,где и зазвенел бокалами, наливая вино. А нежный чей-то голос, с трудом пробиваясь сквозь каменные стены городских колодцев, чем, в сущности, и являлись внутренние дворы, почему-то стал все больше беспокоить уставшую сестру так страшно и безвременно ушедшей Эльзы. И в словах, доносящихся с глубины двора: Динь, динь, динь, Динь, динь, динь,
   Колокольчик звенит...
   Маше почему-то, очень нечетко, а может быть ей просто так казалось, но чуть угадывалась, давно, наверное с самого детства не слышанная старая немецкая мелодия, так часто напеваемая в древних Прусских селениях..
   -Динь, динь, динь,
   Динь , динь , динь , Колокольчик звенит- Все также ,в такт со скрипом качели продолжал напевать тот же самый грустный голосок, который Матильде казался все более близким и знакомым ,и он заставлял ее все больше и больше напрягать слух, и даже позабыв про слезы ,все пристальнее всматриваться на ту самую качель , где и погибла ее сестра .И на которой , безо всякого сомнения, теперь качалась скрытая темнотой, чья-то небольшая фигура, и голос беспокоящий Матильду, точно принадлежал именно ей.
   -Динь, динь, динь,
   Динь, динь, динь,
   А теперь уже непонятный, но неудержимый ужас противно наступал на нее липким потом, но Маша и думать не смела о том, чтобы пойти и посмотреть, кто же это там распевает..Тут подошел Халявин и увел ее в зал, на тот самый диван, и за тот самый столик, за котором, еще совсем недавно они с Эльзой и Шпренгером, собирались последний раз за бутылкой вина. Они с Халявиным сели , и обнявшись , молча наблюдали , как искрится в бокалах освещенное мерцающим огнем догорающей свечи красное вино.
   Вино все же сыграло свою успокаивающую роль, и как ей показалось, то всего на миг, но ей удалось все же уснуть мимолетным и тревожным сном, и открыв глаза, она поняла, что все так же сидит на диване, накрытая тяжелой и теплой рукой похрапывающего Владимира, и тут снова к ней донесся всепроникающий и тревожащий ее голосок, повторяющий нежный звук колокольчика...
   -Динь, динь, динь,
   А за окном темнота страшной прошедшей ночи, уже сменилась всепреображающим светом далекой зари.
   Она вскочила и побежав на кухню, пересиливая свой снова наступающий ужас, посмотрела на качель на которой раскачивалась, уже явно различимая фигурка девочки в сером холщовом платье, и уже угадывалось ее округлое лицо с радостными ямками на щеках, и даже развиваемые влажным ветром белые кудри ее волос...
   - Эльвира??? Эльвира здесь ? Чуть шептала Матильда, - Эльвира!!! Как ей самой казалось, что дико кричала она, но только шепот и нервное моргание покрасневших глаз выдавали всю мощь и глубину поразившей ее страшной догадки. Она так и стояла оцепенев, и бессмысленно пыталась докричаться сквозь стекло до раскачивающейся девочки, пока подошедший позевывающий Владимир не дотронулся до ее плеча.
   -Маша, в чем дело ?- только и успел спросить ошарашенный Халявин, как Матильда тут же, чуть не сбив его с ног, теперь уже ничего не боясь и не думая, прямо босиком, выскочила из квартиры и, не замечая лестничных пролетов, выбежала во двор дома, где упав на колени, обхватила руками юную Эльвиру..
   -Она, точно она! Милая девочка, - рыдала Маша, - неужели они тоже самое сделали и с тобой,- продолжала обнимать и тормошить бывшую свою воспитанницу Матильда.
   -Сволочь! Я уничтожу тебя ! - грозя кому-то невидимому, яростно кричала она, да так, что некоторые уже проснувшиеся, и торопящиеся куда-то редкие прохожие вдруг останавливались, и обернувшись удивленно, снова уходили еще более торопясь..
  
   Рассвет уже кое - где разрывал низкие черные силуэты туч, летящих над городом, и можно было заметить, с какой невероятной скоростью проносятся они, грозя холодным и промозглым наступающим днем. Ветер со стороны моря, а может со стороны далекого города Инстербурга неистово прогонял их все дальше и дальше...
  
   Mea pila est! (Тит Макций Плавт) Я сделал это!
   Павел Близнюк 2010г

  
  
  
  
  
  
  
  
  


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"