Чертов Джон! Есть же на свете люди, которым даже такие, как он, не могут отказать. Делать нечего - к вечеру Нандо надел чистую рубаху и выполз из своей норы. Полчаса в подземке - и ты на месте. За годы он свыкся с раздельными для мужчин и женщин вагонами, очередями у входа. Стал настоящим чиланго - не отличишь от вчерашних крестьян, полнивших чашу мегаполиса. Платил местным, чтоб не трогали, навещал разбитную вдовушку с Ринконады - и на тебе! Да уж, сделал добро раз в жизни - отвечай!
Гринго напротив потел и отдувался, отирая лысину платком. Нандо мысленно хвалил толстяка за терпение, но продолжал молча смаковать карамельного цвета мескаль, вдыхая тяжелый аромат. Только когда жидкий огонь хорошенько смазал все изнутри, Нандо обмакнул кесадилью в желтое моле, откусил кусочек и кивнул собеседнику.
- Моя девочка пропала. Хотела заработать, доказать, что может жить сама, - то и дело сбиваясь, начал тот. - Подруги говорят, завербовалась на Новый Омир. Полгода никаких вестей. Джон сказал, вы одни... Я могу вас нанять?
- Омир?
- Бывшая Сент-Люсия. Вы отстали от жизни, - тень сомнения мелькнула в глазах незадачливого папаши. - После "кризиса 2020" они вышли из Содружества и стали центром островной ассоциации. Ее влияние растет.
- За счет чего?
- Спрос, что еще! Там штаб-квартира 1-й Транснациональной. Продукты питания, одежда. Их лозунг: "Накормим мир". Сначала акции рекламные, потом вербовка на работы, заработки выше некуда. Оглянуться не успели - очередной остров уже с ними.
- Очередная дешевая синтетическая дрянь?
- Не думаю. Сходите на акцию, там есть, на что посмотреть.
Про 1-ю Транснациональную Нандо слышать приходилось. Невзирая на запрет импорта пищевой синтетики, корпорации проникали на рынок, ввозя продукты под видом кормов, добавок, еще бог знает чего. Их сдерживало только низкое, по сравнению с натуральными продуктами, качество товара. Может, что-то изменилось, а он прозевал?
- Что вы ждете от меня? Ваша дочь, вероятно, жива-здорова и довольна жизнью.
Толстяк задумался, на минуту позабыв про платок, и крупные капли начали скатываться со лба, разбавляя текилу соленым потом.
- Я хочу знать точно. Найдете ее такой - дайте знать. Нет - выручите. Я один растил Сандру, позволял лишнего, а сейчас на сердце неспокойно. Здесь фото и деньги, - гринго подвинул через стол конверт и заискивающе уставился на Нандо.
Наемник неспешно, смакуя сыр, дожевал кесадилью, засунул конверт за пазуху и, не сказав более ни слова, покинул ресторанчик.
Огни ночного Мехико окружал мягкий золотистый ореол. Красное пятно Луны еле проглядывало сквозь клубы едкого смога. До комендантского часа времени было навалом, и Нандо, уничтожив бумаги, решил пройтись пешком. У госпиталя его подхватил людской водоворот. Разношерстная толпа, ведомая грузовичком со скачущими в кузове акробатами, двигалась к раскинутому на траве Сада Искусств шапито. Девчонки в одеждах тамбурмажоров перед входом горстями разбрасывали конфетти и совали прохожим в руки воздушные шарики с бегущим логотипом 1-й Транснациональной.
Поддавшись общему ликованию, наемник схватил с лотка рыбку-леденец и чуть не опрокинулся в фонтан - рыбка вдруг мигнула глазками и сказала: "Съешь меня, мой зайка". Но только внутри, когда крошка-чуррос из сахарного теста, искупавшись в коричном сиропе, сам прыгнул ему в разинутый рот, Нандо согласился с гринго. Что бы это ни было, дешевой дрянью его никак не назовешь. Новая разработка биотехнологов? А ведь пора, подумал наемник. В конце концов, людей на Земле все больше, а остального - все меньше.
Увлеченные в горловину входа выныривали в ином, лучшем мире. Тент над головой сиял небесной голубизной, чистоту которой изредка нарушали барашки облаков. Снизу, под прозрачной плитой, воды Атлантики и Карибского моря сходились у жемчужной гряды Наветренных островов. Отовсюду, с парящих в горном воздухе стереошаров, транслировались пейзажи Нового Омира. Стоголосый хор то рекламировал Омирские чудеса, то нараспев читал стихи местного пророка.
На подвесных мостках счастливые гости играли с клоунами, поглощали лакомства и напитки, примеряли и натягивали на себя все подряд. Нандо не собирался в этом участвовать, пока его не столкнули с бегущей дорожки за световую завесу, где ловкие пальчики тамбурмажорок принялись расстегивать ему пуговицы. Ближе к полуночи, когда он вернулся на дорожку, новая, с иголочки, рубашка шепнула ему: "Всегда будь таким с дамами, морячок!" В конце дорожки всех ждали клерки с заполненными бланками. Ставь подпись - и до полудня начнешь работать в сказке.
Веракрусские рыбаки не лгут - на всякого угря отыщется своя наживка. Кто-то сдавался сразу, едва учуяв аромат томленого в тминном соусе Гуанакского кролика с фиолетовым луком. Иные, как строгая креолка, прижимавшая к груди гематитовое зеркальце, ждали, пока с ними не заговорят их трофеи. Нандо, покоренный качеством предъявленной записи и возрастом своих искусительниц, не просто внял доводам проповедника, но покаялся и принял Уолкоттианство.
В путешествии неофитам не давали скучать. Без умолку щебетали мулатки-проводницы. Соломинки полнились пряными коктейлями. Табло светилось цитатой из Уолкотта: "Дым забывает мир, над которым вознесся он". Лучи восходящего Солнца ласкали лицо сквозь дымчатое стекло накрывающего салон колпака. Нандо расслабился и прикрыл глаза, пока виброкресло заботливо массировало поясницу.
В дюжине лиг от Мартиники экранолет взял вправо, и через четверть часа сел на воду у северной оконечности аккуратного острова. Разместили всех в двухместных боксах с видом на курящиеся энергоблоки геотермической станции. В соседи наемнику достался юнец из Оахаки, без ума влюбленный в полковничью дочку. Несчастный рассчитывал за полгода работы скопить на ферму и по возвращении переговорить со старым воякой на предмет помолвки. С работы Маноло приходил с первыми звездами, на развлечения не тратился, но подолгу не засыпал, донимая наемника глоссами Сор Инес де ла Крус.
За неделю, полную анализов и тестов, занятие подобрали и Нандо. После плотного завтрака рабочих развозили по площадкам. Там Нандо рядили в тесный гермокостюм, состыкованный гибким шлангом с матовой панелью в стене, и наемник принимался дистанционно управлять землеснарядом, сосущим красную глину из подземного озера. Сделал шаг - платформа плыла следом, протянул руку - гофрированный хобот опускался под воду. Глину приходилось доставать из гротов и боковых галерей, так что к обеду Нандо еле волочил ноги. Отходил после еды, на массажной кровати в релаксационной.
Дней через пять перед концом работы он вдруг ощутил резкую боль в плече. По стеклу шлема побежали данные по аварии, что-то с левым резервуаром. Завыла сирена. Безотчетно, пытаясь вправить мнимый вывих, Нандо дернул себя за предплечье - и все встало на свои места. Ни тебе цифр, ни сирены. Тем же вечером наемник направился в ближайшую Уолкоттианскую студию, где повел знакомство с двумя веселыми португалоговорящими прихожанками.
- Не изволят ли дамы разделить со старым грешником и его романтичным другом вечернюю трапезу в скромном обиталище? - осведомился он после проповеди, невзначай выудив из сумки бутылку "Фонсека Винтаж" докризисного урожая.
Уговорить Маноло оказалось сложнее. Пришлось сочинить, что гостьи обожают Сор Инес в переводах, но всю жизнь мечтали оценить звучание оригинала. Пропустив пару бокалов смоляного порто, паренек осмелел и включился в озорную беседу о тонкостях румбы. От теории девушки предпочли перейти к практике, благо, на стерео нашелся нужный канал. Вскоре Нандо с удивлением отметил, что не потерял сноровки и лихо управляется со смуглоликой Лусией. Добавив вина, Маноло было вспомнил, ради чего его пригласили, оторвался от второй девицы и изрек:
-Тебе взаймы любовью данный, рай ненадежный и обманный своим навеки не считай!
- Святый Дерек! - произнесла Лусия, глянув на подругу. - Текинья, ты не можешь сладить с этим болтуном?
И Текинья, как говаривали в старые времена, заткнула рот сосунку поцелуем.
Все двигалось согласно намеченному расписанию. Через полчаса пары отделились друг от друга световой завесой. Через час раскрасневшаяся Лусия шептала:
- Не надо! Это большой грех. Проповедник не велит.
Нандо уже начал наглядно объяснять о "mellis erroris", как вдруг из-за завесы раздался женский визг.
Влетев за завесу, наемник застал приметную картину. На бьющемся в судорогах Маноло галопировала полуголая бразильянка и лупила того по щекам. Нандо отбросил девчонку и собрался приняться за соседа, но тот вдруг замер, уставился белками в потолок и, давясь пеной на губах, начал выкрикивать бессвязные фразы.
- Отчего он кричит? Что это за язык? - задрожала напуганная Лусия.
- Науатль, - после паузы констатировал Нандо. - На нем говорят потомки ацтеков. Не думал, что Маноло его понимает.
- Это кара, кара за грехи, - не могла успокоиться девица. - Я уже видела такое. Блондиночка-северянка, ее потом забрали.
Девчонки забились в угол, и, прижавшись друг к дружке, ждали худшего.
- Tocatl axiltia y matlatl. Nan-mehhuan man xitenmiquican!
Закончив реплику, горемыка дернулся и затих. А затем вошли проповедники. Юнца погрузили на носилки и унесли. Сестры в балахонах забрали девушек. Облаченный в рубище наставник устроился напротив и спросил:
- Поняли, что он кричал?
- Я не индеец. Что-то про насекомых, про игры... Не знаю.
- Я вам верю. Можете завтра продолжить работы. А дам придется наказать.
Весь день за работой Нандо примерял свои знания науатль к пророчеству Маноло. Не иначе, юнец где-то прятал настой Оахакского шалфея и решил после вина прочистить мозги. "Кровавая грязь застынет на воздухе. Кто ведет игру? Тот, кто шепчет". И еще: "Паук завершил сеть. Спите". На ночь наемник раскрыл наугад Уолкотта и долго читал о Елене и Ахилле. Не помогло. Во сне его преследовали акробаты с черепаховыми леденцами.
А еще через день Нандо услышал шепот. Начиналось это дыханием дальнего ветра, шелестом листвы в кипарисовой роще. Тихо, но с каждой минутой все громче, будто воды журчат в горячих источниках, неспешно набирая силу. Наконец, шепчущие стали обретать индивидуальность, и он нечаянно уловил знакомый голос:
- За что меня так? Я не хочу управлять этим! Я умираю каждый раз, пока жуют мою лакричную палочку. Мне больно! Простите меня, я больше никогда, никогда не буду гулять с парнями!
Панель на стене пошла радужными сполохами, и наемник решил, что она непостижимым образом позволяет слышать собеседницу.
- Текинья, это вы? - мысленно спросил Нандо. - Что с вами происходит?
- Они велят управлять едой. Это жутко! Я не могу просить детей пробовать меня! Не могу вытягиваться навстречу их губам! Чувствовать, как растворяется слюной кожа. Когда, когда они прекратят? Мать Беатрис обещала всего день. Говорите со мной, так связь с лакрицей слабеет, легче переносить муки.
- Осталось всего ничего, и я буду с вами, - обнадежил наемник. - Вспомните, ту северянку, часом, звали не Сандрой?
- Вроде бы, Сандрой. Такие, как она и Маноло, исчезают, мы их больше не встречаем. О-о-о-о!! - визжала Текинья. - Меня рвут на части. Скорей скажи еще что-нибудь!
Интересно, подумал Нандо, если он ловит мысли через панель...
- Сосредоточься и покажи мне, где ты! - велел он.
И увидел себя в чьей-то глотке.
Назавтра Нандо попробовал позвать через панель Текинью еще раз. Та дала ему краткую отповедь:
- Не зови меня. Нас вернули на старую работу, управлять ткацким конвейером. С нас хватит.
Она замолчала, но другие голоса не ослабевали, и в течение дня ему удалось связаться еще с тремя работниками. Оператором экскаватора, пилотом геликоптера и энергетиком термоагрегата. В своих гермокостюмах со шлангами они были похожи на Эла, как капли воды друг на друга.
Всю следующую неделю наемник расширял круг знакомых. Похоже, никто, кроме него, не умел инициировать контакт. Текинье повезло, или повлияли ее ужасные муки. Остальные слышали его одного или просто странные помехи в ушах.
В субботу наставник пригласил Нандо для исповеди. Усадил на топчан, сел рядом и улыбнулся как старому другу. Но первые же слова заставили наемника удвоить внимание:
- Читали "Возвращение"? "Я уловил звуки их жизни над глинистой рыжей дорогой". Не поняли? А он знал уже тогда. Рыжая глина, что вы черпаете, оживляет все. Чуточку глины - и деревья учатся ходить, чуррос купаются в коричном сиропе, одежда массирует спину.
- А как удается управлять всеми этими штуками?
- Не знаю, какие-то волны, - замялся проповедник. - В памяти панели хранится нечто вроде имени комочка глины, внедренного в объект. Со временем связь усиливается, и оператор и то, чем он управляет, становятся единым целым. Полгода - критический срок для большинства.
- Но это как наркотик. Отвыкнуть непросто.
Наставник поднялся с топчана, встал перед наемником, положил руки тому на плечи.
- Люди делятся на три категории. Те, кто не способен этому противостоять. С ними мы расстаемся. Другие обретают какой-нибудь дар. Исцелять других. Прорицать, как Маноло. Убеждать людей, как я. Мы зовемся проповедниками. О третьих я почти ничего не знаю. Говорят, они Особенные.
- Что нужно от меня?
- Не отвлекайтесь от работы. Глина - живая, чувствует личность, стоящую за земснарядом. Не понравится, аварии будут следовать одна за другой. Вы первый, кому удалось продержаться больше недели. Что касается северянки, о коей вы спрашиваете... - проповедник отошел к двери и впустил девушку в балахоне. - Сестра Кассандра.
Девушка откинула капюшон, рассыпав по плечам пепельно-белые локоны. Взгляд ее широких, сливового цвета глаз нашел глаза Нандо, и наемник почувствовал, что тонет.
- Я видела вас в своих грезах, - прошептала пепельноволосая. - Вы шли за мной, но теперь хотите разрушить Омир. Из страха перед переменами. Не видите, что все уже не то, что раньше. Поля не родят, животные не дают приплода. Стоит ли цепляться за прошлое? Мы - надежда на возрождение. Мы возвратим Земле желание плодоносить. Накормим мир!
- Какой ценой? Миллионы сойдут с ума, вновь и вновь желая ощущать связь.
- Вам-то что до того? Вы убивали в прошлой жизни, и не раз. К тому же, вы Особенный.
- Что это значит?
- Ящерке, знающей лишь высоту ствола, неведома высота облаков, - пожала плечами Кассандра. - Говорят, вы обретаете весь мир. Странствуете где угодно, подобно Уолкоттовому Ахиллу. Вяжетесь с любой вещью. Можете стать камнем, водопадом, ласточкой в небе. Рубить дерево и гордиться раной, как Филоктет.
- Съешьте, - наставник протянул комочек глины. - И станете таким, каким стал святой Дерек. Почти богом.
Нандо прикрыл глаза. Сжав в кулаке выдранный из панели модуль, позвал всех, кого успел узнать. Тысячи еще вчера мертвых вещей двинулись к башне в центре острова, сметая все на своем пути. Шагали экскаваторы, скользили по траве пальмы, катились модули энергоблоков, скакали ткацкие станки и спутниковые антенны. Башня 1-й Транснациональной тряслась под ударами всего и вся. Проповедник упал. Нандо схватил в охапку пророчицу и устремился на крышу, где их поджидал беспилотный геликоптер.
- Я уже был почти богом, - сообщил он девчонке. - Ничего стоящего.
- Знаю, мистер Кортес, - ответила та. - Вы хорошо сохранились, несмотря на то, что Институт Антропологии подтвердил подлинность ваших останков.
- Это все мескаль. За пять с лишним веков я его выпил столько, что он течет у меня по жилам вместо крови. Никакой глины не надо. Натурпродукт.