Виленская Марина : другие произведения.

Как в сказке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наша обыденная и скучная жизнь при ближайшем рассмотрении - это комедия, трагедия, детектив или мелодрама. Каждого из нас можно сравнить с героем литературного произведения, например, сказки. Сказки, в которой Спящая Царевна, разбуженная Прекрасным Принцем, обретает счастье, любовь и уверенность в себе. Иван-солдат избавляется от злых демонов, завоевывает Царевну, а в награду получает целую империю. Богатырь Алеша Попович борется за справедливость и по первому зову бросается на выручку друзьям. В сказке всегда побеждает добро. Только кто знает, что такое, это самое Добро...

Марина Виленская

Сказки новейшего времени...

Роман в трех частях.

  
   "Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые - смотреть".

Пифагор

  

Часть первая.

Сказка о Спящей Царевне, рассказанная Таней Вебер.

2001 год

  
   Глава 1.
  
   Мои отношения с Павлом Голубенко напоминали Столетнюю войну. Затяжную, изнурительную и абсолютно бесполезную. Обе стороны то сидели в глухой обороне, где каждый жил сам по себе, то переходили к наступлению и кратковременным сражениям.
  
   Между сражениями, которые обычно проходили на моей территории, в моей съемной квартире, бывали нечастые мимолетные встречи на КПП и в столовой Сибирского военного училища, где мы оба работали. Голубенко - водителем на "дежурке", а я - санитаркой в медицинской части. Он имел звание сержанта. Я званий не имела, потому как принадлежала к категории вольнонаемных сотрудников.
  
   Чтобы хоть как-то более-менее прилично содержать себя, платить за квартиру и не тянуть с мамы, мне приходилось трудиться на двух ставках - с утра до вечера.
  
   Домой я возвращалась поздно. По дороге забегала в круглосуточный магазин, чтобы купить хлеба и молока. Картошку, банки с солениями, домашнее сало я привозила из Листвянки от мамы. Остальные продукты закупала по выходным на оптовке.
  
   На скорую руку приготовить простенький ужин, прибрать второпях разбросанные утром вещички, затем посмотреть по телевидению очередной сериал, потом, приготовившись ко сну, улечься на диван с книжкой и незаметно уснуть. Утром вскочить, впопыхах собраться и стремглав нестись к железнодорожному вокзалу, откуда точно по графику через каждые сорок минут уходит училищный автобус...
  
   Такова была моя жизнь - скучная, однообразная, тоскливая как сон в промозглую осеннюю ночь.
  
   Подружка Лена Горбунова, процедурная медсестра, осведомленная лучше всех остальных, пыталась меня растормошить, но бесполезно. Ленкины наставления и призывы сводились к одному:
  
      -- Слишком ты, подруга, застенчива. Активность надо проявлять, а то просидишь в старых девах до пенсии. Мужика надо самой выбирать и брать, пока он сообразить ничего не успел.
  
      -- Что потом? - спрашивала я.
  
      -- Суп с котом, - отвечала Ленка и добавляла. - Это в твои двадцать можно сидеть сиднем и ждать появления принца на белом коне. Мне же скоро тридцать и детей двое. Принцы на таких не клюют и замуж не зовут. Приходится устраиваться с тем, кто подвернется.
  
      -- С Валуевым?
  
      -- Да хоть и с Валуевым.
  
      -- Он лысый и пузатый.
  
      -- Ну и что. Зато полковник и начальник кафедры.
  
      -- Женатый, - безжалостно напоминала я.
  
      -- Плевать, - отмахивалась Ленка. - Хоть день, хоть час, но мой. К тому же, подруга, я верю, что найду свое счастье.
  
      -- Дай бог! - вздыхала я.
  
      -- Даст, куда он денется, - смеялась в ответ Ленка и советовала: - А Голубенко своего гони в шею. Толку с него ноль. Одна головная боль.
  
      -- Прогоню, - обещала я, но ничего не предпринимала.
  

***

  
   Перемены начались в феврале.
  
   В медицинской части полным ходом шел ремонт. Стихийное бедствие, разруха, конца и края не видно. Рабочие каждый день разводили страшную грязь. В одиночку не справишься. Мне в помощь выделяли помощников-курсантов. Тут, как повезет. Иногда помощник попадется старательный и толковый, а иной раз такой лентяй и болтун, что легче самой сделать, чем с ним воевать.
  
   В один из таких ремонтных дней мне повезло, помощник попался ответственный и работящий. Мы вместе отмывали окна и пол от побелки, вешали шторы в кабинете начальника, оттирали кафельную плитку в процедурной. Молчать целый день не станешь. Невольно разговорились. Я узнала, что молодого человека зовут Никита Скворцов, что ему двадцать один год, что дед, отец и старший брат юноши когда-то, каждый в свое время, тоже окончили военное училище. Отец давно в отставке. Он генеральный директор строительной фирмы. Никита продолжает воинскую династию и делает это исключительно по собственному желанию.
  
   За работой и разговорами время пролетело незаметно. Стрелки часов приближались к девяти, а ровно в 21.00 уходит последний рейсовый автобус. Я собралась в один миг. Скворцов не спешил. Напротив, он словно нарочно тянул резину - бесконечно долго отмывал руки и переодевался.
  
   Разумеется, я опоздала. Автобус, мелькнув задними фарами, скрылся за поворотом.
  
   Пока я переживала и прикидывала в уме к кому из знакомых попроситься на ночлег, рядом со мной остановился серебристый "Пежо".
  
      -- В город? - поинтересовался веселый мужской голос.
  
   Я вгляделась. Так и есть - Скворцов. Кивнула:
  
      -- Конечно, в город. Куда ещё?
  
      -- Забирайтесь быстрее. Нам по дороге. Подвезу.
  
   Отказываться глупо. Я взобралась на заднее сидение, оглядела салон. Тепло, красиво, удобно. Автомобиль идет мягко, мотор работает почти бесшумно. Это не Пашин "уазик", где скрежет, качка и ноги задираются до подбородка.
  
      -- Хорошая машина, - похвалила я вежливо. - Французская?
  
      -- Французская, - подтвердил Скворцов и спросил: - Вы разбираетесь в иномарках? Удивлен. Девушки обычно делят автомобили на две категории - легковая и грузовик. Всё остальное для них не важно.
  
      -- Ну, не все такие темные...
  
      -- Не все...
  
   Я вызубрила марки автомобилей с единственной целью: поразить Голубенко. Тщетно. Блеснуть познаниями не пришлось, случай не подвернулся.
  
   Скворцов продолжал расспросы:
  
      -- Водить умеете?
  
      -- Увы, нет, - горестно вздохнула я.
  
      -- Желаете попробовать? - предложил он.
  
      -- Сейчас нет, а вообще, да, попробовала бы с удовольствием. Люблю, знаете ли, учиться. Например, мечтаю освоить компьютер, - призналась я.
  
      -- Ну, это не проблема, - воскликнул Скворцов. - Дело практики.
  
      -- Вот именно, - подтвердила я. - Для этой самой практики не хватает малости - компьютера.
  
      -- Помочь? У меня есть старый. Он мне не нужен. Могу одолжить на время. Хотите?
  
      -- Спасибо. Очень выручите. Не волнуйтесь, верну в целости и сохранности.
  
      -- Не сомневаюсь. О доставке договоримся.
  
   Скворцов замолчал. Разговор прервался. Я смотрела на дорогу через лобовое стекло. Мне всегда нравилось вот так в темноте, при свете мелькающих фар мчаться вперед. В вечерней дороге виделась какая-то особая сказочная красота. Скворцов включил тихую музыку. Я заслушалась и незаметно задремала. Проснулась от того, что кто-то зовет меня по имени. "Пежо" стоял возле моего дома.
  
      -- Правильно привез? - поинтересовался Скворцов.
  
      -- Правильно. Но откуда вы знаете адрес? Я ведь не сказала вам, где живу.
  
      -- Военная тайна... - загадочно улыбнулся Скворцов.
  
   Он вышел из машины, открыл дверцу, подал руку, помог выйти. Затем дождался, когда я наберу код на подъездной двери, распахнул её, пропуская меня. Я смутилась. Скворцов стоял и улыбался.
  
      -- До свидания! Спасибо! - поспешно проговорила я и побежала по лестнице. У меня за спиной хлопнула дверь.
  
   Небывалое волнение охватило меня. Что происходит? Почему так бешено колотится сердце? Элементарная вежливость довела почти до истерики? Дожили. Пора в психушку...
  
   Поздно вечером, когда я, лежа в постели, читала книгу, позвонил Павел Голубенко. Его разговор как всегда, сводился к следующим фразам: "Привет, лапочка! Как жизнь молодая? Замуж не вышла? Надо встретиться, устроить именины сердца, а то тяжела солдатская служба, нет тебе покоя ни днем и ни ночью".
  
   "Тяжелая солдатская служба" сержанта Голубенко сводилась к дежурствам "сутки через трое", лишь иногда случалось подменять заболевших или отлучившихся по семейным обстоятельствам напарников. В свободное время он отсыпался в родительском доме на всем готовом, зализывая раны после развода.
  
   Потом Голубенко, будто делал огромное одолжение, сообщил:
  
      -- Завтра вечером у меня дела в твоих краях. Будь дома. Может, зайду.
  
      -- Да, да. Конечно, приходи, - поспешно согласилась я. - Что приготовить?
  
      -- Без разницы...
  
   Голубенко положил трубку. Я начала лихорадочно соображать, как пораньше вырваться с работы, чтобы успеть навести в квартире идеальный порядок, приготовить что-нибудь вкусненькое, помыть голову и принарядиться к приходу гостя.
  
   От визита ничего нового я не ожидала. Сначала он обязательно упрекнет меня в чем-нибудь - халат не того цвета, лампочка в подъезде не горит, слишком жарко в квартире. Потом потащит в постель, потом равнодушно съест то, что я наготовила, потом закурит и начнет перемывать кости начальству, сослуживцам и родственникам, потом чмокнет меня в щечку и, пообещав созвониться, исчезнет на неопределенное время. А у меня навернутся на глаза слезы и действительно разболится голова.
  
   Правильно говорит Ленка, пора прекращать этот никчемный роман. Пора. И если раньше меня, что-то удерживало от разрыва, то теперь я задумалась. Потом решила. Ладно, завтра пусть всё идет как всегда, а там посмотрим...
  
   Глава 2.
  
   Обыденная жизнь текла однообразно и давно стерла новизну восприятия. Даже праздники не радовали. Короткий февраль пролетел стремительно, завершаясь профессиональным праздником - Днем защитника Отечества, плавно перетекая в Международный женский день.
  
   В пятницу 7 марта в училище состоялось торжественное собрание и концерт для женщин силами училищной самодеятельности. После концерта сотрудники медицинской части устроили посиделки - чаепитие. Но это только так называлось "чаепитие". На самом деле женщины принесли уйму всяких салатов и закусок, а в столовой заказали мясо по-французски. Чай с тортом завершал пир. Начальник санчасти подполковник Икотов расстарался. Каждой сотруднице он выхлопотал, прямо таки выходил по начальственным кабинетам, премию в размере оклада. От себя лично преподнес букет роз - один на всех, но шикарный. Женщины даже прослезились от умиления.
  
   На следующий день я навестила маму. Мы обменялись подарками - необходимыми в хозяйстве мелочами. Вечером в переполненной электричке я возвратилась из Листвянки в город. В воскресенье, как обычно, "чистила перышки". То есть стирала, убирала, готовила, приводила себя в порядок. Звонила Ленка, звала на девичник. Я отказалась. Настроение не подходящее. Хотелось укрыться в норе и не высовывать носа.
  
   Вечером раздался неурочный телефонный звонок.
  
      -- Таня? - поинтересовался в трубке мужской голос.
  
      -- Да, это я. Кто спрашивает? - растерялась я.
  
      -- Скворцов. Разрешите поздравить вас с прошедшим праздником?
  
      -- Разрешаю, - милостиво согласилась я, ожидая стандартных вежливых поздравительных слов и пожеланий. Но на другом конце провода царила выжидательная тишина.
  
      -- Алло! - окликнула я собеседника. - Куда вы пропали, Скворцов?
  
      -- Не пропал. Стою возле вашего парадного и жду, когда вы напомните мне код.
  
      -- Зачем? - растерялась я.
  
      -- Чтобы я поднялся к вам и принес поздравления. Таня, скажите код, пожалуйста, а то на меня прохожие косятся.
  
      -- Хорошо, поднимайтесь, - согласилась я.
  
   Скворцов явился с букетом роз, коробкой шоколадных конфет и с компакт-диском Сергея Рахманинова. Гость в комнату не прошел, практически с порога произнес: "Поздравляю!", вручил дары, отказался от чая и тут же удалился.
  
      -- Ничего себе! Явление Христа народу! И как понимать сей визит! - думала я.
  
   Но вскоре, сомнения и удивление улеглись. Настроение заметно улучшилось. Захотелось взбодриться, принарядиться. Я вспомнила про подаренный мамой на день рождения отрез ткани, достала "Бурду", сняла выкройку с давно выбранной модели, раскроила юбку и за один вечер сшила её. Юбочка удалась на славу - модненькая и ладненькая.
  

***

  
   В понедельник я спешила в училище, испытывая удивительное и забытое ощущение счастья. Ну, это такое ощущение, когда живешь в предчувствии чего-то светлого и радостного...
  
   Возле КПП стоял училищный "УАЗ" с надписью "Дежурная часть". Рядом топтался Голубенко. Впервые, с тех пор как начался наш роман, я забыла о графике его дежурств. Раньше высчитывала дни, выглядывала машину на стоянке, ждала его прихода в столовую. Сегодня напрочь о нем забыла.
  
   Голубенко помахал рукой, я подошла.
  
      -- С прошедшим, - сказал он.
  
      -- Тебя так же, - весело ответила я.
  
   Голубенко недоуменно пожал плечами. Я, мол, при чем, женский праздник.
  
      -- С двадцать третьим, - пояснила я. - Извини, раньше не получилось.
  
   Голубенко смотрел с интересом.
  
      -- Что с тобой, Тань?
  
      -- Ничего. Что не так? Пальто наизнанку надела?
  
      -- Ты какая-то другая, - в смятении произнес Голубенко.
  
      -- Весна, - загадочно улыбнулась я.
  

***

  
   Во время обеденного перерыва медицинская часть опустела. Подполковник Икотов обедал дома. Фельдшер Ольга Ивановна снимала пробу в столовой. Лена Горбунова умчалась на кафедру к Валуеву. Забравшись на табурет, я поливала цветы, стоящие на шкафу. В дверь процедурного кабинета неожиданно постучали.
  
      -- Войдите, - не оборачиваясь, прокричала я.
  
      -- Здравствуйте! Разрешите?
  
   Я резко обернулась на голос и едва не упала с табурета. В дверях кабинета стоял Никита Скворцов. Он одет в спортивную форму. Я сразу подумала о несчастном случае на физкультуре, поспешно спрыгнула на пол и направилась к телефонному аппарату, чтобы вызвонить Икотова. Скворцов поспешил успокоить:
  
      -- Не надо никуда звонить. У нас окно в расписании. Вот надумал навестить...
  
      -- Просто так?
  
      -- Просто так. Плохая идея?
  
      -- Почему плохая? Нормальная. Проходите, раз пришли. Сейчас освобожусь, только цветы полью, - я пыталась скрыть растерянность обычными фразами и привычным занятием.
  
      -- Помочь? - предложил гость.
  
      -- Помогите. Возьмите табурет.
  
      -- Так достану, - улыбнулся Скворцов.
  
   И правда, подумала я, зачем ему табурет? Рост хороший. И вообще, красивый парень. Наблюдая за тем, как он поливает цветы, я злилась на совершенно никчемное глупое волнение. Скворцов, тем временем, вежливо продолжал светскую беседу:
  
      -- Таня, как Рахманинов? Я выбирал лучших исполнителей. Вы ведь любите классическую музыку?
  
      -- Увы! - смущенно улыбнулась я. - Классическую музыку я люблю, но мне не удалось оценить ваш подарок. Не на чем слушать диски. У меня только старенький кассетник.
  
      -- Не беда. Перепишем, - оптимистично заявил Скворцов.
  
   Меня настораживало и слегка пугало непонятное поведение курсанта, я решила спросить напрямик:
  
      -- Никита, что все это означает? Щедрые подарки, неожиданные визиты, ваша осведомленность о моих музыкальных вкусах. Откуда вам известны мой адрес и номер телефона? Вы собираетесь завести роман?
  
      -- Собираюсь подружиться, - спокойно ответил Скворцов. - Если вы не возражаете, разумеется.
  
      -- Не возражаю, - пожала я плечами недоуменно. Мол, о какой дружбе он говорит. При чем тут дружба! Он продолжал:
  
      -- Так вот... Для укрепления наших отношений позвольте пригласить вас в гости. Сегодня вечером после работы. - И не дожидаясь пока я откажусь, по-ребячьи улыбаясь, поспешно добавил: - Сейчас и вам, и мне некогда, а по дороге в город я вам обязательно объясню причины моего поведения. Согласны?
  
      -- Хорошо. Я согласна...
  

***

  
   Мы встретились на стоянке возле КПП и отправились в город. Я пыталась скрыть волнение и неловкость. Никита за мной с любопытством наблюдал, а потом всё же раскрыл обещанную тайну:
  
      -- Кажется, я уже упоминал о том, что у меня был старший брат Николай. Он тоже учился в нашем училище. Служил на Северном Кавказе. Погиб в Чечне несколько лет назад. К нам приехала Колина вдова. И, представляете, тесен мир, оказывается, вы с ней знакомы. Галина просила назвать её девичью фамилию - Макарцева.
  
      -- Галка! - У меня радостно защемило сердце...
  
   Конечно, мы знакомы. Галя Макарцева - землячка и старшая подруга. В Листвянке мы жили по соседству. Галя играла со мной, помогала с уроками, терпеливо выслушивала мои детские новости и решала мои детские проблемы. После окончания школы Галя уехала в город, окончила медицинский колледж. Познакомилась и стала встречаться с курсантом военного училища, потом вышла за него замуж и отбыла с мужем к месту службы.
  
   Тем временем я тоже окончила школу и попыталась поступить в педагогический институт. Не прошла по конкурсу. Работы в деревне не найти, а в городе требовались прописка, ну и какая-никакая специальность. Полгода промыкалась без толку. Потом нашла работу санитарки в военном училище. Зарплата мизерная, а работа трудная и неблагодарная. Редко кто задерживается надолго. Я задержалась. Мечтала об учебе, но на подготовку к экзаменам совсем не оставалось времени. Процесс тормозился ещё и тем, что я не могла выбрать учебное заведение. К педагогике охладела. Медицина не привлекает. Других профессий множество, глаза разбегаются. Везде находились свои плюсы и минусы.
  
   Я вывозила грязь в санчасти, бегала у начальника, врачей и сестер на посылках и не помышляла ни о чем кроме как о полноценном отдыхе. Курсанты и офицеры внимания на меня не обращали - серая мышь в бесформенном халате, безликое и безымянное существо. Меня это совсем не задевало. Надо же кому-то заниматься и этой работой. Куда я пойду? Где меня ждут? Тут все же пристроена, деньги получаю, есть, где жить.
  
   Сначала я вместе с двумя девушками - поварихой и парикмахершей - снимала комнату в военном городке. С одной стороны - удобно, недорого, близко. С другой - ютиться втроем на девяти метрах, к тому же с хозяевами под боком радости мало. Примерно год назад доктор Шестаков, отправляясь на переподготовку в Военно-медицинскую академию, попросил меня посторожить его городскую квартиру и в срок оплачивать коммунальные услуги. Только и всего. Предложение выгодное. Я переехала в квартиру Шестакова. О том, что будет после возвращения хозяина, не думала. Как-нибудь устроюсь. В крайнем случае, опять сниму комнату в городке...
  
      -- Таня, - окликнул Скворцов. - Вам не понравился мой сюрприз?
  
      -- Очень понравился, - отвлекаясь от воспоминаний, ответила я. - Едемте быстрее. Галя ждет...
  

***

  
   Встреча началась, как и следовало ожидать, с охов, ахов, объятий, расспросов и воспоминаний. Потом Галя рассказала о нынешней жизни в Краснодаре и о работе в военном госпитале. У неё кроме этой работы ничего больше не осталось. Два самых близких человека - мама и муж - ушли туда, откуда не возвращаются.
  
   Я слушала подругу и не узнавала. Нет больше веселой, бедовой, неунывающей Галки Макарцевой. Передо мной сидела Галина Ивановна Скворцова - молодая вдова с усталым, потухшим лицом и извинялась:
  
      -- Прости, что не писала тебе. Не хотела тревожить и лезть со своими несчастьями в твою жизнь. Думала, что ты учишься или вышла замуж.
  
      -- Как видишь, ни то, ни другое. Тебе Никита рассказал обо мне?
  
      -- Да, Никита. Мы тебя напугали?
  
      -- Что ты, нет, конечно. Замечательно, что ты приехала, Галя... Скворцовы, мне кажется, неплохие люди.
  
      -- Понимающие и очень добрые.
  
   Скворцовы оказались к тому же людьми деликатными. Познакомившись с подругой невестки, произнеся несколько вежливых, радушных фраз, они оставили нас в гостиной и не мешали общаться. Потом пришел Никита и пригласил на кухню. Его бабушка Валентина Кирилловна напоила нас чаем с плюшками.
  
   После чаепития Никита показывал мне квартиру - гордость Скворцовых. Это эксклюзивный проект Никитиного отца. Две трехкомнатные квартиры, расположенные друг над другом на двух этажах, Дмитрий Николаевич превратил в настоящее чудо архитектуры, кстати, чрезвычайно удобное для проживания.
  
   Первый уровень распланирован студиями, т. е. прихожая, кухня и столовая плавно, без дверей и перегородок, переходят друг в друга. Причем с помощью арок, колон и подиумов достигается почти полная их изолированность. Гостиная и библиотека - кабинет так же объединены в комплекс.
  
   На втором этаже расположены спальни, а так же зимний сад, с улицы выглядевший обычной лоджией, а изнутри оказавшийся просторной оранжереей. Все помещения выглядели уютными и сказочно красивыми. Я ходила как по музею, даже не думая о том, сколько во всю эту красоту вложено денег.
  
   Никита вел себя, как подобает экскурсоводу - беспристрастно и сдержанно. Волнение и личную заинтересованность стало заметно лишь тогда, когда юноша привел меня в свою комнату.
  
   Здесь ничего не напоминало музей. Обычное жилище современного молодого человека. Стены увешаны афишами и плакатами джазовых звезд. Полка с книгами забита до отказа. Причем книги не стоят в ряд, а напиханы как попало. Везде - на полу, на диване, на столе, на подоконнике - стопки аудио и видео кассет, компьютерных дискет, музыкальных и автомобильных журналов, тетрадок с конспектами. За креслом - гитара. Возле балконной двери - гиря и гантели. Над кроватью висят показательно выставленные на всеобщее обозрение теннисные ракетки, покрытые толстым слоем пыли.
  
      -- Как вам моя берлога? - осведомился Никита, с интересом наблюдая за моей реакцией.
  
   Я ответила обстоятельно, стараясь не обидеть парня:
  
      -- Прибегнем к логике. Итак, хозяин данной берлоги, скорее всего, молодой человек, увлеченный джазом, автомобилями и атлетизмом. Он не уважает большой теннис и не выносит образцовый порядок.
  
      -- У вас прекрасные дедуктивные способности, Татьяна Васильевна. Пора открывать частное детективное агентство, - смутился Никита, сконфузив меня, потому что ко мне никто и никогда, не считая пары-тройки официальных случаев, не обращался по имени-отчеству. Я тихонько вымолвила:
  
      -- Благодарю! - и вышла из комнаты.
  
   На этом экскурсия закончилась. Я поняла, что загостилась и засобиралась домой. Никита напросился в провожатые. Пока он одевался, мы с Галей прощались в прихожей. Она грустила:
  
      -- Никита славный парень. На моего Колю похож.
  
      -- Славный, - подтвердила я и тут же жизнерадостно затараторила: - Не скучай, подружка! Ещё повидаемся до твоего отъезда. Ты звони в любое время, приходи в гости, а хочешь, сходим вместе куда-нибудь как раньше.
  
      -- Как раньше не получится, Танечка. Жизнь кончилась...
  
   Галя чуть не плакала. Мне очень хотелось её утешить, но тут в прихожей появились Никитины родители, потом он сам. Мы с Галей поспешно попрощались. Скворцовы пригласили приходить в любое время. Вежливые люди. Четко соблюдают правила хорошего тона.
  

***

  
   Мы шли по улице не спеша. Куда торопиться? Идти недалеко. Оказалось, что Скворцовы живут на Набережной всего в двух остановках от меня. Темная улица, редкие прохожие, свет фонарей, небольшой морозец, гололед. Никита решительно взял меня под руку. Я не возражала. Дошли быстро, даже поговорить толком не успели. Возле подъезда Никита предложил:
  
      -- Танечка, а Рахманинов? Забыли? Давайте, заберу и перепишу.
  
      -- Вам не трудно?
  
      -- Бог с вами! Какие трудности. Пустяки.
  
      -- Хорошо, поднимемся ко мне, отдам диск, - согласилась я и тут же добавила: - Посмотрите, как я живу. Только учтите, квартира не моя, съемная, а потому без претензий, пожалуйста!
  
      -- Какие претензии! - удивился Никита.
  
      -- Мало ли какие. Цвет обоев не понравится или мебель не в том стиле.
  
      -- Таня! За кого вы меня принимаете? Я - воспитанный человек.
  
      -- Извините! Сама не знаю, что говорю...
  
   Поднимаясь по лестнице, я чуть не сгорала со стыда. Обидела человека. Ну, что делать, если привыкла к хамству и бесцеремонности Голубенко.
  
   Никита не стал критиковать квартиру. Напротив, похвалил за идеальный порядок, а заметив хозяйскую коллекцию грампластинок, попросил разрешения покопаться в ней. Я разрешила, потом предложила чаю. Никита согласился, но затем нерешительно спросил:
  
      -- Танечка, а у вас не найдется чего-нибудь посерьезнее чаю?
  
   У меня защемило сердце. Начинается. Выпьет, потом полезет с нежностями. Обычный мужской сценарий. Неужели все мужчины таковы и ничего другого им на ум не приходит? Или дело во мне? Неправильно себя веду.
  
      -- Выпить хотите? - с намеком на ехидство поинтересовалась я.
  
      -- Нет, что вы! Я не это имел в виду, - смущенно улыбаясь, опроверг мои догадки Скворцов. - День сегодня суетный. Опоздал на обед. Бабушка весь вечер выпечкой занималась, не успела ужин приготовить. Есть очень хочется.
  
      -- Извините, - сконфузилась я. - Конечно, сейчас быстренько соображу что-нибудь на скорую руку.
  
   Я пожарила картошку, достала соленые огурцы, домашнее сало. Никита ел с удовольствием, нахваливал немудрящую еду, говорил о каких-то пустяках: о джазе, классической музыке и книгах Виктора Пелевина. Я слушала его, охотно поддерживала разговор, рассказывала о своих любимых книгах и не могла понять происходящего. Обычная для меня робость, из-за которой я либо молчала, замыкаясь в себе, либо дерзила собеседнику, исчезла. Я чувствовала уверенность, легкость, комфорт. Мы забыли о времени, проболтали часа два и расстались далеко за полночь.
  
   Когда за гостем закрылась дверь, я легла спать, но долго не могла заснуть. Думала о Гале, об её нелегкой судьбе, о переменах, произошедших с ней.
  
   А ещё я думала о Никите Скворцове, так неожиданно появившемся в моей жизни. Курсант Скворцов казался сказочным принцем, абсолютно не похожим на остальных молодых людей. Но что самое удивительное, его поведение выглядело совершенно естественным. Ни грана фальши или притворства. Так не бывает, убеждала я себя, и тут же спохватывалась, как не бывает, если вот он, есть и совсем рядом. На сердце становилось легко и радостно. Только под утро я успокоилась и уснула.
  
   Глава 4.
  
   Воскресенье началось с нетерпеливого Пашиного звонка:
  
      -- Проснулась? Где вчера пропадала? Целый день не мог дозвониться.
  
   На этот раз меня совершенно не задели его претензии. Ответила миролюбиво:
  
      -- Здравствуй, Паша! Ты предупреждал о звонке? Мы договаривались? Извини, не помню.
  
   Павел слегка опешил от такого ответа, но продолжал раздраженным тоном:
  
      -- Все вы бабы такие. То обижаетесь, что редко видимся, а соберешься навестить, носит вас где-то.
  
      -- У нас, у баб, тоже дела имеются. Личные.
  
      -- Хахаль появился?
  
      -- Успокойся, подругу навещала. Мы давно не виделись. У неё муж погиб в Чечне...
  
   Ну, вот, вынудил. Опять оправдываюсь. Добившись желаемого, Павел сразу же обрел обычное превосходство, не дал договорить, перебил:
  
      -- Потом расскажешь про подругу. Не уходи из дома, я приеду...
  
   Всегда так. Поступает как ему удобно, не учитывая чужих интересов. Будто я обязана сидеть целыми днями возле окошка и ждать когда Павел меня облагодетельствует? Что самое странное, ведь не так давно я на самом деле постоянно ждала звонка и тщательно готовилась к его визитам.
  
   Сегодня я привычно и неспешно занималась домашними делами - стирала, убирала, готовила обед. Обычный. Не для него, для себя. Голову мыть не пошла, не переоделась. Пусть видит то, что есть. Мне нечего стыдиться.
  
   С Голубенко мы познакомились при весьма обыденных обстоятельствах. Я переезжала из городка к Шестакову. Икотов договорился с Голубенко. Тот помог перевезти чемодан и коробки с вещами. Я накрыла на стол, угостила обедом, выставила бутылочку с маминой наливкой. Обычный жест благодарности, денег он не взял. Голубенко повел себя по-хозяйски. Отремонтировал искрящиеся розетки, подправил расшатанные ножки кухонного стола. Пообещал привезти стиральную машинку "Малютка". Его родители недавно купили автоматическую. Машинку он так и не привез, а заявился в гости через месяц. Наелся, выпил и полез целоваться. Ещё через месяц потащил в постель и очень удивлялся, что стал первым мужчиной в моей жизни. По-моему ему это льстило. Мне же выбирать было не из кого. Природа брала свое, а Голубенко не хуже и не лучше других. Главное, разведен. Детей от первого брака нет. Значит, есть шанс, что мы когда-нибудь поженимся. У нас в деревне, да и в городе, многие так делали. Сначала жили вместе, потом женились. Я, если не получилось бы с замужеством, готова родить от него ребенка. Все не одна. Мама помогла бы вырастить. Но наш столетний роман затянулся. О замужестве речь не заходила. Впрочем, о любви мы тоже не говорили.
  
   Голубенко явился часа через три. По-хозяйски разделся в прихожей, достал из пакета принесенные с собой тапки, переобулся, прошел в комнату и уселся на диван. Начал с обычных претензий:
  
      -- Смени шторы. Ужасный цвет и кисточки дурацкие.
  
      -- Ты пришел о шторах говорить?
  
      -- Нет, я пришел к тебе, лапочка. Соскучился. Иди сюда, - он похлопал по коленкам.
  
      -- Извини, у меня суп на плите, - отказалась я.
  
      -- К черту суп!
  
      -- Почему "к черту"? Время обеденное, я проголодалась. Ты, наверняка, тоже. Не желаешь помочь? Картошку почистить, например.
  
   Голубенко недовольно поморщился:
  
      -- Я сюда не есть пришел.
  
      -- Паша, позволь поинтересоваться, а зачем ты сюда ходишь?
  
   Голубенко молчал, а я продолжала:
  
      -- Не знаешь. Вот и я не знаю. У нас с тобой странные отношения. Мы никуда не ходим вместе, никому ничего не рассказываем. Ты стыдишься меня или боишься, что женю на себе?
  
      -- Ничего я не боюсь. Не хочу, чтобы в училище нам кости перемывали.
  
      -- Шила в мешке не утаишь. Рано или поздно станет известно, что мы с тобой... К слову, а кто мы? Жених и невеста, любовники, сожители?
  
   Голубенко быстро нашел удобное определение.
  
      -- Друзья.
  
   Я улыбнулась и, недоуменно пожав плечами, произнесла:
  
      -- Странные у тебя понятия о дружбе, Пашенька. Ты приходишь и прямо с порога тянешь меня в постель, не спрашивая моего согласия. Разве друзья так себя ведут?
  
   Голубенко стушевался от напора. Раньше я была мягкой, уступчивой, послушной. Терпеливо слушала его росказни, а сама отмалчивалась.
  
   О чем он говорил? Перемывал кости сослуживцам и начальству, ругал бывших жен, жаловался на родителей и младшего брата, который жил в браке долго и счастливо, растил двух детей, имел хорошую работу и недавно переехал в новую квартиру. Книг Голубенко не читал, по телевизору смотрел новости и "Аншлаг", остальное вгоняло его в сон. Из мужских занятий он уважал футбол по телевизору и игру в нарды.
  
   Сообразив, что со мной сегодня не сговоришься, он позволил мне заняться обедом, а сам включил телевизор. С приготовлением обеда я провозилась около получаса. Когда вернулась в комнату, Голубенко спал под хоккейный матч. Окликнула:
  
      -- Паша, пошли обедать.
  
   Он встрепенулся, поднялся с дивана, подошел, чтобы выключить телевизор и не удержался от комментария:
  
      -- Когда ты, наконец, купишь нормальный цветной ящик с пультом?
  
      -- Завтра, - с усмешкой ответила я.
  
   Голубенко юмора не оценил. Будто и в самом деле поверил, что с моей зарплаты можно купить что-то дорогостоящее. Да и зачем мне телевизор? Куда я его дену, когда вернется хозяин.
  
   Обедали в полном молчании. Павел положил в гороховый суп майонез и накрошил туда хлеб. Про котлеты сказал - "острые", про картошку - "сладит", про оладьи - "соды набухала", про смородиновое варенье - "мать желе варит".
  
   Я не выдержала, хладнокровно взяла тарелку с оладьями и вытряхнула содержимое в мусорное ведро.
  
      -- Ты чего? - обалдел он.
  
      -- Не вкусно, - спокойно объяснила я.
  
      -- Нормально, - возмутился он.
  
      -- Соды много.
  
      -- Ты чего? С цепи сорвалась? - воскликнул Голубенко. - На себя не похожа.
  
      -- Сегодня - похожа, - ответила я. - Ты ведь меня совсем не знаешь, Пашенька. Ты никогда не интересовался, чем я живу, чем интересуюсь, чего хочу.
  
      -- И чего ты хочешь? Замуж?
  
      -- Можно и замуж, - улыбнулась я.
  
      -- Зачем? - недоумевал Голубенко. - И так все хорошо.
  
      -- Тебе, да, хорошо, - послушно подтвердила я. - А мне хочется стабильности, защищенности. Хочу семью, мужа, детей.
  
   Голубенко вскочил с места, стал бегать по комнате и громко возмущаться:
  
      -- Какие дети! Чем их кормить? Где жить? Ни у тебя, ни у меня ни кола ни двора. Получаем с гулькин нос.
  
      -- Как другие живут? - с невозмутимым спокойствием спрашивала я.
  
   Эта невозмутимость вывела Голубенко из себя. Он перестал бегать и тихо взмолился:
  
      -- Прекрати, со мной так нельзя.
  
      -- Что будет, если не прекращу, - не сдавалась я.
  
      -- Ты меня здесь больше не увидишь, - поставил ультиматум Голубенко.
  
   Ультиматумов я не боялась. Вежливо пожелала:
  
      -- Скатертью дорога!
  
      -- Все, хватит, - сорвался на крик Голубенко. - Понял. Ты нашла мне замену.
  
      -- Пока не нашла, но найду обязательно, - вновь улыбнулась я. - И замуж выйду, и ребеночка рожу.
  
      -- Попробуй! - пригрозил Голубенко.
  
      -- Угрожаешь? Что ты мне сделаешь, Павлик? - снисходительно усмехнулась я. - Ты мне никто, просто друг, сам сказал...
  
   В этот момент раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. На пороге стоял Никита Скворцов.
  
      -- Здравствуйте, Таня! Принес кассеты, как обещал.
  
      -- Проходите, Никита! Рада вас видеть!
  
      -- Вы не заняты?
  
      -- Абсолютно свободна.
  
   Никита разделся. Мы прошли в комнату. Я представила мужчин друг другу.
  
   Скворцов спокойно разглядывал усатого мужика в потертых тапках, в мятых тренировочных штанах и фланелевой рубахе. Голубенко нахмурился и по-хозяйски развалился на диване. Он недовольно косился на так некстати появившегося курсанта и наблюдал за тем, как я настраиваю старенький кассетный магнитофончик, чтобы проверить качество записи. Классическая музыка действовала на Голубенко как безотказное снотворное. Я надеялась, что он догадается и уйдет. Но он всем видом показывал, что полон решимости пересидеть гостя и ради этого готов слушать все, что угодно.
  
   Маленькую комнату заполнили звуки рапсодии на темы Паганини. Музыкальная легенда рассказывал о композиторе, продавшем душу дьяволу, о противоборстве любви и ненависти, добра и зла. Я легко воспринимала музыку. После того как Никита подарил диск, сходила в училищную библиотеку и просмотрела краткий очерк жизни и деятельности Рахманинова. Там же прочитала историю создания и содержание основных произведений.
  
   Музыка рисовала в воображении прекрасные картины. Вот Муза - возлюбленная скрипача - призрачное создание в воздушном белоснежном платье. Вот черти, резвящиеся в бешеной пляске. Вот усталый и больной Скрипач, попавший в паутину страстей, пытающийся из неё вырваться и стремящийся к любви и свету.
  
   Краем глаза я отслеживала поведение гостей. Голубенко, разумеется, спал. Никита погружен в музыку.
  
   Когда рапсодия закончилась, я пригласила Никиту отведать оладьи с вареньем и чаем. Он согласился. Не тревожа спящего Павла, мы расположились на кухне и вполголоса обменивались впечатлениями. Про Голубенко забыли и опомнились только тогда, когда хлопнула входная дверь. Гость ушел не простившись...
  
   Я прервала рассказ о Паганини на полуслове. Никита вздохнул с облегчением.
  
      -- Наконец-то, человек понял, что ему тут нечего делать.
  
      -- Зачем вы так?
  
      -- Нет, Танечка. Неправильная постановка вопроса. Зачем он вам? Вы совершенно не подходите друг другу.
  
      -- В моём положении выбирать не приходится.
  
      -- В каком положении? У вас нормальное положение. Просто вы себе цены не знаете.
  
      -- В одиночку трудно.
  
      -- А так всё же какой-никакой мужчина рядом? Всякая шваль не лезет с глупостями? Ведь так? - осторожно спросил он.
  
      -- Не зря вам преподают психологию. Научились читать чужие мысли? - усмехнулась я.
  
      -- Это не сложно. Вот теперь вы хотите, чтобы я прекратил сеанс психоанализа. Прекращаю. Как на счет того, чтобы отвлечься и сменить обстановку?
  
      -- То есть? - не поняла я.
  
      -- Погодка сегодня не слишком противная. Давайте прогуляемся, - предложил Скворцов.
  
      -- Хороший способ сгладить неловкую ситуацию, - подумала я и охотно поддержала его предложение: - Давайте! Подождете, пока я переоденусь?
  
      -- Разумеется.
  
   Он остался на кухне, а я скрылась в ванной комнате. Через пятнадцать минут предстала перед ним преображенная - волосы подвиты, глаза и губы подкрашены, нарядное ярко красное платье подчеркивает все достоинства фигуры. Никита непроизвольно ахнул.
  
      -- Красота - великая сила! И платье замечательное. Вам очень идет красный цвет.
  
      -- Спасибо! Платье я сама сшила. По выкройке из "Бурды".
  
      -- Вам идет, - повторил он и галантно предложил: - Миледи, позволите вас сопровождать?
  
      -- Доставьте себе удовольствие, милорд! - поддержала я игру.
  
      -- Куда прикажете?
  
      -- На лоно природы.
  
      -- Тогда в городской парк...
  
   Мы долго бродили по подтаявшим аллеям парка. Засмотрелись на заснеженный пляж, на последних лыжников и отчаянных моржей, не желающих расставаться с зимой. Затем на летней эстраде Никита устроил представление. Он показывал в лицах как, отдуваясь за мальчишек-одноклассников, играл в гимназическом спектакле сразу три роли.
  
   Я наблюдала за ним со зрительской скамейки и думала о том, что разрыв с Голубенко все равно произошел бы рано или поздно. И хорошо, что он произошел именно теперь.
  
   Все последние годы я жила точно во сне, плыла по течению, боялась перемен. Тем временем жизнь вокруг как шла, так и идет. Работают театры, открываются новые интересные выставки, приезжают на гастроли известные артисты. Люди катаются на лыжах, ныряют в прорубь, гуляют по парку ... Без меня.
  
   Хватит спать! Пора очнуться.
  
   Никита закончил представление. Я поаплодировала и бросила к его ногам воображаемые цветы. Юноша спрыгнул с эстрады и подбежал ко мне.
  
      -- Заскучали?
  
      -- Напротив. Очень весело.
  
      -- Замерзли?
  
      -- Чуть-чуть.
  
      -- А я ужасно замерз и мечтаю о тепле и чашечке кофе. Потому предлагаю отогреться в какой-нибудь кафешке. Кстати, тут неподалеку недавно открылся уютный ресторанчик под названием " Мелочи жизни". Согласны?
  
      -- Да, - согласилась я, радуясь и этому предложению и тому, что догадалась надеть единственное в моём гардеробе парадно-выходное платье.
  
   Вечер удался на славу. Никита вел себя безукоризненно. Мы заказали легкий ужин, сухое вино и кофе, весело болтали о пустяках, танцевали. Пожилой официант, принимая расчет, сделал комплимент:
  
      -- Вы приятная пара, - и пригласил: - Приходите. Буду рад вас обслужить. Меня зовут Яков Петрович, можно дядя Яша.
  
      -- Благодарим за приглашение, Яков Петрович, - вежливо ответил Никита. - Обязательно придем. У вас есть банкетный зал?
  
      -- Безусловно. У нас очень уютный банкетный зал. Свадьба, день рождения, юбилей... Что вас интересует?
  
      -- Свадьба, конечно, - не сводя с меня глаз, ответил Никита. Официант продолжал:
  
      -- Милости просим! Не пожалеете. У нас приемлемые цены.
  
      -- До свидания! - быстро проговорила я и поспешила к гардеробу.
  
   Нет, все же все мужчины одинаковы. Не отстанут, пока своего не добьются. Ведь теперь Никита обязательно полезет с поцелуями. И что самое глупое, я очень хочу его поцелуев. Но не сейчас, не сразу. Цену, надо знать себе цену. Надо разобраться в его да и в своем чувстве.
  
   Я догадывалась о том, что нравлюсь Скворцову. Мне он тоже нравился. Очень нравился. Но интуиция шептала: "Не торопись, продли прекрасные мгновения невысказанности и неопределенности. Ты ведь совсем не знаешь этого парня. Вероятно, он просто увлекся. Вскоре охладеет и всё в твоей жизни пойдет по-прежнему".
  
   Но тут же, я ловила себя на мысли о том, что к прошлому нет возврата. Спящая Царевна проснулась...
  
   Когда, прощаясь у подъезда, Никита попытался меня обнять и поцеловать, я уклонилась и мягко, не желая обидеть кавалера, сказала:
  
      -- Спасибо за приятный вечер! Не станем его портить. Сохраним статус-кво.
  
   Нелепое словечко "статус-кво" вырвалось случайно, невесть откуда выплывая в моей памяти. Юноша послушно отстранился и поинтересовался:
  
      -- Мы ещё увидимся?
  
      -- Когда пожелаете, - ответила я.
  
      -- Завтра после работы встретимся на училищной автостоянке.
  
      -- Вам придется ждать меня около трех часов, - напомнила я.
  
      -- Пустяки, - отмахнулся он. - Найду, чем заняться. Например, посижу в читальном зале и добью курсовую.
  
      -- К чему такие жертвы? - смутилась я.
  
      -- Никаких жертв. Совместим приятное с полезным.
  
      -- Хорошо, - согласилась я и скомандовала: - Теперь, милорд, отпустите девушку домой. Она ужасно устала, потому, что провела прекрасный, но насыщенный событиями день.
  
      -- Слушаюсь, моя госпожа!
  
   Глава 5.
  
   В ночь на первое апреля провожали Галину. Поезд по расписанию отправлялся в 00.15, но авария на трассе прервала движение составов в оба направления. Аварию ликвидировали, а пробка на дороге не рассосалась. Отправление новороссийского поезда откладывали то на час, то на полчаса, то на двадцать минут. Мы с Никитой вместе с Галей томились в ожидании. Она гнала нас домой, а мы оставались на вокзале.
  
   Галя вроде бы радовалась отъезду и возвращению в Краснодар к привычному образу жизни. Но это радость сквозь слезы. Она побывала в Листвянке на могиле матери. В день гибели Николая Скворцова в училище окрыли мемориальную доску на аллее памяти и устроили поминальный обед в училищной столовой. Многие преподаватели и сотрудники помнили бывшего выпускника. Они подходили к Скворцовым, выражали сочувствие, говорили банальные дежурные слова. Я всюду сопровождала подругу и лучше остальных знала, чего стоило той хождение по местам былого благополучия и счастья.
  
   В половине пятого объявили посадку на поезд. Галина уехала, а мы пешком отправились домой.
  
   Предрассветный город, вопреки представлению, не казался пустынным. Он жил особой жизнью. То тут, то там мелькали прохожие, в большинстве - одиночки. Изредка, встречались припозднившиеся компании, оживлявшие тишину смехом и громким разговором. По влажному асфальту шуршали шинами редкие машины. Кое-где в окнах жилых домов горел свет.
  
   Проводив меня до подъезда, Никита хотел уйти, но я задержала его:
  
      -- Скоро утро. Твои родители спят. Зачем их беспокоить? Оставайся у меня. Правда, отдельного спального места нет, но ничего, ляжем вместе.
  
      -- Как же статус-кво? - устало осведомился парень. Видно это дурацкое словечко твердо засело в его памяти. Я улыбнулась:
  
      -- Забудь. Оба с ног валимся от усталости. Не до статуса.
  
   Никита хмыкнул, а позже, укладываясь к стеночке, пообещал:
  
      -- Клянусь сохранять благоразумие, не храпеть, одеяло на себя не тянуть и не брыкаться.
  
      -- И на том спасибо, - пробормотала я и выключила свет.
  
   Проснулись мы одновременно от громкого и нетерпеливого звонка в дверь. На часах 11.30. Ничего себе! Поспали! Хорошо, что воскресенье и не надо в училище.
  
   Накинув халатик, пошла открывать. Догадывалась, что явился Голубенко. Так и оказалось. Павел, как обычно, громко возмущался тем, что не может застать меня дома. Попутно он разделся, переобулся в принесенные с собой тапки.
  
   Эти тапки, завернутые в газетку и каждый раз извлекаемые из кармана куртки, всегда удивляли меня. Порой я задумывалась над тем, постоянно ли он таскает их с собой, или только тогда, когда идет в гости. Куда ещё он носит эти тапки - к знакомым девушкам, к друзьям, к родственникам? Как там реагируют на подобную предусмотрительность.
  
   Голубенко, тем временем, очутился в комнате. Разумеется, он сразу увидел разобранную постель и Скворцова, поспешно натягивающего брюки.
  
      -- Быстро же вы спелись, - мерзко ухмыляясь, произнес он. - Кому ты поверила, лапочка? Этот маменькин сынок попользует тебя и бросит.
  
      -- Паша!
  
      -- Что, Паша? Ты бы сначала поинтересовалась, как развлекаются наши курсантики. Спорят или в карты играют на девушек. У них, между прочим, это любимые забавы.
  
      -- Правда? - спокойно спросил Никита. - Не знал. Спасибо, что просветили.
  
      -- Сопляк! - зло выговорил Голубенко. - Что папочка денег не дает на платных телок? Решил на халяву попользоваться чужой бабой.
  
   Я молчала. Что говорить, если человеку не нужны никакие объяснения? Никита, быстро сориентировался. Он, решив, что "вечер перестал быть томным", что пора заканчивать переговоры, приступил к действиям. Ловко в одну секунду он скрутил Голубенко и вынес его в подъезд. Куртка, ботинки и пакет отправились вслед за хозяином.
  
   Ошеломленная молниеносной развязкой, я впала в ступор, не в силах шевельнуться или заговорить. Буря эмоций - обида, злость, невысказанные упреки, жалость к себе - захлестывали разум. Больше всего на свете я боялась расплакаться перед Никитой. Не сдержалась, расплакалась.
  
   Никита правильно оценил мое состояние. Не обращая внимания на раздающиеся из подъезда вопли Голубенко, грохот в дверь и непрерывные звонки, он подошел ко мне, обнял, поцеловал и ласково заговорил:
  
      -- Забудь как страшный сон. Он тебя не достоин. Глупенькая моя! Хорошая! Как же я тебя люблю!
  
      -- Давно? - насторожилась я, не в силах его оттолкнуть. Мне так хорошо в его объятиях, так комфортно и спокойно.
  
      -- Давно. Помнишь, в сентябре у нас проходил очередной медосмотр. Понаехала уйма врачей. Их разместили по всему училищу. Ты провожала нас из кабинета в кабинет.
  
      -- Ты все это придумал, чтобы меня утешить. Из жалости, да? - всхлипнула я.
  
      -- Нет. Это не жалость. Я полюбил тебя с первого взгляда. Именно полюбил, а не влюбился. Понимаешь разницу?
  
      -- Понимаю, - я едва дышала от волнения, а Никита крепко прижимал меня к себе, целовал и взволнованно говорил:
  
      -- Любимая моя, хорошая.
  
   Потом он слегка успокоился, я тоже. Мы пошли на кухню. Я включила чайник, достала чашки, заварку. Села у стола, устало спросила:
  
      -- Как же так, Никита? Почему ты молчал?
  
      -- После той встречи на медкомиссии я разузнал о тебе все, что мог. Адрес, номер телефона. Про Голубенко. Я считал, что ты с ним счастлива. Поэтому не приближался. Потом нас направили на хозяйственные работы в санчасть. Мы с тобой познакомились и провели вместе целый день. Галина, заметив, что я готов петь и летать от счастья, пристала с вопросами. Я раскололся. Оказалось, что вы с Галей не просто знакомы, вы - подруги. Она обрадовалась и попросила привезти тебя к нам домой.
  
      -- Ты меня придумал, Никита! - воскликнула я, потому что все ещё не верила своим ушам. Это я, невзрачная серая мышка, пробудила в сердце прекрасного замечательного сказочного принца такое сильное чувство? Не может быть! Нет, он впрямь, что-то напридумывал. У парня богатое воображение.
  
      -- Если бы, - вздохнул Никита. - У меня было время утвердиться в своем чувстве. И узнать тебя я успел. Почему ты мне не веришь? Я ведь не просто так. Давай поженимся! Хоть завтра заявление подадим.
  
      -- Замуж. Ты зовешь меня замуж? - воскликнула я.
  
      -- Конечно. Ты ведь тоже меня любишь. Я вижу, я знаю. Или ошибаюсь?
  
      -- Нет, не ошибаешься. Ты мне очень, очень нравишься. Я голову теряю... Но так сразу замуж? Страшно! - призналась я. - Вдруг у нас ничего не получится? Я тебе не пара.
  
      -- Почему не пара? - искренне удивился Никита.
  
      -- Глупый! Это только в сказках да в сентиментальных романах богатые молодые люди женятся на служанках.
  
      -- Ты не служанка, - горячо возразил Скворцов.
  
      -- А кто? Сними розовые очки, Никита. Я уборщица, простая деревенская девушка, у которой мама - библиотекарь, отец неизвестно где. Мы едва сводим концы с концами. Тебе родители, вероятно, давно подыскали хорошенькую, образованную и богатую невесту из вашего круга.
  
      -- Из какого круга и почему родители мне невесту должны искать? - недоумевал Никита.
  
   Это наивное и искреннее удивление поразило меня в самое сердце. Я перестала плакать и с интересом прислушалась к его словам. Скворцов продолжал:
  
      -- С чего ты решила, что наша семья какая-то особенная? Обеспеченная, да. Но все, что у нас есть, заработано честным трудом. В том числе и моим. Я ещё в школе работал в строительной бригаде, начинал подсобником, потом понемногу кое-чему научился. Отец всего лишь пару лет занимается административными делами, а до этого работал наравне со всеми. Когда он из армии демобилизовался, набрал бригаду из таких же отставников. Сначала они делали ремонты и строили дачи знакомым, знакомым знакомых. Фирму зарегистрировали не сразу, а когда окрепли, обросли клиентурой, поняли, что смогут потянуть собственный бизнес. Мама все точно рассчитала. Она у меня хороший бухгалтер. Кстати мои родители из простых семей. Мама тоже из деревни. В нашей семье наследных принцев и аристократов голубых кровей отродясь не водилось. - Он неожиданно улыбнулся и спросил: - Не веришь? Хорошо. Давай прямо сейчас пойдем к нам. Ты убедишься, что мои родители не снобы и не ханжи. Ты им понравишься, я уверен.
  
   Я не нашла, что ответить. Решила принять предложение Никиты, пойти в гости к Скворцовым и на деле убедиться в правоте его доводов. Или в их ошибочности...
  
   Никита оказался прав. Скворцовы одобрили выбор сына. Свадьбу мы наметили на начало июня, подали заявление в ЗАГС и вполне официально стали женихом и невестой. Никита переехал ко мне. Нам хотелось жить вместе, но я не могла оставить без присмотра порученную мне квартиру. Написала Шестакову о переменах в жизни. Он успокоил. Обучение заканчивается. В июне он должен вернуться в Сибирск.
  
   Глава 6.
  
   Вчера вечером Никита заступил в суточный наряд дневальным по курсу. На курсантском языке это именовалось "стоять на тумбочке". Правда, никакой тумбочки в помине не было, а у входа в спальное помещение стоял самый обыкновенный письменный стол. Имелся и стул, не предусмотренный уставом внутренней службы. Обязанности дневального просты: поддерживай порядок на вверенной территории, бегай с поручениями офицеров, каждые два часа дежурь у телефона и не пропускай в казарму посторонних людей.
  
   Утром в спальных помещениях пусто. На плацу идет утреннее построение и развод на занятия. После развода лавина курсантов заполнит раздевалки, тут же схлынет и до конца занятий воцарится тишина. В обеденный перерыв казарма ненадолго оживет и вновь затихнет до вечера. Начнется самоподготовка. Оживут лаборатории, методические кабинеты, тренажерные залы, библиотека. В медицинской части перед кабинетами врачей выстроятся длинные очереди пациентов. В казарме жизнь возродится только после ужина. Тогда заснуют по коридорам полуголые парни с полотенцами на шее ( из душа - в душ). Из спальных помещений заорут на разные голоса магнитофоны, зазвенят мобильники, запищат пейджеры. Запахнет мужским парфюмом, горелым утюгом и кремом для обуви. Одним словом, наступит самое замечательное "личное время" курсантов.
  
   Но тогда в наряд заступит следующая смена, а Никита Скворцов вернется домой.
  
   Он говорил мне, что ему всегда нравилась военная жизнь. Вероятно, сказывались гены и детство, проведенное в военных городках при гарнизонах, где служил отец. Но, несмотря на это, первые годы обучения в училище дались Никите нелегко. Действительность оказалась суровее, чем представлялось сыну полковника. Династический опыт не давал иммунитета от собственных ошибок, которых он совершил ни много, ни мало, столько сколько положено.
  
   Обучение на последнем курсе приблизилось к гражданским стандартам. Бюджетных ассигнований, выделяемых Министерством обороны на подготовку кадров, едва хватало на весьма скромное содержание преподавательского и обслуживающего персонала. Да и его задерживали, а дотации, компенсации, аттестаты, положенные по закону, зависали в банках и управленческих коридорах. Инфляция съедала все надбавки. Снабженцы ломали головы, где по старым расценкам за новые деньги достать продукты, обмундирование, оборудование. Решили содержать в казарме только первокурсников и иногородних. Местным и семейным разрешили проживание в городе. Особенно трудно приходилось женатым курсантам.
  
   Никита, когда мы первый раз объединили зарплаты, пришел в ужас. Как жить на эти крохи? Тогда он обратился к отцу с просьбой дать ему возможность заработать. Не в строительной бригаде, конечно. В отделе маркетинга. Дмитрий Николаевич отнесся к просьбе сына с пониманием. Единственное условие, выдвинутое им, гласило: "Без ущерба для учебы".
  
      -- Само собой, - принял условие Никита. С воодушевлением и знанием дела, используя каждую свободную минуту, он обзванивал организации, изучал рынок и спрос, вел переговоры с заказчиками. Каждый подписанный контракт давал определенный процент от суммы договора, а значит, приносил финансовую независимость от родителей.
  
   Мне стремление будущего мужа к самостоятельности нравилось, как нравилось всё, что он делал. Я влюблена, счастлива и готова оповестить весь мир о переменах в личной жизни.
  

***

  
   К моему предстоящему замужеству относились по-разному.
  
   Мама, когда познакомилась с моим женихом и его родителями сказала:
  
      -- Хороший молодой человек и семья благополучная. К тебе относятся с уважением. А в остальном... Жить с человеком, не с деньгами. Решай сама, дочь. Тебе виднее...
  
   Ленка Горбунова сначала моим словам не поверила, а потом высказалась без обиняков:
  
      -- Не боишься?
  
      -- Чего?
  
      -- Подвоха.
  
      -- С чего бы такому умненькому, красивенькому и богатенькому брать в жену бесприданницу? - усмехнулась я.
  
      -- Типа того, - согласилась Ленка. - Я бы поняла, если бы ты у нас была писаной красавицей. А так... Не обижайся, пожалуйста, но ты и сама знаешь, что внешность у тебя обыкновенная. И фигурка не эталон. Мозги и душа вроде бы имеются. Но это товар не ходовой.
  
   Я не обиделась на подобную оценку своих достоинств. Ленка во многом права. Мне тоже приходили в голову подобные сомнения. Ответ на них прост:
  
      -- Лен, у нас ведь любовь, понимаешь. Любовь.
  
      -- Ну, да, - соглашалась она. - Любовь до гроба, дураки оба. Впрочем... Скворцов не Голубенко, есть ради чего стараться. Лови момент, подруга.
  
   Фельдшер Ольга Ивановна, присутствующая при этом разговоре, удрученно качала головой:
  
      -- Ты там осторожнее, Танечка. Богатых не поймешь. С виду ангелы небесные, шествуют по дороге, усыпанной цветочками. Приглядишься, а под цветами чужие головы и растоптанные судьбы. Через такую козявочку как ты, перешагнут не глядя. Неизвестно, что на уме у твоего Никиты ...
  
      -- Спасибо, за поддержку, - все же обидевшись на сослуживцев, ответила я.
  
   Вот так, преодолевая предубеждения и зависть окружающих, мы начали совместную жизнь. Все делали вместе - ездили в училище, закупали продукты и готовили еду, занимались. Никита готовился к выпускным экзаменам и защите дипломного проекта. Я, выбрав, наконец, учебное заведение (Институт Бизнеса, специальность - управление персоналом), повторяла школьную программу, осваивала компьютер и практически с нуля учила английский язык. Сначала самостоятельно, а потом пришлось обратиться за помощью к молоденькой преподавательнице английского языка Ирине Федоровне Масловской. Та охотно взялась за репетиторство.
  
   Много времени отнимала подготовка к свадьбе. Безусловно, большую часть забот взвалили на себя Скворцовы. Дмитрий Николаевич занимался организацией и финансированием мероприятия. Никита покупал кольца и заказывал цветы, я - подписывала приглашения для семи десятков гостей, Вера Андреевна отвечала за внешний вид новобрачных. Она отвела меня к знакомой портнихе и заказала не только шикарное подвенечное платье, но ещё несколько праздничных, деловых и повседневных нарядов. Я пыталась отказаться, ссылаясь на дороговизну. Будущая свекровь сказала:
  
      -- Танечка, извини, но твои самошитые наряды хоть и милы, но не подходят новому положению и не имеют стиля.
  
      -- Убого выгляжу? - смутилась я.
  
      -- Нет, я бы так не сказала. Мне нравится, что ты не рядишься в ширпотреб с рынка, стараешься найти свой образ. Но ты не специалист. Давай доверимся профессионалам. Ты убедишься, что можешь выглядеть совсем по-другому - стильно, модно, изящно.
  
   Я доверилась профессионалам и на первой примерке убедилась в правоте слов Веры Андреевны. Поход к стилисту, стрижка и макияж преобразили меня. Серая мышка куда-то исчезла. Появилась интересная молодая девушка, несколько смущенная переменами и новым обликом. Модные наряды изменили не только внешний вид, но и внутреннее самоощущение.
  

***

  
   Вот так за делами и заботами приближался день бракосочетания. Накануне мы остались ночевать у Скворцовых. Соблюдая неписаное правило, Вера Андреевна постелила нам в разных спальнях. Волнение перед предстоящим событием от этого не уменьшилось, а напротив, возросло.
  
   Спала я плохо. Под утро увидела странный сон. Мне снился лабиринт из ослепительно белых комнат-кубов. Я долго блуждала по лабиринту, ломилась в запертые двери, находила открытые и вскоре выбралась в ярко окрашенный коридор. Навстречу шел Никита. Я радостно бросилась к нему и тут же отпрянула. Передо мной стоял незнакомец - размытый силуэт, лицо не в фокусе. Но не Никита. Я попыталась убежать, но мужчина словно приворожил меня. Я не могла сдвинуться с места.
  
      -- Никита! Никита! - звала я.
  
   Мужчина исчез. Появился Никита и сказал:
  
      -- Я здесь, любимая. Я с тобой. Я буду любить тебя вечно...
  
   Я проснулась, посмотрела на часы. Половина седьмого. Через пять часов мы с Никитой станем мужем и женой. В горе и радости, в болезни и здравии. На век. Сколько бы этот век не продлился.
  
   Глава 7.
  
   Училище гудело как улей. Выпускникам и молодым преподавателям предложили трехгодичные командировки в Миротворческие силы ООН. Это - горячие точки - Северный Кавказ, Югославия, Ближний Восток, Афганистан.
  
   Никита, слава богу, удержался от опрометчивого шага и не стал рисковать. Он получил распределение в Сибирский военный округ, в часть расположенную на окраине города. А вот Ирина Масловская соблазнилась на агитацию. Она отправилась на курсы военных переводчиков, а оттуда в Югославию. Я грустила. Ирина славная девушка и хороший педагог. В короткие сроки ей удалось неплохо подготовить меня к экзамену. За это время мы подружились.
  
   Дружба с Ириной, перемены в моей жизни отдалили нас с Леной Горбуновой. Прежняя дружба еле теплилась. Даже на нашей свадьбе Ленка держалась в стороне, хотя была моей свидетельницей.
  
   Однажды Лена не удержалась от комментария:
  
      -- Ты изменилась, похорошела. Просто красавица.
  
      -- Спасибо на добром слове! - улыбнувшись, поблагодарила я.
  
      -- Вот-вот, - воскликнула Лена, - и характер изменился. Спокойная, уверенная. Деньги преображают женщину.
  
      -- Женщину преображает любовь, - уточнила я. - А деньги... Здорово, когда они есть и не надо растягивать месячный прожиточный минимум на три и выбирать между колготками и проездным билетом на автобус.
  
      -- К хорошему быстро привыкаешь, - вздохнула Ленка. - Это уже на вашей свадьбе стало понятно.
  
      -- Тебе не понравилось?
  
      -- Как такая свадьба может не понравиться! Шумно, весело, хлебосольно. Все продумано до мелочей. Понимаешь, просто я на этой свадьбе чувствовала себя Золушкой, заявившейся на королевский бал в лохмотьях.
  
      -- На тебе было замечательное платье! - успокоила я.
  
      -- Пришлось приложить массу усилий, чтобы выглядеть не хуже других. И все же,.. Куда нам, простым смертным со свиным рылом в калашный ряд. Разные мы теперь с тобой.
  
      -- С чего вдруг?
  
      -- С того... Вот смотри. Тебе свекор новое местечко приискал, а мне придется до пенсии за гроши вкалывать. Раньше хоть какие-то льготы и доплаты имелись, а сейчас все поснимали и улучшений не предвидится. Того гляди училище и вовсе закроют.
  
      -- Хочешь, я попрошу Дмитрия Николаевича?
  
      -- Ещё чего! Сама справлюсь или Валуева побеспокою.
  
      -- Кстати, куда он подевался? Вы расстались?
  
      -- Расстались. Сбежал он от меня к жене под каблук. Черт с ним! Поможет так поможет, а нет, на мой век мужиков хватит.
  
      -- Молодец, не унываешь!
  
      -- Что мне остается? ...
  

***

  
   Никита проснулся от запаха кофе и ванили. Открыл глаза. На стуле возле дивана стояла тарелка с ванильным пирогом и чашка горячего кофе. Чашка новая, незнакомая, из перламутрового фарфора с его именем, начертанным золотым затейливым курсивом. Рядом лежал футляр с командирскими часами. Никита давно мечтал о таких. Я знала, что подарить мужу на день рождения и исподволь наблюдала за его пробуждением. Потом кинулась в ванную и сделала вид, что мою голову. Именинник влетел в ванную, поцеловал меня в открытое плечо и удалился. Потом, усевшись рядышком на диване, мы уничтожали пирог, запивая его не успевшим остыть кофе. Мы забыли обо всем на свете и чуть не опоздали в училище.
  
   День рождения Никиты решили отмечать в кафе. В нашей новой квартире - ремонт полным ходом, а в старой - узлы и коробки. У родителей - неудобно.
  
   Вечером, спускаясь к такси, я вспоминала наш первый поход в ресторан, единственное парадное платье и собственные волнения. Сегодня я тоже волновалась, но по другому поводу. Придет ли вовремя такси, понравится ли кафе Никитиным родителям, правильно ли я выбрала из нового гардероба светло-кофейное платье с открытой спиной и правильно ли подобрала к нему полупрозрачный шифоновый шарф, сумочку и туфли? Никиту в свои волнения я не посвящала, старалась держаться уверенно, с достоинством.
  
   Скворцовы, а также друзья Никиты: одноклассник Денис Красуцкий, его девушка Наташа, товарищ по училищу Анатолий Глушков с женой Катей ждали нас у входа в зал. Когда все собрались, прошли в зал. Столик, заказанный заранее, располагался поодаль от эстрады, в нише. Таким образом, мы видели всех, а нас скрывала колонна.
  
   Дмитрий Николаевич - старший по званию и по возрасту - отдал приказ о начале праздника и произнес первый тост. В бокалах запенилось шампанское. Никита не успевал есть и пить, выслушивая поздравления и принимая подарки. Фантазия гостей отличалась оригинальностью, каждый тост сопровождался взрывом хохота. Закуски исчезли со стола со скоростью близкой к реактивной, после рабочего дня все проголодались. Потом принесли горячее.
  
   Мы решили сделать перерыв и потанцевать. Старшие Скворцовы к нам присоединились, решили вспомнить молодость. Денис подошел к эстраде и заказал вальс.
  
   Заиграла музыка. Пары вышли в круг. Сейчас редко танцуют вальс. Неудивительно, что наш танец тотчас приковал к себе внимание присутствующих. Шум за столиками постепенно стих. Когда музыка смолкла, раздались аплодисменты.
  
   Ансамбль заиграл ритмичную современную композицию. Танцплощадка заполнилась танцующими. Денис и Наташа остались танцевать, а остальные двинулись к столику.
  
      -- Скворцовы! Здравия желаю!
  
   Высокий красивый мужчина, пробираясь сквозь толпу, приветливо махал нам рукой. На вид ему лет тридцать или около того. Меня поразили длинные темные волосы, забранные сзади в модный хвостик и яркие голубые глаза. Держался он открыто, свободно и доброжелательно, словом, как старый знакомый и друг семьи. Но старшие Скворцовы приняли его приветствие крайне холодно, сдержанно поздоровались и все.
  
      -- Отличный вальс! - не реагируя на холодность, похвалил мужчина. - Хоть сейчас на конкурс.
  
      -- Откуда ты здесь, Иван? - растерянно оглядываясь, равнодушно осведомился Дмитрий Николаевич.
  
   Мужчина беспечно ответил:
  
      -- Обмываем с партнером удачную сделку. У меня свой бизнес. Недвижимостью занимаюсь. А вы какими судьбами забрели сюда?
  
      -- У Никиты день рождения, - ответила Вера Андреевна.
  
      -- Поздравляю, Никита! Ты совсем взрослый. Давно тебя не видел. С нашего с Колькой выпускного...
  
      -- Прости, Иван! Нас ждут, - прервала воспоминания знакомого Вера Андреевна.
  
   Она подхватила нас под руки, повела к столику. Дмитрий Николаевич пошел следом. Сконфуженный красавец остался один, постоял немного и скрылся за спинами танцующих.
  
   Тут Никита, молчавший до сих пор, тихонько воскликнул:
  
      -- Это Ваня Потехин! Друг нашего Коли. Они вместе служили на Северном Кавказе. Вы говорили, что он тоже погиб в Чечне.
  
      -- Потехин жив и здоров, как видишь, - хмуро произнес Дмитрий Николаевич, а Вера Андреевна добавила:
  
      -- Какой ценой неизвестно...
  
      -- Мама, что ты говоришь! Потехин нормальный мужик, настоящий, он не мог...
  
      -- Тем не менее, Николай погиб по его вине, - мрачно процедил Дмитрий Николаевич.
  
      -- Тогда поведайте мне эту жуткую историю. Я же не в курсе...
  
      -- Не сейчас, сыночек. Позже поговорим, - успокоила разгоряченные страсти Вера Андреевна. - Видишь, гости скучают, а Танечка испугалась наших тайн.
  
      -- Нет, нет, я не испугалась, - успокоила я свекровь.
  
      -- Вот и хорошо, - воскликнул Никита и потащил меня танцевать.
  
   День рождения продолжался.
  
   Перед сном, вспоминая прошедший день, я думала о неожиданной встрече в кафе:
  
      -- Интересно, что натворил этот загадочный Иван Потехин? - и тут же поймала себя на крамольной мыслишке: - Красавец! Имя простенькое, без претензий, но запоминающееся.
  
   Глава 8.
  
   В конце июня установилась сухая теплая летняя погода. Люди радовались солнцу, теплу и стремились проводить выходные дни на природе. Дача, пляж, скамеечка в парке или у подъезда. На свежий воздух выползали даже самые ленивые.
  
   Мы собирались в Листвянку и бестолково сновали туда-сюда по новой квартире, где сохранился запах стройматериалов и, вообще, царил нежилой дух.
  
   Ремонт делала бригада из "Ремстройтэкса" (так называлась фирма Скворцовых), дизайн разрабатывал знакомый дизайнер. Я, когда узнала, сколько денег вложено в квартиру, пришла в ужас. Свекровь успокоила:
  
      -- Сделаем один раз и надолго. И не считай ты каждую копейку, пожалуйста! Вы оба работаете на фирму. Значит, заслужили.
  
   Да, теперь в "Ремстройтэксе" работали оба. Точнее, я временно подменяла мужа, пока он сдавал государственные экзамены и защищал диплом. Ничего сложного, как оказалось. Я быстро вошла в курс дела. Общение с людьми мне всегда нравилось, я легко устанавливала контакты, договаривалась и оговаривала пункты сделки, составляла черновик договора, затем отправляла клиента в фирму для окончательного подписания. Никита передал мне клиентскую базу данных, архив типовых договоров, прейскурантов и прочие необходимые документы. Это значительно упростило и облегчило работу. Конечно, приходилось советоваться со знающими людьми по каждому пустяковому поводу, учиться на ходу, но Скворцовы приветствовали и поощряли мою инициативу. Никита восторженно восклицал:
  
      -- Всегда знал, что ты бриллиант. Вот послужу маленько Родине, выйду в отставку, будем работать вместе.
  
      -- Маленько - это сколько? - улыбаясь, интересовалась я. - Лет двадцать?
  
      -- Примерно. Ты против?
  
      -- Нет, служи на здоровье. Я пока получу образование, нарожаю и воспитаю детей...
  
      -- Сделаешь карьеру...
  
      -- Образцовой жены офицера? Да.
  
      -- Нет, я имею ввиду карьеру в бизнесе.
  
      -- Спасибо, спасибо! Я уж лучше дома, по хозяйству, с детишками...

***

  
   Деревня Листвянка располагается неподалеку от райцентра Желанное. Настолько рядом, что несведущие люди принимают поселок и деревню за один населенный пункт.
  
   Их разделяет пересохшая речка. Через нее перекинуты два моста - пешеходный и транспортный, ведущие к двум главным улицам: Мира и Советской. Улицы спускаются к озеру, окруженному лесом с трех сторон. Из города в Желанное ходит электричка. Дорога занимает сорок минут. На "Пежо" мы домчались за тридцать.
  
   Наш дом расположен на улице Мира в типовом рубленом доме. Когда-то дом Веберов, как и все дома на улице Мира, принадлежал совхозу "Целинный". Потом, когда совхоз разорился, жильцы приватизировали дома, став их полноправными хозяевами.
  
   Моя мама работает в сельской библиотеке, получает мизерную зарплату. Нас выручает хозяйство - курочки, поросята, корова, огород, а ещё ближайший лес с грибами и ягодами.
  
   Маму я заметила издалека. Она ждала нас на улице, на скамеечке возле цветущего палисадника. Пока Никита выгружал коробки и сумки из багажника, она увлекла меня в сторонку:
  
      -- Иди сюда, дочь, что скажу.
  
      -- Что случилось, мама?
  
      -- Отец приехал с утра пораньше. С новой семьей.
  
      -- С Севера? - охнула я.
  
      -- Говорит, что в Сибирске на стройке работает.
  
   Отец ушел от нас давно, лет пятнадцать назад. Когда в совхозе не стало работы, он завербовался на стройки Севера. Первое время изредка писал, иногда присылал какие-то деньги. Потом как отрезало - ни писем, ни почтовых переводов, ни телефонных звонков. Мама предполагала, что он свил другое гнездо, перестала ждать и надеяться на его возвращение. Я успела забыть, что у меня имеется отец и как он выглядит.
  
      -- Интересно, почему он вдруг про нас вспомнил?
  
   Мама нахмурилась:
  
      -- За разводом примчался и за половиной дома.
  
      -- За какой половиной? - я пристально посмотрела на маму. Та горестно вздохнула и спросила:
  
      -- Твой Никита в законах разбирается?
  
      -- Разбирается, - подтвердила я. - Не волнуйся, мама. Мы этого половинщика быстренько выведем на чистую воду. Никита, - позвала я, - твой тесть объявился. Половину дома требует.
  
   Никита от удивления едва не выронил тяжелую коробку с книгами, потом решительно сказал:
  
      -- Пошли знакомиться!
  
   Мой отец, Василий Михайлович Вебер (толстенький чернявый мужичок с громким голосом и нагловатыми манерами), энергично расхаживал по дому. Он рассказывал приехавшим вместе с ним высокой статной женщине и девочке лет десяти:
  
      -- Видели пересохшую речку? Весной в ней обычно вода стоит. Мы мальчишками по ней на плотах плавали. Школу в центре деревни заметили? Совхозная бригада строила. В Листвянском озере когда-то карасей разводили. Маша, водятся караси в озере?
  
      -- Сроду там ничего не водилось, - проворчала недовольная мама.
  
   Женщина и девочка повернулись на голос и заметили нас. Мы поздоровались. Отец смолк на полуслове и тоже уставился на нас.
  
      -- Экая ты взрослая, Татьяна, - не удержался он от возгласа. - Парень твой?
  
      -- Муж, - ответила я. - Знакомьтесь!
  
   Отец и Никита обменялись рукопожатиями. Мы тоже познакомились. Новую жену отца звали Лидией, девочку Аней.
  
   Все чувствовали себя неловко. Бесцеремонность отца любого выбьет из колеи. Лидия принялась извиняться за внезапное вторжение, объяснять, что никогда бы не побеспокоила и удержала мужа от опрометчивого шага, если бы не необходимость. Веберы собрались в Германию на постоянное место жительства. Но их брак не зарегистрирован, денег на переезд нет. Василий вспомнил о первой семье и о доме в Листвянке.
  
      -- По закону мы муж и жена, моя доля в собственности имеется, прописка тоже. Я консультировался, имею право, - говорил отец.
  
   Мама растерянно молчала. Возместить долю она не в состоянии. Продать этот дом и купить за оставшиеся после раздела деньги другое жильё не реально. Судиться противно и результат не ясен.
  
   Никита, как всегда, мгновенно оценил ситуацию. Сначала, как он мне потом рассказал, он решил избавиться от наглого родственника, сунув ему подачку - отступные. Потом присмотрелся и понял, что видел этого мужика раньше и даже вспомнил, где видел. Тогда он понял, что разрулит ситуацию в два счета, бесплатно, без всякого ущерба для нас.
  
      -- Василий Михайлович, где вы работаете? - осведомился Никита.
  
      -- В строительной фирме "Ремстройтэкс", - охотно ответил отец.
  
      -- В бригаде Сизова?
  
      -- Ты откуда знаешь?
  
      -- Вы меня не помните? Я Никита Скворцов. Работал с вами лет пять назад, целое лето, на каникулах. Забыли?
  
      -- Постой, постой. Помню, работал с нами мальчонка. Сын нашего хозяина... - отец осекся и с удивлением уставился на зятя. - Никитка?
  
      -- Да, дядя Вася, это я.
  
      -- Ничего, здоровый вымахал. Так выходит, что мы с тобой теперь близкие родственники и Дмитрий Николаевич мне сват?
  
      -- Выходит, - согласился Никита и предложил: - Выйдемте во двор, покурим, обмозгуем дела.
  
      -- Пойдем, зятёк, - быстро согласился отец.
  
   Курили и мозговали они долго, около часа. Вернулись довольные друг другом. Мама с Лидией за это время успели приготовить обед. Я разобрала привезенные коробки. Там находились вещи со старой квартиры. В новый интерьер они не вписались, а выбросить жалко. Анечка помогала мне. Мы разговорились. Ане недавно исполнилось десять лет. Она окончила третий класс. Каникулы проводила скучно. Подружки разъехались. Родители на работе. Сидит целыми днями одна дома у телевизора, читает, занимается домашними делами.
  
      -- Что ж ты никуда не поехала? В летний лагерь, например.
  
      -- Отец не пускает. Говорит, делать там нечего. Баловство одно. Ты давно замужем?
  
      -- Недавно.
  
      -- Дети у вас есть?
  
      -- Откуда. Рано ещё. Не успели.
  
      -- Хочешь ребеночка?
  
      -- Очень хочу. И Никита хочет.
  
      -- Он у тебя хороший?
  
      -- Самый лучший...
  
   После обеда гости засобирались домой. Когда они ушли, мы с мамой накинулись на Никиту с вопросами:
  
      -- Что вы там обмозговали?
  
      -- Не волнуйтесь! Все в порядке. Наш юрист подготовит документ о разводе. Подпишите и все.
  
      -- С домом что?
  
      -- Дележ собственности отменяется. Пусть радуется, что под суд не пойдет.
  
      -- За что?
  
      -- Он знает за что.
  
      -- И все же... Никита, мы должны знать. Он нам не чужой, - настаивала я.
  
      -- Не бойтесь, ничего жуткого и ужасного он не совершал, - с улыбкой пояснил Никита. - Просто я не зря с ними целое лето работал. Видел кое-что, но смолчал. Понимаете, некоторые наши рабочие правила нарушают. Стройматериалы подворовывают или с клиентов деньги вымогают якобы за срочность. Себе в карман. Дядя Вася в том числе. Я только намекнул, что расскажу отцу о его проделках, он и отступил.
  
      -- О чем же вы так долго беседовали? - удивилась я.
  
      -- Твой отец юность вспоминал.
  
      -- Ох, сынок, не повезло тебе с родственниками, - покачала головой мама. - Не даст он тебе покоя.
  
      -- Справимся, Мария Петровна, обязательно справимся...
  
   Глава 9.
  
   Никита метался по квартире в поиске конспектов, учебников и зачетки. Конспекты и учебники - ерунда, а вот без зачетки на экзамен не пустят. Сегодня - последний, решающий, потому очень ответственный. Конечно, он волновался. Найти ничего не мог именно из-за волнения.
  
   Я всё прекрасно понимала. Привычно заправляла постели, готовила завтрак, разыскивала зачетку. Нашла. Во внутреннем кармане парадного кителя. Проделывала я все спокойно, терпеливо, без упреков и ворчания.
  
   Никита не удержался от замечания:
  
      -- Ну и выдержка у тебя! Я всё жду, жду, когда ты начнешь ругаться.
  
      -- Выходит, что, разбрасывая вещи, ты просто проверяешь меня. На самом деле ты чистюля и аккуратист? Это новость!
  
      -- Нет, я не проверяю. Удивляюсь. Моя неорганизованность даже маму с бабушкой раздражает. Ты ничего, терпишь.
  
      -- У каждого свои недостатки. Бывает хуже...
  
      -- Бывает, - согласился Никита. - Это, например, когда некоторые, цены себе не знают и знать не хотят.
  
      -- Камешек в мой огород?
  
      -- В твой. Сколько можно тряпкой махать? Пора найти достойную работу.
  
      -- Ты меня стыдишься?
  
      -- Не говори глупости.
  
      -- Тогда в чем дело? Мне достаточно того, что я тебе помогаю.
  
      -- Спасибо! Скоро помощь не понадобится. Ты сможешь не работать. Поступай в институт, учись. Пожалуйста! Но я думаю, что с твоими талантами... Тем более, пока у нас нет детей.
  
   Я ничего не сказала, вышла из кухни. Отсутствовала всего несколько минут, вернулась с сумочкой в руках. Из неё я достала тетрадку и, ни слова ни говоря, протянула её мужу.
  
      -- Что это?
  
      -- Медицинская карта из женской консультации. У нас будет ребенок, Никита, - торжественно сообщила я. - Так что про учебу и работу придется пока забыть. Кто меня примет, беременную?
  
      -- Давно тебе известно про ребенка? - хмуро поинтересовался он, машинально перелистывая тетрадку.
  
      -- Догадывалась давно, а подтвердилось вчера.
  
      -- Почему не сказала?
  
      -- Собиралась сегодня вечером с тортиком и свечками. Чтобы красиво... Романтика и всё такое... - объяснила я. - Обмыли бы сразу и твой последний экзамен и это событие. Прости...
  
      -- Ладно, чего уж..., - миролюбиво согласился Никита. - Новость хорошая. Нет, замечательная новость, классная, сногсшибательная... - Никита подошел ко мне, обнял, поцеловал и спросил: - Интересно, кто у нас родится - мальчик или девочка?
  
      -- Мальчик, - убежденно ответила я. - Готовь имя наследнику.
  
      -- Выбрал, Николай, - объявил Никита. - В честь брата.
  
   Я не удивилась, мало того, ожидала услышать именно это имя. Николай являлся для младшего брата кумиром, почти таким же непререкаемым авторитетом, как отец. Смерть Коли явилась для него тяжелым ударом.
  
   Но, чтобы мой сын стал вторым Николаем Скворцовым! Нет! Упаси бог!
  
      -- Почему? - недоумевал Никита, когда я поведала ему свои страхи.
  
      -- Боюсь, что малыш повторит судьбу дяди.
  
      -- Бредни! Бабьи сказки! Таким образом будущее не программируется.
  
      -- Сказки не сочиняют без оснований, - чуть не плакала я. - Да, я глупая, я верю, что выбор имени влияет на судьбу ребенка.
  
      -- Ладно, - смягчился и уступил Никита. - Сделаем по правилам. Обратимся к астрологам, к ведьмам, погадаем на кофейной гуще, на картах и ... На чем там ещё обычно гадают?
  
   Он схватился за газету с объявлениями, чтобы разыскать телефон астрологического центра. Я, улыбаясь сквозь слезы, едва удержала его:
  
      -- Подожди. У нас семь месяцев впереди. Подумаем. Лично мне всегда нравилось имя "Никита".
  
      -- Только имя? - лукаво посмотрев на меня, поинтересовался он. - А как же шекспировское: "Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет"?
  
      -- Желаете ещё раз услышать о моей любви к вам, сэр? Пожалуйста? "Любовь богаче делом, чем словами". Тоже Шекспир и тоже "Ромео и Джульетта", между прочим. Только мы с тобой из другой сказки.
  
      -- Ах, извините, я забыл! Вы у нас, кажется, Спящая Царевна, а я - Прекрасный Принц. Впрочем, меня вполне устраивает данный вариант. Насколько я помню, там счастливый конец. Жили они долго и счастливо, умерли в один день. На следующее утро после свадьбы.
  
      -- Не шути так, пожалуйста.
  
      -- Глупая, я говорю про бриллиантовую свадьбу. Значит, у нас впереди целых семьдесят пять лет.
  
      -- Ну, на бриллиантовую свадьбу я согласна...
  

***

  
   Утренний разговор затянулся, мы чуть не опоздали. Хорошо, что не попали в пробку. К училищу подъехали за пять минут до начала рабочего дня.
  
   От остановки, от автостоянки, из городка к КПП тянулись ручейки, спешащих на работу и учебу офицеров, курсантов, сотрудников училища. Среди военной формы яркими пятнами летних платьев мелькали редкие женские фигурки.
  
   Сразу за проходной возле раздвижных ворот стоял дежурный "УАЗ". В кабине сидел Голубенко. Мы не виделись с того злополучного дня, когда Никита фактически выбросил его на лестницу. Голубенко окликнул меня, я подошла.
  
      -- Здравствуй, Павлик!
  
      -- Привет! Как жизнь? - спросил он.
  
      -- Прекрасно! А у тебя?
  
   Я задавала вопросы равнодушно, не интересуясь ответами, при этом постоянно оглядываясь на стоящего неподалеку Никиту. Голубенко моё поведение раздражало, но он старался не подать вида и отвечал с фальшивым безразличием.
  
      -- Нормально живу. Женюсь скоро.
  
      -- Поздравляю! Кто она?
  
      -- Соседка с двумя детьми, - похвастался Голубенко.
  
   Я недоуменно пожала плечами:
  
      -- Что ж! Не захотел соединиться с одинокой женщиной и растить собственных детей, содержи чужих.
  
      -- Злишься? - усмехнулся обиженный Голубенко.
  
      -- Ничуть, - качнула головой я. - Рада за тебя. Извини, пора, опаздываю.
  
   И я заспешила к терпеливо ожидающему меня мужу. Оживленно переговариваясь, мы пошли к административному корпусу...
  

***

  
   Сдав экзамен, Никита первым делом забежал ко мне.
  
      -- Результаты ещё не объявляли. Думаю, все в порядке, пятерка обеспечена. Попросил Тольку Глушкова, он мне перезвонит.
  
      -- Ты куда? - поинтересовалась я.
  
      -- Кто-то хотел тортик и романтический ужин. Поеду, приготовлю.
  
      -- Конечно, поезжай, - согласилась я, - а то видишь, у нас сегодня сумасшедший день...
  
   В медицинской части с утра не протолкнуться, хвосты очередей перед каждым кабинетом. Лето, жара, а у людей ангины, фарингиты, болят зубы и скачет артериальное давление. Как назло, в такой чехарде как из дырявого мешка одна за другой сыплются мелкие пакости. То в аптеке уронят стеклянный шкафчик с медикаментами, то водопроводную трубу в физиокабинете прорвет.
  
      -- Бензина хватит? - напомнила я.
  
      -- По дороге заправлюсь, - ответил он и помахал на прощанье рукой: - Пока, пока. Не задерживайся!
  
   Никита уехал, а я металась из кабинета в кабинет. Подтирала воду под прорвавшейся трубой, выносила окровавленные бинты из перевязочной, собирала осколки шкафчика. Я не сразу заметила стоящего в дверях аптеки начальника санчасти Икотова. Когда заметила, удивилась. Чего это он стоит, молчит и смотрит как-то странно. Я выбралась из-под стола, куда влезла, доставая закатившийся пузырек, и спросила:
  
      -- Сергей Витальевич, что случилось? Ещё одну трубу прорвало?
  
      -- Пройдемте ко мне в кабинет, Татьяна Васильевна, - пригласил он каким-то странным голосом, отводя взгляд. - Елена Алексеевна закончит уборку.
  
   Меня сразу насторожило поведение начальника, его обращение по имени-отчеству. А то, как безропотно принялась за уборку Лена Горбунова, вовсе ошеломило. Чтобы Ленка не спорила с начальником! Быть того не может! Видно, в самом деле, случилось что-то из ряда вон выходящее.
  
   В кабинете Икотов усадил меня на стул и осторожно начал:
  
      -- Танюша, золотце! Сейчас подойдет машина начальника училища и мы с тобой поедем в Больницу скорой медицинской помощи.
  
      -- Ладно, Сергей Витальевич. Генерал заболел, нужна сиделка?
  
      -- Нет, милая. Генерал здоров, слава богу. Авария на Северном виадуке. В наш дежурный УАЗ врезался грузовик. Водитель сержант Голубенко почти не пострадал, а вот пассажир в тяжелом состоянии.
  
   У меня отлегло от сердца. Голубенко вне опасности. Хоть и не всё между нами гладко, зла я ему не желаю. Про пассажира спросила, просто из вежливости.
  
      -- Кто ещё находился в автомобиле, Сергей Витальевич?
  
   Икотов опустил глаза и тихо произнес:
  
      -- Курсант Скворцов.
  
      -- Никита! Почему?
  
      -- Откуда мне знать! Голубенко подвозил его, наверное.
  
      -- Да, наверное, - согласилась я, всё ещё плохо осознавая происходящее, пытаясь что-то объяснить и начальнику и самой себе. - У Никиты бензин заканчивался, а он спешил. Хотел романтический ужин приготовить...
  
   Икотов заботливо предложил:
  
      -- Успокоительного накапать?
  
      -- Пока не надо, - отказалась я. - Что с моим мужем?
  
      -- Точно не знаю. По телефону сказали, что черепно-мозговая травма, состояние крайне тяжелое, он в реанимации.
  
      -- Скворцовым сообщили?
  
      -- Когда? Как узнал, сразу к тебе.
  
      -- Позвоню? - спросила я.
  
   Икотов кивнул.
  
   Я сходила в сестринскую, взяла записную книжку, вернулась в кабинет начальника. Затем сняла трубку городского телефона и набрала рабочий номер Дмитрия Николаевича. Бесцветным голосом сообщила ему о случившемся. Мы договорились встретиться в больнице.
  
   Сергей Витальевич Икотов подумал и сказал:
  
      -- Чего на свете не бывает? Может, выживет...
  
   Глава 10.
  
   Никита Скворцов умер. Две недели он находился в коме. Врачи боролись до последнего, пользуясь тем, что семья обеспеченная и в состоянии оплатить дорогостоящее лечение. Курсанты-доноры неоднократно сдавали кровь. Мы с Верой Андреевной неотлучно, подменяя друг друга, дежурили в палате. Дмитрий Николаевич договорился о консультации с самым известным в городе специалистом по черепно-мозговым травмам. Профессор с мировым именем приехал в больницу, осмотрел Никиту, изучил историю болезни, внес изменения в план лечения. Но все оказалось напрасным. Скворцовы потеряли ещё одного сына, на этот раз младшего. Я потеряла мужа.
  
   Закончился угар дежурств, похорон и поминок. Я ходила как зомби, почти не ела, плохо спала. Начался жуткий токсикоз. Тошнота, полуобморочные состояния, любой резкий запах вызывал страшную рвоту.
  
   В голове крутился сон, который я видела накануне свадьбы. Никита ушел, потом вернулся и обещал вечную любовь. Какую любовь? Где? На том свете? Нет, увольте, умирать не собираюсь. Хочу жить, хочу родить Никитиного сына.
  
   Эти мысли вернули меня к жизни. Я заставила себя есть и спать. Покупала фрукты, соки и овощи, впихивала в себя ненавистный с детства творог. Каждый вечер гуляла вокруг дома. Мужественно боролась с токсикозом, который вскоре прошел, потому, что я педантично выполняла врачебные предписания.
  
   Вера Андреевна отвела меня к частному гинекологу. Он уверил, что плод развивается нормально, мамочка чувствует себя прекрасно, и что все будет замечательно. Участковый врач, где я наблюдалась, говорил то же самое. Эти единодушные уверения придавали сил и внушали некоторый оптимизм.
  
   Все это время я часто навещала Скворцовых. Я понимала, что будущий ребенок единственная отрада для них, а особенно для Валентины Кирилловны. Ей приходилось труднее всех. Дочь и зять бросились как в омут с головой в работу. Бабушке Вале цепляться не за что. Потеря второго внука едва не привела к инфаркту. Тогда я включила её в заботы о будущем правнуке. Мы вместе готовили малышу приданое, смотрели видеокурс для будущих мам, гуляли по Набережной.
  
   После нескольких месяцев кошмара жизнь вошла в спокойное русло. Сказка кончилась, часто думала я. Царевна осталась без Принца. Но жизнь продолжается. К старому возврата нет. Прошлое осталось в прошлом.
  
   Хотя однажды прошлое все-таки напомнило о себе. Явился Голубенко. Я не желала видеть его и разговаривать с ним, но он настоял. Между нами состоялся недолгий разговор.
  
      -- Прости! Я не виноват. В нас врезался грузовик. Состоялся суд, виновный получил срок.
  
      -- Я была на суде и все знаю. Скажи лучше, как вы оказались вместе?
  
      -- Он ждал автобус. В его французе горючка закончилась. Я все равно в город ехал, предложил подвезти. Знаешь, мне хотелось понять, чем он лучше меня.
  
      -- Понял?
  
      -- Нет.
  
      -- Все просто, Паша, - снисходительно усмехнулась я. - Никита меня любил, а ты нет. И моей любви ты не хотел. Ходил так просто, мужскую нужду справлять...
  
      -- А ты какую нужду справляла? - обиделся он.
  
   Я ответила:
  
      -- Хотела замуж за тебя выйти. Думала, что люблю. Не знала ещё, какая она, настоящая любовь. Думала такая, как у нас с тобой. Ошибалась.
  
      -- Простишь? - перебил мои объяснения Голубенко.
  
      -- Прощаю. Теперь уходи. Мне тяжело...
  
   Я поднялась и распахнула перед ним дверь. Голубенко презрительно и брезгливо покосился на мою пополневшую фигуру, сказал: "Пока!" и ушел.
  

***

  
   Время летело быстро. Меня перевели на легкий труд в отдел воспитательной работы, где я составляла справки и подшивала документы. Относились ко мне с сочувствием и пониманием. На старую работу частенько забегала, чтобы поболтать с Леной и Ольгой Ивановной. Наши разговоры сводились в основном к рекомендациям по беременности, уходу за младенцами и воспитанию детей. Я внимательно слушала советы опытных мамочек, кое-что даже записывала. Взяла в библиотеке несколько полезных книжек. Словом, готовилась к материнству. В декабре ушла в декрет, а в феврале 2002 года родила Саню. Александра Никитича Скворцова.
  
   Роды прошли благополучно. Я лежала в платном отделении, в отдельной палате, окруженная вниманием и заботой. Из клиники нас забирали новоиспеченные бабушки и дедушки, будущая крестная Лена Горбунова и будущий крестный Толя Глушков. В няньках и подарках недостатка не наблюдалось. Я боялась только одного, что сынишку забалуют. Но он рос спокойным, веселым и общительным.
  
   К лету я привыкла к новому положению и поступила на заочное отделение Института Бизнеса, чтобы получить образование менеджера по работе с персоналом. Учеба продвигалась успешно, а подключенный Интернет значительно облегчал процесс. Отпала необходимость сидеть в библиотеке, отлучаясь из дома. На время сессии меня выручала Валентина Кирилловна, охотно остававшаяся с Саней.
  
   Незаметно я окончила два курса. Саньке скоро три года. Он вполне осмысленный человечек. Пора ему в детский сад, а мне на работу. Нет, не в училище. Решила найти что-нибудь близкое к будущей специальности. Помощник руководителя, референт, офис-менеджер, администратор, секретарь. Предложений в Интернете достаточно. Я разослала резюме. Несколько фирм откликнулись и пригласили на собеседование.
  
   До этого момента свои планы я держала в тайне. Теперь пошла к Скворцовым и выложила все откровенно.
  
   Сообщение вызвало удивление. Вера Андреевна напомнила:
  
      -- В училище для тебя берегут ставку инспектора учебного отдела.
  
      -- Спасибо! Но там все напоминает о Никите. Я написала заявление об уходе.
  
      -- Хорошо, Таня, - согласился Дмитрий Николаевич. - Не хотите возвращаться на прежнее место, замечательно. У вас ещё два с половиной курса впереди. Учитесь спокойно. Вы ведь не бедствуете.
  
      -- Конечно, благодаря вашим заботам у нас все есть. Признательна вам за поддержку и помощь. Но поймите, я не привыкла сидеть на чужой шее. Саня подрос. Я в состоянии сама обеспечивать себя и сына.
  
      -- Не говори, глупости, Татьяна! - раздраженно воскликнула свекровь.
  
      -- Танечка, я вас понимаю, - миролюбиво произнес свекор. - Ваше стремление к независимости похвально, как похвален и ваш порыв применить на деле приобретенные знания. Почему бы вам не работать с нами? Я готов взять вас... Пока не знаю кем, но мы это быстро решим. Надо посмотреть штатное расписание.
  
      -- Спасибо, Дмитрий Николаевич, - отказалась я. - Но я уже нескольким фирмам подтвердила желание прийти на собеседование.
  
      -- Не поздно переиграть.
  
      -- Извините. Не хочу выглядеть неблагодарной, но полностью зависеть от вас я тоже не хочу. Спасибо Никите. Он разбудил меня от спячки, дал уверенность в себе, предоставил почти безграничные возможности. Теперь позвольте мне самой ими воспользоваться. Если я чего-то добьюсь в жизни, то добьюсь самостоятельно.
  
      -- Это гордыня, Таня! - воскликнула Вера Андреевна.
  
      -- Гордыня, - согласилась я. - Но и вам так лучше. Никто не упрекнет в том, что вы разводите семейственность и из-за одного только милосердия тянете в бизнес тупую невестку.
  
      -- Ты не тупая...
  
      -- Подождите, Вера Андреевна, не перебивайте. Дмитрий Николаевич, вероятно, я приду работать в вашу фирму. Приду... Но это произойдет только тогда, когда я стану грамотным и опытным специалистом.
  
   Скворцов не мог скрыть изумления и сказал:
  
      -- Что ж, Таня, меня вы убедили. Дерзайте! Но как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Словом, если не сложится, обращайтесь. Местечко я вам подготовлю...
  
   Я поблагодарила Скворцовых и на следующий день приступила к реализации планов.
  
   У меня все получится. Должно получиться. Ведь этого хотел Никита...
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"