Нынешним летом довелось мне с друзьями путешествовать по горным уголкам Кавказа. За пять дней мы планировали напитаться романтикой и гостеприимством северной Грузии, осмотреть старинные крепости и монастыри, запечатлеть в памяти и фотографиях фантастическую красоту озёр Абуделаури и седых вершин Хевсурети.
Путешествовали мы каждый год ещё со школьных времен. Тогда выклянчивали разрешение у родителей и взахлёб автостопили по краю. Двадцать лет спустя друзьям приходилось отпрашиваться у жён, а я все ещё наслаждался холостятской свободой. Каждый утро и вечер вдали от дома приятели устраивали привычную игру "забраться повыше, чтобы отправить дежурную sms", мне же доставались хлопоты по сбору дров и разведению костра.
Запасы спиртного мы уничтожили в первые дни, и уже на третьи сутки вечерний привал омрачился тенью досадной трезвости и легким налетом скуки.
Позади остались утомительный переход через гору Чаухеби и трехчасовой бросок через перевал Рошка. Освободившееся от тяжести рюкзака тело настойчиво требовало отдыха; опьяненная свежим воздухом душа желала застольного разговора.
А вокруг раскинулось разноцветное лето. Яркая зелень густых кустарников и могучих дубов чередовалась с благородной серостью горных кряжей и холодной синевой стремительных рек. В пышных зарослях белоснежного рододендрона чирикала припозднившаяся пичуга. Красное закатное солнце медленно исчезало за мельхиоровыми скалами Чаухи.
К наступлению темноты мы уже поужинали и устало развалились вокруг костра, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Глядели в ночное небо, отыскивая знакомые созвездия; вспоминали школьное прошлое. Разговор не спеша перетекал с одной темы на другую. По закону пионерских лагерей любая вечерняя болтовня скатывается на мистику. Не минуло это и нас.
- Ну, а призраки? Что это такое? - в вопросе Романа таилась легкая насмешка. - Самовнушение? Игры светотени? Или просто галлюцинации?
Инженер и технарь до мозга костей, для любого события и явления он был готов принять только научное объяснение.
- Что ты, дорогой, это же души умерших людей! - ответ историка Гиви не заставил себя ждать.
Вызов брошен и принят.
Опытные бойцы полемических войн, они сражались не для победы, а из любви к искусству. Обладая широчайшей эрудицией и прекрасным чувством юмора, оба могли вести разговор практически о любом предмете. И при наличии масштабной темы их спор обещал стать украшением вечера.
- Говорят, самоубийцы часто становятся привидениями - подкинул дровишек в топку зарождающейся дискуссии Сергей.
- А, может, все свидетельства только выдумки людей, желающих прославиться и попасть в газеты? - я тоже решил внести посильную лепту.
Мы вчетвером дружили со школьных лет и хорошо знали правила игры.
- Или это проекция некротического мира на нашу реальность? - Сергей задал очередной провокационный вопрос.
Гиви и Роман уже настроились на бескомпромиссный диспут и, как завзятые гурманы, оттягивали подачу основного блюда.
- Иногда призраками становятся те, кому не нашлось места в этом мире.
Хриплый голос нашего проводника звучал уверенно: человек знал тему не понаслышке. Если бы заговорили деревья вокруг костра или слово взял куст боярышника, я бы удивился меньше.
Сопровождение нам навязали. Два месяца назад, после очередного несчастного случая Департамент туризма Грузии обязал иностранных любителей путешествий по горам включать в группу лицензированного проводника из местных. По деньгам не очень накладно, больше неудобств от присутствия незнакомого человека.
Нам достался хмурый, нелюдимый и немного странноватый тип по имени Автандил. При первом взгляде на серебряную шевелюру и морщинистое лицо казалось, что ему уже далеко за пятьдесят. Однако, через некоторое время стало понятно, что он не намного старше нашего "возраста Христа". Только на лице сетка застарелых шрамов, а седина скорее говорила об испытаниях и утратах, чем о прожитых годах.
Проводником он был толковым: места знал, как собственный двор, с болтовней не лез, но мог рассказать местную легенду и привести историческую справку про каждую гору, крепость или храм. При этом, разговаривал, как иностранец: ровно, правильно, с паузами между словами. Темп похода выбирал предельным: чтобы все в группе выдержали и успели осмотреть окрестности, но на привале чувствовали приятную усталость. Свою одноместную палатку он ставил в стороне от наших двухместных, при необходимости помогал с разведением костра.
В периоды отдыха Автандил уединялся с маленькой зеленой книжицей в мягком переплете. Наблюдательный и острый на язык Сергей предположил, что это орфографический словарь Ожегова.
Обычно, в наши разговоры этот замкнутый человек не вступал, и тем более странным было видеть его увлеченность и нешуточную заинтересованность. Значит, тронула тема призраков какие-то струны в глубине его заключенной в панцирь души.
Я испугался, что он снова уйдет в себя, и попросил рассказать историю. К счастью, проводник ломаться и вынуждать нас на уговоры не стал.
Автандил провел ладонями по лицу, словно пытаясь разгладить шрамы и вернуться назад в прошлое. Говорил он медленно, с паузами между словами.
- Пять лет назад я был сталкером Зоны Отчуждения. Про Катастрофу Чернобыля вы, конечно, знаете. Теперь из Интернета все знают: артефакты, мутанты, аномалии. Опасные эксперименты и война всех против всех. Так, кажется, про Зону пишут?
В голосе проводника чувствовалась некоторая горечь. Вроде, целых пять лет прошло? Или для него, видевшего столько, что хватит еще на десятки лет ночных кошмаров, прошло всего лишь пять лет?
Я впервые подумал, что где-то там, в полутора тысячах километров, под таким же звездным небом могут сидеть у костра люди с оружием в руках и вечной тревогой в сердце. Люди, какими мы не стали, и уже не станем. Другие. Сталкеры.
- А тогда, в 2009, никто ничего не знал. Мы шли в Зону, как летят мотыльки на огонь. Для нас мир внутри Периметра был как Новый свет для первых поселенцев и как, я верю, когда-то будут далекие планеты для колонистов. Вызов. Романтика анархии. Возможность изменить постылую и пресную жизнь. Возможность узнать себе цену. Возможность заглянуть за край. Разбогатеть, конечно, тоже хотелось.
- Да, уж, конечно, хотелось - с ехидцей вставил Сергей.
Я незаметно ткнул его кулаком в плечо, чтобы не влезал. Не ровен час, Автандил обидится; а история может выйти занятной.
- Да, хотелось, - с неожиданной грустью подтвердил проводник, - но в жизни есть много способов разбогатеть. В казино выиграть, бизнес открыть, в чиновники пойти, чтобы уж наверняка. А хабар таскать - это далеко не самый быстрый и, уж точно, не самый безопасный способ заработать.
Он подкинул в костер пару небольших поленьев, хотя огонь и так жарко горел.
- Вот, Вы, Сергей, - обратился Автандил к нашем языкастому другу, - готовы поставить на кон жизнь и здоровье, скажем, за три тысячи долларов?
И, не дожидаясь ответа, ровным голосом продолжил.
- Я, например, не готов. Тогда, конечно, моложе был. Горячая кровь. Но, все равно, мы не ради денег в Зону шли. У каждого мотылька был свой огонь. У каждого - свой.
Несколько секунд он молча смотрел в костер. Но потом, вспомнив, с чего начался разговор, перешел к рассказу.
- На тот момент я уже год был внутри Периметра. Но как-то все не получалось определиться. Артефакты добывать не заладилось. На экипировку хорошую скопить не удалось, и вглубь Зоны я старался не соваться. Периодически присоединялся к разным мелким группировкам. Когда начинались проблемы с деньгами, уходил и искал варианты получше.
Как раз тогда я только вступил в клан "Черные дьяволы". Ребята были простые, без особых претензий. Нас человек тридцать собралось и опытных и совсем зеленых. Организовали блок пост у дороги на Кордон. Поначалу одиночек сталкеров пощипывали. Потом серьезными делами занялись. В общем, вертелись, как могли.
За главного у нас значился Череп. Как боец не блистал, и авторитетом среди ветеранов не пользовался. Зато новичкам он спуску не давал. Гонял их, как коршун сусликов по полю. Говорил: "Я из вас, маменькиных сынков, сделаю, настоящих мужиков, чего бы вам это не стоило".
Среди "зеленых" был один парень - Захар. Телом крупный, сильный, но теленок теленком. Куда поведут, туда и пойдет. Говорили, что попал он в Зону с другом. Тот с норовом был и в драках в деревне новичков прикрывался Захаром, как щитом. А когда на Свалку вышли, то дружок сразу смекнул, что надо к кому-то сильному под бочок подкатиться. И попросились они к "Черным дьяволам" в бойцы. Только этот умник в первой же вылазке и сгинул. В заряженный "Трамплин" попал по глупости, а такая штука убивает в секунду и останки закидывает, как из катапульты. Я не видел, но ребята рассказывали, Захар к телу бросился напролом. Мимо аномалий, без детектора и болтов пробежал метров сто! И еще добрых полчаса рыдал, пока Череп не наорал. Потом встал, вышел опять же без детектора обратно на тропу и поплелся за группой в лагерь.
Умом и сообразительностью Захар не отличался. Ребята, конечно, простодушием и наивностью переростка вовсю пользовались. Деньги одалживали, в карты обыгрывали, подшучивали по-доброму и не очень. Стащат нож с пояса и спрашивают: "Захар, где же твой ножик? Опять потерял?". А простак волнуется, ищет везде. Он зла не держал. Не памятливым совсем был, все спускал. Сегодня об него вытерли ноги, вроде, обиделся, а назавтра ласково поговорили, он уже и забыл.
Но в бою был на удивление полезен. Гранаты кидал хорошо, из дробовика метко стрелял. Главное, показать, где враги, и скомандовать, кого атаковать.
На команды он, вообще, очень чутко реагировал. Когда старший приказывал, не смел ослушаться. Даже в голову такого не приходило.
К прогулкам по Зоне Бог ему способностей не дал. Он все, что за пределами безопасной территории лагеря называл "там". Пытались обучить детектором пользоваться, аномалии отличать - все бесполезно. В конце концов, Череп приказал ему в Зону одному не выходить без приказа. Вот Захар и болтался по лагерю от вылазки до вылазки. Прочь не гнали: работу какую-то делал, развлечение, опять же бесплатное. Но и друзей или приятелей у него не водилось. Слишком уже простецким и искренним был этот парень. Интереса в нем никакого, а чтобы обманывать и притворяться другом, нужно быть совсем законченной сволочью. Среди "Черных дьяволов" таких не нашлось.
Автандил бросил в огонь толстую ветку и на некоторое время замолчал. Роман и Гиви в темноте по ту сторону костра ждали продолжения, и даже Сергей проявил невиданный такт, не произнеся не слова, пока проводник снова не заговорил.
- В одной вылазке мы с ребятами накрыли логово мутантов. Надо сказать, что в Зоне обычных животных нет. Кто не приспособился - тот вымер. А те, кто выжили, научились аномалии обходить, радиацию терпеть, охотиться на любую добычу. Мутанты быстро вынашивают плод и быстро взрослеют. Естественный отбор Зоны беспощаден к медленным и слабым.
Так вот, накрыла наша группа пещеру слепых псов. Взрослых быстро перебили, а потом - в пещеру, чтобы щенят "зачистить". Захар, когда обратно вышел, лицом изменился. Как увидел, что один из псёнышей возле пещеры под кустом схоронился - схватил мутанта на руки, телом от расправы закрыл. Ни в какую не захотел бросить в Зоне подыхать, в лагерь притащил. Мы со знатным хабаром вернулись, и Череп под хорошее настроение разрешил Захару щенка оставить.
Думали: подрастет, и выпустим обратно в Зону или пристрелим, если кидаться будет. Но псёныш оказался с дефектом: аномалии не различал и не был по-настоящему "слепым" псом. Видел, как обычная собака за Периметром. Вот такая мутация у мутанта. Уродливый, кривоногий, мелкий, как такса, и, в добавок, без чутья на аномалии. Такому в Зоне не выжить, и никакая группа выродка не примет. Сейчас думаю, что его родная стая из пещеры выгнала, как спартанцы детей со скалы бросали, чтобы не портил племя.
У Захара началась другая жизнь. Он заботился о щенке, жевал для него мясо, добывал сухое молоко, спать рядом укладывал. Назвал Касимом в память о погибшем друге. Дефективный псёныш быстро рос, и через некоторое время стало понятно, что это сучка. Тогда парень стал звать мутанта Касей.
Теперь из походов и вылазок Захар спешил к своему питомцу. И Кася, завидев его издалека, бросалась навстречу, быстро перебирая кривоватыми короткими лапами. Он подхватывал собаку на руки и подбрасывал в воздух. Она повизгивала от счастья и вылизывала парню лицо, проворно работая языком. Со стороны представление выглядело потешно. Иногда они играли в "принеси палку", как люди играют в парках с обычными собаками. А самым любимым фокусом у них была "мельница". Кася прыгала и хваталась зубами за ремень на поясе Захара. Тот начинал крутиться из стороны в сторону. Все быстрее и быстрее. Собака пасть открыть не может, зато хвост вращается, как пропеллер, от удовольствия.
Автандил руками показал, как выглядела "мельница" в исполнении мутанта и человека. Монотонная речь с паузами стала более живой и образной. По ходу рассказа проводник все сильнее жестикулировал, резкими движениями разгоняя темноту вокруг, и на иссеченном шрамами лице я впервые увидел яркие эмоции. В свете костра я видел блестевшие глаза своих друзей. Все ждали продолжения.
- Но вскоре у Каси появилась странная повадка. Как принесут раненного, она бросает все дела и прибегает. Голову набок склонит и смотрит, носом воздух втягивает. Или если доктор операцию делает, то и собачонка здесь же: наблюдает издалека.
Якут, наш разведчик, сразу понял, что к чему. Говорит: "Природа хищника у мутанта проявляется. Чует свежую кровь."
Дальше - больше. Как-то подстреленного Сеньку Лысого принесли из ночной операции. Носилки поставили, и я бинт на ране размотал, чтобы повязку сменить. Темнота. Не видно ничего. Новый бинт отматываю, и наталкиваюсь на что-то рукой. Смотрю - Кася. Носом чуть ли не в рану ткнулась, глаз отвести не может. От моего тычка даже ухом не повела.
Однажды, сталкер в экзоскелете к Черепу в гости по делам заходил. Весь бронированный с ног до головы, как Терминатор из фильма. Обратно вышел, а Кася стоит возле дверей, на колено стальное смотрит. Ребята смеются: мол, не колбасу ли в скафандре припрятал? А сталкер мрачно отвечает: "Рана у меня старая открылась, как раз в этом месте". Значит, мутант через железо кровь почуял.
Хуже всего, когда начала собачонка по ночам общую с Захаром лежанку покидать и между спящими бродить. Ребята просыпались оттого, что Кася в их раны мордой тыкалась, лизать через повязку пыталась. С одной стороны, ничего страшного. Проснулся, отогнал, и снова заснул. А с другой стороны, ничем хорошим такое поведение закончиться не могло.
Гром грянул, когда "Черные дьяволы" поцапались со сталкерами Беса. Свалка - территория небольшая, все как на ладони. Мы прознали каким путем доставляются медикаменты Бесу и выставили курьера. Сталкеры, конечно, тоже поняли, откуда ноги растут, и включили обратку.
В полночь "бесята" взяли наш лагерь в кольцо и устроили постреляшки. Мы-то курьера живым оставили, и они не мстить пришли, а больше проучить. Стреляли трассерами, подствольниками гранаты набрасывали осколочные. Больше для испуга и "на шару". Сами не подставлялись; пошумели несколько минут и ушли.
Череп от ярости чуть не лопнул! Бегает, рукой машет, орет на всех. Лысина мокрая, как морской валун, нижняя губа трясется. Еще бы! Идея ограбить Беса принадлежала лично Черепу, думал с рук сойдет. Ветераны отговаривали, но он же прет, как слепой носорог. А по итогу на лечение раненных осколками ребят потратили бинтов больше, чем взяли у курьера. Тем более, одна из гранат попала в отдельную палатку Черепа, и осколками посекла нашему вождю левую руку.
Ближе к утру мы раненных перевязали, и пошли досматривать сны. В Зоне ночная стрельба не редкость; главное, что все живы остались. Череп напоследок еще раз наорал на часовых и устроился поспать среди общих лежанок поближе к костру.
Автандил глубоко вздохнул, как ловец жемчуга перед последним нырком в полные опасностей глубины. В свете костра иссеченное шрамами лицо проводника казалось сшитым из лоскутов. Когда он снова заговорил, голос звучал ровно.
- Череп проснулся оттого, что Кася лакала кровь из раны на руке. У Черепа повязка сползла; может, во сне ворочался или зацепился за что-то. Рана открылась. Вот собачонка не вытерпела.
Можно представить, как вождь перепугался спросонья.
Самое худшее, когда Череп отпихнул Касю, та оскалилась и зарычала на него.
После ночного обстрела все остались живы, но ранило каждого второго. От запаха крови вокруг у мутанта сорвало крышу. А, попробовав свежатинки, Кася потеряла и страх и осторожность.
Череп разошелся, пнул собачонку, разбудил весь лагерь. Тут же нашлись доброжелатели, настучавшие вождю про ночные похождения Каси, и добрая сказка закончилась.
- Захар! Захар! - крик Черепа, наверное, был слышен даже в Темной Долине.
Испуганный парень тотчас явился пред светлые очи вождя.
- Мутанту не здесь не место! Убери ее прочь! - приказал Череп.
Захар сначала решил, что нужно просто переждать грозу. Он схватил Касю на руки, чтобы унести куда-нибудь, и собачонка виновато облизала ему лицо.
- Захар! Чтобы к вечеру псины в лагере не было! - раздельно повторил Череп.
Парень упал на колени, как подкошенный. Потом бросился к Черепу, стал просить, умолять. Ползал в ногах. Неумело унижался.
Но Череп стоял непреклонной скалой: избавиться от мутанта.
Захар не смел ослушаться. Он даже попытался вывести Касю за границы лагеря. Но та вернулась, шмыгнув под частоколом. Парень замахал на нее руками, но она приняла это за сигнал к любимой игре, и, прыгнув, уцепилась зубами за пояс. Так и висела, недоуменно глядя на Захара снизу вверх: "Ну что же ты? Давай, вертеться!".
Тогда я впервые увидел, как взрослый большой человек плачет не от боли или отчаяния, а по-детски, от непонимания и невозможности принять реальность.
Парень снова схватил мутанта на руки. Он бегал с Касей от одного бойца к другому и объяснял: "Она же там пропадет! Она не сможет там совсем!". Тертые, бывалые ребята не выдерживали его невозможно доверчивого, полного надежды взгляда; отворачивались в сторону, уходили прочь.
Потом, ближе к вечеру, несколько ветеранов пошли делегацией к Черепу. Мол, оставь собачонку в лагере. Незачем у парня последнее забирать. И так переростку в жизни досталось.
Но Череп проявил жестокую решимость. Сейчас я понимаю: он бы и рад отступить, а некуда. Жалость могли принять за слабость. Плюс лажа с "бесятами", стоившая боеспособности половине состава, и обострение отношений со сталкерами. Так и до смещения недалеко. В таких случаях лучше закрутить гайки и не давать шанса молодым волкам повалить на спину промахнувшегося вожака.
Череп самоутверждался, а мутант стал разменной монетой.
Вечером Захар пришел с Касей на руках к Черепу и попытался объяснить: "Она без меня там пропадет. Ей туда нельзя". Но вождь решения не изменил. Повернулся спиной к мокрым от слез глазам Захара и ушел наблюдать за чисткой арсенала.
Я стоял часовым на холме над лагерем и видел, как Захар с Касей на руках вышел за частокол и, как обычно, без болтов и детекторов направился к болотам в трех сотнях метров по направлению к Темной Долине.
После Катастрофы водоемы и озерца, служившие раньше местом загородного отдыха жителей Припяти и Чернобыля, превратились в смертельные топи Зоны Отчуждения. Они занимали площадь в двадцать мертвых гектар, и без крайней нужды ни сталкер, ни мутант туда не забредали. Над болотами постоянно висел радиоактивный, разъедающий глаза и кожу туман.
Захар ступал с Касей на руках осторожно, внимательно глядя под ноги, как будто, это могло уберечь от попадания в невидимые аномалии. Пока он шел, я рассмотрел в бинокль, как шевелятся его губы. Он что-то рассказывал мутанту, объяснял, извинялся. Кася доверчиво тыкалась в ладони парня и пыталась вылизывать лицо. Дойдя до края топи, он сел на мшистую кочку и прижал собачонку к груди.
С холма над лагерем я видел только обтянутую защитным комбинезоном окаменевшую спину парня и вращающийся у него из-под мышки пропеллер хвоста Каси.
Руки Захара напряглись скорбным усилием. Секунда. Другая. Рывок.
Невозможно поверить, но я на расстоянии трехсот метров расслышал жуткий хруст. До сих пор просыпаюсь от него по ночам, хотя прошло уже столько лет.
Плечи и спина парня затряслись, и в такт рыданиям вздрагивал безвольно висящий хвост его бывшего друга.
Несколько бесконечно долгих минут Захар, раскачиваясь из стороны в сторону, баюкал на руках бездыханный трупик. Потом поднялся и, размахнувшись, забросил далеко в туман жалкое тельце несчастного мутанта.
Вернувшись в лагерь, он, не отвечая на вопросы, лег лицом к стене и проспал почти двое суток. Никто из ребят не решался его разбудить.
Автандил подбросил в костер последнюю охапку хвороста, разогнав тьму вокруг. Ночь ненадолго отступила, зная, что, все равно, вернется и вступит в законные права.
Проводник севшим голосом завершил рассказ.
После смерти мутанта Захар изменился. Поумнел, что ли? В перестрелках стал беречься, по Зоне научился осторожней ходить. Даже детектором пытался пользоваться.
Только замкнутым стал и нелюдимым. Ребята пытались его развлечь как-то, развеселить. Только впустую - черствым сделался он, равнодушным. А когда один сопляк по привычке хотел над ним подшутить - стащить с пояса нож, Захар сломал щеглу руку.
Череп его избегал. В лагере обходил стороной, в Зону чаще отправить старался. Напрямую почти не обращался.
А месяца через два после истории с Касей, нам подвернулась возможность сорвать куш. К тому времени "Черные дьяволы" с трудом сводили концы с концами. Несколько ветеранов ушли из команды в группу Борова. Сталкеры отвоевали переход с Кордона, и поток хабара и денег резко сократился. Тогда Череп решился на аферу с торгашами из Барахолки.
Тем надоело отстегивать долю Борову, и они решили дать отпор. Деньги у барыг водились, а серьезных стволов не хватало. Торгаши заказали у местного поставщика оружия партию автоматов. Контрабандист здраво рассудил, что отношения с Боровом дороже разовой прибыли от сделки с барахольщиками, и слил информацию Черепу.
План у нас был простой: прикинуться людьми Контрабандиста и забрать деньги у курьера. К Борову торгаши не побегут, а для "Черных дьяволов" они ни угрозы, ни ценности не представляют. Мы получим навар, а Контрабандист часть доли. Все довольны.
Чтобы все обстряпать, Череп завербовал холуя на побегушках у барыг. Погоняло то ли Сумка, то ли Авоська. Наобещал взять в группу, долю в добыче, чуть ли не экзоскелет посулил. Понятно, что выполнять не собирался. Предатели никому в команде не нужны.
Ночью холуй принес в зубах часть денег за оружие и сообщил, что следом идет еще один курьер со второй половиной.
Череп на такой случай привел туда всех боеспособных "Черных дьяволов". В лагере остались только раненные. Был с нами и Захар с привычным дробовиком.
Только все пошло не так. Второй курьер оказался битым жизнью наемником. Не знаю, из-за чего он взялся побегушничать для барыг из Барахолки, но перцу нам задал крепко.
В ночной перестрелке наемник уложил половину отряда. Остальные, не дожидаясь приказа, начали отступать.
Мы отступали без строя и порядка. Раненных тащили на себе, убитых оставляли.
Когда добрались до лагеря и подбили итоги, стало понятно: "Черных дьяволов" больше не существует. В ночной перестрелке мы потеряли треть группы и нашего вождя. Пока все спорили, кто виноват, и что делать, я молча перевязывался в сторонке.
Череп был убит выстрелом в спину. Заряд картечи попал в загривок, практически оторвав голову от туловища. Бронежилет мог выдержать попадание автомата наемника или случайный осколок гранаты, но стреляли в шею с близкого расстояния. Как палач отсекает приговоренному голову топором.
А утром обнаружилось, что Захар ушел из лагеря. Часовые говорили, что видели лучи фонаря возле болот в стороне Темной долины. На поиски пропавшего никто время не тратил.
Я на следующий же день отправился искать новую команду, и через некоторое время осел у Свободы в Темной долине. Связь с ребятами со Свалки не обрывал. Новостями обменивались при встрече, о знакомых судачили.
От них узнал, что после очередного выброса на болотах возле бывшего лагеря "Черных дьяволов" появился призрак. Даже не призрак, а призраки.
По ночам в топях появлялись фигуры собаки и неизвестного сталкера. Они радовались жизни, играли в "принеси палку", в мельницу. Собака прыгала и цеплялась зубами за пояс человека, а тот крутился со стороны в сторону. Они были счастливы, не уставали от своей вечной игры и не обращали внимания ни на кого вокруг. А с рассветом призраки бесследно исчезали, растворяясь в радиоактивном едком тумане.
Так появилась еще одна сталкерская легенда Зоны Отчуждения.
Автандил закончил рассказ, и на несколько секунд повисла тишина, нарушаемая только стрекотом цикад и треском поленьев костра.
- Пора ложиться, - устало сказал проводник. - Завтра длинный день. Идите спать.
И мы пошли спать. Роман и Гиви полезли в палатку, не прекращая спорить.
- Я же говорил тебе: души это, а не светотени какие-то.
- Да, то же Зона, там другие законы физики, до конца неизученные, нам в лабораторию как-то прислали артефакт для проверки...
Мы с Сергеем делили на двоих вторую палатку. Когда я натягивал изнутри полог от комаров, то увидел, что Автандил по-прежнему сидит у костра, глядя в огонь. Наверное, он, как путешественник во времени, сейчас бродил по дорогам прошлого, встречая старых друзей и открывая давно заколоченные двери памяти.
Сергей прошептал мне в спину:
- А проводник-то у нас весьма занимательная личность. Получается, что в составе организованной преступной группировки он в течение нескольких лет занимался бандитизмом и убийствами. По статьям 105 и 209 пойдет. Думаю, со всеми смягчающими и отягощающими, лет на десять, как минимум, насталкерствовал.
Мечтательный голос друга заставил меня обеспокоиться будущим Автандила.
- Ты, Серега, ментовские замашки на работе оставляй. Мы здесь отдыхаем, а не палки зарабатываем.
Я накрыл ноги покрывалом и, немного поворочавшись, добавил:
- Тем более, он личный ад в Зоне прошел. Год - за пять. Похлеще, чем на войне.
- Интересно получается, - сонно пробормотал Сергей, - и зарабатывает срок и отбывает. Какая-то дьявольская, аномальная рекурсия.
Через некоторое время послышалось его мерное здоровое сопение. Я же еще долго разглядывал в темноте брезентовый потолок палатки, думая о судьбе человека и мутанта. Ненужные и бесполезные для других, они стали целым миром друг для друга.
А утром друзья будут опять отправлять успокаивающие дежурные sms семьям, а я опять буду подшучивать над ними и собирать никому ненужный хворост.
Ночью мне приснилось, что мне бросают палку. Я на коротких ножках бегаю за ней снова и снова. Потом цепляюсь зубами за ремень большого и сильного друга, и он кружит меня из стороны в сторону.
Во сне меня накрыло теплым одеялом бесконечной радости и абсолютного счастья. Я чувствовал, как губы мои растянулись в улыбке, а на глазах выступили слезы умиления.