Аннотация: Мини-Грелка III - 7/6 место. очень мрачная история...
Конфетки
Конечно же, у Жени - здесь ее звали Дженни - была прививка. Вакцина Клейна. Другие здесь не работали. Земной Красный Крест обеспечивал волонтеров всем самым лучшим.
А вот у трех дюжин пациентов ее не было. Ни прививки безумно дорогой, но стопроцентно эффективной вакциной Клейна, ни даже временной защиты, которую давала поставляемая бесплатно сыворотка. Та хотя бы делала НК-лихорадку не смертельным заболеванием. Чужие антитела вяленько, но сопротивлялись нашествию "новокалифорнийской чумы".
Но в этой клинике, да какой там клинике, в палаточном госпитале посреди бескрайней сельвы, только в реестре ЗКК носившей название "мобильная клиника N16", лежали дети тех, кто и знать не хотел ни про какую сыворотку, да и ни денег, ни желания на то, чтобы отвезти своих чад в ближайший город на медпункты не имел. В ближайших деревнях жил мрачный консервативный народец, предпочитавший от любой хвори "вакцинироваться" самогоном, а к смерти относившийся с похмельным фатализмом "что стряслось, то и стряслось".
Сами они давно были мертвы. Дети же сопротивлялись болезни дольше. Впрочем, все с тем же результатом. Неподалеку от поляны, отведенной под госпиталь, уже стоял рядок металлических контейнеров с прахом тех, кто уже умер - импровизированное кладбище. Имена и фамилии на плотно запаянных жестянках были нацарапаны маркером. Рано или поздно полевые заменители урн должен был забрать вертолет.
Среди контейнеров было три, надписи на которых отличались добавленным крупными буквами "Персонал". Две урны - второго санитара и медсестры - должны были отправить в Надежду, столицу Новой Калифорнии. Третью - медбрата - на Землю. Оказалось, что вакцина Клейна вовсе уж не так эффективна, как о ней говорили. Впрочем, новостью сообщение о гибели сотрудника от НК-лихорадки, полученное от врача мобильной клиники N16 не стало ни для кого. Это был далеко не первый случай. Корабли ломились от новокалифорнийцев, уже сделавших себе прививку, и бывших волонтеров, не желающих рисковать жизнью на таких условиях. Трехмесячный карантин на орбитальных базах их не пугал.
Заплатившие за прививку из своего кармана более-менее состоятельные граждане чувствовали себя обманутыми и хотели восстановить справедливость. Земля стояла на ушах, "Клейн Фармасьютикал Лимитед" не успевал сосчитать все новые и новые иски от родственников тех, кто умер, будучи привит "стопроцентно эффективной вакциной". Ходили слухи, что разработчик ее повесился, осознав, что его обещания (подтвержденные клиническими экспериментами! подтвержденные моделированием на самых мощных мейнфреймах правительства!) оказались несколько не совпадающими с реальностью. Ну что ж, пожал плечами доктор Ним, не самый худший выход из ситуации. Лучше уж умереть самому, чем дожидаться линчевателей..
Сам доктор Ним умер к вечеру. Не от инфекции - от укуса змеи. Его подвела привычка ходить по утрам на пешую прогулку. Ним называл этот час, в течение которого спортивным шагом прогуливался по зыбким тропинкам, отмеченным вешками и камешками, "не самым дорогим способом не сойти с ума в этой полной безнадеге". Что ж, с ума он действительно не сошел - от укуса элайи умирали по-другому. Змея укусила его за щиколотку - вместо болотных сапог доктор прогуливался в кедах, за что и поплатился. Когда Дженни закончила со всеми утренними делами и осознала, что Ним как-то подзадержался на прогулке, то еще пару часов выискивала его по окрестным болотам. Нашла - скрюченное судорогой боли тело с характерным для последствий укуса элайи синюшным цветом лица.
Дженни пришлось сбегать за противоядием, да еще и почитать справочник, уточняя дозировки и вспомогательные препараты, но никакие препараты не могли помочь поставить на ноги бессознательное тело. Сдвинуть его с места мелкой и тощей Дженни удалось только при помощи волокуши, сооруженной из веревки и листа плотного упаковочного пластика.
Конечно, можно было не стараться - противоядие нужно было вводить в первый час, а, судя по цианозу мягких тканей, прошло уже два или три - но Дженни как-то не понравилась мысль о том, что доктору Ниму придется валяться в грязной луже неопределенное количество времени. Хотя, конечно, ему уже все равно было, где умирать.
Просто три последние ночи, оставшись вдвоем после того, как у Виста поднялась температура и он занял свое место на койке рядом с пациентами, они провели в одной палатке. Никакой страсти не было. Но это был неплохой способ согреться и заснуть до утра без сновидений. И теперь жалко было оставлять бывшего любовника помирать прямо в лесу. Она здорово вспотела и устала, пока приволокла Нима на поляну, пока перекладывала его на носилки, прилаживала капельницу и делала совершенно бессмысленные уже инъекции. Но это тоже был "не самый дорогой способ не сойти с ума" - сердечные препараты никому не были нужны. Анатоксин и иммуномодуляторы - другое дело. Дженни - почему-то, и оставшись в одиночестве, она называла себя так, как ее называли ныне покойные коллеги - все равно делала своим пациентам уколы, даже прекрасно зная, что они никому не помогут.
Когда Ним умер - последние несколько часов было трудно понять, жив ли он вообще, одно сокращение сердца в минуту, один вздох в две-три - Дженни отправилась к рации.
- Доктор Ним умер от укуса элайи, я осталась здесь одна. Прием, - равнодушно сообщила она трубке.
- Кто говорит? Назовите номер клиники и ваше имя, - потребовал диспетчер, впрочем, без особого любопытства и интереса. Он делал свою работу. Наверное, уже сутки подряд сидел и принимал такие сообщения. Миссия ЗКК на планете провалилась с треском.
- Шестнадцатая? Ждите, к вам уже отправлен транспорт с новым анатоксином, эффективность выше, чем в предыдущей серии. Прибудет около демяти утра. Эвакуация по результатам применения.
- Скольки утра? - впервые чувствуя что-то вроде удивления, спросила Дженни.
- Простите, Бельски. Девяти-десяти. - Диспетчер, судя по невнятному хмыканью, усмехнулся и тоже слегка ожил. - Говорят, действительно эффективная штука, удачи там...
- Удачи, - кивнула Дженни трубке и отключила рацию.
Вечерние процедуры были не более и не менее обременительны, чем обычно. Дженни взяла две пачки по восемнадцать подгузников - по числу пациентов, отсчитала нужное количество склянок. Впрочем, три подгузника не пригодились. Дженни оттащила трупы в палатку, служившую моргом, и вернулась к детям. Все они были без сознания, стонали и бредили. Тридцать три кандидата в покойники - в возрасте от четырех до девяти, все поголовно истощенные, изъеденные лихорадкой. Выпирающие из-под обезвоженной кожи вены. Лица, больше похожие на черепа, обтянутые тонкой желтоватой пленкой. Тридцать три капельницы, девяносто девять инъекций - анатоксин, иммуномодулятор, антибиотик. Тридцать три поправленных простыни и подушки. Обычная вечерняя работа.
Поужинала Дженни, как обычно - консервами и соком. Теперь нужно было спать. В первую неделю здесь она маялась бессонницей - мешали стоны детей, завывания каких-то незнакомых зверей на дальних болотах, мелкая мошка, просачивавшаяся и под сетку противомоскитного костюма. Но уже десяток дней ничего не мешало уснуть - усталость брала свое.
Прибытие транспорта Дженни услышала сразу. Его трудно было не услышать - сначала глухой рокот вертолета, а потом - оглушительный взрыв. Наверное, нужно было спешить к месту аварии, но Дженни сначала закончила с детьми - капельница, инъекции, подгузники, а потом только надела высокие, до бедер, сапоги, взяла шест и отправилась смотреть, что случилось.
Вертолет уже догорел. Сырые деревья, спускавшие к почве воздушные корни, даже не занялись. Их только слегка опалило. А вот вертолету ЗКК не повезло. Ударом о землю его смяло в лепешку, а взрывом эту лепешку еще и покорежило. Интересоваться, что там с пилотом, Дженни не стала - подгорелый шашлык ее не привлекал. Но в десятке шагов лежало менее пострадавшее тело - уже мертвое, конечно, но еще похожее на человека. Мужчина, негроид, в полусгоревшем защитном костюме. Видимо, его выбросило из кабины при столкновении с землей. В руке он сжимал кожаный рюкзак.
Дженни отцепила пальцы покойника от лямок рюкзака, повесила его на плечо и отправилась назад. Задняя часть вертолета была сплющена так, что ясно было - препарат, который сюда везли, не уцелел.
Рюкзак она кинула в палатку с рацией, а сама отправилась сварить себе чаю. Только выпив половину кружки, Дженни вернулась к рации. Уронила коробку прибора, та отключилась от питания, пришлось ее перезагружать, наобум отвечая на вопросы, смысла которых Дженни не понимала. Раньше роль радиста играл доктор Ним.
Штаб ЗКК молчал. Это было что-то новенькое, обычно дозвониться не составляло особого труда. Но теперь только тишина и была ей ответом. Помехам бы Дженни обрадовалась. Но помех цифровая спутниковая радиостанция давать не могла. Или связь - или тишина. От удивления Дженни вспомнила про рюкзак, открыла его, морщась от противной вони опаленной кожи, и извлекла содержимое - пластиковый пакет килограмма на два. В нем были яркие - красные, зеленые, желтые - конфетки размером с ноготь большого пальца. Механически Дженни сунула одну из них в рот - конфетка растаяла как-то удивительно быстро, оставив на языке приятную кислинку.
До вечера Дженни вызывала штаб, но связаться так и не смогла. Должно быть, эпидемия добралась и до столицы.
Дженни обозрела свои владения - тридцать три, нет, уже тридцать один безнадежный пациент, мобильный лагерь в болотной глуши, добраться до которой можно только вертолетом, две вымершие подчистую деревни в половине дня пути на север и на запад, запас продуктов и отсутствие каких бы то ни было перспектив.
Она включила установку для кремации, аккуратно утилизировала все трупы успевших умереть к этому моменту - с телом Нима пришлось повозиться, трупное окоченение сделало его неподъемным, - надписала контейнеры и оттащила их на полянку-кладбище. Потом сделала все нужные записи в дневнике госпиталя и отправилась греть воду для мытья. Обтирание теплой водой при помощи губки не могло доставить особого удовольствия, но это было лучше, чем пот и грязь на теле. С самого утра ее знобило, ломило все кости, а к вечеру любое действие казалось требующим немеряных усилий, поэтому с ежевечерними процедурами она покончила далеко за полночь, сонной мухой ползая между койками, сейфом с препаратами и ямой для отходов.
Собственный диагноз был вполне ясен - Дженни уже не раз видела, как начинается НК-лихорадка. Что ж, она и так продержалась дольше прочих - заразились Кейт и Рислин, потом Вист, Ним, конечно, не заразился, но тоже умер. Дженни насыпала себе в карман горсть конфеток, единственное полезное, что осталось от погибшего вертолета, и улеглась в свой гамак. Вот теперь сон не шел, несмотря на усталость. Лежать было неудобно - душно, жарко, каждая поза была тягостно болезненной: то ныли локти, то колени, то позвоночник. Терять уже было нечего, и Дженни вышла из палатки и улеглась прямо на холодную сырую землю, но и здесь облегчения не было - теперь мерзли плечи и ягодицы.
Через десяток часов должны были прийти забытье и бред - и, право слово, Дженни они казались желанными. Заблудиться в лихорадке, перестать помнить о ежедневном бессмысленном труде, о безнадежности - не так уж это было и плохо. Не вставать каждый день спозаранку, не таскать груды подгузников и лекарств, не дырявить вены малолетних пациентов катетерами - вполне себе отдых. Катая на языке очередную кислую конфетку, Дженни дожидалась повышения температуры.
Порой приходили вялые воспоминания о родителях. Что они скажут, когда через пару месяцев этот лагерь найдут, ее скелет опознают по бирке на шее и отпечаткам зубов? Наверное, будут огорчаться, а потом привыкнут к мысли о том, что дочери больше нет на свете. Так всегда бывает. Просто счастливым людям, живущим уютной жизнью, нужно чуть больше времени. Но привыкла же Дженни к смерти Нима - и суток не прошло, а привыкла. Им потребуется год, наверное. Ну, или два. Неважно. Время все лечит - а некоторых убивает, потому что чем дальше, тем больше токсинов в кровь выделяет возбудитель НК-лихорадки, особо мутабельный штамм золотистого стафилококка, на который эффективно не действует ни один антибиотик, а если и действует, то не более суток. Какой позор для земной медицины - не суметь подобрать действенного средства против лет пятьсот как известной инфекции...
Родители, конечно, будут плакать, обвинять себя в том, что сами благословили выбор дочки. У нее были и другие пути, чтобы попасть в вожделенную медицинскую академию. Но год работы в волонтерах обеспечивал поступление без экзаменов, только по рекомендации ЗКК, а заслужить ее было нетрудно: проработать всего-то год в миссиях. Волонтеры ЗКК имели все самое лучшее - оборудование, снабжение, вакцины. Просто иногда оказывалось, что громкие обещания фармацевтического монстра типа "Клейн Ф.Л." - "мы создали уникальную вакцину! микрокомпьютеры на основе ДНК сами подбирают эффективную конфигурацию антител! год полной защиты!" - полный пшик. Впрочем, первые три месяца вакцина Клейна работала, и на вымирающую от "новокалифорнийской чумы" планету ринулись транспорты с волонтерами.
До Новой Калифорнии Дженни месяц отработала в Африке, где вспышка Эболы была побеждена легко и быстро - зараза отступает, все ликуют, благодарное местное население носит персонал ЗКК на руках. Там Дженни обрела уверенность в себе и в том, что не ошиблась, поступив в Земной Красный Крест. Ей нравилась работа - пусть тяжелая и грязная, но в кругу единомышленников, прекрасно организованная, нужная и важная. К тому же это был настоящий опыт. Она ведь собиралась выучиться на эпидемиолога...
Что ж, маленькая погрешность в расчетах, небольшая ошибка - Дженни могла выбирать между Новой Калифорнией и Землей. Но месяц работы здесь засчитывался за два, плюс романтика настоящего космического перелета, плюс личное приглашение от Виста, с которым они успели подружиться в Африке. Вист числился в волонтерах уже третий год - не ради поступления куда-то, ему вполне хватало диплома медбрата, ради самой работы. Теперь банка с пеплом Виста, надписанная рукой Дженни, лежала в паре сотен шагов от нее самой.
Все умерли, думала она сквозь сон. И я умру. И дети умрут, потому что без ухода не протянут и суток. Капельницы кончатся, и они умрут во сне от обезвоживания...
Думать о смерти было даже приятно и совсем не страшно.
Утро заорало птичьими голосами, ударило солнечным светом по тонким векам. Дженни поднялась, ощущая под животом - во сне она перевернулась и даже улеглась головой на порог палатки, - сырость, а в мышцах - сотни миллионов крошечных иголочек. Все тело затекло. Но ни жара, ни ломоты в костях уже не было. Дженни перебрала в памяти все события минувшего дня, вспомнила про выпитую кружку чая - машинально взяла заварку из запасов Нима, дура эдакая, у нее же аллергия почти на все травяные чаи, а покойный доктор других не признавал. Хорошо, что отделалась температурой и общим скверным самочувствием, а не отдала концы от отека гортани.
За ночь умерли еще четверо. Да и остальные были близки к этому - уже который день близки, а некоторые - и неделю. Но нужно было ставить капельницы, делать уколы и менять подгузники. День за днем, пока не умрет последний. А потом нужно собрать рюкзак и попытаться выйти к любому городу.
Все казалось удивительно бессмысленным. Никому не нужные умирающие дети, никому не нужная волонтер Дженни Бельски, вымирающая, судя по молчанию штаба, планета.
Нужно уходить отсюда, сейчас, немедленно, - подумала вдруг Дженни. Пока еще не заразилась, пока еще хватает решимости идти через болота навстречу невесть чему, со слабой надеждой добраться до Надежды, где еще могут быть живые. Если уж транспортники, присланные для эвакуации выживших сотрудников ЗКК на Землю куда и прибудут, то туда. Трое или четверо суток пути по болотам - это можно пережить. Если не наступить на змею, если не провалиться в болото, если не заблудиться... Но это лучше, чем сидеть на месте, каждую минуту рискуя подцепить инфекцию. Детей все равно уже не спасти, это совершенно ясно.
Но что же с ними делать? Нельзя же их оставлять валяться на койках, беспомощными и бессознательными? Они все равно умрут, но оставлять их умирать, пока она уйдет - как-то слишком жестоко. Им, наверное, все равно - ни один не пришел в сознание за неделю. Они ничего не заметят. Но что она сама будет делать, если так уйдет?
И все равно они умрут. Не сегодня, так завтра, послезавтра. Помощь не пришла и уже не придет - штаб молчит. Да и лекарства кончатся через пару дней - антибиотик на исходе, и продукты. Как ни крути, умирать пациентам придется без лечения. Что она сможет делать? Шататься между коек и обтирать им лбы?
Рассчитать комбинацию имеющихся препаратов, способную вызвать остановку сердца, было не так уж и просто, но Дженни справилась. Перед первой капельницей она замерла, не решаясь влить подготовленную смесь в прозрачный пластиковый пузырь. Мальчишка лет шести был уже в коме - бессмысленное тощее тельце, которое никогда не встанет на ноги и не оживет. С остальными было легче - Дженни гладила каждого по голове, шептала "прости, милый!" и вливала по пять кубиков из банки с раствором.
Наверное, нужно было кремировать и их, но Дженни об этом не подумала. Она собрала рюкзак, обшарив все палатки и выбирая снаряжение получше, отобрала самые калорийные пищевые концентраты, нашла карту и отправилась в путь.
К вечеру она дошла до северной деревни, выбрала дом без трупов, согрела в очаге воды и вымылась, потом улеглась в постель хозяев, скинув на пол серые засаленные простыни. Ей было уже почти все равно, но тело отказывалось соприкасаться с чужим жиром и потом.
В этой деревне ее и нашли - Дженни решила выспаться, впервые за месяц, а потому не поставила будильник. Разбудил ее рокот вертолетных лопастей, совсем неподалеку, метрах в двухстах. Забыв натянуть комбинезон и ботинки, Дженни в одной майке и носках, как спала, выбежала навстречу транспортному вертолету, где из кабины вылезали двое в форме ЗКК.
Безумная радость Дженни, побежавшей навстречу прибывшим - нашли же, спасли, теперь все будет хорошо, они сумеют выбраться с планеты, превратившейся в могильник, - разбилась о взгляд пилота, как волна о скалу.
- Ты Бельски? - спросил он с таким лицом, словно хотел плюнуть Дженни под ноги.
- Да, а что? - прокашлявшись, кивнула Дженни. Голос показался чужим и незнакомым. Она уже несколько дней ни с кем не разговаривала. - Как вы меня нашли, ребята?
- По пеленгатору, - пояснил второй, высокий монголоид с непроницаемым лицом, и показал пальцем на браслет, выданный Дженни при отправке в мобильный госпиталь N16. - Это было несложно.
На рукаве комбинезона смуглого, то ли мулата, то ли просто представителя какой-то незнакомой Дженни народности, была эмблема пилота штаба. Второй- медик - тоже носил на рукаве крест в белом круге.
- Вы же из штаба? Там все умерли, да? - робко спросила Дженни, не понимая, почему на нее смотрят, как на вошь на медицинском костюме.
- Там никто не умер, дура. Ты сбила настройку на рации и даже не удосужилась ее протестировать. За вами всеми еще вчера отправили вертолет, - все с тем же слегка перекошенным лицом ответил первый. - И мы искали тебя по кустам по пеленгатору. После того, как поняли, что волонтер Бельски смылась из лагеря, убив всех пациентов. Хотя в палатке с рацией у нее лежал мешок с анатоксином. Которого хватило бы на четыре таких госпиталя... Да какие там четыре! Восемь тысяч доз!
До сего момента Дженни казалось, что выражение "от изумления ноги подкосились" - нечто сугубо книжное, в реальной жизни такого с людьми не случается. Либо они уж валятся наземь при обмороке, либо остаются стоять. Но с ней случилось именно это - она нелепо взмахнула в воздухе руками, не решаясь уцепиться за кого-то из прилетевших, и села прямо в неглубокую глинистую лужу. Под задницей сочно чвакнуло.
- Какой анатоксин? Какой мешок? - Дженни не понимала, о чем говорит пилот.
- Полный мешок, - пояснил монголоид. - Такой пластиковый пакет с таблетками, цветными. Что, ты его не видела и даже не вскрывала?
- Видела, - тупо кивнула Дженни. - Я даже съела несколько. Конфетки как конфетки...
- Конфетки? Ну ты и дура! - зло рассмеялся первый. - Ну ты и дура, Бельски.
- А...?! - Дженни показалось, что она спит. Просто приснился такой вот кошмар под утро. Или эти двое уже больны и бредят. Правда, непонятно, почему на ногах стоят. Или она сама бредит. Не ушла никуда, а так и валяется у палатки и бредит.
- Ривз, она правда не понимает, - вступился монголоид. - Ну, смотри, девочка. Ты нашла пакет, да. Там были таблетки. Это и был анатоксин. В рюкзаке даже инструкция была, ты ее не прочитала?
- Но... они же выглядели как конфетки!
- Подумай сама, кто стал бы волочь тебе в полевой госпиталь мешок конфет, - терпеливо улыбнулся медик. - Такая вот форма, наверное, на фабрике не нашлось белого красителя для оболочек. Или уж я не знаю, что.
- Хватит с ней рассусоливать, - рявкнул первый. - Иди в кабину, идиотка!..
В кабину Дженни затаскивали вдвоем - она отбивалась, размазывала по лицу слезы и сопли, и все кричала "ну они же выглядели конфетками! конфетками!!!". Потом более милосердный медик сделал Дженни какой-то укол, и она заснула.
Снилось ей, что она ходит между рядов коек, и засовывает детям в рот конфетки - красные, зеленые, желтые...