День спустя сиятельное начальство, как всегда не дав толком передохнуть, вызвало обоих вояк "срочно и немедленно". А когда они спешно прибыли, риксмаршал прямо с порога ледяным тоном поинтересовался - уж не вообразили ли господа ветераны после оказанных им милостей, что теперь им можно всё? Не ведая за собой ничего худого, но прекрасно помня о том, что столичные интриги бывают порой пострашнее неприятеля в чистом поле, служаки невольно насторожились. Ларс тут же забубнил оправдания - вовсе не хотел он простреливать вчера насквозь стенку комнаты трактира, просто она оказалась в этом месте трухлявой - не выдавать же Рольфа, давшего ему для завершения королевского вензеля свои непомерно мощные нарезные пистолеты. Да и сам виноват - не был бы настолько пьян, так сообразил бы ослабить заряд. Но каков трактирщик, проклятая каналья! Мог бы и не жаловаться на него, подлец эдакий, после щедро оплаченного пустякового ущерба! А его приятель-кавалерист, дав волю возмущению, заявил, что не собирается терпеть наглые выходки всевозможных заезжих авантюристов. Да где ж это такое, громовержец Тор, видано, чтобы уж и поучить невежу хорошим манерам нельзя было?! Да даже в самой Франции все давно уж наплевали на идиотский запрет дуэлей! И ладно б он ещё действительно проткнул этого рассердившего его вчера бедолагу-французика! Так ведь не проткнул же, ОН - и не проткнул, цените, всего лишь пощекотал остриём шпаги для вразумления! И после такого неслыханного гуманизма эта заморская мразь посмела на него нажаловаться?! Да надо было, громовержец Тор, в самом деле проткнуть проклятого лягушатника, чтоб некому было и жаловаться! Нет, ну каков подлец! Ни чести, ни совести! Куда мир катится?! Ну да, было дело, выписал ещё из озорства тем же остриём на его камзоле - на камзоле же, не на брюхе - вензель ихнего нового очередного Людовика-малолетки - номер четырнадцать, кажется? Да, точно четырнадцать, ведь его покойный неудачник-папаша был как раз в аккурат тринадцатым! Врал, конечно, и судя по хохоту молодого графа, тот явно догадался, что он на самом деле выписал на камзоле несчастного француза. Естественно, голую бабу, что ж ещё-то? Но что-то уж очень долго и заливисто хохочет Магнус, да и его отец как-то уж очень изумлённо таращит глаза. Неужто впервые слышат? Так что ж они, выходит, зря признались начальству во вчерашних мелких шалостях? В чём же всё-таки дело? А старый граф, понаслаждавшись наконец-то их замешательством, воздел в гору обвиняющий перст и заявил, что вот уже второй раз они позволяют себе иметь ненадлежащий вид в его присутствии. Гром и молния! Здесь им что - Померания? Или Висмар? Или Гамбург? Что за возмутительное разгильдяйство?!
- Вы одеты не по форме, господа офицеры! - пояснил ошалевшим приятелям, едва сдерживая смех, граф Магнус, - Вот уже второй день. И вы, капитан Юхансон, и вы, ротмистр Арнульфссон. Чтоб завтра же оба имели надлежащий вид! А пока - поздравляю вас, господа, с долгожданным и заслуженным производством в достойные вас чины! За вашу дальнейшую плодотворную службу и успешную карьеру! - риксмаршальский адъютант уже успел разлить по резным кубкам вино, котороё и было тут же опрокинуто в лужёные глотки ради такого случая.
После этого отец-командир, как это за ним водилось, посвятил свежеиспечённых господ офицеров в подробности их производства, разъяснив заодно и причину задержки. Просто в следующие чины их вполне мог произвести собственной властью и генерал Врангель, а вот сразу через чин - только риксмаршал, о чём Врангель и намекал в данном приятелям рекомендательном письме. Но обстоятельства сложились так, что позволяли попытать счастья, замахнувшись на большее, на что требовался уже королевский указ. (Понял, орясина?! Подготовился бы получше - целого майора мог бы получить! - Ларсу оставалось лишь горестно вздохнуть.) Напуганная невиданным оружием агарян, королева теперь не была склонна слишком уж скупиться на армию, требуя от господ военных лишь одного - чтобы они наконец "ну сделали же что-нибудь". Правда, когда оказалось, что в это "что-нибудь" входит и весьма существенное, а значит - ощутимое и по звонкой монете повышение двух армейских головорезов, по слухам и так награбивших за морем достаточно, Кристина было заколебалась, но в решающий момент вмешался риксканцлер Оксеншерна, опять забрюзжав о непомерных для казны военных и придворных тратах. Из вахмистров в ротмистры - это чересчур! Взбешённая королева, сломав перо и поставив жирную кляксу - указ пришлось переписывать заново - сама вписала запрашиваемый риксмаршалом и оспариваемый риксканцлером чин. В соответствии с негласной договорённостью Оксеншерна побрюзжал и о чрезмерности майорского чина для какого-то фёнрика, рассчитывая на аналогичный результат - но увы. То ли Кристина раскусила наконец хитроумную игру двух старых вельмож, то ли в самом деле сыграла свою роковую роль оплошность Ларса, но на сей раз королева вдруг решила, что коль скоро сам означенный фёнрик просил роту, то так тому и быть, а посему - хватит с него и капитана. Ну да ладно - впереди война, а на ней ещё представится случай отличиться...
Отмечая повышение в чинах, посидели на славу. Рольф, почувствовав, что ему уже достаточно - не хватало только ещё похмельем наутро мучиться - ушёл к себе, но Ларсу было мало. Вино быстро кончилось. А, ладно, чего уж там привередничать, ром - так ром. Но уж очень он крепок, и как его только эти голландцы пьют? Запить бы чем помягче, что ли... Запивать ром пивом явно не стоило, но понял это фёнрик... тьфу, капитан, конечно же капитан - слишком поздно. Стало нехорошо, и выпитое вместе со съеденным настойчиво попросилось наружу - едва успел на четвереньках добраться до ночной посудины. Настроения это не прибавило, и вернувшийся с вечерней гулянки Рагнар застал начальство далеко не в лучшем расположении духа.
- Пет... Ик! Петерсон! Т-ты пр... пр-реступник! - огорошил Ларс его прямо с порога, - Тебя тут.. Ик! ... с-сам р-рикс... риксмар-ршал в фельд... Ик! ... фельдфебели... Ик! ... пр-роизвести с-собл... со-бла-го-вол-лил - а ты!..
Застигнутый врасплох свежеиспечённый фельдфебель, не поняв, в чём успел провиниться, залепетал оправдания - но отца-командира не интересовали подробности его похождений с городскими служанками.
- Фельдф-фебель П-петерсон! Ик! Т-ты фельдф-фебель или где?! Ик! Т-ты в стр-рою или кто?! Как с-стоишь, подлец, перед цел-лым к-капитаном?! И пач-чиму без фельдф-фебельской бляхи?! А?! Р-разрази гр-ром! Что значит - не знал?! М-меня это с-совокупляет?! Я т-тебя спр-рашиваю - пач-чиму ты без фельдф-фебельской бляхи?! Чтоб к утр-ру была! А?! Ч-чего?! Ик! Где х-хочешь! М-меня это с-совокупляет?!
Спасло беднягу от серьёзного разноса только то, что разгневанный капитан, утомлённый, надо полагать, чрезмерными начальственными заботами, обессилел и плавно - сказался многолетний опыт - съехал под стол, из-под которого вскоре донеслось сладкое похрапывание...
- Чего он на меня так взъелся? Я же на самом деле не знал! - жаловался Рагнар Рольфу некоторое время спустя, - За ним же таких пустяковых придирок никогда не водилось!
- Ну, не в духе он сегодня, бывает, - участливо посочувствовал фельдфебельскому горю вчерашний вахмистр, - Да и видел бы ты, как его самого, да и меня тоже, риксмаршал примерно за это же чехвостил! Вот и...
На самом деле, конечно, вовсе не из-за этого взбеленился свежеиспечённый капитан. И даже не из-за упущенного майорского чина - не водилось за Ларсом такого мелочного паскудства. Но не рассказывать же Рагнару ещё худшей правды! Разве виноват приятель в том, что большую часть своей сознательной жизни страдал от катастрофического безденежья? Офицерское достоинство для своего поддержания обязывало делать иногда широкие жесты, но в остальных случаях Ларс не гнушался экономить по мелочам. Например, на слуге. А чего на него тратиться, когда солдаты есть? Вдали от столицы многие из шведских пехотных младших офицеров, не говоря уж об унтерах, выделяя из прочих того или иного солдата, взваливали на него в качестве платы за покровительство обязанности слуги. До ухода со службы у фёнрика Юхансона состоял в этом качестве Свен, затем Рагнар. Теперь-то ему, целому фельдфебелю, уже не положено, да и на произведённом в капралы Свене особо не поездишь - но не это главное. То, что можно было захолустному фёнрику - никак нельзя столичному и почти гвардейскому капитану. Положение обязывает держать слугу, даже рядовые гвардейцы без слуг не обходятся - прекрасно понимавший это обстоятельство Рольф лишь с огромным трудом убедил в этом приятеля. Умом-то тот всё понимал, но необходимость ломать установившуюся привычку страшно раздражала, и не стоило отмазавшемуся от дармового обслуживания начальства Рагнару лишний раз попадаться этому начальству на глаза.
- Ну и где я теперь на ночь глядя фельдфебельскую бляху найду? - ныл бедолага, и свежеиспечённый герр ротмистр, отцепив от горжета свою вахмистровскую, протянул её ему:
- Прицепи пока эту, мне она всё равно уже не по чину, а с утреннего похмелья он вряд ли отличит, гы-гы-гы-гы-гы!
Впрочем, утром Ларсу и так было не до проверки надлежащего вида напуганного им фельдфебеля - обоих господ офицеров снова вызывали на очередное заседание военного совета, и им срочно пришлось заняться собственным служебным соответствием. На заседание оба явились с новенькими бляхами в соответствии с чинами, а Ларс вдобавок вместо натирающих ноги туфель переобулся по совету Рольфа в тяжеловатые с непривычки, зато не грозящие никаким конфузом сапоги. Королева на сей раз вошла без громогласного объявления мажордома, а вскочивших было вояк жестом вернула на места:
- Меня здесь нет, господа. Ведите заседание, граф!
Риксмаршалу не требовалось повторять дважды. Как бы по рассеянности "забыв" предоставить слово пастору и быстро опросив пару генералов и трёх полковников по рутинным вопросам, он встал и вышел на середину зала:
- Господа! Я рад сообщить вам (ну и вашему величеству, разумеется, хоть вас здесь и нет, хе-хе) приятную новость! Сегодня утром в порт Стокгольма из Висмара прибыла галера "Молния" нашего доблестного флота, экипаж которой, проявив чудеса героизма, прорвал датскую морскую блокаду! Командующий войсками Короны на континенте, генерал Врангель, воспользовался случаем и прислал нам 5 штук агарянских мушкетов "Ангарка" и соответсвующее количество зарядов к ним, захваченых у датчан!
По знаку старого графа его адъютант подал ему длинный свёрток, развернув который Якоб де Ла Гарди картинно выложил перед ошеломлёнными присутсвующими один из "датских" мушкетов.
- Господа! Прошу обратить внимание на отличие данного мушкета от уже имеющихся, захваченных нашими войсками непосредственно у самих агарян - на "датских" мушкетах совершенно отсутсвуют прицельные приспособления, столь изощрённые на агарянских! Нужно ли вам объяснять, что это значит?
Судя по многозначительным взглядам и ухмылкам, а кое-где и приглушённому смеху, объяснять никому не требовалось. А если кто чего-то и недопонял, то явно не рвался признаться в этом в присутствии риксмаршала и как бы отсутствующей королевы.
- Таким образом, господа, сама судьба ставит перед нами первоочередные задачи:
1) Поручить оружейным мастерам Стокгольмского арсенала скопировать прицельные приспособления с имеющихся агарянских мушкетов и немедленно установить полученные копии на "датские" мушкеты. После их опробования стрельбой и надлежащей отладки - заказать цеху не менее сотни комплектов для установки на будущие трофеи. Займитесь этим, Магнус - но не в ущерб нашим прочим срочным заказам, разумеется!
2) Поставить нашим дипломатам задачу всеми доступными способами и не стесняясь в средствах, вносить раскол в ряды "союзников". Поставка агарянами своим союзникам вооружения с настолько явно и демонстративно заниженыыми боевыми качествами говорит о непрочности их единства!
3) Негласно, через сочувстующих Короне лиц на территории Континента организовать выкуп новых агарянских мушкетов у солдат-датчан. Не скупясь и обещая всем, предоставившим в распоряжение Короны это оружие надёжное пристанище и защиту на территории Швеции и, если будет высказано такое желание, должность в наших войсках на одну-две ступени выше, чем они занимали в датской армии.
По этим двум пунктам я прошу оказать нам содействие нашего почтенного риксканцлера.
- И немедленно, граф! - подтвердила Кристина, забывшая, что её здесь нет.
Аксель Оксеншерна важно кивнул, пряча в бороде усмешку. Пока эти вояки считали ворон, заморская агентура Тайного отдела риксканцелярии вот уже добрую неделю занималась этими вопросами, а центральный аппарат отдела стоял на ушах, составляя планы дипломатических и гораздо более деликатных мероприятий...
- И четвёртое. Капитан "Молнии" подал официальный рапорт с просьбой амнистировать своих гребцов. Судя по тексту рапорта и словам самого капитана Торфиннсона, "Молния" смогла оторваться от преследовавших её датских кораблей исключительно благодаря их самоотверженной работе за пределом человеческих сил! Да, в составе гребцов нет московитов, пленных датчан и прочего отребья! Предвидя трудности во время прорыва блокады, все они были заменены на природных шведов и немцев. Вспомним славные времена викингов, когда любой самый презренный раб, севший на гребную скамью драккара и взявшийся за весло, становился свободным! Это я могу и своей властью, но прошу и вашего указа, ваше величество - людям будет приятнее.
- Подготовьте указ, граф, я подпишу, - охотно согласилась королева.
- Итак, господа, у меня всё, - закончил риксмаршал, - Есть ли у кого дополнительные соображения?
Соображения, надо полагать, имелись у многих - по крайней мере, им полагалось их иметь по должности и чину. Но высокие чины, важно качая заслуженными головами, что-то не спешили, и свежеиспечённый кирасирский ротмистр (мы кавалерия или где?), заручился одобрительным кивком графа Магнуса и решительно встал:
- Громовержец Тор! (Святой отец! Шпоры на ботфортах видите?! Не доводите до греха!) Вот это по-нашему! Ваше высокопревосходительство! Я готов аплодировать стоя! Замысел настолько превосходен, что сам по себе подсказывает нам и дополнительные действия в том же духе! Ведь не забудем же мы при этом и о норвежцах, без которых даны сами по себе доброго слова не стоят! Клянусь бёдрами Фрейи... тьфу, богородицы, коварному Христиану давно пора издать воззвание к шведам, в котором он клятвенно обещает им в новой Кальмарской унии почётное второе место! Более того - готов обсудить и вопрос о переносе столицы унии в древнюю Сигтуну! И если письма соответствующего содержания будут случайно найдены норвежцами - кто разберётся, где именно они напечатаны и кем утеряны?
Оба старых графа навострили уши, а королева задумчиво наморщила лоб...
- Августейшая дама и вельможные господа! Давайте вдумаемся во взаимоотношения двух противостоящих нам объединённых королевств. Общая корона объединяет их в военно-политический союз - но и только. И равноправен ли этот союз? Никоим образом! Кому сейчас принадлежит исконно норвежская Исландия? Кто присвоил себе права на исконно норвежский Грюнланд? И где были даны, когда норвежцы открывали и осваивали эти колонии, теперь нагло захапанные данами? И с чего бы норвежцам быть в восторге от этого? И кто из норвежцев в восторге от того, что является для своего короля подданным второго сорта? И кого из них обрадует мысль о том, что даже с этого второго сорта в новой Кальмарской унии можно запросто скатиться на третий? Тысяча троллей! Да я бы на их месте крепко призадумался, на кой ляд норвежцам сдалась такая уния!
Первым ухватил суть и захохотал граф Магнус. Глядя на сына, понял и коварно осклабился Якоб де Ла Гарди. Переглянувшись с ним, ухмыльнулся в бороду Аксель Оксеншерна, после чего одобрительно подмигнул Рольфу. Хмыкнула в кулачок и Кристина.
- Кристиан, конечно, такой глупости не сделает. Но как норвежцам быть уверенными в этом, если обид хватает, а текст воззвания найден и прочитан? Сами боги Вальхаллы требуют, чтобы мы помогли Кристиану сделать то, чего он не сделает сам! Карфаген должен быть разрушен!
Теперь уж хохотала добрая половина зала. И только риксканцлер, отсмеявшись первым, вдруг нахмурился. Подлинных грамот Кристиана Датского с его подлинной подписью в архивах риксканцелярии найдётся немало, а в её Тайном отделе найдутся умельцы и текст составить, и росчерк монарший нарисовать. Но, гром и молния, почему ни одна сволочь в означенном отделе не додумалась до столь очевидной интриги?! Ну, устроит он им теперь весёлую жизнь, чтоб мозги жиром не заплывали!
После небольшого перерыва, традиционно использованного для принятия небольших порций кофе и вина, а также основательного задымления курительного зала трубками, Аксель Оксеншерна отозвал Рольфа к окну:
- Задержитесь, Бьёрнвальд. Я отпросил вас у риксмаршала, да и не будет там дальше для нас с вами ничего интересного. Нам же с вами есть о чём переговорить с глазу на глаз - ну, почти. Баронесса, проследите, чтобы к нам не протянулись лишние уши!
- Не протянутся, ваше сиятельство! - лицо баронессы было скрыто под вуалью, но голос... В дверях небольшого кабинета Элеонора как бы невзначай споткнулась, так что бравому кавалеристу, предотвращая падение, пришлось облапить её весьма основательно.
- С повышением вас, герр ротмистр! - с придыханием прошептала она, пока свежепроизведённый офицер убеждался, что опасность падения миновала - для чего пришлось её изрядно ощупать, и при других обстоятельствах это увлекательнейшее занятие вполне могло бы затянуться и плавно перетечь в несколько иное...
- "Ничего не вижу, ничего не вижу" - но не слишком ли вы увлеклись? - язвительно поинтересовался старый граф, - Не находите ли вы, что сейчас мы с вами здесь несколько не за этим?
- Ну что вы, ваше сиятельство! - Элеонора была сама оскорблённая невинность, - Да как вы могли такое подумать?! - видимо, от возмущения, она оступилась снова в весьма точно выверенном направлении, и Рольфу снова пришлось "спасать" её достаточно своеобразно...
- Легкомысленные шалуны! - проворчал риксканцлер, - Как-нибудь в другой раз, если уж вам так не терпится, я могу отправить вас в какую-нибудь совместную командировку, но сейчас уймитесь!
- Итак, Бьёрнвальд... гм... с повышением вас, герр ротмистр - кстати, могли бы давно уж им быть, если бы не куролесили сверх меры, уж позвольте старику побрюзжать. Нет, вчерашний француз на вас не нажаловался, о вашей шалости мне донесли... гм... ну, другие люди. Вы неисправимы! Хотя - на сей раз вы хоть обошлись без смертоубийства и членовредительства - для ВАС это уже неплохая попытка исправиться! Гм... Так о чём это я? Ах, да - о Норвегии. Ведь ваши предки, Бьёрнвальд - выходцы оттуда, верно? Вы совершенно правы, норвежцам вряд ли доставляет удовольствие быть подданными датского короля. Но вот чего они хотят? Не вельможи, а бонды, мастеровые, негоцианты и мелкопоместные дворяне? Как потомок норвежцев, вы вполне в состоянии поставить себя мысленно на их место и взглянуть на обстоятельства их глазами. Итак, представьте себе, что вы мелкопоместный норвежский дворянин - хорошего и уважаемого рода, но не особенно знатный. Как бы вы в этом случае отнеслись к идее присоединения Норвегии к Швеции под скипетром королевы Кристины?
- Ничего страшного, Бьёрнвальд, здесь нет лишних ушей, хе-хе! Я понял вашу мысль... Мог бы и сам сообразить, что вы ведь ещё и потомок винландцев, и память о королеве Маргрете Датской вас, винландцев - ну, задевает за живое, скажем так...
- А вас бы не задело, ваше сиятельство? Задница Фрейи! Ведь проклятая дура сгубила Винланд!
- Ну, не надо так всё-же о коронованных особах, хе-хе - но вообще-то не могу с вами не согласиться. Иногда, знаете ли, излишнее рвение в усилении власти приносит больше вреда, чем пользы. Ваши предки были излишне самостоятельны за океаном, и стремление предотвратить их возможное отложение вместе со стремлением повысить доходы казны за счёт торговой монополии... гм... и где теперь норвежские Винланд и Грюнланд? И где без них сама Норвегия? Да, тут не могу не согласиться... Но дело, конечно, не в моём согласии или несогласии - важно то, что именно так смотрите на это вы, винландцы. Это здесь, в Швеции, вас немного, но в Норвегии... Ну и, конечно же, память о ганзейском засилье... мм-да... так ведь и шведского норвежцы едва ли жаждут сильнее, чем датского, верно? Гм... Не обрадует это, надо думать, нашу августейшую королеву, но мечты о присоединении Норвегии нам, увы, придётся поумерить. И что тогда выходит? Что в свете тяжёлой войны с Данией в интересах Швеции самостоятельное норвежское королевство?
- Получается так, ваше сиятельство. Если бы я был норвежцем - одобрял бы идею норвежской независимости. А вы сами, если бы были норвежцем?
- Мне труднее представить себя в таком качестве - но думаю, что тоже. Итак, норвежское королевство... гм... а кто на престоле?
- Гм... Не многого ли вы от меня хотите, ваше сиятельство? Хотя - чего уж там... Дочь Христиана, хоть и королевской крови, но - датчанка и баба, эдакая вторая Маргрете Датская, и мало кто захочет на престоле именно её. Нужен настоящий король, а её муж Ганнибал Сехестед не особенно знатен, и годится лишь на роль принца-консорта, что вряд ли придётся по душе норвежскому самолюбию. Опять же, это не понравится, насколько я понимаю, и титулованной аристократии, не блещущей древностью родов, но сильной титулами и богатством. Вам бы понравилось на их месте? А из древних родов, почитаемых в народе - думаю, в стране найдётся немало потомков старых норвежских конунгов из числа Инглингов и Фолькунгов.
- Несомненно, Бьёрнвальд, несомненно. Но ведь эти королевские династии пресеклись, не оставив прямых законных наследников - иначе разве сидели бы сейчас на норвежском престоле датские Ольденбурги? А побочные, бастарды...
- Ваше сиятельство! Я что-то запамятовал, гы-гы, так не напомните ли вы мне прозвище Вильхяльма Нормандского, завоевавшего Англию? Как там у него было, гы-гы, с законностью происхождения?
- Тоже верно. Но то ведь Нормандия...
- Громовержец Тор! Да разве ж французские норманны - не потомки норвежских викингов? И разве ж это франкский обычай - признавать права на наследство за любыми своими детьми, включая и побочных? И напомните мне, ваше сиятельство, а то я снова страдаю забывчивостью, гы-гы - кем были рождены наследники конунга Харальда Сурового Олаф Спокойный и Магнус Харальдссон - королевой Эллисив Ярицлейфдоттир или наложницей Торой?
- Гм... Да, это бесспорный прецедент. Но ведь тогда получается, что законные претенденты на норвежскую корону размножились как кролики. Каковы причины предпочесть, скажем, этого, а не вон того? Каковы их шансы договориться меж собой? Не перегрызутся ли они, выясняя, у кого больше прав на престол? И сколько там наберётся сторонников у каждого из них?
- Тут вы правы, ваше сиятельство. Без изрядной помощи со стороны трудно будет кому-то одному из них оказаться влиятельнее и авторитетнее прочих. Слишком уж их много...
- А что вы, Бьёрнвальд, скажете о ваших винландцах? Есть ли в их среде почитаемый всеми бесспорный лидер? Вы ведь весьма дружны - мне доложили о вашей встрече с дальним норвежским родственником в морской стычке - найдётся ли такой, которого без колебаний поддержат все ваши?
- Боюсь, что нет, ваше сиятельство - иначе я был бы о таком обязательно наслышан. Авторитетны многие, но не до такой степени.
- А если бы такой, приемлемый для всех, вдруг нашёлся?
- Думаю, ваше сиятельство, что его поддержали бы все наши. Но где ж такого взять?
- Вот именно. Хотя... Знаете, Бьёрнвальд, ваша весьма избирательная забывчивость, хе-хе - ценное качество. И хотя мы с вами сейчас болтали на достаточно отвлечённую тему - проявите её должным образом и применительно к нашему сегодняшнему разговору. Вы очень хорошо начали - постарайтесь не навредить себе опрометчивыми действиями. Есть, знаете ли, на вас определённые виды... Я хотел породнить вас с каким-нибудь титулованным родом, да тут вы мне все карты спутали своей помолвкой с этой вашей вест-индской красавицей. И чего вы в ней...
- Ваше сиятельство! Я же не учу вас, громовержец Тор, руководить риксканцелярией!
- Остыньте, Бьёрнвальд. Я политик и рассуждаю как политик. Советую и вам освоить такую способность. Вы же неглупы и вполне в состоянии. Пригодится, знаете ли... Если бы ваш почтенный отец женился по моему совету...
- Ваше сиятельство! Не доводите до греха!
- Ну, вы ещё за шпагу схватитесь. Полно вам, в самом деле. Я весьма уважаю и вашего почтенного отца, и вашу почтенную мать, и выбор вашего отца мне тоже понятен, хоть я и политик - но при несколько ином выборе ваш отец мог бы заполучить и титул - естественно, с приличествующими ему землями. А что до вашей невесты - я нисколько не сомневаюсь в обоснованности ваших резонов, как и в вашем вкусе, но... а впрочем - иначе вы не были бы сыном своего отца, хе-хе! И знаете - она ведь тоже из ваших винландцев, верно? - может быть, вы и правы. Почему-то вы, Арнульфссоны, при всём своём родовом своеволии и упрямстве, каким-то непостижимым для ума образом часто оказываетесь правы... Возможно, ваш выбор и к лучшему... А титул, земли - не наделайте глупостей, Бьёрнвальд, очень вас прошу - есть на вас виды...
Вот так и всегда с этими власть предержащими. Ничего толком не разъяснят, лишь напустят тумана - а ты ломай голову и чеши загривок, пытаясь разгадать высочайшие замыслы. Возможно, Рольф и разгадал бы в конце концов, но разве ж начальство даст время? Уже на следующий день граф Магнус объявил ему о назначении его командиром кирасирского эскадрона в составе формирующегося элитного полка и приказал немедленно вступать в командование своим подразделением - а то зашивается там назначенный не без его, кстати, рекомендации некий свежеиспечённый лейтенант...
Лейтенант Вильхяльм Готфридсон, прозванный гвардейскими однокашниками Огненным Вилли, попыхивая трубкой, яростно чесал ярко-рыжий загривок. Ну за что ему такое невезение?! А ведь как прекрасно всё начиналось! Дослужившись до корнета гвардейских рейтар, младший сын мелкопоместного провинциального дворянина упёрся в свой "потолок" - у вельмож и заслуженных авторитетных вояк свои собственные сынки-зятьки-племяннички есть, и в гвардии ему, "сироте", больше ничего не светило. Он уже недавно совсем было решился подать прошение о переводе в действующую армию, где превилегированных отпрысков поменьше, а шансов отличиться побольше, но Магнус де Ла Гарди ему отсоветовал, туманно пообещав некие скорые перемены. Что ж, так оно и вышло - не зря он давно уже состоял в неофициальной свите молодого графа, без покровительства которого надеяться было не на что. Не единожды и не дважды приходилось и шпагу ради интересов графской свиты обнажать, и как-то раз ему из-за этого даже весьма изрядно не поздоровилось. Шутка ли - с Рольфом Арнульфссоном, тем самым, который "повстречал, повздорил, проткнул", клинки скрестить? Пару месяцев он после этого провалялся в постели, а оставленная ему лихим бретёром "зарубка на память" впечатляет и теперь, спустя семь с лишним лет. Но зато его верность и отвага были наконец оценены по достоинству, и сам титулованный кузен Веспфельда представил его тогда графу Магнусу с наилучшими рекомендациями. И вот, наконец-то дождался! Предложение о переводе в новый элитный полк, да ещё и с производством в лейтенанты, он, конечно же, принял с удовольствием. А получив приказ приступить к формированию кирасирского эскадрона, был на седьмом небе от счастья. Ведь других кавалерийских офицеров в компании молодого де Ла Гарди не имелось, так что перспектива вырисовывалась заманчивая. Эх, мечты, мечты! Доложив выросшему в целые полковники молодому графу о намеченном вчерне основном костяке будущего эскадрона и удачно ввернув прозрачный намёк на нехватку полномочий для превращения черновика в чистовик, он ожидал получить эти желанные полномочия - а вместо них вдруг получил указание ждать в скором времени своего непосредственного командира, которому и представить свой список на рассмотрение и утверждение. Не иначе, как какой-нибудь придворный шаркун перешёл ему дорогу! Прямо вслед за тем проклятым чёрным котом! И ведь понял же тогда сразу, что не к добру это! А впрочем - как знать? Война - не дворцовые караулы с парадами. А элитная кавалерия - весьма своеобразный вид войск, и нравы в нём царят соответствующие. Это в строю субординация, а вот вне строя... Лейтенант довольно осклабился, вспомнив о недавно проявленном великодушии. Как в воду глядел! Ведь мог же припомнить недавно вернувшемуся из изгнания Рольфу - ну, вот, опять заныла от воспоминаний - ту старую зарубку? Мог. И кто бы его за это осудил? А он вот не стал. В его черновом списке командного состава эскадрона этот закоренелый бретёр фигурировал первым среди будущих эскадронных корнетов! Как-никак, старый гвардейский однокашник, да ещё какой, чего ему в вахмистрах киснуть? Вот поставят его на эскадрон, дадут ротмистра - так лейтенант ведь понадобится, верно? Помощник и правая рука, верная и надёжная шпага - да ещё какая! Знакомая, ох знакомая, кому ж ещё и знать её, как не ему - ну, вот, снова заныла проклятая зарубка...
Проклятое исчадие Сатаны, этот так некстати перебежавший ему дорогу угольно-чёрный кот, и теперь где-то поблизости - ему уже жаловались на него ожидавшие официального назначения будущие кирасиры, прося санкции на отстрел мерзкой твари, то и дело перебегающей дорогу порядочным людям. Он не позволял - хотелось самому всадить в ненавистную тушку добрую свинцовую пилюлю. А теперь, обманувшись в своих ожиданиях, решил обождать. Пусть-ка этот четвероногий слуга дьявола сперва перебежит дорогу и проклятому шаркуну, лишив того везения! Глядишь, и представится тогда на войне случай помочь судьбе исправить её нелепую ошибку...
- К-куд-да?! - сочный шлепок, пронзительный кошачий взвизг и глухой удар чего-то тугого и упругого обо что-то твёрдое, - На солнце, что ли, перегрелся - МНЕ перебегать?!
Несмотря на прошедшие годы, не узнать этого голоса он не мог. Но челюсть лейтенанта отвисла, когда вместо своего будущего корнета, обязанного ему своими лейтенантскими перспективами, он узрел перед собой герра ротмистра!
- Корнет Готфридсон... Тьфу! - оторопевший и сбитый с толку свежеиспечённый лейтенант по привычке представился прежним чином и растерялся от своей оплошности.
- Гы-гы-гы-гы-гы! Ничего, Вилли, бывает! - понимающе осклабился Рольф, - Я сегодня тоже пару раз забылся и вахмистром представился, гы-гы-гы-гы-гы!
Досада Готфридсона от рухнувши честолюбивых планов быстро сменилась радостью от полного взаимопонимания с неожиданно свалившимся на его голову непосредственным начальством. Оглядев предварительный список кандидатов в кирасиры, герр ротмистр охарактеризовал его примерно теми же словами, что и он сам ранее. Все эти сынки-зятьки-племяннички важних столичных шишек, слетевшиеся отовсюду поступать на престижную и сулящую дальнейший карьерный рост службу, по большей части были знакомы им обоим. Нет, были и среди них такие, которых надо было брать без раздумий - где-то десятка полтора таких набиралось - но остальные... Однако ж отказать им - это значит отказать их влиятельным родственникам, что тоже чревато...
- Так-так... Вот этому, этому и этому отказываем в первую очередь, - палец Рольфа ткнул в три фамилии из числа тех двух десятков, что вызывали у его лейтенанта наибольшую неприязнь. Мало того, что наглые блатные сынки, так ещё и неумехи и патологические неудачники.
- С удовольствием! Но почему именно этим? У меня тут таких ещё более десятка давно напрашивается!
- Догадываюсь, гы-гы-гы-гы! Но начнём мы с этих. Отец вот этого сварлив и скандален, но шишка небольшая. Не поймёт по хорошому - проткну, и за него мне ничего серьёзного не будет.
- Уверен?
- Ну, я ж его не насмерть проткну, а так, для вразумления. Секундантом будешь?
- Да хоть прямо сейчас!
- Да не надо прямо сейчас, попозже. Так, дядя вот этого... гм... Его ты и сам проткнешь, если попрёт в дурь. Буду секундантом.
- Этого - легко! А как вот с этим третьим быть? Тесть - видный судейский крючок. С ним - сам понимаешь, шпагами не позвенишь.
- А с ним и не надо. Нам ведь с тобой не сам этот крючок мешает, а зятёк его непутёвый. Завалим на экзамене по верховой езде или по фехтованию. Не получится - задрочим на занятиях и забракуем по здоровью. Не поймёт намёка и вздумает качать права - повздорим и подколем, легонько эдак и аккуратненько. После этого он к нам точно по здоровью не попадёт.
- Зато нам с тобой за него попадёт!
- Переживём. Предварительно переговорим с графом Магнусом - ему-то зачем в полку бестолочь, с которой потом проблем не оберёшься? Поругать нас поругают, этого не избежать, но от серьёзной головомойки граф нас отмажет.
- Ну, если так - может и в самом деле получиться. А с остальными?
- А остальные уже будут видеть, как легко мы избавились от этих трёх, и это поубавит им упрямства. А теперь, Вилли, скажи-ка мне вот что... Какого, громовержец Тор, лысого тролля я не вижу в твоём списке целой кучи отменных рубак, которых ты и сам знаешь не хуже меня?!
- Какого, какого... А такого! Вот они у меня все, во втором списке! С каждым говорил сам, все хотели бы, да только вот загвоздка...
- Нет денег на кирасирскую экипировку?
- Ну да, ты ж сам их прекрасно знаешь. Откуда у них деньги? На рейтарское-то снаряжение едва наскребли!
- Ясно. Буду думать, - свежеиспечённый герр ротмистр яростно зачесал лохматый загривок, - А пока я буду решать эту головоломку - взгляни-ка вот сюда. Кто у тебя тут затесался? Приставок "вон" я не вижу ни у кого из них.
- Это те, кто жаждет их получить. Настолько жаждет, что готов и шкурой рискнуть, и на дорогую экипировку разориться. Сыновья купцов и разбогатевших мастеровых, решившие хоть в лепёшку расшибиться, но выслужить себе дворянство.
- Вот именно, Вилли. Погоняй-ка этих каналий, громовержец Тор, до седьмого пота, да присмотрись, кто чего стоит. Попадутся толковые - зачисляй в эскадрон сразу. Мы ж с тобой не изверги, надо ж и совесть иметь - отчего ж не дать хорошим парням шанса выйти в люди? Явную бестолочь - сразу к троллям, пусть в других местах себя пробуют, а нам таких не надо.
- А со средними как? С теми, из кого вышел бы толк, если повозиться с ними как следует?
- А вот они-то как раз и помогут нам решить задачу с другими хорошими парнями из твого второго списка! Точнее - их толстосумы-папаши. Если один комплект кирасирской экипировки для них не проблема - как ты думаешь, разорит их второй?
- Это едва ли. Но как прикажешь убедить этих скряг в том, что им нужен этот второй комплект, и не для родного отпрыска, а для совсем чужого?
- Убедим. Кто-то ведь должен будет возиться с ихними увальнями? Громовержец Тор! У нас с тобой есть на это время? А у наших корнетов? А у наших вахмистров? Если эти денежные мешки хотят, чтобы их оболтусы служили кирасирами в элитном эскадроне элитного полка - пусть соизволят экипировать для них и персональных наставников!
Решив таким нетрадиционным образом основную проблему с комплектованим свого эскадрона - с мелочной рутиной теперь легко справится и его лейтенант - Рольф пошёл проведать приятеля-пехотинца. Застал он Ларса в его обычном для этого времени состоянии - не таком, чтобы не узнать вошедшего, а тем более - представиться фёнриком, но пара пустых кувшинов из-под пива перед свежеиспечённым герром капитаном стояла, а сам он задумчиво изучал третий, решая извечный животрепещущий вопрос - пить или не пить. Не появись кавалерист - вопрос наверняка был бы решён привычно, то бишь положительно, но Рольф пиво не уважал, а пить одному в чужом присутствии Ларсу было как-то неуютно.
Кирасирский ротмистр едва не упал со смеху, когда приятель поведал ему о своих проблемах, но несколько иного типа. Нет, блатных-то сынков и ему пытались всучить, но то был пустяковый блат - всё-таки в пехотной роте престижность службы совсем не та, и от этой напасти свежеиспечённый капитан кое-как отбрыкался. Загвоздка оказалась в другом - в напросившихся в качестве добровольцев хольмгардцах из стокгольмского предместья. Ларс сперва и брать-то их не хотел, и лишь из вежливости, дабы не обижать отказом сразу, дал им шанс показать себя. Неожиданно для него парни оказались очень даже отменными для штафирок стрелками, да и с простой солдатской шпагой более-менее управиться сумели. Особенно же капитану понравилось, как ловко хольмгардцы обращаются со "шведским пером" - тут их требовалось учить, пожалуй, только слаженности действий по командам. Но вот в том, что касалось не связанной с военным делом напрямую, но всё-же важной для элитного подразделения показухи...
- Редкостные орясины! - охарактеризовал их временно прикомандированный к роте Юхансона Лейф, - Внешний вид на ополчение едва тянет, стоят в строю как увальни, а мушкеты - ну, не ржавые, но почти. И я им растолковать ничего не могу - они по-шведски еле-еле. Может, ты им разжевать попробуешь?
Ну как тут было не помочь брату? Осмотрев хольмгардцев и убедившись, что Лейф не слишком уж и сгустил краски, кавалерист принялся за дело. То ли вид важного и явно бывалого кирасирского офицера так подействовал на этих вчерашних мастеровых, то ли то, что заговорил он с ними на ломаном, но понятном русском языке, но к его словам хольмгардская молодёжь прислушалась. Не спеша и старательно подбирая слова, ротмистр растолковывал им, что полк, в состав которого входит их рота - почти гвардейский, и смотреть его могут заявиться не только риксмаршал и даже не только риксканцлер, но и сама королева. Да, да, сама Кристина Адольфовна, которой они буквально на днях присягали в качестве свежеиспечённых солдат. Кто-нибудь хочет перед самой Кристиной Адольфовной... эээ... nabit morda gryaz? Несмотря на вызванное его фразой веселье, желающих "набить грязи морду" перед самой королевой среди молодых хольмгардцев не оказалось. Указав им лишь вскользь о надлежащем виде на примере их бравых капралов - подробности те им и сами разжуют - Рольф перешёл к состоянию их оружия, что было куда важнее. Как должен блестеть мушкет у настоящего шведского солдата, в доблестной шведской армии знали все от самого риксмаршала до последнего новобранца. Но вот как это сказать по-русски? Мысленно переведя расхожую армейскую формулировку, герр ротмистр честно попытался...
- Акинф! Я что-то не так сказал? - обратился он к слуге, когда хольмгардцы сперва выпучили глаза, а затем схватились за животы от хохота.
- Да всё так, барин. Только... хху-га-га-га-га! Не яичница, а яйца, - для наглядности Оглоблин-младший изобразил руками, - И, гы-гы, это... Гы-гы, нету их у кошки! У кота они, барин!
- Гм! А я разве не это сказал?
- Ну, почти, хху-га-га-га-га! Как у кошки яичница, гы-гы-гы-гы-гы! А надо было - как у кота яйца!
- Kak u kota yaytsa, - повторил кавалерист, стараясь запомнить...
Пока капралы со смехом - им уже перевели на шведский - жестами и личным примером разжёвывали русским новобранцам связь "кошачьей яичницы" с облегчённым шведским мушкетом, Ларс рассказал о втором беспокоящем его факторе.
- Они ведь хоть и не московиты, но тоже ж русские. А там, на войне, мы ведь столкнёмся не только с данами, но и с агарянами. Они ж им, получается, свои?
- Да какие они им свои, гы-гы-гы-гы-гы! - тут уж пришла очередь повеселиться Рольфу, - Акинф, расскажи капитану Юхансону!
Что ж, сыну бьёрнвальдского управляющего было чего рассказать о непростых отношениях шведских хольмгардцев с бывшей родиной...
Иван Оглобля, от прозвища которого и пошла их фамилия, приходился Акинфу прадедом. Род их, состоявший в дальнем родстве с самими Борецкими, был в Новгороде не из первых, но и далеко не из последних. Хоть и не из числа "золотых поясов". но честный и уважаемый в городе купеческий род, одна из ветвей лихих ушкуйников Буслаевых. Разве породнилась бы родня самой Марфы Посадницы с какими-нибудь шпынями ненадобными? Видимо, это и сыграло роковую роль в судьбе их рода. Двадцать лет от роду разменял прадед Акинфа, когда сгинули все его сородичи в учинённом опричниками царя Ивана погроме новгородского посада, защищая своё веками нажитое добро от беззаконного опричного грабежа. Сгинул бы и он сам, если бы не был послан отцом в Поморье по хозяйственным делам. Сунулись обделённые бесноватым и жадным царём кромешники и туда, но Поморье им - не Новгород. Это в самом городе мало кто оставался из коренных новгородцев - основную массу ещё дед бесноватого царя расселил по всей стране, заменив московитами. Не хлебом-солью, а топорами и рогатинами встречали местами царёвых разбойников потомственные поморы, и немало государевых любимцев так и пропало без вести в том лихом набеге. Сколотив наскоро ватагу из отцовых охочих людей и прибившихся к ним беглецов, Оглобля и сам приложил руку к вразумлению расшалившихся опричников. Дело это было доброе, но ждать после него царской милости явно не приходилось, и следовало позаботиться о собственной дальнейшей судьбе. Куда обычно бежал русский человек, когда ему вконец осточертевала родная власть? В Литву, конечно, где жили такие же русские. Хотела рвануться туда и его ватага, и нелегко было Оглобле втолковать этим отчаянным сорви-головам, что уж там-то их точно ждут опричные кордоны. Но втолковал, убедил и повёл ватагу к свеям, куда и привёл всех, не потеряв в пути ни единого человека. То же советовал по дороге и другим встречным ватагам. Кто послушал и последовал - уцелели. Непросто оказалось обустроиться у свеев, но кому легко на чужбине? Терпения, упорства и взаимовыручки новгородцам было не занимать, да и соплеменники в Швеции уже были - внуки и правнуки тех, кто ещё от деда бесноватого царя ноги в руки взял. С их помощью прижились на новой родине и вновь прибывшие, хотя не забывали и о старой. Спустя десять лет Иван Оглобля брал Нарву в составе армии Понтуса де Ла Гарди, отца нынешнего риксмаршала, и немало новгородцев было в той армии. Не только сами шведы, но и наёмники-немцы с выпученными глазами наблюдали, как сводят счёты их русские сослуживцы с пойманными в городе бывшими опричниками. Это царь Иван под конец своего правления стал добрым и отходчивым - простил и безвинно загубленных, и безвинно губивших. Новгородцы прощать свои обиды кромешникам не собирались, и попавшиеся в их руки живыми пожалели о своей живучести. Жаль, мало попалось... После взятия ливонских городов и Ивангорода с устьем Невы открывалась прямая дорога на Новгород, и русские солдаты шведской армии спали и видели свой город освобождённым от Московии. Увы, не сложилось... Степан Оглоблин, дед Акинфа, даже неплохо складывавшиеся купеческие дела отложил для участия в новой войне с Московией. Но неудачно сложилась та война - вместо долгожданного похода на родной город - а родившийся уже в Швеции и ни разу не видевший Новгорода Степан считал его всё-же родным - пришлось уступить московитам и Ингерманландию, откуда вместе с оставлявшими её шведами ушла и добрая половина русских, среди которых была и семья матери нынешней барыни. Увидел Новгород лишь внук Оглобли Трофим, отец Акинфа, вошедший в него с армией Якоба де Ла Гарди. Тогда казалось, что сбываются самые смелые мечты, что уж теперь-то новгородская земля наконец-то освободится от московских самодержцев. Получив письмом заочное отцовское благословение и женившись на полюбившейся ему новгородке, Трофим уже хлопотал о возврате ему земли предков, помышляя на полном серьёзе восстановить родовое дело. Оказалось - не судьба. С уходящей из возвращаемого Москве Новгорода шведской армией снова увязались и толпы новгородцев, в числе которых были и отцы нынешних новобранцев. Прежние волны беглецов от Московии уже обжились среди шведов - Трофим даже не стал ругать сына, когда тот пожелал посвататься к своей Сигрид - но эти ещё спят и видят во снах возвращение на родину, если и не на белом коне, то уж с мушкетом на плече. Ещё мечтают...
- Значит, драться с агарянами они будут? - решил уточнить Ларс.
- И с агарянами, и с московитами! - заверил его Рольф, - У хольмгардцев хорошая память, а обошлась с ними Москва несправедливо. Ты бы простил на их месте?
- Чёрта с два! - согласился капитан, и сомневаться в его окончательном решении по поводу русских добровольцев явно не приходилось.
Выходя из ротной канцелярии приятеля, кирасир и тут наткнулся на чёрную кошку:
- К-куд-да! На солнце перегрелась - МНЕ перебегать?!
Улепётывая от массивного носка ботфорта, несчастное животное метнулось обратно, а кавалерист уверенно зашагал к коню, не глядя по сторонам и не обращая внимания на сдержанные смешки пехотных новобранцев. Оказалось - напрасно.
- Чёрт бы вас побрал, Бьёрнвальд! А МНЕ, значит, - можно?! - застывший на месте и заметно сбледнувший граф Магнус не решался пересечь свежую цепочку кошачьих следов, - У меня сегодня важное совещание, а вы мне тут...
- Да бросьте, ваше сиятельство! - Рольфу стоило немалого труда не расхохотаться, - Громовержец Тор, да с чего вы взяли, что эта кошка имела в виду именно вас?
- А кого же, разрази меня гром?!
- Мой ботфорт, конечно! Клянусь ляжками Фрейи, она спасалась от моего сапога, и ТОЛЬКО это и имела в виду, так что этот случайный пробег перед вами - не в счёт.
- Вы точно уверены?
- Тор и Один! Ну давайте я сейчас первым переступлю! - в том, что пробежавшая сзади кошка на сей раз имела в виду уж точно не его, кирасир был уверен.
- А, ладно, не надо! - позориться перед солдатнёй графу не хотелось, и он взял себя в руки, - Но эти чёрные кошки! Давненько на них не устраивали облаву! Ведь проходу же от них нет порядочному человеку! Нет, облаву обязательно...
- Стоп, ваше сиятельство! - вид порядком напуганного начальства натолкнул ротмистра на мысль, до которой он бы иначе сроду не додумался, - Живыми бы их, да побольше!
- Для чего, чёрт побери?!
- Для данов! Выпустить перед ними добрую сотню - и представьте себе настроение ихних вояк перед боем!
- Гм... Но ведь вы же сами говорите, что такие случаи - не в счёт...
- Да какая разница, громовержец Тор? Данам-то кто об этом скажет?
- Гм... Пожалуй, в этом что-то есть. Сегодня же прикажу слугам отловить!
- Да зачем ловить? Скупку объявите за щедрую плату - горожане вам их сами наловят, сколько захотите!
- А не смошенничают - за щедрую-то плату? Возьмут, да покрасят обычных серых...
- Да какая разница, ваше сиятельство? Лишь бы водой сей секунд не отмывалось - для данов сгодится, гы-гы-гы-гы-гы!
Идея лихого ротмистра графа позабавила, и по пути к своему штабу он даже присоединился к Рольфу, весело насвистывавшему приставший не хуже репейника залихватский мотив песни швейцарских панцирних пикинёров. Их южнонемецкое наречие было мало знакомо кирасиру, но текст оказался несложным, и иногда он даже пытался петь то немногое, что запомнил:
Тёмен ты, лесной орех,
Загорел как я, совсем как я!
Загорелой быть должна
И девушка моя!
Дюви-ди-и, дюви-дюви-ди - ах-ха-ха!
Дюви-ди-и, дюви-дюви-ди - ах-ха-ха!
Дюви-ди-и, дюви-дюви-ди - ах-ха-ха!
Дюви-ди-и, дюви-дюви-ди!
- Вам, Бьёрнвальд, эта песенка явно понравилась из-за вашей смуглой вест-индской невесты! - хохотнул Магнус.
- И этим тоже, ваше сиятельство, - не стал отпираться кавалерист, - А ещё там есть про крепкую скорлупу - чем не эдакий намёк на наши кирасы?
- Да и мотив - такой, бодрящий и приставучий!
- Вот именно! Ну чем не походный марш?
6. Выступление.
- Эскадрон! За мной - марш! - пружиня ногами в стременах, герр ротмистр наконец-то перевёл дух. Нет, недоделок-то, говоря по совести, оставалось ещё немало - разве сколотишь полноценный боевой эскадрон за столь короткий срок? Хвала богам, а тем паче - господам ветеранам, хоть в сёдлах новобранцы держатся уверенно, рубят лихо и стреляют неплохо - совсем неплохо для таких не нюхавших пороху салажат. Ну и экипированы люди благодаря вынужденной щедрости толстосумов-каналий гораздо лучше, чем он поначалу опасался. Переглянувшись с Огненным Вилли, Рольф заметил, что и его лейтенант тоже довольно склабится. Ещё бы! Хоть и морщится порой граф Магнус от их строевой подготовки - по сравнению с лихим гарцеванием прекрасно вышколенных гвардейских рейтар зрелище и в самом деле жалкое - главное, чтоб перед королевой через дворцовую площадь они всё-же сумели проехать надлежащим образом, и краснеть за них не пришлось, а в бою - громовержец Тор, ну не польские же они крылатые гусары, чтоб с длиннющими копьями наперевес рыцарским 'свиным рылом' строй неприятельских пикинёров таранить! Нет, как только их походная колонна покинет столицу - к троллям проклятую показуху!
- К-куд-да! МНЕ перебегать?! - видимо, не всех чёрных кошек в Стокгольме успели скупить слуги де Ла Гарди-младшего. Что ж, тем хуже для этой! С коня, особенно с ТАКОГО, не очень-то пнёшь ботфортом подобную мелюзгу - но мы кавалерия или где? Выхватив из седельного ольстера пистолет, бывалый кирасир навскидку выпалил перед носом чёрной нахалки, и взвизг насмерть перепуганной животины оказался куда пронзительнее визга рикошетировавшей от камня пули.
- Чего встали, раззявы? - обернулся он к застопорившейся колонне, - Она имела в виду не вас!
- А вас, герр ротмистр? - полюбопытствовал кто-то из глубины колонны.
- А МЕНЯ ей не удалось, гы-гы-гы-гы-гы! За мной! - взмахнув дымящимся пистолетом, Рольф вернул его в ольстер, и лязгающая воронёными латами колонна - за городом их, конечно, снимут и пересядут на сменных коней, но тут ради показухи приходится пока двигаться на боевых скакунах в боевом облачении - продолжила движение.
Впрочем, и от показухи иногда бывает польза - впереди никогда не жаловавшийся на зрение ротмистр разглядел на одном из нависавших над улицей балконов тех, перед кем порисоваться сами боги велели. Конечно, его приветственный жест и сам по себе выглядел внушительно, а уж во главе грозной бронированной колонны - и подавно. И уж конечно, с балкона его тоже разглядели прекрасно - Хельга Гунварссон, которой недолго уже оставалось носить эту фамилию, тоже помахала ему шляпкой. Не слишком размашисто - давно уж обучена хорошим европейским манерам - но лимонно-жёлтое платье, прекрасно подчёркивавшее её природную смуглоту и гармонировавшее с угольно-чёрными волосами, заодно и хорошо выделяло её среди прочих, тоже ну никак не чужих для герра ротмистра. О чём они там переговариваются, было не слыхать, но после расчистившего дорогу эскадрону выстрела догадаться было несложно. Ага, так и есть - судя по жесту будущего тестя, явно показывающего собеседникам размер гвианских кошек - как чёрных, так и пятнистых - он как раз рассказывал о том, что в Гвиане перебежавшая дорогу чёрная кошка считается немалым везением, гы-гы! Добрая половина ему, конечно, не очень-то и верит, все ведь знают цену охотничьим байкам, но в данном случае совершенно напрасно - Рольф видел привезённую Оттаром из Гвианы шкуру ягуара - правда, пятнистую, а не чёрную - и мог бы поручиться, что сейчас будущий тесть преувеличивает не более, чем на десятую долю, а никак не в 'законные' для вояк, охотников и рыболовов три раза. Но сейчас - тролли с ними, с этими гвианскими кошками, которых и впрямь лучше пропустить впереди, сейчас куда важнее сброшенный невестой с балкона большой ярко-жёлтый шарф, который ведь нужно не просто поймать, это-то легко, а вот дальше - проклятие, тут две руки нужны! Но Огненный Вилли - правильный лейтенант, он всё прекрасно понял и мигом пришёл на выручку, завязав шарф на латном рукаве герра ротмистра по старинному рыцарскому обычаю. А судя по едва сдерживаемому смеху, до Вилли только сейчас дошло, отчего это его непосредственному начальнику так понравилась лихая швейцарская песня про лесной орех и небогатую, зато смуглую, страстную и ядрёную девицу. Хотя, чего уж там, песня и сама по себе их эскадрону пришлась по вкусу, и в этом вскоре предстояло убедиться собравшимся вокруг площади зевакам.
Перед выездом на дворцовую площадь пришлось остановить колонну - по узкой улице ещё не успели просочиться подоспевшие раньше их драгуны, и Рольф воспользовался заминкой для перезарядки пистолета. Его бравые кирасиры выпучили глаза, когда он ловко отщёлкнул вверх и влево клиновый рычажок, а затем слегка оттянул назад и повернул вверх казённик с компактным сарацинским замком, в который и вложил новый заряд, совершенно не заморачиваясь его прогонкой молотком через весь ствол. Ещё бы! Из пяти изготовленных стокгольмскими оружейниками пар таких пистолетов в их полку оказалась лишь одна, и красовалась она, естественно, в ольстерах самого полковника - графа Магнуса. Остальные четыре пары разошлись вообще по генералитету - куда уж тягаться с ними какому-то ротмистру! О том, что помимо этих пяти пар, заранее распределённых по важным шишкам, ещё одна пара делается персонально для него в родном Вестеросе, Рольф благоразумно помалкивал, да и доставили-то ему её буквально на днях, так что он только и успел, что пристрелять их в лесочке, подальше от лишних завидючих глаз. Зато теперь его лихие орлы могли убедиться собственными глазами, что ИХ отец-командир может, если и не всё, то многое, а такая репутация у своих людей дорогого стоит...
Когда кирасирский эскадрон наконец-то выехал по освободившейся улочке на площадь, некоторые подразделения магнусовского полка там уже стояли в полной готовности. Среди них поблёскивала новенькими деталями свежепеределанных арбалетов рота лесных стрелков, с самого начала получившая неофициальное название 'браконьерской'. Кроме непривычных военному глазу арбалетов они выделялись и плащами - мешковатыми, с нашитыми на них колышущимися на ветру лоскутьями малозаметных в лесу тонов, но здесь, на городской площади, сразу же бросающимися в глаза.
- Громовержец Тор! Кнут Торгаллсон, и ты тут?!
- А где же мне ещё быть, ваша милость? - весело отозвался тот, - Я браконьер или куда? Виданное ли дело, чтоб такая шикарная охота - и без меня? Да и Олегу - что, в кузнице скучать прикажете?
- A khren vam - ne myaso?! - ехидно поинтересовался его стоящий рядом хольмгардский подельник, самодовольно похлопывая ладонью по ложе новенького арбалета, явно получше того, переделанного для барчука.
- Ну, раз так - удачной охоты! И смотрите мне, чтоб от всех охотников ушли, а иначе на глаза не показывайтесь, гы-гы-гы-гы-гы!
Тем временем на площадь вышла уже и мушкетёрская рота Ларса. С самим капитаном герр ротмистр лишь перемигнулся - не далее, как вчера, опробывали с ним его новые казнозарядные пистолеты, Рагнара, важно напыжившегося и гордо выпятившего грудь с фельдфебельской бляхой на горжете, окликнул, а у только на днях вернувшегося из Вестероса счастливого молодожёна Свена - заодно как раз и привёзшего ему те пистолеты - не без подначки спросил, как поживают мушкеты у доставшихся ему солдат-хольмгардцев.
- Kak u koshka yaishnitsa! - старательно выговорил свежеиспечённый капрал под смешки успевших уже прибарахлиться и подтянуться и теперь выглядевших орлами недавних растяп-новобранцев. Разве увидишь по ним теперь, каких трудов это стоило Свену, заполучившего их на свою голову сразу же после 'медового месяца'? Ведь за считанные дни пришлось спешно доводить до ума всё, что проворонил недотёпа Рагнар! Но, как говорят и сами хольмгардцы, 'zdyesy vam - ne tut'.
Позади первуй линии уже выстроившихся подразделений ещё подтягивались и выстраивались запоздавшие - попробуй проберись без толчеи по этим узеньким улочкам - когда затрубили трубы, и на балкон дворца вышла королевская свита и сама королева. Речь риксмаршала Якоба Понтуссона де Ла Гарди была недолгой - старый граф и сам прекрасно понимал, что выучка наспех сколоченного полка весьма далека от гвардейской, и чем скорее он его спровадит с королевских глаз долой - тем меньшим будет риск оконфузиться перед оторвавшей на него немало денег от своих излюбленных придворных увеселений Кристиной. Поэтому, обрисовав солдатам вкратце ту часть обстановки, которую им полагалось знать - добрая треть полка и без этих начальственных откровений знала куда больше - риксмаршал в заключение выразил уверенность в том, что ни один шведский солдат не посрамит памяти своих предков - вольных викингов, перед которыми дрожала когда-то вся Европа. О том, кем были предки данов, как и о том, что НАСТОЯЩИЕ предки большинства солдат были обычными бондами, никуда из Свионии не отлучавшимися и никакую Европу в страхе не державшими, старый граф дипломатично умолчал. Здесь, на площади и перед королевой, никто на этот счёт не спохватится, а после не он уже будет под шквалом солдатских вопросов выкручиваться - полковые офицеры на то есть.
После риксмаршала выступил с короткой проповедью - на длинную старику попросту не хватило бы сил - сам архиепископ Упсальский. Не заостряя внимания на вопросах веры данов - таких же лютеран, как и сами шведы, глава всех шведских пасторов напомнил о союзных данам безбожниках агарянах и призвал христианское воинство поскорее загнать этих чертей обратно в ад.
Королева и вовсе не стала утомлять вояк долгими речами - об этом позаботился риксканцлер, старательно убеждавший Кристину дать войску пространнейшее монаршее напутствие. Как и следовало ожидать, та закусила удила и взбрыкнула, послав старого графа - нет, языком московитов королева не владела, так что старый граф был послан всего лишь в задницу, и прозвучало это напутствие главе правительства лишь в глухих кулуарах дворца, а на площади, с открытого балкона, она заявила:
- Мои солдаты! Все вы знаете, что я хочу только мира! Идите и добудьте мне его!
Магнус де Ла Гарди, заблаговременно предупреждённый сановными вельможами, что буквально через полчаса у королевы намечен приём французского посла - правительство позаботилось, чтобы ей было не до парада - просить себя дважды не заставил. Отсалютовав Кристине и её свите обнажённой шпагой, граф со своей штабной свитой возглавил маршевую колонну. Под трубы гвардейцев и мерную дробь пехотных барабанщиков его кавалькада сразу же взяла с места рысью, облегчая полковой кавалерии задачу по сокрытию своей хромающей строевой выучки. А когда за графской свитой с лязгом обнажил шпаги и порысил кирасирский эскадрон Рольфа, его горнист затрубил тщательно разученный марш, тут же подхваченный лужёными кавалерийскими глотками:
Тёмен ты, лесной орех,
Загорел, как я, совсем как я.
Загорелой быть должна
И девушка моя.
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди!
Девушка моя скромна,
Но жарка и жжётся как огонь.
Кроме нашей страсти мне
Не нужно ничего.
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди!
Пусть бедна она, как мышь,
Нет у ней ни дома, ни двора,
Мне на это наплевать,
Нужна мне лишь она.
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди!
Крепок ты, лесной орех,
Крепок, как и я, совсем как я.
Быть такою же, как я,
Должна жена моя.
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди Ах-ха-ха!
Дюви-ди-и дюви-дюви-ди!
Подчёркивая свою элитность, кирасиры с наслаждением горланили эту не похабную, но озорную и залихватскую песню вместо скучных псалмов. Пусть пехота нудит эту тягомотину, а мы кавалерия или где? А что зеваки-канальи хлопают глазами от изумления, так это их проблемы! Похабщину, пользуясь малой известностью в Швеции своего языка, весело распевали размашисто шагавшие где-то позади хольмгардцы, и Рольф беззвучно посмеивался, когда до его ушей доносились характерные словечки. После того конфуза с разъяснением хольмгардским новобранцам, как должен блестеть мушкет у настоящего шведского солдата, ротмистр решил посовершенствоваться во владении их языком, и при всяком удобном случае старался говорить со своим слугой Акинфом только по-русски. А поскольку до почтенных седин обоим было ещё далеко, да и выразиться покрепче любили оба - с соответствующих выражений и начали...
Проезжая мимо домов почтенных горожан, герр ротмистр едва не складывался пополам от хохота, а оглядываясь на него, смеялся и сам сиятельный полковник, отчего сопровождающие лишь изумлённо выпучивали глаза. А причина их веселья была до банальности проста - из-за каменных стен доносился раздражённый визгливый кошачий мяв. Ведь слуги графа Магнуса всё ещё продолжали скупку чёрных кошек у горожан, и предприимчивые бюргеры повсюду спешно красили своих серых мурок в чёрный цвет. Кое-кто добротно, но большинство просто хорошенько вымазывало их в печной саже. Предупреждённые хозяином, графские скупщики не особо свирепствовали с проверкой качества товара - не оттирается краска сразу же, значит - годится. Несколько десятков настоящих чёрных кошек в занавешенных от посторонних глаз клетках уже были вывезены вперёд обслугой, и вместе с ещё доброй сотней закупаемых сейчас покрашенных их должно было набраться достаточно для задуманной уловки. Конечно, выпущенные на волю, они примутся шастать по всей округе и в первую очередь перед носом у своих. Но шведские солдаты будут предупреждены незадолго до выпуска кошек, а вот данов никто оповестить не успеет. Вот и веселились оба посвящённых в замысел, представляя себе перепуганного дурными предзнаменованиями неприятеля - в аккурат перед боем.
Выйдя из города, вояки прекратили наконец драть глотки и слегка расслабились. Колонна перешла на спокойный и размеренный походный шаг, которым могла бы двигаться добрых полдня без перерыва. Такую же картину, наверное, можно было наблюдать в этот день по всей Швеции - по всем мало-мальски подходящим трактам змеились войсковые походные колонны - медленно, но верно продвигаясь к западным границам королевства. Что бы там ни говорила королева шведов, готов и вендов Кристина Ваза о своём 'известном всем' миролюбии, добывать столь нужный ей мир шла шведская армия, и способ, которым она собиралась его добыть, был в точности тем же, что и при её покойном отце Густаве Адольфе.
Уже за полдень полковая колонна достигла биваков, разбитых высланной загодя вперёд обслугой. Вот только нормальным армейским порядком там и не пахло. Судя по воплям и суматохе, там явно происходило что-то незапланированное.
- Разберитесь, Бьёрнвальд! - скомандовал граф Магнус.
Возражений у Рольфа не было ни малейших, поскольку особенно громко голосили как раз там, где должен был находиться бивак его эскадрона, и заняться этим в самом деле следовало самому. Поэтому, прихватив с собой одного из своих вахмистров с его солдатами, герр ротмистр галопом вырвался вперёд и влетел в расположение лагеря. Как он и опасался, именно среди палаток его людей и находился самый эпицентр безобразий. Точнее - у коновязи.
- Ах ты ж сука! - рычал Акинф, держа за грудки и тряся низкорослого, но коренастого чернявого детину, разодетого в цветастое, но порядком замызганное тряпьё, - Будешь воровать?! Будешь?! - и массивный кулак хольмгардца со смачным шлепком впечатался в челюсть пойманного.
- Цыгане пытались украсть вашего Фафнира, герр ротмистр! - доложил Карли, продолжая деловито перезаряжать ещё дымящийся пистолет.
- Ага, вижу. Дурачьё!
- Как есть дурачьё, барин! - отозвался вышибший дух из пойманного цыгана Акинф, - Хоть и не по людски так о покойниках, а только как жили они орясинами, так орясинами и померли!
Наглядное подтверждение его словам само бросалось в глаза. Один цыган, обманутый спокойным нравом Фафнира, сменного боевого коня Рольфа, неосторожно зашёл сзади и теперь валялся в десятке шагов с раздробленным черепом, отброшенный чудовищным копытом. Второй, заходивший спереди, судя по измочаленной руке, явно испытал на себе крепость конских зубов немецкого тяжеловоза, и проткнувшая его простая солдатская шпага Акинфа явилась для калеки скорее благодеянием, чем карой. А несколько поодаль корчился в пыли ещё один конокрад, подстреленный пажом.
- Карли! Добей этого и убери падаль с дороги! - распорядился кавалерист.
Вряд ли парню доставил особое удовольствие этот приказ, но ещё в Германии и Фландрии он успел насмотреться всякого, и ни от человеческой крови, ни от вида свежих трупов его давно уже не мутило. И пока кавалерист разбирался с общей обстановкой, а слуга-хольмгардец вязал руки валяющемуся в отключке пленнику его же собственным поясом, паж деловито проткнул своего подранка вынесенной из палатки шпагой покойного отца, затем тщательно вытер её остриё об одежду добитого, вернул в ножны и воровато оглянулся, не заметил ли кто посторонний не положенного ему до совершеннолетия оружия в его руках.
- Ничего не вижу, ничего не вижу! - проворчал Рольф, небрежно прикрывая глаза рукой, и находящиеся рядом солдаты-кирасиры со смехом повторили жест начальника. Карли же, всё поняв правильно, тоже не стал дразнить гусей и быстренько отнёс отцовскую шпагу обратно в палатку, после чего вернулся доделывать порученное ему дело.
- Tashchim yivo na khren! - буркнул пришедший ему на помощь Акинф, и оба, брезгливо морщась, ухватили труп за руки, за ноги и потащили - на хозяйский взгляд герра ротмистра куда-то примерно по указанному слугой адресу.
- Стой! Куд-да! - рявкнули поодаль, после чего громыхнуло несколько торопливых выстрелов. Оказалось, что среди палаток слуги кирасир Рольфа поймали ещё нескольких цыган, и один из них, воспользовавшись припрятанным своевременно ножом, сумел освободиться от пут и бежать.
- Так, что тут у нас за чертовщина творится? - поинтересовался только что подъехавший полковник, - Докладывайте, Бьёрнвальд!
- Цыгане, ваше сиятельство! Пытались увести наших сменных коней! Часть убита слугами, часть схвачена, но одного только что упустили.
- Гром и молния! Раззявы! Догнать и схватить! Нет, стойте! Из вас ищейки, как из меня прачка, чёрт бы вас побрал! Эй, Таменунд, проклятый дикарь, где тебя черти носят? Бери собаку и отправляйся с этими бронированными болванами!
Один из слуг графа - по слухам привезённый из Новой Швеции дикарь-индеец - молча слегка поклонился господину и коротким свистом подозвал пегую гончую из графской охотничьей своры.
- Берите весь ваш эскадрон, Бьёрнвальд! - приказал Магнус, - Там наверняка где-то прячется целый табор, и я хочу, чтобы вы очистили округу от этого воровского сброда!
Кавалькада тяжеловооружённых всадников с лязгом понеслась за собакой и смуглым следопытом, который даже на скаку успевал разглядеть и примятую беглецом траву, и пятнышки крови - кто-то из стрелявших в него второпях слуг всё-таки попал.
- Не так быстро, господин! - попросил поравнявшегося с ним Рольфа краснокожий проводник, - Он уставать, мы быстро догнать - стойбище насторожиться и быстро уходить.
Переведя услышанное на нормальный человеческий язык и мысленно согласившись с индейцем, герр ротмистр слегка попридержал погоню. По хорошему вообще следовало устроить полноценную облаву, и не его людьми. Следы сбежавшего цыгана явно вели в лес, где и должен был скрываться от глаз добропорядочных шведов его табор, вот уже добрых семь лет злостно нарушающий королевский указ о высылке в Финляндию, а значит - все эти семь лет пребывающий вне закона. Тут бы в самый раз оказалась 'браконьерская' рота арбалетчиков, но сиятельному полковнику вздумалось послать его кирасир, а приказы не обсуждаются...
- Таменунд разведать! - пояснил графский следопыт, спешиваясь и бесшумно исчезая в зарослях.
- Отдыхать и не шуметь! - распорядился Рольф. Дикарь прав - выяснив точное местоположение табора, его можно взять в клещи, и тогда ни одна сволочь не уйдёт от заслуженной участи.
Вынырнувший примерно через полчаса из кустов индеец молча нацарапал на земле кончиком ножа схему местности и указал место укрытого в лесу табора. Ещё через несколько минут, получив приказы, от эскадрона отделились два отряда по полсотни шпаг и малой рысью двинулись обкладывать лесной массив. Выждав ещё минут десять, ротмистр развернул оставшихся с ним кирасир в линию и шагом повёл в указанном проводником направлении.
Считая своё укрытие в лесу надёжным, цыгане и не подумали изменять своим привычкам. Их постоянный шум и гвалт ничуть не утих после прибытия раненого беглеца, и дополнительного переполоха среди лесных птиц никто из них не заметил. Тем более, никто не обратил внимания и на раздавшееся справа и слева карканье ворона, от которого проводник-индеец лишь презрительно ухмыльнулся. Сам он изобразил ответ куда натуральнее.
- В атаку, громовержец Тор! - рявкнул Рольф, желудок которого давненько уже напоминал ему об оставленном позади биваке, где наверняка уже жарится что-то сытное и аппетитное, а кое-кто из расположившихся на отдых уже и полакомиться наверняка успел, пока они тут страдают от голода, а их добрые кони - от проклятых слепней. Его лихие рубаки рассуждали примерно так же, и кусты вокруг шумного табора затрещали одновременно, выпуская на оперативный простор успевших уже рассвирепеть кавалеристов. Не желая уподобляться этому крикливому сброду - ротмистр невольно припомнил и родовые саги о винландских скрелингах - атаковали молча, и лишь топот тяжёлых скакунов, да лязг кавалерийских полудоспехов добавились к гвалту табора. Потом, конечно, добавились и выстрелы. Кое-кто из цыган - терять им было нечего - потянулся за пистолетом, некоторые лихорадочно поджигали и раздували фитили обрезанных примерно до половины длины мушкетов, а парочка даже натягивала арбалеты, и у шведских кирасир не было ни малейшего желания проверять прочность собственных лат и конских шкур цыганскими пулями и арбалетными болтами. Отведать цыганского кнута как-то тоже никому не улыбалось, и пистолеты господ кирасир заранее пресекали нежелательные для их хозяев варианты событий. А затем - даже Рольфу с его казнозарядными пистолетами перезаряжаться было некогда - в ход пошли тяжёлые кавалерийские шпаги. Уже между шатрами и кибитками один шустрый пройдоха попытался запрыгнуть на седло - шпага ротмистра в этот момент дырявила другого, замахивающегося кнутом - выдёргивая клинок из свежего покойничка, кавалерист развернул плечи и успел подставить под нож цыгана стальной наплечник, после чего резко впечатал в его раззявленный рот массивный набалдашник эфеса. Цыган с воплем полетел вниз и угодил в аккурат под копыто Тролля, которого как боевого коня ещё жеребёнком дрессировали давить и лягать поверженного противника. Костяк бедолаги хрустнул под широким копытом тяжеловоза, а тот, повинуясь хозяйской узде, уже вскидывался на дыбы, лягая передним копытом замахивающуюся на него клюкой и чего-то выкрикивающую толстую морщинистую каргу. Старую ведьму отшвырнуло назад с проломленной грудной клеткой, а привставший в стременах всадник, добавив к мощи опускавшегося Тролля стремительный взмах тяжелой шпаги, отмахнул голову с плечом и рукой выскочившему из-за кибитки сгорбленному хрычу с допотопной аркебузой...
Отчаянное сопротивление табора было сломлено в считанные минуты. Слуги, часть которых сопровождала своих господ, скрутили сбежавшего подранка-конокрада и толстого, разодетого в шелка и увешанного золотом, цыганского 'барона', после чего принялись вязать крикливых цыганок и их визгливую мелюзгу, а солдаты быстренько добили прочих подранков. Брать их живыми Рольф приказа не получил и напрягать своих рубак без необходимости счёл излишним. Вот сбор трофеев - это другое дело. Хоть и мало на этом сброде настоящего золота, в основном позолоченная медь, но серебра оказалось неожиданно прилично, да и вытряхнутой из их кошельков звонкой монеты набралась не одна пригоршня. Методичное обшаривание убитых цыган и кибиток с шатрами добавило к куче добычи горку оружия - малоценного из-за своего жалкого состояния, но кое-что всё-таки стоящего - и сундучка из шатра цыганского 'барона', при виде которого тот заскрежетал зубами. Ещё сильнее он взбесился, когда слуги принялись отвязывать цыганских лошадей, а кое-кто из солдат - оценивающе оглядывать и ощупывать девушек и молодых женщин. Дав солдатам оценить живую добычу и довести её бывшего вожака до белого каления, Рольф велел Акинфу угомонить его, что хольмгардец и сделал тут же кулаком в зубы, а солдатам - угомониться самим. Пока.
- Этих ведьм надо сперва хорошенько отмыть, и лучше с песком и золой! - пояснил он недовольно заворчавшим рубакам, - А потом, клянусь ляжками валькирий - как следует осмотреть на предмет скверных болезней! Сифилиса захотели, орясины?!
- А ещё их обязательно побрить, барин, надобно! - добавил слуга, осклабившись, - И перед баней, не опосля!
- Побрить? - не сразу понял ротмистр, - Ах, да, громовержец Тор, чуть не забыл - ot mandowoshka! Я правильно сказал?
- Истинно так, барин! - весело подтвердил хольмгардец, - От них, проклятых!
- Вот тут побрить! - пояснил Рольф своим бойцам, звякнув эфесом шпаги по латному налядвеннику, отчего элитная кавалерия дружно загоготала. И тут же нашлись нетерпеливые, завалившие поднявших жуткий визг цыганок на травку и деловито задравшие им юбки. Визг перешёл в отчаянное завывание, когда вместо ожидаемого спускания штанов господа кирасиры вдруг достали даги и принялись подтачивать их на брусках...
Нахохотавшись вволю и пальнув в воздух из пистолета - только так и можно было урезонить этот бедлам - герр ротмистр напомнил солдатам, что никто из них не цирюльник, а тем более - не врач, да и сауны поблизости не наблюдается, и не стоит портить ценный товар, который так и напрашивается в элитный полковой бордель маркитантки Матильды. Лишь пообещав распалившимся воякам лично проследить, чтобы тех, кого она не забракует, означенная Матильда никому не подсунула раньше их, Рольф угомонил их жажду поразвлечься.
Пока солдаты с помощью слуг формировали караван из трофейного обоза, а эскадронный вахмистр тщательно складывал в отдельный мешок самую ценную часть добычи и опечатывал его, к ротмистру подошёл индеец графа:
- Господин! Вот этот раззява, - следопыт указал на труп зарубленного кирасиром цыганского 'аркебузира', - Он караулить и зевать, когда Таменнунд делать разведка. Таменунд мог убить его вот столько раз! - индеец показал растопыренную пятерню, - Но тогда эти бродяги всполошиться, и Таменунд ушёл без его скальпа! Таменунд хотел убить его в бою, но белый господин опередил его! Таменунд опечален - вот столько раз он мог бы добыть скальп этого бродяги, если бы убил его сразу!
- Скальп? - Рольф только тут разглядел три окровавленных цыганских скальпа у пояса проводника и поморщился, - Да вон их сколько вокруг - хоть все их освежуй, шубу себе из них сошьёшь, гы-гы-гы-гы-гы!
- Таменунд не надо все! - возразил индеец, - Таменунд надо своё!
Потомку винландцев снова припомнились родовые саги, в которых говорилось и о друзьях - меднокожих и носящих перья на головах бруннингах, громивших узкоглазых скрелингов вместе с винландцами-норманнами, но после боя всегда снимавших с убитых врагов скальпы и страшно гордившихся ими. Что ж, каждому - своё.
- Это твоя добыча! - подтвердил швед, добавляя красноречивым жестом, что не претендует на скальп, чем немало обрадовал графского следопыта.
Вернувшийся на полковые биваки эскадрон размещался на отдых и наконец-то освобождался от боевого облачения. От булькающих походных котлов доносились дразнящие ароматы, и возмущённый долгим испытанием желудок упорно не желал отвлекаться на всякую там служебную ерунду. Увы, не всё ещё было улажено. Выполняя данное своим доблестным солдатам обещание, герр ротмистр сам возглавил конвой, доставивший молодых цыганок к палаткам небезызвестной 'мадам' Матильды, помимо обычной в маркитантских делах мелкой торговли занимавшейся ещё и обеспечением приятного досуга для господ офицеров и элитных солдат. Сдав маркитантке-бандерше тех пленниц, которых та приняла и договорившись о справедливой оплате труда по их отлову и доставке - столько у Матильды не нашлось, но отсрочка в пару недель господ военных вполне устраивала - а заодно и о том, что первыми опробуют 'чёрненьких курочек' после их приведения в надлежащий вид господа кирасиры, Рольф вернул обратно к старухам и мелюзге пятерых забракованных - две показались опытной 'мадам' подозрительными на предмет здоровья, одна явной малолеткой, хоть и определялся их возраст с точностью 'строго на глаз', а две оставшихся явно не блистали красотой, с чем весьма разборчивый в этом вопросе кавалерист тоже не мог не согласиться. Ладно, не беда. Принятые бандершей в качестве полноценных два с половиной десятка весьма симпатичных 'особ' должны были через пару недель весьма существенно пополнить выручку за добычу, а уже через пару-тройку дней - на меньшую длительность карантина Матильда не соглашалась -и ублажить его лихих бойцов своей соблазнительной 'натурой'. Особенно та, статненькая, на примере которой он и продемонстрировал маркитантке качество живой добычи - и на глаз, и на ощупь. В скорейшем приведении пополнения в надлежащее состояние заинтересована и сама 'мадам' - визг, доносящийся из её палаток, здорово напомнил герру ротмистру тот кошачий, что доносился из-за стен городских домов, когда эскадрон покидал столицу...
- Барин, а зачем мы этих-то волокли? - Акинф указал на пойманного раненого конокрада и таборного 'барона', давно избавленного от своих золотых побрякушек и заметно скисшего, - Прикололи бы на месте, и все дела!
- Граф велел поймать - будет их немножко судить за воровство и бродяжничество. А потом их будут... аггуууах, - Рольф смачно зевнул, расслабившись после плотного то ли обеда, то ли уже ужина, - Немножко вешать. По указу королевы от 1637 года.
- Дык, разница-то какая, барин? Один хрен казнить смертью - так проще было бы на месте порешить!
- Акинф, это была бы бессудная расправа. Мне ведь граф Магнус судить их не поручал, верно? Если бы поручил - тогда другое дело. Но и тогда, по закону их нужно было бы не проткнуть, а вздёрнуть. Хвала богам, у нас правовое государство...
От рассуждений о законности и правопорядке герра ротмистра отвлёк визг цыганской девчонки - той самой малолетки, которую забраковала Матильда. Карли уже успел старательно ощупать её верхние выпуклости и теперь не менее старательно щупал её под юбкой. Вспомнив себя в его годы и дав парню изучить отличия девочек от мальчиков на глаз и на ощупь, Рольф наконец соизволил 'заметить' непорядок и пресечь его, велев пажу отправляться к речке и хорошенько - непременно с песком - вымыть руки.
Под вечер состоялся суд, на котором сиятельный полковник передал вызванной из города страже не принятых Матильдой цыганок с мелюзгой - для их последующей депортации в Финляндию - и приговорил злостных неисправимых преступников к повешению 'высоко и коротко', что и было тут же исполнено.
После суда герр ротмистр объявил эскадрону, что после реализации добычи в течение двух недель деньги будут честно поделены. Участвовавшие в деле слуги получат по одной доле, солдаты - по три доли, столько же по справедливости следует дать и индейцу-следопыту, хоть он и не солдат, вахмистрам по четыре доли, офицерам по пять долей, а себе он берёт шесть долей и столько же для графа Магнуса, именно им поручившего это славное дело. Неважно, что для его сиятельства это сущие гроши, тут важен принцип. Как, собственно, и для самих господ кирасир, которых их доли, конечно же, не озолотят, зато напомнят о славных традициях вольных викингов. Восторженный рёв лихих рубак подтвердил, что им эти традиции не чужды и что теперь они ясно видят, чем отличается настоящее дело в чистом поле от парадной столичной службы.
Покуривая трубку перед сном, Рольф не без самодовольства отметил бодрый настрой своих людей, которому нисколько не мешали болтающиеся на перекладине висельники. Поход начался!