Аннотация: В эссе рассматриваются особенности осмысления и трансформации сюжетов и образов индийской мифологии в романе Роджера Желязны "Князь Света".
Главную роль в процессе осмысления и трансформации древнеиндийских образов и сюжетов в романе "Князь Света" играют такие техники, как ирония и десакрализация.
Вводя в свое произведение образы индийских богов, Желязны лишает их самого главного - божественности. Сначала читатель считает, что главные герои романа в действительности являются богами, пусть с многочисленными техническими средствами вроде видеофонов или летательных аппаратов. Впрочем, следя за развитием сюжета, читатель постепенно приходит к выводу, что "божественность" богов - едва ли не наибольшая мистификация в истории планеты, изображенной в произведении. В действительности так называемые "боги" являются колонистами, которые прилетели с планеты Земля (или Уратха), которая, скорее всего, испытала ужасную катастрофу и была уничтожена. Это становится понятно благодаря косвенным намекам Яна Ольвигга, прежнего капитана космического корабля "Звезда Индии", на котором колонисты-земляне прибыли на другую планету: Ольвигг вспоминает некоторые из известных земных песен, говорит об истинном происхождении якобы "новой" религии, которую боги установили на этой планете. Сэм, один из Первых (колонистов), главный герой романа, заказывает парню, который когда-то был земным музыкантом, сыграть на флейте "Голубой Дунай". Он также отдает предпочтение бургундскому, запасы которого были взяты с Земли и которое считалось едва ли не наибольшей редкостью.
По прибытии на неразвитую планету, колонисты решили сделать себя "богами" этого мира благодаря своим поразительным технологиям. Термин "бог" используется ими в смысле определенной должности, которые различаются по кругу обязанностей и функций. Следует отметить, что "пантеон" в романе Желязны является достаточно сложным. Автор создает его на основе сочетания разных традиций: ведизма и индуизма. Это объясняется тем, что индийская мифология претерпела существенные изменения в течение веков. Эти изменения коснулись, в первую очередь, системы древнеиндийских божеств: в "Князе Света" Желязны берет за основу именно послеведический пантеон, который предопределяет повышенный интерес автора к одним божествам и снижению статуса других. Это можно проследить на примере Индры, который был главным божеством в древнеиндийской мифологии, но впоследствии потерял популярность и был понижен до статуса локапал - богов частей света. В романе Индра упоминается лишь несколько раз и ни разу не появляется лично, будучи подвластен основной троице богов - Тримурти, которая состоит из Брахмы, Шивы и Вишну. Аналогичная ситуация прослеживается в случае Рудры, ведического предшественника Шивы, перенявшего много функций первого. Рудра представлен в романе как второстепенный персонаж, который не может сравняться силой с "основными" божествами и в конечном итоге погибает от руки Агни, бога огня. Это можно проинтерпретировать как символическое отображение изменений в пантеоне индийских богов. Они предопределены тем, что в конце 1-го тысячелетия до нашей эры брахманизм, который господствовал на просторах Индии, постепенно сменяется индуизмом.
Колонисты-земляне позаимствовали из индуизма систему божеств, которая служила целям организации и удержания власти. Если в ведической мифологии пантеон был недифференцированным, с неопределенным количеством божеств и четко не отмежеванными функциями каждого из них, в индуистской мифологии эта система приобретает более-менее четкую структуру. Доказательством этого может служить выделение бога Брахмы как центрального божества пантеона, наделенного всей полнотой власти над другими богами и людьми. Именно он, по индуистской мифологии, является более высоким божеством, творцом мира, открывающим триаду верховных божеств индуизма (Тримурти) [15, 525]. Брахма установил существующий мировой порядок, создал основные социальные и политические институты, а также установил для людей священный закон - дхарму [16, 185]. И хотя его власть не абсолютна, он, без сомнения, является главным в Тримурти. В романе "должность" Брахмы занимает Мадлен, один из колонистов, который был вынужден изменить женское тело на мужское ради того, чтобы стать верховным божеством. Именно Брахме принадлежит право принимать окончательные решения, при этом руководствуясь советами Вишну, Шивы и Ганеши. Он осуществляет связь с жрецами, главными посредниками между богами и людьми, и руководит их действиями согласно собственным интересам.
Следующий по влиятельности в Тримурти - Шива, древнеиндийский бог созидания и разрушения, которому отведена роль уничтожения богов и мира в конце каждой кальпы (временного цикла) [15, 642]. Желязны акцентирует внимание именно на разрушительной функции Шивы. Не имея никакого отношения к настоящим божествам, наделенным магическими силами, боги-колонисты пользуются техническими средствами для имитации сверхъестественных способностей: так, бог огня Агни вместо того, чтобы вызывать пламя с помощью магии, использует огнемет, который наивные люди считают сверхъестественной силой. "Разрушать" мир и убивать живые существа Шиве помогает его трезубец (тришула в индуистской мифологии), который способен уничтожать предметы на молекулярном уровне.
Желязны не обходит вниманием и другой аспект Шивы - функцию созидания. В индуистской мифологии символом аспекта созидания является лингам-фаллос [17, 196]. Изображения лингама, наряду с изображениями йони, женского символа, распространены по всей Индии и являются главным объектом культа Шивы. Иронически переосмысливая этот аспект индуистского божества, Желязны намекает на огромную сексуальную привлекательность Шивы для обитателей города богов, например, для апсар - мифологических полубожественных женщин, небесных куртизанок и танцовщиц [16, 96]. Ситуация приобретает комичный оттенок, когда мужская привлекательность Шивы противопоставляется неудачам Брахмы в этой сфере. Невзирая на мужественное и привлекательное мужское тело, Брахма в действительности был женщиной, и по его собственным наблюдениям, окружающие как будто чувствовали это, отдавая преимущество "настоящему мужчине" Шиве.
Бог Вишну в "Князе Света" является наименее влиятельным в Тримурти. Это можно объяснить тем, что в ведических гимнах Вишну ("проникающий во все") занимает сравнительно скромное место, выступая главным персонажем лишь в эпосах. Только в более поздней традиции Вишну приписывают верховенство в Тримурти, провозглашая его абсолютом, первоосновой бытия. Именно Вишну в конце каждой юги (мирового цикла) вбирает в себя вселенную и засыпает к началу новой юги, когда из его пупа рождается Брахма, который осуществляет акт творения [16, 238]. Впрочем, Желязны останавливается на второстепенности образа Вишну и отдает преимущество такому аспекту этого божества, как советник богов. В брахманах боги часто обращаются к Вишну за советами, но по авторской иронии, в романе никто к нему не прислушивается. Другие боги вряд ли воспринимают Вишну серьезно, постоянно напоминая ему, что он лишь хранитель мира (функция Вишну в Тримурти) и потому не имеет решающего голоса.
Вишну в романе выступает как умеренный, неконфликтный правитель, главной целью которого является сохранение мировой гармонии. Когда небесный город создавался рядом с диким лесом, он предложил оставить нетронутым лес и хищников, мотивируя это тем, что всегда должно существовать равновесие между "столицей и дикой природой" [18, 172], порядком и хаосом.
Пантеон богов у Желязны невозможно рассматривать, не уделив внимания двум основным составляющим их сущности - Аспекту и Атрибуту. Как уже было отмечено, "боги" в романе не являются "постоянно действующими" высшими существами. Они могут по собственному желанию переходить в определенное сверхъестественное состояние, состояние "божественности", которое строго отвечает функции того или иного бога. Это "состояние" имеет название Аспект. Относительно аспекта можно провести параллели с индуистской мифологией: неопределенность, многомерность ведических богов находит дальнейшее отображение в том, что индуистский бог в действительности является многоликим, иногда обладая совершенно противоположными признаками и функциями. Например, "аспектами" Шивы выступают гнев и милосердие [15, 642]. В пуранах насчитывается 1008 имен или эпитетов Шивы; подобная ситуация прослеживается и в случае других индуистских богов.
Атрибут можно определить как определенный способ реализации Аспекта или влияния на окружающую действительность. Понятия Аспекта ("Облика") и Атрибута были разъяснены автором в следующем эпизоде, который имел место в Саду Локапал: "В этот момент принял Кришна свой Облик, обретая атрибут божественного опьянения. Свирель его скиталась среди неведомых троп древних мелодий и постепенно обрела горячечную неистовость; сам он двигался все быстрее и быстрее, пока наконец не пустился в раса-лилу, Танец Вожделения." [18, 174-175] Увидев это, богиня Лакшми отмечает, что магическая игра на свирели и танец составляют Атрибут Кришны.
Следует отметить также, что умение принять Аспект и владение Атрибутом является одним из главных условий деления богов на более "высоких" и полубогов. Вновь назначенный на "должность" того или иного бога не сразу овладевает этими двумя составляющими божественности. Желязны изображает полубогов следующим образом: "Над головами некоторых из них переливались нимбы зачаточных Обликов. Другие несли странное оружие, чтобы сфокусировать на нем странные свои Атрибуты". [18, 239].
Следующее место в иерархии власти после Тримурти занимают локапалы - в индуистской мифологии божества-хранители частей света. Согласно первоисточнику, локапалы были "назначены" Брахмой: бог Индра получил восток, Яма - юг, Варуна - запад, Кубера - север; бога Ниррити иногда называют хранителем южного запада [15, 67].
В ходе развертывания рассказа, Желязны по-разному определяет состав локапал. Во сне бога Ямы они появляются в качестве более абстрагированных, обобщенных персонажей, под именем "хранители мира" [18, 114]: Обладатель Севера, которого сопровождали якши; Ангел Полдня со своими воинами кумбхандами; Хранитель Востока со всадниками; и Обладатель Запада с нагами на красных скакунах и в красном наряде. "Свита" регентов имеет непосредственное отношение к мифологическим локапалам. Якши - мифологические полубожественные создания, слуги бога богатства Куберы, что охраняют его заповедные сады и сокровища, зарытые в горных пещерах [15, 682]. Кумбханды - мелкие демоны или уродливые духи, которые служат стражу полдня [15, 28]. Наги - полубожественные существа со змеиным телом и одной или несколькими человеческими головами. Им принадлежит подземный мир, где они охраняют сокровища [15, 195]. Хотя наги не относятся к слугам локапал, в их принадлежности к подземному миру и красном наряде прослеживается связь с Ямой, богом смерти, который, по индуистской традиции, выступает одним из локапал. Впрочем, следует отметить, что "хранители мира" не имеют никаких параллелей с теми персонажами романа, которые соответствуют локапалам в мифологии: Яма в своем сне убивает трех из хранителей, включая обладателя юга.
Второй состав локапал у Желязны фактически совпадает с перечнем богов-локапал, приведенных в мифах [15, 67]. Наиболее точно функция "хранителей" проявлена у бога Индры. Он постоянно находится на востоке, защищая эту местность и истребляя ведьм. Однако Желязны не ограничивает количество локапал четырьмя или восемью, как это сделано в индуистской мифологии: он называет одним из локапал Агни и еще многих богов. Таким образом, Желязны расширяет мифологическое определение локапал и делает это понятие синонимом для обозначения богов "второй степени", тех, кто не принадлежит к Тримурти, - правящей верхушке.
Кроме Тримурти и локапал, важное место в романе занимают такие боги, как Яма, Кали и Кришна. Желязны акцентирует внимание на общих чертах этих персонажей и их мифических прототипов.
Яма - один из центральных персонажей романа. В индуистской мифологии он - бог смерти [15, 682]. Образ Ямы содержит большое количество параллелей с его мифическим предшественником. Во-первых, это касается внешнего вида. В "Рамаяне", древнеиндийской эпической поэме, внешность Ямы изображена следующим образом: "...Увидела путника в красной одежде / С петлей в руке и в короне блестящей / Смотрел... глазами, налитыми жаркой кровью" [19, 76]. У Желязны: "Отбрасывая назад... кроваво-красный плащ, направлялся он к повороту... над малиновым кушаком поблескивал рубиновый набалдашник эфеса его сабли". [18, 101]
В ведическом пантеоне Яма еще не имеет статуса бога: он называется лишь властителем царства умерших. [15, 682] В "Ригведе" упоминается, что Яма был первым из умерших и, таким образом, открыл путь смерти для других [20, 8]. Желязны переосмысливает этот миф в духе современности. В романе подросток Яма, который увлекался созданием разнообразных машин и механизмов для "богов", погибает при аварии одной из машин, точнее, сгорает заживо. Боги предоставляют ему другое тело - тело пятидесятилетнего; именно этим Желязны объясняет, с одной стороны, четко выраженное презрение Ямы к живым и жизни вообще, а с другой - его странную страсть к богине Кали, мотивируя это тем, что Яма стал старым еще до того, как познал радости настоящей любви.
В "Князе Света" Яма - самый могучий воин, победить которого не удается ни демонам, ни богам. Его главная функция - нести смерть как людям, так и божественным существам. В своем сне Яма говорит хранителям мира: "В ваши руки передана участь мира, вам дано его хранить и поддерживать, но кого пожелает и когда захочет изымает из мира Смерть. Не дано вам оспаривать мои Атрибуты или пути их применения". [18, 115] Основной Атрибут Ямы - его взгляд, который способен убивать, но самое могучее оружие заложено в самой сущности бога смерти: он не может умереть от руки другого и способен оставить этот мир лишь по собственному желанию.
Еще одна функция мифологического Ямы - судить души умерших: именно он решает, где будет находиться душа человека, в раю или в аду. Из-за этого Яма отождествляется с Дхармой, богом справедливости, и перенимает функции ведического бога Варуны [15, 682]. Из-за того, что в романе нет однозначной трактовки добра и зла, справедливости и несправедливости, проследить эту функцию Ямы сложнее, чем предыдущую. Впрочем, в отличие от большинства других богов, Яма остается достаточно справедливым в рамках своего понимания добра и зла. Невзирая на то, что его мотивы были сугубо личными, Яма все же становится на сторону Сэма и акселерационизма, стремления к прогрессу, который дает людям шанс стать свободнее, вырваться из плена незнания и жестких правил, установленных богами-угнететелями.
Кали и ее воплощение Дурга - имена мифической жены Шивы, Парвати. Невзирая на то, что в романе фигурирует именно Кали, а Дурга называется ее воплощением, Желязны не разделяет эти две ипостаси, объединяя их в единый, целостный персонаж.
Мифическое имя "Кали" означает "смерть". В индуистской мифологии Кали выступает как богиня-воительница, которая защищает богов и мировой порядок, когда им угрожает опасность. Наиболее известны ее победы над демонами [16, 615]. Ту же функцию можно проследить у мифической Дурги: это имя значит "непобедимая", и которая побеждает все проявления зла. Именно к ней обращается Рама за помощью в борьбе с демоном Раваной. Дурга являет собой символ всех божественных сил; она появляется на свет для того, чтобы установить закон Дхармы (добродетели) [21, 91]
В романе богиня Кали представлена как женщина-воин, жестокая, кровожадная и ненасытная. Ее главным заданием является защита богов и порядка, установленного ими: даже когда верность богам угрожает ее браку с Ямой, Кали, не колеблясь, становится на сторону Неба и продолжает защищать идеи богов. В давние времена, когда боги-колонисты лишь начали устанавливать свой контроль над планетой и встречали сопротивление со стороны разнообразных существ, главным врагом Кали были демоны, ракшасы. В те времена богиня была спутницей Сэма, который прославился тем, что "связал", то есть заключил в тюрьму демонов. Вместе они отвоевывали новые территории, которые впоследствии перешли под контроль Тримурти.
Жестокость Кали становится понятной из многочисленных примеров, один из которых тесно связан с традиционными атрибутами индуистской богини. Согласно традиции, богиня Кали изображается с мечом и жертвенным ножом - кхадгу [16, 615]. В романе, в день своей свадьбы с богом Ямой, Кали требует принесения человеческой жертвы, чем вызывает возмущение среди многих богов. Кубера открыто называет ее "кровожадная" [18, 174] и рассказывает, что когда-то она перевоплотилась в огненного петуха и впилась когтями в лицо богини Ситали лишь потому, что та сказала что-то не то.
Другим аспектом культа Кали и Дурги является поклонение им как воплощениям высшего женского начала [3, 60]. Желязны переосмысливает этот аспект богинь с долей иронии: Кали в романе действительно является воплощением сексуальности, но никто, кроме Ямы, не способен полюбить ее или понравиться ей. Рудра, отвергнутый ею, характеризует Кали следующим образом: "слишком холодна, слишком насмешлива" [18, 176]. Сэм называет Кали болезнью Ямы, и это в значительной мере оправдано: бог смерти не может лишиться страсти к Кали даже после того, как она пренебрегла их любовью ради господства в Тримурти. Кали использует собственную привлекательность ради достижения сугубо эгоистичных целей: она пытается соблазнить Сэма перед его казнью, а затем смеется над собственными "искренними" словами о любви и объясняет, что она сделала это ради того, чтобы Сэм еще больше страдал, когда его будут лишать жизни.
Среди индуистских богов, образы которых приобрели ироническую окраску в романе, особенно выделяется бог Кришна. В мифологии Кришна выступает аватарой (воплощением) Вишну. Он выполняет функции защитника и спасителя, но наиболее популярным в средневековой индийской культуре является образ Кришны-любовника. По легенде, когда пастушки слышали его свирель, они бросали своих мужей, бежали к Кришне и танцевали с ним в экстазе. Их влечение к Кришне трактовалось как символ человеческих душ, которые хотят слияния с богом. Мифический Кришна имел 16100 жен и, благодаря способности находиться с ними всеми одновременно, произвел многочисленное потомство [15, 15].
Желязны преднамеренно гиперболизирует мифический образ Кришны-любовника, доводя его почти до абсурда: Кришну в "Князе Света" вообще не интересует ничего, кроме любовных дел. Богиня Ратри, владелица Дома Камы, то есть публичного дома, рассказывает Яме о визите лже-Кришны, который вполне мог быть одним из воплощений настоящего бога. По ее словам, "из всей Небесной братии именно Кришна неутомимый вызывает у обслуживающего персонала наибольший ужас. Беспорядки растянулись на целый месяц, он сокрушил уйму мебели, лекари трудились не покладая рук". [18, 22] Из-за того, что единственным занятием Кришны был разврат, он изнашивал тела с фантастической скоростью, почти в три разы быстрее, чем обычный человек. После изгнания с неба за нежелание принимать участие в делах богов Кришна потерял право на получение нового тела, и Яма, найдя его через полвека, отмечает, что он "достойный жалости слабый старик, но все еще пьяница и развратник" [18, 260]. Впрочем, при всей иронической репрезентации этого мифического образа, Желязны не обходит вниманием и заслуги индуистского Кришны, к подвигам которого принадлежит, в частности, уничтожение демонов. Яма напоминает Сэму, что Кришна когда-то победил черного демона Бану, против которого боялся выступить даже Индра, и отмечает: "Когда он трезв, трудно найти на свете бойца опаснее" [18, 260].
Следовательно, характерными чертами репрезентации ведантического и индуистского пантеона богов и мифологических мотивов является ироническая трансформация их признаков, ролей и функций, которая достигается с помощью техники десакрализации. Лишая богов самой божественности, Желязны переосмысливает их образы в духе постмодернистской иронии, "осовременивает" их, но при этом сохраняет формальное соответствие образов с мифологическими прототипами.
Прибыв на новую планету, боги-колонисты должны были найти действенный способ влияния на коренное население ради того, чтобы закрепить за собой власть после уничтожения тех существ, которые могли поставить их верховенство под сомнение. Таким инструментом сохранения власти стала религия. Следует отметить сразу, что в романе "Князь Света" религия является игрой с массами, чем-то вроде средства государственного строя, который регулирует жизнь людей и помогает богам-колонистам удержать их под своим контролем. Боги с легкостью выбирают среди старых земных религий именно ту, доктрина которой наиболее отвечает их интересам или политической ситуации. Яма советует Сэму представить людям доказательство своей божественности следующим образом: "Процитируй им Нагорную Проповедь, если хочешь. Или что-нибудь из Пополь-вуха... из "Илиады"... Мне все равно, что ты там наговоришь. Просто немножко встряхни их, немножко утешь" [18, 38]. На что Сэм отвечает: "Ладно, я подберу пару истин и подброшу немножко набожности, но дай мне минут двадцать" [18, 38]. Подобное циничное отношение доказывает, что в данном случае религия воспринимается одним из "богов" лишь как средство влияния, к тому же лживое, по словам Сэма.
На колонизируемой планете сосуществовало несколько религий: религия "правящего класса", богов, которая совместила в себе ведущие черты ведизма и брахманизма, а также религия буддизма, противопоставленная основной доктрине. В контексте этой работы мы рассмотрим особенности постмодернистской трансформации древнеиндийских религиозных мотивов в романе.
Как уже было отмечено, боги-колонисты позаимствовали из ведизма недифференцированность пантеона богов, сложность отделения одного божества от другого, которое чаще всего осуществляется на основе их функций. В пантеоне богов-колонистов можно найти такие имена, как Шива-разрушитель, Варуна-справедливый, Яма-смерть, Мара-иллюзия. Подобные имена непосредственно указывают на выполнение тем или иным богом определенной функции. Такой подход значительно облегчает замену "исполняющего обязанности" того или иного божества на другого кандидата: Аспект и Атрибут божества передаются новому должностному "лицу" при назначении. Ярким примером этого служит история о смерти Брахмы: после его гибели от рук Сэма боги избирают на роль Брахмы Кали, которая не только принимает Аспект и Атрибут Брахмы, но и получает мужское тело, при этом храня собственную личность и некоторые из своих сил, которыми владела как богиня. Взаимозаменяемость богов предопределяет их циничное отношение к самому процессу назначения: детально описывая дуэль Агни и Рудры, которая закончилась гибелью последнего, автор лишь мимоходом вспоминает назначение нового Рудры, который просто вышел из толпы полубогов и занял место старого. В этом проявляется еще одна важная черта ведизма: наличие большого количества полубогов, которые не всегда могут быть четко отмежеваны от настоящих божеств.
Неопределенность среди самих богов в значительной мере предопределена практикой смены тел. По учению индийских йогов, дух пользуется материальным телом лишь временно, оно является лишь "одеждой", которую человек надевает, носит, а затем сбрасывает с себя [22]. Впрочем, боги в романе Желязны меняли старые тела на новые не только когда им угрожала старость или смерть, а, по большей части, ради собственных эгоистических интересов. Брахма, например, каждый раз воплощался в прекрасное, мужественное тело ради того, чтобы женщины не замечали проявлений его прежней принадлежности к слабому полу. Богиня воров Хальба перевоплощалась попеременно в мужчину и женщину, так что никто не знал ее настоящего пола, и занималась кражами лишь в мужском воплощении. Проблема перевоплощения и потери собственной целостности была озвучена Таком из Архивов. Один из сыновей Сэма, он иллюстрирует ее следующим образом: "Я сын тела, в котором он когда-то обитал; рожден кем-то другим, тоже прошедшим через множество инкарнаций; да и сам уже живу отнюдь не в том теле, в котором родился" [18, 185]. Таким образом, семейные связи превращаются в пустую формальность, которая, по словам Така, интересна лишь на уровне метафизических размышлений. Подобная ситуация, доведенная почти до абсурда, прослеживается в случае богини Парвати: Желязны называет ее то ли женой, то ли сестрой, то ли матерью Сэма, а иногда всеми ими одновременно.
Еще одной характерной чертой ведизма было обращение людей к богам в форме молитв ради достижения определенной цели или получения определенных благ. В качестве примера можно привести бога Ганешу, одного из самых популярных в индийском пантеоне: каждое тантрическое поклонение начинается с обращения к Ганеше, ведь именно он помогает устранить препятствия в начале любого дела [21, 85]. Подобные обращения к богам были широко распространены среди людей колонизируемой планеты. Перед храмами в городах можно было увидеть большие очереди тех, кто хотел помолиться или принести дары определенному богу. Посредниками между простыми людьми и богами выступали жрецы, которые принимали дары и имели право непосредственной связи с "небом", которая осуществлялась не через молитвы или виденья, а с помощью обычного видеофона. Система поклонения богам была даже автоматизирована, чтобы сделать ее более эффективной и всеобъемлющей: те, кто не имел времени или не хотел обращаться к жрецам, могли воспользоваться так называемой молитвенной машиной: человек, который хотел замолить свои грехи, бросал монеты в эту машину, после чего молитвенное колесо начинало вращаться, звучали музыка и текст самой молитвы. Те люди, которые были зарегистрированы в Храме, имели собственные металлические диски - что-то вроде пластиковых карточек для расчета, которыми они пользовались вместо монет.
В романе Желязны уделяет внимание таким основным понятиям ведической религии, как майя и атман - силы, которые обеспечивают мировое единство. В веданте майя выступает символом космической иллюзии, которая скрывает единство и развертывает многообразие. В самхитах майя приобретает несколько другое содержание: это сила, с помощью которой боги, а иногда демоны и люди, осуществляют чудесные, непонятные деяния, которые, в свою очередь порождают иллюзии, ослепляя тех, кто их наблюдает [1, 40]. В романе сила майя персонифицируется: Майя, "Госпожа иллюзии" [18, 185], выспрашивает у Така из Архивов все о Сэме и новой религии. Ироническое переосмысление этого образа проявляется в том, что Так пытается воспользоваться силами богини лишь ради того, чтобы она "перенесла" их в другой, иллюзорный и романтичный мир, где они бы могли насладиться любовными утехами.
В ведической литературе понятие "атман" используется в качестве местоимения ("я", "себя"), потом в значении "тело" и, наконец, как обозначение субъективного психического начала, души. [16, 122] В "Князе Света" термин "атман" употребляется для обозначения души, бессмертной по своей природе и способной переходить как из одного тела в другое, так и на высшие планы реальности. После казни атман Сэма спроектировали не в другое тело, а в магнитное облако, окружающее планету, то есть в Нирвану, океан бытия. Другим примером может служить история побега Ямы, когда он с помощью собственных машин спроектировал свой атман в другое тело без использования стандартных методов "переселения душ".
При переходе от ведизма к брахманизму происходят кардинальные изменения в пантеоне богов, в частности выделение Брахмы как центрального божества, а также триады верховных богов - Тримурти. В этот период также складывается система четырех каст (варн): брахманы (жрецы), кшатрии (воины), вайшьи (рабочие, торговцы) и шудры (слуги) [23, 7]. В романе Желязны прямо указывает на принадлежность отряда Сэма (князя Сиддхартхи) к касте воинов. У жрецов в "Князе Света" была специальная отметка на теле, которая обозначала их принадлежность к касте брахманов. Желязны также упоминает, что каждая каста имеет свои права и ограничения, подобно индийской кастовой системе.
Основой религии богов-колонистов было учение об освобождении от "колеса сансары", тесно связанное с кастовой системой. Если в ведизме смыслом жизни провозглашалось достижение рая и не существовало понятие о переселении душ, то в брахманизме главной целью становится достижение духовного освобождения (мокши) от процесса повторного перевоплощения (сансары) и закона, который определяет этот процесс, - кармы [24, 232]. По данному закону "зеркальности", человек оказывается в таких же ситуациях, как и те, кому он делал зло или добро, и должен пережить все, что в свое время пережили они. Расплата является неотвратимой, потому что она запрограммирована в самом укладе мира. В этой системе нет ни вечного осуждения, ни вечного вознаграждения: все награды и наказания временны и в точности отвечают поступкам человека. Важно отметить, что социальная иерархия считается по этому учению производной от накопленных людьми заслуг и грехов: исконно все люди равны и имеют равные возможности, разница в их судьбах зависит не от прихотей фортуны, а от заслуг и провинностей, связанных с предыдущими воплощениями. Это представление об универсальном моральном регуляторе нашло свое последующее развитие в идее буддизма о том, что каждый индивид мог оказаться в своей жизни на любом месте: в разговорах о жизни Будды будущий учитель мира рождается в непривлекательных "формах", включая животных и шудр [1, 66].
Желязны детально изучил и переосмыслил учение о "колесе сансары" в духе постмодернистской иронии. В романе система перевоплощений и "оценивания" плохих и хороших поступков человека становится главным законом подвластного богам общества и превращается в инструмент тотального контроля за жизнью и мнениями людей, который является очень эффективным в борьбе с инакомыслящими и уничтожении врагов Неба. Моральный закон перестает быть универсальным, космическим, потому что суд над людьми фактически осуществляют "боги", которые сами по себе не имеют никакого отношения к божественности и вряд ли имеют право решать судьбы миллионов людей.
Коренные обитатели планеты действительно верили в то, что должны накопить наибольшее число заслуг ради того, чтобы боги "наградили" их в следующем воплощении. Желязны доводит эту ситуацию до абсурда в случае с торговцем по имени Вама: через неделю ему должны были установить удивительнейшее изобретение века - систему канализации, - и он на протяжении недели собирал в ведра "отходы жизнедеятельности" всей семьи ради того, чтобы в его кармической записи было отмечено, что он начал пользоваться новейшим изобретением уже за восемь дней до его фактической установки. Это должно было показать его быстрое продвижение в жизни и ускорить достижение высокого общественного положения. Интересной оказывается реакция соседа, которого Вама неделю "терроризировал" неприятным запахом: она сразу изменяется с негативной на весьма позитивную, когда сосед узнает о мотивах поступка Вамы: "Теперь я вижу всю мудрость твоих поступков, Вама... Твои соседи по-настоящему любят тебя - с запахами и всем прочим. Когда достигнешь более высокого положения, вспомни о нас" [18, 213].
Когда человеку было нужно новое тело, он обращался к Мастерам Кармы - своеобразным судьям, главной функцией которых является пересмотр всех поступков человека и определения его судьбы в следующем воплощении. Казалось бы, такая система кажется полностью справедливой, но деятельность якобы объективных, безличных Мастеров имела и другую сторону. Как объясняет Ян Ольвигг, двенадцать лет тому назад Совет богов принял решение использовать психозонды в отношении каждого, кто хочет перевоплощения. Эти психозонды были сконструированы Ямой и потому перед ними были бессильны даже сами боги. Зонд был способен зарегистрировать наименьшую мысль человека, и если этот человек вынашивал бунтарские планы или был опасным для богов, ему отказывали в предоставлении другого тела, оставляя умирать от старости. По словам Ольвигга, это "идеальный способ поддерживать кастовую систему и крепить контроль деикратов" [18, 59]. Такие жестокие методы использовались не только относительно простых людей, но и самих богов: Кришна был лишен права перевоплощения за неповиновение Тримурти; богиня Ратри была наказана за измену и обречена каждый раз перевоплощаться в уродливые тела; Так из Архивов был осужден за пособничество Сэму и был вынужден пожизненно существовать в теле мартышки. Наряду с отказом в предоставлении другого тела, боги использовали более утонченные методы наказания: когда Сэм, сомневаясь в честности Брахмы, послал за новым телом не себя, а подставное лицо, оказалось, что Мастера Кармы предоставили ему внешне крепкое, молодое тело, но больное эпилепсией.
Идеи буддизма в романе тесно переплетаются с идеями так называемого "акселерационизма", иначе говоря - бунта против богов, умело скрытого под видом стремления к более скорому прогрессу человечества. Так из Архивов иронически называет акселерационизм "доктрина распределения" [18, 186] и объясняет ее сущность следующим образом: акселерационисты требовали, чтобы боги добровольно поделились с человечеством знаниями, могуществом, техническими изобретениями, таким образом уничтожив барьер между собой и простыми смертными. В разговоре с Брахмой Сэм упрекает его тем, что боги-колонисты преднамеренно уничтожают все прогрессивные идеи, которые появляются в человеческой среде, беспощадно борются с техническим прогрессом ради того, чтобы навечно остаться единственными "богами", хозяевами этой планеты. Брахма возражает Сэму, говоря о том, что люди еще не готовы к тому, чтобы разделить с ними, богами, все достижения развитой цивилизации, иначе человечество постигнет неминуемая гибель, вызванная отсутствием ответственности. Так из Архивов объясняет это следующим образом: "Вот ты дала бы силу Шивы, Ямы или Агни в руки ребенку? Нет, если ты не желаешь, проснувшись однажды поутру, обнаружить, что мир более не существует" [18, 186]. Отмечая то, что люди полностью счастливы при существующих порядках и что закон кармы дает им реальный шанс постепенно получить божественность, Так называет акселерационизм доктриной, которая ориентирована на низшие касты. Впрочем, он приводит и другую точку зрения по этому вопросу: по словам акселерационистов, порочна сама система, созданная для защиты интересов бессмертной аристократии богов. Лучшие люди никогда не приобретают божественность, которая скорее может быть даром от похотливого божества, чем наградой за добродетели. Ситуация становится еще более запутанной, когда читатель понимает, что единственным стимулом для Сэма, предсказателя акселерационизма, было не желание помочь угнетаемым, необразованным массам, а личная ненависть к богам, стремление к вечному бунту. По той же причине к Сэму присоединяется Яма, когда-то самый верный сторонник Неба. И хотя Сэм сознается, что мог бы выбрать любую из земных религий для подрыва господствующего "брахманизма", выбор буддизма совсем не выглядит случайностью.
Акселерационизм и буддизм действительно имеют заметные общие черты. Основная концепция буддизма утверждает, что человек, и только человек, занимает особенное место в иерархии всех существующих существ. Только человек имеет возможность освободиться от пут бесконечного перерождения и достичь нирваны. Все другие существа, включая богов, не могут непосредственно достичь нирваны: для этого им нужно родиться человеком. В этом смысле боги находятся на более низком уровне, нежели человек, невзирая на сверхъестественные качества [16, 190]. Сэм в некоторой степени эксплуатирует этот постулат: его религия действительно обращена к массам, он пытается доказать людям, что они могут достичь состояния Будды, просветленного, не через неопределенное количество перевоплощений, а в теперешней жизни.
Многочисленные имена, приобретенные Сэмом в ряду перевоплощений, связывают его образ именно с религией буддизма. Самым ярким примером является имя Сиддхартха, которое Сэм носил, будучи обладателем одного из княжеств. Сиддхартха Гаутама (Будда Шакьямуни) был основателем буддизма, доктрина которого базировалась на его психотехническом опыте. Царевич Сиддхартха отбросил как авторитет вед, так и неортодоксальные доктрины и поставил себе целью понять истину самому, с помощью лишь собственных сил. В результате этого, пробуждение ("просветление") Будды стало уникальным явлением, основой буддийской Дхармы. Следовательно, для буддизма психотехнический опыт оказался важным сам по себе, без привязки к любой доктрине, следствием чего стала возможность достижения просветления не только в результате практики, но и вне связи с буддийской традицией вообще. По легенде, последними словами Будды был призыв к ученикам работать ради освобождения, опираясь лишь на собственные силы и быть "светильниками самим себе" [10]. Похожая ситуация наблюдается в случае Сэма, который к тому же, имел прозвище "Князь Света", в котором заложена заметная параллель с приведенной выше цитатой. Называя свою интерпретацию буддизма ложью, Сэм все же не считает настоящий буддизм чем-то негативным или неправдивым и не отрицает того, что буддизм может помочь человеку достичь просветления.
Личную историю Сэма можно рассматривать как обратный процесс достижения просветления по схеме буддизма. Боги наказали его за неповиновение, насильственно спроектировав атман Сэма в Золотое Облако, где его сущность находилась в состоянии Нирваны. Золотое Облако является аналогом Облака Дхармы, одного из понятий буддизма. Когда человек полностью освобождается от кармического груза, когда он отрекается от всех желаний и даже желания достичь просветления, у него наступает состояние йогического сосредоточения, которое называется "Облако Дхармы", и этот человек достигает освобождения - главной цели в буддизме [25, 198]. Когда Яме удалось вернуть душу Сэма в земное тело, Сэм действительно потерял "признаки человека": у него отсутствовали желания и даже собственное "я", что совсем не удовлетворяло Яму, который надеялся получить умелого интригана, политика и полководца, а не просветленного мудреца. Когда Яма спрашивает Сэма о том, кто он, Сэм говорит, что он никто: листок в водовороте или же перо на ветру, - на что Бог смерти отвечает: "Хуже некуда, ибо в мире предостаточно листьев и перьев, и мне не стоило работать так долго лишь ради того, чтобы приумножить их число" [18, 14]. Чтобы вернуть Сэма к нормальной, "человеческой" жизни, Яма и Ратри пытаются уничтожить его "святость", пробудить в нем исконные человеческие желания. Яма советует богине сделать это следующим образом: "Берите его с собой в долгие сельские прогулки. Потчуйте деликатесами. Ублажайте его душу стихами и пением. Добудьте ему куртизанку, а лучше - трех. Окуните его заново в жизнь. Только так можно будет освободить его от оков божественности" [18, 17-18].
Учение Сэма, который назвал себя Буддой, приобрело невероятную популярность среди людей. Как и настоящий Будда, он отказал обладателям соседних княжеств в проповеди на их землях и избрал для себя место в саду, под деревом, куда стекались тысячи его последователей, которые, подобно настоящим буддистам, носили шафрановые одежды. В проповедях и наставлениях Сэма нашли отображение такие постулаты буддизма как "недеяние", концепция восьмеричного пути, срединный путь, учение о Калачакре - "колесе времени", согласно которому, изменяя себя, человек изменяет весь мир [3, 51]. При этом Сэм не был настоящим Буддой: его сверхъестественные способности действительно создавали "ореол" божественности, но его учение было лишь пересказом того, что он познал еще на Земле, к тому же, незаконно присвоенным. Но, невзирая на "неподлинность" Будды, буддизм как религия, которая действительно может привести человека к просветлению, взял верх над буддизмом как средством достижения собственных целей, не имеющих никакого отношения к духовному совершенствованию. Примером этого может служить история Ральда, наемного убийцы, которого богиня Кали подослала, чтобы уничтожить Сэма. Ральд поверил в учение буддизма и впоследствии превратился из ученика Сэма на настоящего Будду, того, кто познал истину. Это свидетельствует о том, что буддизм, в отличие от "брахманизма", система которого была ненадежной и слишком зависела от воли богов, в действительности мог привести человека к духовному совершенству.
Следовательно, система религиозных представлений в романе достаточно четко отражает основные характеристики таких индийских религиозных течений, как ведизм, брахманизм, индуизм, буддизм, а также процесс их развития и взаимопроникновения. Желязны лишает религию сакрального содержания, представив ее в качестве регулятора общественных отношений и средства влияния на необразованные массы. Вечный конфликт между "ортодоксальной", официальной религией (ведизм, брахманизм) и новейшей, бунтарской доктриной акселерационизма (буддизм) разрешается в пользу последней, которая оказывается способной не только регулировать общественную жизнь, но и привести каждого отдельного человека к просветлению.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ.
1. Костюченко В.С. Классическая веданта и неоведантизм.-М.: Мысль, 1983.-272с.
3. Каптен Ю.Л. Основы медитации.-Изд-во "Андреев и сыновья", 1991.
10. Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного // www.psylib.kiev.ua/books/torch01/txt10.htm
15. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т./ Гл. редактор С.А. Токарев.-М.: Советская энциклопедия, 1980.-Т.2.-720с.
16. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. редактор С.А. Токарев.-М.: Советская энциклопедия, 1980.-Т.1.-672с.
20. Темкин Э.Н., Эрман В.Г. Мифы древней Индии.-М.: "Наука", 1985.-332с.
21. Джохари Х. Инструменты для тантры. Чакры: энергетические центры трансформации.-М.: "София", 1999.-264с.
22. Бродов В.В., Сухаребский Л.М. Учение индийских йогов о здоровье человека в свете современной науки // www.vedanta.ru/library/brodov/brodov_early_article.php
23. Роллан Р. Жизнь Рамакришны. Жизнь Вивеканады.-К.: "Украина", 1991.-349с.
24. Мамфорд Джон (Свами Анандакапила Сарасвати). Чакры и кундалини.-К.: "София", 1998.-240с.
25. Классическая йога / Ред. Я.Б. Гейшерик.-М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1992.-259с.