Вот мы и проникли с Николой в лабораторию. Это было проще, чем я думал, но времени у нас всё равно было немного. Построила лабораторию, как и всё это подземное великолепие до сих пор очень плохо изученная древняя цивилизация. Перед нашим приходом уже как следует прибрались, натянули плёнку зачем-то. Всегда занимала такая картина - словно столкновение двух разных миров. Среди интересных находок оказались ящики с разноцветными камушками, размером около кубического сантиметра. Можно себе представить, сколько их было внутри, - в углу была рассыпана ещё целая куча.
Также здесь присутствовало устройство, которое мы с Николой видели впервые. Оно представляло собой чашу рядом со столом и электродами напротив. Принцип работы с виду был очень прост. Однако благодаря каким силам и законам происходило то, что происходило - совершенно неясно, и даже более великие и напыщенные умы лишь строили несмелые предположения.
Каждый раз, когда кладёшь несколько камушков, между электродами возникало неизвестного рода поле. В зависимости от набора камушков поле менялось. Чаще всего поле представляло собой нечто вроде облака, стоило поменять один камушек, и облако могло поменять цвет, приобрести свечение, стать более активным, прозрачным, а то и вовсе исчезнуть. Мы пришли к выводу, что облаком нам это казалось из-за ограниченной возможности нашего разума, если так можно выразиться, воспринимать бесконечную абстракцию.
Однако самое интересное случалось, когда мы в эти облака заходили. В те мгновения мироощущение вошедшего менялось кардинально. Во-первых, вошедшему казалось, что облако расширялось, охватывая территорию всей лаборатории, а может и больше. Во-вторых, в зависимости от вида облака, у человека возникали разные мысли, ощущения, желания и эмоции. Продолжительность пребывания варьировалась. Порой из облака просто выкидывало, чаще всего мы выходили из облака сами, но иногда бывало и такое, что второму приходилось подходить поближе к "путешественнику" и кричать, напоминая о реальности и о необходимости в неё вернуться.
Результаты каждого набора камушков, конфигурации появившегося облака и опыт пребывания в нём, мы, разумеется, регистрировали, а использованные камушки откладывали в сторону, чтобы не перепутать.
Несколько раз появлялись облака, пугающие одним своим видом. Например, абсолютно чёрное, еле подвижное, словно смола или тьма. Возникали и облака, в которые, наоборот, хотелось броситься и во всё "вглядеться".
Поначалу мы не решались входить в страшные, и по очереди заходили лишь в кажущиеся безопасными. Но после того, как мы поняли, что внешний вид облака вовсе не гарантировал ожидаемых эффектов, мы стали заходить и в "опасные".
Так, например, в облаке очень медленного чёрного дыма я ощутил то, что я бы описал словами "вечность, бесконечность, тщетность, пустота". Были облака, в которых мы испытывали смешанные чувства, вплоть до парадоксальных сочетаний.
Мы старались входить "в чужой монастырь" с чистым разумом, без страха или напряжённости, без ожиданий, но, разумеется, нам это не всегда удавалось. К сожалению, нам также и не удалось понять ни одного принципа, по которому возникали те или иные облака. Мы не знали, ни какие камушки за что отвечают, ни как работает это устройство, ни значимости внутреннего настроя входящего, ни того, что эти облака вообще собой представляют, или что отражают.
Мы гадали: быть может, это записи чего-то, своеобразное "кино" таинственной цивилизации, может быть, это закодированные, например в волнах, эмоции и мысли, а может, это вообще модели миров, систем или параллельных Вселенных? Создавалось впечатление, что где-то за этим занавесом от нас скрыты более сложные, интеллектуальные переживания. Более полный спектр состояний, быть может, даже знаний и состояний материи. Но фильтр разума не позволял нам в полной мере осознать, побыть всем этим спектром. И потому не было ничего удивительного в том, насколько хаотичным нам казалось всё происходящее.
Мы уже отметили для себя пару потрясающих "местечек-состояний", в которых радость, удовлетворённость, лёгкость и безмятежность в стократ перевешивали побочные ощущения. Я отметил также облако, меняющее свой цвет между голубым, синим, фиолетовым, пурпурным и лиловым с небольшой степенью хаотичности, но с едва заметными просветами. В нём надо мной довлела жажда познаний, ощущение открытости Вселенной и тяга к переменам, которую, как мне казалось, можно было контролировать силой воли.
Это тоже важный момент: в каждом облаке было разное по силе ощущение контроля над происходящим. Где-то ты способен менять что угодно, делать, что хочешь; где-то это ощущение было слабо и ты просто был невольным наблюдателем; а где-то казалось, что контролируют тебя, а то и вовсе никакого "тебя" даже смотрящего или присутствующего не было.
Я уповал на то, что с опытом мы будем становиться более закалёнными, подготовленными, что не только повысит результативность исследований, но и защищённость от негатива. Однако не было никакого сомнения - нам обоим было страшно.
Никола после нескольких опытов решил отдохнуть, предоставив право испытывать любые новые пространства мне, а сам стал заниматься классификацией и поиском схожестей.
В полупрозрачном, быстро меняющемся, словно от сильнейшего урагана, дыма с красным свечением изнутри, я ощутил гнев, ярость, ненависть и желания разрушать всё и вся, осознавая, насколько всё хрупко и жалко. Это облако меня не покорёжило - я просто поддался этим упоительным эмоциям, лишь изредка пытаясь зевнуть, чтобы напомнить себе о контроле.
В светло-зелёном с жёлтыми блёстками и весьма устойчивом облаке, наоборот, я словно лежал в бесконечно мягкой траве, и, казалось, мог увидеть почти всё, что только пожелаю.
Было и такое, которое я назвал "облако меняющихся очертаний объектов". В нём при лёгком расслаблении меня словно уменьшало, а пространство вокруг наоборот разжимало, и уносило вперёд со всё большей скоростью. Казалось, что из меня вытягивают душу, и когда я разгонюсь слишком сильно, произойдёт беда. Так что, как только возникло ощущение тошноты и всё вокруг превратилось в размазанную кашу, я заставил себя остановиться и вышел.
Через некоторое время и я решил сделать перерыв. Голова побаливала, шалили нервы, мысли путались, дрожали мышцы.
- Знаешь о чём я подумал? - начал вдруг мрачный Никола, - что если эти штуки не только на разум вошедшего влияют, но и на людей и реальность вокруг?
- Ну если уж мы, ребята не самые крепкие рассудком, легко даже негатив там пережили, то беспокоиться не о чем, - говорил я, глубоко дыша. - И как вообще это может затронуть человека, находящегося за тридевять земель отсель? Или тебе худо стало, пока я там крутился?
- Немного стало. От мыслей, например, о том, что какой-нибудь другой человек в облаке запросто умом тронуться может. Согласись, встряхнуло нас там - будь здоров. - Выражение его лица на последних словах мне больше понравилось.
- А сюда кого попало пускать и не будут. Мы сами-то еле пробрались. Всё останется, как принято, в руках алчных эгоистичных олигархов. - Я решил его подбодрить.
- Эти технологии вообще никаким людям нельзя доверять.
- Да мы даже не знаем, что это...
- Не трудно себе представить, на что это способно... - перебил он меня, - это надо уничтожить.
- Ну это, в концов, уже деспотизм.
Никола достал из шкафчика пару баллонов с неизвестными мне жидкостями, открыл, и начал смешивать.
- Слушай, во-первых, эта штука вряд ли единственная в мире, во-вторых, камушков полным-полно, в-третьих, из многих облаков в принципе выкидывает. И вообще, по-моему... - я пытался привести достаточно веский аргумент, но Никола как будто не слушал.
Разумеется, оставить "машину" тоже можно было назвать деспотизмом, но мы учёные, а учёные никогда не перестают задавать вопросы, даже если пока не удалось услышать ни одного вразумительного ответа. Даже если ради этого придётся прыгать в пасть безумия. Никола же мне казался дикарём, пугающимся при виде любой неизвестной штуки.
- А ты не думал, что тебя за это в тюрьму посадят или расстреляют? - попробовал я другой подход.
- Это того стоит, - коротко ответил он и поджёг тряпку, высовывающуюся из бутылки с полученной смесью.
Когда я сделал к нему несколько шагов, он достал нож. Я вынул свой, и разразилась драка. Махали куда попало, но всегда мимо, боясь поранить слишком сильно. Я пытался загородить устройство от возможной траектории броска. Вдруг, я сделал обманный рывок, подобрался к нему и толкнул его. Он попытался её бросить, но бутылка неловко выпала из руки и взорвалась, чудом не затронув нас.
Пока мы поднимались, я лишь смотрел на него, и ждал, что он предпримет. Только мы ринулись в новую атаку, прогремел выстрел, и мы резко обернулись.
В дверях стояло четверо: начальник охраны с двумя подопечными и субчик, который, очевидно, здесь всем заправлял.
Охранники взяли нас под руки и собирались выпроводить, но я заговорил. Сначала я попросил прощения, объяснил им, что нам уже удалось узнать, хотя ему, наверняка всё это уже было известно. Затем я сказал, что Никола не виноват, и наоборот уговаривал меня всё свернуть. И под конец, не смотря на запрещения и предостережения моего коллеги, я попросил весьма любезно и с полным надежды взглядом:
- Позвольте мне последний раз там пробыть сколько смогу, пожалуйста... Ничего не убудет ведь ни у кого...
Свита усмехнулась поначалу, прозвучало что-то ироничное. Но после некоторой паузы лицо заправляющего переменилось, и он сказал то, отчего посерьёзнели остальные:
- Ладно, у тебя есть один разок.
Я без промедлений принялся за дело, пока начальничек не передумал. Комплект камушков был выбран точно тот, что вызывал облако тяги к знаниям, счастья познания и ощущения одухотворения.
Только вот когда камушки я в чашу положил, облако появилось уже мрачнее. Но это был мой единственный шанс, и я вошёл, зная, что вернусь другим человеком.