Мудрец

На чёрных землях под луною,
Где скал белесых череда,
Верхами попирает небо,
Как сатанинские рога.
Где меж снегов, пещер промозглых,
Застыли каменные льды,
Стоит мудрец - мертвец белесый,
И от него бегут ручьи.

Там Тени бродят под луною,
Блестя кровавым светом глаз,
И мучась волчью тоскою,
Плетут иного мира сказ.
Их изреченья старец пишет,
Внемля сказочным словам,
И скалы вслушиваясь, дышат,
Как и старик давно дышал.

Пред ними ткутся гобелены,
По снегу, расстилая ткань,
Они спускаются по лесу,
И устремляются в поля.
Крестьянин, сжав соху в ладонях,
Услышит тихий шёпот гор,
Но не поймет, что шепчут горы,
И примет их за бред и вздор.

Не может он постигнуть смысл,
Великих слов, что с вышины,
В потоках сказочной луны,
Бегут, смывая все следы.

Старик пиши, пиши быстрее,
Как льется речь из чёрных уст,
Минует день, наступит вечер,
И соберётесь снова тут.

Крестьянин в дом свой удалиться,
Оставив жёлтые поля,
Над ними гордо реет птица,
Что подослала к нам луна.
Здесь полотно миров плетётся,
В нём ветви сакуры цветут,
И песнь меж нитей ткани вьётся,
И музы юные растут.

Они найдут своих поэтов,
Тех, кто, сумев их обольстить,
Смекнув, запутав быстро в сети,
К себе их смогут приручить.
Здесь белый шлейф, окутав звёзды
Густой прозрачной пеленой,
Своим дыханьем веет грозы,
И в небе жжёт божеств огонь.

Здесь тьмою в землю опускаясь,
В глубины каменной горы,
Стремяся к центру, раскаляясь,
Бегут кипучие ручьи.
Ах, шум их лучше всякой песни,
И старец был готов внемлять,
Их плеску даже после смерти,
И вот мечта его сбылась.

Здесь музыкальный голос феи,
По склону негой прокатись,
Ласкает уши духов смерти,
И тёмных ангелов отряд,
Но те войска ещё далёко,
Там где за мир идут бою,
Их не заглушит даже грохот,
Второй отеческой войны.

А старец созывает Тени,
И те летят на хриплый зов,
Историй много в каждом мире,
А записать лишь он их мог.
Их голоса разносят скалы,
Преумножая эхом их,
И улыбается лукаво 
Мертвец - седой старик.

 Его запомнят в этом мире, 
Пусть он и мёртв, но он велик,
Он знает тайны мирозданья,
Свершений древних вид.
В своём уме он выше Бога,
Хоть нет в нём силы, той, что в Нём,
В своём величие он гордо,
Обводит взглядом склон.

Редеет дымка в отдаленье,
Ещё чуть-чуть и пропадёт,
Его не ждёт такой конец,
Он не исчезнет, не умрёт.
О, мудрый мастер, фолианты,
Твоих бесчисленных трудов,
Не отдадутся духам смерти,
Огонь их не пожрёт. 

Не тронет строки эти время,
Они останутся ярки,
И прочитая их поэты, 
О мудром сочинят стихи.
Исчезнут тени, сгинет птица,
Что над полями проносясь,
Кричит в тоске, богам молясь.

Умрёт крестьянин, его дети,
Будут землёй поглощены,
Взлетят, опустятся мечты,
Лишившись тех, кто их мечтает.
Исчезнут горы, их сотрут,
С лица земли лихие ветры,
И те, затихнув в мире смертном,
Уж никогда не запоют.

Их песнь - свистящая, чудная,
Возникнет снова, но в ином,
Звучании другого края.
Века пройдут как сон.
Но старец будет, мудрость будет,
Вот всё что сохранит судьба,
Иное сгинет и прибудет, 
Чтоб снова сгинуть в никуда.

Но вечность, вечность в старом теле,
Она тосклива и скучна,
Не лучшель пересечь пределы,
И сдастся смерти, пусть она
Его судьбу сама решает.
Но гордость, пыл - ещё горят,
Когда же время их потушит,
Старик сойдёт спокойно в ад,
Там суд великий будет.

На двух весах измерят Зло,
И Добродетели измерят,
И тьма окутает его,
Коль так судья повелит.
Но что же Тени на горе
При свете лунном рассказали?
И не за толь ему в огне,
Гореть веками наказали?
Возьмите древний фолиант,
Смахните пыль, и вот смотрите,
Пред вами тайна мириад,
Страницу лишь переверните.