- "Каждый молод, молод, молод,
В животе чертовский голод..." 

И опять как по команде
Поднимается завод.
Заводчане прокричали:
- Нынче стачка. 
- Не пройдет,
молвит их хозяин нравный,
Молодой и разнотравный
Мелкотравчатый французик
С вами сучиться пойдет.

Дело было под дождем,
Под грибным и мелким.
- "Мы малярничать пойдем," 
(Галич). В Переделкине

Сносят новые дома.
Пастернак сошел с ума?
Кто он, шизофреник?
Дали ему денег?

- Эко денег у него,
Галич пишет. Что с того?
Православие квасное,
Говорит одна кума...
Павел, что это такое?
Или я сошла с ума?

Бедный мой Давид,
Все псалмы твердит.
Это санитарка,
Ей ни холодно, ни жарко.

Вот жаровня, вот игла.
Вот кума с Момом пришла.
Ищут санитарки,
Где ему жарко.

Жарко ли в постели?
Птицы прилетели.
Птицы куролесят,
А меня подвесят.
....
Не лечу от неврастений, -
Отвечает Боже, - гений.
И от этого ответа
Сразу лето зацвело.
У меня, как у поэта,
Чисто вымыто стекло.
Чистая рубашка, детка,
Кланялся тебе В. М.
Припугай сидит на ветке,
Еду я писать не всем.
Русская литература
В дурах бродит; между глаз
Ей от царския фигуры -
И цензура в самый раз.
Без прикрас, как Ванька-Каин,
Литератор написал.
Мы его, товарищ Сталин,
устаканим. Пес сказал
Мне, как белая ослица;
Между нами, в Вифлеем
Ты иди ко мне в горницу.
Я не кушаю, а ем.
Я не ем своих записок,
На манжетах я пишу.
И от горделивых Слисок
Я едва уже дышу.

Вот "Онегин" выступает,
Рядом - все мои друзья.
"Скарлетт" в США летает,
Вот и Пушкин, вот и я.

И на площади
Вышли лошади.
Как ей там, бедняжке, на площади?
Лошадь, лошадь,
Нельзя, дорогая.
Вышли мы нынче
Между врагами.
И вот он, вот он,
Ответ поколений:
Каждый из нас
По своему гений.
Каждый из нас по своему лошадь.
И выходим на Лобную площадь.
Вышли мы на Лобное Место.
Вот и Фауст, гляди, ни с места.
Вот и блоковская невеста.
Менделеева? 
Да. Ни с места.
И протесты, как заводские.
Сходят в прорубь
Дела лихие.
И не братство, а тунеядство.
Смотрит Сталин.
Сверху грозятся.


Тяжелую маму тащу на руках -
В тяжелых сталинских сапогах.
Хочу, чтоб мы с мамой увидели рай.
- Ты меня, Берий, больше сажай,

Тогда я вырасту подлинней
И мама останется вечно моей,
И бабушка Гутя, придя с лагерей,
Встанет еду собрать поскорей.

Тяжелая, верная мама моя
Когда-нибудь скажет: - Пойди погуляй,
И нету тирана, и мама моя
Покажет мне Ферду - того муравья,

С которым читали мы с братом тогда,
Когда были хлеб и в бокалах вода,
Пока что я маму тащу поскорей,
Свободную от лагерей и зверей.

Мама уж вышла, а бабка сидит,
Ей полковник что-то твердит,
И скоро три года, как Августы нет,
Мама моя, бомбежка и свет

Выключен. Берий, меня не сажай.
Я хочу с мамой увидеть рай.
Где мой отец? Он на фронте пропал;
В немецкий концлагерь и в лесоповал -
Мой дед-беларус. О, Белая Русь,
Великая Русь, я уже не боюсь.
Я хочу с мамой увидеть рай.
Ты меня, Сталин, не проклинай.

Пробирается по лесу человек,
Говорит, что Бога не было вовек,
Прощен? Казнен.
В этой странной Богом проклятой стране
И на малой, злой-коварненькой луне
Он казнен, не прощен...

Он не верил, потому что был простой,
Не женат - короче, холостой,
Он не знал, что неженатых не казнят,
Только водку с пивом не едят.

У него икона - Маркс и помело,
Ходит дворник-то по Стольной-то с метлой...
Только больно, те глаза уж не глядят.
Курят, пьют, да разве не едят?

Он не знает, кто Иуда Маккавей,
Он не слышит, точно дышит соловей,
Он не знает, что католики молчат
Мало, знает - на него стучат.

Кто стучит? Ты слышал в двери мощный стук,
Ты узнал одну святую из наук -
Если по тебе стучат-стучат,
То не веришь в Бога; в палача
Надо верить, но не сильно. Ты простой.
Вышел Фрэнсис Весь из леса не-пустой,
У него корзинка,
У него ботинки,
У него шинель
Гоголя, и ель
Рядом виснет. Плечи поутру
От морозца сильно ежатся в бору.
Фрэнсис Весь идет себе вперед,
Только воду-пьяну в ротОк не берет.
Едут наци, 
едут и папарацци.