Стрелялись на благородных офицерских дуэлях и по пьяной лавочке, из-за карточного долга и казнокрадства, из-за любви несчастной - всяко бывало. Но чтобы прокурор порешил с жизнью - такое и в столетиях редкостный случай.
И вспомнил я, что более века назад подобная трагедия произошла с прокурором Войска Донского Михаилом Грековым.
По семейным преданиям, основателем рода Грековых был отчаянный грек Калактарони. Жаждая свободы от турок-завоевателей, очутился беглец на вольном Дону. В 1670 году на шумном майдане приняли грека в казаки и три отпрыска его дослужились до старшин. Вот и стали сыны Эллады кликаться на Руси казаками Грековыми!
Отважные внуки его переплюнули всех - стали дерзко боевыми генералами Дона. И где только не сражались Грековы - в огнях кампаний итальянских, прусских, турецких... И везде храбро!
Прадед Михаила - Евдоким Греков - имел аж шестерых сыновей. И все генералы! От одного из них и происходил отец нашего героя. В чине полковника женился на дворянке Себряковой, был такой зажиточный род в Усть-Медведицком округе донского края.
Рожденному в Новочеркасске Михаилу Грекову родители дали приличное воспитание. Выходит, не балбес был, ежели отправили его в Санкт-Петербург и определили, не жалея ассигнаций, в престижное Императорское училище правоведения. В открытое Николаем I сие заведение в 1835 году ринулось около трехсот отроков, но цепкие профессора пропустили в двери лишь 54 воспитанника.
Директор училища обер-прокурор 2-го департамента Правительствующего Сената Пошман поощрял способных юношей.
Не без его влияния Греков после окончания училища приступил к службе при департаменте министерства юстиции. Министерство возглавлял генерал-прокурор Д. Н. Блудов, писатель и историк, друг Пушкина, Дмитриева, Жуковского, Карамзина и других знаменитостей.
Под сенью мудрого Блудова, который умело подбирал чиновников в свой департамент, юный правовед Греков прослужил три насыщенных года.
Но православный Дон-батюшка звал к себе, домой. И Греков сменил сиятельный Петербург на родную и грязную столицу казачества - Новочеркасск. Не побрезговал три года серой службы канцеляриста у наказного атамана Дона Хомутова, кинутого судьбой тоже из Санкт-Петербурга.
Здесь и наступил для Грекова взлет карьеры. Талантливый юрист обратил внимание войскового начальства, оценили его трудолюбие и блестящую образованность, великолепное знание уголовного и гражданского законодательства, тем паче среди массы "мохнокрылых" чинуш.
Радостен был для него цветущий май 1855 года!
Министерство юстиции внесло предложение в Правительствующий Сенат и последовал именной указ о назначении Грекова помощником прокурора Войска Донского по уголовным делам.
Началась новая жизнь! И каждый день этих 17 лет будет им отдан служению закону на благо земли донской.
Вскоре за усердие произвели его в титулярные советники, затем в коллежские асессоры - чины редкие по тому времени на Дону. Странности удачи продолжались. В 1859 году войскового прокурора Быкова отозвали от должности.
Министр юстиции генерал-прокурор Панин своим предписанием назначил на этот важный пост Грекова, возрастом всего 32-х лет.
...Многообразные обязанности Грекова простирались на семь округов земли Войска Донского, в которых служило семь подчиненных прокуроров, или окружных стряпчих (так их тогда величали). Трое из них располагались на нынешней территории нашей Волгоградской области.
По "Памятным книжкам Войска Донского" - старинным ежегодникам тех давних лет - мне удалось восстановить имена первых прокурорских работников на Дону, добрая память о которых у нас ныне позабыта.
Весь "аппарат" Грекова в стольном граде Новочеркесске состоял из прокурора по уголовным делам Кутырева и по гражданским - Долотина да одного захудалого письмоводителя. Вот и все! Не то что ныне!.. И ведь справлялись!
Во Втором Донском округе за законом строго бдил прокурор Борисов в станице Нижне-Чирской. В округе Усть-Медведицком гремело имя прокурора Калинина, жившего в одноименной станице. В Хоперском округе имелся прокурор Билев в ст. Урюпинской.
"Господа, служить надобно честно, - отчеканивал Греков коллегам, - и преследовать всех прохиндеев, мздоимцев и мошенников независимо от чина-должности".
В мае 1866 года на Дону ввели судебных следователей. Этой реформой вплотную занимался он, не допуская на эти должности приставов да квартальных надзирателей, нередко ранее судимых. Затем начала действовать донская конная полиция, а сыскные начальства в округах края выросли в сильные полицейские управления.
И за все отвечало донское "око государево" - Греков и команда его малая.
За "охранение порядка", правильное расследование и нет ли "сокрытия нетерпимых злодеяний". Они заботились "об охране выгод и прав казны", участвовали в дворянских и иных заседаниях, давали заключения по юридическим вопросам, возбуждали уголовное преследование...
Так и выполняли бездну дел, ибо были по закону "взыскателями по преступлениям и защитниками невиновности".
Жаловались Грекову его прокуроры: "Невмоготу ведь бывает. Местные властолюбцы нагло пытаются подмять надзор под себя, а жандармерия бесцеремонно вмешивается в дела наши".
Трудно ему было утешить коллег верных, если всесильный Сенат за неопротестование прокурорами неправосудных приговоров подвергал их крупным денежным штрафам даже спустя несколько лет после вынесения приговора судом. А за неправильно учиненный уголовный иск привлекал их к ответственности как за ложный донос.
Читатель мой, неужто так было и исчезла та стародавняя ответственность в наши "светлые" времена..
Строго спрашивалось с прокуроров и за арестованных. Греков еженедельно проверял места заключения и каждые полгода держал ответ-отчет перед министром юстиции об арестантах в тюрьмах округов и войсковом остроге, и ежегодно - о подсудимых по делам.
Нередко после нагоняя министра собирались они в атаманском дворце с Хомутовым, председателем коммерческого суда М. Марковым, предводителем областного дворянства М. Себряковым и обсуждали:
"Прет преступность среди казаков и иногородних, мусульман и православных. Растет воровство, конокрадство, подделка паспортов, убийства и нападения. Бабы-то вконец озверели, половину всех убийств совершают. Требуется поднимать нравственность и религию. Даже дворяне испоганились - идут под суд десятками".
Многое они делали для преодоления убогой жизни казаков и их просвещения: "Сидеть надобно не только в седлах, но и в театре, читальнях, школах да гимназиях, коих еще мало".
Атаман Хомутов, даже измотанный делами и имея семью, оставался неуемным ловеласом и дамским угодником, что и при гусарской жизни в Петербурге.
Греков же усмехался: "Извини, атаман, здесь я тебе не компаньон".
Ибо женился Греков по страстной любви на красавице Слюсаревой, и она щедро одарила его семью детьми.
"Но счастье - словно маков цвет:
Сорвешь цветок - его уж нет!"
...Вторым браком он женился в 1867 году. Под венец с 40-летним прокурором пошла юная Оленька Данилова, дочь войскового старшины.
Она была воспитанницей атамана А.Потапова, в доме которого прокурор был частым гостем и приглядел ее. Веселая и пышная свадьба сулила им долгие годы супружеского счастья (а судьба тайно готовила панихиду).
Многочисленное семейство его поглощало небольшое жалованье, и быстрое продвижение в чинах оказалось кстати.
А тут подоспело в 1870 году положение о выделении донским генералам, штаб- и обер-офицерам земель на правах потомственной собственности. Грекову на его генеральский чин выделили добротный земельный надел, что дало ему дополнительное обеспечение.
И если его неугомонное семейство росло и крепло год от года, то дом Хомутовых вряд ли был счастлив.
Сожалела прокурорская чета:
"Сыновья-то у Хомутовых растут шалопаями, погрязли в кутежах, а служить престолу отказываются. Дочь насмерть разбилась, с качелей упавши. Атаманша возомнила себя "донской царицей" и самодуркой прослыла. Беда нашему славному атаману".
Удивляешься, как Греков находил время и силы для исполнения множества других ответственных должностей.
Он усердно вникал в дела комиссии народного продовольствия и заслужил орден Св. Станислава II степени с императорской короной.
Десять лет трудился в комиссии по постройке огромного собора в Новочеркасске и награжден орденом Св. Анны III степени.
Долгое время нес груз директора городского комитета о тюрьмах, поспевал участвовать в делах областного статкомитета, состоял членом присутствия по крестьянским делам.
Когда Хомутов учредил комитет для свода воедино всех войсковых узаконений за четверть века, то к Грекову за его мнением обращались не только члены комитета, но и лично атаман.
"Горький твой хлеб прокурорский. Нету тебе ни минуты покоя. И прихварывать стал, а вокруг куча-мала детишек неразумных. Пожалей ты себя хоть сам", - плакалась молодая жена, поправляя на генеральском мундире ордена да медали за Крымскую войну, освобождение крестьян от крепостной зависимости.
Кабинет Грекова не закрывался, валом валили к нему простолюдины из захолустья, никого он не чванился. Крышки столов прогибались от прошений да казенных дел.
Многих донских юристов он вывел в люди: сам эрудит, благоволил к талантам. В его бытность проявили себя в юстиции наши земляки: М. Х. Сенюткин из Усть-Медведицкой станицы, Х. И. Попов из станицы Букановской, А. А. Карасев из станицы Островской. Писатели и славные краеведы, книги которых о донской старине ходко расходились по всем городам и весям.
Однако чиновники-лихоимцы, что клопы из перины, бросались на войскового прокурора:
"Мерзавец, сам не берет и другим не дает брать. А доносы от него отскакивают, что от стенки горох. И не спихнешь его в яму".
Бескорыстие Грекова заключалось, наверное, не в богатом состоянии, сколько в редкой честности и порядочности.
Расстроенное годами здоровье его, необходимость заняться запущенным имением и воспитанием чад своих заставили уйти в частную жизнь.
Подав с неохотой прошение, он приказом по министерству 24 декабря 1872 года был уволен со службы.
В следующие годы были открыты новочеркасский и усть-медведицкие суды, но он не пожелал перейти на такую же суматошную работу.
Увлекся вдруг одержимо сельскохозяйственной деятельностью, не вылезал из своих имений и зимовника, не боялся испачкать руки.
Во вьюжные зимние вечера большой дом его в Новочеркасске сиял огнями, подъезжали резвые экипажи, звучала музыка.
"Это Греков, как и прежде, устраивает роскошные вокальные и драматические вечера, вот жизнь-то, позавидуешь", - переговаривались продрогшие, как собаки, полицейские.
А публика расфуфыренная лицезрела на сцене его, франтоватого исполнителя, с элегантной бородкой, энергичного, как и в дни молодости.
Фанатик литературы и чтения, он не только находился в курсе этих событий, но и дерзал и творил сам. Стихи его десятками с удовольствием публиковали толстые журналы даже в столицах.
Ценилось его вокальное хоровое сочинение "Два великана" на слова Лермонтова.
Может, сочиненное в память незабвенного Хомутова и Лермонтова, служивших в одном полку. Так Греков невольно совместил с ними в истории свое имя.
Отзывчивый душой, он жертвовал неоднократно крупные денежные суммы на пособия бедным учащимся с Медведицы, Хопра, Бузулука...
Но по ночам его жутко мучили невыносимые боли и стали одолевать все чаще. Это была расплата за напряженный и ответственный труд прокурора.
Он выезжал в столицы и за границу, где маститые профессора пытались поправить его здоровье. Увы, усилия медицинских светил облегчения не приносили.
А он все надеялся на чудо божье, сохранив гибкость мысли, богатство памяти, яркую речь и известность.
24 августа 1883 года на весь Петербург прозвучал выстрел, поднявший из кресел всех юристов. Это изможденный Греков лишил себя жизни выстрелом из пистолета, истощив силы свои и терпение от мучившей годами тяжелой болезни...
Шло время. Россия продолжала жить шумливой жизнью, на небосклоне юриспруденции появлялись новые светила.
В труде и напряжении сил они верой и правдой приносили пользу Отечеству.
Как войсковой прокурор, камергер двора Его Императорского Величества и статский советник Михаил Васильевич Греков...