Моющее средство кончилось и Петров выругался: нужно было идти за новой бутылкой. А это - одеваться в уличную одежду, надеть маску и перчатки, дойти до магазина. А потом протереть покупку спиртом, перчатки утилизировать, маску кинуть в стирку. Странные времена.
Натянув кроссовки вышел в подъезд. Узбек лениво обрабатывал перила из распылителя, брызгал на ручки дверей и курил, стянув маску на подбородок. Открыл домофон, нажав на кнопку через перчатку, которая уже хлюпала от пота: на улице было +30.
На входе в магазин висело объявление с криво нарисованной головой в медицинской маске, под ней красовалась подпись: "ВХОД В МАГАЗИН СТРОГО В СРЕДСТВАХ ЗАЩИТЫ! БЕРЕГИТЕ СЕБЯ И ОКРУЖАЮЩИХ". В самом магазине, носили маску, помимо Петрова, только пожилая женщина и кассир. Да и у того маска была натянута на подбородок. Женщина не могла разлепить пакет, чтобы положить в него картошку и, сдвинув маску, облизала пальцы перчатки. У нее получилось разлепить пакет. Петров поморщился, наблюдая эту картину и пошел к полкам с бытовой химией.
"Фейри", "АОС", "Вэлли". Взгляд Петрова упал на бутылку с зеленой жижей "Первым делом" - самое дешевое, что стояло на полке, самое же и плохое: никакой пены и вязкости, гадкий химический запах ароматизатора "Яблоко", такой бутылки хватало только на неделю - ни о какой экономии, при покупке этого средства, речи и не шло. Зачем-то он взял бутылку в руки и его откинуло в воспоминания на четыре года назад.
Петров тогда только заехал на съемную квартиру недалеко от центра небольшого города в двухстах километрах от Москвы. Обычная квартира, с видом на соседний дом и проезжую часть с усталыми троллейбусами, которые везли людей на работу, тротуар, по которому постоянно сновали туда-сюда прохожие и тени ветвей деревьев, качающихся на ветру. После обеда солнце уходило за дом и в квартире было комфортно. Квартиру Петров снимал не один, а с девушкой Татьяной. Собственно, ради нее он и переехал из Подмосковья сюда: год без женщины, отказ с перспективной работы, где уже все было схвачено. В последний момент там вмешалась мерзкая баба, с которой он работал в другой конторе несколько лет назад и не стал заниматься с ней сексом на корпоративе, алкоголь и уныние от мыслей о своей ничтожности подвигли его ответить взаимными лайками на Вконтакте, а затем и написать Татьяне - студентке, жившей на квартире дедушки её бывшего за какие-то копейки. Петрова такой расклад не устраивал и стали искать квартиру. Вариант нашелся довольно быстро, однушка за 10 тысяч. На первую оплату ушли почти все деньги, которые у них оставались. Он быстро смирился с жизнью в провинции, другие же как-то живут. Нужно было закупаться в новое жилище самым необходимым.
Петров достал телефон и набрал Татьяне.
- Алло, да, что взять?
- Бери всё самое дешевое, эти пять тысяч у нас последние. Ты пока не нашел работу, а мама мне денег дать не сможет еще пару недель, - ответила она, - спички, моющее средство, перчатки, мусорные пакеты. Курицу схвати, я тебе поесть приготовлю сегодня.
- Ладно, хорошо. "Фейри" не буду брать, возьму тут местный бренд. Давай, скоро приду, целую, - резюмировал Петров.
- Ага, я тоже, - раздалось в трубке и она нажала на отбой. Петров хмыкнул.
На кассе вышло девятьсот рублей. Расплатился и вышел из прохлады магазина в майскую жару, откупорил банку колы. Мимо проходили такие же безуспешные люди, дед играл на баяне, переполненные маршрутки томились на светофоре. Старушки торговали солениями в тени зеленеющих деревьев. Петрову даже чем-то это все нравилось, после Москвы как-то спокойно, а в этой простой провинциальной тоске было что-то милое.
Прошел мимо недавно приобретенного ведра на колесах - зеленой "Лады" десятой модели. Двери не попадали в цвет, пороги были гнилые, а лобовое стекло всё затерто плохими щётками очистителей. Первая его машина, неказистая, со скрученным пробегом, но своя и за копейки - выторговал у перекупщика за 30 тысяч вместо первоначальных шестидесяти.
Петров поднялся на свой третий этаж, открыл ключом дверь в квартиру, где Татьяна пыталась отдраить окна остатками моющего средства.
- Вот, все по списку. Курицу кину в холодильник.
- Угу, давай. Я подмела уже, собери мусор, разожги духовку. Потом вещи будем по шкафам распределять, - устало ответила она и начала разбирать пакеты.
- Ладно. Чем вечером займемся?
- Не знаю, давай кино посмотрим. Как раз у меня торрент докачался.
- Ну ладно, я прокатиться думал, но раз ты не хочешь, - немного приуныв сказал Петров.
- Ты же знаешь, как я не люблю гулять, давай дома посидим, что я тут не видела, в родном городе? - ответила она противным капризным тоном.
- Хорошо. Но завтра гулять точно. Я хочу посмотреть город.
Она ничего не ответила и продолжила распределять покупки по полкам. Моющее - на раковину, перчатки - под нее. Мусорный пакет - в ведро. Квартира начинала принимать обжитой вид, а Петров на секунду задумался о том, зачем ему вообще это всё, у него ведь уже были отношения, в которых он сидел дома целыми неделями, выбираясь только в бар или магазин. В понимании его бывшей это и было "гулять". Ей ничего не было интересно, кроме чтения оппозиционных пабликов и распития пива. А потом она захотела ребенка, но Петров отказал ей, собрал вещи и уехал к родителям. Ему самому было на тот момент чуть меньше двадцати пяти, а его бывшей под тридцать и в ней уже просыпался материнский инстинкт, дремавший где-то глубоко в пьяном мозгу.
Петрова такие идеи не устраивали, он собирался еще пожить свободно и, в итоге, целый год был один, перебиваясь скучными свиданиями из "Тиндера", которые почти никогда не заканчивались сексом. Ему уже на третий раз наскучило рассказывать о себе и он стал сочинять выдуманные биографии: что у него условный срок за убийство, но оправдали по самообороне и не стали сажать. Или что он не может сказать, где он работает конкретно, так как у него секретное задание по внедрению в одну группировку. Или что он работает пилотом грузового самолёта. Можно было легко врать, ведь этих женщин он видел в первый и последний раз. Просто плевать, что они думают, верят или нет.
Со временем квартира становилась все более похожей на нормальное жилище, копились вещи, которые он понемногу перевозил от родителей: начинал в этом городе он с рюкзаком, в котором было белье, старенький ноутбук и пара футболок и клетчатых рубашек как у дровосека. Вместе с этим копилось и недовольство друг другом. Петрова раздражала Татьянина лень, нежелание куда-то выходить из дома, какие-то глупые увлечения, грубость и некоторая простота. Хотя, изначально, она производила впечатление интересной девушки и страстной любовницы, но, очевидно, это сказывалось долгое отсутствие секса (с бывшей, которая хотела ребенка, он не спал примерно полгода). Но потом её демо-режим выключился и Татьяна стала показывать свою настоящую натуру: хабалистую, хамовитую и нетерпимую к каким-то оплошностям.
- Какого хуя ты купил это говно? Оно не мылится нифига! Грязь вся остается на тарелках! - кричала Татьяна на Петрова.
- Так ты сама сказала купить самое дешевое!
- Долбоеб что ли? Не такое же говно! Какая тут экономия нахуй, если ты покупаешь уже третью бутылку за месяц!
- Я тебе еще раз говорю: мы с тобой условились пока что покупать самое дешевое, - пытался спокойно говорить Петров.
- Еблан, блядь! Нет чтобы на нормальную работу устроиться. Нет, за копейки будем впахивать целыми днями на говноработе! Ну и какой ты на хуй специалист, если по профилю найти не можешь себе работу? А? - кольнула его Татьяна.
Петров попытался спокойно объяснить свою позицию. На работу он не мог устроиться по той причине, что подходящих под его запросы фирм в этом городе не было. А те, что были, совсем не удовлетовряли финансовые запросы. Работы было очень много, а платили очень мало. В итоге пришлось устроиться в маленькую конторку её матери водителем, за зарплату чуть больше, чем в тех трех профильных компаниях, которые были в городе.
- Тань, а может и ты тоже работать пойдешь? Вдвоем нам будет проще в финансовом плане. Естественно, на мою одну зарплату тяжело жить вдвоем. Одному-то хрен знает как протянуть. А ты целыми днями, все первые две недели каникул, катаешься в кино со своими друганами или в "доту" играешь.
- Ты охуел? Ты охуел, блядь? - это она сказала еще громче, - Я студентка! Это мой последний год, когда я не работаю! Это мое последнее лето! Я не собираюсь просирать его на работу! Мне всю жизнь потом еще работать, как ты не поймешь? Я отдохнуть хочу, - Татьяна начинала хныкать- это ты, долбоеб, все время работаешь, а я отдохнуть хочу. Последний год!
Петров вышел на балкон и закурил. Это была первая их настолько громкая ссора. Обычно просто спорили, но тут ей сорвало крышу конкретно. Она действительно ничего не делала целыми днями, разве только играла на своем ноутбуке, смотрела сериалы и каталась в кино со своими дружками. Петров подозревал, что здесь не все чисто, так как про походы в кино она не говорила, это он узнал случайно, когда делал уборку и нашел билет на сеанс какого-то глупого летнего боевика, куда хотел сходить с Татьяной вдвоем. Наверняка она поебывалась с одним из них, самым глупым и простецким из всех - чепушилой на "Жигулях". Бросить её он не хотел из тех соображений, что не мог тянуть жилье один и тем более не хотелось сваливаться родителям на голову, теснить их в подмосковной однушке, пусть и временно, до переезда в Москву. Наверное, так лямку тянут многие мужчины и женщины.
Позже, спустя десять или двадцать таких ссор, Татьяна стала пропадать вечерами. А затем, однажды, ушла и на всю ночь. Трубку не брала, а после десятой попытки Петрова прозвониться, выключила телефон. Петров уже очень устал от этих отношений, но его самолюбие было сильно задето. Наверное, те же чувства испытывают маленькие дети, у которых берут игрушку, с которой они не играли никогда - гадкое капризное чувство, что на твою собственность посягают. Он ведь не был глуп и догадался, что она ебется с этим жигулистом и сейчас у него дома, хотя продолжала жить с Петровым. Докурил уже пятнадцатую сигарету, собрал Татьянины вещи в мешок, выставил в подъезд. Набрал её новому парню, предварительно пробив его номер через знакомого полицейского.
- Алло, - ответил с того конца мужской голос. Время было около трех ночи, - слушаю.
- Да, - сказал Петров злобно, но ровным тоном, - трубку ты ей не дашь, я понимаю, но передай, что её барахло под дверьми, в подъезде стоит. Замки я утром менять буду, так что пусть не ломится. Если не хочет, чтобы бомжи или соседи растащили её шмотье и ноутбук, приезжай, забирайте этот мусор.
- Чего-о-о? - протянул с того конца мужской голос, - ты про Таню? Чё?
- Хуй через плечо! Выселяю я эту пизду, будьте счастливы, уебаны, - крикнул Петров в трубку и швырнул её в стену.
Лег спать и не услышал, как через полчаса в дверь долбились, дергали ручку, матерились. Татьяна среди ночи пришла забирать вещи и разбираться. Утром подобрал телефон, включил его, сразу же вывалилась пачка уведомлений: сообщения, пропущенные звонки, 17 штук, уведомления на Вконтакте: "Петров, дурак, я тебя люблю, ты все неправильно понял!". Еще несколько признаний, подобных этому. Последнее уведомление, от шести утра: "Ну и пошел на хуй! Я с Ваней с июля ебусь, чмо ты тупое. Он хотя бы веселый и прико..." - сообщение не умещалось в нотифай полностью. Петров зажал значок "VK" и перетянул его в корзину. Идиотская ситуация, а я - долбоеб и терпила, подумал он.
Петрова от всех этих воспоминаний отвлекла уборщица магазина.
- Молодой человек, вы чего замерли? Дайте пол помыть!
Уборщица не стала дожидаться ответа и уткнулась шваброй в его белые кроссовки. Петров мотнул головой, зажмурившись, как обычно делают, выныривая из речки, злобно швырнул на полку "Первым делом", схватил более дорогой "Фейри" и быстро зашагал к кассе магазина.