Мой новенький ярко-синий "You-Питер", размеренно посапывая, шуровал по пустой трассе 75-бис в сторону города на скорости в сотню миль. Июльское утро к десяти часам раскочегарилось на полную катушку, асфальт плавился и плыл впереди так, как это бывает в погожие дни. Мачтовые сосны обочь дороги в солнечных лучах полыхали зелёными факелами. Я опустил "козырёк": слепило.
За поворотом начинался любимый мой участок дороги: всеми своими девятью серебристыми лентами она резко улетала вниз, и потом мягкими волнами поднималась на такой же высоты холм. По ощущениям немного напоминало пролёт по набережной Невы мимо Летнего сада через два крутогорбых моста, кто ездил - поймёт.
Сигнализаторы на дороге молчали: это означало, что в пределах трехсот метров в моём направлении не было ни машин "элит", ни службы "Фёрст Фэйса". Я слегка подстегнул машину, перестроившись в левый разрешенный ряд, и понёсся вниз с горы.
Дорога радостно летела навстречу, я щёлкнул равизор на любимую волну, и салон затопило ароматом роз под страстную восточную песню. На финальных аккордах оглушительно взвыли сигнализаторы, предупреждая: в пределах ста метров на моей полосе - "элит". Сзади - никого, значит, "элит" перескочила через "Фёрст Фейс Роуд" на встречку за приближающейся горбинкой холма, подумал я, уходя вправо и резко скидывая скорость. Может, и обойдется.
Белая одноместная красавица "Москва" последней модели боком пронеслась через мою полосу перед самым носом "You-Питера", визжа тормозами так, что перекрывало вой сигнализаторов, и улетела в лес. Я проводил ее глазами, облегчённо вздохнул.
Повезло.
Хуже нет простому человеку вроде меня столкнуться с "элит", ушедшей с привилегированной трассы на разрешённые полосы.
Подумав, всё же свернул на обочину перед самой вершиной холма, остановился, не глуша мотор. Ехать дальше?
Сзади раздался взрыв.
Я обречённо вздохнул.
Сдал назад медленно, потом быстрее. Метрах в десяти от пылающей "Москвы" нехотя вышел из машины.
Пропади они пропадом, эти "элит", подумалось мне. Самому бы не сгореть, если еще раз шарахнет: мало ли что везли. Легкий ветер нёс сильный жар в мою сторону. Прикрывая лицо руками, я огляделся.
Метрах в трех от горящей машины на огромном муравейнике лежала девушка в зелёных шортиках и крохотной белой майке. Я прыгнул к ней, выхватил из взбудораженной шебуршащейся кучи, отволок в сторону, стряхивая ладонью крупных мурашей. Лицо было белым, как снег, глаза закрыты, но дышать - дышала. Почти ребёнок - лет шестнадцать, наверное. Тонкие черты лица, длиннющие ресницы. Волосы почему-то ярко-зелёные, длинным хвостом. Худая и лёгкая, как Дюймовочка.
Положил ее на траву подальше и обошёл "Москву" вокруг. Ничего.
Я перевернул девушку - чуть порвана майка на спине, да муравьиные укусы по телу. Это даже не в сорочке родилась, подумалось.
Ни на шее, ни в кармане шортиков у девушки меджетона не оказалось. "Скорая" без него не приедет, надо везти самому. Не было бабе забот...
Отнёс девушку к "You-Питеру", щедро сбрызнул, не подумав, водой из бутыли, - и выругался от неожиданности: шорты и майка от попавших капель мгновенно стали прозрачными по последней моде "элит". Мне, как художнику, нравится, просто не ожидал.
Вода её в чувство не привела.
Я вздохнул, аккуратно положил девушку на заднее сидение. Главное, чтобы не скатилась вперед. И не испугалась, когда очнется.
Сел за руль, настроил зеркала так, чтобы видеть, что делается сзади, и тронул машину с места.
Ехать, получалось, следовало в студию - прямо под ней на двадцать первом этаже жил врач "Скорой помощи". Поговорю по-соседски, как скажет, так и сделаю, - решил я.
Доехали быстро. "You-Питер" вкатился на лифт, мягко взмывший под самую крышу. Я внёс девушку в студию, устроил на лежаке. Лицо по-прежнему было белее снега, но ведь чёрт его знает, этих "элит"? Я раньше их не видел вблизи не разу.
Врача дома не оказалось. Оставил ему сообщение: внешне девушка не выглядела плохо, можно и подождать,
Я снял с "элит" всё еще прозрачную одежду, смазал мурашиные укусы перекисью, накрыл простыней.
Потом на скорую руку поджарил себе картошку со шкварками. Запах стоял такой, что мёртвого можно поднять на ноги, а уж шипело и скворчало...
Девушка завозилась, перекинула узкую руку с закрученными в спираль длинными ногтями, перевернулась спиной.
Простыня сбилась. Я подошёл поправить - и понял, что она просто спит, что это уже не обморок.
...быстро умял полсковороды и схватился за карандаш. Наброски полетели на пол. Потом сообразил, что у меня подготовлен холст для портрета. Насвистывая, передвинул его на середину студии, приготовил палитру и начал рисовать лежак с худенькой полуобнаженной фигуркой, брошенные рядом шорты и майку. Так пролетело часа два.
За окном резко потемнело, я выскочил на автобалкон закрыть машину. Когда вернулся в комнату, "элит", завернувшись в простыню, стояла у наброска.
- Привет, - сказала она и уставилась на полотно.
- Да, - зачем-то сказал я.
- Вас зовут - "Да"?
- Нет. Ван Лок, художник.
Она фыркнула:
- Ключики-замочеги..
- Что? - не понял я.
- Меня зовут Ки.
Я ухмыльнулся.
- Мда, - она покрутила головой. - Красиво изобразил. Русалка прямо, зеленовласая. Ты дальтоник?
- Нет, - говорю. - Как есть - так и рисовал.
Ки перевела глаза с рисунка на палитру, и лицо ее стало серьёзным.
- Вот оно что, - тихонько сказала, - понятно.
И отступила на несколько шагов.
- Здорово как. Хотя и необычно видеть себя в такой гамме.
Я разозлился.
Ки заметила, улыбнулась смущенно. Улыбка у нее была поразительная, и такая обезоруживающая, что я растерялся.
- Лок, от тебя далеко до Риммель-драйв?
- Минут десять.
- Машина моя цела? Я возьму твою, Лок?
Я кивнул: "элит" не отказывают. Да и не мог я ей отказать.
Ки скинула простыню, натянула свои короткие шорты и маечку, зажужжал, спускаясь, лифт.
Вернётся или нет, - тоскливо подумал я.
Она вернулась.
С новёхонькой палитрой из молла "Гентц", в который простым людям вход был заказан.
- Смотри, - сказала Ки. - Видишь разницу?
Палитра оказалась просто роскошной. Там, где у меня было четырнадцать оттенков зелёного цвета, их было штук тридцать.
- Смотри внимательно, - приказала Ки.
- Роскошная зелёная гамма, - признал я. - У меня намного меньше.
Она сердито подхватила бумагу, и кисть залетала в её руках.
- Видишь, Лок, я рисую. Вот море - синее, над ним солнце - красное, от него лучи - жёлтые...
Я растерянно смотрел на рисунок. Синее море, зелёный восход - детский рисунок.
Ки закусила губу.
- Давай так, Лок. Смотри на палитру. Какой цвет подходит моим волосам?
Я быстро смешал краски, положил мазок на холст.
- Да! - победно вскричала Ки. - Дорисуй этим цветом волосы, Лок, я сразу куплю картину!
Кисть полетела в банку.
- Ки, я не знаю, что такое "дальтоник". Но я знаю, что мои картины покупают, у меня много заказов, и никто никогда не говорил про неправильные цвета. И волосы у тебя - чудного зелёного цвета. Ты правда очень похожа на русалку, Ки.
Она сердито развернулась ко мне, вскинув подбородок.
- Лок, у меня рыжие волосы. Огненно-рыжие, очень яркие. Ты здорово рисуешь, Лок, но ты не "элит", и не видишь агрессивные цвета. Просто не можешь видеть.
Ки дёрнула плечом.
- Но рисовать правильно - способен. Как сейчас.
Я растерянно переводил глаза со своей палитры на её. Богаче-беднее...и всё.
- Объясни, - попросил. Получилось жалобно.
Она подошла ко мне, привстала на цыпочки ...быстро-быстро провела рукой по моему лицу. Необыкновенно нежно провела.
Я схватился за щёку.
Ки отступила на шаг.
- В современном мире нет войн, нет агрессии, - медленно начала она. - Знаешь, почему, Лок? Потому что сорок лет на нашей планете всем, кроме "элит", в младенчестве корректируют зрение. Вы просто не видите половины цветов. Ты видел радугу?
Я молча кивнул. Толстая полоса зелёного цвета разной интенсивности, голубой, синий, фиолетовый...
- Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. Красный, оранжевый, - Ки показывала пальцем цвета на своей палитре - жёлтый...Они считаются агрессивными. Но кто-то должен видеть все - иначе человечество станет беззубым. Поэтому есть "элит".
Я сел на пол.
Ки смотрела на меня.
- Десять лет учусь рисовать, - печально произнесла она, - а ты, не видя половины цветов, рисуешь так, что хочется плакать. Я возьму картину, Лок? А завтра привезу деньги. И еще палитру, если хочешь. Ты согласен, Лок?
Ки заглянула мне в глаза.
И исчезла.
В комнате было темно, лишь зелёные молнии изредка освещали пустой мольберт напротив окна.