Два года - срок. Я, вроде, отошёл.
А мир, как прежде, даже не заметил,   
Другое всё: сюжет со сценой, роль, 
И декорации под новые куплеты.

Учусь ходить, ещё творю, дышу,
Но сам себя загнал я за решётку.
Спешить мне некуда, и не спешу,         
Я тишину считаю для зачётки.

Сдаю экзамены за каждый день,         
Я сам в учителях и знаю меру,
Своё "безделье" как учесть в примерах, 
И в ночь уйти, забрав с собою тень.

Там, в темноте, другие ритмы, звук,
Нет перекличек, где ни с кем не дружат.
Другие там касания у рук,
И воронье не каркает, не кружит.

Не позвонишь сам - в гости не придут,
Тюрьма, как образ, - где-то баррикада.
Мне лишь друзей упрашивать не надо -
Ведь старикам что важно - где нальют.

Раз в месяц, два (как повезёт) - звонок
Знакомый голос, родственный, дочерний,
Займёт минут на двадцать в час вечерний.   
Понятно, что ещё не вышел срок...   

Но всё же чувствую в звучании небес
Дыхание потусторонней жизни
То в спину, то в затылок (словно пресс),
Без слов из похвалы иль укоризны.

Я - пилигрим. Терпение - закон.
Подумаешь, черта у горизонта
Уж в двух шагах. А ты, совсем без понта,
Перешагнул последний Рубикон.

Я Верю, Знаю, всех давно простил,
Свободой не гоним на Воскрешенье.
Да и стихи давно уж не свершенье,
А средство, чтоб не выбиться из сил.

Живём, братан! И к чёрту суету.
Как в сорок пятом, Знамя - под шинелью.
Пусть штурм, стрельба, хоть стал давно мишенью,
По цвету нас узнают за версту.