*  *  *

Пусть в душу, как кинжал, вонзится взгляд
и сталь его не замутит рассудка.
Пускай под ним в живую воду яд
вдруг превратится, боль же в шутку.                        

Давно я мертвый, хоть еще дышу.
Давно смирился: сжал, что сам посеял.
Но нитью тонкой (до сих пор вишу)
повязан с миром, разорвать не смея.

О, этот взгляд. Его мне не испить.
Я чувствую пылающее око.
И потому я жив, хоть тошно стало жить.

Глотком последним душу б исцелить,
чтоб не уйти из жизни этой боком.
Один глоток - и некого винить.

            * * *

Когда питает боль души ростки,
стыд не венчает головы царей,
для распрей, розни жалят языки,
во рту - полынь, в душе - сердца зверей.

Где от любви пылали лепестки,
теперь шипы стальных штыков острей.
Цветы теперь вплетаются в венки,
и месть в глазах... - Не стали мы добрей.

Идея - власть - покоя не дает.
В ее лучах возникшее из тьмы,
как мошкара, крикливое вранье
готово насмерть биться, лечь костьми.

А режиссер, пристальный вперив взгляд,
вливает сверху в разум сладкий яд.

             * * *

Я к зеркалам большим не равнодушен:
такой же дом, такой же точно быт.
Но тот - двойник - до крайности послушен,
гримасами его по горло сыт.

И думаю, что я ему не нужен:
ведь он насмешлив, часто где-то спит,
в моей одежде и со всеми дружен,
а главное - всегда везде молчит.

Я к зеркалам, насыщенным двоеньем,
испытываю ненависть, презренье,
в отчаянье плюю в их глубину.

А тот, двойник, наивный и бесстрашный,
обиженный, в подтеках грязных, влажный,
уходит прочь, забрав мою вину.
 
           *  *  *

О вещих снах мне трудно говорить -
астральный план не ведает сознанье.
И в вечный спор, где "...быть, или не быть..."
не ввязываюсь, не люблю гаданья.

Иллюзия реальности ясна,
а мир иллюзий я познать успею,
когда с душей расстанется весна,
а лето с осенью мечты мои развеют.

Кресты снежинок устилают путь.
Для каждого дорога - в зазеркалье.
Что, Вещий? - каждый знает суть
ухода - возвращенья из скитанья.

В спирали лет сознание растет
лишь у того, кто ищет, кто идет.

1990 -2000г.г.