Аннотация: Один из очень сильно переделанных (больше 50% старых текстов). Упоминается Тхукан.
Бескаравайный С.С.
РАСТАМОЖКА ПЕРПЕНДИКУЛЯРА
Даже из окна второго этажа было видно, что Лёнька страшно нервничает. Кое-как припарковал машину, хлопнул дверцей и почти побежал ко входу. Уронил брелок сигнализации, хорошо хоть быстро заметил, не пришлось от самой двери возвращаться.
--
Там что, ему всю храбрость отрезали? - Ганна, которая созерцала это явление, чуть отодвинув жалюзи, сама не очень уверенно затушила сигарету.
--
Не бери в голову, Лёнька у нас орел. Ты ж помнить должна. Лучше расскажи, что там в Заируне, - успокоительный тон давался Кошелькову, директору, легко. У него и внешность была подходящая: полноватый, солидный мужик, с открытым и даже можно сказать, добропорядочным лицом. Но все знали, что на фирме он лучший врун, в карты с ним играть не садились.
Ганна указала пальцем на свою правую сережку. В ответ он только махнул рукой: насчет жучков проверялись с утра, а волков бояться - до дома не добежать.
--
Отгрузили пятьдесят метров штрипса, - официальность в голосе придала ей уверенности.
--
Сороковку? И как всё прошло?
--
Да. Порядок. Обратно получено шестнадцать кило турмалина. Размеры кристаллов...
--
Это те, которые мы раньше выбрали?
--
Они.
--
Зер гут, - Кошельков иногда вставлял в речь немецкие словечки, хотя из всех иностранных языков владел только английским, да еще со словарем, - Лучше расскажи как там в целом, обстановка не изменилась, воздух не поменялся?
--
Почти всё так же. Колизар слухи распускает, что железо и за морем делать научились, все цену мечтает сбить. Пиросу, обжоре этому вшивому, как не верила, так и теперь не верю. И он нам не верит, сволочь. Это, пожалуй, всё, силу они не набрали. Пока Архей жив, мы там можем хоть корпоративные вечеринки устраивать, хоть артиллерийские стрельбы, всё спокойно будет.
--
Старик сильно болен?
--
Ходит с палкой, кашляет. Я лекарства ему даю, только он половину выбрасывает...
Развить свою мысль она не успела. Под тягучую трель звонка в "бункер" ввалился Пётр. Он был радостен и не успел стереть с физиономии остатки масла.
--
Привет всем. Есть проход в двадцать третий Элозиум.
--
Точно? - не поверила Ганна.
--
Надежное окно, полный порядок, - он показал большой палец и торопливо налил себе воды из графина, - Я туда зонд послал, только больше пяти минут гулять испугался. Небоскребы в сотню этажей и какая-то контрольная гадость привязалась. Еле до окна дотянуть успел.
Пётр упал в кресло, посмотрел на остальных так, будто решил все проблемы "Перпендикуляра".
--
Зонд по выходу стерилизовал? - спросил директор.
--
Обижаешь, Михалыч. Он прямо в топку и вышел, - дезинфекцию на фирме проводить научились.
--
Хорошо. Ганна, повтори ему сегодняшние новости.
Она уже хотела рассказывать, но тут появился Лёнька, который только проверился насчет "жучков" и начал приходить в себя. Он ни с кем не поздоровался, прошел к маленькому настенному бару, но там было пусто ещё с прошлого месяца. С досады ударил кулаком в стену. Остальные выжидающе смотрели на него. Ему осталось только рассказывать, и рассказывал он минуты три.
--
...они знают про серебро. Взяли за жабры Семёныча и Георгаева, шьют им незаконный оборот драгметаллов и хвосты по налогам. От меня узнать хотели, какое отношение мы имеем к перепродажам в августе. Показывали мне оригиналы платёжек.
Лёнька ходил туда-сюда по комнате и махал ушибленной рукой, будто срубал головы всем государственным прокурорам.
--
Ну, им по цепочке ещё долго идти, - успокоительно прогудел Кошельков, - И через фальшморды они вот так не перескочат.
В сейфах лежало несколько десятков утерянных паспортов, документов на умерших или никогда не живших людей. Довольно много карликовых юридических лиц существовало на основе этих бумаг. Удалось выстроить несколько цепочек виртуальных посредников. В фирме всю эту систему называли "фальшмордой".
--
Не скажи, Михалыч, не скажи. Они выйдут на сапфиры, думаю, через неделю. Максимум, через две. Или просто нагрянут сюда, и всё распотрошат к чёртовой матери. А Петро до сих пор систему кремации в сейфах не запустил. Как мы будем выглядеть?
--
Да что вы прицепились со своей системой, почти всё там готово, - возмутился Пётр, - Кроме того, замков сколько сюда поставил, дверей железных навесил, только на танке проходить. И так времени нет, а вы жужжите со своей безопасностью.
Лёнька мог паниковать, а мог говорить правду. Кошельков тяжело вздохнул и отдал приказ.
--
Свистать всех наверх.
--
Из подвала тоже? - не понял Пётр.
--
Всех, до кого сможем дотянуться, - Кошельков посмотрел прямо в добрые растерянные глаза Петра и щипком с вывертом отломал остро отточенный грифель карандаша, который вертел в руках. Вздохнул и привычным движением сунул карандаш в точилку.
Лёнька повеселел, взлохматил свою и так кудрявую прическу, и выбежал из "бункера". За ним ушли Ганна с Петром. Кошельков немного подумал, достал из ящика стола маленький серый блокнот, и тоже вышел.
Лёнька, за которым почти наверняка приглядывали оперативники, отправился в единственную комнату на этаже, которая совершенно не имела окон. Там сдвинул шкаф и классическим потайным ходом спустился в подвал. Тот уже лет пять арендовали у "Перпендикуляра" разные неудачливые фирмы - на дверях постоянно менялись вывески. Но эти фирмы и не могли оказаться удачливыми, потому как были чистым прикрытием на вот такой, экстренный случай. Просто подвал, по сути, был одним большим шлюзом. А заодно и камерой дезинфекции, и костюмерной.
В центре этого хозяйства находился "замес", аппарат для выхода в параллельные миры. Выглядел "замес" как стандартный сейф, только с клавиатурой и мышкой. Да еще сбоку висел монитор, показывал, куда именно попадет перемещенный. Сделал всю эту хитрость Петр, еще девять лет назад, и он оставался единственным, кто мог настраивать внутренние механизмы "замеса". Он пробовал учить остальных, но у фирмачей получалось, как у пользователя с переустановкой локальной сети: вроде и всё сделал, как админ показал, а оно не фурычит. Соответственно, "пользователи" выбивали на клавиатуре стандартные комбинации, а Пётр старался далеко от подвала не отходить.
Леонид переоделся, чуть загримировался, проверил, есть ли в карманах подходящий реквизит, набрал комбинацию (это ведь проще не бывает, и сломать прибор пока ни у кого не получилось), и шагнул в полупрозрачное марево. Ему надо было добраться до Дениса с Оксаной - хоть окно портала открывалось в подвале их особняка, они вечно были в делах, мобильных, по понятным причинам не носили, а вибровызовы с пейджера игнорировали.
Ганна с Петром стали обзванивать и объезжать всех, кто был занят здесь на реализациях и закупках. Времени у них это заняло много - они не хотели так явно засвечиваться. Особых иллюзий фирмачи не питали, большую часть компании уже наверняка сфотографировали, однако зачем искушать органы новостью о сборе всего личного состава?
А Кошельков полчаса походил по городу, употребив пару стаканов с чем-то прохладительным - весна уже прокалила мостовые, и в полдень на улицах было жарковато. Купил несколько газет, лениво просмотрел их. Статьи всяческих аналитиков казались ему полным бредом. В голове у директора крутилась общая схема финансовых потоков фирмы. Она больше всего напоминала дерево: из-за грани миров, как питательные соки из-под земли, выходили драгметаллы, иногда жемчуг, но чаще всего плохо обработанная древесина, всяческие сувениры, меха. Они шли от фирмы к фирме и их маршруты переплетались не хуже древесных волокон. Где-то вдалеке их следы терялись окончательно, но вниз уже шли инструменты, материалы и просто деньги, небольшой и относительно легальный процент которых поддерживал существование "Перпендикуляра". Схемы приходилось постоянно менять, улучшать, просто переделывать - отчего казалось, что финансовое дерево гнется под ветром. За гранью, в других мирах, в такой сложной системе не было нужды - каждый корень рос сам по себе, а если пропадал, то "дерево" быстро отращивало новый, на замену.
Но теперь гниль завелась у самого основания, у комеля. Кому-то очень сильному стало интересно не просто перехватить партию драгметаллов или прижать случайных спекулянтов, а раскопать ситуацию до конца.
А начиналось всё очень даже неплохо. Оптимистично. Пётр, тогда еще совсем молодой аспирант, получил новый эффект. Хоть бери и называй своим именем. Но честный парень прекрасно знал - его имя появится там в последнюю очередь. Савушкин, редкая сволочь, но пробивной и говорливый профессор, умудрялся приклеивать своё имя к половине открытий, сделанных в университетских лабораториях. Доводить открытие до ума требовалось в собственных стенах.
На почве получения нормального электропитания и хотя бы некоторых материалов Петр явился к своему друг детства и, в совсем уж недавнем прошлом, коллеге-студенту. Тот пытался изображать из себя мелкого бизнесмена, денег не было совсем, но под обещание золотых гор Кошельков помог с подвалом и электричеством.
Так вышло, что они смогли заглянуть в "Третий Моховик", один из параллельных миров. Оба испугались, каждый по-своему, но оба и загорелись новыми идеями. Аспирант боялся иных цивилизация и незнакомых болезней. И еще боялся, что открытие просто отберут - сплавят на Запад или запрут навеки в сейфе. Бизнесмен опасался не выжать всех денег, которые ему обещала торговля между мирами.
Единственное, в чем они сходились - был страх утечки. Кого взять в дело? Все знакомые Кошелькова в глазах аспиранта выглядели мошенниками и продажными сволочами. Знакомые же Петра, тоже были не ангелы, и перед жаждой славы не устояли бы.
Компромисс нашелся в том коллективе, к которому они оба принадлежали, в котором провели много лет и знали всех, как облупленных. Сайта "Одноклассники" еще не существовало, потому пришлось стряхивать пыль со старых телефонных книжек. Весь класс, естественно, не удержался бы языка за зубами. Но физрук, Павел Иванович, водил в длинные турпоходы компанию из десяти друзей. Когда рядом с буквой "Б" красовалось число "11", Павла Ивановича насмерть сбила машина. Потом -кутерьма с выпускными экзаменами, поступления в университеты и академии. Уже после второго курса, в августе, однажды смогли собраться, выехали, но кроме ностальгии у них не было общих интересов. Теперь появились. Восемь человек, в итоге, стали подходящими компаньонами. И еще Петр, скрепя сердце, согласился на двух товарищей по студенческой скамье.
"Свои люди" оказались спасением в первое время, но чем дальше, тем больше сковывали бизнес. Они ведь, по большому счету, почти ничего не умели и крайне плохо учились. Из коллектива получился стандартный "междусобойчик", в котором все друг друга любят, но если сосед поднимается на полголовы выше, его тут же сдергивают вниз. И новых людей приводить практически не удавалось.
Потому директор не очень-то и любил состав фирмы "Перпендикуляр". Он бы даже презирал "подчиненных", не завись тайна их компании от молчаливости каждого человека.
Кошельков и сейчас прикидывал - можно ли "сбросить" бизнес? Спилить дерево, а из пня потом новое отрастёт. В крайнем случае, просто исчезнуть, денег-то у него накоплено немало? Ничего хорошего не получалось: если завертелась государственная машина, то все его хомячьи запасы на черный день совершенно не помогут. Из-под земли его достанут.
И Кошельков позвонил с первого попавшегося таксофона. Набирал он номер из серой книжечки и очень рассчитывал на разговор. Однако на той стороне трубку подняла секретарша и выразилась в том смысле, что в ближайшие несколько лет у Марата Юсуповича совершенно не будет времени на общение со случайными посетителями. У него важные дела. Практически государственные.
Просителю оставалось только повесить трубку.
Кошельков потер ладонью затылок, будто утирал пот, постарался успокоиться. На улицах оставаться было глупо - он уже ничего не мог сделать. Пошел обратно в офис. В душе закипала злоба. Он решил сразу, как вернётся, сам зальет "царскую водку" в ту страховочную систему, которую уже года два Пётр монтировал в сейфах. А то и верно при обыске лишние документы откопают.
Ближе к вечеру в том же "бункере", с изолированными окнами и почти герметичными дверьми, после ещё одной проверки, открылось собрание. На белом пластиковом столе теперь стояла бутылка, а вокруг неё маленькие, чисто декоративные стопочки. Впрочем, к ним никто не прикладывался. У стенки стояли рядком пустые емкости с предупреждающими знаками насчет серного и азотного содержания. В углу под вытяжным вентилятором еще дымился мангал, только вместо шашлыков там очутились самые неприятные бумаги и дискеты. Дыма хватало и без бумаг, многие курили, так что две пепельницы, сделанные из больших морских раковин, были полны окурками.
Собрался почти весь наличный состав фирмы. Двенадцать человек, еще двое не могли дойти до окон с той стороны, и Ольга Титарёва застряла в Омске с партией слесарного инструмента. Люди среднего возраста, обыкновенных профессий, которые при других обстоятельствах, так же как и раньше тяжело сводили бы концы с концами. Разве только Кошельков бы разбогател - если, конечно, в живых бы остался. Но полученные слитки золота и серебра сейчас их не радовали. Усталость и мрачные мысли сильно старили собравшихся, и казалось, что молодой задор покинул эту компанию. Впрочем, еще две недели назад, на последней гулянке, когда купили ферму под испытательный полигон, всем казалось, что жизнь вышла на новый виток, и дальше они развернутся еще шире.
Открыл собрание Кошельков, постучав ребром ладони по столу.
--
Поскольку все уже рассказали друг другу, какая у нас назрела проблема, вопрос только один - как от неё избавиться?
--
Взятка, Михалыч, - очень деловым тоном произнесла Клара. При этом она мило улыбнулась и так бронебойно выстрелила глазами, что всем сразу стало ясно, кто будет эту взятку заносить. Очарование не изменяло Кларе с шестого класса.
--
Не пойдет, - усталым голосом ответил Кошельков, - Крыша протекла, понимаете? Мы её подмазывали-подмазывали, а она дырявой оказалась. Нас плотно обложили, серьезно. Если я всё правильно понимаю, им сейчас нужны каналы поставки. Не конкретный груз, не дюжина слитков, которые к нам всё равно никаким богом не пришить, но вся система. Они просто еще понять не могут, как из одного и того же подвала можно вывозить столько ценных вещей, сообщников на таможне ищут. Потому мы на свободе и ходим.
Возникла разноголосица, когда выкрикивались самые дикие идеи, вроде взятки министру или подрыва здания прокуратуры.
- Нечего было красную ртуть толкать, из Тхукана, - злорадно проскрежетал Чернецкий, - Предупреждали ведь тебя.
- Да там её как грязи, - директор даже удивился торопливости собственных оправданий, - А через неё мы на такие знакомства вышли... Эх.
Он в досаде махнул рукой.
Через несколько минут все выдохлись и Кошельков смог продолжить раскрытие перспектив фирмы.
--
К сожалению, старый добрый подкуп себя исчерпал. И тут вариантов нет! - ему пришлось повысить голос, когда Чернецкий чуть не полез на стол, - Взятка министру это мысль дельная, но у нас нет подходов к нему, во-первых, и это спасет нас максимум на пару месяцев, во-вторых...
Еще несколько минут ушло на успокоение общества, но когда все высказались и немного устали, директор смог продолжить.
--
Ситуация, в которую мы попали, была неизбежна. Расширь мы бизнес, и тайна рано или поздно выплыла бы наружу. Продолжай таскать оттуда самородки и загонять их зубным техникам - всё равно арестовали бы. Мы протянули несколько лет, и это уже неплохо. Сегодня просто всё это закончилось. Контрабанда умерла. Бобик сдох. Вы же это не хуже меня понимаете. Лена, ведь так? Семен? Мы ж сколько раз говорили...
Лена поправила очки, которые отвыкла носить на своём загорелом обветренном лице, и только улыбнулась. Все знали, что он говорит правду, но очень уж не хотелось менять образ жизни. Ведь так хорошо бизнес шел, такие классные приключения случались в других мирах. Было что вспомнить!
--
Раньше у нас был шанс просто сдать эту информацию куда следует, и сохранить виды на часть имущества. Но после эпидемии жабьей чумы все наши шансы накрылись медным тазом. Такое не прощают. И не надо на меня так смотреть, уважаемый господин Зубченский, - он подпустил в голос яду, - Хорошо еще, что реальную чуму не занесли, шлюз успели построить.
В очередной раз Кошельков оказался прав, и народ совсем приуныл.
--
Так на лыжи вставать надо. Линять и всё! Кто нас там найдет? Собака-ищейка с рентгеновским аппаратом?
Разделись редкие смешки. Завьялов не успокаивался.
- Нас арестовывать идут? Эка невидаль. Ну, придут, обыщут, понюхают. А здесь и не будет никого. Нету нас. Хоть со спутника наблюдай, хоть свидетелей перетряхивай. Пусть в Интерпол ордера шлют, там помогут!
Половина слушателей откровенно захохотала. Другой половине совсем не хотелось оставлять родной город. Кроме того, Завьялов был не тем человеком, рядом с которым хотелось искренне смеяться. В позапрошлом году его чересчур бдительная супруга стала подозревать мужа в слишком уж больших доходах и в откровенном хождении на сторону. Раскопала что-то существенное о "Перпендикуляре" и поставила ему ультиматум - либо она подает на развод и он больше никогда не увидит детей, либо они начинают жить по его настоящим доходам. Бывший охранник прекрасно понимал, чем закончится подобная "dolce vita" - разоблачением и утратой тайны. Иные миры были ему дороже опостылевшей супруги. Он принял решение и убедил фирмачей, что другого пути нет, благо с посторонними трупами затруднений не возникало. Жену и обеих сыновей перевезли на один из необитаемых тропических островов. Когда детям настанет пора учиться, он найдет, что им сказать и куда их пристроить. Правда, чтобы решить все вопросы с "органами" и тёщей, пришлось имитировать ограбление дачи и пожар. Отъехал, мол, человек за продуктами, а тут такое. Тёща перестала с ним разговаривать, а милиция так ни до чего и не докопалась.
--
Мысль правильная, - для виду согласился директор, - Только вот куда мы жить уйдем? К бизонам? У каждого из нас есть любые места, где выучены местные языки, налажены связи, и где почти все понятно. Но если мы туда всей толпой приедем, или одиночками по разным мирам затеряемся, хвосты отрубим? Чем кончится иммиграция, не думали? Правильно. У дикарей мы вымрем лет через двадцать. Стоматолог там не водится, вообще вся больничка только на местном уровне. И еще сволочи типа Пироса на чужое добро глаз выкатывают.
Ганна и Миклован только прошипели невнятные ругательства. Всем бы хорош был Заирун, с его оливковыми рощами, бронзовым оружием и неизменным спросом на сталь, не будь там Пироса и таких же как он сволочей. Не верили эти скупердяи ни в какие чудеса, во всем свою выгоду видеть желали.
Проблема в том, что такие бесстрашные торгаши везде есть.
Директор продолжал.
--
Любая древность, в которой поселимся, если не хотим светильники из коровьих лепешек по своим домам ставить, это почти гарантированный суд и расправа. За другой говор, за другую физиономию. Понятно, не раньше чем карманные чудеса кончатся, то есть годика через два. Можно, конечно, там шорох навести, под высшие силы сработать, так всё выжечь, чтобы трепетали...
Директор преувеличивал, хотя и не слишком. "Оторваться" хотелось всем. Кошельков сам отличился на этом поприще. Ни где-нибудь, а в самом Четвертом Древнем - там еще копья с кремниевыми наконечниками были и только гончарный круг выдумали. Начитался каких-то романов фантастических, решил перед местными в божественном образе предстать. Покрошил довольно много народу и приобрел твердую репутацию воинского божества. Только ему вся эта религиозно-пулеметная история очень быстро надоела. Образ-то надо было поддерживать, не расслабляться, чуть не каждый месяц руки по локоть в кровь окунать. А оступился бы один раз, промахнулся - самого на алтарь поволокли. Вот воинский бог и ушел в сиянии прожекторов, которые держали его "коллеги". Другие фирмачи развлекались с меньшим размахом, но все ощущали поддержку коллектива: если что, есть куда вернуться, где взять патронов.
Без фирменной "лонжи" под иными небесами станет куда тоскливее.
--
Если будем обратно за свежими антибиотиками и медицинскими консультациям бегать, так по одному переловят. Да, да. Смотри, Ромка, у нас здесь жизнь быстро меняется, ты оглянуться не успеешь, как на бомжа-домушника походить станешь. На улице жил, потом в квартиру залез, хозяйские вещички нацепил, и по давай по городу шастать. Увидишь какой-нибудь новый гаджет, прибамбас электронный, и челюсть уронишь. Тут-то твои отпечатки пальцев по розыскной базе и пробьют. Просто на всякий случай. Грустно? Не спорю.
--
Можно поискать что-то более цивилизованное, где есть электричество, - вставила пять копеек Ганна, - Будем носить аккумуляторы в Зеро, и холодильники не разморозятся, или подгоним раб силы, плотину с генератором сделаем.
--
Еще скажи, кабель туда протянем, - поддел Чернецкий.
--
Так чтобы уже центральное отопление было, но ещё чтобы наши антибиотики хорошо работали? Ну, в седьмую Чугунину, к примеру. Только и там проблемы, война скоро. А чем более развит тот вариант мира, куда уходим, тем больше шансов угодить в лапы тамошнего государства.
С этим уже были проблемы. Петра арестовали во второй Чугунине, которая была параллелью на середину девятнадцатого века а la индустриальная Англия. Он, по плохому знанию языка, ляпнул какую-то глупость. В нём заподозрили шпиона и, заодно, революционера. Тот сообразил, что на свободу может никогда не выйти, и умудрился сбежать - при халтурном обыске он сберег магниевый пиропатрон, и в полицейском участке пережег замок на оконной решетке. Возникла погоня, а когда она достала беглеца у "ворот" в другой мир, где Петра встречали свои, началась натуральная перестрелка.
Кошельков испугался, что фирма потеряет единственного специалиста, без которого всё кончится. В подвальном шлюзе на всякий критический случай хранилась партия "Шершней" и директор несколькими выстрелами разнес половину Лазоревой улицы. Будь это война, обоим бы полагалось по ордену - за мужество, находчивость и везучесть. Но так фирма лишилась доступа в очень перспективный мир: пистолет, отобранный у Петра, остался в полицейском участке и все тамошние шерлоки холмсы переключились на поиск необычных технологий.
--
Это всё мелочи, шеф, - Миклован тяжело вздохнул, - На фоне основной проблемы.
--
Да, с родными швах...
--
Семьи в чемодан не сложишь.
Тема поднималась в разговорах уже много лет, но, кроме того памятного случая, фирмачи с истинно интеллигентской нерешительностью откладывали её в сторону.
--
Да, - Кошельков тяжело прокашлялся, - Бросать своих здесь? Мало кому хочется, вижу. Везти с собой, так старики скоро будут в могиле, а дети останутся без учебы.
Отовсюду понеслось недовольное ворчание, однако директор успел договорить.
--
Дамы и господа!! У нас есть только один выход - поднять ставки! Затеять большое и серьезное дело. Тогда несколько десятков "жабьих" трупов спишутся со счетов, - азарт слышался в его голосе.
--
Мы сами трупами станем... - жалостливо протянула Катя.
--
Только если будем и дальше мелочиться! Мы, черт возьми, владеем сокровищами тысяч миров - и что? В Зеро болтаются тонны платины и золота, серебру мы счет потеряли, рубины и шпинели в плетенках не сортированные какой месяц болтаются. Кто "опыты" затеял - сколько жемчужин в бокале вина растворится? Молчишь, Сашка? Правильно делаешь. Это называется с жиру беситься. Да мы по деньгам должны любого олигарха за пояс затыкать. А что на деле? - гнев начал овладевать Кошельковым и, казалось, он сейчас кинется на своих компаньонов с кулаками, - Серость в тратах и дрожание от любой тени!! Каждую денежку по три раза моем, а как она законной становится её только на второсортный коттедж и хватает!? Боимся. Трусим. Как собаки на сене сидим!! Да за это нас кто угодно хоть трёхэтажным, хоть каким матом крыть может, и прав будет!
--
Да ты сам за локти хватаешь, - к Лёньке вернулось его обыкновенное нахальство, - "Декларация, декларация, не тратьте больше положенного", хорошо хоть разрешил золотой НЗ по квартирам держать, а то бы мы все думали, что ты только для одного кармана стараешься. Верно я говорю, народ?
Поднялся крик, не обошлось без визга. Но понемногу слушатели успокоились, и директор смог продолжить.
--
На мотовстве мы бы в три дня погорели, а кому очень припекало, в иномирье мог развлекаться, я не держал. Но это - прошлое. Поймите, это - уже кончилось. Наше единственное спасание в том, чтобы большую торговлю между мирам открыть, чтобы постоянное сообщение было. Чтобы возник оборот такого масштаба, от которого дух захватывает. Чтобы прямо строчкой в госбюджет, и не какой-нибудь случайной, а основной, жирной, центральной, - он потряс правым кулаком в воздухе, - Что после этого будет? Нас от самых вкусных потоков ототрут, даже от всего ототрут, в уголок поставят. Но мы ведь проект и так еле тянем, мы ведь мафией так и не стали люди! Потому надо из авантюристов первопроходцами становиться. Чтобы за прорыв уважали, а не за контрабанду преследовали.
--
Про такое мы уже думали, - Чернецкий, похожий на оздоровившегося в тропиках бухгалтера, слишком любил, чтобы все было "как надо". Еще в школе никогда не ябедничал и не доносил, потому как своих выдавать нельзя. Но ни в каком хулиганстве не участвовал, уважал закон. Его насилу уломали прийти в фирму, но с тех пор о его въедливости и несколько раз жалели, - Ты на другой вопрос ответь, громовержец наш недоделанный: кому ломать будем?
--
Ломать что? - не понял Кошельков.
--
Жизнь, привычки, судьбу. Эпоху, короче. Мы ведь поставим мир на голову. И не какой-нибудь там "Третий Замухранск". Ты хоть соображаешь, что это будет? Покруче Колумба!
--
Если тебе боязно, так пойти сразу и сдайся! - в тон ему резко ответил Кошельков.
--
Не то говоришь, Михалыч! Что сейчас во втором Элозиуме будет, если мы туда пройдем и начнем там технику продвигать, а сюда будем за пополнением и запчастями бегать? Всё можно аккуратно сработать, не беспокойся. Так вот - мы им жизнь на рога поставим. Ведь тысячи трупов будут, и это за первый год.
--
Сгущаешь, - чуть пренебрежительно парировал директор, - И как всегда, розовые сопли развозишь.
--
Нет, не сгущаю. Ты ситуацию на нас поверни, на Землю. А если идем во что-то технологичное, где техника покруче нашей, так ведь мы им путь сюда откроем! Ты соображаешь, что начнется? Тамошние торговцы, да с той техникой - нас за болванчиков считать будут! Индейцам такое и не снилось. Если ты думаешь, что раз в названии нашей лавочки числа круглые, то новую эпоху организовать можно, второе пришествие начинать? Я тебе этого делать не дам!
Оружия в комнате не было, потому выстрелы не прозвучали. Все вдруг очень хорошо почувствовали: Кошельков, бессменный директор, который умудрился собрать их и организовать в структуру, который не допустил утечек в первые трудные месяцы, когда случайный приступ жадности мог всё погубить - этот человек больше ими не управляет. Он не знает, что делать, и слишком хочет отомстить прокуратуре.
Многим тут же захотелось сказать Кошелькову много накипевший слов. Но драки не случилось. Просто Пётр встал и положил кулаки на стол.
--
Когда всё создавалось, вы помогли мне. Тогда бы ничего не получилось, я остался бы идиотом с тремя бредовыми идеями. В некотором роде я и сейчас полный придурок, потому что не могу понять принципа работы своей установки, - он почувствовал, что говорит не в тему, и зачастил, - Я от базы отрываться не хочу. Уйдем, а дальше что? Превратимся в цыган, в бездомных торговцев? И еще, мы ведь так на другую систему не нарвались, на таможню с большой буквы, которая между мирами. Ну и что, что не видели. Встретимся с ними, так нас вмиг за жабры возьмут.
--
С этими речами ты к областному начальству пойдешь? - съехидничал кто-то с другого конца стола.
--
Областным бонзам такой кусок не поднять, тут повыше надо, - недоуменно отозвался Пётр.
--
Да что вы его слушаете! - закричал Кошельков.
--
Ты сам себя не слушаешь, - проскрежетал Чернецкий.
Слова создателя "замеса" изрядно всех обескуражили, и вялая ругань продолжалась еще долго. Они бы не до чего не договорились, но тут первоклассная мысль пришла в голову Ганне. Она прекратила накручивать прядь волос на палец, затушила бычок в пепельнице и высказалась.
--
Люди, если мы сейчас по углам разбежимся, то больше никогда не соберемся. То же самое будет, если всем скопом сдадимся и покаемся. По разным участкам растащат, и хорошо, если это будут участки работы, а не тюрьмы. Никогда друг друга не найдем. Винтиками станем и старой романтики больше никогда не унюхаем. Потому надо и разбегаться, и сдаваться одновременно.
На неё посмотрели не очень понимающими глазами.
--
Надо придумать схему, по которой все кто хочет к другим уйти - пусть уходят. На них и эпидемию спишем, и ту тлю помидорную, которую в прошлом году занесли. Только они не совсем уйдут, а вроде как страховкой нам останутся, чтобы мы сами при случае могли в их миры слиться. Когда же к государству пойдем, там подход нужен, по уму всё сделать надо. Такую вещь показать, чтобы у всех челюсти отвисли, да так это сделать, чтобы мы хотя бы на несколько месяцев незаменимыми оказались. Пётр, мы ж вытаскивали несколько таких вещей? Дадим им прикурить? - она подмигнула.
Пётр неуверенно пожал плечами.
--
А они сами в сложные миры не полезут? Мы их за локти хватать не сможем, нас вообще спрашивать не будут.
--
Значит надо с самого начала напугать. И наобещать в три короба, и напугать одновременно. Ту эмоциональную машинку, что ты спер в пятом Элозиуме, помнишь? И не хлопай ты глазами, думай быстрей, черт тебя побери!
Машинка, очень похожая на мобильный телефон, могла вызвать у человека любые ощущения и эмоции. На складах в необитаемом Зеро валялось несколько десятков единиц самой разнообразной оружейной техники, но большую часть еще не испытывали, просто потому что не прочитали инструкций. Пётр как раз боялся, что в Элозиум полезут за такими технологиями.
Но Чернецкому, Кате и Микловану идея сразу понравилась. Спорили еще час, пытались распределить роли. Клара притащила пачку бумаги и ручки. Кошельков расслаблено курил и вставлял скептические комментарии, осаживая Чернецкого. Тот слишком уж входил в раж и начинал отдавать приказы, которые никто не хотел исполнять. Еще директор смутно представлял себе, как будет договариваться - но с кем? Подходов к нужным людям у него не было, да и людей этих он мог вычислить только умозрительно. Конуры будущих интриг выплывали из клубов сигаретного дыма, и так же как дым, рассеивались. Было слишком много тупиков.
Сашка Чепут, весь в ритуальных шрамах, уже два года проходивший по милицейским спискам без вести пропавших, наконец сообразил, что решать надо здесь и сейчас, что второго такого заседания не будет. Потому замахал руками и начал агитировать всех переселиться на его любимые тропические острова. На него сразу повесили хранение особо ценных артефактов, и решили, что там будет сидеть пожизненно. Тот особо не возражал.
Но единое решение как-то всё не вытанцовывалось. Каждый хотел успеть сделать что-то своё, закончить дела в любимом мире или притащить оттуда любимые вещи. А всё надо было успеть меньше, чем за двое суток, дольше тянуть было совсем уж рискованно. Наброски плана действий лежали на столе, только вот ни у кого не получалось ударить кулаком и сказать всем "Исполнять!".
В итоге решили просто бросить монету, чтобы или по плану, или разбегаться по собственным норам. Бросал её Пётр, как самый честный. Подкинул к самому потолку и подставил ладонь.