Всю мою книжную жизнь можно разделить на три этапа - время собирать камни, время разбрасывать камни и время отказаться от камней.
Время собирать камни
Период накопительства книг начался еще в детстве. Родители покупали их в огромном количестве, и наша домашняя библиотека разрасталась стеллажами и книжными шкафами во всех направлениях квартиры. Я исследовала ее всю, до последней книги, включая книги на английском, которые пыталась читать, даже не зная латинских букв. Все эротические сцены в толстых скучных романах вроде "Дата Туташхиа" были найдены и исследованы мной, и упавшая с полки книга сама открывалась на нужных страницах. Меня сводили с ума японские сказки с лиловыми комнатами и хитрыми лисицами, превращающимися в девушек. Я росла книгоглотом и от скуки читала под партой, начиная с первого класса, и свои первые двойки схлопотала за подпольное чтение на уроках. Я знала расписание всех читальных залов - только в них можно было достать книги Дюма и Кира Булычева. Строгая принципиальная библиотекарша не хотела выдавать мне "Ромео и Джульетту", пока я не достигну возраста главных героев, но я обошла это препятствие, взяв эту книгу в школьной библиотеке.
Однажды в лесу я нашла книгу. Возмущению моему не было предела - как можно было так поступить?! Книга размокла под дождем, страницы ее разбухли, и она напоминала мне выброшенного щенка. Это была какая-то революционно-романтическая повесть Гайдара. Конечно же, я спасла эту книгу, принесла ее домой, высушила на печке и подклеила выпадающие страницы. На долгие годы она воцарилась на почетном месте в моей библиотеке, и я рассказывала всем по много раз чудесную историю ее приобретения. Я любила ее перечитывать - когда я брала ее в руки, я чувствовала себя спасателем.
Я очень любила читать. Книга - это машина времени вместе с ковром самолетом, читая, ты отрешаешься от действительности и улетаешь в другие миры. А мне тогда очень хотелось отключиться от того, что вокруг, вырасти поскорее и уехать подальше. В те времена начались перебои с продуктами, и я подолгу и часто стояла в очереди - то за колбасой, то за сахаром. Книга уносила меня из живой, галдящей и клубящейся очереди далеко отсюда, и никто не обращал внимания на девочку, спрятавшуюся за книжкой. Только однажды какая-то старушка, долго рассматривая мою склоненную голову, обиженно упрекнула меня, что читать в очереди невежливо, потому что в очереди принято общаться. Общаться в очереди! Для меня не было наказания хуже. Я ей не поверила, но еще долго терзалась чувством вины, занимая очередь и раскрывая книгу.
Активный период накопительства начался в студенческий период. Из тихой девочки с книжкой я превратилась в книжного червяка, непрерывно переваривающего толстые тома. Наши преподаватели неустанно нам повторяли - собирайте свою библиотеку, копите книги, это ваше богатство. В те далекие безинтернетные времена любую информацию нужно было добывать со сложностями, и владение обширной библиотекой значительно упрощало этот процесс.
Моя подружка Юлька была такой же страстной охотницей и собирательницей, и наш ежедневный маршрут проходил через все книжные магазины города. Сначала мы забегали в небольшой магазин "Ленин" на проспекте Ленина, потом шли страдать в букинистический, а заканчивали наш поход в большом книжном "Рассвете" на проспекте Суворова у ее дома. Все свои скудные капиталы я тратила на книги, и не было у меня в те годы радости больше, чем перечитывать да перебирать свои сокровища, утрамбовывая толстые томики покомпактнее. Нас любили продавщицы - мы делали им план. Мы наперегонки скупали критику, биографии, мемуары - все, что не пользовалось спросом у обычных покупателей.
Пределом моих мечтаний было полное собрание библиотеки зарубежного романа, которое занимало целую стенку в крошечной квартирке моей замужней подружки Русланы. Я могла бы продать душу за обладание этим сокровищем и, попадая к ней в гости, восхищенно прилипала к полкам. Там было много редких вещей, которые ни в городской, ни в институтской библиотеке с огнем было не достать. Книги были новенькими, девственными, со скрипящими склеенными страницами. Их никогда и никто не читал - это казалось мне преступлением. Больше в этом доме книг не было - один раз затарившись полным собранием зарубежной литературы, русланкин свекр счел этот вопрос закрытым и больше книг в дом не покупал. Он под угрозой развода не разрешал выносить из своего дома эти книги, но обаяние моей несчастной влюбленности в эту библиотеку было так велико, что Русланка все же тайком таскала для меня книги, умело маскируя дырки в стеллажах. Она не разделяла моих чувств к этой библиотеке - ни она, ни ее муж не любили читать и равнодушно проходили мимо своего книжного шкафа с сокровищами.
Однажды в городской газете я встретила объявление, над которым все потешались - владелец полного собрания сочинений библиотеки зарубежного романа пытался выменять ее на подержанную машину. Все смеялись над его наивностью, но мне было не до смеха - я была именно тем человеком, который с чистым сердцем и закрытыми глазами мог бы совершить эту сделку. По общей стоимости книги и машина были вполне равноценными предметами, но машина ломается и стареет, а книга гораздо более долговечное приобретение, потому что она всегда будет с тобой. Но у меня не было ни машины, ни денег, и вожделенная библиотека мне не досталась.
В те годы подписаться на покупку собрания сочинений было невозможно, подписок было мало, и до рядового читателя они почти не доходили. В наш маленький городок попадали подписки только очень непопулярных аграрных писателей, но и те шли нарасхват. Желающих было столько, что в книжном магазине устраивались лотереи. Как-то простояв в очереди на улице несколько часов, я выиграла полное собрание сочинений какого-то кондового советского автора. Я была страшно горда своей добычей и каждый месяц ходила выкупать новые тома, а потом глотала, не поморщившись, эти книги за столом под настольной лампой, в кровати и с фонариком под одеялом.
В то время уже начали развиваться кооперативы, и книжные торговцы вовсю тащили свой товар чемоданами из Москвы, а потом толкали их нам втридорога из киосков, со складных столов, а то и просто с газет на картонках. Однажды я стояла в очереди за крупой и читала "Конан-варвар" - литературную поделку, которая попалась мне под руку, когда я собиралась выходить из дома. Несмотря на филологическое образование, в чтении я всегда была всеядной. Проходящий мимо продавец книг, мой бывший учитель физкультуры, схватил меня за руку и устроил допрос - где я купила эту невиданную в наших краях книгу, пытаясь вычислить неожиданного конкурента, и с облегчением отпустил меня, услышав, что книгу забыл у меня брат.
Когда я поселилась в бабушкиной квартире, места для книг стало еще больше. Моя личная библиотека наконец-то отпочковалась от родительской и оказалась мала и незначительна. Я старалась ее пополнить и тащила в свое логово любую печатную продукцию, которая могла бы украсить мои полки. Свою коллекцию я знала наизусть. Одной из моих любимых книг того периода был Гессе "Игра в бисер", которая сносила мне голову, и я перечитывала ее без конца.
В тот период в моей квартире постоянно собирались странные компании, и моя дверь всегда была открыта для приключений. Всю ночь мы куролесили по барам и дискотекам, и спать я ложилась обычно не раньше рассвета. Моя боевая подруга Жанка крутила роман со свежеженатым и свежеиспеченным папашей - настолько свежеиспеченным, что его жена еще не выписалась из роддома, отлеживаясь после сложного кесарева. Я предоставляла им свою квартиру для свиданий. Меня не мучили угрызения совести - я вела тогда такой образ жизни, что верные жены и примерные мужья не вписывались в мою орбиту и казались мне далекими, как инопланетяне, и я жила в уверенности, что уж мне-то никак не грозит скучная участь добродетельной жены, и вставать на их сторону не собиралась. Видимо, в знак благодарности Жанкин хахаль однажды решил угостить меня кавалером, и как-то вечером завалился ко мне в гости со своим приятелем. Оставив нас скучать на кухне, Жанка с Андреем уединились в другой комнате, а потом тихо испарились. Приятель Андрея попытался предъявить на меня права, но секс с этим отростком не входил в мои планы. Правда, парнишка был довольно силен, и выставить его мне удалось только с помощью грандиозного скандала на весь подъезд и вмешательства соседей. Уже с лестницы он вдруг повернулся, вбежал в квартиру и схватил с тумбочки у моей кровати томик Гессе, пообещав вернуть и вернуться. Я чувствовала себя осиротевшей, с этой книгой я не расставалась, начиная читать ее заново сразу же, как добиралась до последнего листа. В тот период денег у меня с трудом хватало на еду, а книги стоили очень недешево, но я все же напряглась, заняла, нашла и приобрела себе еще один такой же томик, и только тогда смогла психологически закрыть для себя это событие и выкинуть непрошеного гостя из головы. Только вот читать Гессе после этого мне почему-то больше не хотелось.
Время разбрасывать камни
Время разбрасывать камни пришло, когда я вышла замуж. Сама будучи по специальности филологом, учительницей русского языка и литературы, я вышла замуж за сына учительницы русского языка и литературы - звучит как анекдот. В доме моего мужа книги были везде, даже в кладовке для них был построен целый стеллаж. Моя покойная свекровь 30 лет работала в школе и собрала огромную библиотеку, которая могла бы украсить любую школу, а мой муж увлекался фантастикой и всю свою зарплату тратил на книги. Мои мечты сбылись, я вышла замуж за библиотеку, в которой было все. Проблема была в том, что для меня в этом доме места уже не было. Так началась моя война с книгами.
Я с трудом отвоевывала для себя у книг жизненное пространство. В доме не было места для моих вещей, мне некуда было распаковать чемодан, и первым делом, оглядевшись, я освободила от книг ближайший шкаф. Книги не потерпели моего вторжения и жестоко мне отомстили - у меня, книгочея, книжного жителя, книжного червячка, вдруг обнаружилась жесточайшая аллергия на книжную пыль. Астматический бронхит закончился двумя месяцами госпитализации в больнице. Врачи никак не могли меня выписать - переночевав дома одну ночь, я возвращалась к ним с хрипами в легких, задыхаясь от кашля. Это была борьба не на жизнь, а на смерть, и избавиться от этой аллергии мне удалось непросто и нескоро, но это совсем другая история.
С моей любовно собранной библиотекой пришлось расстаться - в моем доме поселились квартиранты, а я переехала в квартиру мужа, в царство книг. Там не хватало места даже для меня, и от мысли взять с собой свою коллекцию мне пришлось сразу отказаться. Упаковав в стопки свои сокровища, я сложила их на верх антресолей в кладовке, откуда их постепенно практически полностью растащили квартиранты. Квартира уже была выставлена на продажу, но последние квартиранты все никак не могли выселиться, и я нашла им подходящую квартиру в доме у своей приятельницы. Зайдя ее навестить, я увидела на крылечке стопку своих книг. Ошибиться было невозможно - свои книги я могла бы узнать с закрытыми глазами, наощупь и по запаху. Устроив скандал, я забрала эту стопку, но обыскивать вещи квартирантов, разыскивая остальные книги, я постеснялась, тем более что они божились, что эта стопка затесалась в их скарб случайно. Получив ключи от квартиры, я первым делом провела ревизию содержимого антресолей и не смогла удержаться от слез над жалкими остатками моей коллекции. Концов было не найти - квартиранты сваливали вину на предыдущих жильцов, которые уже давно пропали с горизонта и найти их не представлялось возможным. Так канула в лету моя библиотека. Я до сих пор по ней скучаю. Там не было редких экземпляров, но все, что были - были моими любимыми. Может, оно и к лучшему, что в ее исчезновении я могу винить квартирантов и обстоятельства, ведь иначе мне пришлось бы уничтожить ее собственными руками, а это далось бы мне гораздо тяжелее.
С книжным изобилием нашей квартиры нужно было что-то делать - мы собирались уезжать в Израиль. Мы отправлялись налегке, не представляя, что нас ждет и куда мы едем, и разрешенный вес чемоданов не должен был превышать 20 килограмм на человека. Книги нужно было куда-то пристраивать, и я из домохозяйки превратилась в книготорговку. Несколько раз в неделю я набивала книгами неподъемный чемодан и ехала на рынок "Росинка", где наша библиотека постепенно растворялась в руках покупателей. Торговля шла бойко - цены я не ломила, стараясь как можно быстрее избавиться от книг, оккупировавших всю квартиру. Однажды ко мне подошла пара - это был Андрей со своей молодой женой. Вдруг оказалось, что я с ней знакома - она училась на другом факультете. Мы поздоровались, и она представила мне своего мужа. Андрей с ужасом смотрел на меня, но я сделала вид, что впервые его вижу и познакомилась с ним заново. Его жена купила у меня мемуары Одоевцевой, а Андрей не хотел забирать сдачу с пяти рублей и все доказывал мне, что я слишком мало прошу за эту книгу.
Времена были крутые, и зарплату бюджетникам порой не выплачивали месяцами. Мой муж крутился, как белка, работая одновременно на пяти работах, но деньги везде платили нерегулярно, и мы никогда не знали, на какой срок нам нужно растянуть очередное поступление в бюджет. Моя торговля поддерживала нас на плаву, и были времена, когда мы жили только на эти книжные деньги. Я была в нашем городишке первой, кто догадался вынести на лотки подержанные книги, и вслед за мной робким ручейком на рынок потянулись бывшие книголюбы, по разным причинам расстающиеся со своими любимцами.
Мы дарили книги на дни рождения и просто так, раздавали книги друзьям и знакомым, но их все равно было слишком много. Когда мы избавились от значительной части библиотеки, у стенки оголился стеллаж. Я дала объявление в газету, и на него откликнулась пожилая, усталая женщина, преподаватель истории. Она пришла к нам в дом, посмотрела на стеллаж и тут же отдала за него 50 рублей. Я спросила ее:
- Когда и как вы собираетесь его забирать?
А она вздохнула и сказала:
- Вы только помогите мне снести шкаф со ступенек, а я потихонечку поволоку его за собой.
Я посмотрела на учительницу и мне стало ее жаль. Было ясно, что до своего дома живой, волоча за собой шкаф, она не дойдет. Я отправила ее домой и принялась действовать. Огромную конструкцию из досок цельного дерева размером под потолок с трудом снесли вниз два здоровых мужика - мой муж и наш сосед. Мужчины вынесли стеллаж вниз, прислонили к двери подъезда и вопросительно уставились на меня. У меня не было никакого плана, и я не знала, что делать дальше. Денег на перевозку у нас не было - вырученные утром 50 рублей тут же ушли на хлеб и молоко для ребенка. Волочить через весь город стеллаж, как собиралась эта женщина, было безумием. Я оставила Вовку снаружи караулить шкаф, вытащила последние сто долларов из неприкосновенного запаса, вышла на улицу и, положившись на удачу, принялась ловить попутную машину, желательно грузовик, плохо представляя, что я буду говорить водителю и как с ним расплачиваться. Но первой же машиной, которая среагировала на мою протянутую руку, была старенькая легковушка Андрея, бывшего любовника моей бывшей беспутной подружки, с которым она зажигала на всех углах, когда его жена отлеживалась в роддоме. У его машины сверху был сверху приварен багажник, к которому он тросом притачал стеллаж и домчал нас к дому учительницы за 5 минут. Андрей был так благодарен мне за эпизод на рынке и мое деликатное молчание, что не взял с нас ни копейки. Появление его машины в нашем районе, в противоположном от его дома конце города именно в этот момент было настолько невероятным совпадением, что я до сих пор считаю его одним из тех будничных, но совершенно невероятных чудес, что порой устраивает нам ноосфера. На Вовку этот случай произвел неизгладимое впечатление - он посмотрел на меня округлившимися восхищенными глазами и сказал, что теперь готов пойти за мной на любую авантюру, потому что видел своими глазами, как у меня все получается. Я хорошо запомнила его слова и теперь каждый раз, когда я собираюсь совершить нечто невообразимое и не лезущее ни в какие рамки, а Вовка пытается меня остановить и предостеречь, я вытаскиваю из рукава свой секретный аргумент и кладу его на лопатки.
Учительница встретила нас слезами и не могла поверить, не могла поверить своему счастью. В нагрузку к стеллажу мы позволили ей отобрать все, что ей приглянулось из остатков книг. С доставкой этих книг было проще - в какой-то день к нам домой пришел целый класс детей, каждый захватил по маленькой стопочке, и большую часть учебников и книг дети, как муравьишки, оттащили в школьную библиотеку.
Время отказаться от камней
Все наше имущество уместилось в несколько клетчатых клееных сумок, и единственными книгами, которые мы взяли с собой, был пятитомник народного целителя Малахова - моя мама заявила, что не отпустит меня в чужую страну жить без присмотра, если я не возьму с собой эту библию здорового образа жизни. Я не стала спорить, и "Уринотерапия" вместе с "Голоданием" и прочими самолечебниками приехали с нами на землю обетованную на дне клетчатой клееной сумки. Я ни разу их не открыла, и эти книги простояли нетронутыми на полке много лет, пока я не раздала их вместе с другой макулатурой скучающим пенсионерам маленького приморского городка.
Мои руки были запачканы пылью, на моей совести лежало убийство и истребление трех библиотек - своей личной, собранной за годы учебы, которую я фактически угробила, бросив ее на произвол квартирантов, Вовкиной коллекции фантастики, которая почти вся разошлась по смешным ценам на рынке среди ценителей жанра, и огромной, как гидра, библиотеки свекрови, которая то и дело высовывала свои щупальца из какого-нибудь забытого потайного ящика. Ко времени нашего отъезда библиотека все еще существовала - израненная, опустошенная, но все еще живая. Самые последние книги, которые совсем никому не приглянулись, мы "отдали в хорошие руки", как приговаривал мой папа, вынося к мусорке упакованные стопки журналов и брошюр.
Сантиментов у меня не было - я полностью ломала жизнь своей семьи, перебираясь в чужую страшную страну, где не было места для всех этих пыльных томиков. Столько связей рушилось и ломалось с нашим переездом, что расставание с книгами не стало для нас отдельной самостоятельной трагедией, как это могло бы случиться, потеряй мы свою библиотеку внезапно в результате пожара или землетрясения - эта потеря вплеталась в общую атмосферу разрушения и добавляло горечи в наш отъезд.
Я не знала, что нас ждет, но готова была поручиться, что в новой жизни нашим книгам не будет места. Тогда я еще не задумывалась, что содержание большого количества книг требует денег для их обслуживания. Для хранения книг нужна мебель, которая занимает жизненное пространство в небольшой квартире; для жизни с книгами нужно снимать квартиру побольше и при переезде с места на место доплачивать за перевоз тяжелых коробок с книгами - почему-то именно эти коробки вызывали у грузчиков наибольшие протесты.
Кое-какие книги, с которыми Вовка не в силах был расстаться, мы оставили на хранение моим родителям. В один из своих приездов я попыталась вывезти часть из них. Я сделала список всех оставшихся книг, переслала его Вовке, и он выбрал то, что хотел бы забрать. Это был поучительный опыт. Мой чемодан не выдержал веса книг и сломался, грузчикам в одесском аэропорту пришлось доплачивать, чтобы они согласились прикоснуться к слишком тяжелому грузу, потому что он превышал максимальный дозволенный вес чемодана, и в придачу ко всему мне пришлось заплатить круглую сумму за перевес. Перевозка книг вышла хлопотная, дорогая, и мы отказались от этой идеи.
Переезд в другую страну с одним чемоданом - полезный опыт. Ты как будто умираешь и рождаешься заново, разрушаешь свой быт и строишь заново иной, совсем непохожий на старый, и все в твоем новом доме становится по-другому. По инерции после переезда мы продолжали носиться по книжным магазинам, скупая все подряд, и наша библиотека росла, как на дрожжах, пока очень быстро наши книжные шкафы снова не наполнились под завязку.
Мы переехали поближе к месту моей учебы, и в связи с нехваткой места для книг, а также нехваткой времени на жизнь из-за постоянных экзаменов и ненормального ритма учебы я решила вообще не распаковывать свои книги - все равно я не смогу их читать ближайшие несколько лет. И все они остались в коробках в кладовке. А когда все закончилось и меня выпустили на волю с дипломом медсестры, я недоуменно рассматривала содержимое коробок. Вместо нежной встречи старых друзей мы с книгами встретились как бывшие любовники, чужие и ненужные друг другу. Если за все эти годы эти книги ни разу мне не понадобились, и я даже про них не вспомнила - нужны ли мне, к примеру, романы Франсуазы Саган?
Перед моим отъездом за границу подруга отдала мне в дорогу стопку книг и попросила их не возвращать. Она рассказала мне, что часто так меняется со своими подругами целыми сумками книг. Идея произвела переворот в моей голове и очень мне понравилась. Отдыхая, я скупала женские романы и иронические детективы на книжных лотках, проглатывала книгу за несколько часов и тут же с легкой душой дарила ее кому-нибудь или оставляла ненужную книгу на столике в кафе. Однажды мне в руки попалась растрепанная, разлетающаяся на страницы книга Стивена Кинга - я читала ее, выбрасывая прочитанные страницы. Мне понравилась идея исчезновения книги сразу после прочтения. Ее не нужно было хранить и обслуживать, о ней не нужно было заботиться - прочитал и забыл.
Первой книгой, которую я прочитала с экрана, было "Кладбище домашних животных". Я читала ее, одновременно болтая в чате, чтобы не было слишком страшно. Я даже не заметила, как перестала участвовать в разговоре и как все ушли. Я не могла оторваться от книги до середины ночи, а потом до утра спала вполглаза, с включенным светом и телевизором, пугаясь до крика теней за окном. Очень быстро я пристрастилась читать с компьютера, и доступность и удобство электронных книг заставляли пересматривать старые привычки.
Начав с библиотеки Мошкова, я перебралась на Альдебаран, а затем на Либрусек. Я избавилась от всех своих книг, чьи электронные версии были выложены в сети - практически от всей художественной литературы. На моих полках остались только учебники и словари. Вообще это полезный опыт - отказаться от накопительства и бездумного приобретения, взвешивать покупку каждой книги с точки зрения жизненного пространства, которая она отбирает, и уложить в голове тот факт, что носитель информации может принимать совсем другие формы и быть гораздо более удобным, незаметным и не занимать столько места, сколько требует такой старомодный интерфейс, как книга. Так моя жизнь вошла в третий период - в период отказа от приобретения бумажных книг.
Покупка карманного компьютера резко увеличила количество прочитываемых мною книг. Дорога на работу и с работы на автобусах занимала много времени, но я ее не замечала. Наладонник занимал место размером с маленький блокнот, в нем помещалось тысячи книг, и, заканчивая одну книгу, я тут же начинала читать другую. Я читала в дороге, в постели, на диване - с наладонника это оказалось даже удобнее, чем с экрана компьютера. Однажды Вовка случайно взял в библиотеке книгу, которую я хотела прочитать. Это снова был роман Стивена Кинга "Как писать книги". Я попробовала читать бумажную версию, к тому времени я уже основательно отвыкла от книг. У бумажной книги вдруг неожиданно оказалось множество недостатков. Прежде всего, она странно пахла. По размеру книжка, была намного больше наладонника, и ее было тяжело удерживать в руках. Страницы нужно было перелистывать, они слипались и рвались, а в наладоннике строчки сами скользили по экрану с заданной мною скоростью, и чтобы остановить или запустить их бег, мне достаточно было просто прикоснуться к экрану. Книжные страницы не светятся, и книгу нельзя читать в темноте без источника света. Понравившуюся фразу не скопируешь, ее нужно полностью переписать - какой примитив! Книга не помнит, на какой странице ее закрыли и не показывает, который час и сколько страниц осталось до конца. Незнакомое слово нельзя потянуть мышкой и бросить в поисковую строку гугля. В электронной версии посмотреть примечания или сноски можно одним кликом, в бумажной версии это так неудобно, что часто этим пренебрегаешь. Электронные книги не занимают места, они экологичны и не требуют энергии для печати - можно сделать столько копий, сколько потребуется. Я думаю, что еще на нашем веку пиратский рынок электронных книг станет цивилизованным, авторам станет выгодно выкладывать свои книги в сети, и детям в первом классе будут покупать и дарить только одну книгу - электронную. А бумажные книги будут демонстрироваться в музее под стеклом, и старички будут ностальгически вздыхать, вспоминая особый, неповторимый запах книжной пыли и типографской краски, а молодежь будет смотреть на них недоуменно - как можно было сходить с ума от такого неудобного приспособления?