Из двухэтажного полуразрушенного дома, в разбитое окно выглядывал человек. Он обессиленно оперся правой рукой о подоконник и пустыми глазами смотрел вниз на толпу мертвецов, что медленно разбредалась в разные стороны. Рыскающие глаза, нашли тела двух воинов и пару уже упокоенных рыцарей, что были облачены в черные латы. Переводя взгляд от одной нежити к другой, его взор упал на трёх людей, лежавших в ряд. Вновь покосившись на бродячую нежить, он принял решение.
Отойдя от окна, Эндвин окинул правый дальний угол комнаты, где лежал грузный мужчина, одетый лишь в одни шаровары и с грудью, обмотанной бинтами, полностью пропитавшимися уже высохшей кровью. Он подошел к телу и сел на одно колено. Просовывая руку меж бинтов и груди бугая, Эндвин окровил свою ладонь. После, вытянув её, ткнул большим пальцем окровавленной руки в лоб недвижимого мужчины; остальными же пальцами он провел четыре линии, идущие в разные стороны от этой кровавой точки. Закончив с нанесением знака, Эндвин, сложа руки вместе, закрыл глаза и опустил голову.
Близ покоившегося здоровяка лежал лук и колчан, в котором теплилась лишь одна стрела. Эндвин, взял лук и, вытащив стрелу из колчана, подошел к окну, у которого стоял совсем недавно. Прояснившимся взглядом, он посмотрел на правую сторону улицы и, найдя вдали нужный переулок, натянул тетиву. В этот же момент черный наконечник стрелы засветился бело-пепельным светом. Вся нежить, что была рядом, в одно мгновение обернулась на Эндвина. Тетива была отпущена, и, наблюдая за полетом стрелы, все восставшие мертвецы, что смогли лицезреть ее полет, двинулись в погоню за этим сгустком души.
Эндвин положил лук рядом с окном и подошел к двери, у порога которой в стену уперся короткий меч. Подняв его, странник начал медленно открывать дверь левой рукой, держа острие наготове и выглядывая в щель. Осмотрев коридор и лестницу, ведущую вниз, путник осознал, что мертвецов в доме нету, и стал осторожно спускаться в гостиную. Пройдя её и аккуратно подползя к входной двери, что была расколота на треть, Эндвин увидел из-за неё остатки нежити, убегающей в сторону выпущенной им стрелы. И как только последний мертвец исчез вдали улицы, воин открыл дверь и вышел на улицу. Тут же он пожалел, что решил пойти лишь в рубашке с сюрко, не надев на себя ни броню, ни шлем: холод пробирал кожу, а ветер сдувал его засаленные волосы в глаза. Однако Эндвин и не думал возвращаться: быстро пересекая улицу, он настиг воина, вокруг которого лежало четверо усопших. Странник, перевернув тело на спину, начал вытаскивать из него мечи, что пролезли через броню и пробили кольчугу. Когда же все клинки были извлечены, он принялся аккуратно снимать с мертвеца шлем. Сидя рядом с телом, что недавно источало жизнь, Эндвин обмакнул свою руку в кровь, растекшуюся по земле, и, когда его пальцы уже были почти у лика павшего, взгляд путника упал на троицу, что поодаль лежала рядом друг с другом, затем на еще одного воина, что покоился вдали у самой лестницы, окруженный шестью усопшими солдатами. Переведя взор обратно на парня, Эндвин взял его на руки и вложил того в ряд тел. После, наказав и трупу последнего воина место в этой братской могиле, странник оставил кровью знак у каждого на лбу и, представ пред пятью телами рыцарей, сложил руки и произнес:
- Покоитесь же теперь с миром.
Эндвин вложил свой меч в ножны и начал снимать со всех мертвецов мешки и различные подсумки с вещами. В конце, подняв тяжелый треугольный щит вместе с серебристым полуторным мечом, воин быстро вернулся в дом.
Положив все вещи на пол, он начал перебирать нужное ему и ненужное. Почти все вещи, что Эндвин собрал, оказались ему без надобности, ибо они и так были у него в достатке; он взял для себя лишь немного еды, мазей и бинтов. Эндвин, еще раз осмотрев все вещи, начал надевать свою кольчугу, сюрко бледно-серого цвета, истёршееся настолько, что на нем нельзя было уже разглядеть герб и определить принадлежность Эндвина к какому-либо ордену, латный нагрудник, наколенники и латный наплечник с перчаткой на одну лишь левую руку. Правую руку же покрыл пластинчатый наплечник, и такая же пластинчатая перчатка облачила его правую ладонь. После чего воин присоединил новые ножны к своему поясу для полуторного меча и вставил его в них. Накинув на спину мешок с вещами и положив лук в чехол, Эндвин повесил на пояс пустой колчан и подошел к телу все того же грузного мужчины. Держа под рукой свой шлем, рыцарь спокойно-томным гласом произнес:
- Прощай, брат, да покойся же ты с миром.
C этими словами он одел шлем и пошел к двери, у которой стоял стальной щит. Взяв его, Эндвин открыл дверь комнаты, спустился вниз и вышел из дома. Вспомнив кое-что, он обернулся, достал из подсумка маленький кристалл и засунул его в фонарь, что был рядом с дверью; и как только рука вышла из светильника, над кристаллом появился огонь.
Рыцарь пошел по улице в сторону восточных врат. Он прошел мимо пятерых воинов, что лежали друг с другом и начал подниматься по широкой лестнице. Достигнув вершины, Эндвин посмотрел под ноги и обнаружил черную стрелу, что была воткнута прямо в лестницу. Рыцарь вытащил ее и обернулся назад, на тела пятерых друзей, которые не смогли устоять под напором нежити. Его сердце заполнило раскаяние. Сильно сжав стрелу, что была в руке, Эндвин положил ее в колчан и продолжил свой путь к выходу из города.
Подходя к полуразрушенным вратам, странник вытащил свой меч из ножен и, пройдя через твердыни, увидел человека ... рыцаря. Он был словно из дыма, бесцветный, прозрачный - дух древнего воина, что ожидает тех, кто пройдет чрез эти врата.
- Очередной путник, что желает избавить живых от темных оков... возвращайся домой... Одним вам будет не по силам, тягаться с воинами ушедшей эпохи... Ваши потуги лишь истощат великие души... - молвил призрачный воин путнику, что вышел из врат Нестапора.
Но лишь молчание было ответом на молву древнего рыцаря, и Эндвин продолжил свой путь.
Когда пепельный дух остался позади, взору странника открылось поле, усеянное телами древних воинов, что бились здесь насмерть с бесчисленной нежитью. Но, всматриваясь дальше, в горизонт, была видна вся та восставшая орда, что стояла в поле, держа знамёна Темной Королевы. Грандиозность и ужас этой картины никак не задели чувств Эндвина, и только лишь безразличие было за шлема забралом.
Немного пройдя по дороге, покрытой телами, рыцарь сошел с неё, и двинулся на юг, пересекая холм. Иногда лежачая нежить реагировала на путника, но не успевала та и встать, как меч срубал или протыкал ей голову. Поднявшись на вершину холма, Эндвин посмотрел вниз, на широкую реку, по ту сторону берега которой расположился густой лес. Не собираясь любоваться этой картинной, путник быстро спустился и спрыгнул с невысокого кряжа на бечёвник. Осмотревшись по сторонам и не заметя ничего, что могло нести за собой опасность, воин спокойно двинулся на восток, по тому же направлению, что текла и река.
Семь дней шел рыцарь вдоль реки, защищаемый кряжем и водой. Лишь изредка ему на пути встречались мертвецы, и то настолько бессильные, что не были способны причинить какой-либо вред. И вот уже восьмой день - лучи солнца, проходящие сквозь забрало, будят путника, что сидит у горящего обруча. Не открывая глаз, Эндвин дотянулся рукой до мешка и на ощупь нашел в нем хлеб и бурдюк с нарисованным символом. Рыцарь, подняв забрало, в момент проглотил галет и, осушив полный бурдюк, опустил его обратно. Все еще не открыв своих очей, воин встал, убрал бурдюк, что уже успел наполниться. После щелчка пальцев, горящий обруч потух и тотчас направился в мешок. Наконец, подняв веки, рыцарь, заспанными глазами, начал искать свою перчатку. Несколько раз прокрутившись вокруг себя, Эндвин так и не нашел её. Немного взбесившись, он швырнул предмет, что был в руке, под ноги и с большим удивлением обнаружил там перчатку, перчатку, что доселе держал в руках и не замечал.
Окончательно проснувшись, рыцарь вновь двинулся в путь. Шел он недолго, ибо вскоре кряж, горы и холмы превратились в равнину, а широкая река разделилась на две, и теперь одна из них текла на север, а другая прямо на юго-восток.
Внимательно осмотрев реку, что текла на север и преграждала путь на восток, Эндвин растерянно огляделся по сторонам, словно потерявшийся ребенок, и нервно промямлил:
- Эмм... здесь, здесь не должно быть реки... что она тут делает!? ...здесь, здесь же не должно быть реки? Правда, эй, эй, я же... я же не потерялся? Да что же это такое!?
Рыцарь начал взволнованно рыскать в мешке и в своих подсумках, пытаясь найти карту. С каждой секундой его движения становились все более и более нервозными. И как только пальцы коснулись бумаги, Эндвин, облегченно вздохнув, упал на колени.
Впялившийся в карту путешественник все никак не мог разобрать, какой символ которую часть карты открывает. В попытках отгрызть себе ноготь Эндвин провалился, ибо его рука врезалась в забрало. Секунду тупо вглядываясь в свой большой палец, герой вспомнил, что ему говорили, и приложил руку к тому символу на карте, что был внизу слева. И на листе бумаги начали расплываться линии, образуя чертеж той местности, в которой путник предположительно находился.
- Аааа, понятно, я перепутал тропу с рекой, но что мне теперь делать? - громко бормоча в никуда Эндвин водил пальцем по реке, изображенной на карте.
- Хм... вот тут мост? Это же моста, да? Не пойму...
Смотря в даль, по направлению реки, рыцарь не видел ничего, кроме редких деревьев, полей и самой реки, и со словами: "Ах. Делать нечего, надо идти", - он встал и продолжил свой путь в поисках моста, что проведет его на ту сторону широкой реки.
Спустя час небо над головой Эндвина скрылось за тучами, и в округе похолодало. Вспотевшее тело рыцаря было только радо такому изменению погоды. Почти всю дорогу путешественник смотрел на противоположный берег, изредка замечая там некую живность, что выходила из лесов. Но будучи не способным разглядеть её, он начинал фантазировать о том, что же это такое могло бродить по мертвым землям: гоблины ли, звери ли, орки или же огры из сказок, что старее самого мира... а может это чудища, что свет еще не видел? Раздумывая в подобном ключе весь путь, Эндвин не заметил, как дошёл до устья реки, что впадала в огромное озеро. Путешественник не особо удивился ему, ибо на том берегу было то, что он никак не ожидал здесь увидеть. Огромный город, края которого было невозможно разглядеть.
Оставаясь в ступоре, рыцарь подошел к берегу озера и посмотрел на огромное количество лодок, что были у побережья, и на еще большее количество разрушенных кораблей, торчащих из воды. Эндвин нервно оборачивался и, невнятно что-то мямля, всматривался то туда, откуда пришел, то в сторону пирса на другой стороне берега.
Приняв в итоге решение, путник подошел к прогнившим лодкам и начал разглядывать каждую из них, в попытках найти ту, что была целее остальных. Определившись с выбором, он принялся выталкивать лодку в воду. Вытолкнув же судно, воин посмотрел на него и осознал то, что нос лодки направлен к берегу, а не в ту сторону, в которую рыцарь собирался плыть. В попытках развернуть его, герой несколько раз чуть не упустил судно. Наконец, поставив его в нужном направлении, Эндвин залез в лодку и сел назад, к хвостовому рулю. Образовавшиеся волны начали медленно двигать шлюпку по глади воды.
Плывя по озеру через остатки того, что когда-то было кораблями, и пытаясь найти брешь в этом мусоре, чтобы проплыть на другую сторону устья реки, Эндвин, так и не обнаружив ничего подходящего, в конечном счете доплыл до городского пирса. Хоть манна и перестала вливаться в руль, лодка продолжала двигаться, и непутевый герой не придумал ничего лучше, чем воткнуть меч в деревянный причал. И только лишь когда лодка перестала качаться, Эндвин ослабил хватку и залез на пирс.
Дойдя до конца причала, странник огляделся по сторонам порта и увидел, что за домами стоит высокая крепостная стена. Немного поразмыслив, герой пришёл к выводу, что где-то должна быть арка, ведущая в город; либо порт окончится тем, что он просто выйдет на тропу, выводящую вон из города.
Аккуратно пересекая гавань, Эндвин все равно натыкался на нежить, что, валяясь то тут, то там, вставала и пыталась убить его. Спустя десять минут методичного передвижения и истребления мертвецов, рыцарь увидел на очередном пирсе нечто, что испускало нежный свет.
- Это опять он? - спросил сам себя Эндвин.
Вглядевшись в образ мужчины, путник обнаружил у него четыре катаны, висящие на его поясе, и обычную одежду с накинутым на голову капюшоном, после чего сердце Эндвина сразу же успокоилось. Любопытство дало ему возможность подойти к духу, что стоял на пирсе и всматривался в озеро.
- Ты действительно желаешь помочь иль ты, пришел с каким-либо личным намерением? - спросил фантом, так и не обернувшись на подошедшего путника, что никак не мог решиться заговорить.
- Я? - испуганно вопросил Эндвин, но почти сразу, не дожидаясь ответа на свой неуместный вопрос, продолжил:
- Я пришел с личным намерением помочь. Стоп, что?!...
Подумав, что он сказал что-то не то, он хотел было исправиться, но обернувшийся призрак его перебил:
- Раз так, поможешь ли ты мне?
- ... А? Помочь? Но как? Как я могу помочь?
- Моя семья. Люди, что стали мне семьёй... они не могут упокоиться. Я прошу тебя освободить их. Твоя рука... сможешь ли ты твердо держать меч? Сможешь ли ты даровать им последний бой?
- Освободить их... Я... Я клянусь! - что освобожу вашу семью.
Как только Эндвин промолвил клятву, дух протянул ладонь, на которой бело-нежным цветом полыхало пламя души.
- Тогда, я укажу тебе путь.
Эндвин хоть и не совсем понимал, что ему нужно делать, аккуратно протянул ладонь к этому огоньку. Когда же его рука обхватила пламя, что излучало легкое тепло, фантом воина начал расплываться и белое свечение вихрем обхватило Эндвина.