Когда мне было одиннадцать, я очень остро переживала кризис. Кризис алкоголизма старшей сестры. Мы жили с ней в однокомнатной квартире. Родители уехали за границу, решив, что так будет лучше.
Этот кризис я чаще всего переживала в соседних двориках на скамейках. У меня была мечта: я хотела, чтобы сестра вылечилась и вышла замуж, и чтобы я жила с ними, и еще много много всего.
Еще до того, как родители уехали, она начала встречаться с парнем на год младше. У нас с ней разница восемь лет, ей тогда было восемнадцать. А через полгода уехали родители и она начала пить. Сначала просто коктейли в компании друзей, потом одна в каких-либо барах или кафе, потом дома. Парень очень старался ей помочь, но вскоре, поняв, что это бесполезно, Димка взял меня жить к себе.
Мы с ним часто навещали сестру. Так прошло четыре года. Я хорошо запомнила тот день, когда весной, в конце апреля, мы с Димой пришли к Даше...
- Даш, привет! Это мы. Мы тебе апельсинов принесли. - закричала я прямо с порога и весело вбежала в комнату, махая пакетом с апельсинами.
Но Дашки в комнате не было. Пока я стояла и думала, куда он могла пойти, Дима зашел на кухню и положил продукты в холодильник. Потом я услышала крик:
- Кать! Иди скорее сюда! Помоги! - я выбежала из комнаты, но остановилась, как вкопанная: наклонившись над ванной, Дима пытался вытащить сестру из воды. Он что-то кричал, стоя в воде по щиколотку, весь мокрый размахивал руками. А я уже ничего не слышала и мало что понимала. Я медленно начала сползать по стене на пол, апельсины выпали из рук; в глазах резко потемнело, потом вспышка света...
Я очнулась от едкого запаха в носу. Всю носоглотку жгло, а руки и ноги, казалось, онемели. Я сделала усилие, чтобы открыть глаза. Тяжелые веки, словно на каждой по гире, поползли вверх. Передо мной на табуретке сидел мужчина кавказкой национальности в белом и держал в руках стеклянный пузырек. Я ничего не понимала, в ушах звенело, в голове шумели какие-то незнакомые голоса.
- Дима! - заорала я, надеясь, что все это ночной кошмар, полночный бред - Димка! - уже со слезами на глазах и надрывом в голосе снова позвала я.
В комнату влетел Дима. Испуганный. Мокрый. С усталостью и ужасом в глазах.
Врач встал. Пожал Диме руку, кивнул мне и вышел. Дима вышел вслед за ним:
- Сейчас вернусь. Не вставай.
Вот так, лежа на диване, вдыхая воздух горящим от нашатырного спирта носом и пытаясь вытереть пот со лба все еще трясущимися руками, я пыталась вспомнить и понять, что произошло. Апельсины... крик Димки... ванна...я падаю в обморок... Дашка! Где, черт возьми, Дашка!?
- Даша - шепотом позвала я, боясь не услышать ответа. Тишина. - Даш! - крикнула я чуть громче. Тишина.
Я поднялась с дивана. Ноги все еще как будто ватные. Пошла в кухню: там полная пепельница Димкиных окурков; Даши нет. Заглянула в ванную комнату: на полу мокрые полотенца, в самой ванной вода. В коридоре на полу валяются апельсины, один из них раздавлен.
Тут перед глазами всплыл образ сестры под водой. Плавающие на поверхности волосы, широко распахнутые глаза и широко открытый рот, жаждущий глотка воздуха. Но воздуха нет. Одна вода.
Ноги снова подкосились, в голове закружился в вальсе вихрь мыслей. Я села на пол. Мне показалось, я кричу, кричу громко, надрывая связки, истошным, нечеловеческим голосом. На самом деле из груди вырвался с легким хрипом лишь воздух.
Не знаю, сколько прошло времени. Наверно, не много. Димка вошел в квартиру. Увидел меня, сидящей на полу со стеклянными глазами. Присел на корточки рядом. Мои скулы уже болели, но зубы все еще стучали, и подбородок, не переставая, трясся.
Так в пятнадцать лет я пережила еще один кризис. Кризис смерти моей сестры.
Сейчас мне двадцать один год. Моей дочке уже год. А два года назад я пережила, надеюсь, последний кризис в своей жизни. Кризис выхода замуж за бывшего парня моей сестры.