* * *
Её движенья и глаза
Его сорвали тормоза.
Он закричал, роняя грубо
Свои блестящие очки.
В штанах его кореньем дуба
Зашевелили мужички.

Когда ж они зашевелились,
Тугия словеса полились
И разны действа начались...
Причём: и внутренне, и внешне,
Всё ловится на ерунде:
Кто косточкой, а кто - черешней
Интересуется в еде...

И через пол минуты ровно,
Её на пол свалив любовно,
Кусочек уха откусил,
Кусочек платья обесцветил,
Два раза дёрнулся без сил,
И обо всём забыл на свете -

Забыл! Что было до неё -
Забыл! Как говорить враньё
Для ускользания от тёток
И сохранения свобод -
Забыл! Все сорок семь увёрток
И свой коронный анекдот -

Забыл!.. Попался. Влипнул. Сдался.
Навеки с ней уже остался.
И: начался иной рассказ.
Иные реки тянут воды....
Иной сюжет теперь открыт
В той Книге Книг, где зов природы -
Есть право обустроить быт.

(февраль 2002 года)






* * *
Всю покорив Европу,
на коне въехал в ворота Рима,
и, нагло на престол Папы примостив попу,
закурил  трубку.

Трубка дымила. Кардиналы вокруг вздыхали.
Слуги-монахи носили вино и пиво.
"Красиво!" - 
сказал, почесался, и плюнул на пол.

Плевки ложились исключительно кучно.
Трубка погасла.
"Красиво! - сказал. - Красиво, но - скучно..."
У собак на полу мозаичном скользили лапы.

Кони объели портьеры и гобелены.
Трон Папы 
от веса  грешного тела трещал и гнулся.
Залы полнились гулом солдат и гнуса
Тут он заплакал.

Всю покорив Европу,
заплакал, и слёзы  его затопили её равнины.
Европа (сразу!) утопла до половины
своего тела.

Тело Европы переменилось,
потому что другая настала среда обитанья.
С одной стороны, например, отмочилась Британия...
Ветер ей в спину!

С другой стороны, половину
итак прикарманили эти же, блин, азиаты...
Так что, наставшие слёзы - по сути, чреваты
только 

размокшею почвой для нового быта...
Купол собора проломлен. Дверь у собора открыта.
Впрочем, в проломе
нет ничего необычного, кроме
чистого неба.

(февраль 2002 года)



	* * *
"Азия! - кричал, - Азия! 
Высуни лицо из-за песчаной кучи!
Пощекочи меня веером томно..."
Ну, и вышла она. 
Показала три безобразия:

1) танец грязненьких ножек ручек,
2) похоть, которая была многотонной,
и,
3) ума бесконечная целина.

Тогда он подумал: 
"А на хрена мне Азия?.."

Но: было поздно,
и осталось только сойти с ума,
куда он и прибывает нынче 
с оказией.

С караваном таких же, - 
клюнувших на...

(февраль 2002 года)























	* * *
Бретельки съехали, она поправила.
Всё не по правилам:
Я должен был успеть 
Хоть что-то подсмотреть!

Не получается.

О, перво-наперво -
Напев бы мне пояростней:
Чтоб, типа, танец с саблями,
А после - деву с граблями,
Чтобы в наклон тихонечко
Скребла легонечко,
Вся всюду оттопыриваясь...

Не получается...

Простите: вырвалось.

А то, что вырвалось, 
Теперь голодное, 
хоть и свободное.
Ведь на свободе - нет трёхразового
Кормленья базового.

Не получается.

(февраль 2002 года)


















 * * *
Представь, каково мне полночью хмурой
Лететь на метле с этой бедной дурой
Ольгой Васильевной!

Волосы у неё никогда не чёсаны,
Предметы магические всегда разбросаны,
О чём бы её ни спросили, -

Глупо хохочет 
И тупо хочет
Любого
С утра до ночи.

И всё рассказывает, всё рассказывает,
Как на балу, раз или два,
Танцевала с самим господином Фон Мурком
Вальс и мазурку.

Как он её кружил, кружил,
А потом ребёночком удружил.
Получился ребёночек черноволосенький,
Глазиками раскосенький,
Хитрю-ю-щий!

Растила Ольга Васильевна сына до пяти лет.
Научила тому, что есть, 
и тому, чего нет.
Показала простейшие заклинания.
Воспитала привычку мётлолетания.

Тут и приехал за ним Фон Мурк.
Забрал мальчоночку в Петербург.
Оставил без сына Ольгу Васильевну.
А что ему скажешь, такому сильному?

Жалко её
Сразу же затупилось,
Сама сломилась.

Со мной, в принципе, случилось похоже:
Танцевал со мной господин Сатаножин...
Но я же не дура, как Ольга Васильевна!
Сразу взяла за его насилие
На воспитание общих детей
Тридцать две тысячи восемь рублей.

А когда прилетел господин Сатаножин
За сыночком, которому срок положен,
То я без крика, как говориться,
Отпустила сына лететь в столицу.

Пускай напрягается тот, кто не знает,
Что здесь - по другому -
у нас
не бывает.

А Ольга Васильевна, Ольга Васильевна
Стала вся цвета какого-то синего.
И назвала меня - вдруг! - бессердечной!

Изо рта появился запах аптечный,
Волосы потеряли свой рыжий,
Белыми стали...
А как мы с ней раньше летали!
Как веселились мы с ней до упада,
Мужчин затягивая в игру...

Теперь ничему не рада.
Я так понимаю: ей нынче надо
Заткнуть навсегда дыру.

Как она мне надоела!
...Вот и сейчас - запела,
раскачиваясь на ветру:

"Видели дурочку?
Дырочку штопала,
Вышила мальчика,
Сердце прохлопала.

Как бы ей выкинуть
Ключик от ларчика?..
Сделайте кто-нибудь
Нового мальчика..."

(февраль 2002 года)







	* * *
и вот
человек желает улечься спать
и вот 
он снимает то, что желает снять

свечу задувает
одеялом себя укрывает
глаза закрывает

и - начинается:
сон на него кидается
в шею ему впивается,
выравнивая дыхание

с мыслями расправляется,
делая мысли сонными;
биениями унисонными
гипнотизирует сердце

человеку не отвертеться:
либо со сном бороться,
либо ему поддаться
и, канув на дно колодца,
жабою обернуться

жабою - 
толстокожей и необъятной,
жабою, 
пока не удастся обратно
вернуться, 
сиречь - проснуться

уснувший действительно является жабой,
он сторожит свой слабый
свет звезды в колодезной глубине,
чтоб его не украли во сне

и вот, 
открывая чудесный рот,
женщина говорит ему
одному: 
"милый мой жаба,
сторож моих сокровенных желаний,
хозяин изящества ланей,
конкистадор 
самых укромных моих земель!
не засыпай! лодка моя чувствует мель
течёт её днище,
а сердце - пища
для разных карасиков и окуней,

река моя хочет купальщика
или ныряльщика,
чтобы он в ней
плескался родного родней

вот, милый мой жаба, 
руки мои - два краба, 
смотри, как они ползут, щекоча,
от брюшка
и до плеча

вот, милый мой жаба,
грудок моих Кааба,
ты же любил склониться
в поклоне, и помолится,
касаясь губами каждой
с надеждой
и жаждой

дай, милый мой жаба,
главное своё жало:
ядом его меня укрепи,
только - не спи!.."

и вот
побеждённый сон
ложиться тихонько на пол,
голову он
кладёт с улыбкой на лапы
сон сонно зевает
и сам - засыпает,

лёгкий и бесшабашный,
сам себе 
сниться он

потому что больше - не страшный
больше
не страшный
сон

(февраль 2002 года)
    * * *
"Что ищешь ты, бродя по замку?
На ужин тюльку? На ночь дамку?.."

"Нет, - отвечает, - государь:
дух Кюхельбекера, вселившийся в рояль,
меня преследует 
под видом жуткой музыки".

"Что делать, граф? Мы все на свете - узники
Какого-нибудь немца сумасшедшего,
Закон нашедшего,
Как души содержать под стражей музыки.

Мы все сидим в его стеклянных баночках.
То залой бальною, то битвой Бородинскою,
нам жизнь мерещится...
Да Бог с ним, с немцем! Едемте на саночках
кататься под луной с княжною Глинскою:
чудовищно кокетливая женщина,
но это я и обожаю в панночках..."

Среди придворных слуг немало есть легенд,
О странностях господ, и о людской судьбе.
Вот вам одна из них: почти что двадцать лет
Рояль среди ночи играет сам себе.

Худой и длинный, Дух встаёт над ним,
в облезлом сюртуке, который в нашем веке
возможно одевать лишь чудакам одним...
Одним.
Совсе-е-ем одним,
как бедный Кюхельбекер.

(февраль 2002 года)












   * * *
стояло утро над Европой
в пустые небеса один,
чуть поворачивая попой,
плыл Фердинанд фон Цеппелин

ну до чего красиво, блин,
стоять смотреть на дирижабль,
легко плывущий на восток,
всем телом оперясь на грабль
довольно крепкий черенок

ах, если бы я только мог,
я стал бы тоже - авиатор
и вёл бы свой аэроплан
туда, где плещется экватор
прикинувшись, что океан

и мне бы вслед смотрели рыбы,
как нынче в небо пялюсь я,
и тоже помечтать могли бы
о перемене бытия

(февраль 2002 года)























* * *
что-то мне плохо,
плохо мне что-то,
совсем я упал что-то
 
упал
руки мои упали, ноги мои упали,
как будто меня убили;

тут сосны к голове моей подступили,
потом вошли в голову, и сказали:
"Ты, лежащий ничком на опушке,
что ли - Пушкин?.."
 
да бросьте вы, девушки!
почему, если убили, то сразу - Пушкин?
есть и другие зверюшки
в этом чудесном лесу

"нет! - отвечали грустные сосны -
брось ты! 
всех пострелял неуёмный Дерсу
Узала,
так что, твоя голова -
последнее место, где ещё сохранились звери

в левой твоей полусфере
живёт Творец
по кличке "Делу Венец",
умелые ручки точит,
правую полусферу исправить хочет

правая полусфера
лежит, как terra
Incognito для себя же самой

попадая в неё, попадаешь домой

подплывая, видишь:
правая полусфера туманом скрыта
как там пел Окуджава другим джидаям?
"шрамами вся покрыта, но не убита",
покуда она не убита, 
мы выжидаем..."

как вы всё запутали, девушки!

"это потому,  что мы - деревяшки,
деревяшки и врушки

вот был бы ты, дяденька, хоть немножечко - Пушкин,
вернул бы нам разум,
и мы бы сразу
поумнели до уровня sapiens - sapiens ...", -
сказали сосны
и в голове моей заперлись

на улицу не выходят,
к себе никого не пускают
внутри головы моей ходят
кофей пьют, на гуще гадают

ссорятся, слезами мочат подушки,
ждут женихов...

ах, был бы я, что ли, и вправду - Пушкин,
насочинял бы 
для них
стихов

(февраль 2002 года)























	* * *
реку времени переходя вброд,
"Vater Unser - Lieber Gott...", -
сказал, не по нашему попросил,
а на самом-то деле, на самом-то деле:
тоже - душа еле-еле в теле:
"Отче наш - еси на набеси..."

Аллах всё это услышал,
на стекло подышал,
к бедным тихонько вышел,
вышел, и утешал:

они его увидали,
обрадовались, закричали:
"Яхве!.." - кричат, - "Гаутама!.."

А он им и говорит:
"Вообще-то, я - ваша мама...
Ну, что у кого 
болит?..."

(февраль 2002 года)