В 2015 году вышла книга украинского эксперта Г.Почепцова "Информационные войны. Новый инструмент политики" в московском издательстве "Алгоритм" [5]. Сразу нужно отметить несколько технических моментов. Во-первых, это не монография, а сборник статьей и эссе, многие из которых чисто публицистические, ранее опубликованные в интернете. Однако в книге об этом не сказано. Во-вторых, связующая тема книги - коммуникация в обществе, а не информационная война. В-третьих, в книге очень много опечаток. Например, "ДжонАркиллаоднимизпервыхсформулировалосновныеидеи развития информационной безопасности" (с. 130).
Социосистемы, политические режимы и информация
Основная идея автора в том, что изменения информационного компонента социосистемы приводит к трансформации самой социосистемы (например, с. 6-7). Что такое социосистема, Г.Почепцов не пишет. Типологии социосистем не рассматривает. Он лишь вскользь упоминает, что "Э.Тоффлер все развитие человечества распределил на три этапа: аграрная цивилизация, индустриальная и информационная" (с. 21). Как информация влияла на переход от одного этапа к другому, не рассматривается.
Почепцов считает, что Россия и постсоветское пространство являются неустойчивыми образованиями, т.к. "продвижение западных ценностей в виде, например, демократии натолкнулось на мимикрию" (с. 8), что недовольство общества зашкаливает (с. 8). Хотелось бы услышать какие-то качественные показатели. Если обратиться к социологическим опросам в России, то никакого "зашкаливания" нет. Недовольство есть и должно быть в любом обществе. Идеальной картины нет нигде.
Почепцов полагает, что информация, протест на улице и борьба за справедливость "создают тот взрывоопасный вариант, на который не может адекватно реагировать власть, поскольку современная власть уже не имеет того инструментария, который был распространенным более ста лет назад - расстрела демонстрантов" (с. 9). На самом деле ограничения на разгон, а ни на какой-нибудь расстрел, могут быть внешние, но если их нет, то с протестующими можно не церемониться. В США полицейские могут жестко пресекать все акции протеста, хотя и политическая система Соединенных Штатов одна из самых устойчивых. Если какое-либо правительство поддерживается США, то ему можно подавлять акции протеста жесточайшим образом. Вот пример из Грузии времен Саакашвили. 26 мая 2011 года в Тбилиси была подавлена акция протеста, были пострадавшие и погибшие. Впоследствии М.Саакашвили признался: "26 мая здесь, в МВД, сидела группа ФБР, следила за всеми этапами на мониторах и в конце написала заключение, что все было законно" [3].
Г.Почепцов отмечает, что Советский Союз для внутренней аудитории использовал два аргумента: враг и счастливое будущее (с. 10). Этот принцип с радостью восприняли на Украине: враг - это Россия, Счастливое будущее - членство в ЕС. А.Яценюк заявил: "Нам нужно готовиться к дальнейшей борьбе за мир... Россия не отказалась от своих планов уничтожить Украину и лишить Украину европейского будущего" [6].
По мнению Почепцова, который ссылается на Д.Дондурей, российские власти "возрождают патернализм" через фильмы о Сталине (с. 11). Большинство фильмов и сериалов на российском ТВ никоем образом не прославляют Сталина. Можно вспомнить тот же сериал "Штрафбат" или фильм "Служу Советскому Союзу", где зэки воевали за страну, а НКВДшники издевались над гражданами. Еще автор приводит цитату Г.Бардина, что проблемы в России из-за того, что ее возглавляет бывший кэгэбэшник, который, якобы, восхваляет "славную" историю НКВД (с. 11). Путин не раз подчеркивал свое отношение к сталинским репрессиям: "Этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима" [2].
Описав, как "все плохо" в России, Почепцов недоумевает: "Сегодняшняя поддержка Путина, когда достигнуты ошеломительные результаты, порождает справедливый вопрос: как может быть такая поддержка власти при идущем экономическом ухудшении?" (с. 12). Все просто. Во-первых, в России президент, за которого не стыдно. Он не дирижирует пьяный оркестром. А это очень хорошо помнят многие. Он отстаивает национальные интересы страны за рубежом. Если же говорить об экономике, то многие помнят 90-ые годы, когда жизнь в разы была хуже, тогда был и разгул преступности, и разваливалась страна. Поэтому ухудшение жизни из-за санкций не воспринимается как что-то тотальное. Минусы в правлении Путина в другом: слабо развито российское производство, непрозрачна правоохранительная система и ряд других недостатков.
Почему-то Почепцов считает "вполне понятной для России... акцию борьбы с врагами, которых называют то национал-патриотами [видимо автор хотел написать "национал-предателями" - СБ], то пятой колонной, то шестой, а то и просто либералами" (с. 13). Как аргумент он приводит появление на Новом Арбате плаката с изображением оппозиционеров в виде инопланетян. А это всего лишь элемент борьбы двух крайних несистемных сил.
Трансформация обществ
Почепцов констатирует, что мы живем в информационной цивилизации (с. 21-22). Приметой новой эпохи автор считает интернет и социальные сети (с. 99-100). Государства не могут оставить эту сферу без контроля. Поэтому отбираются волонтеры или создают специальные подразделения, которые публикуют выгодные посты в сети, принимается специальное законодательство, чтобы закрывать неугодные сайты, чтобы провайдеры передавали личные данные о пользователях, контролируются поисковики (с. 99). Как показала практика в США, вскрытая Эдвардом Сноуденом, для АНБ не нужны были какие-то законные основания, чтобы следить за своими гражданами с помощью интернета.
Г.Почепцов считает, что информационный компонент позволяет ускоренными темпами переходить от одной цивилизации к другой (с. 22). "Самым ярким примером результативности информационного компонента является то, как введение книгопечатания Гутенбергом породило национальные государства, т.е. создала современную модель мира" (с. 22).
Новый вид коммуникации вносит изменения в социосистемы (с. 65). Возникновение печати начинает эпоху многоголосья, когда уже нельзя заглушить ересь убийством еретика (с. 49). А интернет делает общество более открытым и свободным. По мнению Почепцова, с появлением интернета Советский Союз все равно бы рухнул (с. 8).
Почепцов считает, что нанести удар по социосистеме может разрушение ее ядерной информации, т.е. той, которой лежит в основе структуры (с. 22-23). "Ядерная информация является глубинной, она может попадать на поверхность в редких вариантах, например, в виде лозунгов и слоганов. Она реализуется в текстах, в которых сохраняется иерархия общества, заданная ядерной информацией" (с. 23).
Г.Поцепцов видит два варианта защиты ядерной информации: выстраивание "забора" и выстраивание сильного Текста. "Если СССР пошел по первому пути, то Запад по второму", - отмечает автор (с. 24). Это не совсем верно. Например, в Литве разрешили лгать журналистам, если это касается России и лично Путина. "Литовская Служба инспектора по журналистской этике придерживается мнения, что информация, публикуемая в литовских СМИ, не должна быть точной, и отмечает, что в напряженной геополитической ситуации и во время информационной войны распространение информации, не соответствующей реальности, т.е. лжи, имеет оправдание и не противоречит главным принципам информирования общества" [Цит. по: 4]. А власти Эстонии задержали журналиста Джульетто Кьезо 15 декабря 2014 года. Ему просто не дали принять участие в дискуссии на тему "Стоит ли Европе бояться России?". Не хотели слышать точку зрения, отличную от официальной.
Конечно же, Россия, по мнению Почепцова, идет по пути выстраивания "забора". Он пишет: "Россия, к примеру, контролирует три федеральных канала, которые и смотрят 60-70% населения, а в интернете, где такой контроль затруднен, удерживает свою точку зрения с помощью собственных интернет-изданий" (с. 24). Что значит "Россия контролирует"? Возможно, имелось в виду руководство страны. Тогда можно согласиться. Контент-анализ освещения событий на Украине и внутренней повестке покажет, что нет негативных высказываний в отношении Путина. Утверждение о том, что "удерживает свою точку зрения с помощью собственных интернет-изданий" голословно и не на чем не основано. Протест на Болотной площади - это протест людей, главным образом получающих информацию через интернет.
Почепцов считает, что СССР тратил свои усилия "на консервацию имеющейся социосистемы, в то время как другие страны тратят сегодня усилия [здесь пропущена запятая - СБ] наоборот, на трансформацию социосистемы, чтобы она более соответствовала существующей ситуации" (с. 87). Во-первых, "СССР тратил" и "другие страны тратят сегодня". Это разные временные отрезки: сравнивается то, как действовал СССР и действую сейчас другие страны. Во-вторых, какие страны и как трансформируют свои социосистемы? Примеров автор не приводит.
"Россия, заложив в свою основу вариант сырьевой экономик, в этом плане вообще находится на доиндустриальной стадии развития", - считает автор (с. 92). Видимо, он не совсем понимает, что значит индустриальная цивилизация. Все индустриальные общества начинались с того, что "извлекали нужную им энергию из угля, газа и нефти" [7; 58]. А автомобили и другую технику в России, видимо, из фанеры делают с помощью молотка и гвоздей. Еще одним признаком индустриального общества являются автомобильные дороги, железнодорожный транспорт [7; 62], а затем и авиасообщение. Что касается семьи, то, как и в западных странах, в России кризис нуклеарной семьи. Справедливости ради, нужно отметить, мы и западный мир сейчас живем или подходим к эпохе постмодерна.
Информационные войны
В 3-ей главе можно встретить несколько знаковых имен, определивших представления об информационной войне. Это, например, Мартин Либики, Дороти Деннинг, Джон Аркилла, Дэвид Ронфельдт и др. Почепцов представляет их мнения об информационной войне, но никак не соотносит их с социосистемими, которые рассматривал до этого. Например, Либики определяет информационную войну как атаку информации на информацию (с. 134). "Еще в 1997 году он задал определение информационного доминирования как превосходства в порождении, манипуляции и использования информации, достаточное для достижения военного превосходства" (с. 133). Это, главным образом технический аспект информации, связанный с войной. Такого направления придерживаются не все исследователи. "Р.Шафрански в 1994 г. подчеркивает важность ментального измерения и высших ценностей", чтобы подчинить оппонента (с. 148).
Своего определения информационной войны Почепцов не предлагает, но разделяет информационные войны и смысловые: первые меняют фактаж, а вторые - правила и иерархии (с. 97). Автор пишет, что для смысловой войны факт не важен, он важен для войны информационной (с. 102). "В крайнем случае, всегда можно найти другой факт, если этот не подойдет" (с. 102). Как пример, Почепцов приводит использование российскими СМИ в описании событий на Украине таких символов как "самооборона Крыма" (якобы, ее там не было, а были только войска РФ) и "бандеровцы". Так российские власти добились информационного доминирования, о котором писал Либики. Если говорить о самообороне Крыма, то она там была, но там были и войска РФ - "вежливые люди". А насчет бандеровцев, так российские СМИ приклеили ярлык на все самоорганизованные по военному образцу неподконтрольные властям отряды. Если их кто-то не хочет замечать, то это его дело. Например, журналисты БиБиСи увидели такие подразделения неонацистов на Украине [9]. Если бы на Юго-Востоке Украины и в Крыму признали Бандеру борцом за независимую Украину, то это была бы победа в смысловой войне. Но там с этим не готовы были согласиться.
Сетевая война упоминается Почепцовым вскользь, в связи с сапатистским движением в Мексике, "где группа повстанцев, благодаря связям с помощью интернета с мировыми неправительственными структурами, стала представлять серьезную опасность для правительства" (с. 113). Хотя можно было бы процитировать уже упоминавшихся Дж. Аркиллу и Д.Ронфельдта. Они относят термин "сетевая война" (netwar) к конфликту на общественных (societal) уровнях с небольшими боевыми столкновениями, в которых противники используют сетевые формы организации и технологии, вытекающие из информационной эпохи [8; 6]. Одна из главных задач в сетевой войне - сформировать выгодный тебе код и распространять его внутри социальной системы, чтобы информация интерпретировалась в выгодном тебе свете.
Почепцов упоминает о борьбе в Польше времен Солидарности, которая использовала "контрполитику в культурном поле, чтобы бороться там, где это было возможным" (с. 67). "И шестидесятники, и семидесятники, - пишет автор, - были по сути [в книге "по сути" запятыми не выделено - СБ] людьми контркультуры, которые не хотели исповедовать соцреализм" (с. 67). Почепцов на многих страницах размышляет, стоял ли за диссидентским движением КГБ, но о том, как влияли "чужие голоса" [так несогласных назвал сам автор] на социосистему, как они выстраивали свои сети и генерировали альтернативную информацию, он не рассматривает. Автор лишь пишет о выпускании пара. А как менялись информационные и политические процессы?
Идеологии и пропаганда
Почепцов вводит разделение идеологий на формальную и неформальную (с. 136). Примером формальной идеологии был коммунизм в СССР, который насаждался с помощью бюрократического и силового аппарата. Сама идеология поддерживалась также исследованиями в академических кругах. "В такой тип идеологии США можно включить какой-то синтез демократии и либерального капитализма" (с. 136). Однако сюда также нужно добавить гендерные исследования и шире, социальные. Все они пишутся под определенным углом.
Отсюда, ссылаясь на Жака Эллюля, Почепцов приводит 2 типа пропаганды: политическую и социологическую (с. 136-137). Если первая насаждается сверху, то вторая уже встроена в структуру общества. "Эллюль трактует социологическую пропаганду как диффузную, то есть она присутствует везде, хотя и не является таким концентрированным выражением, которым является политическая пропаганда. Это общий климат или атмосфера, влияющая на людей" (с. 137).
Социологическая пропаганда - это не что иное, как монополия на идеологию. Она "превращает в свои атрибуты окружающие ландшафты, семейные ценности, предметы быта, детские переживания, песни и пляски, дома и улицы, надежды и воспоминания, фотографии и киноленты, одежду и наготу, небо и землю" [1; 11].
Сейчас ориентируется на социологическую пропаганду и радикальная либеральная оппозиция. Дело в том, что после 90-ых годов ХХ века россияне оказались глухи к либеральной идеологии. Поэтому оппозиция пытается внедрить свое понимание символов, разрушить символы, объединяющие российское общество, т.к. оно, хотя и несознательно, приняло консервативные ценности, которые считает своей частью. Становятся понятны попытки разрушить символы 9 мая, обозначающие однозначность победы СССР на стороне добра: парад Победы, акции "Георгиевская лента" и "Бессмертный полк".
Почепцов почему-то считает, что двумя наиболее сильными идеологиями ХХ века были марксизм и нацизм (с. 138). Он, видимо, забыл, как сначала нацизм проиграл либерализму и марксизму во Второй мировой войне, а затем с распадом СССР победительницей вышла либеральная идеология. Сейчас последней предстоит сразиться с консерватизмом. Конечно, можно возразить, что либерализм тоже может быть консервативным. Только вот это будет уже не либерализм, т.к. цель либерализма прогресс человека и человечества. В результате, либерализм стал постлиберализмом, он уже не похож на идеологию времен Холодной войны. Источники легитимности политика теперь в США. Например, М.Касьянов не ищет поддержки среди народа России, а утверждает свои инициативы в США. Он передал в конгресс список журналистов, которых нужно считать пропагандистами. Сейчас ждет утверждения. Власти США заявили, что Башар Асад нелегитимный президент и в Сирии стали проводить свои военные операции.
Также либерализм и постлиберализм по-разному смотрят на природу человека. Если цель либерализма освобождение человека от традиции и превращение его в индивида, то цель постлиберализма - освобождение человека от индивида и превращение его в любую проекцию пола, расы и пр., с любыми связями, которые обязаны быть социально приемлемыми и законодательно поддержанными.
На злобу дня
Многие статьи из рассматриваемой книги писались во время и сразу после свержения В.Януковича на Украине. В этом вопросе также видна авторская предвзятость. Почепцов считает, что революции зовут к воображаемым вещам, которых пока нет, а, возможно, никогда и не будет (с. 61). С этим сложно не согласиться. Он продолжает: "Украинские Майданы 1 и 2 являются примером массовой манифестации неподчинения власти, но в мягкой форме, поскольку это вариант ненасильственного процесса" (с. 61). Видимо автор не видел кадров, как поджигали милиционеров в Киеве, также он не видел сотрудника спецподразделения без глаза на мостовой. Эти видео есть в Ютюбе.
Почепцов вырывает слова А.Проханова из контекста, когда тот резко отреагировал на сожжение людей в Одессе. Вот, как приводит автор слова писателя: "После одесского крематория Обама и Меркель пахнут жареной человечиной. Тимошенко, эта злобная калека, свила себе косу из волос узников Освенцима" (с. 102). Г.Почепцов пишет, что "чувствуется старое мастерство". Мол, Проханов уловил тренд на лету (с. 102). Автор взял и отказал писателю в искренности своей позиции.
О выступлениях Путина Почепцов пишет следующе: "Можно вздрагивать от подобных слов в печатном тексте, но в устном выступлении они напрямую попадают в массы" (с. 102-103). Кроме как "мочить в сортире" автор примеров не приводит. То, что это было сказано о борьбе с террористами и много лет назад, Почепцов также не упоминает.
Предвзятое и некритичное отношение к текущим событиям не позволяют автору глубоко вникнуть в предмет. Он использует понятие "социосистема", но что это такое не разбирает. Не рассматривает, почему одна социальная система с помощью информационного воздействия на другую пытается получить какие-либо преимущества, почему внутри общества идут информационные войны. Цели, задачи, а также инструментарий информационной войны - все это остались за бортом размышлений автора. По сути, книга стала одним из элементов в информационной войне, распространяя одну из точек зрения на происходящее в России и на Украине.
Список использованных источников:
1. Ашкеров А. Сурковская пропаганда. Краткий курс. - М., 2013