Хотите, чтобы ваши дети никогда не узнали, что такое болезни и старость?
Аватары - это не клоны!
Клеточные мутации, накапливаясь, сводят нас в могилу. Индуцированная нашим ген-матричным имплантантом аватара раз и навсегда защитит от них вашего будущего ребенка.
Аватара - это направленная супермутация, обеспечивающая неисчерпаемый жизненный ресурс!
Бриджит Бардо, Элизабет Тейлор, Стефания Сандрелли! Пол Ньюмен, Омар Шериф, Жерар Филип! Уже сегодня - более трехсот аватар для мальчиков и девочек! Выбор - за вами, будущие папы и мамы!
Сделав первый взнос прямо сейчас, вы получаете скидку 50%.
Из рекламных блогов "Мир аватар инк"
Май 2060 г.
25 АВГУСТА 3049 г.
Теперь, когда откладывать дальше стало уже некуда, Медея Ломадзе заняла выжидательную позицию за липами в конце аллеи. Стройная, черноволосая девушка в темном, почти бесформенном балахоне.
Тихий реликтовый уголок. Никаких небоскребов, эстакад, разгула неона и голографии. Ничего от техногенной пены больших городов - котлов цивилизации, бурлящих совсем рядом и со всех сторон. И только в голубой небесной полынье прерывистый след сверхзвукового моноплана...
Кроны лип зашуршали предвечерним ветерком. Близились сумерки, свежело. Нил Кларксон обязательно здесь пройдет. Без охраны. Считается, что территория колледжа надежно защищена. По крайней мере, от практикующих личный террор отморозков Кровавого Воскресенья и Черной Пятницы. Профессионалы Корпуса Смерти - другое дело, но методы их войны иные.
Одиночного бойца Корпуса Смерти, поэтому, сегодня здесь не должно было бы появляться. Но Медея действовала по частной инициативе.
Шесть лет назад, еще до знакомства с объявленными вне закона партикулярами, ей выпало отбывать профилактическую повинность в одном диспансере с Нилом Кларксоном. Они подружились.
Ее знакомство с очаровашкой-вундеркиндом в рыжих кудряшках на самом-то деле не должно было состояться. После того как стало окончательно ясно, что все крупные прорывы в науке и технологиях последних столетий - целиком заслуга гениальных инвалидов-одиночек, с каждым таким Нилом аватары носились как с писаной торбой.
Но у Медеи как раз был период проматывания пенсии, накопившейся за годы асоциального образа жизни. Пенсия инвалида смерти раз в десять превышает доход среднего аватары. Возьмите инвалида, который десять лет провел в исправительных факториях и бегах. Денег со счета не снимал. Проценты капали. Это - Медея Ломадзе в тот период ее жизни.
Банковский счет открыл двери в самый шикарный альпийский диспансер. Так они встретились: он - совсем еще юный, потрясающе умный и талантливый, она - практически взрослая, жутко гордая и смертельно опасная.
Он рассказывал ей о чудесах биологии и кибернетики. Она учила его обращению с ножом и карточным приемам шулеров. Вместе они ходили в столовую и лазали по окрестностям диспансера. Но лучше лугов и гор запомнился один разговор, состоявшийся накануне оцифровки и выписки.
В перерыве между послеобеденным отдыхом и вечерними процедурами, они бездельничали на лужайке, примыкавшей к крестьянским выпасным лугам. Пахло росой, свежедавленым травяным соком и коровами.
У Медеи плясал в руках сачок для ловли бабочек - она жонглировала им на манер работы с боевым посохом тан-бо. Нил Кларксон с завистью наблюдал за ней. Внезапно вундеркинд поведал с тихой гордостью:
- К осени мне обещают целый лабораторный комплекс в Кембридже. Смогу учиться настоящей науке и строить настоящего киборга...
- То еще счастье! - скептически хмыкнула Медея. - И вообще, нужны они, эти киборги. Мало, к примеру, тех же мерзких выворотней. Перевертышей этих? Знаешь, Нил, как-то прямо перед моими глазами один Киану Ривз обернулся Брюсом Ли. Действительно, впечатление, будто сам себя наизнанку... Тьфу! Мерзость, словами непередаваемая.
- На самом деле никто никуда не выворачивается и не перекидывается, - авторитетно заверил Нил. - Подложная аватара - это просто нервно-мышечный резерв, генетически взращенный у перевертышей там, где у остальных болтаются бесполезные соединительные ткани. Ну, там еще присутствует система клеточного питания на активизированной жировой прослойке. Активный жир, кстати, накапливается гораздо медленнее, чем расходуется, из-за чего перевертыши и не могут пользоваться дополнительной аватарой постоянно. Но не в этом суть. Суть в том, что они и близко не оборотни. Глупости про них люди сочиняют - а ты повторяешь.
- Ну и радости с того, что глупости? Все равно мерзость...
- Перевертыши - одно, а киборги - другое, - настойчиво возразил Кларксон. - Хотя, как раз подложную аватару перевертышей я и хочу задействовать для основы кибернетической системы. В перевертышах и правда особого смысла нет. А польза - только та, что из них получаются хорошие солдаты и спецагенты. Но на подложную аватару, думаю, столько всего можно навесить... Главное - оптимизировать управление киберначинкой, чтобы не расходовать попусту активный жир. А она тогда могла бы взять под контроль остальной, нормальный организм. То есть уже псевдонормальный. Потому что все тело превратилось бы в биокиберсистему. А киборги бы нам очень пригодились, Медея. Например, в освоении Нью-Терры. Без киборгов с Нью-Террой еще лет триста возиться, прежде чем она станет пригодной для колонизации. А других мало-мальски пригодных для освоения планет у нас в зоне достижимости нет. Сама знаешь про световой барьер.
Медея выслушала лекцию, с трудом сдерживая раздражение. На Нью-Терру ей было просто-напросто плевать с Эйфелевой башни. До третьей планеты системы Проциона - без малого четыре парсека и двенадцать лет полета на субсветовой скорости. И глубоко эшелонированная контрольная служба в космопорте. Медее и не светит пройти через нее со своими медкартой и послужным списком.
Да и нужна Нью-Терра только аватарам, которых однажды все-таки станет слишком много для Земли. Несмотря на их непостижимое пренебрежение своим потенциальным бессмертием. Несмотря и на то, что детей на планете рождается меньше с каждым годом.
Но Нил Кларксон был просто мальчишкой, слишком увлеченным своими игрушками. И ему можно было только позавидовать. Медея и не злилась. Просто хотелось, чтобы и он понимал.
И она экспрессивно взмахнула сачком:
- Да не в этом дело! Не в перевертышах и киборгах! Просто все равно один конец, Нил. Аватары будут жить вечно, а мы умрем. И я, пропащая бродяжка, и ты, юный гений кибернетики. Сотвори ты хоть двести своих биокиберчудес, чтоб аватарам после нас жилось еще слаще...
"Но неплохо было б избавить их от этого счастья", - подумалось ей уже тогда.
Вундеркинд пожал плечами:
- Мне не жалко. Я ведь должен чем-то заниматься. И получать от своего занятия удовольствие...
- Удовольствие! - фыркнула Медея. - Что ты можешь понимать в удовольствиях, мелюзга пузатая?
- Да могу, знаешь ли! Но самое большое удовольствие - все равно от работы. Тебе не понять, конечно. Ты ни о чем, кроме глупого хулиганства, за все свои двадцать с чем-то лет так ни разу и не подумала.
Он высказался так искренне, что Медее даже досадно сделалось.
- Совсем меня за пустышку и дурочку держишь? Я...
Тут к горлу подступил мучительный комок, но Медея тяжело сглотнула и все-таки выдала сокровенное:
- В твоем возрасте я мечтала стать пилотом космического корабля, Нил. Пусть ненадолго. Я была бы рада и короткой карьере. Всего лишь разочек слетать к Нью-Терре и обратно - я и то была б счастлива по гроб жизни! Но у меня начались ауры... Знаешь, позже я узнала, что они бывают возрастными, ребенок их просто перерастает. Но вот один раз у меня их нашли на диспансеризации - и все! Инвалиду бы и здоровому не обрадовались в космическом отряде, а больному... И все эта проклятая диспансерная профилактика, между прочим!
- Да что с твоей аурой?
Медея от души расхохоталась и ловко щелкнула кончиком своего "тан-бо" в миллиметре от носа Кларксона. Тот от неожиданности попятился.
- Во гений, а! Это не та аура, о которой ты подумал, болван! Совсем другая штука. Бывают, знаешь ли, у инвалидов такие болезни с припадками: эпилепсия, мигрень. Аура - это ощущения перед припадком. Его предвестие. Посторонние запахи, звон в ушах - всякая чокнутая хрень, у каждого своя. Вот. Но у некоторых людей одними аурами все и ограничивается. У меня такие и были, без припадков...
- И они прошли? - поинтересовался Нил, на всякий случай потирая нос.
- Почти...
- Тогда причем здесь диспансеризация? Все равно б в космонавты не взяли. Но прости. Да уж, понятно... Мне-то легче, выходит! Я могу заниматься тем, что мне интересно. А ты... Но ничего, Медея. Найди что-нибудь другое для себя вместо космоса. Дело, от которого б ты тоже получала удовольствие! Серьезно тебе говорю. И дай сачок, я тоже попробую!
- Бр-рр... - Медея состроила оскорбленную мину, но сачок Нилу передала. - Слушай, шкет! Ты не много о себе возомнил, взрослых теток жизни учить?
- Что ж поделаешь, если тебе совсем ума не досталось? У нас, инвалидов, так... Одним - весь ум, другим - все болячки в мире.
Курчавоголовый амурчик не издевался. Он был полон самого искреннего сочувствия. И даже забыл про сачок-"тан-бо". Ну как тут на него сердиться! И Медея снова рассмеялась. И махнула рукой - расслабленно и добродушно.
- Забей, Нил! Нужен мне твой ум... - она озорно прищурилась. - Простые удовольствия надежнее!
- Ну, пускай простые, - с легкостью согласился на компромисс вундеркинд. - Знаешь, Медея? Желаю тебе всех удовольствий, которых тебе только захочется! Всего тебе счастья, Медея...
- Твоими бы устами да мед пить... Фехтовать будешь учиться?
Через несколько дней они оба покинули диспансер и Альпы. И с тех пор не встречались.
...Темнело. Разлапистые кляксы теней наполнились объемом и весом, распухли - и вдруг лопнули, изливая в атмосферу аллеи всепроникающую сажу сумерек. Темно-красная дорожка сделалась в сумерках светло-серой.
Интересно, узнает Медею повзрослевший Нил? Должен узнать. Подумаешь, сумерки. В ней много от матери, классической Кэтрин Зеты-Джонс, но инвалида с аватарой и ночью не спутаешь. И вряд ли Медея сильно изменилась за шесть минувших лет.
Удовольствия, да... Завтра должна сбыться частичка несбыточной мечты Медеи: если все пройдет нормально, она, инвалид крайней степени неблагонадежности, поднимется на борт космического корабля. Пускай лишь туристкой.
Но и тем более неважно, что обратно на Землю корабль не вернется. Такова справедливая, честная плата Медеи за космическую экскурсию.
И таков ее долг бойца. Ее "полетная задача".
Поэтому, если сейчас не реализовать план на вечер, то Медея испытает в жизни на одно удовольствие меньше, чем некогда нажелал ей добрый вундеркинд.
Здесь она работала на свой страх и риск. На свое личное удовольствие. Корпус интересовали акции совсем другого рода. Корпусу всегда был нужен масштаб, размах. Медея это давно поняла. И даже заикаться не стала о некоем юном кембриджском гении.
Она сейчас функционировала сама по себе, словно вернулась в забытые хулиганские годы подросткового бродяжничества.
Быть может, именно поэтому ладони отчаянно потели, и гладкая пластиковая авторучка, заряженная отравленной иглой, грозила выскользнуть из пальцев в решающий момент. Вдруг, впервые за последние пять или шесть лет возникло тошнотворное ощущение надвигающейся ауры.
Пространство углубилось, местами вытягиваясь, местами уплотняясь, но и не меняя обычного состояния и вида. Предметы вступили в новые отношения и масштабы - оставаясь прежними и вполне узнаваемыми.
Пропорции приобрели дополнительные аморфные свойства, потекли, и стали местами прорываться чрезмерно растянутыми плевральными пленками. Разрывы заполнились непроницаемо черными тенями. Только тенями - пока не образовалось углов...
К горлу подступил мучительный кольцеобразный комок.
Когда Нил Кларксон появился на аллее, Медея не стала дожидаться, узнает он ее или нет.
"Киборги отменяются", - шепнула она, клацая авторучкой.
Длинный рыжий парень, неловко всплеснув руками, беспорядочно сложился на тропинку. Безвольной марионеткой, вдруг уроненной кукловодом.
Медея отбросила использованную авторучку, уже пошедшую кислотными пузырями, подошла и заглянула в широко распахнутые синие глаза куклы на тропинке. Удивленно вскинутые к вечернему кембриджскому небу. Безнадежно остекленевшие. Пустые...
И аура отступила.
Каждый инвалид смерти обязан проходить ежегодную профилактическую диспансеризацию и полную оцифровку личности. К уклоняющимся будут применяться меры принудительного терапевтического и воспитательного характера.
Запрещается любого рода партикулярная деятельность и агитация. Запрещаются политические, социальные и любого рода неформальные объединения инвалидов смерти. Запрещается пропаганда отказа от аватар в какой бы то ни было форме. К нарушителям будут применяться меры пересечения вплоть до пожизненной изоляции.
Запрещается умышленное причинение инвалидности смерти. Виновные и попустительствующие лица несут уголовную ответственность по всей строгости Закона.
Запрещается, также...
Из Международной Антитеррористической Конвенции
28 июня 2252 г.
26 АВГУСТА 3049 г.
Впервые Медея увидела корабль через прозрачные стены космопорта. Замерший на взлетной площадке "Буффало Билл" казался присевшим на задние лапы мантикором. Со странными - как для членистоногих, так и для звездоплавающих - трубообразными придатками по бокам. Он, пожалуй, имел необычный вид. Медея, еще в самом раннем детстве осознавшая, что космос ей заказан, плохо разбиралась в звездных кораблях. Но достаточно, чтобы понять: это какая-то нефункциональная модель... Ах, ну да. Туристический лайнер. Да и черт с ним. Как-то же летает. А что еще от него требуется?
Акция, приуроченная к тысячелетию открытия эффекта супермутации, планировалась особо масштабная. В качестве объекта был избран роскошный прогулочный четырехпалубник с экипажем из пятисот человек, включая стюардов и прочую обслугу. И с тремя тысячами пассажиров на борту. Планировалась доставка бомбы на борт корабля по частям - восемью бойцами ячейки. Кроме Медеи, все они были аватарами, включая бригадира. Каждый шел по одиночке. Медея видела их всех в зале ожидания. И старательно делала вид, что никогда прежде ни с кем не встречалась.
"Кретины, охреневшие от бессмертия", - думала она о сотоварищах-камикадзе.
Бригадир ячейки Пол Кристиан Слейтер Декстер в своей легальной ипостаси являлся оперативником федеральной службы. Когда четыре года назад Медею задержали с партией нелицензионных киберснов, он появился в участке наутро. Подозвал ее поближе к решетке и после короткого "обмена любезностями" негромко предложил стать бойцом Корпуса Смерти.
Медея не удивилась. В безумном мире аватар ей случалось получать и не такие дикие предложения. И при еще более диких обстоятельствах.
Она раздраженно поморщилась в ответ:
- Какого черта? Чего вам не хватает, аватарам? Острых ощущений?
Федерал усмехнулся:
- Найти себе приключения на задницу не проблема. Но дело даже не в том, что вы такие разные, а мы сделаны под копирку. И даже не в том, что наш прогресс целиком зависит от ваших мутаций. Дело в том, детка, что ты и приблизительно не представляешь, каким сокровищем наградила тебя судьба. Ты смертна. Тебе нужно что-то успеть в жизни, чего-то добиться. Нужно суметь потратить отпущенное время не зря. А у аватар всегда в запасе вечность. И в результате ты, так называемый инвалид, проживаешь короткую, но яркую, насыщенную жизнь, ради которой и стоит являться на свет. А нашу аватарскую жизнь не отличить от тех порченых киберснов, которыми ты хотела нас облагодетельствовать. Вы - живете. Мы - спим. И даже когда идем на верную смерть... это все равно искусственно и фальшиво. Все равно не настоящая жизнь, потому что произвольный выбор. Суррогат, черт возьми! Самообман. Подделка. Так что же, сотрудничаем?
Да, все было сказано прямым текстом прямо через решетку обезьянника. Не исключено, как позже пришло в голову Медее, что и неслучайно. Пол Кристиан мог вести тонкую психологическую игру. Действовать по выверенному, четкому расчету. Он ничуть не ленился вытащить Медею куда-нибудь за стол в комнату для допросов. Он таким образом давал Медее, как это ни парадоксально звучит, возможность чувствовать себя во время вербовки защищенной.
Ведь ей было все так хорошо знакомо там, за решеткой: обезьянники одинаковы во всех полицейских участках Земли. Одни и те же потертые скамейки у крашенных стен. Показной блеск на виду. И вонючая грязь за облупленными плинтусами в углах. В каждом - все как дома, все родное и близкое.
На этот раз наличествовало одно незначительное отличие от привычной обстановки: федерал, предлагающий сотрудничество. Запомнились его грубые волосатые руки на толстых металлических прутьях - и свои узкие смуглые ладони на них. Глаза в глаза - и ложь во взгляде федерала. Но лицемерие и ложь - везде и повсюду в мире аватар.
- Согласна, - сказала Медея. Как ей показалось самой - отрешенно и равнодушно.
Медея ни тогда, ни впоследствии так не смогла понять тоски суррогатных людей по смертности. С ее точки зрения, были бы здоровье и бессмертие, а уж там все в твоих руках...
Но пускай. Зато без участия вот таких чокнутых аватар, как Пол Кристиан, о крупномасштабных акциях смело можно было бы и думать позабыть. Корпус Смерти вообще на аватарах и держался, если честно.
При подготовке акции было задействовано целое Крыло организации. И все оно подводилось под удар. Но риск казался оправданным. Диверсий в космическом пространстве не проводилось с момента принятия Антитеррористической Конвенции. То есть битых восемь веков. А теперь все должно получиться.
И особенно символично будет, когда расследование выявит, что привести взрывной механизм в действие Корпус доверил инвалиду. Официальная пропаганда не уставала трубить, что время смертных само собой подходит к концу, что они, мол, вырождаются, ни на что уже не способные. Медее предстояло личным примером доказать, что из натуральных людей никакими диспансерными повинностями не вышибить человеческого, настоящего...
Ей объявили о решение генералов Организации на собрании ячейки в конспиративной квартире. Квартира как квартира - в спальном районе для обывателей среднего достатка. Стандартная меблировка эконом-класса. Серые обои в голубенькую маргаритку. Китайские фонарики по углам и стилизованная под лотос белая люстра. Диваны и кресла, покрытые клетчатыми пледами.
Эти маргаритки, и эти фонарики с лотосом на потолке, и эта теплая клетка под рукой... они вошли в память Медеи, чувствовала она, взрезав ее насквозь.
- ...Не знаю, почему Штаб Крыла выбрал именно тебя, - говорил ей Пол Кристиан. - Но знаю, что выбор достойный. Ты не подведешь. Ты оправдаешь высокую честь. И твое имя прогремит на весь свет. Во всех смыслах.
- Да, они услышат обо мне, - кивала Медея, натянуто улыбаясь. А мысленно скептически пожимала плечами. Что ей слава? Да и честь еще та...
Но прихватить с собой три с половиной тысячи бессмертных, отправляясь на тот свет, пусть и чуточку раньше срока, назначенного судьбой инвалиду, Медее казалось неплохой подливкой к основному блюду. А главным удовольствием было, конечно, само путешествие. Если не судьба попасть в рубку, то хотя бы прогуляться по палубе космического корабля на рейде.
Поэтому в притворной улыбке Медеи сквозила и толика злорадного торжества.
Конечно, туризм - несколько глуповато. Но по делам в космос вообще не очень-то слетаешь. Разработка внеземных полезных ископаемых - дорого и сложно. Проще синтезировать все на Земле. Населенных или хотя бы пригодных для жизни миров вблизи Солнечной системы нет. Одна Нью-Терра, да и та всего лишь на стадии подготовки к колонизации.
Помимо регулярных рейсов к Нью-Терре, каждый год космический флот Земли снаряжал по кораблю дальней разведки; экспедиции неизменно возвращались ни с чем. А все остальное космоплавание давно уже свелось к банальному космическому туризму. Развлекательные прогулки вокруг Луны, Марса, Венеры. Неизменный гвоздь программы - пикники на палубе под тяжелозвездным небом открытого космоса. Благо, искусственная гравитация и силовой купол позволяют.
Короткий поводок светового барьера не отпускал космические корабли далеко от Земли. Но все-таки даже орбита - космос. А уж за периферией родной звездной системы...
Бомбу планировалось привести в действие у переборки, отделяющей прогулочную палубу от командного отсека. Машинное отделение вряд ли сильно пострадает, но, скорее всего, взрыв уничтожит рубку с вахтенными, компьютерами, центрами системы жизнеобеспечения. На обреченном корабле умереть сразу посчастливится не всем, поскольку протаскивать на борт достаточно мощную и сложную бомбу рискованно. Но не спасется никто.
О будущем взрыве и смерти думалось как о чем-то ирреальном, несбыточном... Впрочем, как и о предстоящем космическом путешествии.
И только когда Медея положила руки на серебряные перила посадочной платформы, она наконец уверилась, что в космосе ей все-таки удастся побывать. Но уверенность, как ни странно, не принесла ей ни радости, ни торжества. Удивление - вот, пожалуй, и все. Впрочем, еще смущение.
Потому что уже начиная с космопорта, Медею окружила чужая, чуждая ей атмосфера. И такая же чуждая публика. Вокруг мельтешили улыбчивые мартышки-стюардессы в глупых фуражечках, белых блузках с полосатыми воротничками и плиссированных мини-юбках. Со всех сторон обступали дураки-пассажиры, возбужденные близостью космоса, созерцанием улыбчивых голоногих мартышек и предвкушением напитков в баре лайнера. И Медея чувствовала себя швеей-многостаночницей, с мыслями о детках, грызущих с голодухи подоконники, вдруг угодившей вместо цеха на венецианский карнавал...
На борту сделалось еще хуже. Здесь стоял резкий запах кевлара и углепластика - Медея непроизвольно поморщилась. Рядом с ней шел турист, аватара Алека Болдуина. Заметив Медеину гримасу, он ей лукаво подмигнул:
- Вот так и пахнет космос...
И вдруг сделалось смертельно обидно, будто у Медеи украли нечто бесконечно личное, дорогое. Она сама должна была сделать хотя бы это открытие...
Космос встречал Медею предательством.
Она ответила оскалом и жестом, принятыми в трущобных бандах, и аватару буквально отбросило от нее - чуть не на противоположную стену. Медея машинально усмехнулась. Но на сердце разливалась злая саднящая пустота...
Медея благополучно пронесла в свою дешевую, но отдельную каюту электронную часть запала, замаскированную под портативную библиотеку. Перевела дух и окинула еще слегка отсутствующим взглядом неказистое помещеньице с белыми пластиковыми стенами, откидными кроватью и столиком. Где-то в стенных панелях еще должны были прятаться выдвижная тумбочка, встроенные шкаф и санузел. На псевдоиллюминатор была опущена шторка жалюзи. Медее захотелось ее поднять: все-таки, в каждую каюту должен проецироваться реальный вид на окружающее пространство. В чем позже можно будет удостовериться, сличив его с видом, открывающимся с палубы.
Она уже протянула руку к жалюзи - но кинуть в "окошко" прощальный взгляд на Землю ей оказалось не суждено.
Потому что тут к ней без стука вошли двое космонавтов с иглоплазмерами.
- Скажите, Дмитрий Джон, правда ли, что секрет искусственной гравитации был раскрыт одним из инвалидов смерти?
- О! Вот они, наконец, и Ваши знаменитые острые вопросы, Мия Шарлиз! М-м... Ну, одна идея давно умершего дилетанта-инвалида действительно была нами использована. Но реализация комплексного проекта - целиком плод коллективных усилий ученых нашего института.
- ...Инвалида, умершего от старости?
- Да... Увы, он не получил аватару в срок, поэтому болел и мутировал всю жизнь, пока не умер в возрасте девяноста двух лет больным, дряхлым стариком...
- Какой ужас... Но насколько велика роль инвалидов в науке? Вспомните: когда стало ясно, что федеральные выворотни-перевертыши - это не фантастические страшилки, а наша гнусная, пошлая реальность, то вскоре выяснилось, что они - тоже изобретение инвалида смерти! Остается добавить оцифровку личности, с которой та же история, и готов полный список всего великого, созданного после аватар...
- Да, да, да! Старый как мир предрассудок! На великое способны только инвалиды с непрерывно мутирующим мозгом, а их стало рождаться так мало, что прогресс остановился?! Вы еще бросьте клич вернуться к идеалам естественного старения, Мия Шарлиз! Играете на руку недобиткам-партикулярам? Ну что Вы... Просто мы давно подошли к пределу познания. Перевертыши с их двойной аватарой, нейроцифрование личности, гравитационные установки - это уже черта, за которую хода нет...
Из интервью нобелевского лауреата Дмитрия Джона Траволты Райха
корреспонденту Эй-Би-Эс Мие Шарлиз Терон Кван
28 ноября 2715 г.
29 АВГУСТА 3049 г.
Густая звездная тьма грузно нависала с панорамного экрана. Давила, но и, подобно густосоленой морской волне, приподнимала и выталкивала. Держала и несла, даря иллюзию полета. Монотонно мигали разноцветные индикаторы на панели управления. По дисплеям ползли ровные колонки данных.
Корабль набирал ход. Пальцы до боли впились в кожаные подлокотники. Нужного чувства не приходило.
- Не насилуй себя, - негромко сказал капитан Майк Сэмюэль Эль Джексон Тирелл. Он был рядом, в кресле второго пилота. - Аура явится сама. Обязательно явится...
Медея коротко кивнула, не отрывая взгляда от звезд. Она тоже надеялась. Для нее это было еще важнее...
Три дня назад капитан объяснял ей:
- Мы слишком поздно узнали о тебе и о твоем даре. С криминальным "хвостом", который ты успела себе отрастить, нам бы уже не удалось провести тебя на корабль без содействия федералов. И пришлось прибегнуть к организации фиктивной диверсии. Федералы с радостью включились в работу, надеясь накинуть сеть на целое Крыло Корпуса. Хореография интриг. А на самом деле "Буффало Билл" - наш корабль.
И эта информация, и все происходящее представлялись настолько невероятными, что Медея отказывалась в них верить. Будто сон наяву. Чокнутый онейроид...
А где еще, помимо онейроида, могли развиваться такие чокнутые события? Они с капитаном комфортно расположились в офицерской кают-компании корабля. Тет-а-тет. И Майк Сэмюэль держал себя так обходительно и учтиво, будто на аудиенции с коронованной особой. Или при встрече с другом, благополучно вернувшимся с трудного, опасного задания - спустя многие годы, после которых боишься на него дунуть, чтобы ненароком не развеять счастливый мираж. Последнее, судя по речам капитаном, было ближе всего к истине...
Но сам капитан корабля! Медея ничего не понимала - самым решительным образом.
- Но как федералы... - спрашивала она. И не договаривала, потому что вопросов на языке вертелось слишком много, чтобы сформулировать что-либо внятное.
- Их человеком в вашей ячейке был сам ее бригадир, - не торопясь рассказывал капитан. - Конечно, Пол Кристиан не допустил бы взрыва. Двойной агент, да... И перевертыш, кстати. Мерзкий выворотень с секретной боевой аватарой. Его оказалось трудно вычислить, надо заметить. Но сейчас он оцифрован, изолирован и не представляет опасности. Наши люди, которые готовили операцию на Земле, тоже, скорее всего, уже схвачены... И федералы действительно могут нанести непоправимый урон целому Крылу Корпуса. Но жертвы не напрасны. Ты в космосе. И это главное.
Медея только за голову хваталась. Она не верила в сказки, никогда не верила, даже в детстве. И сейчас ей было бы смешно... Если б она действительно не сидела в офицерской кают-компании космического корабля - за одним столом с его капитаном.
Нет, все-таки, поверить было невозможно. Но и не верить - легче б умереть...
- Но зачем я тут? Почему я? Что во мне? - наконец, обрушила она на Майка Сэмюэля вопросы о самом ошеломительном.
- У тебя еще бывают ауры? - поинтересовался в ответ капитан.
- Изредка и смутно... - машинально доложила Медея, еще даже не успев ухватить сути спрошенного.
Майк Сэмюэль кивнул.
- Твои ауры нам и нужны. Они - то, чего нам не достает в комплект к нашему турбопарусу. Слушай внимательно, сейчас расскажу самое главное, что тебе нужно понять. На пороге светового барьера, когда смешиваются все чувства, твоя аура должна будет накрыть тебя с головой. А "Буффало Билл" оснащен турбопарусом, работающем на темном ветре Вселенной. Изобретению уже больше двух сотен лет. А о том, что большая часть материи и энергии Вселенной являются темными, известно еще с конца двадцатого века. Но как поймать темный ветер? Блуждая по периметру светового барьера, он остается невидим для глаз и приборов. Наш лайнер - последний из звездных кораблей с турбопарусом, не демонтированным за ненадобностью. И твоя аура, первая такого рода за последние лет триста, - это самый реальный шанс. И наша последняя надежда. Автоматических приборов управления мы не можем создать. Потому что не знаем, на что они должны реагировать. Бесполезно вызывать у себя состояние гипервосприятия искусственно. Оно получается наполовину иллюзорным, к тому же неизменно сопровождаясь помрачением сознания. Необходимо природное чувство. Но неизвестно, когда еще родится инвалид, наделенный способностью к метаморфопсиям. И неизвестно, останутся ли к тому времени в наших руках подходящие корабли.
Медея крупно вздрогнула, услышав страшное слово метаморфопсии. Ее форма ауры. Ее приговор.
Про метаморфопсии Медея уловила сразу. Все остальное пробивалось к сознанию с большим трудом.
Капитан мягко улыбнулся:
- Все открытия делаются инвалидами, а плоды пожинаются аватарами. Но просторы Галактики, быть может, покорятся Корпусу Смерти. Вернее... что мы, партикуляры? Мы можем только подарить космос и звезды таким, как ты. Настоящим, живым людям. Но на самом деле от нас уже ничего не зависит. Турбопарус - вон он, готовый к работе. И он, и рубка корабля - целиком в твоем распоряжении. И все теперь зависит лишь от тебя и твоей ауры.
Так Медею записали в космонавты. Более того, сразу в пилоты. О чем она... да нет, и вправду не мечтала.
Но нужно было еще научиться рулить кораблем. Медея приступила к решению этой проблемы в первый же день - ей не терпелось, конечно.
Ей выделили отдельную каюту в командном отсеке и нарядили в офицерскую форму с лейтенантскими погонами.
Новая каюта, в принципе, мало чем отличалась от предыдущей. Разве что визиофонами прямой связи с рубкой и капитанским мостиком.
Форма космонавта Ломадзе состояла из короткой темно-синей юбки и белоснежной сорочки с золотыми и серебряными петлицами и шевронами гражданского космофлота - помимо само собой разумеющихся погон.
Все эти глупые финтифлюшки в прежнее время только б рассмешили Медею, но теперь... Теперь каждая из них была как нежный и страстный поцелуй Фортуны, разливающий по телу несказанное, нескончаемое тепло - и излучающий счастье. Смешное, глупое... но счастье.
Еще смешнее счастья золотых финтифлюшек была форменная юбка. Офицерская, черт возьми! Может быть, и правда. Но определенно не длиннее, чем у мартышек-стюардесс. Единственное отличие - в отсутствии совсем уж дурацких продольных складок.
Но Медея, ранее никогда не носившая предметов дамского туалета типа "секси", теперь неожиданно для самой себя не испытывала ни капли неудобства или смущения. Это была первая космонавтская форма Медеи, а для того, чтобы однажды в нее одеться, Медея и родилась. И каковым бы ее первый космический наряд ни оказался, космонавт Ломадзе чувствовала бы себя в нем, как в самой удобной и родной одежде на свете.
Между прочим, очень даже и симпатично смотрелась на Медее легкомысленная синяя юбчонка - судя по реакции коллег-мужчин, по крайней мере. И капитана Майка Сэмюэля - в первую очередь.
Раньше Медея недолюбливала чужие взгляды. Ей делалось жутко неприятно каждый раз, когда ее начинали разглядывать. Даже если это был друг... как, например, бедняга Нил Кларксон. Но теперь думалось ей: а что плохого в том, чтобы привлекать чьи-то взгляды?
Теперь Медее становилось даже приятно, когда она замечала, что на нее смотрят. Потому что на космонавта Медею - полюбоваться не грех.
В общем, настали лучшие дни в ее жизни. И даже много больше. Медея впервые за свои две дюжины лет вкусила пьянящую радость жизни. Превращаясь, - по крайней мере, внутренне - в ту же мартышку...
Душевный подъем, прилив настроения и энергий были настолько велики, что и море казалось по колено. Галактическое, разумеется.
Освоить нехитрое управление настоящим кораблем оказалось проще, чем справиться с игрушкой-симулятором. Оставалось лишь проверить, действительно ли метаморфопсии могут представлять собой нечто большее, нежели болезненный синдром. Явных очагов патологии, кстати, в мозгу Медеи никогда не находили.
Метаморфопсиями психиатры называют искажение восприятия пространства. Но Медея видела пространство в ауре тем же, что и обычно. Возникали лишь дополнительные ощущения новой головокружительной глубины наблюдаемых расстояний и предметов. На самом пике из углов глубины проступали жуткие сияющие щели.
Дополнительная глубина виделась, скорее, выкручивающимся наизнанку нутром, а не глазами. Представьте, что вы заглянули в бездну. А теперь представьте, что бездна заглянула в вас. Ощущения вида на щели можно сравнивать с чувством бездны, падающей внутрь тебя.
Когда "Буффало Билл" вышел на субсветовую скорость, аура наконец забрезжила на краю сознания. Майк Сэмюэль тоже испытывал дискомфорт, судя по опавшим бакенбардам и синюшному цвету лица.
А вот у Медеи начинающиеся метаморфопсии обычных головокружения и тошноты практически не вызывали.
Корабль еще набирал скорость. На обзорном экране закружили световые вихри, задувая, казалось, и в рубку.
- Ты видишь?! - возбужденно воскликнула Медея. - Ты видишь щели?!
- Какие щели? - с трудом выдавил капитан. - Я и тебя едва различаю в этой каше...
Спустя секунду он, начиная запинаться, поделился ощущениями:
- Черт! Всякий раз на пороге светового барьера жалею, что я не п-п-перевертыш, привычный к таким вывертам... М-м-мы, конечно, п-п-пробовали и б-б-ез т-тебя... Ж-ж-жрали мескалин л-л-ложками...
Но Медея его уже не слышала.
- Щели... - с дрожью восторга в голосе прошептала она. - О Господи! Вот они - в темном сиянии Вселенной...
Она вспомнила о турбопарусе. Да, манипулируя рулями и затворами, нащупать связь между своими действиями и поведением корабля...
- Есть подхват! - закричала Медея, когда сияющие щели рванулись навстречу.
Глаза резануло ослепительной вспышкой - и оставило пляшущие разводы. На секунду Медея ослепла.
Но, видимо, пороговая фотостимуляция, хотя и была убийственно велика, продолжалась так недолго, что ощутимый вред сетчатке нанести не могла. Светлые и темные круги в глазах быстро теряли амплитуду пульсации. Прошло какое-то мгновение - и Медея уже смогла разглядеть слегка размытые звезды на экране. Впрочем, теперь и в рубке все казалось нечетким и зыбким.
А звезды двигались. Сначала показалось, что их движение - обман зрения, но нет. О том же говорил и монитор: угловые смещения ближайших светил, принятых за ориентиры, менялись еще быстрее, чем панорамная картинка в псевдоиллюминаторе.
Очень медленно и плавно, но звезды за бортом закружили странный хоровод - одни чуть быстрее, другие совсем тихо; большинство вообще оставались на местах. Но в целом картинка пришла в движение - и это было очевидно. Однако Медее понадобилась почти минута, чтобы осознать, по какой причине звезды "пустились в пляс".
Конечно же, с ними ничего не произошло. И ни монитор, ни проектор тоже не сходили с ума. Просто корабль теперь двигался со скоростью, соизмеримой с невообразимыми межзвездными масштабами. Турбопарус "Буффало Билла" наполнился темным ветром Вселенной - и теперь корабль, впервые в истории космических путешествий землян, по-настоящему летел через Галактику.
Световой барьер был взят - и оставлен далеко позади.
Майк Сэмюэль дряблой тушей бесчувственно висел на ремнях. Медея, прислушавшись к собственным неослабевающим метаморфопсиям, рассудила, что капитану, пожалуй, без сознания лететь будет и лучше. Сориентировалась по звездам на экране и, проверив себя по приборам, взяла курс на Процион.
Но долетела слишком быстро и поэтому, даже не сбросив скорость, направила корабль в глубь Галактики.
Как бы хотелось Медее, чтоб рядом с ней в этот момент очутился ее рыжий гений-кибернетик. Нет, умница Нил наверняка не отключился бы...
В корабельном карцере федеральный перевертыш Пол Кристиан Слейтер Декстер, борясь с помутнением в мозгах, терялся в догадках о причине своего ужасного самочувствия. Разумных объяснений не находилось, что сильно беспокоило федерала. О том, что у него аура, ему не подумалось и мимолетно.
Как двойной агент, Пол Кристиан потерпел сокрушительное фиаско. Его провал, конечно, сам по себе не значил слишком много. Хуже, что враги-партикуляры, оказывается, удерживают под контролем целый космический корабль. А теперь на их корабле еще и происходит нечто, не поддающееся пониманию.
Как у перевертыша, у него еще оставался в запасе последний аргумент. Собрав остатки сил, Пол Кристиан перетек в боевую аватару Брюса Ли. Подполье еще не успело пронюхать о недавнем изобретении очередного гениального инвалида. Нил Кларксон было его имя, и он разработал способ прятать в боевой аватаре перевертыша начинку, не проявляющуюся при нейроцифровке базовой личности...
Правда, пока такой начинкой могла быть только биобомба...
После перевоплощения Пол Брюс на миг почувствовал себя лучше. Но тут же нутро и душу снова начало крутить и болтать со страшной силой.
И экипаж, и пассажиры "Буффало Билла" находились в глубоком обмороке - держался один Пол Брюс. Потому что был солдатом Федерации. В боевой аватаре, на боевом посту.
Медея Ломадзе в упоении поглощала сияющие щели Вселенной. Жизнь удалась, и на плечах сияли золотые космофлотские погоны, а в турбопарусе гудел звездный ветер.
Потом галактические просторы на мгновение прочертила аннигилирующая ниточка-воронка. Вспышка черного пламени длиной в несколько парсек. И спустя миллисекунду, над тем местом, где ниточное облачко исполнило свой заполошно короткий танец, вновь опустился безучастный, стылый межзвездный полог.
КОММЕНТАРИИ АВТОРА
Старение организма действительно выражается в накоплении клеточных мутаций.
На настоящий момент значительная часть энергии и материи Вселенной действительно полагаются темными - то есть скрытыми, не поддающимися явной регистрации и наблюдению. Гипотезы их природы выдвигаются разные - в том числе и отрицающие их существование.
Корабли, оснащенные турбопарусами, существуют и сегодня. Но работают современные турбопаруса на обычном ветре.
Ауры описаны такими, какие они есть. Метаморфопсии - тоже. Правда, иногда говорят об общем синдроме психосенсорных расстройств, в котором выделяются, наряду с собственно метаморфопсиями, порропсии, дисмегалопсии и аутометаморфопсии, они же "расстройства схемы тела". Но как правило все расстройства данной группы выступают все-таки в комплексе.
Остальное в рассказе - чистой воды небывальщина.