Всю жизнь он был одиночкой. В детстве он любил бродить один по пустынным забайкальским сопкам. Особенно хорошо было весной. Внизу под крутыми обрывами ручьёв ещё лежал снег, а по склонам уже горели бесчисленные "жарки" - бесподобные ярко-красные цветы. Здорово было лежать среди них на сухой и тёплой земле, лениво созерцая за редкими кудрявыми облачками, ползущими по бездонному синему небу.
И ни души вокруг. Тихо и спокойно. Спокойно и тихо.
Он всегда любил тишину. Он любил тишину даже в экстремальные юношеские годы. А приходилось жить среди жизнерадостно-громогласных ребят, с орущими телевизорами, плеерами, ифонами и ксимодами.
Поэтому он выбрал себе профессию космонавта. Он думал, что нигде нет такой полной тишины, как среди звёзд в космической чёрной пустоте. Учиться на космонавта было интересно. Серьёзные молчаливые аудитории не мешали сосредоточиться на теоретических аспектах выбранной профессии космогеолога. Да и физико-психологическая подготовка была увлекательнейшей. Особенно он полюбил тренировки по адаптации к пространственным континуумам. Побыть в барокамере недельку другую в полном одиночестве, созерцая переполненный звёздами и загадочными планетами пси-экран. - Что может быть интереснее!
Но вот первые годы стажировки его страшно разочаровали. Оказывается, надо было жить командой в тесных кубриках корабля, вместе ложиться, вместе вставать, смотреть вместе учебные фильмы, вместе спускаться в ещё более тесных шлюпках на заброшенные планеты и даже там вместе гуськом ходить за инструктором. И при этом постоянно слушать разговоры, наставления, песни, охи-вздохи и прочие шумовые эффекты окружающих людей. И нигде невозможно уединиться и послушать тишину. Даже во сне. Когда он заикнулся о том, что не хотел бы слышать на ночь никакую самую лёгкую музыку, инструктор заподозрил у него какой-то разлад психики. Пришлось лихорадочно оправдываться тем, что просто у него очень оригинальные музыкальные вкусы, которые не совпадают с выбранной для курсантов музыкой.
Тёртого - перетёртого инструктора было не так легко провести. Он отстал только тогда, когда Серж для убедительности вспомнил бабушкину любимую запись одной старинной русской певицы со странной фамилией Пугачёва. На счастье такой музыки среди бортовых записей не оказалось. Поэтому Сержу "пошли на встречу" приглушив ночную лёгкую музыку до пяти децибел.
Зато после окончания бурсы Серж был вознаграждён благословенной тишиной в полном объёме. Впрочем, он сам выбрал место своей первой работы, и второй тоже. Оба раза на удивление все друзьям и родственникам он согласился работать смотрителем добычи редкоземельных минералов на Титане, самом большом спутнике Сатурна. Обычно смотрителями назначали выпускников с низкими баллами или в виде наказания. Да и то соглашались работать на шахтах Титана только по двое. А тут крепкий хорошист и выдающийся спортсмен по замкнутым континуумам, Серж Лавров, сам вызвался. Ему удивлялись ребята. Его уважали девушки. Особенно первокурсницы.
А Серж с удовольствием "оттрубил" обе свои трёхмесячные вахты, наблюдая на экранах с выключенным звуком, как сверхмощные ДБН 14Ф вгрызаются в интенсивно окварцованные метасоматиты. Отрегулировав дальнейшую проходку на автоматический режим, Серж любил ненадолго покидать изрядно надоевшее кресло диспетчерского пункта, чтобы в одиночестве и тишине побродить по опустевшим отработанным штольням. В ярком свете прожектора его любимого спортивного скафандра на стенках выработки отражались алые рубины недостижимого для Земли размера. Благодаря меньшей силе тяжести они достигали метровой длины и уже украшали лучшие коллекции знаменитейших музеев мира. Один из самых прекрасных рубинов после первой вахты Серж презентовал своему любимому горно-геологическому музею имени академика Ферсмана в Санкт-Петербурге. Согласно традиции геологов давать уникальным камням собственные имена подаренный рубин Серж назвал скромно - "Сержантом".
Собственно это были не совсем рубины в земном понимании. Имелись довольно существенные различия титановых рубинов по сравнению с их земными аналогами в кристаллическом строении и ещё большие в химическом составе. Серж потратил немало личного времени, подвергая рубины Титана многочисленным анализам и фотографируя их во всевозможных проекциях.
Его мечтой было официально зарегистрировать так называемые рубины Титана в качестве нового минерала. Название новому минералу он ещё не совсем подобрал, колеблясь между не совсем скромным "Серженитом" и скучным "Рубином сатурианским".
Для полной характеристики нового минерала не хватало ещё нескольких последних наблюдений, а также побольше 7-Д-фотографий. Поэтому Серж не особенно долго думал, когда после заслуженного трёхмесячного отпуска на Гавайях попросился снова на тот же Титановый рудник.
Ему, конечно, с радостью пошли навстречу. Тем более, что как уже опытный геолог - горняк он должен был отладить работу новых проходческих автоматов - ДБН14Ф -ХХЛ вместо старых ДБН14Ф.
И вот Серж снова очутился в своём уютном диспетчерском кресле на подлокотнике, которого какой-то нетерпеливый геолог, когда то выцарапал сердечко пронзённое лучом лазера.
Наладить новые проходческие автоматы неожиданно оказалось довольно долгим муторным делом. Откуда-то на 4-ой фазе 9-ой скорости в них появлялась спонтанная вибрация, от которой, даже не смотря на само собой выключенный звук, начинали противно ныть зубы.
Но, в конце концов, после недельной мороки отладка была закончена и, поставив новые автоматы на автоматический режим проходки, Серж наконец-то вышел на "воздух" - то есть в туманно-белую от обилия азота и водяной пыли атмосферу Титана.
С предвкушением знакомого, но по-прежнему захватывающего зрелища "своих" рубинов, Серж почти бежал по знакомым штольням. Сзади как обычно тихо гудел вендексмагнитными гусеницами его личный психолог-телохранитель, который в бортовом журнале числился "индивидуальным психологом-телохранителем третьего класса АКМ", а в просторечье назывался просто "психотелем".
Каждому космику полагалось иметь своего "психотеля", и в экспедиции они не отходили от своих хозяев ни на шаг. Заведена такая практика была так давно, что никто уже и не задумывался для чего. Серж, как и все, использовал своего психотеля в качестве носильщика, информационного блокнота и собеседника. Правда, он сразу же предостерёг своего психотеля от излишней болтливости.
"Никаких лишних вопросов, разговоров "по душам" и советов!" - приказал он,- Прошу отвечать и реагировать только после моего непосредственного обращения!"
С психотелем было очень удобно. Он знал все привычки, любимые блюда и увлечения Сержа. Не говоря уже обо всех событиях жизненного пути. Практически психотель вёл запись всей жизни Сержа, и при надобности был способен восстановить любой её эпизод. Не нужно было напрягаться или рыться в записях. - Психотель мгновенно находил необходимые файлы в своей необъятной (около 100 терабайт) памяти.
Впрочем, психотели были у всех жителей Земли, а не только "космиков". Просто у "космиков", согласно инструкции, в экспедициях психотели постоянно следовали за своими подопечными, имея при себе аварийный запас пищи, кислорода, инструментов и других необходимых вещей.
Влажные стены штольни уходили всё дальше от диспетчерского пункта. А вот и он, боковой штрек, в котором Серж в последний раз зафиксировал необычные рубины. Они были зловеще-кровавого цвета, полупрозрачные, с редким габитусом усеченной двенадцатигранной пирамиды.
Серж дал указание психотелю провести серию снимков минералов в двадцати основных спектрах. Тот быстро справился с этой довольно сложной задачей. После этого Серж начал очень бережно и осторожно остронаправленным лазерным резаком отделять минералы от горной породы. Вот эту работу он не доверял никому.
Вдруг снова остро заныли зубы. Луч лазера дрогнул и слегка коснулся уникального кристалла. Серж стиснул зубы, и быстро выключил лазер. Одновременно загорелся аварийный монитор дистанционного управления горнопроходческими работами. Серж не поверил своим глазам. - Многотонные роботы ДБН14Ф -ХХЛ раскачивались в каком-то диком всё убыстряющемся танце. Их изображения казались размытыми, нечёткими. До Сержа внезапно дошло, что тела роботов с невероятной частотой вибрируют.
Каменное ложе штрека под ногами Сержа резко подпрыгнуло и провалилось, стенки задвигались. Последнее, что успел увидеть Серж: с кровли прямо над ним отваливалась огромная глыба породы с кроваво-красным рубином гигантского размера посередине. Всё! Он отключился и погрузился в темноту.
Сержа разбудил вкрадчивый голос психотеля: "Как самочувствие, Серж? Что у тебя болит?" Серж попробовал пошевелиться, но у него ничего не получилось. Всё было яснее ясного.- Завалило! Скафандр то, понятно, выдержал многотонную нагрузку, вернее, выдержало его защитное поле. Плохо только, что скафандр любимого спортивного типа. В рабочем скафандре между телом и стенками костюма обычно сохраняется какой-то минимальный промежуток, а в спортивных можно только шевелить мускулами, не более. Естественно, специальный массаж не допустит пролежней, но это утешало довольно слабо.
Серж подумал о многотонных массах породы вокруг и о том, что очередной сеанс связи с Базой будет только через неделю. Сначала ему стало немного страшно, но потом он успокоился. Только в ушах всё громче и громче завывал голос психотеля: "Серж! Как самочувствие! Что у тебя болит?"
Серж приказал ему заткнуться и включить аварийный свет. Уж больно тошно было без света. Но свет не загорелся. "Аварийный свет!" - громко произнёс он и сам испугался своего голоса. Свет загорелся и тут же потух.
"Не надо включать свет, - голос психотеля звучал как никогда мягко. - По моим подсчётам помощь придет через 10 дней, 22 часа и 32 минуты. Согласно штатному расписанию энергии у нас хватит на 13 суток 22часа и 31 минуту. Необходимо экономить".
Резонно, - подумал Серж, а вслух приказал, - Ты, железяка, немедленно включи циферблат показателя времени и состояния энергетических запасов!
К удивлению Сержа циферблат не загорелся. Вместо этого голос психотеля стал ещё более ласковым и мягким: "Серж, к сожалению, я не могу выполнить твою команду, пока она угрожает твоему здоровью и даже жизни. Ты должен помнить второй закон роботехники: "Робот должен повиноваться командам, которые ему даёт человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат первому закону". А первый закон, как ты прекрасно знаешь, указывает, что "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред". Видимо, в результате аварии пострадала твоя психика. К сожалению, не все мои датчики сейчас работают, но пользуясь психологическими данными про тебя, я попробую провести небольшой терапевтический сеанс".
Всё небольшое пространство скафандра вдруг наполнилось какофонией звуков, в которых с трудом угадывался женский голос, сопровождаемый незнакомыми музыкальными инструментами.
- Эй, ты, чертов ящик, - заорал Серж, - Немедленно выключи эту хрень!
Звуки стали вполовину тише. В них вплёлся вкрадчивый голосок психотеля: "Серж, я вижу, что твоя психика действительно серьёзно пострадала. Ты даже забыл, как меня зовут и только исходя из логики, я догадываюсь, что говоря "чёртова железяка" и "чёртовый ящик" ты имеешь в виду именно меня. А, может быть, ты видишь здесь кого-нибудь третьего? Хочешь про это поговорить?"
Серж захлебнулся от негодования, но быстро взял себя в руки. Видимо, кричать в этой ситуации было бессмысленно. Надо попробовать действовать в русле логики этого чёртового автомата, опираясь на его же законы.
-Да, - как можно более уверенным и бодрым голосом сказал он (не надо давать железяке повод усомниться в моём психическом здоровье), - называя тебя "железякой" и "чёртовым ящиком" я имел в виду именно тебя. Это синонимы твоего имени "психотель", и меня удивляет, что ты до сих пор этого не знал. Что касается экономии энергии, то не кажется ли тебе, что мы можем её здорово сэкономить, если подключить твои энергетические ресурсы к моему скафандру и временно отключить твои процессоры? Согласись, что они тоже берут немало энергии и вспомни Первый закон роботехники.
По-видимому, даже для психотеля задача на логику оказалась не простой, потому, что он ответил не сразу и без обычной вкрадчивости, сухо: "При моём отключении я могу полностью потерять контроль над ситуацией и даже погибнуть. Учитывая твою пострадавшую психику, это может быть чревато непредсказуемыми последствиями. Таким образом мы нарушим не только Первый и Второй законы роботехники, но и Третий, который, как известно, гласит: "Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам". Лучше послушай твои любимые мелодии".
"Звучит песня Аллы Пугачёвой "Эй, Вы, там наверху", которую она спела ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году" - с несколько излишней торжественностью провозгласил психотель.
Серж горько вздохнул и... покорился. А что оставалось делать против машинной железной логики! Потом они послушали "Всё могут короли" и "Арлекино". Всё-таки Серж уговорил психотеля ещё немного уменьшить громкость и делать небольшой перерыв после каждой песни для её обсуждения. Не все песни были понятны, но психотель, порывшись в своей необъятной памяти, давал необходимые справки.
В конце недели Серж знал репертуар Аллы Пугачёвой наизусть, а некоторые песни ему даже понравились. Например, песня о непутёвом ученике волшебника звучала очень даже актуально.
Когда через десять суток их нашли и начали откапывать, Серж на пару с психотелем уже тихонько напевал: "Сделать хотел утюг, слон появился вдруг, крылья как у пчелы, вместо ушей цветы".
На двенадцатые сутки их наконец-то откопали и доставили на диспетчерский пункт. Ворочаясь в мягкой аэробной постели, Серж никак не мог уснуть, пока психотель не включил ему "Миллион алых роз". Под эту песню Серж как-то уснул.
Ему снилось, как втроём с загадочной Аллой Пугачёвой и психотелем они ехали верхом на голубом слоне среди миллионов алых роз перемешанных с кроваво-красными рубинами.