Уж в памяти стираться стали до боли милые черты.
Как жаль, что не успели мы с вами перейти "на ты".
Вот снова в трубке телефонной ваш голос тихий прозвучал,
И вновь всё вспомнилось, что было: свиданья, встречи и финал.
Мы были счастливы когда-то, был дом, работа и семья.
По жизни шли путём-дорогой, у каждого была своя.
Но колесо судьбы печальной по жизни нашей прокатило.
Что было дорого и мило, она жестоко раздавило.
Мы с вами стали одиноки, вы одиноки, как и я,
Хоть дети есть у нас и внуки и окружают нас друзья.
Нас одиночество связало, оно друг к другу нас толкало.
Как прежде, нам казаться стало, что счастье где-то поджидало.
И нежность, ласка и любовь была у нас в словах и взглядах.
Но осуждать и обсуждать не надо было нас, не надо.
За чашкой чая вечерком вели мы тихие беседы.
Не знали мы еще тогда, какие нас  постигнут беды.
Но вдруг больничные палаты, врачи и белые халаты.
О, Боже мой! Дай силы мне и дай великое терпенье,
Чтоб даже вида не подать, в каком вас вижу отделеньи.
На улице весна бушует, все пробуждая к жизни вновь.
Всего три слова вы сказали, но сердце полоснула боль.
Словами боль ту не измерить, слезой печали не залить.
В ушах звучат они поныне: "Лариса! Хочется мне жить".
Хотелось быть мне с вами рядом и согревать
Вас теплым взглядом, заботой, нежностью и лаской 
От вас все беды отводить, хотелось просто вместе быть.
Но в сердце раненом поныне те чувства нежные храня,
Любви такой и жертвы этой вы не приняли от меня.
Расстались мы, не в силах больше сердца на части разрывать
И как могли себе внушали, что надо это забывать.
Ах, сколько раз хотелось мне знакомой улицей пройти
И к дому милому такому желанной гостьей подойти.
Но от пришедшей этой мысли насквозь пронзал холодный страх,
Что вдруг кого-нибудь чужого увижу в ваших я дверях. 
Дни одиночества летели, твердила я, что это рок.
Вдруг душу всколыхнул мне снова предновогодний тот звонок.
И чаша горькая судьбы уж, кажется, до дна испита.
Теперь я знаю, как и мной, всё это вами не забыто.
                               Январь, 1995г.