"Славная осень! Здоровы, ядреный, воздух усталые силы бодрит...". Сколько лет напрасно искала я в чертах средней осени явления, попавшие на глаза русского поэта.
Ан нет! То воздух, а льда не видно. То воздух и лед, а листья уже пожухли, и на ковер и вовсе не похожи. То листья есть, а воздух сырой, душный и дождливый.
И -- вот на тебе! -- тот самый чудный осенний день, который великолепно подошел бы апрельской весне на пороге пробуждения природы. Те же дивные, прозрачные, светлые краски, высокое лазурное небо, и, лишь желтеющие на фоне ослепительно синего неба, макушки берез, напоминают, что двадцатое нынче октября, а не апреля.
Таскаю сумки с яблоками, банки с домашними соленьями-вареньями, ломаю хрупкие стебли поздних хризантем. Закрываем сезон нынче. Выкопаны георгины и гладиолусы, укрыты розы. Пригнутые к земле стоят малина и виноград, и я торопливо срываю шальные желтые ягоды с крайнего куста. Неожиданно летним, медовым, луговым ароматом наполняется ладонь, и я осторожно вдыхаю этот прощальный летний запах. Тронутая морозцем черная рябина оставляет терпкое послевкусие во рту, вкус этот перемешивается с горчащим запахом хризантемовых веток! Лето и осень -- сладость и горечь.
Голова чуть кружится от контрастных впечатлений. Хорошо! Дела сделаны все уже, и пора и нам, и земле отдыхать от садовых трудов. Взбегаю скоро по лестнице и кидаю прощальный взгляд на Волгу. Яркая синь воды, отражающей небо, бьет в глаза, и я задерживаюсь ещё на миг, чтобы навсегда уже запечатлеть в памяти ещё одно дивное мгновенье этой славной осени.
Взгляд неожиданно выхватывает брошенную небрежно в кресле детскую книжку. Семьдесят восьмой год, издательство "Малыш", Куприн -- "Чудный доктор". Перелистываю страницы, пытаясь вспомнить свое детское впечатление от истории. Нет! Слишком уж несхож с настроением книги нынешний славный осенний день с бодрящим морозцем, замерзшей в оставленном тазе водой, красными яблоками на инеистых листьях. Слишком далеки сегодня от меня дела бедного человека Мерцалова. Но запретить себе думать я не могу, и неожиданно приходит мне на ум, что, возможно, и эта книга среди разных вещей также когда-то определила мою нынешнюю судьбу.
Мне не хочется сегодня думать о печальном. Мне хочется сегодня видеть только гармонию жизни и природы и наблюдать естественный и простой порядок вещей. Но, как бы ни манили осенние прозрачные дали, пора уже возвращаться в мой обыкновенный мир. И в этот мир я обязательно заберу с собой читанную мной в восемь лет добрую и печальную книгу с тем, чтобы прочесть её заново со своими детьми.
